Странные переговоры

В полдень на холме встретились две делегации. Аладдин прибыл на переговоры в роскошных носилках с внушительным отрядом личной охраны. Короли Ричард и Филипп были верхом на лошадях, оба со страшного похмелья, так что даже не могли как следует держаться в седлах, а их лошадей вели под уздцы слуги. Следом за королями ехали несколько почти трезвых рыцарей и существо, на тот момент известное как Робин Локсли. Это он, Робин, с утра растолкал обоих королей, помог им опохмелиться и напомнил про предстоящие переговоры. Короли, слегка придя в себя, собрали всех протрезвевших рыцарей (таких было немного), взгромоздились на своих коней и стартовали к холму.

Аладдин некоторое время наблюдал за тем, как движется ему навстречу эта мучающаяся похмельем процессия. Что и говорить – жалкое зрелище. Однако Робина Локсли Аладдин выделил как единственного человека, который что-то соображает.

«Надеюсь, это какой-нибудь королевский советник, который владеет языками, – подумал Аладдин. – Лучше уж разговаривать с ним, чем с этими двумя пьяными свиньями».

Хаттабыч тоже обратил внимание на Робина. Но совсем по другим причинам. А Робин заметил Хаттабыча, стоявшего справа от аладдиновых носилок и усердно прикидывавшегося старым маразматиком.

Наконец, королей подвезли к Аладдину. Несмотря на все отвращение к варварским монархам, Аладдин решил произвести на них впечатление, обратившись к ним на английском:

– Welcome, your majesty, I am very glad to see you in my country.

Ричард Львиное Сердце, услышав голос Аладдина, попробовал сфокусировать на нем взгляд, но это стоило Ричарду таких больших усилий, что у него тут же возникли естественные потребности. К концу приветствия Аладдина Ричард блеванул, не сходя с лошади.

Не надо быть гением, чтобы понять, что Аладдин счел это верхом неуважения к себе. Лицо Аладдина уже начало наливаться краской, пока Ричард блевал, а Филипп бормотал что-то непонятное на латыни. И тогда Робин Локсли решил спасти ситуацию, пусть даже ценой нарушения придворного этикета. Он вышел вперед и обратился к Аладдину на английском:

– Прошу прощения, господин, но их величества не знают английского языка.

Аладдин, уже собравшийся дать выход праведному гневу, был настолько удивлен смелостью трезвого рыцаря и смыслом произнесенной фразы, что его гнев как рукой сняло.

– Что значит – не знают? – спросил Аладдин по-английски. – Насколько я понимаю, тот, что блюет, – это и есть Ричард, король Англии. Как же он может не знать собственного языка?

– Его величество Ричард Первый Львиное Сердце владеет четырьмя языками: французским, провансальским, латынью и итальянским, – почтительно ответил Робин. – На английском говорит только простой лондонский люд, а говорить на народном языке не соответствует королевской чести. Да и, кроме того, его величество и в Лондоне-то был всего раза два за всю свою жизнь. Наш многоуважаемый король проживает в Европе – воюет с королем Франции Филиппом.

– Охренеть, – пробормотал Аладдин по-арабски. – Английский король не знает английского языка.

– Позвольте спросить, господин, откуда вы знаете язык моего народа? – спросил Робин.

– В свое время мне пришлось много путешествовать, – улыбнулся Аладдин. – И я даже немного владею французским. Правда, уже почти все позабыл. Ну, а вы, молодой человек, откуда знаете язык лондонского люда? И кто вы такой, позвольте полюбопытствовать?

– Язык знаю, потому что, в отличие от моего короля, я родился, вырос и жил в своей стране, – улыбнулся Робин. – Ну, а зовут меня Робин Локсли, я – один из рыцарей его величества.

– Врет, – тихо шепнул Аладдину Хаттабыч по-арабски.

– Почему это? – тоже по-арабски спросил Аладдин.

– Помнишь, к нам Локи заезжал? – улыбнулся Хаттабыч. – А этот еще круче. Я его запах чую. Он из детей Дану.

– Чего-чего? – спросил Аладдин.

– Если объяснить коротко, дети Дану – вроде как друзья друзей лорда Меху, – ответил Хаттабыч. – Они – потомки другой инопланетной экспедиции, высадившейся на Севере в незапамятные времена. Сейчас от них самих и их культуры почти ничего не осталось, тем не менее, они правильные ребята. Англия – их страна и, несмотря на то, что ее множество раз завоевывали куда более примитивные марсиане (и другие гости), древние кельты, потомки детей Дану, все еще живут где-то в английских дебрях. Ну, а перед нами – один из детей Дану. То есть существо, практически равное по силе и возможностям лорду Меху. Хотя лорда Меху он может лично не знать.

– Понятно, – кивнул Аладдин.

Пока Аладдин с Хаттабычем болтали о своем, Ричард справился с позывами желудка и спросил:

– Робин, и о чем это ты с ним говоришь? Вот уж не знал, что ты владеешь арабским!

