на главную | войти | регистрация | DMCA | контакты | справка | donate |      

A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z
А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я


моя полка | жанры | рекомендуем | рейтинг книг | рейтинг авторов | впечатления | новое | форум | сборники | читалки | авторам | добавить



Глава 15

Понедельник, 17 октября

Семья Ганцев, или, вернее, то, что от нее осталось, когда еще один неизвестный позвонил в Алекс и сообщил, где можно найти тело Лизы Ганц, проживала к югу от Биттенау в небольшой квартирке на Биркенштрассе, сразу же за госпиталем Роберта Коха; где фрау Ганц работала медсестрой. Господин Ганц служил клерком в Окружном суде Моабита, который также располагался поблизости.

Если верить словам Беккера, это были работящие люди, чей возраст приближался к сорока годам. Они проводили большую часть времени на работе, и Лиза часто оставалась одна. И вряд ли кто-нибудь заставал ее в таком виде, в котором только что увидел ее я – она лежала обнаженная на столе в Алексе, и профессор Ильман сшивал те части ее тела, которые он вынужден был вскрыть, чтобы узнать о ней все: начиная с того, была ли она девственницей, и кончая содержимым ее желудка. Однако смутные подозрения, появившиеся у меня, подтвердило изучение ее ротовой полости, в которую было гораздо легче проникнуть, чем в желудок.

– Что натолкнуло вас на такую мысль, Берни? – спросил Ильман.

– Не все так виртуозно скручивают самокрутки, как вы, профессор. Иногда крошечные чешуйки бумаги остаются на языке или под губой. Помните, та еврейская девушка, которая видела нашего убийцу, говорила, что он курил сигареты со сладким запахом, напоминающим лавровый лист или душицу? Речь шла о гашише. Вот как ему удавалось спокойно увозить их в своей машине. Им льстило, что он обращается с ними, как со взрослыми, предлагая сигарету. Но только это были не обычные сигареты.

Ильман покачал головой с нескрываемым восхищением.

– Подумать только, а я не додумался. Наверное, старею.

Беккер захлопнул дверь автомобиля, и мы пошли вместе по тротуару. Квартира Ганцев располагалась над аптекой. У меня появилось такое чувство, что мне придется еще раз побывать в ней.

Мы поднялись по лестнице и постучали в дверь. Нам открыл мрачный темноволосый человек. Узнав Беккера, он вздохнул и позвал свою жену. Затем бросил взгляд в глубь квартиры, и я увидел, что он мрачно кивнул.

– Проходите, – сказал он.

Я внимательно наблюдал за ним. Его лицо раскраснелось, и, протискиваясь мимо него, я заметил у него на лбу крошечные капельки пота. Пройдя в комнату, я почувствовал тепло и запах мыла и догадался, что он только что вышел из ванной.

Закрыв дверь, господин Ганц догнал нас и провел в маленькую гостиную, где стояла его жена и спокойно ждала нас. Высокая, болезненно-бледная женщина, как будто ей редко приходилось бывать на воздухе. По ее лицу было заметно, что она только что перестала плакать. В руках она комкала мокрый носовой платок. Ганц подошел к ней и обнял ее за широкие плечи, и тут стало видно, насколько он ниже ее ростом.

– Это комиссар Гюнтер из Алекса, – представил меня Беккер.

– Господин и госпожа Ганц, – обратился я к ним, – Боюсь, вам придется приготовиться к самому худшему. Сегодня утром мы нашли тело вашей дочери Лизы. Приношу вам свои соболезнования.

Беккер торжественно склонил голову.

– Да, – сказал Ганц, – да, я так и думал.

– Естественно, вы должны будете опознать труп, – продолжал я. – Но это не обязательно делать сейчас. Может быть, чуть попозже, когда сможете взять себя в руки.

Я ожидал, что фрау Ганц разразится рыданиями, но она вела себя сдержанно, по крайней мере, в эту минуту. Уж не потому ли, что она была медсестрой, привыкшей к страданиям и горю? Неужели и к своему собственному?

– Мы можем сесть?

– Да, пожалуйста, – сказал Ганц.

Я велел Беккеру пойти на кухню и сварить кофе. Он с готовностью отправился исполнять мое приказание, так как оно позволяло ему хотя бы на одну-две минуты вырваться из атмосферы горя.

– Где вы нашли ее? – спросил Ганц.

На этот вопрос мне совсем не хотелось отвечать. Как сказать родителям, что тело их дочери было найдено внутри автомобильных покрышек, поставленных одна на другую в брошенном гараже на Кайзер-Вильгельм-штрассе? Я ограничился тем, что сообщил им, где находится гараж, в котором было найдено тело. При этом известии произошел совершенно недвусмысленный обмен взглядами.

