1.

Намаявшийся за день Фёдор сидел, не шевелясь, на шатком складном стульчике у еле тлеющего костра, зачарованно смотрел на его медленно мерцающие красноватые угли и самоотверженно боролся со сном. Глаза слипались. Спать хотелось зверски. Вот встать сейчас, добрести кое-как до палатки, залезть в неё, плюхнуться на надувной матрас и немедленно заснуть! Ну, комаров ещё только сначала в палатке перебить. Их, впрочем, в этот теплый июльский вечер почти не было.

Фёдор почувствовал, что ещё совсем немного, и он так и сделает. Вот прямо сейчас подойдёт к палатке, расстегнёт её…

Он встряхнул головой и резко, рывком встал (стульчик при этом опрокинулся). Подошёл, пошатываясь, к висевшему на соседнем дереве умывальнику, наклонился слегка и начал умываться. Несколько пригоршней холодной воды в лицо — и он почти полностью пришёл в себя. Спать, тем не менее, всё равно хотелось. Однако спать ему было никак нельзя. Надо было ещё ехать проверять донки.

Он спать в конце концов сюда приехал или рыбу ловить? Выспаться и дома можно. Или завтра днём. Благо, времени полно. Днём всё равно жара, делать нечего. А если не поехать сейчас, то живец до завтра наверняка пропадёт. Зря, что ль, ловил? Да и на донки, может, кто попался — снять надо. Целый день же не проверял! В общем, надо ехать. На-до! Нечего сачковать!

Подгоняя себя этими бодрыми мыслями, Фёдор взял стоявшее в стороне ведёрко с живцом и начал медленно, не спеша, спускаться по тропинке вниз к воде. Джек, огромный чёрный дог, спавший до этого у костра, тут же проснулся, вскочил и побежал рядом.

Фёдор подошел к своей резиновой лодке, поставил на траву ведёрко и столкнул лодку в воду. Ветра не было, и лодка неподвижно замерла у самого берега. Фёдор вернулся за ведёрком и, осторожно держа его в руке, аккуратно ступил в лодку одной ногой. Присел, балансируя, на мягкий борт (черт! надо подкачать; ладно, потом), подождал, пока в лодку не запрыгнет Джек, и сильно оттолкнулся от берега другой ногой. Сразу сел, слегка качнувшись, на деревянную скамейку (Джек внимательно следил за ним), зажал ногами ведёрко, чтобы не опрокинулось, опустил в воду вёсла и начал неторопливо грести.

Течения почти не было, так что грести было легко. Лодку практически не сносило. Ярко светила луна, всё вокруг было прекрасно видно.

Фёдор быстро пересёк неширокую в этом месте реку и заплыл в хорошо знакомую мелкую песчаную бухту. Лодка мягко ткнулась носом в пологий берег. Фёдор встал и, хотя было совсем тихо, сначала выбросил на песок привязанный к носу лодки тяжёлый камень. Так… на всякий случай. Чтобы лодку не унесло. (Мало ли… А то отойдёшь, а тут как раз ветер поднимется.)

Потом поднял ведёрко с живцом и, переступив через борт, вышел на берег. Выскочивший раньше Джек крутился рядом. Фёдор свободной рукой небрежно подтянул слегка на песок пустую лодку, похлопал себя по карманам (так!.. нож… пакет для рыбы, — хм! «для рыбы»! — леска… грузила… крючки… — всё, вроде, на месте) и зашагал вправо по берегу; туда, где у него ещё с утра было поставлено несколько донок.

«С какой начать? С ближней или дальней?.. Начну с ближней! — быстро решил он про себя. — Заодно и удовольствие растяну».

До дальней донки идти было довольно далеко. Фёдор окончательно разгулялся, сон у него пропал, настроение было прекрасное.

Тихо, тепло, комаров почти нет. Полнолуние, на небе ни облачка.

Господи! Звезд-то сколько! Всё небо усыпано. И запах… Чем это пахнет? травой?.. землёй?.. Ночью!

Любуясь звездами, оглядываясь с любопытством по сторонам, вдыхая полной грудью свежий ночной воздух, Фёдор и не заметил, как дошёл.

Что, уже? Что-то быстро… Надо же, мне казалось — дальше. Ну да, вот и знакомая ракита… Точно эта?.. Да, точно — вон, и ствол расщеплен, сейчас слева должна быть ещё могилка с оградой — утонул тут, что ли кто? — ага! вот она, а прямо за поворотом будут кусты, где стоит последняя донка.

Эти?.. Или вон те?.. Так… посмотрим… Нет, те всё-таки… Странно, вроде здесь ставил… А чего ж это я здесь-то тогда не поставил? Место-то хорошее… Ладно, поставим сейчас… Живец есть… Или завтра уж? Чтобы ночью не возиться? Запутаешься тут ещё!.. Ладно, завтра поставлю. Не забыть бы… Ну, не забуду…

Так, а вот и наши те самые кустики… Где у нас тут доночка?.. Ага! Во-от она, наша доночка… Ну, и что тут у нас есть?.. Понятно. Ни черта тут у нас нет! А живец как?.. На месте живец. Бодрый и свежий. Тигр, а не живец! Так-так… посмотрим… Никто тебя, брат, не трогал… Ладно, иди тогда, ещё поплавай…

Странно… Яма, вроде… Н-да… Начало, прямо скажем…

Джек! Не мешайся! Нельзя!

