Глава 12

Сегодня был поистине знаковый день. Если все, что задумали получится, то наше военно-бандитское формирование перейдет на качественно иной уровень и откроются фантастические перспективы. Начало космической программы в мире 1942-го года — это очень серьезный шаг. Даже не шаг, а волевой скачок, который позволит оставить глубоко позади любых преследователей, которые рано или поздно сумеют собрать крохи технологической информации и совершить рывок до определенного уровня, когда смогли бы хоть как-то с нами конкурировать с позиции силы. А свой космос, в который мы никого просто так не пустим, это совершенно иной уровень. Установим полетную зону километров так двадцать в высоту и начнем сбивать все, что хоть как-то выше поднимется и эти меры в первую очередь будут направлены против межконтинентальных баллистических ракет. В качестве носителей оружия массового поражения в перспективе останутся только крылатые ракеты и атмосферные ракетоносцы, до разработки и тем более введения в строй, которых еще много времени, да и мы противнику просто не позволим добраться.

Неделю назад практически вся материальная часть проекта была готова, и ждали только доработки серийной ракеты комплекса «Тополь-М» на подвижном шасси для вывода спутника с пространственно-временным маяком на орбиту. Точнее спутников-маяков было подготовлено два, тут решили подстраховаться — после глобальной ядерной войны все участники практически полностью расстреляли свои запасы межконтинентальных ракет, оставив небольшой запас для отложенного удара, который мы все ждем. Поэтому устраивать повторные запуски, в случае неудачи, как-то не хотелось, слишком уж данные ресурсы были ограничены и даже невосполнимы. Сам комплекс «Тополь-М», который выделили для нас, на момент конфликта был на регламентном обслуживании, поэтому и не был отстрелян в момент «Ч». Да и выбор именно твёрдотопливной ракеты такого класса был обусловлен особенностью подготовки к старту и тем, что комплекс транспортировался в ТПК (транспортно-пусковой контейнер). А вот в случае работы с жидкотопливной ракетой получали кучу головной боли: на месте мы никак не сможем найти или синтезировать необходимое топливо, а гонять технику еще и за ракетным топливом было, мягко говоря, и опасно и неразумно.

Для переброски в Крым ракетного комплекса устроили целую спецоперацию, задействовав фактически последний на Земле военно-транспортный АН-124, который в сопровождении сменяющихся истребителей сопровождения с несколькими посадками, пережидая мощнейшие бури, все-таки добрался до Симферополя.

А вообще история становления нашей космической программы была очень интересной. Еще несколько месяцев назад, когда российские военные только-только начали нам централизованно военно-транспортными бортами гонять всякие военные «вкусности», мы естественно стали налаживать личные контакты с летунами минимум из элементарных соображений безопасности. Добрые дружеские взаимоотношения были просто необходимы, чтоб хотя бы предупредили в случае неприятных сюрпризов, ну и конечно с помощью свежих продуктов и перспектив выживания мы пытались перетащить на свою сторону максимальное количество высококлассных специалистов вместе с семьями.

После того как вроде неплохо взаимовыгодно подружились и даже на пробу жену с больными детишками штурмана военно-транспортного гиганта отправили на лечение в Аргентину 1942 года, у меня появилась возможность вполне доверительно лично пообщаться с командиром экипажа, целым подполковником ВКС РФ.

Мужик крученый, непростой, видевший много чего и явно наделенный властью, несколько больше, чем штатный командир экипажа. Тут было понятно, что тогда с нами на контакт выходили представители некой общности армейских офицеров, причем мимо официальных каналов связи с высшим руководством остатков министерства обороны РФ.

Мы тогда много чего обговорили, так сказать, неофициально, но достаточно откровенно. В принципе и так было понятно, что это был один из контролируемых кем-то из руководства МО РФ способов установления контакта и этот подполковник был доверенным лицом, осуществляющим первичный контакт.

Но и так все получилось очень неплохо. Мы начали вывозить семьи военных в чистый мир, поставлять полезные и очень редкие продукты, а летуны, так сказать, контрабандой, стали привозить всякие интересные вещи, которые пока официально нам не соглашались поставлять, пытаясь надавить на нас в надежде сделать посговорчивей.

Вот, после парочки проведенных удачных поставок, в процессе одного из разговоров о необходимых нам вещах, я и попросил за любые вкусности привезти к нам на встречу настоящего «космонавта», в смысле старшего офицера, задействованного не просто в воздушно-космической обороне, а именно непосредственно имеющего отношения к космическим полетам.

На удивленный уточняющий вопрос посланца: «Вы что хотите еще космическую программу запустить?», я коротко, чуть улыбнувшись, ответил:

— Управляемое падение крупного астероида на Берлин, думаю вполне интересная идея. И, как ни странно, для технической реализации данного желания есть вполне неплохие перспективы, нужны лишь настоящие специалисты по космической технике и по орбитальным полетам.

