28

Дорога до озера Окичоби занимает часа три. Эмме нравится Стинг, поэтому я захватил «Синхронность»,^[131] чтобы слушать по пути домой. Но сейчас мы с Хуаном врубили «Стоунз». Он растянулся на заднем сиденье и листает инструкцию к портативному GPS-навигатору, который мы купили в спортивном магазине в Форт-Пирс вместе с прожектором, непромокаемым мешком, куском желтого брезента, ведром для наживки и двумя удочками. Я буду изображать рыбака.

Когда Хуан заявил, что пойдет со мной, я не спорил. Если события примут неожиданный оборот, мне пригодится помощь здравомыслящего человека, обладающего к тому же стальными cojones.^[132]Мы предполагаем, что Джерри отрядил кого-то следить за местностью, поэтому Хуан лег на сиденье, чтобы его не было видно. По дороге он признался, что порвал с Мириам, красавицей и по совместительству хирургом-ортопедом.

– И с другими тоже, – добавил он, имея в виду фигуристку и баскетбольную болельщицу. – Я буду работать над книгой. Мне надо сконцентрироваться.

– Ты что-то путаешь, – сказал я, – это профессиональные боксеры отказываются от секса, но никак не писатели.

– Тут дело не в сексе, – возразил он очень-очень серьезно.

Клюистон располагается на южной оконечности озера, в самом сердце тростниковых плантаций. Рельеф здесь плоский, как фанера. Согласно инструкции, мы ищем заведение с кричащим названием «Лучшие окуни Эрни Бо Тампа». Эрни Бо – всемирно известный ловец большеротого окуня. У него своя программа на телевидении, и под его именем выпускается товаров не меньше, чем под маркой «Все звезды НБА». Но для Эрни Бо настали тяжелые времена. Местные фермы и ранчо сбрасывают в озеро столько отходов, что огромные водные пространства, где водился окунь, превратились в зловонные болота. Спортивная рыбалка вымирает: уровень воды гак низок, что перевелись даже любители погонять на моторных катерах мощностью в 175 лошадиных сил, а ведь это они позволяют Эрни Бо заработать на хлеб с маслом.

Эту невеселую историю поведал нам молодой парень по имени Такер, работник базы, с которым я договариваюсь о прокате четырнадцатифутовой моторной лодки. Такер доволен тем, что появился хоть один клиент, но беспокоится, что я собираюсь отправиться в плаванье так поздно. Он напоминает мне, что я должен вернуть судно не позже чем через час после заката. Надеюсь, он не собирается меня дожидаться.

– В сумерках самый лучший клев! – поверяю я ему истину, которую слышал от матери.

– С запада надвигаются грозовые облака. Дождь бы нам, конечно, не помешал, – говорит Такер, – но вы там все-таки поосторожней. В это время года сильные грозы.

– Спасибо, буду предельно осмотрителен. Сколько с меня?

– Пятьдесят баксов плюс залог. – Он берет мою кредитку. – Нужна наживка?

Я прошу его дать мне пару горстей.

– А никто больше не отплывал отсюда днем? Я договорился встретиться с друзьями – они с запада должны были приехать.

– Нет, кроме вас, никого, – отвечает Такер. – Может, они отправились из Мур-Хэвена.

– Тоже верно.

Пока что я не заметил на пристани никого похожего на шпиона, но я не собираюсь рисковать. Я убираю жесткий диск Джимми Стомы, компакт-диски и дамский кольт в непромокаемый мешок, а затем укладываю все это и остальной скарб в лодку. Я пару раз дергаю за шнур, «Мерк-25» прокашливается и оживает. Держась за румпель, я с невинным видом покидаю гавань и выхожу на большую воду. Если кто-нибудь следит за мной, он доложит телохранителю Клио, что я направляюсь на рандеву в абсолютном одиночестве.

