2

Мы сняли пару комнат в небольшом отеле поблизости от площади Омония. Большинство экипажей, останавливаясь в Афинах, выбирают отели в окрестностях площади Синтагма, в одном плевке от королевского дворца. Экипажи транспортных самолетов располагаются там, где позволяют оплаченные Хаузером командировочные. В Афинах это означает площадь Омония.

Залатанные простыни, великолепный вид из окна на овощную лавку и двери того сорта, которые могут сорваться с петель, если чихнуть в опасной близости от них. Не исключено, что такие случаи могли иметь место. Но здесь, в отличие от большинства окрестных отелей, было гораздо чище, но из-за этого с нас брали за каждую ночь на целых пять драхм больше, чем в любом из них.

Мы помылись и переоделись. Я облачился в новый, щегольской летний костюм, купленный во время последней поездки в Рим, и отправился с напарником перекусить. По дороге мы заглянули на почту, чтобы удостовериться в отсутствии новых распоряжений от Хаузера и позвонить Миклосу. Его на месте не оказалось, но мне удалось убедить его секретаршу, что я не держу на него зла из-за последнего инцидента и все еще готов взяться за транспортировку нового груза.

Мы поужинали в небольшом, но опрятном кафе для небогатых туристов, прилепившемся неподалеку от площади Синтагма. У меня нет никаких предубеждений против посещения какой-нибудь таверны – греческая кухня здесь везде более-менее одинакова, но я в своем шикарном костюме не собирался усесться на залитый чьим-нибудь супом стул.

– А что теперь? – поинтересовался Роджерс. Стрелки часов уже приближались к семи.

– Можно сходить в кино, – предложил я, – или же заглянуть в "Короля Георга", пропустить пару стаканчиков и встретить кого-нибудь из летной братии.

Это предложение подошло как нельзя лучше. Пилоты авиалиний вызывали в нем живейший интерес. Он думал, что еще год – два на этой пыльной таратайке и ему удастся пополнить команду огромного сверкающего реактивного лайнера. Он все еще надеялся, и мы отправились в "Короля Георга".

Эта гостиница выходила прямо на площадь Синтагма, и в ее подвальном этаже располагался американский бар. В него можно было попасть как с улицы, так и из самого отеля. В надежде столкнуться в его коридорах с кем-нибудь из знакомых мы прошли через отель, но все было напрасно. Мы спустились в бар: длинное, узкое помещение с вереницей высоких табуретов вдоль стойки по правую сторону и рядом столиков слева. Клубы табачного дыма и гул людской болтовни дополняли этот пейзаж.

Я как-то встретил там одного пилота из ТВА, у которого была со мной небольшая стычка из-за того, что я застрял с лопнувшей шиной на взлетной полосе и помешал его посадке. Трудно сказать, не сгладило ли время острые углы нашей первой встречи, но было бы забавно, если бы он угостил меня выпивкой.

Тут мне на глаза попался Китсон. Со времени нашей последней встречи прошло лет десять, правда несколько часов назад я видел, как он вел этот "Пьяджио". Кен сидел на табурете в дальнем конце стойки и делил свое внимание между какой-то жидкостью в высоком бокале и невысокой, светловолосой, загорелой девушкой, чья внешность и живость стиля олицетворяли собой Америку не хуже, чем статуя Свободы. На ней была рыжевато-коричневая блузка из хлопка с широкой юбкой. Все это было подпоясано широким ремнем из черной замши, а на ногах было нечто похожее на балетные лакированные туфли.

Она носила короткую стрижку и выглядела лет на двадцать семь – двадцать восемь. Хотя одежда выгодно подчеркивала все округлости ее фигуры, но рядом с Кеном она выглядела скорее как студентка.

Сам Китсон больше напоминал подкладку дорогого бумажника: кремовая рубашка тонко выделанной замши, светлые свободного покроя лосины и белоснежные итальянские замшевые мокасины.

– Закажи себе выпивку, – бросил я Роджерсу, – а мне надо перекинуться парой слов с одним человеком.

Его физиономия тут же приняла обиженное выражение и он постарался пристроиться поблизости от капитана реактивного лайнера компании ТВА.