В ответ я услышал только недоверчивую усмешку и тихое «Ну-ну». Пожав плечами и опять чуть улыбнувшись, я ответил: «Сейчас интересное время сказок и легенд».

Прошла неделя и с очередным рейсом, когда один из уцелевших метеоспутников показал в снежных буранах наличие «окна», к нам доставили незадекларированного пассажира. Человека с соблюдением всех мер предосторожности, доставили на окраину Симферополя на один из укрепленных блокпостов, оборудованного для долгого, вполне комфортного проживания гарнизона. Именно вот такие укрепленные точки на окраинах населенных пунктов мы частенько использовали для встреч с информаторами и переговоров с интересными гостями, присутствие которых как раз и старались не афишировать.

Летуны реально расстарались, прониклись идеей, и привезли именно того человека, который был нужен. И фамилия у него была знаковая, как раз именно для космической тематики — полковник Илья Максимович Хруничев.

Высокий, крепкий, с короткой армейской прической, волевым лицом, цепким взглядом прирожденного лидера и командира, он сразу располагал к себе.

На незаданный вопрос: «А не родственник ли он…?» полковник с пониманием усмехнулся. Нет, не родственник знаменитому Михаилу Васильевичу Хруничеву, однофамилиц, но вот такое совпадение тоже частенько помогает делу — примерно в таком виде он донес до меня ответ, на вопрос, который наверно не раз ему задавали сведущие люди.

Я, грешным делом, уже давно испорченный играми разведок, подставами и предательствами, уж было насторожился, какого интересного дядьку мне подсунули, но после часа разговора, остался доволен сложившейся ситуацией. Я не специалист в ракетно-космической технике, но имею классическое академическое физико-математическое образование, и когда прорабатывал базовые концепции развития военно-космической программы в мире 1942-го года, перелопатил кучу информации из открытых источников, но тут реально передо мной находился специалист очень высокого уровня. Причем помимо того что в последнее время он занимал исключительно командно-административные должности, человек сделал карьеру по технической линии и имел очень глубокие познания в необходимом направлении и имел опыт организации, проведения, контроля и, что особенно важно, долговременной эксплуатации космических орбитальных программ военного назначения.

Мы тогда с ним на старте около получаса тщательно «обнюхивали» друг друга, и время «веселое», и обстоятельства ну уж очень необычные. Но быстро пришло понимание, что видишь перед собой брата по крови, такого же фаната технического прогресса и любителя заглядывать за горизонты.

Я ему вкратце, насколько это позволял режим секретности, пояснил основные принципы пространственно-временных порталов и мою идею по реализации космической программы в мире 1942 года. Потом был краткий экскурс в то, что мы там натворили и как двинули в сторону историю, и это ему очень понравилось. Полковник, видимо уже просто засидевшийся в бункере, сразу воспылал надеждой и начал задавать вопросы, от которых все и зависело. Ну, тут я был готов и вывалил ему сходу весь список, чем еще дальше подогрел его энтузиазм: ограничений по массе перебрасываемого на орбиту оборудования и материалов фактически нет. Есть только ограничения по габаритным размерам — не более круга диаметром пять метров и все, а уж по длине, тут как получится.

По всему остальному ситуация не хуже: у вероятного противника нет и в помине никаких средств воздушно-космической обороны, космос чист от любого мусора — фактически условия для создания военно-космической программы в СССР 1942 года лабораторные. Твори историю, защищай Родину.

После такого вступления и мелких уточнений по срокам и возможностям, уже заговорили другим языком и тут уж пошли в ход стандартные мелованные листы формата А4, которые быстро черкались пояснениями, накиданными от руки схемами, графиками и предварительными расчетами.

Что вызывало серьезную озабоченность — мы пока знали, как будут вести себя пространственно-временные переходы, открытые на существенной высоте, по маяку, движущемуся на большой скорости, отличной от скорости вращения планеты вокруг своей оси. Было высказано несколько гипотез, но все так или иначе, упиралось в проведение опыта, и тут я должен был провести весь перечень мероприятий.

В итоге, обговорив основные вопросы, тут же, почти на коленке стали разрабатывать предварительный проект боевой модульной орбитальной станции. Ну и чтоб не терять время сразу начали согласовыватьпорядок сроков на детальную разработку и производство прототипов и базового оборудования на основании имеющихся в наличии у «космонавтов» заделов советской и российской космической техники. Ну и конечно обсудили перечень техники для организации наземных средств управления и контроля орбитальной группировки и места их размещения.

В мире 1942-го года мы как раз начали работу по прокладке оптоволоконных магистралей, для организации высокоскоростной связи между основными центрами принятия решений. Сюда в первую очередь попали Москва, Чкалов, в районе которого была построена наша крупнейшая перевалочная база, ну и несколько ключевых промышленных центров, задействованных в крупномасштабном внедрении технологий из будущего. Вот, так сказать, заранее решили в общую схему подключения ввести точки расположения средств контроля космического пространства.