Хуан ждет меня в условленном месте в полумиле отсюда, у дренажной трубы. Он прыгает в моторку и залезает под желтый брезент на носу. Ни ветерка, жара стоит удушающая; от озера идет пар, как от огромной миски с супом из бамии. Я прибавляю газу, лодка набирает ход, и меня обдает легким бризом – уже получше. Вскоре рыбаки остаются далеко позади. Хуан высунулся из-под брезента и тыкает в кнопки с GPS-приемника, налаживая диалог с космосом. Через пару минут спутники выдают нашу долготу, широту, путевую скорость, направление и всё возрастающее расстояние до пристани. Единственный недостаток этой удивительной техники заключается в том, что она позволяет любому придурку отправиться в полную неизвестность без всякого риска заблудиться. А как же естественный отбор?

Следуя инструкциям Джерри, мы направляемся точно на север, отклоняясь от курса только для того, чтобы обойти мели и участки, заросшие водорослями. Время от времени сверяясь с навигатором, я держу скорость примерно двадцать две мили в час. После того как мы минуем Наблюдательный Остров, мне следует плыть еще сорок пять минут, а потом заглушить мотор и ждать. И тогда только одноглазый Джерри и космические спутники будут знать, где мы.

Молодой Такер был прав насчет погоды. Над западным побережьем озера разражается нехилая гроза, охлаждая раскаленный воздух, но лишая нас заката. Чуть позже поднимается ветер, и волны начинают ритмично биться в алюминиевый корпус лодки. Хуан не сводит тревожного взгляда с движущихся к нам туч, обрамленных багровой каемкой. Я стараюсь не думать об Эмме, которая сейчас в одной лодке со звероподобным охранником Клио.

Первый залп дождя холодным душем проливается на кожу, и я мысленно рисую себе Эмму, промокшую, дрожащую и напуганную. Сверкает молния, и я медленно считаю, пока не раздается удар грома. Этому тоже меня научила мать. Я досчитал до четырех – значит, гроза в четырех милях от нас.

Моя мать всегда с опрометчивым пренебрежением относилась к погоде. Если рыба клевала, мать с места не сдвинешь. Я помню, как в одно ужасное утро мы ловили люциана рядом с небольшим рифом у Дак-Ки, когда с залива налетел грозовой фронт. Дождь лил как из ведра, волны раскачивали лодку, и я умолял мать позволить мне поднять якорь, чтобы мы смогли вернуться на берег. А она велела мне перестать ныть и заняться наживкой. «И не ори так громко, – прибавила она. – Рыбу распугаешь». Железная леди. Я всегда вспоминаю эти наши с ней летние путешествия, когда оказываюсь на воде. Если бы она сейчас была здесь, а не в Неаполе с Дэйвом и его вечным гольфом, она бы, наверное, велела мне остановить лодку, чтобы дать ей порыбачить в зарослях кувшинок. Плюнь на грозу, Джек.

Вообще-то я и сам был бы рад остановить эту чертову лодку, если бы не боялся, что мы выбьемся из графика. Где-то здесь Джерри удерживает Эмму и ждет меня. Но, господи Иисусе, молнии сверкают прямо вокруг нас, и в воздухе пахнет паленым, а в перерывах между ударами грома слышно шипение. Капли дождя впиваются мне в щеки. Хуан забрался обратно под брезент и сидит там, как черепаха в панцире. Иногда он высовывает руку, чтобы дать мне указание выровнять курс. Видимость не превышает сорока футов, но я не могу замедлить ход. То и дело мне приходится резко поворачивать, чтобы не налететь на змею или аллигатора. Озеро так обмельчало, что все населяющие его твари переселились поближе к середине. Проклятый Джерри! Он у меня так получит, если я выберусь живым из этой грозы.

Молния ударяет совсем близко. Хуан вскрикивает, а я инстинктивно падаю на колени и прячусь между сиденьями, но румпель из рук не выпускаю. Мы мчимся вслепую и уже через пару мгновений на что-то наталкиваемся – то ли бревно, то ли крокодил. Лодку подбрасывает, мотор выскакивает из воды, разбрызгивая вокруг грязь и водоросли. Я кидаюсь к стартеру и вырубаю мотор.

