«Что ищет в горах синеглазая женщина?» —

с улыбкой спросил бедуин.

Хотела ответить ему……… да нечего…

Мне просто необходим

побег от себя — в никуда…… в изгнание…

Я вновь обретаю Рай —

под небом горячих пустынь Иордании,

оставив вдали Синай.

И слушая ласковый, тихий шелест

поющих песков в ночи,

вдруг чувствую кожей, как дышит Вечность,

как грустно она молчит…

В горах, на рассвете, раскинув руки,

сбегаю с песчаных круч —

и жду, когда солнце нацелит в утро

свой первый слепящий луч…

Брожу по ущельям в потёртых джинсах,

впитавших всю пыль дорог.

Здесь нет никого — только я и птицы.

Здесь нет никого…

Лишь Бог…

На розовом склоне — пастуший домик —

в нём жарко пылает печь.

Старуха, молитвенно сжав ладони,

мечтает, устав, прилечь…

Но нет ей покоя, увы, и в старости —

уж посох дрожит в руках,

и все же она по привычке с радостью

на риск свой и вечный страх

уйдёт на неделю (на две) — в долины

с отарой овец одна —

лишь ветер ей будет трепать седины,

а солнце сменять луна…

Луна над горами — ах, это что-то!

И мне довелось не раз

с утёса, что вровень орла полёту,

смотреть в этот жёлтый глаз…

Срываясь душой в голубую бездну

пылающих южных звёзд,

в которой когда-нибудь я исчезну…

Когда-нибудь…

Не вопрос…

А нынче шагнув беззаботно к краю,

смотрю в леденящий зев,

и камешки молча в обрыв кидаю,

на чёрный валун присев…

Что может быть лучше такой забавы?

Но всё-таки ждёт меня

вечерний паром и залив Акабы

в нарядных, ночных огнях…

И новое утро в открытом море…

Рассветная песня волн…

В туманной завесе растает вскоре,

как дым, аравийский сон…

И снова я буду стоять беспечно

на стыке семи ветров

с мечтою о новых, пьянящих встречах

и жаждой других миров…