ВОСКРЕСНИК
День был самый отличный из всех зимних дней. Солнце тоже вышло на воскресник. Заводская молодежь собралась во дворе возле первого цеха, подурачилась. Участники воскресника разбились на бригады, разобрали кайла и лопаты, заиграл новый завкомовский оркестр - три трубы и два барабана, - и под предводительством Зиночки все двинулись на воскресник. Канава начиналась у нового сборочного цеха, выходила с заводского двора и пересекала пустырь. Она должна была обогнуть склон Земляного холма и подойти к речке, которую в шутку называли воробьиным водопоем.
Вдоль канавы уже лежали блестящие желтые глиняные трубы для канализации.
Возле холма заводских ребят встретили ребята с филиала. Они явились под предводительством двух командиров - Миши Полянчука и Мингарея Бекирова. Прямо на ватник Мингарей надел медаль «За трудовое отличие», которую недавно получил, и поэтому он был главным командиром.
Перед воскресником состоялся митинг.
- Мы вызываем вас копать канаву для новой сборки как надо, - сказал Мингарей. - У нас на филиале все работают хорошо… Мы так привыкли.
- А мы, значит, не привыкли? - зашумели заводские ребята.
- У нас никто руки в брюки не ходит! - задорно продолжал Мингарей. - Давайте, кто больше сробит - тот молодец!
Снег так блестел, что глаза закрывались, мороз был мягкий, совсем теплый мороз, и руки просились поработать. Десятники из отдела капитального строительства показали ребятам трассу канавы, которая шла по вешкам, а Зиночка и Мингарей развели бригады по местам.
- Малышок, Малышок, иди к нам! - кричали филиальские ребята. - Малышок, забыл уже, как гвозди забивал!
- Э, нет, такого работника не отдадим! - решила Зиночка и придержала Костю за ватник.
Все равно - Костя стал последним в первой бригаде заводских ребят, а Миша - первым в своей бригаде, так что получилось рядом. Оркестр заиграл. Ребята поскорее сбросили снег с трассы, кайлами разбили промерзший слой земли, и в обе стороны полетели первые сыпки. Костя не спешил: он достал напильник, подточил лопаты, свою и Мишину, потом поработал так, чтобы немного согреться, снял ватник и шапку и взялся за лопату по-настоящему, чтобы совсем отогнать морозец.
- Простудишься, - сказал Миша.
- Не дует, - успокоил его Костя. - А хоть бы и дуло - работа что шуба.
- Попробуем и мы… Если простужусь в невидимой шубе, чихать буду за твой счет.
Они работали и разговаривали. Услышав, что Балакин помог Косте совладать со станком и что за колоннами организуется фронтовая бригада, Миша сказал:
- Вот теперь я окончательно уверен, что ты не побежишь за золотом. Тебя захватила работа - значит, ты нашел самое дорогое золото. Правда?… (Костя мысленно согласился с ним.) А теперь объясни: почему у тебя дело подвигается быстрее, хотя ты как будто и не спешишь?
- А ты торопыга-недопрыга, - улыбнулся Костя. - Ты лопату рукой не подгоняй. Ты ее ногой в землю жми… А коли бросаешь, на руку понадейся да маленько за лопатой качнись. Не спеши кидать да тяжелей набирай. Намаешься меньше, а сработаешь что надо.
- Оказывается, ты и по лопате мастер, - засмеялся Миша.
Рядом с Костей на землю легла тень. Он поднял глаза и увидел Мингарея Бекирова. Знатный бригадир Северного Полюса стоял подбоченившись и улыбаясь.
- А ты, Миша, по лопате не мастер, - сказал он. - Что же ты от Малышка отстаешь? Придется тебя проработать.
- А ты что гуляешь, указчик?
- Смотрю, как кто ударничает. - Он подмигнул Косте. - Молотком и лопатой ты умеешь… А станок зачем сломал? Станок - не лопата, а? Нехорошо, башка! Станок сломал - медаль не получил. Лучше бы ты молотком стучал.