Мы внезапно оказываемся в тишине, и Хуан выглядывает из-под брезента, чтобы узнать, что случилось. На его ресницах блестят капли дождя.

– Айсберг, – хихикаю я.

– Джек, не волнуйся. Успокойся, я говорю.

В моторе небольшая вмятина, но заводится он с первой же попытки. В лодке уже дюйма на три воды, поэтому Хуан высыпает наживку из ведра и начинает вычерпывать воду. Я тем временем проверяю, как поживают в непромокаемом пакете музыка Джимми и пушка Карлы. А затем быстро подсоединяю прожектор к клеммам двенадцативольтового аккумулятора, установленного на корме.

Хуан сообщает мне, что GPS-навигатор не пострадал и что мы потеряли всего-навсего семь минут, которые можно нагнать, прибавив скорость. Озеро окутывает тьма, но худшее уже позади. Мы снова берем курс на север и движемся вперед сквозь теплую изморось. На часах пять минут девятого. Гроза отступает, и только на востоке облака покрываются оранжевыми и голубыми трещинами. По ровному пульсу молнии можно сверять курс. Тридцать одну минуту спустя из брезентового панциря вытягивается рука Хуана и велит мне остановиться.

Мы на месте.

Не успеваю я выключить мотор, как нас окружают москиты. Они голодны и бесцеремонны.

– Черт, вот что мы забыли – спрей от насекомых! – раздается голос из-под брезента.

Проходит пять минут. Затем еще пять. Я начинаю водить прожектором из стороны в сторону. Луч света разрезает тьму: москиты разлетаются в стороны, а мелкие рыбки пугаются и уходят вглубь. Я насчитываю шесть пар глаз аллигаторов, сияющих кровавым светом из островков тины.

– Где же они, черт побери?

– Успокойся.

– Спорю, мы сбились с курса в грозу.

– Черта едва, – возражает Хуан.

– Значит, с курса сбились они.

Я выключаю прожектор и жду. Вскоре я начинаю потихоньку сходить с ума от беспокойства за Эмму. Наверняка Джерри снова напрягал мозги. Он недостаточно умен для того, чтобы сделать все по намеченному плану, без вывертов. Многие бандиты этим страдают, поэтому-то нам и нужны тюрьмы.

Предчувствуя, что не все пойдет гладко, мы с Хуаном обсудили всевозможные варианты развития события и договорились, кто и что будет делать. Но сейчас, когда мы сидим посреди озера в полной темноте, все наши потрясающие идеи кажутся мне бездарными и неосуществимыми. Мы не можем узнать заранее, что предпримет Джерри, но сомневаюсь, что он будет вести себя как джентльмен. Каждый раз, когда он смотрится в зеркало, он вспоминает о нашей драке, и я ни за что не поверю, что он не хочет со мной расквитаться.

– Кажется, я что-то слышу, – прерывает мои размышления Хуан.

– Да, я тоже.

Похоже на небольшой самолет – видимо, летит низко, чтобы обойти грозу.

– Включи прожектор, Джек. Может, он ищет нас.

Я вырисовываю лучом света большую дугу, несколько раз включаю и выключаю прожектор. Шум мотора приближается. Хуан, наверное, прав – Джерри выслал разведчика.

– Видишь его? – раздается голос из-под брезента.

– Нет, может, он за облаками.

– Я не шевелюсь, – продолжает Хуан, – вдруг у них инфракрасный бинокль.

Во Флориде никого не удивишь полетом без габаритных огней, но все же это лихо. Не зря парни из таможни гордятся своими супернавороченными радарами. И вот еще одна странность: что бы там ни приближалось в нашу сторону, гудит оно как самолет, но движется слишком медленно. Самолет бы уже сто раз над нами пролетел.