– Я не владею арабским, сэр, – почтительно поклонился Робин. – Просто этот араб откуда-то знает английский, язык вашего народа, сэр.

– А-а… Что ж, чудесно! – с трудом ворочая языком, произнес Ричард. – Эй, Филя, слышал, Робин понимает этого урода. Ты не помнишь, чё мы сюда приперлись?

– Не-а! – ответил Филипп и начал икать.

– Вы пришли сюда, чтобы вести переговоры о том, чтобы неверные отдали нам остатки священного креста и выпустили наших пленников, сэр, – напомнил Робин Ричарду.

– Чё, в натуре? – хохотнул Ричард. – Мы у них еще просить что-то будем? Да я их сейчас повырежу!..

– Сэр, их за этим холмом – двадцать тысяч, и все двадцать тысяч сейчас наблюдают за нами, – остановил его Робин. – У нас намного меньше людей, если вы помните, и стоит вам сделать неосторожное движение, как эти двадцать тысяч сметут наше войско в мгновение ока.

Ричард недовольно пробормотал что-то нечленораздельное, но Филипп сказал:

– Слушай, Ричи, а твой парень-то дело говорит, – Филипп на секунду прервался, чтобы с треском выпустить газы. – Ты, давай, не быкуй, надо сначала терки перетереть, а уж потом копья ломать. Здесь же не Кипр, в натуре, у них тут паханы серьезные, я тебе дело говорю. Так что прикажи парню своему чё-недь-то им сказать.

Ричард, все еще недовольный, почесал затылок, попробовал вспомнить, где он оставил корону, понял, что вспомнить не получится, и сказал Робину:

– Скажи, чтоб эти уроды крест вернули!

– Сию же минуту, ваше величество, – кивнул Робин и повернулся к Аладдину, который уже закончил совещаться с Хаттабычем.

– Итак, мы предлагаем вам заключить мир, – улыбнулся Аладдин. – К чему нам воевать, когда мои силы явно превосходят ваши. Но у меня отсутствует желание сражаться – я всего лишь хочу убедиться, что на границах моей страны все спокойно, после чего я вернусь в свой каирский дворец, к детям и внукам…

Робин уже приготовился толкнуть ответную речь, но тут мысль Ричарда описала какую-то невероятную траекторию между двумя извилинами его мозга, и он, опередив Робина, выдал длинную речь на смеси итальянского и латыни:

– Я, понимаешь, тащился в эту вашу факинговую пустыню целый год, чтобы рубить здесь факинговых арабов и освобождать наш факинговый, ой, то есть священный, прости меня, господи, крест! Я только-только успел короноваться в Лондоне, устроил там еврейский погром, чтобы найти Борис Абрамыча и выбить из него все деньги, которых должно было хватить на полгода беспрерывного бухалова, а тут – с бухты-барахты мне докладывают, что эти арабские уроды захватили священный город и издеваются над обломками нашего святого креста! Блин, я даже протрезвел от возмущения, а это неправильно, на хрен! Истинный ариец никогда не должен трезветь и выбираться из лужи собственной блевотины! И чтобы собрать деньги на этот факинговый поход, я продал все, что только мог продать в Англии, вытряс деньги из всех дворян, даже вон Филю пощипал немножко… И мало того, что мне обломали кайф от коронации, так я целый год перся сюда через всю Европу, по дороге у меня были долгие разборки с сицилийскими пацанами и кипрской братвой, а теперь я, наконец, здесь, в этой факинговой пустыне, и меня тут еще чего-то парят! Гоните крест, пленников, бабло, девок, жратву, специи, ну, все, как обычно, а то я вас тут всех раком поставлю и надеру по первое число! Робин, переводи!

После услышанного спича на лице Робина застыло такое выражение, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Короче говоря, неизвестно, как Робин подал бы это все Аладдину, если бы не Хаттабыч, прекрасно знающий латынь и все другие языки мира. Джинн обратился к Робину на древнем кельтском языке:

– Приветствую великого воина из племени Дану! Уж не знаю, зачем ты связался с этим отребьем, но ведь и я здесь вроде как не по собственной воле. Все мы – лишь часть игры, которая забрасывает нас в самые невероятные места. Но сейчас я могу тебе помочь. Я отлично понял все, что сказал твой король, но, кроме меня, ни один араб ничего не понял, не беспокойся. Так что можешь не переводить всю эту белиберду, передай только самую суть. Деревяшки ваши мы вроде как готовы вернуть, но это пусть тебе скажет Аладдин. А сейчас ты с очень умным видом объявишь ему ваши требования.

– Понял, – кивнул Робин, все более удивляясь. – Только позволь спросить – кто ты такой и откуда знаешь, кто я?

– Позволь представиться: Хаттабыч, древнеегипетский джинн, последние две с половиной тысячи лет провел в лампе, – представился Хаттабыч. – Мое последнее место работы было при дворе фараона Тутанхамона, а сейчас я работаю вот на него, – Хаттабыч кивнул в сторону Аладдина. – Такой вот расклад. Ну, а тебя как звать?