Для подтверждения серьезности наших планов и намерений, ну и конечно из элементарного желания произвести благостное впечатление, сводил полковника на ту сторону, в наше поместье в Аргентине 1942 года и в знак установления взаимовыгодных и интересных отношений под свежие фрукты накатили по рюмашке местного элитного пойла.

Потом были месяцы согласований, подтверждений, скрытой и уже чуть позже, явной переброски специалистов, техники и оборудования. В техническом плане было сделано очень много и в нашем мире, и в мире 1942-го года и что характерно оптоволокна уходило огромное количество. Мы, как могли, его и по Крыму собирали, демонтируя магистрали интернет провайдеров, и с удовольствием принимали остатки складских запасов от наших, так сказать, почитателей из дружественных вооруженных формирований, естественно отдариваясь всякими редкими товарами.

Выбрав день, я провел несколько опытов, как договаривались с Хруничевым, для выяснения особенностей поведения пространственно-временных порталов. Тут пришлось поломать голову и опять вернуться к математике и пересчитыванию математической модели. Так или иначе, работа портала была основана на привязке к гравитационному узлу, а маяк создавал корректирующее воздействие в пределах имеющейся гравитационной ямы.

Для начала я выпросил у специального летного отряда НКВД СССР тяжелый бомбардировщик ТБ-3 и, разместив у него на борту пространственно-временной маяк, отправил его по маршруту из Усадьбы на нашу базу в Чкалове. Два включения устройства по мере полета самолета, кстати, не зафиксированных экипажем, показали интересную картину. Портал можно было установить и пользоваться им, но связь с маяком сразу терялась и стабилизация канала длилась некоторое время, от двух до пяти секунд, в зависимости от скорости относительно земли. Получалось, что окно висело в воздухе, в точке открытия и любые предметы, которые мы выкидывали на ту сторону, просто падали вниз, причем место положения портала было четко привязано к земным координатам. Кстати интересный вариант применения — открыть портал над противником и на голову им сбрасывать взрывающиеся сюрпризы, или высаживать десант, если нет возможности установить портал на земле.

На этом я не остановился и решил чуть поменять условия, но удостовериться в полученных результатах. Умудрился задействовать имеющийся в наличии в мире 1942-го года Ту-160 и разместили у него в бомбовом отсеке маяк и заставили немного полетать на больших высотах, ну и реально получили абсолютно тот же результат, с учетом разницы по высоте открытия окна. По тому, что предметы начинали падать вертикально вниз, можно было сказать, что при выходе из портала они приобретали ту же угловую скорость, по отношению к оси вращения планеты, что и точка Земли, к которой была привязана точка выхода. После получения этих данных, я связался с полковником Хруничевым, и мы скорректировали космическую программу.

Организационно для централизации всего комплекса мероприятий по космической тематике, чуть в стороне от основного транспортного портала в Молодежном, был возведен массивный герметичный защищенный от внешней среды, отапливаемый ангар. Сюда свозилось все оборудование, связанное с космосом, обеспечивалась отдельная охрана, ну и конечно все это уже находилось под плотным зонтиком глубоко эшелонированной системы ПВО, которую в последнее время существенно усилили за счет разворачивания дополнительных комплексов спешно доставленных с континента. Для доставки габаритных грузов из нового секретного ангара к главному порталу уже проложили отдельную железнодорожную ветку.

И вот наконец настал тот самый день.

Орлы полковника Хруничева, явно такие же подорванные на космосе энтузиасты, сумели много чего наворотить за отведенное время. В первую очередь они сделали две орбитальные маневренные платформы, на которых мы установили автоматические пространственно-временные маяки. Там были определенные ограничения и на размеры, связанные с особенностями ракетоносителя.

Тут все было вполне объяснимо: на орбиту то маяк выбросим, и даже откроем окно, но как показывает практика окно то привязано не к маяку, а к гравитационному центру, то есть к Земле и значит велика вероятность того, что после открытия портала маяк унесется дальше и в зависимости от высоты орбиты вернется обратно в лучшем случае часа через полтора, совершив полный облет планеты. Поэтому и решили, чтоб потом не отлавливать их в космосе и не устраивать догонялки, посадить маяки в некоторое подобие космического беспилотника и потом по необходимости подогнать уже к выведенной полноценной орбитальной станции для дозаправки и эвакуации. Но в данной ситуации мы с Хруничевым, на основании выкладок математиков и баллистиков, приняли решение выводить маяк на геостационарную орбиту. Там любой объект, выпущенный через портал, автоматически получает нормальную орбитальную скорость, не падая вниз. Правда вот высота в тридцать шесть тысяч километров была немаленькой, но по расчетам ракетчиков вроде как если максимально уменьшить массу груза и скорректировать работу ступеней так, чтоб тянули до полной выработки топлива, по идее можно закинуть небольшой спутник до геостационарной орбиты. И если впоследствии понадобиться коррекция орбиты, то будет минимальной.