Я направляю прожектор на приближающийся объект, но оказывается, что я взял слишком высоко. Тут сильный луч света освещает нашу лодку, и я отворачиваюсь, потому что мне режет глаза. Гул становится невыносимым, я отпускаю прожектор и затыкаю уши. Неожиданно мотор меняет регистр и начинает издавать что-то похожее на трах-max-max.

Теперь до меня дошло: телохранитель Клио прибыл на аэроглиссере.

Луч света ощупывает наше суденышко с носа до кормы и обратно, застывая на желтом брезенте на секунду, слишком долгую для моих расстроенных нервов. Я включаю свой прожектор и направляю его противнику в лицо. Он нагибается, но я все же успеваю заметить его серьгу и лысую макушку.

– Прекрати это, говнюк, – рявкает он.

– Джерри, брат мой, я тебя заждался.

И мы одновременно выключаем прожекторы. Характерные контуры аэроглиссера вырисовываются на розоватом горизонте – там, вдалеке, сияет огнями Палм-Бич. Я смутно различаю силуэт Джерри на сиденье перед большим пропеллером. На борту еще два человека: один стоит, один сидит – голова его скрыта капюшоном.

– Где товар? – кричит Джерри.

– Не так быстро, дурачок!

Стоящий человек кивает, и фигура в капюшоне говорит:

– Джек, это я.

Меня словно лягнул в живот бешеный мул.

– Это я, Эмма. – Явно одурманена и измучена.

– Как дела, принцесса? – слышу я собственный напряженный голос. – Все будет хорошо.

Я так трясусь, что Хуана на носу лодки, наверное, укачивает. Если я попытаюсь сейчас встать, то как пить дать упаду за борт.

– Как будем меняться? – спрашиваю я у Джерри.

– Прямо здесь. Подведи свою лодку поближе.

Господи боже мой.

Высокий человек ослабляет завязки Эмминого капюшона. Я нащупываю стартер и дергаю – один раз, потом второй, третий.

Ну ясное дело – эта херь не заводится. Свисты и хрипы мотора напоминают мне покойного Макартура Полка.

– Поторопись, – кричит Джерри.

Спокойно, Джек, не паникуй. Дерни дроссель – только не залей его бензином, ладно?

– Что за проблемы, говнюк? – Джерри находит меня лучом прожектора. Он думает, я нарочно время тяну.

Я еще два раза дергаю за шнур, и мотор, пыхтя, оживает. Я поддаю газу и направляюсь к похитителям. Что мне еще остается?

– Крутая у тебя тачка, Джерри. Плавал на таких раньше?

– Заткнись, Таггер!

– Если Клио тебя когда-нибудь уволит, вполне сможешь устроиться в резервации семинолов. Будешь возить туристов на экскурсии!

– Поцелуй меня в зад! – отвечает Джерри. Он спускается с капитанского места, но не сводит луч прожектора с моей груди. Видимо, хочет убедиться, что я не прячу за спиной очередную мороженую рептилию.

Я освещаю палубу катера и вижу, что капюшон Эммы – это холщовый мешок. Она с трудом сидит, опустив плечи и не двигаясь. А сторожит ее не кто иной, как Лореаль. Стекла его очков заляпаны москитами, а блестящая шевелюра собрана в конский хвост, понуро висящий и какой-то облезлый, – такая вот нелегкая жизнь у крутого музыкального продюсера. При других обстоятельствах я бы поглумился над ним от души. Судя по его страдальческому лицу, он бы сейчас был рад находиться в любом ином месте земного шара. Очевидно, Джерри посвятил его в свои дальнейшие планы.

Приблизившись к катеру, я опускаю прожектор, переключаю мотор на нейтралку и перехожу на нос лодки, аккуратно, чтобы не наступить на Хуана, который притаился в своем панцире. Я запускаю под брезент руку, и он вкладывает мне в нее пластиковую коробочку – жесткий диск с незаконченными творениями Джимми Стомы.