– Пусть будет Робин, – улыбнулся «Робин». – У меня было так много имен, что я даже и не знаю, какое лучше выбрать, а все перечислять долго. Ты правильно вычислил, что я из детей Дану. Меня считают лесным богом, и, вообще, живу я в лесах Англии и изредка бегаю по горам Шотландии. Ну, а здесь я… вроде как по культурному обмену. На южные страны решил поглядеть. А, как тебе известно, единственной возможностью для европейца без проблем сгонять на юг являются эти крестовые походы. Вот я и прибился к людям Ричарда. Кстати, это ты наложил на лагерь проклятье?

– А, значит, ты его снял, – кивнул Хаттабыч. – Ладно, я все понял. Окей, поговори теперь с Аладдином, пока у кого-нибудь из них крыша не съехала.

– Итак, мой король настоятельно требует, чтобы вы, арабы, вернули нам обломки нашего священного креста, который находится в Иерусалиме, – обратился Робин к Аладдину по-английски.

Аладдин задумался, чего бы такого умного ляпнуть, но Хаттабыч шепнул ему:

– Можешь говорить правду. Робин за нас.

– Угу, – кивнул Аладдин. – Это облегчает задачу. Ладно, Робин, буду говорить прямо. Никаких обломков креста у нас нет. Если бы были, мы бы их давно вам подарили. Так что скажи честно – любая сухая деревяшка ваших королей устроит?

– Устроит, – улыбнулся Робин. – Это и в моих интересах. Лично мне выгодно такое положение вещей: в основе христианства окажется не предмет, обладающий реальной силой, а всего лишь кусок сухого дерева из пустыни, в котором не больше священных свойств, чем королевского достоинства в этих двух пьяных обалдуях. Так что в этом пункте плана мы договоримся.

– Окей, – улыбнулся Аладдин. – Теперь едем дальше. Какие у вас еще требования?

– Короли хотят оставить себе Акру – там вина много, – ответил Робин.

– Окей, – повторил Аладдин. – Забирайте. А вина мы вам еще подвезем.

– Хорошо, – кивнул Робин. – И последнее: их величества требуют освободить всех христианских пленников, находящихся в ваших землях. Этот пункт вне обсуждения – у них просто денег на выкуп нет.

Аладдин немного подумал.

– Конечно, нам потребуется время, чтобы всех выпустить, – пробормотал он. – Но так и быть, я согласен. Будем мирный договор подписывать?

– Будем, – кивнул Робин, перекинувшись парой слов с Ричардом. – Зовите писцов.

Договор оформили на нескольких языках при помощи Аладдина, Робина и Хаттабыча. Под каждым экземпляром договора Аладдин поставил изящную подпись, Ричард Львиное Сердце грубо нацарапал «Здесь был Ричард», а Филипп просто поставил крестик.

Наконец, когда все было подписано, Аладдин поинтересовался у Робина:

– Слушай, а почему у вашего короля такое прозвище – Львиное Сердце? Как у Жан-Клода Ван Дамма в одном из фильмов?

Робин надолго задумался. Он понял, что Ван Дамм – это, видимо, француз, после чего сообщил Ричарду:

– Сэр, одного из людей Филиппа тоже прозвали Львиное Сердце.

– Это кого именно?! – взъярился Ричард.

– Некоего сэра Жан-Клода Ван Дамма, – ответил Робин.

– Эй, Филя, у тебя в войске есть такой? – спросил Ричард.

– Кажется, был, – кивнул Филипп. – Но не волнуйся, дорогой мой друг Ричард, я немедленно прикажу его казнить.

– Отлично, – кивнул Ричард. – Мы друзья!

– А что происходит? – спросил Аладдин.

– По-моему, тебя немного неправильно поняли, – хихикнул Хаттабыч. – В общем, Ван Дамму хана из-за трудностей перевода.

– Ладно, фиг с ним, с Ван Даммом, все равно он стал плохо играть, – пробормотал Аладдин. – Договор подписали? Ну, все, тогда прощаться будем!

– Отлично! – воскликнул французский король Филипп. – Договор подписан, крестовый поход окончен. Сейчас мой епископ объявит меня защитником веры, ну и я во Францию отчаливаю. Коров доить.

– Каких коров? – спросил Хаттабыч у Робина.

– Это он про свой гарем, – пояснил Робин.

– А, понял! – хохотнул Хаттабыч.

Когда европейцы уже собрались отчаливать обратно в Акру, Аладдин попрощался с Робином:

– Спасибо тебе, Робин, за все! Если бы не ты, не знаю, как бы я с ними разговаривал. Хороший ты парень, Робин! Good!

– И вам спасибо, мистер Саладин, – кивнул Робин. – Одно только хочу у вас спросить.

– Ну, спрашивай, – улыбнулся Аладдин.

– Что означает арабское слово «окей»? – спросил Робин.