В общем, все было продумано тщательно, но так как времени почти не было, приходилось реально надеяться на «авось» при реализации столь грандиозного проекта, в автоматике часто отказываясь от дублирующих схем, что в долгосрочной перспективе и, особенно, под воздействием космической радиации должно было серьезно отрицательно повлиять на надежность систем. Но в данной ситуации время было основным фактором, но, тем не менее, к реализации систем касающихся жизнеобеспечения экипажа все же старались относиться более ответственно — подыхать в космосе от того что отказал какой-нибудь клапан или сдохла система контроля кислорода, никому не хотелось. А при условии отсутствия ограничения массы оборудования, выводимого на орбиту, это уже было более реалистично.

Сам базовый блок боевой орбитальной станции «Заря» представлял собой цилиндр длиной двадцать метров и диаметром четыре с половиной, как раз, чтоб мог вполне свободно пройти через кольцо портала. Из-за отсутствия ограничений по массе, «космонавты» умудрились сваять в качестве основы мощный силовой каркас, обшить его неким подобием брони, разбить внутренне пространство, как на подводной лодке, на отсеки, и запихнуть туда мощный жидкостный маршевый двигатель, для коррекции установили несколько маневровых двигателей, ну и оборудовали утепленный аккумуляторный отсек. Несколько стыковочных узлов предполагали возможность доработки станции дополнительными модулями, как это было на МКС. С энергетической системой не стали выдумывать, предполагая установить на борту мощные поля солнечных батарей, а чуть позже, по мере развития всей отрасли, на обшивке смонтировать фермы и вынести наружу, подальше от основного модуля, отсеки с кислородно-водородными энергетическими элементами, а если повезет, может получится раздобыть мощный ядерный реактор. Но это было так, на далекую перспективу, так как с обычными термоэлектрическими реакторами типа «Топаз» в нынешних условиях никто даже заморачиваться не захотели.

Не поскупились разработчики на отработку жилого пространства и предусмотрели несколько изолированных кают для дежурной смены, что было весьма актуально для психологического состояния экипажа при длительном пребывании на станции. Тут сказывался и многолетний опыт полетов, множество научных работ и медицинских исследований, ну и конечно это результат сидения в бункерах последние несколько лет. А тут такая возможность разыграться фантазии и сделать для себя любимых лучшие условия. Впоследствии, при увеличении численности экипажа, предполагалось пристыковать вообще отдельный жилой модуль повышенного комфорта, но все это в будущем, хотя реально, планы были грандиозные и народ ухватился за возможность покорить космос ну с очень большим энтузиазмом.

Ну, вот и началось.

После доставки транспортно-пускового контейнера с ракетой в ангар, специально привлеченные к работе специалисты, весьма осторожно приступили к главному действу. Отделив переднюю часть ТПК, получив доступ, сразу демонтировали головной обтекатель и стали монтировать вместо отсутствующей боеголовки космическую маневренную платформу с пространственно-временным маяком. Параллельно программировались полетные данные и порядок работы и отделения ступеней ракетоносителя.

Из-за того, что ракета, если можно так сказать, «ремонтная», то все ее узлы заново тщательно тестировались и проверялись — все прекрасно понимали важность и судьбоносность намечающегося пуска.

Мне, в принципе, не было смыла вмешиваться, ведь в этом и состоит основной принцип руководства — организовать процесс, расставить на нужных местах профессионалов и не мешать, при этом четко все контролируя. Поэтому, по договоренности со Сталиным, после того как ТПК с «Тополь-М» со спутником вместо боеголовки, перебросили на базу в Чкалове 1942-го года, вывезли глубоко в степь и подготовили к старту, я переместился в Усадьбу. Пока шли подготовительные работы благодаря оптоволоконным магистралям мы установили видеоконференцсвязь с заранее развернутой радиолокационной станцией контроля космического пространства, пусковой установкой и Усадьбой и стали ждать времени «Ч». Через двадцать минут в Усадьбу, в сопровождении внушительной охраны прибыли Сталин, Берия, Шапошников и Молотов. Последние два в той или иной мере, но чуть позже будут вовсю пользоваться преимуществами наличия у нас боевой орбитальной станции, поэтому скрывать от них процесс запуска было как-то непродуктивно, можно сказать даже глупо. А вот дать поучаствовать в процессе, стать соучастниками эпохального события для планеты было вполне серьезным актом доверия, что они прекрасно ощущали и осознавали, и даже чуть волновались.

Мы разместились в просторной комнате, рассевшись по удобным креслам перед большим плоским телевизором, установленным на простой стол, используемым в качестве монитора, который по HDMI был подключен к ноутбуку. Клиентская часть программы видеоконференцсвязи уже была запущена, сервер мы еще месяц назад установили в Чкалове, и удачно все опробовали и в режиме реального времени наблюдали, как в далекой оренбургской степи готовили к запуску ракету из будущего.

