Следствие четвертое

ОПЕРАЦИЯ «БРАКОНЬЕР»

Неотложный Пункт Добрых Дел.

Именно это место стороной обходят самые отпетые бандиты и самые опытные нарушители трудовой и бытовой дисциплины. Потому что здесь работает сам Колобок — гроза преступного и нарушительского мира.

Вместе с ним славно трудится его верный и военизированный зам по хоз. и следств. работе Афанасий Булочкин. Сегодня он крупно занят хозяйственно-воспитательной деятельностью. Он растапливает камин рогатками.

Ему помогает лаборантка с подметальным уклоном Колбочкина. Она бросает в камин игральные карты, конфискованные у преступного мира. То и дело звонит телефон. Но Булочкин не спешит к нему подходить.

— А чего спешить? — объясняет Колбочкина. — Завтра мы всем нашим здоровым коллективом уходим на заслуженный отдых на 24 дня. А к нему подойдешь, тебе и сообщат… что где-то ограбили банк или украли верблюда. И прощай 24 дня отпуска, будет 24 дня поиска. «Если мы задумали преступника схватить, дорого преступнику придется заплатить».

Снова звонит телефон. И тут в комнате возникает Колобок. Он всегда неожиданно и тихо возникает в разных местах, будто его телепортировали сюда из другого конца света.

— Эх, Булочкин, — говорит он осуждающе. — Люди нашей профессии должны гоняться за событиями, а не бегать от них. Вот вы сейчас не взяли трубку, а может быть, на том конце провода было ваше главное следственное счастье.

— Тоже мне, счастье! — иронически говорит Колбочкина. — Все время звонит какой-то тип и спрашивает: «Колобок ушоци? Колобок еще не пришоци?» Ерунда какая-то.

— Эх, Колбочкина, Колбочкина! Настоящий специалист по двум предложениям может многое узнать и понять. А понять — это значит раскрыть. Если человек говорит: «Пришоци, ушоци», значит он из Калининской области. А еще точнее из Вышнего Волочка. А в Вышнем Волочке есть большая тонкосуконная фабрика. Понятно?

— Не совсем, — ответил заинтересованный Булочкин.

— Много вы видели тонкого сукна, Булочкин?

— Совсем не видел. Я целый год ищу тонкое сукно себе для шинели с погончиками. Только на два погончика нашел.

— Вот и получается — фабрика есть, а сукна нет. Что это значит?

— Хищения?! — поразился Булочкин.

— Растаскивание государственного имущества, — возмущенно дала оценку этому Колбочкина.

— Вот то-то! — примирительно сказал Колобок. — А вы говорите «ушоци», а вы говорите «тип».

И тут снова зазвонил телефон.

— Пришоци, пришоци наш кругленький, — радостно прокричала Колбочкина. — Сейчас будем разоблачать.

— Нам не надо разоблачать, — сказал Колобку голос по телефону. — Нам надо помогать.

— А что у вас случилось?

— У нас браконьеры и туристы природу губят.

— Так вы обратитесь в милицию, — посоветовал Колобок.

— Э, уважаемый! Какая там милиция! У нас один милиционер на сто квадратных километров. У нас на милиционера надо, как на холодильник, открытку посылать.

— А много вреда от туристов?

— Очень много. Они костры жгут, сети ставят, динамитом рыбу глушат. Просто диверсанты.

— А где туристов больше всего?

— Да на Голубом озере.

— Все, — сказал Колобок. — Заказ принят. Мы выезжаем. Встречайте нас завтра на вечерней заре около берега, товарищ военный пенсионер.

— Ой, — сказал голос по телефону. — А как вы догадались, что я военный пенсионер?

— Очень просто, — ответил Колобок. — У нас о природе больше всего пенсионеры беспокоятся. А про диверсантов только военные сейчас говорят. Правильно я рассуждаю?

— Так точно, товарищ Колобок. До встречи у озера.

Колобок положил трубку и стал ходить по комнате из угла в угол, как вождь небольшой колониальной державы. Одновременно он отдавал распоряжения.