Прожектор Джерри жжет мне шею, и я знаю, что громила нависает надо мной с пистолетом в руке. Слепящий свет не дает мне поднять на него глаза.

– Давай сюда, – велит он.

– Сначала отпустите девушку.

Свет их прожектора скачет. Я уже решил, что сброшу Джерри в воду, если он попытается шагнуть на мою лодку. Они выключают свет. Когда глаза привыкают к темноте, я вижу, что Лореаль ведет Эмму под руку – ведет в мою сторону. Я не верю своим глазам.

И вот я уже помогаю ей спуститься в моторку, нежно сжимаю ее руку и шепчу, что все будет хорошо. В смутном свете, пробивающемся из-за облаков, я вижу черную повязку на лысой голове Джерри. Он нетерпеливо вертит в левой руке прожектор – значит, пистолет у него в правой. Наверное, он собирается выстрелить в нас, как только диск окажется в его жадных ручонках.

– Давай его сюда! – требует он.

Я поднимаю «товар» и, свесив руку через борт, заношу его над водой так, чтобы Джерри не смог дотянуться.

– Если эта штуковина намокнет, дело – табак, – быстро говорю я. – Диск испортится, и вы лишитесь своей песенки навсегда. – Таким кретинам все надо потри раза объяснять.

– Таггер, какого черта ты вытворяешь?

– Пистолет, Джер. Отбрось его. Как можно дальше.

– Ага, размечтался.

– Послушай, циклоп. Я считаю до пяти. Если не услышу, как твоя pistola булькнула в воду, я выбрасываю эту черную коробочку. А затем ты сможешь отправиться домой и объяснить миссис Стомарти, что случилось с ее синглом. Скажешь ей, что ты крутой парень, а крутые парни не могут расстаться со своими пушками. Уверен, она поймет.

Джерри поднимает правую руку. Над озером темно, но я все же различаю очертания ствола, нацеленного куда-то в район моего носа. В такой ситуации и обделаться не грех.

Однако я продолжаю размахивать диском над водной гладью.

– Раз, – слышу я свой голос, – два… три…

– Черт, Джерри, делай, как он говорит! – наконец-то подает голос Лореаль. – Если он кинет эту хреновину в воду – мы в полной жопе. Черт тебя дери, я не шучу.

– Послушайся приятеля, Джер. Он профи.

Телохранитель весьма неуважительно отзывается о моих предках, затем делает шаг назад и выкидывает пистолет. Судя по всплеску, пушечка была крупная.

– О'кей. Теперь давай мне гребаный товар.

Я человек слова.

– Вот, Джерри. Лови.

И я кидаю диск в сторону его коренастого силуэта. «Товар» отскакивает от его груди и падает на палубу катера. Пока Джерри и Лореаль ползают на карачках, я почитаю за лучшее смыться.

Я отступаю на корму своего утлого челна и открываю заслонку дросселя на полную.

– Джек?

– Все хорошо, Эмма. Все просто отлично.

Я сдергиваю капюшон. Эмма выглядит изможденной и обалдевшей. Испуганно улыбаясь, она вцепляется в мою руку. Из-под брезента выглядывает Хуан:

– Мы победили?

– Не совсем. – И это еще мягко сказано.

Нам никогда не уйти от аэроглиссера, если плохие ребята вздумают погнаться за нами – а это вполне вероятно. Джерри ни словом не обмолвился про компакт-диски, которые мы записали с жесткого диска Джимми. Если они появятся на какой-нибудь радиостанции одновременно с альбомом Клио, ей не поздоровится. Она особо подчеркнула, чтобы я принес эти диски на сегодняшнюю встречу, дабы она смогла их уничтожить. Я бы с удовольствием отдал их тоже, но этот кретин Джерри про них ни словом не обмолвился.

А это значит, либо он забыл, либо не собирается отпускать нас живыми с этого озера.