Я подошел и тронул Китсона за плечо.

– Привет, супермен. Хочешь получить место второго пилота "Дакоты"?

Он медленно повернул голову и смерил меня взглядом. Эти десять лет почти не изменили его внешность: продолговатое, худощавое лицо с тонким прямым носом и широким ртом выглядело по-прежнему молодо. Вот только с момента нашей последней встречи его черные волосы стали немного длиннее, а лицо покрылось бронзовым загаром, высветившим мелкие морщинки вокруг его темных глаз. Да, мужчины в двадцатипятифунтовых рубашках почти не стареют.

Не знаю, какого дьявола вся эта чушь пришла мне в голову. Я был чертовски рад его видеть.

– А, они все еще летают? – с ухмылкой процедил Кен и взял меня за руку.

– Позволь мне представить тебя, – тут он показал рукой на меня, а затем на девушку. – Джек Клей, Ширли Берт. Что будешь пить?

– Привет, – улыбнулся я его спутнице и повернулся к Китсону. – Наверное скотч.

– Тогда закажем Старый Стиль, он здесь вполне приличный, – он постучал по стойке. Бармен тут же оставил молодого Роджерса и заспешил к нам. Кен заказал два коктейля с виски и мартини.

– Тебя здесь ценят, – заметил я.

– Деньги могут все, – пояснила мисс Берт. – Он буквально сорит ими налево и направо.

– Как тебе нравится свежий, искренний взгляд на эту проблему у представителя Нового Света? – поинтересовался Китсон.

Девушка улыбнулась. У нее была приятная внешность. Честно говоря, к этому трудно было что-нибудь добавить кроме того, что мне было бы интереснее провести время в ее обществе, чем с иными красавицами.

– Этот "Пьяджио" принадлежит тебе? – спросил я.

– Нет.

Он даже не потрудился узнать, как мне стало известно, кто был за штурвалом. Кен знал себе цену.

– Машина является собственностью моего уважаемого хозяина, грозе неверных, защитнику справедливости, троюродному брату грозовых туч, его превосходительству набобу Тангабхадры. Да будет солнце вечно светить из его кармана, – тут мой приятель торжественно поднял бокал.

– А деньги будут струиться из его бумажника, – подхватила девушка.

Я приложился к своему коктейлю. Китсон оказался прав: здесь знают толк в этом деле.

– А может ему лучше было бы приобрести машину посолиднее? – полюбопытствовал я.

– Это не для него. Тогда ему придется таскать за собой кучу друзей и прихлебателей. Салон моего самолета рассчитан только на четверых плюс два места в кабине.

Я посмотрел на девушку. Она перемешивала в бокале свой мартини с черри-бренди.

– Ты одна из этой четверки?

– Нет. Я, как они выражаются, рабочий персонал. Щелкаю фотоаппаратом для одного агентства в Штатах. Делаю иллюстрированный репортаж о радже.

– Это набоб, дорогуша, – поправил ее Кен, встряхивая лед в бокале.

– К черту титулы, – отрезала мисс Берт. – Пусть этим занимаются умники из агентства.

Кен за три глотка покончил с коктейлем и хлопнул бокал о стойку.

– Повторим?

Девушка смерила его выразительным взглядом, но Китсон ничего не заметил.

– Теперь моя очередь, – заявил я, покончив со своей порцией.

– Не глупи, – отозвался Кен. – За все платит его превосходительство.

– Я пас, – сказала девушка. Китсон заказал еще два коктейля и бармен снова открыл счет.

– Ну, и чем ты теперь занимаешься, приятель?

– Пилотирую "Дакоту" для небольшой швейцарской компании. Чартерные грузопассажирские рейсы. Возим все и куда угодно. Старая песня.

– И долго ты там? – спросил Кен.

– Почти пять лет.

– А как ты здесь оказался? – поинтересовалась мисс Берт.

– Мы перевозили в Турцию груз для голливудской съемочной группы. Вчера все закончили, а на обратном пути в Берн забарахлил генератор, и вот я здесь. К тому же у меня проблемы с топливом.