— Так, — говорил он, — берем палатку, спички, надувные матрасы, радиопереговорное устройство и…

— Гранаты, — добавил Булочкин.

— Консервы, — поправил его Колобок. — И выезжаем.

— Как я и говорила, — сказала Колбочкина, — вместо 24 дней отпуска у нас будет 24 дня поиска.

Вышний Волочек славится своей историей, своими каналами и своими озерами. Там всегда хорошая погода — и зимой, и летом, и в дождь, и в снег, и в мороз, и в слякоть, и в град, и в бурю. Потому что там леса, вода и луговые русские просторы. И все это привлекает большое количество туристов и еще большее количество интуристов. На озерах построено много гостиниц — две, много кафе — три и много кинотеатров — один.

Но Голубое озеро особое, заповедное. Туда туристов не пускают. На их пути стоит грозное препятствие — шлагбаум. Недавно какие-то хулиганы распилили его на дрова.

В лесу царит тишина. Вы слышите тихое пение, это поют соловьи.

Вы слышите плеск волн, вы слышите шум листьев. А это что? Пение соловья постепенно заглушается другой совсем не тихой песней.

Не знаю, как там сады и огороды, но я при звуках этой песни начинаю трепетать всерьез. Давайте же познакомимся с исполнителями, подойдем к ним поближе.

— А чего с нами знакомиться? Зачем к нам подходить? Мы — простые вышневолоцкие люди.

— А что у вас, ребята, в рюкзаках? Нет ли у вас там динамита и сетей?

— Это не твое дело.

— Будешь много знать — скоро состаришься!

— Иди отсюда, пока цел!

— Как дам по очкам!

Ничего себе публика. И так они разговаривают с автором! Ну, ничего, есть и на них управа.

Как раз в это время гроза нарушителей и браконьеров тоже приближался к месту действия в составе небольшой оперативной группы: он сам, Булочкин, Колбочкина и военный пенсионер тов. Картонкин.

Колобок в этот раз был одет просто, без всяких фасонов. Китайские кеды на босу ногу, защитная плащ-палатка и большая зеленая шляпа. Булочкин как всегда был военизирован. Колбочкина была в спортивных брюках и в телогрейке, будто она оделась не на природу, а на овощную базу.

Судя по влажному запаху, озеро приближалось. На пути попался очередной шлагбаум. Его еще не успели спилить на дрова. Более того, он был свежеокрашен, и на нем висел большой плакат-лозунг:

— Интересно, — сказал Колобок, — кто этот лозунг написал? «Мы приветствуем», кто это «мы»?

— Шеф, — сказал Булочкин. — Я знаю кто это «мы». «Мы» — это те, кто написал лозунг.

— Булочкин, Булочкин, я это и без вас знаю. А кто эти «мы»?

— Группа товарищей, вот кто! — нашлась сметливая Колбочкина.

— Группа товарищей приветствует тогда, когда один товарищ умер. А здесь все здоровы и даже рыбу ловят, — отпарировал Колобок.

— Шеф, а стоит ли ломать голову над этой странной одиночной загадкой? — спросил Булочкин. — По-моему, нет.

— А по-моему — да, — сказал Колобок. — Потому что эти одиночные загадки попадаются на каждом шагу. Вон видите, еще одна одиночная загадка.

Все посмотрели в направлении, указанном Колобком, и увидели лозунг:

— Вы когда-нибудь в жизни встречали знамя полей и лесов? Какого оно цвета? Какой оно формы? Треугольное, квадратное, круглое? И что значит выше? На десять метров? На один метр? Или его надо чуть-чуть приподнять, сантиметров на десять?

— Шеф, — сказал Булочкин. — Я знаю, надо взять среднеарифметическое.

Тут в разговор вмешался военный пенсионер тов. Картонкин.

— Тихо! — сказал он военным голосом. — Ползком вперед, шагом марш!

Бригада Колобка залегла и поползла.

— А почему ползком? — спросил Колобок ползя… то есть скользя… то есть двигаясь по-пластунски. — Почему?

— Мы можем спугнуть браконьеров. А они вооружены.

