12

С отцом она столкнулась на выходе из подъезда, увидела его белые глаза и успокаивающе потормошила за плечо:

– Ну-ну… Все хорошо, все в порядке. Ты почему такой взвинченный?

Отец подхватил ее под руку и повел прочь, выговаривая на ходу:

– Ты не должна была приходить сюда одна. И вообще, в ближайшее время вам с Анечкой лучше не высовываться из дома.

– Это я уже поняла, – беззаботно сказала Ленка, приноравливаясь к широкому шагу отца. – Заботливый супруг догадался меня предупредить.

– Что-нибудь случилось? – отец подозрительно покосился на дочь.

– Ровным счетом ничего. Хотя нет, есть хорошие новости. Женька оставил деньги, и теперь я могу вернуть вам долг.

– Деньги? – Отец наклонил голову, снизил темп ходьбы и, опустив глаза, сказал: – Твой муж украл у бандитов очень большую сумму. Его повсюду ищут и, вероятно, найдут. Кроме того, его поступок трактуется Уголовным кодексом как хищение в особо крупных размерах. Почти миллион долларов. Это грязные, очень грязные деньги, Лена.

– А давай их возьмем и выкинем? – Она достала из кармана плаща пачку купюр и помахала перед лицом отца. – Просто выкинем эти грязные деньги, чтобы не пачкаться? Или все же станем их тратить? На себя?

– Как знаешь! – Ленкин отец стиснул челюсти так свирепо, что стало ясно: он ни за что не нагнется за долларами, если его вздорной дочери вздумается швырнуть их прямо на тротуар. Пришлось убирать пачку обратно.

Некоторое время они шли молча. Первой не выдержала Ленка. Спросила, тронув отца за рукав:

– Все действительно так плохо, па?

– Хуже не бывает.

– А если Женька… если он обратится за помощью к тебе? – Осунувшееся лицо Ленки напряглось. Не дождавшись от отца ответа, она протянула: – Поня-атненько. Наша хата с краю, да? Или его хата с краю?

– А ты не становись в позу, не становись, – зло посоветовал отец. – Вот конфискуют вашу квартиру к хренам собачьим, тогда и поумничаешь. Один сочувствующий уже в морге, ясно тебе?

– Олежка? – выдохнула Ленка и остановилась, бледнея с каждым мгновением все сильнее.

Отец, помявшись, прикурил сигарету, буркнув:

– Не переживай. Олежку застрелил посторонний человек, случайный. – Он делал вид, что щурится от дыма, а на самом деле прятал глаза.

– Ты знал? – Ленкин взгляд был таким пронизывающим, что укрыться от него за дымовой завесой не удавалось. Отцовские глаза перестали ускользать, остановились прямо напротив Ленкиных. – Ты знал! – убежденно сказала она. – Знал и молчал. Неужели ничего нельзя было изменить, скажи?

Продолжая смотреть на дочь, он коротко повел головой слева направо: нет.

– И исправить ничего нельзя?

Аналогичный отрицательный жест.

– Тогда идем ужинать, – решительно сказала Ленка, подхватывая отца под руку и заставляя его следовать рядом.

Он некоторое время молчал, но все же не выдержал и нерешительно произнес:

– Это значит, что…?

– Это значит, что я в первую очередь мать, – отрезала Ленка. – А Женька – перекати-поле. Вот пусть и катится… со своим… миллионом…

Она все же разрыдалась, мужественная майорская дочь.