Ганц сидел, положив руку на колено своей жены. Она казалась спокойной, даже безучастной и, возможно, меньше нуждалась в кофе, который готовил Беккер, чем я.

– Кто бы, по-вашему, мог убить ее? – продолжал расспрашивать Ганц.

– Мы разрабатываем несколько версий, господин Ганц, – сказал я, чувствуя, как ко мне вновь возвращается способность изрекать обычные полицейские банальности. – Мы делаем все возможное, поверьте мне.

Ганц нахмурился еще сильнее. Он с негодованием покачал головой.

– Не могу понять, почему об этом молчат газеты.

– Чтобы не появились желающие подражать этому убийце. В подобных случаях такое часто случается, – заметил я.

– А не кажется ли вам, что важнее принять все меры для того, чтобы ни одну девушку больше не убили? – Фрау Ганц, смотрела на меня с озлоблением. – Это ведь правда, что убили уже нескольких девушек? Так говорят люди. Вы можете не сообщать об этом в газетах, но вы не можете заставить людей молчать.

– Но ведь проводилась пропагандистская кампания, призывающая девушек быть осторожными, – возразил я.

– Да, но она не принесла никаких плодов, – сказал Ганц. – Лиза была умной девушкой, комиссар. Она не могла сделать какую-нибудь глупость. Значит, убийца тоже не дурак. И, как мне кажется, единственный способ заставить девушек быть действительно осторожными – это опубликовать всю эту историю в газетах, во всем ее ужасе, чтобы напугать их.

– Может быть, вы и правы, господин Ганц, – удрученно произнес я. – Но это не от меня зависит. Я только подчиняюсь приказам. – В те дни это был типично немецкий способ оправдать все и вся, и я почувствовал глубокий стыд, что мне пришлось прибегнуть к нему.

Беккер просунул голову в дверь кухни.

– Могу я попросить вас на пару слов, комиссар?

Теперь наступила моя очередь с облегчением покинуть комнату.

– В чем дело? – сурово спросил я. – Забыли, как вскипятить чайник?

Он протянул мне вырезку из газеты «Беобахтер».

– Взгляните на это, комиссар. Я нашел ее в ящике.

Это было объявление. «Рольф Фогельман, частный сыщик, специализируется на розыске пропавших» – точно такое же объявление, каким в свое время надоедал мне Бруно Штальэкер.

Беккер показал на дату в верхней части вырезки.

– Третье октября, – сказал он. – Через четыре дня после того, как исчезла Лиза Ганц.

– Людям не в первый раз надоедает ждать, пока раскачается полиция, – заметил я. – В конце концов, таким способом и я сравнительно честно зарабатывал себе на жизнь.

Беккер нашел чашки с блюдцами и поставил их на поднос вместе с кофейником.

– Как вы полагаете, они могли обратиться к нему, комиссар?

– Не вижу никакого вреда, если мы их об этом спросим.

Ганц и не думал оправдываться, что обратился к частному сыщику, я сам был бы не прочь иметь такого клиента.

– Как я уже говорил, комиссар, в газетах не было ничего об исчезновении нашей дочери, а ваших сотрудников мы видели у себя только дважды. Время шло, и мы недоумевали – предпринимаются ли вообще какие-нибудь попытки найти нашу дочь? Сильнее всего угнетает неизвестность. Мы подумали, что если мы найдем господина Фогельмана, то по крайней мере будем уверены, что кто-то делает все возможное, чтобы найти ее. Я не хочу быть грубым, комиссар, но я рассказываю, как это было.

Я сделал глоток и покачал головой.

– Очень хорошо вас понимаю. Вероятно, я поступил бы так же. Мне только хотелось бы, чтобы этот Фогельман смог ее найти.

Ими можно только восхищаться, подумал я. У них, наверное, нет особых средств, чтобы прибегать к услугам частного сыщика, и все-таки они на это решились. Должно быть, потратили на оплату его услуг все свои сбережения.

Мы кончили пить кофе и стали прощаться. Я сказал господину Ганцу, что завтра рано утром полицейская машина может заехать за ним и доставить его в Алекс, чтобы он опознал тело.

– Спасибо вам за ваше внимание, комиссар, – сказала фрау Ганц, пытаясь улыбнуться. – Все так добры к нам.

Ее муж кивнул, соглашаясь с ней. Стоя у открытой двери, он, можно не сомневаться, страстно желал поскорее увидеть наши спины.

– Господин Фогельман отказался брать с нас деньги. А теперь вы собираетесь прислать машину за моим мужем. Не знаю, как выразить вам нашу признательность.

Я сочувственно пожал ей руку, и мы ушли.

В аптеке внизу я купил несколько порошков и проглотил один в машине. Беккер посмотрел на меня с отвращением.

– Бог мой, не понимаю, как вы можете их глотать, – сказал он, содрогаясь.