Хуан переползает на корму, чтобы принять штурвал и отдать мне пистолет Карлы, который он держал наготове в течение всей операции. Это был один из наших запасных планов – в случае особенно жестокого подвоха со стороны Джерри Хуан выскочит из-под брезента и всадит ему пулю между глаз. План, конечно, не самый оригинальный, но мы специально старались не усложнять себе жизнь.

Я аккуратно засовываю кольт за пояс, стараясь не пристрелить себя самого. Затем сажусь поближе к Эмме. Она вся дрожит, я обнимаю ее одной рукой за плечи, а другой направляю луч прожектора вперед, чтобы Хуан видел, куда плыть. Экран навигатора в его руке мерцает мягким зеленым светом, и все мы дружно надеемся, что он укажет нам путь обратно в бухту Эрни Бо Тампа.

Несмотря на все мои нездоровые размышления о смерти, я никогда раньше не ощущал на себе ледяное дыхание этой твари. Ни разу в жизни я не думал, что через мгновение умру. Даже когда гориллообразный Джерри мордовал меня в моей же квартире, я был скорее зол, чем напуган, – иными словами, мой инстинкт самосохранения оказался не на высоте. Сегодня, когда крупнокалиберный пистолет был нацелен мне в лицо, я выжил только благодаря банальной киношной уловке. Было это смелостью или идиотизмом, мне в любом случае открылся новый, более гибкий подход к самой идее смерти. Эмма в этом вопросе некомпетентна, а вот Анна назвала бы мое поведение огромным прорывом.

Как бы там ни было, эта передряга для меня еще не закончилась. И не только для меня – для всех нас.

– Джек, Джек! Смотри! – Хуан показывает куда-то вперед. Эмма замирает в моих объятиях. По левому борту к нам стремительно приближается другой источник света – аэроглиссер, он идет наперехват. Я тут же выключаю прожектор и лихорадочно нащупываю пистолет. Я велю Хуану не снижать скорость, что бы ни случилось.

Джерри-горилла куда коварней, чем я предполагал. Он сделал большой круг, чтобы подойти к нам с подветренной стороны, и когда мы услышали шум катера, прятаться уже было слишком поздно. И он не собирается изрешетить нас пулями – это может вызвать ненужные подозрения. Он просто переедет нашу моторку, и все будет выглядеть как банальный несчастный случай. А если полиция что и заподозрит, до правды они все равно не докопаются.

На озере было темно, наверное, они на что-то налетели…

Прожектор неистово шарит туда-сюда: мальчики ищут нас в темноте. Мы прячемся на дне лодки. Хуан тяжело дышит, пальцы Эммы впиваются мне в ногу. Мы идем на полной скорости – опасная затея в темноте. Если мы снова налетим на бревно – конец игре в догонялки.

– Черт, – доносится до меня шепот Хуана. – Джек! Они…

Его слова тонут в нарастающем гуле. Я оборачиваюсь и вижу, что катер пристроился нам в кильватер всего в пятидесяти ярдах позади. Лореаль возвышается на носу и направляет луч прожектора Хуану в затылок, и вокруг головы моего друга сияет непрошеный нимб. При таком освещении я не могу разглядеть Джерри на капитанском насесте, но он, без сомнения, отлично видит нас.

Расстояние между нами сокращается с тошнотворной неотвратимостью: оснащенный громадным пропеллером, катер двигается почти в два раза быстрее нашей маленькой лодки. Кроме того, он раза в два шире и, наверное, раза в три тяжелее, чем наше суденышко. На скорости пятьдесят миль в час он расплющит нас в подобие листа кувшинки. Мы или погибнем от удара, или утонем, тщетно взывая о помощи.

В любом случае, когда до нас доберутся аллигаторы, нам уже будет все равно.

Хуан хватает меня за руку и с досадой показывает на наш мотор. Винт облеплен водорослями, и скорость стабильно падает. А Джерри берет свой смертоносный курс на наш хлипкий транец.