Он говорил добродушно, шутливо, но напоминание о станке и о медали оскорбило Костю.
Не ответив Мингарею, он изо всех сил налег на лопату и густо покраснел.
- Ты, Мингарей, не трогай его, - сказал Миша. - Дело со станком прошлое. А сейчас Малышок придумал такую штуку, что ему сразу две медали дадут. Придется твоей знаменитой бригаде накрыться.
- Да ну! - притворно испугался Мингарей. - Ай-яй-яй, что теперь делать будем! Хоть ложись и помирай…
Набрав лопату потяжелее, Костя бросил землю под ноги обидчику.
- Отойди, засыплю! - крикнул он.
- Мы тебя, Малышок, в упаковке помним, - медленно проговорил Мингарей, сузив глаза и выпятив грудь. - Ты нам горячо сделал. Снайперские молотки нас тарой засыпали. Только мы не испугались, башка, - мы комсомольцы! У нас теперь рационализация. Нам деталей на сборку и упаковку не хватает… Что ты мне землю на ноги валишь? Ты деталями меня завали - это будет дело!
- Завалим! - сердито пообещал Костя.
- Ну, гляди - осрамишься, я смеяться буду. Имей в виду…
Переваливаясь с ноги на ногу, он пошел вдоль траншеи, проверяя, кто как работает, задирая и подзадоривая ребят.
- Вот так он всегда, - сказал Миша. - Он работник отчаянный. Работает так, что искры сыплются. Бригада у него завидная. Тарный цех сначала прижал упаковку, а они не сдались, всё лучше работают, знамя не уступили. Богатыри! - Он помолчал и добавил: - А ты напрасно ему под ноги землю бросил. Знаешь, есть такие люди, у которых самолюбие с мозолем. Чуть тронешь - и пропало дело.
- А пускай не задирается…
Со склона холма была видна вся трасса канавы, шумно кипевшая народом.
Уже всем ребятам стало жарко - ватники и шапки полетели в снег. Запестрели, как цветы, ситцевые рубашки, вязаные кофточки, свитеры - белые, красные, желтые, синие.
Когда оркестр переставал играть, все кричали: «Музыка, землю заставим копать!» - и оркестр снова брался за свое дело.
Тут и там не обошлось без баловства. Кто-то швырнул в Мишу снежком, Миша ответил тем же.
- Знаешь, Малышок, - признался он, - я, кажется, немного устал, а до центра земного шара еще далековато. Не пора ли отдохнуть, как ты думаешь?
Друзья пожевали хлеба и устроились на солнышке отдохнуть. Миша принялся рассказывать о филиальских делах, но Костя и слушал и не слушал. Он думал о том, как сложатся дела в бригаде, не получится ли смех на весь цех. Да что там - на цех! На весь завод, филиал… Даже страшно подумать, что будет тогда.
Вдруг Миша залепил ему лицо снегом. Костя в шутку полез драться, они повалились в снег и барахтались до тех пор, пока Миша не осилил.
- Ты же сам захотел снега! - со смехом объяснил он. - Я тебя спросил: «Хочешь снега?» - а ты сказал: «Да». О чем ты думал, когда, как попка, смотрел на белый свет?
Снова загремели барабаны, заухала большая труба и запищала маленькая. Все взялись за лопаты, и упорнее всех работал Костя, чтобы отогнать беспокойные мысли.
Раньше всех отработалось солнце и пошло на закат. Оркестр заиграл последний марш. Ребята оделись, покачали Мингарея за то, что он глубже всех зарылся в землю, отнесли инструмент на место. Филиальские побежали садиться в автобус, и Костя проводил друга.
- Прощай, башка! -сказал Мингарей и протянул Косте руку. - Помни наш разговор!
- Не забуду! - с достоинством ответил Костя. Автобус запыхтел и укатил.