— Мне кажется, лучше их сразу и спугнуть, — сказала Колбочкина, — а то ведь они нас этим оружием перестрелять могут.

Но спугивать никого не пришлось. Впереди гремела музыка, раздавались песни. Шел рыбно-спортивный праздник. Играли вальс «Амурские волны», песню «С утра сидит на озере веселый рыболов» и все песни композитора Рыбникова.

Колобок вместе со своим отрядом подошел к гуляющим и спросил:

— По какому поводу гуляем, граждане? По какому случаю?

— По случая Дня рыбака.

— По поводу рыбных соревнований.

— А почему соревнования в заповедной зоне?

— А потому что так решил товарищ Объезжалов.

Колобок запомнил эту фамилию. И пошел дальше. Он подошел к группе охотников.

— По какому случаю стреляем, товарищи охотники? По какой дичи? Ведь охота запрещена.

— По случаю Дня рыбака. Запрещена охота на птиц и зверей, а мы стреляем по рыбе.

— Кто же это так остроумно решил?

— Как кто? У нас один решальщик — тов. Объезжалов.

Колобок еще раз запомнил эту фамилию. И снова двинулся со своим отрядом и с пенсионером Картонкиным. На берегу Голубого озера стоял плавучий домик с видом на озеро. Из окна домика доносился запах свежежареной рыбы и вылетала громовая музыка. А от причала домика шла почти до середины озера цепочка поплавков. Кто-то поставил сеть. Около сети крутился какой-то товарищ, вернее гражданин. В синих трусах с лампасами.

— Гражданин, гражданин! — подозвал его Колобок. — Подойдите сюда. Вы арестованы.

— За что?

— За установку сетей в заповедной зоне.

— Да? — возмутился гражданин-товарищ. — А у меня разрешение есть от самого товарища Объезжалова. К нам на соревнование приедет комиссия из центра. Мы должны накормить ее всеми видами рыб, которые водятся в наших угодьях.

— Но если у вас будут рыбные соревнования, рыбные спортсмены наловят рыбу. И можно ею накормить комиссию.

— А если не наловят? Мы не должны ждать милостей от природы, взять их у нее — наша задача. Так говорит товарищ Объезжалов.

— Колобок, — вскричала эмоциональная Колбочкина, — откудова им поймать рыбу, когда некоторые ставят сети?

Тут не выдержал военный пенсионер тов. Картонкин:

— А ну, позвать сюда этого Объезжалова! Если он, конечно, не ушоци.

— Никуда он не ушоци. Он отдыхаючи.

— Позвать его сюда. Мы сдадим его в милицию.

— В какую такую милицию? — сказал человек в трусах с лампасами. — Милиция — это я.

Он поднял с помоста милицейскую фуражку и надел на голову. Теперь, в фуражке и в трусах с лампасами, он сразу стал похож на представителя власти… в трусах и в фуражке.

— Так что идите отсюдова, пока я вас самих не арестовал.

— Ничего себе! — сказала потрясенная Колбочкина. — Некоторые на милиционера открытки посылают, а у некоторых есть личные милиционеры-рыбаки.

— Да вы знаете кто перед вами! — вскричал Булочкин. — Да это же сам Колобок. Немедленно позовите вашего Объезжалова товарища.

Тут в окошко плавучей гостиницы высунулся кучеряво-лысоватый товарищ лет сорока с хвостиком и сказал:

— Это кто хочет поговорить с товарищем Объезжаловым?

— Мы хотим! — смело ответил Колобок.

— Кто это мы? Из какой вы организации?

— Мы из организации НПДД.

— Это что-то железнодорожное?

— Нет, это неотложно-доброе.

— Тогда вы неотложно запишитесь ко мне на прием. Может быть, я вас приму в первом месяце второго квартала.

— А теперь вокруг! — скомандовал человек в трусах с лампасами. — Из заповедной зоны шагом марш!

— Колобок! — вскричал отчаянный Булочкин. — Давай возьмем их штурмом!

Военный пенсионер товарищ Картонкин удержал его.

— Нет! Штурмом мы их не возьмем. Мы возьмем их военной хитростью.