Ну, ничего. Будем считать, что это просто первый блин комом. Э-хе-хе…

Посмотрим сейчас, как второй… Та-ак… И здесь пусто! О-очень мило! Однако. Пора бы уже кому-нибудь и попасться. Ходишь тут, ходишь…

Да отвяжись ты, Джек! Не лезь! Не до тебя тут.

Так… живец объеден… Ну и зубищи! Что это здесь, интересно, за крокодила живёт? Ладно, это уже хорошо… Это уже просто замечательно… Эту крокодилу мы поймаем…

Да отойди ты! Фу!

Вот так… Вот так… Всё, плыви. Забрасываем… Так, чудесно… Отлично! Мастерский заброс! Мас-тер-ский. В то же самое место.

Ну, крокодила, погоди! Черт! От возбуждения даже руки трясутся!

Так-так-так-так-так! Ну-с, где тут у нас наша следующая доночка? А, ну да… Здесь же нет больше ничего… За поворотом наша следующая доночка… Во-он там. Прямо напротив могилки с утопленничком нашим дорогим.

Интересно, он тут рыбу мне, случайно, не распугивает? Когда по ночам купается? Они же должны, вроде, по ночам в полнолуние купаться. Или, наоборот, из воды выходить?.. Из моги-и-илы! Ну, не важно… Выходят… плавают… Главное, что плещутся и рыбу мне пугают. Может, зря я вообще тогда здесь донку-то поставил? Да и на двух предыдущих, может, именно поэтому-то и не клевало? Что утопленник этот проклятый мне всю рыбу распугал?.. Тем более, что сейчас как раз полнолуние… Да! А кто же тогда всего живца на второй донке обкусал? Тоже утоп?..

Джек заворчал.

Фёдор машинально повернул голову, вздрогнул и остановился. С мгновенно охватившим всего его полуобморочным чувством ужаса он вдруг неожиданно увидел при свете луны, что на могиле кто-то сидит. Сердце его замерло, мысли оборвались.

Он как-то сразу совершенно ясно вдруг понял, кто это. Он не мог ни осознать, ни объяснить себе природу этой своей уверенности, да он в этом и не нуждался. Он просто знал. Знал — и всё.

Он словно что-то узнал, что-то вспомнил. Что-то давно знакомое, но потом прочно забытое.

Как будто пробудилась внезапно в душе его какая-то глубоко спящая до этого на самом дне её темная и мрачная память предков, как будто прорвало внутри какую-то плотину, и затопивший сейчас всего его, всё его существо до самых его краёв слепой, тягучий и вязкий холодный ужас быстро размывал там, в душе, все заповедные, вековые и древние заслоны и обереги; и он, холодея, узнавал и эту, пока ещё лишь в чем-то неуловимо-нечеловеческую позу — ледяную, застывшую скованность и неподвижность только что вылезшего из могилы упыря; и этот, разливающийся вокруг неправдоподобно-яркий и мёртвый свет висящей в небе огромной полной луны; и…

Как будто всё это он когда-то уже видел, переживал… Когда-то давным-давно… В какой-то другой, иной своей жизни… Всё это словно уже было с ним когда-то… Где-то там… В прошлом… Далеко-далеко… В тёмном, мрачном и бездонном прошлом…

На него потоком нахлынули вдруг то ли сны, то ли воспоминания. В памяти беспорядочно завертелись-закружились вдруг обрывки и куски каких-то диких, странных и страшных событий.

Крестный ход… колокола… пение… свечи… свечи… строгие лица священников… снова свечи… гроб… саван… сложенные на груди руки покойника… его неестественно-свежее, отталкивающе-румяное лицо с резко выделяющимися, ярко пылающими ядовито-красными и противно-влажными губами… вот опускают гроб… закапывают… кровь!!.. кровь-кровь-кровь!.. много, много крови!.. гробы!.. гробы… мёртвый ребенок с разорванным горлом… лежащий ничком голый, истерзанный труп девушки… опять кровь… новые гробы… ещё… ещё… опустевшие, вымершие деревни… снова кровь… и наконец, как итог всему, набат… пляшущий свет факелов… осиновый кол… разрывающая могилу ревущая толпа…

Всё это когда-то уже было. Было, было, было… Причем именно здесь, на этом самом месте. Когда-то давно-давно… Очень-очень давно… Очень, очень, очень давно…

Но всё ведь тогда кончилось! Прошло.