Там все было сделано по правилам: бункер, наблюдатели, видеокамера и комментатор за кадром, который сначала объявил пятиминутную готовность, что обычно не делается, но чтоб успели разбежаться всякие недисциплинированные личности, а я краем глаза наблюдал за Сталиным, который, не смотря на всю напряженность момента, с трудом прятал довольную улыбку. Для него это был тоже серьезный рывок в будущее, на новую ступень бытия, а вот все остальные гости четко замерли, наблюдая через объектив высококачественной цифровой видеокамеры с мощным оптическим зумом с расстояния нескольких сот метров за монументально стоящим в заснеженной оренбургской степи транспортно-пусковым контейнером с межконтинентальной баллистической ракетой подготовленным к пуску.

Прошел пятиминутный отсчет. Вроде и наши бойцы и бойцы отдельного полка НКВД всех лишних зрителей разогнали из потенциально опасной зоны, но все же решили подстраховаться и по кругу над импровизированным местом будущего старта пролетел вертолет, оснащенные тепловизором. Тут был и просто смысл уберечь жизни, и отыскать ненужных наблюдателей, да и в свое время заинтересованным людям была доведена история гибели на Байконуре маршала артиллерии Неделина, так сказать в превентивных мерах, чтоб дядьки в больших чинах сильно не борзели.

Прошел доклад, что все тесты оборудования отработали штатно, еще тридцать секунд и был запущена автоматическая система старта.

Я сам несколько раз смотрел ролики запуска подобных ракет, но в этот раз наблюдал фактически вживую и тоже был поражен величием и мощью сотворенного чуда.

У «Тополя» был так называемый минометный старт — огромная многотонная сигара ракеты из ТПК была вытолкнута мощным вышибным зарядом. На мгновение она величественно зависла в воздухе, и тут же включились главные маршевые двигатели, выпустив вниз хищные струи раскаленных газов, подняв огромное облако дыма, пыли и пара.

Ракета, как бы получив огромную порцию бодрости, тут же понеслась вверх, стремительно набирая скорость. А комментатор за кадром, судя по голосу, сам полковник Хруничев довольно громко высказал:

— Пошла родимая, не посрами, дорогуша, нас перед предками!

Некий филиал ЦУПа (центра управления полетами) временно был развернут в Чкалове, а в Усадьбу, помимо видеопотока с пусковой площадки, еще и дублировались все данные телеметрии и информация с радиолокационной станции, которая четко отслеживала полет ракеты.

На соседних столах чуть в стороне от главного экрана, стояли несколько мониторов поменьше, также подключенные к ноутбукам, а на полу валялись наскоро скоммутированная и обваренная в минифоб оптоволоконная линия, медиаконвертер, гигабитный коммутатор, к которому были подключены все ноутбуки в этой комнате.

Ну а мы, молча наблюдали, как на экране камера пытается удержать уносящуюся вверх ракету, которую еще было видно только по факелу реактивной струи.

— Отделение первой ступени! Полная выработка топлива! — прервал молчание голос комментатора, а на соседнем мониторе это было продублировано крупным текстовым сообщением.

Еще несколько томительных минут, и уже отработала вторая ступень, ну отделилась чуть раньше рассчитанного, но расхождение было не столь критичным, о чем сразу доложил комментатор.

Теперь все зависело от третей ступени, на какую высоту она сможет закинуть груз. Пока тянула, как могла, но и тут произошла накладка. Третья ступень тоже отработала не до конца, и произошло отделение. Но все равно, достигнутая высота была просто ошеломляющая.

И все в этой комнате поняли, что это значит. Даже сейчас мы, в этом мире, уже вышли в космос.

Даже я, старающийся держать эмоции под контролем, не выдержал, сжал кулаки, и от излишнего волнения, стукнул по креслу, на котором сидел:

— Твою мать! Сделали! Сделали!

И повернулся к Сталину, который откинулся в кресле и громким «хмыком» привлек мое внимание, с усмешкой наблюдая за мной.

— Что, Сергей Иванович, приятно, когда ваше детище дает результат?

— Да, Иосиф Виссарионович, мы к этому долго шли.

— Поздравляю. Это огромная победа…

Его слова были прерваны опять голосом комментатора.

— Доклад по «Маяк-1», двигатели второй и третьей ступени отработали меньше расчетного времени. Определенная заданием орбита не достигнута. Ориентация по звездным картам прошла штатно, выпущены солнечные батареи. Задание — выполнено не в полном объеме.

Тут я не выдержал, порывисто встал к стоящему на столе микрофону и нажал клавишу. Загорелся красный светодиод, показывающий включение устройства.

— ЦУП, это Усадьба. Какое отклонение орбиты «Маяка-1» от расчетной?