Но Колобок был не согласен.

— Нет, мы не будем брать их военной хитростью. Мы возьмем их народным гневом.

— Колобок! — сказала Колбочкина. — А где мы возьмем народный гнев? Тут и народа-то нет, одни туристы-гитаристы.

— А что? Туристы-гитаристы такие же люди, как и мы, только плохие. Если мы с ними поговорим как следует, они нам помогут.

— Шеф, — предложил Булочкин. — завтра будет рыбный праздник, народное гуляние, вот мы и обратимся к людям, вызовем народный гнев.

— Завтра все будут веселиться, и мы можем вызвать этот гнев на себя. Надо действовать сегодня.

Летучий отряд Колобка двинулся к стойбищу туристов-гитаристов. Там вовсю кипела жизнь: горели костры, ставили палатки, работали все радиостанции.

Колобок не стал терять времени даром. Он вскочил на ближайший пенек и произнес:

— Друзья!

— Тамбовские волки тебе друзья! — нестройно ответили туристы.

— Товарищи!

— Сибирские медведи тебе товарищи! — опять отозвались туристы.

— Верно! — вдруг согласился Колобок. — Тамбовские волки и сибирские медведи — это мои товарищи. Вся природа, все звери — мои товарищи. Да и ваши тоже. Они вас любят, они на вас надеются, они тянут к вам ручонки… с просьбой защитить.

— Какие ручонки! — сказал кто-то из туристов. — У них же лапы!

— Правильно, — подхватил Булочкин. — Правильно говорит этот товарищ с топором. У них лапы. Поэтому они тянут не ручонки, а лапчонки.

— И они говорят нам: «Друзья, на нас надвигаются ваши новостройки, ваши дороги и фабрики, ваши школы и детские сады, в которых учатся и отдыхают ваши дети. А где учиться и отдыхать нашим детям?»

— Как где? Вон сколько у нас просторов, — сказал другой турист.

А Колобок подхватил:

— Правильно, правильно говорит этот товарищ с пилой. Правильно, но неверно. Никаких почти просторов не осталось. Осталось лишь немного заповедников. Да и то есть отдельные отсталые начальники, которые нарушают заповедность заповедных мест. Они проводят там праздники, соревнования и даже ставят сети. Вон, видите сеть на половину озера.

— Так что завтра рыбы не будет и вы своим динамитом будете глушить не рыбу, а лесных комаров, — сказал военный пенсионер Картонкин.

— Хотите вы, чтобы на озере была рыба, а в лесу звери?

— Хотим! — закричали туристы.

— Хотим! — закричали рыбаки и охотники.

— Хотите ли вы нам помочь?

— Хотим!

— Есть у вас карты?

— Конечно есть! — вскричали туристы. — Вот они. Тридцать шесть штук — полная колода.

— Мне нужны карты местности! — ответил Колобок.

— Карты местности есть у меня, — сказал военный пенсионер Картонкин и раскрыл свою кожаную планшетку.

Они с Колобком на полчаса погрузились в карты. При этом они обменивались какими-то совершенно непонятными словами: «Ландшафт… пересеченная местность… горизонт… энтузиасты с веслами» и так далее.

— Все! — сказал наконец Колобок. — Решение созрело. Нам необходима лодка и два энтузиаста с веслами. Есть среди вас такие?

— Лодка есть, — ответили туристы, — весла есть, а вот энтих… зиастов нет. Кто это такие?

— Энтузиаст — это значит желающий, — объяснила Колбочкина.

— Это мы все желающие… смотря чего желать.

— Мне нужны помощники. Два помощника с веслами, — еще раз объяснил Колобок. — Будет небольшой заплыв километров на десять.

— Шеф, — удивился Булочкин, — а куда плыть-то? Озеро же круглое.

— Это озеро проточное! Сквозь него проходит речка Черная.

— Итак, товарищи туристы, — сказал Колобок теплым голосом. — Товарищи бывшие нарушители. Объясняю план действий. Ночью два энтузиаста с веслами, прикрываясь линией горизонта, воспользовавшись плавсредствами, плывут по водному ландшафту.