– Хватай Эмму, – говорит мне Хуан, – и прыгай.

– Думаю, это плохая идея.

– Джек, прошу тебя! – говорит Эмма тем же самым тоном, что она обращается ко мне в редакции, когда я становлюсь невыносимым.

– Всем лечь! – кричу я неожиданно для себя самого и встаю в полный рост, как свежевкопанный столб. Обеими руками я сжимаю кольт Карлы, руки вытянуты вперед – точь-в-точь как копы показывали мне тогда в тире. Лореаль светит прожектором прямо мне в лицо, я прищуриваюсь. Катер рвется вперед, оглушая нас нарастающим тяжелым гулом, как приближающийся локомотив. Когда между нами остается порядка ста футов, я начинаю стрелять; кольт дергается у меня в руках. Шанс, что я действительно пристрелю этих уродов из 38-миллиметрового ствола, достаточно скромен, но Лореаль, видимо, серьезно отнесся к моим намерениям. Парни на катере что-то тревожно кричат, и луч их прожектора начинает вращаться как бешеный. Наш мотор резко сбавляет обороты, потом раздается громкое шипение.

Наша лодка остановилась. Мотор сдох. Я кидаюсь на Эмму и закрываю ее своим телом, а Хуан прыгает за борт.

Но вместо хруста и скрежета мы слышим несколько громких всплесков, и мотор катера начинает стихать. Затем раздается бульканье – и наступает тишина.

Я шепотом спрашиваю Эмму, все ли с ней в порядке.

– Да, но я очень хочу пить. И я устала. – Голос у нее сонный и какой-то бесцветный, как будто из другой галактики. Должно быть, они вкололи ей лошадиную дозу транквилизатора. Я наспех устраиваю ей постель из брезента и укладываю спать прямо на палубе. Тем временем, словно большая выдра, из воды появляется Хуан. Он молча снимает водоросли с мотора, а я присобачиваю прожектор к аккумулятору.

Найти потерпевший крушение катер не составляет труда – устремив нос к небу, он покоится в зарослях камыша. Выстрелы, должно быть, заставили Джерри резко крутануть руль, а плоскодонные скоростные суда не предназначены для таких маневров. Злую шутку с Джерри сыграло и отсутствие одного глаза – он, скорее всего, не сумел верно оценить расстояние. Катер бешено завращался и в конце концов опрокинулся назад, застряв кормой в грязи.

Думаю, когда судно начало вращаться, Джерри выбросило за борт. Он, наверное, сидел в камышах, очумело озираясь, а тут – бац! – катер переворачивается и падает прямо на него, и пропеллер так и вращается. Так что голова его сейчас где-то на пути в Пахоки.

Следом за ним – правда, не так быстро – на тот свет отправился Лореаль. Он упал на раму капитанского мостика, и, к несчастью, его роскошный конский хвост свесился через заградительную решетку. Волосы, очевидно, намотались на пропеллер, который продолжал вращаться, немилосердно заставляя Лореаля выписывать идеальные круги лицом по металлической раме, пока продюсер от бога не распрощался со своим скальпом. Теперь остатки его шевелюры мокрым рыжим веником свисают с лопасти.

Какая страшная авария! Несчастный случай. Два любителя покататься с ветерком перевернулись на украденном катере.

На озере было темно, наверное, они на что-то налетели…

Я ловлю спокойное дыхание Эммы – она уснула в наступившей тишине. Я слышу, как Хуан прихлопнул москита. Я перегибаюсь через борт и как можно тише блюю.

– Поздновато уже, – замечает Хуан.

– Может, я в кого-то из них попал.

– Да, Джек. А еще, может, когда-нибудь хомяки станут петь в опере.

– Плохой из меня стрелок.

– Да, но результативный.

Неподалеку от тела Джерри, на илистом дне озера, мой прожектор высвечивает черную коробочку размером чуть больше аудиокассеты.

Вдову Джимми Стомы ждет глубокое разочарование.