Пауза. Ответил Хруничев.

— Судя по показаниям радиолокационной станции, сейчас опорная орбита получилась около восьмисот километров, недопрыгнули до расчётной больше сотни километров.

— ЦУП, ну, мы же и так рассчитывали, что для заброски на геостационарную орбиту все равно придется задействовать разгонный блок.

— Так и есть Усадьба, но придется срочно пересчитывать математику.

— Хорошо. Принято. Тогда стабилизируйте «Маяк-1» и ждем пересчета данных для отправки «Маяк-2» с разгонным блоком. Готовьтесь через «Маяк-1» отправить «Молнию». Через сколько времени вы сможете дать точную информацию об орбитах и времени продолжения операции?

— Нам нужно хотя бы два витка, чтоб зафиксироваться все параметры орбиты. С одной РЛС быстрее не получится.

— Принято. Ждем два витка, получаем уточненные данные орбиты «Маяка-1» и готовимся к отправке «Маяка-2» и «Молнии» по «Маяку-1».

— Принято, — по-деловому ответил Хруничев и отключился.

Ну, про низкоорбитальный спутник «Молния-1» я как-то «позабыл» известить руководство СССР. Скажем так, это была тщательно подготовленная импровизация. То, что наши все телодвижения с космосом будут под жестким контролем, никто не сомневался, но немного показать характер — стоило. Поэтому и был реализован наш проект «Молния» — семейство короткоживущих спутников, подготовленных для низких орбит, оснащенных мощными средствами разведки поверхности планеты. Тут мы умудрились воткнуть и видеокамеры с максимально высоким разрешением и качественной оптикой, для работы в видимом спектре, и тепловизор, чтоб с орбиты можно было хоть как-то наблюдать за работающей техникой. В перспективе готовились оснастить «Молнии» и магнитометрами и радиолокационными станциями. Все это было настроено, синхронизировано и при штатном запуске, спутник комплектовался мощным маневренным блоком, чтоб можно было корректировать орбиту, при необходимости тщательно рассмотреть определенный район.

Именно это я кратко и рассказал высокопоставленным гостям Усадьбы, пояснив, что боевую орбитальную станцию с экипажем «Заря» мы запустим чуть позже, когда наиграемся с «Молнией» и получим все данные и хоть какой-то опыт по работе в космосе с пространственно-временными маяками, уж слишком много неизвестных параметров и вариантов.

Стартовый экипаж «Зари» состоял из двух космонавтов из нашего времени и двух тщательно отобранных летчиков из специального летного отряда НКВД, которые прошли дополнительную проверку и на интеллект, и на лояльность, ну конечно обкатку на детекторе лжи. Случайных людей к космической программе ни мы, ни органы государственной безопасности СССР 1942-го года не хотели, поэтому проверочные мероприятия были на грани многоуровневой паранойи.

Ждать двух полных оборотов спутников вокруг Земли нужно было часа так три, поэтому чтобы скоротать время, мы переместились в столовую, где уже был накрыт стол, но все равно даже во время еды, разговор шел вокруг космической программы и особенно тех возможностей, что она даст Советскому Союзу. Таким образом, обычный обед плавно перешел в такое вот импровизированное заседание Государственного Комитета обороны СССР, да и вопрос то был очень серьезный. Но тут я, особенно благодаря своему первому физико-математическому образованию, ну и конечно увлечению космосом в детстве, смог ответить на большинство поставленных вопросов. Тем более, если все сложится как надо, то уже сегодня мы получим одну из самых совершенных в этом мире систем разведки, так сказать, всевидящее око Сталина.

Во время длительного монолога, я так и завершил свою речь.

— … если таким образом мы нарастим группировку спутников-разведчиков до четырех-пяти, то можно организовать систему так, что каждые десять-пятнадцать минут над нужным районом или объектом будет пролетать спутник. Ну а если нужна будет менее частая выборка, то благодаря такой группировке можно организовать полное патрулирование не территории Советского Союза, но и всех сопредельных государств. Но ведь есть и облачность которая может закрывать нужные районы, поэтому спутники можно оснащать не только оптическими приборами, но и радиолокационными станциями, для обнаружения летящих самолетов, и магнитометрами, чтобы выявлять крупные массы металла, например танковые колонны. Так сказать «Всевидящее око СССР». А в комплекте с системой мгновенной переброски войск с помощью пространственно-временных порталов, это нам даст абсолютное превосходство над любой армией.

В столовой наступила тишина. Все присутствующие переваривали мой спич, и было понятно, что в данной ситуации я никак не тяну на Остапа Бендера, который ораторствовал в деревне Васюки, вешая лапшу на уши слушателям. Тут все было реально, очень реально и конечно, все было очень серьезно.

Сталин тоже задавал вопросы, больше организационного плана, ведь по космической программе мы с ним не раз все это обсуждали, но он, наконец, задал тот самый важный, который я ждал и к которому готовился.