– Так они быстрее действуют. А после того, что мы сейчас пережили, я не могу сказать, чтобы я почувствовал их вкус. Ненавижу сообщать плохие известия. – Я облизал губы языком, чтобы на них не осталось порошка. – Ну? Какое у вас сложилось впечатление? То же самое, что и раньше?

– Да. Он постоянно бросал на нее многозначительные взгляды.

– Для этого я вас и взял с собой, – сказал я, все еще недоумевая.

Беккер широко улыбнулся:

– А она недурна, правда?

– Полагаю, вы хотите рассказать мне, что такая хороша в постели, правильно?

– Я думаю, она больше в вашем вкусе, комиссар.

– Да? Почему это вы так решили?

– По-моему, она относится к тому типу женщин, которые очень чутко реагируют на доброту. – Я засмеялся, несмотря на свою головную боль. – Более чутко, чем на плохие известия. Вдруг появляемся мы, шествуя тяжелой поступью и с мрачными физиономиями, не предвещающими ничего хорошего, а она выглядит так, будто самая большая неприятность у нее – это некоторая слабость по причине менструации.

– Она – медсестра. Ее профессия приучила к плохим известиям.

– Это мне тоже пришло в голову, но, по-моему, она просто успела выплакаться перед нашим приходом. А как вела себя мать Ирмы Ханке? Она плакала?

– О нет. Эта была тверда, как еврейские сладости. Она только немного пошмыгала носом, когда я появился у них в первый раз. Но атмосфера у них была такая же, как и у Ганцев.

Я посмотрел на часы.

– Мне кажется, нам нужно выпить.

Мы подъехали к кафе «Керкау» на Александрплац. В нем стояло шесть бильярдных столов, и оно всегда было заполнено полицейскими из Алекса, которые заходили сюда расслабиться после дежурства.

Я взял две кружки пива и принес их к столу, где Беккер уже сделал несколько ударов.

– Вы играете в бильярд? – спросил он.

– Вы что, смеетесь? Да я здесь раньше дневал и ночевал.

Я взял кий и посмотрел, как Беккер ударил: шар попал в красный, отскочил от бортика и ударил другой белый, шар.

– Как насчет небольшого пари?

– Не после такого удара. Вам надо еще долго учиться, как давать нужные направления. Если бы вы промахнулись...

– Просто удачный удар, – настаивал Беккер.

Он наклонился и ударил по шару. На этот раз он промахнулся на полметра.

Я прищелкнул языком.

– Как вы держите кий! Это же не палка. И не надо меня поддразнивать, хорошо? Ладно, чтобы доставить вам удовольствие, давайте сыграем по пять марок за игру.

Он слегка улыбнулся и согнул плечи.

– Двадцать очков с вас достаточно?

Начинать выпало мне, но я проиграл первый удар. После этого Беккер принялся разделывать меня, как младенца. В детстве он не терял времени в бойскаутах, это уж точно. После четырех игр я бросил двадцать марок на стол и запросил пощады. Беккер швырнул деньги мне назад.

– Не надо, – сказал он. – Вы мне просто поддались.

– Вам нужно будет усвоить еще одну вещь. Пари – это пари. Никогда не предлагайте играть на деньги, если не собираетесь забирать свой выигрыш. Человек, который прощает вам долг, может ожидать того же и от вас. Это только нервирует людей.

– Хороший совет. – Он сунул деньги в карман.

– Это же касается и работы, – продолжал я. – Никогда не работайте даром. Если вы не берете денег за свою работу, значит, она того и не стоит. – Я положил свой кий на полку и допил пиво. – Не доверяйте тому, кто готов работать задаром.

– Вы это поняли, будучи частным сыщиком?

– Нет, я понял это, будучи хорошим предпринимателем. Но поскольку уж вы заговорили об этом, то частный сыщик, который берется за поиски пропавшей девушки, а затем отказывается от вознаграждения, не внушает мне доверия.

– Рольф Фогельман? Так ведь он же ее не нашел.

– Вот что я хочу вам сказать. Сейчас многие люди пропадают в нашем городе, и причин тому много. Когда пропавший находится, это исключение, а не правило. Если бы я возвращал деньги всем клиентам, которым не смог помочь, я бы сейчас работал посудомойщиком. Частный сыщик должен гнать прочь все сантименты. Человеку, который не получает плату за свою работу, нечего будет есть.

– Может быть, у этого Фогельмана более великодушный характер, чем у вас, комиссар.

Я покачал головой.

– Не понимаю, как он может позволить себе быть великодушным. – Я развернул вырезку с объявлением Фогельмана и снова перечитал его. – Только не с такими объявлениями.


Пятница, 30 сентября | Бледный убийца | Глава 16 Вторник, 18 октября