Уничтожение Уйгурской державы было не только военно-политической акцией. Не случайно сразу же по разгроме уйгурского войска китайское «правительство собрало книги мониев [манихеев] и идолов и все предано огню на дороге, а имущество взято в казну» [там же]. Такая решительность со стороны веротерпимых китайцев показывает, что дело обстояло весьма серьезно, и очень жаль, что у нас так мало сведений о причинах такого отношения китайцев к манихейству. Во всяком случае ясно, что манихейская община была разгромлена, и это открыло дорогу буддийской пропаганде.

В X в. на уйгурский язык переводится сутра «Золотой блеск» [104, с. 140], что указывает на появление большого числа читателей подобной литературы. В дальнейшем буддизм полностью вытесняет манихейство.

После разгрома уйгуров отношения между Китаем и кыргызами испортились, так как китайцы отказались способствовать усилению кыргызского ханства [30, т. I, с. 357]. Но войны не возникло.

Кыргызы отметили свою победу над уйгурами в двустрочной надмогильной надписи, известной под названием «Енисейский памятник» [104, с. 78–79]. «От вас, мой эль, моя госпожа, мои сыны, мой народ, от всех вас в 60 лет [я отделился = умер]. Мое имя Эль-Туган-тутук. Я был посланником божественному элю. Народу шести бегов я был бегом».

«Народ шести бегов», или «шестисоставной народ», – это уйгуры после 780 г. Над ними был бегом и «?l?і» Эль-Туган-тутук. Слово «?l?і» вообще значит «посол», но здесь оно, очевидно, употреблено в смысле «уполномоченный», и в таком понимании не возникает противоречия с тем, что он одновременно был начальником (ba?) и послом по отношению к одному и тому же народу. Обращается он не к хану, а к qun?ui = княжне (с кит. языка; термин употреблялся голубыми тюрками). Это важно для датировки: Ажо умер в 847 г., значит, Эль-Туган-тутук его пережил и обращается к его наследнице. Таким образом мы узнаем, в какое положение попали уйгуры, оставшиеся в Халхе: они вошли в состав кыргызского эля как покоренный народ, так как только для управления таковыми назначались чиновники с титулом тутук^[446] .

Весьма важно, что держава уйгуров названа «божественным элем», кыргызская надпись отмечает теократический характер Уйгурского ханства, описанный выше.

Несравненно удачнее сложились обстоятельства у другой группы уйгуров, которую Пан Торэ увел на западную окраину. Укрывшиеся у карлуков уйгуры вскоре разделились на две группы: большая часть обосновалась в Куче, которую они сумели в свое время отстоять от тибетцев, а другая – на границе Тибета, около Бишбалыка [226, р. 10–11].

Внутренняя война, раздиравшая Тибет, не могла не отразиться на областях, покоренных тибетцами во времена их могущества. В 848 г. в Дуньхуане вспыхнуло восстание местного (т. е. китайского) населения. Во главе повстанцев оказался способный офицер Чжан И-чао. Он назвал своих сторонников «войском, покорным долгу», и в 850 г. с помощью уйгуров захватил Хами и Турфан [там же, р. 12]. Однако ему не удалось окончательно изгнать тибетцев, удержавшихся в Ганьчжоу, и резня продолжалась не менее 10 лет [250, р. 85].

В этот период уйгуры накапливали силы. Сведения, поступавшие в Китай, несмотря на отрывочность, дают возможность установить, что новое Уйгурское ханство оказалось жизнеспособным. В 856 г. в Куче сидел уже новый хан, Манли, пожелавший возобновить союз с Китаем [226, р. 10]. Но уже через год дорога в Уйгурию оказалась перерезанной [ibid., p. 10], по-видимому, тибетцы начали контрнаступление [ibid., р. 15–16]. Тогда в дело вмешались джунгарские уйгуры. Князь Бугу Цзунь^[447] , укрепившийся в Бишбалыке, выступил на помощь китайцам и противникам тибетского правительства, поддерживавшего религию бон, которых возглавлял тогонский полководец Тоба Хуай Гуан, сподвижник вождя тибетских буддистов – Шан Би-би. Перед лицом воинствующего бона манихеи, буддисты и конфуцианцы забыли свои разногласия, объединились и соперничали только в храбрости. Диктатор Тибета, полководец Шан Кунжо^[448] , попробовал, как некогда, силой сломить врагов, но «племена за ним не пошли» [226, р. 15], и тибетское наступление захлебнулось. Бугу Цзунь взял тибетские крепости в Сичжоу (Турфанский оазис), Бэйтине (очевидно, пограничный форт у Бишбалыка), Луантай (около Урумчи), Цзинчэн (250 ли к западу от Урумчи) и тем самым покончил с тибетским преобладанием в Притяньшанье.

Китайский полководец Чжан Ки-юн нанес поражение в Ганьсу самому Шан Кунжо, захватил много пленных и большое количество доспехов [226, р. 14], бывших в то время дефицитным снаряжением. Шан Кунжо отступил на юг от верховьев Хуанхэ, но его враги, видимо из местного населения, уведомили Тоба Хуай Гуана о бедственном положении узурпатора, и тогонский полководец не дал ему возможности отступить во Внутренний Тибет. Уйгуры и китайцы спешно перебросились на юг, к Кукунору, и в городке Гуо (к югу от Синина) дали решительное сражение. Шан Кунжо был разбит наголову и попал в плен. Ему отрубили сначала ноги, затем перечислили все его вины, после чего обезглавили. В декабре 866 г. в Чанъань была доставлена вместе с известием об окончательном разгроме Тибета голова Шан Кунжо.

Итак, двухвековая борьба Тибета и Китая закончилась, но Китай уже не мог пожать плоды победы. Внутреннее разложение Таиской монархии зашло так далеко, что процесс стал необратимым. Вследствие этого внешняя политика последних танских императоров свелась к тому, что иноземцы не допускались к вмешательству во внутренние дела Китая.

На этом выиграли уйгуры. Бугу Цзунь создал небольшое, но крепкое княжество, включавшее кроме Бишбалыка и Турфанского оазиса Кучу, северный берег оз. Лобнор и Джунгарию до р. Манас [44, с. 362]. Это маленькое владение не заслуживало названия ханства, и владетель его носил титул «идыкут». Однако из этого зернышка выросла средневековая Уйгурия.