— Сергей Иванович, скажите, а, учитывая ваше знание тенденций развития оружия в будущем, что наши противники могут предпринять, когда мы сумеем их поставить на место?

Я сделал паузу, формулируя ответ.

— В краткосрочной перспективе — ничего, сила продолжительное время будет на нашей стороне. А вот в долгосрочной, тут вариантов много. В первую очередь оружие массового поражения. Ядерное и термоядерное мы им не дадим сделать, тем более там нужны средства доставки. Химическое вообще потеряет актуальность, но есть биологическое — специально выведенные или видоизмененные болезни. Тут защититься будет трудно, нужно будет работать на опережение, создавая вакцины, а это слишком длительная и дорогая гонка. Тут можно проиграть Западу, который будет пользоваться ресурсами, награбленными в колониях по всему миру.

— Понятно, тут вы тоже можете предоставить много информации, но мне интересно как в данной ситуации сможет помочь ваша космическая программа?

— Перенос центров принятия решений на орбиту. Можно и подальше, на ту же Луну, куда они точно не достанут в ближайшие несколько столетий. И любая попытка удара в любой форме будет все равно не эффективна до конца и последует ответный удар возмездия. Чуть позже нужно будет кого-нибудь выбрать на роль мальчика для битья и образцово-показательно наказать, чтоб другим неповадно было.

Дальше я снова и уже развернуто рассказывал про технологии информационной войны, про то, как в том же Советском Союзе нашего мира среди «золотой молодежи» навязывалось восхваление западного мира, проводил параллели с той же Российской Империей, как там такими же способами развратили элиту.

Все это присутствующие прекрасно и так знали из секретных докладов об истории нашего мира, но вот так вот разжевано, на доступном уровне им не рассказывали, да и случая такого не было, а теперь пока ждали данных об орбитах спутников, появилась возможность вот так вот пооткровенничать.

Я тут же вспомнил хрущевский запрет органам государственной безопасности проводить оперативные разработки над партийными чиновниками, что стало, в своем роде, спусковым механизмом начала развала СССР.

Так вот, под легкое винцо и хорошую закуску, кофе из навороченного кофейного аппарата, мы проговорили три часа, когда на связь вышел Хруничев и доложил, что все орбитальные характеристики спутников зафиксированы и можно начинать следующий этап. Так как в надежности «Маяка-1» были определенные сомнения, в первую очередь решили отправить второй маяк.

После подтверждения общей готовности, была дана команда на отправку по «Маяку-1» второго, намного более тяжелого спутника «Маяк-2» с разгонным блоком, модернизированной версией «Фрегата» и пространственно-временным маяком. После того как начнется подъем второго маяка на геостационарную орбиту, где мы наметили на первое время размещение нашей боевой станции, мы снова создав пространственно-временной портал через «Маяк-1» выведем на опорную орбиту экспериментальный разведывательный спутник «Молния-1».

Тут все было более прозаично — мы такое отрабатывали не раз. Команда на запуск маяка, открытие портала, и выброска спутника, который некоторое время крутился, потом стабилизировался, сориентировавшись по звездной карте, выпустил солнечные батареи и полетел по своей орбите.

Понадобилось еще полтора часа, чтоб определить теперь орбитальные параметры «Маяка-2» и была запущена программа с помощью нескольких выверенных корректирующих импульсов реактивных двигателей разгонного блока поднять за несколько дней на геостационарную орбиту второй пространственно-временной маяк. Тут была куча проблем — первая и основная в средствах контроля. В Советском Союзе этому уделялось большое внимание, и по маршруту движения спутников было множество средств наблюдения, даже специальный корабль отправляли в Тихий океан. И мы тут старались что-то определить простым радаром, что давало существенно низкую точность измерений. Причем маяк нужно было вывести на геостационарную орбиту так, чтоб он, а впоследствии и боевая станция «Заря» висели четко над центром СССР. Поэтому тут нужно было подгадать и силу импульса корректировки, время и момент. Задача, мягко говоря, нетривиальная в наших условиях.

Прошло еще несколько часов томительного ожидания, и убедившись что в первом приближении «Маяк-2» после нескольких корректирующих импульсов разгонного блока начал подниматься, мы дали команду на выпуск разведывательного спутника «Молния-1». Тут теперь задача была совершенно противоположной — спутник был выпущен тоже на опорную орбиту в восемьсот километров, и сразу возникла необходимость его опустить в низкоорбитальную зону, чтоб с большей эффективностью задействовать средство оптико-электронной разведки. Поэтому и тут, после получения данных по орбитальным параметрам, начали осторожный спуск спутника на низкую орбиту. Но и уже тут, с такой высоты можно было получить вполне неплохие снимки Земли и при достаточном увеличении и поверхности. Тем более та же конфигурация облачности была неплохим подспорьем для метеослужб различных ведомств СССР.

