Глава 2
Сет Морли аккуратно разрезал ножом с пластмассовой рукояткой головку лежащего перед ним швейцарского сыра со словами:
— Я уезжаю. — Он отрезал крупный ломоть сыра и поднес его к губам на лезвии ножа. — Завтра вечером. Прощай, киббуц «Тэкел Упарсин».
Он ухмыльнулся. Главный инженер киббуца совершенно не разделял его приподнятого настроения. Он сидел насупленный, и его недовольство прямо-таки наполняло помещение конторы.
— Мой муж, — тихо сказала Мэри Морли, — обратился с прошением о переводе восемь лет тому назад. Мы никогда не собирались оставаться здесь. Вам это было известно.
— И мы собираемся умотать отсюда вслед за ними, — заикаясь от волнения произнес Майкл Ниманд. — Вот что получилось из вашей затеи пригласить сюда высококвалифицированного гидробиолога, которого вы заставили таскать каменные глыбы из этого чертова карьера. Нам обрыдла такая работа. — Он подтолкнул свою миниатюрную жену Клэйр. — Разве не так?
— Поскольку на этой планете не оказалось водных пространств, — скрипуче произнес Госсим, — у нас не было возможности использовать гидробиолога по его основной специальности.
— Но ведь вы восемь лет тому назад дали объявление о том, что вам требуется гидробиолог, — не унималась Мэри Морли, от чего Госсим еще больше нахмурился. — Это вы совершили ошибку, не мы.
— Однако, — попытался было возразить Госсим, — здесь ваш дом. Всех вас, — он обвел рукой служащих киббуца, толпившихся у входа в контору. — Мы все это возводили собственными руками.
— Да и здешний сыр, — продолжил Сет Морли, — просто пакость. Как и эти кваккипы, от которых смердит, как от прошлогоднего нижнего белья Форморазрушителя. — Век бы не видел ни этот сыр, ни этих кваккипов. — Он отрезал себе еще один ломоть швейцарского сыра и, обращаясь к Ниманду, произнес, — Вам нельзя с нами. Нам предписано отправляться в полет на борту ялика. Это раз. Ялик вмещает только двоих — в данном случае это я и моя жена. Вас же тоже двое, откуда следует, что вы в нем не поместитесь. Это два. Следовательно, оставайтесь здесь.
— Мы воспользуемся своим собственным яликом, — возразил ему Ниманд.
— У вас нет распоряжения на сей счет, так же, как и разрешения на перевод на Дельмак-О, — со ртом набитым сыром прошамкал Сет Морли.
— Вы просто не хотите быть с нами, — произнес Ниманд.
— Никто не хочет быть с вами, — буркнул Госсим. — Как по мне, так без вас нам будет куда лучше. Вот Морли — это совсем другое дело. Мне было бы очень жаль, если бы они пропали почем зря.
— Значит, — гневно сверкнув в его сторону глазами, произнес Сет Морли, — вы априори расцениваете это наше новое назначение как никому ненужное.
— Это своего рода эксперимент, — сказал Госсим. — Насколько я это себе представляю. В весьма ограниченном масштабе. Тринадцать, четырнадцать человек. Теперь пришла ваша очередь перевести стрелки своих часов назад, к тому времени, когда мы здесь начинали, в «Тэкел Упарсине». Вам хочется пройти через все это еще раз? Вспомните, как много времени у нас ушло на то, чтобы укомплектовать общину всего лишь сотней Умелых, Добросовестных членов. Вы тут упомянули Форморазрушителя. А разве вы этими своими действиями не способствовали упадку Тэкел Упарсина"?
— И нарушению своего собственного душевного равновесия, — будто бы про себя, вслух произнес Морли. Теперь и ему самому стало несколько страшновато. Доводы Госсима дошли до его сознания. Этот Госсим всегда отлично владел даром слова, что вообще-то удивительно для инженера. Ведь только убежденность и красноречие Госсима удерживали всех их вместе в осуществлении общих целей все эти годы. Правда, его практикой Морли давно был сыт по горло. Слова Госсима уже не действовали на них так, как раньше. И все же в них еще оставался отблеск былой убедительности, поэтому Сет Морли не мог просто так отмахнуться от доводов этого грузного темноглазого инженера.
И все— таки, мы уходим отсюда, подумал Моряи. Как у Гете в «Фаусте» -"Вначале было дело". Именно дело, а не слово, что особенно подчеркивал Гете, предвосхищая теорию экзистенциалистов двадцатого столетия.
— Вам еще захочется вернуться, — задумчиво изрек Госсим. Сет Морли неуверенно хмыкнул.
— И знаете, что я вам еще скажу? — громко вопросил Госсим. — Если я получу от вас запрос — от вас, Морли, обоих, — на то, чтобы возвратиться сюда, в киббуц «Тэкел Упарсин», вот что я вам отвечу: «Нам здесь совершенно ни к чему ни гидробиолог, ни его жена. У нас здесь нет океана. И мы не намерены сооружать таких размеров лужу, чтобы у вас появились законные основания для работы здесь».
— Я ни о чем подобном у вас никогда не просил, — возмутился Морли.
— Но вы бы не возражали против этого.
— Да, мне очень нравятся водные пространства, — признался Морли. — Вот в чем вся суть: вот почему мы покидаем вас и вот почему больше уже никогда сюда не вернемся.
— Вы уверены в том, что на Дельмаке-О есть хоть какие-нибудь водоемы? — с ехидцей в голосе справился Госсим.
— Мне кажется… — начал Морли, но Госсим не дал ему договорить.
— Вам так казалось, — сказал Госсим, — и тогда, когда вы выбрали «Тэкел Упарсин». Вот с чего и начались все ваши неприятности.
— Я полагал, — продолжал Морли, — что раз выдаете объявление о том, что вам требуется гидробиолог…
Он тяжело вздохнул, внезапно ощутив нахлынувшую на него усталость. Повлиять на Госсима было совершенно невозможно; инженер и, одновременно, главный администратор киббуца — был глух к доводам.
— Не мешайте мне доедать сыр, — бросил Морли и принялся за следующий ломоть. Но у него уже притупился вкус — он съел его слишком много.
— Ну и черт с ним, — ругнулся он, отшвыривая нож. Все теперь его страшно раздражало, и особенно не по душе был Госсим. Он не испытывал ни малейшего желания продолжать разговор. В конце концов, главным было то, что вне зависимости от отношения к нему Госсима, ему не дано аннулировать разрешений на перевод. Это выше его полномочий.
— Вы мне до чертиков опротивели, Морли, — заявил Госсим.
— И вы мне тоже, — не остался в долгу Морли.
— Ничья, — объявил Ниманд. — Вы понимаете, мистер Госсим, что вы не в состоянии заставить нас остаться? Единственное, что вам не возбраняется, — это вопить хоть до утра.
Сделав непристойный жест а сторону Морли и Ниманда, Госсим решительно вышел вон. В конторе теперь стало совсем тихо.
Сет Морли сразу же почувствовал себя намного лучше.
— Этот спор совсем тебя измотал, — заметила его жена.
— Да, — согласился он. — Этот Госсим совсем меня замучил. Я устал от одной этой перебранки, а что уж говорить о тех восьми годах, что предшествовали сегодняшнему дню? Я пошел выбирать ялик.
Он поднялся, пересек помещение конторы и вышел под яркое полуденное солнце.