– Попала вода, – резюмировал Китсон. – Мне это знакомо. Для них это пара пустяков.

– Для них? – взорвался я. – Моя лицензия позволяет разобрать Пратт и Уитни на кусочки. Они моему шефу не по карману.

Кен посмотрел на меня.

– Да, да, – примиряюще согласился он.

Девушка отнеслась к моим словам с одобрением. Ей нравилась мысль, что мужчины должны разбираться в технике. Правда она сильно заблуждалась насчет своего приятеля. Китсон мог бы разобрать его на части даже ржавой булавкой.

Бармен принес заказ. Кен одним махом ополовинил свою порцию. С его личным карбюратором проблем явно не было.

– Кто это "мы"? – поинтересовалась мисс Берт.

– Мой напарник. Молодой парень вон там, – я кивнул в дальний конец бара, где Роджерс с открытым ртом жадно ловил каждое слово капитана авиалайнера.

– Ну и как он?

– Отличный парень, – знал бы мой напарник, как о нем отзывается его шеф. – Но ты ведь уже не первый день торчишь? – сообразил я, глядя как по-хозяйски расположился за стойкой Китсон.

– Нет, пошли уже третьи сутки. Сегодня был просто пробный облет, – отозвался он и покончил с выпивкой.

– Еще три дня, – сказала мисс Берт, – и им придется снаряжать твоими коктейлями пулеметные ленты.

– Неплохая идея, – согласился Кен.

– А что здесь делает его превосходительство? – полюбопытствовал я. – Путешествует?

– Не совсем, – он посмотрел на кубики льда в своем бокале. – У меня снова засуха. Повторим?

– Позволь на этот раз мне угостить тебя. Просто показать, что у меня есть работа.

Китсон ухмыльнулся, а я посмотрел на бокал мисс Берт.

– Я тоже выпью, – сказала она. – Последний раз. Потом пойду перекусить. Где ты будешь ужинать?

– Я уже поел.

– Вот это по-нашему, – оживился Кен, – сначала покончить со всякой ерундой, а потом заняться настоящим делом. Мне придется присмотреть, чтобы тебя не подцепила какая-нибудь незнакомка?

Я посмотрел на мисс Берт. Ее лицо выглядело озабоченным, она даже нахмурилась. Если ей захотелось следить за регулярным питанием моего приятеля, то теперь забот у нее будет по горло. Китсон и раньше был не дурак выпить, но за последние десять лет он стал в этом деле профессионалом. Возможно такие привычки приобретаются вместе с замшевыми рубашками, а может таким образом он выражал свое пренебрежение к ним. Стать личным пилотом у набоба мечтает далеко не каждый, многие мечтают о совсем другой работе, и мне пока не удалось заметить, что Китсону это очень нравилось.

Он подозвал бармена и я сделал заказ. Ему еще придется разочароваться размерами моих чаевых, но, похоже, в этом конце стойки все эти три дня удача ему и так не изменяла.

Я вынул сигарету, и Кен дал прикурить от своего золотого, рифленого Данхила.

– А ты специально приехала сюда из Штатов для своего репортажа? – спросил я у мисс Берт.

– Нет. Постоянно живу в Европе уже года два, главным образом в Париже. Каждый американец, оказавшись в Европе старается сделать его своей базой, и он теперь все больше начинает походить на Пятую авеню. У меня была работа в Бейруте, а набоба и всю остальную компанию я встретила уже здесь, – она посмотрела на Китсона, тот улыбнулся в ответ и потянулся за нашими бокалами.

Я расплатился, и бармен постарался скрыть свое разочарование. Пока мы потягивали выпивку, Кен расправился со своей одним залпом.

– Мне пора и если вы, ребята, собираетесь торчать здесь и дальше... – сказала девушка.

– Мы с места не тронемся, – заверил ее личный пилот набоба.

Она неторопливой походкой лавируя между группами пилотов и туристами направилась к выходу. Толпа заметно стала редеть, и, наконец, у стойки остались только те, кто уже успел поужинать раньше или же кому этот бар стал родным домом.