ГЛАВА IX. В ТАРАНТАСЕ ДНЕМ И НОЧЬЮ

На другой день наши путешественники прибыли в Пермь. Несмотря на важное экономическое значение Пермской губернии, которая изобилует мраморными ломками, золотыми и платиновыми россыпями и угольными копями, самый город Пермь в то время, к которому относится наш рассказ, имел довольно непривлекательный вид. Это особенно неприятно поражало тех путешественников, которые ехали из Сибири в Европейскую Россию и были утомлены длинным переездом и полным отсутствием комфорта во время своего путешествия по Средней Азии. От Перми дальше на восток надо было ехать на лошадях, а потому здесь путешественники обыкновенно приобретали соответствующий времени года экипаж. Так решил поступить и Строгов.

Выбор, предстоявший ему, был очень мал, так как все почти экипажи были раскуплены. Наконец ему посчастливилось найти тарантас, который он и приобрел, предварительно поторговавшись, чтобы получше походить на купца. Надя сопутствовала ему в его поисках, потому что не менее Строгова спешила с выездом.

— Мне жаль, сестрица, — сказал молодой человек, — что я не нашел для тебя экипажа поудобнее.

— Я все перенесу! — с жаром воскликнула девушка. — Если ты от меня услышишь хоть одно слово жалобы, брось меня в дороге и поезжай один!

Ни Строгов, ни его молодая спутница не везли с собой багажа: один потому, что должен был спешить, другая потому, что не имела средств. Это отсутствие сундуков и чемоданов неприятно поразило ямщика, как доказательство того, что пассажиры небогаты.

— Ну, — проворчал он довольно громко, — с этих, видно, немного получишь!

— Не беспокойся, братец, — отвечал молодой фельдъегерь, — мы заплатим по гривеннику с версты, да сверх того тебе на чай, только вези нас хорошенько.

Лицо ямщика просияло; он мигом вскочил на козлы, взмахнул кнутом, и тарантас тронулся среди облака пыли. Хотя лошади бежали дружно: коренник шел рысью, тогда как пристяжные все время скакали галопом, но тарантас так и подбрасывало из стороны в сторону на неровностях дороги. Надя несколько раз очень больно ушибалась при этих неожиданных толчках, но не произнесла ни малейшей жалобы. Ее занимала одна мысль: как бы поскорее доехать.

— Если не ошибаюсь, — сказала она, — от Перми до Екатеринбурга триста верст?

— Да, — отвечал Строгов, — и тогда мы достигнем подошвы Уральского хребта. На переезде через горы мы употребим сорок восемь часов, так как я очень спешу и нигде не могу останавливаться.

— Не бойся, — возразила девушка, — я не задержу тебя ни минуты.

— При этих условиях мы доедем до Иркутска в двадцать дней.

— Как жаль, — заметила Надя, — что теперь не зима: тогда мы доехали бы гораздо скорее, не правда ли?

— Конечно, но зато как труден переезд при сильном морозе! Мне случилось три раза ездить в Омск зимой, и холод был так силен, что я чувствовал, несмотря на доху, что совершенно коченею. Шерсть лошадей покрылась инеем, а водка в моей фляге совсем замерзла. Я перенес это путешествие только благодаря тому, что сам сибиряк и с детства привык к нашему суровому климату, но мне кажется, что ты никогда бы не доехала.

— Зачем ты ездил в Омск? — прервала его Надя.

— Навестить мать.

— Вот видишь! — заметила она. — А я спешу в Иркутск, чтобы повидаться с отцом и передать ему последние слова матери. Ничто решительно не остановит меня на этом пути.

— Ты храбрая девушка, Надя, — с чувством сказал Строгов. — Дай Бог тебе успеха!

Тарантас между тем быстро подвигался вперед. На станциях наших путников не задерживали, так как они щедро платили на чай ямщикам. Остановки были самые непродолжительные: на некоторых станциях Строгов и Надя слегка закусывали тем, что можно было достать, на других они только ожидали, пока переменят лошадей. День прошел в беспрерывной езде. Надя вздремнула, несмотря на ухабы, но спутник ее все время не смыкал глаз: он опасался, чтобы ямщик не уснул и не вывалил их, что при отвратительной дороге было более чем вероятно. На одной из станций они узнали, что впереди по той же дороге едут еще двое путешественников в простой телеге, но платят они щедро и требуют самых лучших лошадей.