— Товарищ Колобок! — взмолились туристы. — Можно по-простому, по-народному?

— Можно. Ночью двое желающих с веслами незаметно подплывают на лодке к концу сети и закрепляют сеть на корме. И начинают тихо грести к выходу из озера к Черной речке. Так понятно?

— Так понятно.

— Один самый закаленный в трудах и походах человек…

— Это я! — вскричал военный пенсионер тов. Картонкин.

— Это вы… тихонько подкрадывается к причалу дома рыбака и отвязывает концы от берега. Ясно?

— Так точно.

— Остальные энтузиасты… то есть энту-туристы, берут длинные багры и шесты, встают вдоль берега Черной речки, и когда дом рыбака поплывет мимо, они будут изо всех сил…

— Колотить пассажиров шестами по голове!!!

— Ни в коем случае! Будут отталкивать плавучую гостиницу от берегов.

— Чтобы они, счастливые, скрылись в поворотах нашей матушки Тверцы! А потом затерялись в просторах нашей бабушки Волги, — поразилась лаборантка Колбочкина.

— Ни в каких просторах тетушек и бабушек они не скроются. Об этом уж лично позабочусь я сам.

— Ну, если сам.

— Если сам Колобок позаботится! — успокоенно заговорили туристы. — Второй раз заботиться уже не придется. Спасибо тебе, Колобок!

И вот наступил вечер. А потом и долгожданная ночь. Товарищ Объезжалов отдыхал. Его сон охранял человек в милицейской фуражке и в трусах с лампасами. На этот раз на нем была еще надета телогрейка с погонами.

— Эй, товарищ Самоваров, как там на посту. Все тихо?

— Все тихо. Спите, наш дорогой руководитель.

— А что это, я слышу — весла поют.

— Это не весла поют, это соловьи скрипят.

— Это хорошо, когда соловьи скрипят.

И он засыпал дальше.

— А что это, товарищ Самоваров, мне кажется, будто наш домик качается.

— Это не домик качается, это озеро раскачивается. Рыбы в нем много, вот она играет.

— Это хорошо, когда рыба играет. Доиграется.

А рыбацкий домик все плыл по озеру к устью Черной речки. Колобок плыл в лодке с гребцами.

— Колобок, Колобок, мы устали, — говорили гребцы.

— Эх, вы. Давайте весла мне.

И Колобок, играя железными мышцами, повел лодку сам. И вот уже лодка вышла на широкий простор реки Тверцы, а за ней выплыл и рыбацкий домик с сетью. В домике крепким сном спали два человека: начальник — товарищ Объезжалов и его верный помощник и сопроводитель — товарищ Самоваров.

— Все, — сказал Колобок двум туристам-энтузиастам, — плывите обратно.

— А вы?

— А у меня еще есть дела. Мне срочно надо позвонить пс телефону одному приятелю. Мы с ним вместе учились на юридическом факультете.

Неожиданно для всех Колобок вывалился за борт и широкими гребками направился к широкому берегу широкой реки.

И вот к удивлению заспанных телефонисток сельской телефонной станции Колобок вошел в помещение.

— Девушка, дайте мне быстро Торжок.

Заспанные девушки недовольно заволновались:

— Сначала надо просохнуть, потом поздороваться, потом конфеты подарить, а уж потом Торжок заказывать.

Но когда они узнали, кто перед ними, они без лишних слов соединили Колобка с городом.

— Алло, это Торжок? — спросил усталый Колобок.

— Торжок, — ответили те телефонистки.

— Дайте водную милицию.

— Алло, это водная милиция? Дайте Матвеенко.

— Алло, это Матвеенко? Это Колобок говорит. Слушай Матвеенко, как у тебя с планом по браконьерству?.. Не дотягиваешь? Десяти процентов не хватает? Вот что, высылай на реку ребят, к тебе эти десять процентов сами плывут. С огромной сетью. Понял. И передай им привет. От кого? От Колобка, разумеется.

Довольный и счастливый Колобок положил трубку и запел свою любимую антипреступническую песню: