Одетта (балет «Лебединое озеро», музыка П.Чайковского).
Но от слабости ли после болезни или от пережитого волнения, только в начале второго акта Галя заснула и проспала до самого антракта. Эмма Егоровна, восседавшая вместе с ними, прямо из артистической ложи отвела её в спальню и велела немедленно укладываться в постель.
А потом целую неделю по вечерам их посылали на репетицию к старичку балетмейстеру. Прослушав несколько раз музыку, они двигались и перебегали с места на место, поднимая руки, как крылья, над головой. Это было интереснее, чем ползать по сцене «божьей коровкой».
Опять к школьному подъезду были поданы розвальни, и они с шумом ехали по тёмным улицам к уже знакомому театру, чтобы участвовать в его напряжённой, трудовой, хотя и праздничной жизни.
Опять они были без лиц: к масочкам, надетым на них, были пришиты длинные клювы.
Но теперь они могли ходить по сцене и видеть всё, что делалось вокруг.
А на сцене было морозное раннее утро, розовела заря над снежной поляной и над ёлочкой. Было холодно. Было холодно и птицам: они дрожали и хлопали крыльями, стараясь согреться. Галя постаралась представить себе, как холодно наступать на снег и как хочется лесной птице поджать под себя застывшую лапку.
— Что ты шипишь? — спрашивает её рыженькая Эльза, хлопающая крыльями рядом с ней. — Не шипи, пожалуйста, и не трясись!
— А мне холодно, — отвечает шёпотом Галя.
— Здесь жарко, а не холодно, да ещё на тебе вата!
— Не мне, а птице холодно — ты же видишь, какой мороз!
— Вот дурочка! — бросает на ходу Эльза и отбегает от Гали.
Когда опустился занавес, она насмешливо посмотрела на Галю и, громко усмехаясь, спросила:
— Для чего это ты делаешь?
Галя не поняла вопроса.
— Для чего это ты дрожишь, воображаешь? Я бегаю и стараюсь, чтобы ноги правильно делали, вот и всё.
Нет, для Гали это было не всё.
Сегодня на сцене она вдруг забыла, что она Галя и что к рукам её привязаны птичьи крылья, освещённые закулисным фонарём. На одну минуту ей показалось, что она лесная озябшая птица и что ей очень хочется погреться около Весны. На одну минуту ей показалось, что картонные ёлки — это настоящий лес, и розовый свет — не свет фонаря, а заря, светлеющая в небе. И эта короткая минута принесла ей совсем новую, ещё неизведанную радость.
Нет! Из этой школы она не уйдёт — даже и после Нового года!
Так Галя и сказала маме, усевшись в следующее воскресенье вечером у железной печки с Марсиком на коленях.
Мама была очень довольна. Был доволен и Марсик и начал поспешно тереть здоровой лапой своё ухо, наводя на себя красоту.