ПЕСНЯ МАЛЕНЬКОЙ ЗВЕРЮШИ

«Тьфу, зверюшество», — фыркнул зверек, потому что всякое зверюшество казалось ему лицемерием, специально рассчитанным на зверьков. Он думал, что зверюши, оставшись одни, снимают с мордочек благодушные маски и делаются похожи на обыкновенных зверок. И только при появлении зверьков расплываются в улыбке, расчесывают усы и начинают зверюшествовать.

— Какое свинство! — сердито сказал зверек во весь голос, имея в виду не столько зверюшу, сколько башмаки, и колючие ветки под лапами, и тот факт, что капкан на медведя непременно окажется пуст.

И вдруг его облепило что-то живое, шелестящее, разноцветное, щекотное и совершенно закрыло ему весь обзор. Зверек отмахивался, но ничего не помогало.

— Не надо! Ко мне! — закричала маленькая зверюша.

Шелестящее покрывало слетело со зверька и оказалось стаей расшалившихся упитанных бабочек.

— Идемте есть нектар! — позвала их зверюша, и бабочки окружили ее, как дрожащая радуга.

— Можно подумать, они тебя слушаются, — презрительно сказал зверек, негодующе поправляя усы.

— Еще как слушаются, — пискнула зверюша, и бабочки снова облепили его.

— Фу! Фу! Отстаньте! — кричал зверек, размахивая лапами, но бабочки только беззвучно смеялись и качали крыльями.

— Хватит, летите сюда, — скомандовала зверюша, и бабочки чинно расселись вокруг нее на цветах.

— Что ты с ними делаешь? — спросил зверек, уже убежденный. — Дрессируешь?

— Не-а, — помотала головой зверюша. — Я их пасу.

— А что они, без тебя не могут?

— Могут. Но со мной им лучше. Я отгоняю птиц, вожу их на цветочные поляны, присматриваю за ними. А если дождь, увожу их под навес, чтобы крылья не промочили. А они меня любят и слушаются.

— Так они же вредные. У них эти… гусеницы… жрут все подряд.

— И вовсе не все, и потом, мы, зверюшата, специально для гусениц держим в лесу маленькие делянки: для одних сажаем капусту, для других крапиву. Или лопухи. Они там едят, а лес не трогают. И в огороды не лазят. Они знают, что если полезут в лес, там их никто охранять не будет, и сразу птицы съедят.

— Вам что — делать больше нечего?

— Есть чего. Но ведь им тоже надо помогать. Пойдем, здесь недалеко отличная полянка.

Бабочки поднялись в воздух и двинулись за зверюшей, а зверек, не понимая, к кому относится это приглашение, остался стоять на месте. И вдруг он понял, что маленькая зверюша собирается идти прямо через его секретный медвежий капкан.

— Не ходи туда! — закричал зверек, кинувшись со всех лап догонять зверюшу. — Там капкан!

— На зверюшу? — испуганно спросила она.

— Нет, на медведя, — запыхавшись, ответил зверек.

— Ты, дядя зверек, меня так больше не пугай, — надулась зверюша, и зверек стал снимать капкан, ясно понимая, что никакой медведь в него не поймается, а какая-нибудь глупая маленькая зверюша очень даже может.

— Дядя зверек, — сказала зверюша, — как ты думаешь, а будет ли дождь?

— Будет, — ответил зверек, поглядывая на небо. — По закону всеобщей подлости вещей.

— Это что еще за закон? — подозрительно спросила зверюша.

— Его открыли зверьки, — ответил усатый зверек. — Он гласит, что если может произойти что-то ужасное — оно произойдет, а если может произойти что-то прекрасное — его фиг дождешься.

— Какой жестокий закон! — уважительно сказала маленькая зверюша. — И что же, вы по нему живете?

— Приходится, — мрачно ответствовал зверек. — Мир к нам враждебен и вытесняет нас всеми способами. Вся живая и неживая природа норовит сделать нам подляну. Зверьку приходится постоянно быть настороже, чтобы сохраниться.

— Дядя зверек, а вы сейчас, случайно, не пойдете через наш город? — спросила зверюша, которая ничего не поняла в этих торжественных рассуждениях.

— Допустим, пойду, — недовольно ответил зверек. — И что?

— А вы не могли бы найти мою маму и сказать ей, что я к обеду опоздаю? Мы живем на Каштановой улице, дом три, возле него еще два больших каштана. А ворота синие в золотых звездах, вы их сразу увидите. Я просто хочу бабочек под навес увести до того, как дождь начнется. Я здесь им сделала навес из еловых лап, а внутри там травка, цветы, им уютно.

Зверек даже завыл внутри себя от того, что даже каким-то толстым бабочкам делают уютно, а ему, зверьку, никто и никогда.

— Ладно, найду, — нехотя сказал зверек, с тоской представляя себе, как зверюша ждет дочь к обеду, накрывает на стол (всякие дурацкие кружевные салфеточки, расписные чашечки, кастрюльки с вкусным паром над ними), и тут входит он, зверек, никем не званный, и попадает в глупое положение. Да еще с капканом.

— Только ты не очень-то долго с ними возись, — сурово заметил зверек. — Мать-то, поди, заждалась уже.

— Я только их отведу и самый сильный дождь пережду, — затараторила зверюша.

— Ладно, ладно, — ответил зверек и пошел в зверюшливый город.

Он сразу нашел этот дом, потому что Каштановая улица была почти у самого леса, и звезды на воротах горели ярко-преярко. Зверек подергал колокольчик у входа, и ему отворила пушистая, еще молодая и хорошенькая зверюша цвета топленого молока.