И вот сейчас, сегодня, всё повторяется снова. Как в каком-то страшном, кошмарном сне. Когда ты проваливаешься и проваливаешься в какую-то медленно вращающуюся, затягивающую тебя серую бездну, хочешь закричать, проснуться — и не можешь.

Это был тогда ещё не конец. Ничего ещё не кончилось. Колдун вернулся.

Упырь резко поднял голову. Фёдор почувствовал, что весь он покрывается липким потом, ноги у него подгибаются, и по всему телу разливается какая-то мягкая, противная и тошнотворная слабость. Он буквально оледенел от безумного страха. В сердце зияла чудовищная пустота. Чувство ужаса стало просто физически непереносимым.

Он уже заранее откуда-то знал, что будет дальше. Вот сейчас мертвец встанет и двинется к нему, и под его пустым и цепенящим взглядом он, Фёдор, не сможет ни убежать, ни закричать, ни даже пошевелиться. Он будет просто стоять, замерев, и безвольно ждать. Ждать и смотреть. Смотреть и ждать… Господи!..

Труп встал. Саван его при свете луны казался грязно-серым. Из-под савана видны были костлявые и худые босые желтые ноги. Длинные руки с загнутыми внутрь скрюченными пальцами казались когтистыми, как лапы какой-то гигантской отвратительной хищной птицы.

Фёдор закрыл глаза. Всё тело его сотрясала крупная дрожь, лицо заливал холодный пот. Он не мог, не хотел смотреть. Но мысль, что упырь схватит его прямо сейчас! вот сию самую секунду, когда он его не видит! заставила его содрогнуться от омерзения. Он вновь открыл глаза.

Колдун был уже совсем рядом. Он шёл вроде бы плавно и неторопливо, но как-то невероятно быстро.

Время для Фёдора остановилось. Шаг… ещё шаг… Вот сейчас!!..

И в этот момент Джек прыгнул. Фёдор краем глаза уловил какое-то движение, а в следующее мгновенье рычащий и визжащий клубок из двух тел, человека и собаки, покатился по земле.

Некоторое время Фёдор тупо на него смотрел, потом неуклюже повернулся и на негнущихся ногах, ни о чём больше не думая, бросился бежать. Сначала медленно, а потом всё быстрее и быстрее. По мере того, как он удалялся от могилы, силы к нему возвращались, и последние метры он буквально летел.

Вот и лодка! Забыв про привязанный к носу камень, Фёдор с ходу вскочил в неё и начал лихорадочно грести. Так он не грёб, наверное, ещё никогда в жизни. Камень тащился за лодкой следом по дну и всё время за всё цеплялся, но Фёдор ничего не замечал. Он грёб и грёб изо всех сил.

В стороне внезапно громко плеснула рыба. Фёдору вдруг показалось, что это утопленник гонится за ним, и от ужаса он заработал веслами ещё быстрее.

Как только лодка наконец коснулась носом берега, Фёдор выскочил из неё и, не помня себя и не разбирая дороги, бросился к машине.

Минут через десять он мчался уже по пустому шоссе. На одном из поворотов Фёдор не справился с управлением и вылетел на встречную полосу. Шоссе было пустынно, машин в этот час практически не было, но этот эпизод подействовал на него отрезвляюще. Он резко сбавил скорость и поехал дальше уже не спеша, стараясь хоть как-то придти в себя и успокоиться. Ткнул прыгающим пальцем в клавишу автомагнитолы. В салоне тихо и ласково замурлыкала музыка.

Начинало светать. Летние ночи коротки, и день быстро вступал в свои права.

Впереди был пост ГАИ. Вид стоящего у дороги заспанного и равнодушного гаишника несколько ободрил Фёдора.

Музыка… люди… ярко освещенный пост… Все ночные события как-то поблекли, смазались, отодвинулись и в уютном салоне машины, под негромкие обволакивающие звуки о чём-то своём шепчущей музыки стали казаться какими-то далёкими и нереальными, как будто вообще и не с ним происходившими.

«Может, мне всё это вообще приснилось или привиделось?.. — подумал он, и ему снова сразу всё вспомнилось: ночь… луна… кошмарное белое пятно за оградой… — Этого же просто не могло быть! Бред какой-то! Ожившие мертвецы!»

Фёдор неожиданно почувствовал, что его снова начинает колотить крупная дрожь, а на лбу выступает испарина. Он поспешно надавил кнопку магнитолы. Вот так… Громче!.. громче!.. ещё громче!!..

Это помогло.

«Чёрт! Надо остановиться и всё спокойно обдумать, — снова убавляя звук, с трудом успокаиваясь и время от времени, изредка всё ещё рефлекторно вздрагивая, решил он. — Куда я, собственно, еду-то?»

Фёдор развернулся и медленно покатил назад. Не доезжая немного до поста, свернул на обочину и выключил мотор. Рядом с людьми он чувствовал себя уверенней.

Некоторое время Фёдор бездумно наблюдал за постом, потом наконец расслабился и откинулся на сиденье.

«Надо всё обдумать», — вяло повторил он про себя и закрыл глаза.