Еще час и на наш внутренний почтовый ящик из ЦУПа пришло письмо со множеством вложенных фотографий планеты Земля с высоты в восемьсот километров.

Это конечно было очень незабываемо. Качественные цветные фотографии сразу выводили на большой экран и присутствующие тут люди, ведущие члены Государственного Комитета Обороны СССР сумели по достоинству оценить то, что им попало в руки, какой мощнейший инструмент они получили.

Теперь, чтоб продолжить космическую программу, нужно было время. «Молния» опускалась на низкие орбиты, «Маяк-2» поднимался повыше. Когда я наконец-то озвучил последние данные, после короткого совещания, уже порядком уставшие от насыщенного дня Сталин, Берия, Шапошников и Молотом, тепло попрощавшись, в сопровождении охраны, покинули Усадьбу.

При этом у меня состоялась договоренность со Сталиным, что такую коммуникационную систему оптоволокном мы проведем и в Москву, чтоб и высшее руководство уже могло вовсю быть в курсе и даже участвовать в космической программе. В общем нас мягко попросили не выпендриваться, а оставаться на длинном, мягком поводке и вариантов отказаться не было. Просьба-требование высшего руководства СССР была вполне обоснована.

Прошло несколько дней. ЦУП все больше обзаводился всякого рода мониторами и боевыми постами для дежурных, прямо по ходу дела происходило обучение местных кадров и включение их в дежурные смены. Так как оптоволоконная линия в Москву уже давно была проложена, то довести ее до Кремля и ввести в специально защищенное помещение оказалось не таким трудным делом, особенно при полном содействии органов госбезопасности. И к тому моменту когда «Молния» опустился на необходимую орбиту, в Москве был тоже оборудовано рабочее место, с которого Сталин мог в режиме реального времени контролировать состояние космической программы.

Но именно сейчас, когда «Молния» должна была заработать в полную мощность и показать реальный результат, мы снова, как и несколько дней назад, собрались в Усадьбе.

После того как были получены высококачественные снимки Москвы, Ленинграда, и от нас, с Усадьбы, последовал заказ сделать спутниковую фотографию Берлина. Качество и детализация, конечно, были выше всяких похвал. В этом времени, чтоб получить такие снимки, нужно было отправлять самолеты-разведчики, которые частенько просто не возвращались, а тут не выходя их кабинета, просто нажатием нескольких кнопок, руководство СССР имело вот такой вот инструмент контроля.

Еще прошел час и на наш внутренний почтовый ящик из ЦУПа пришло письмо со множеством вложенных фотографий интересующего района, а именно Берлина. Как раз облачности никакой не было и снимки получились ну уж очень неплохими. Краем глаза я наблюдал, как Сталин с Берией внимательно с огромным интересом рассматривают полученные фотографии, а вот интерес Шапошникова лежал немного в другой области и он попросил сделать снимки, по возможности немецких военно-морских баз. Его интересовали места стоянок крупных боевых кораблей Германии, потому что проскакивала информация, что немцы в рамках сепаратных переговоров могут переподчинить свои военно-морские силы Грант-Флиту, что было очень неприемлемо, ну или руководство германских ВМС откажется подчиняться Берлину и уйдет в Британию. Вариантов много и вот посмотреть, что и как не мешало, тем более в свете появившихся возможностей.

Я быстро вышел в чат и настучал задание новоявленной службе космической разведки. Они в ответ попросили несколько часов, чтоб скорректировать орбиту спутника, на что я естественно согласился.

Гости не спешили уезжать и остались до позднего вечера, когда на почту снова посыпались фотографии интересующих нас объектов. По просьбе Шапошникова я все это распечатал, через наш РСО (режимно-секретный орган) засекретил и передал при Сталине под подпись лично начальнику Генерального штаба РККА — порядок есть порядок. Но вот такая оперативность и качество полученной развединформации, причем просто не выходя из кабинета впечатлило гостей.

Когда я их, после долгого, напряженного и наполненного событиями для, провожал, стоя на крыльце Усадьбы, Сталин обернулся и сказал странную фразу:

— Любят вас, Сергей Иванович, высшие силы…

И все. Сказал, сел в свой Паккард и в сопровождении охраны уехал, заставив задуматься «К чему бы это».

Берия, Шапошников и Молотов тоже задерживаться не стали. Тем более мы договорились сделать и отправить на орбиту еще минимум две «Молнии» и только уже потом, получив полные данные об использовании порталов в космической программе, и поднятии «Маяка-2» на геостационарную орбиту, отправлять боевую орбитальную станцию «Заря». Для нее уже неугомонные специалисты полковника Хруничева начали клепать и жилой модуль, и дорабатывать обычные жидкостные ракеты, которые как раз и должны были разогнавшись, падать на головы супостатов, а может, при необходимости и нести боеголовки спецзарядов.