Глава 7

В первый раз с того самого ужасного дня в прошлом году веселый смех и радостный гомон наполнили маленькую гостиную в южном крыле замка. В огромном камине ярким пламенем пылали дубовые поленья, потом туда же полетели остатки старой яблони, пламя весело полыхало, принося тепло и уют. В это время года день быстро догорал, быстро наступала ночь, холодно и неуютно в этот час бывало на западном побережье.

Резкий и пронизывающий ветер швырял пригоршни мелких брызг в высокие окна, барабаня по стеклу, а заходящее солнце бросало последние пурпурные отблески на унылые, невысокие холмы. Скоро опустятся тяжелые, бархатные шторы, они скроют мрачную ночь за окном, в высоких канделябрах весело загорятся бесчисленные свечи и в комнате вновь станет светло и радостно.

Дрожащие отблески пламени камина отражались в блестящем серебре старинного чайного сервиза, чинно стоявшего на маленьком столике перед двумя дамами, которые уютно устроились возле камина на изящном диванчике, покрытым розовым шелком.

Наполнив чашку душистым, темным чаем, Рея Клер бросила взгляд на мать и, встретив её ласковую, любящую улыбку, протянула герцогине изящную, как чайная роза, чашечку из драгоценного китайского фарфора.

— Как приятно хоть ненадолго избавиться от Особого Лекарства миссис Тэйлор! — насмешливо улыбнулась герцогиня, — Знаешь, дорогая, я подозреваю, что старушка Роули добавляла мне его потихоньку, когда я болела, причем не раз, и не два. Если честно, то я уже иногда жалею, что она приехала за нами в Веррик Хаус и свела знакомство с этой ужасной миссис Тэйлор.

— Тебе на самом деле лучше, мама? — спросила Рея, встревоженно вглядываясь любящим взглядом во все ещё бледное лицо матери. Жара, похоже, у неё не было и вот уже прошел почти целый час, а мать ни разу не кашлянула.

— Знаешь, я уже целый год не чувствовала себя так хорошо, как сейчас, — успокоила её герцогиня. Сделав глоток, она оглянулась на сидящих вокруг. Все это была её семья и она была уверена, что в это мгновение нет на свете женщины счастливее её.

Рея вслед за матерью перевела взгляд на две золотисто-белокурые головки. Ее младшие сестренка и братишка весело играли на мягком, затканном цветами ковре как раз под столиком, на котором был сервирован чай. За то время, что её не было, Эндрю, похоже, ещё больше подрос, походка его стала намного увереннее, чем была. Сейчас он ковылял к сестре и его детский лепет ясно подсказывал, что так привлекло внимание малыша — поднос с ячменными лепешками, сдобными булочками и ароматными пирожными.

Арден, чья пухлая мордашка был густо перемазана шоколадным кремом из торта, который она крепко сжимала в кулачке, никогда в жизни не позволила бы братишке схватить то, что она ещё не успела попробовать. Ни минуты не колеблясь, она встала на ноги и заковыляла за ним. Но, не удержавшись на ногах, девочка крепко вцепилась в брата с такой силой, что его коротенькие ножки подкосились и он хлопнулся на ковер. Удивленный вопль немедленно сменился криком ярости, когда он догадался, что произошло, тем более что поднос с вожделенными сладостями за это время успели убрать подальше.

Но к нему со словами утешения уже спешил старший брат Робин. Взяв с подноса яблочное пирожное, он разломил его на две аккуратные половинки и протянул свою долю сладкого каждому из расстроенных близнецов. — Может быть, хотя бы это поможет им помолчать пару минут, — он с нежной улыбкой взглянул на мигом затихший дуэт.

— Боюсь, они разошлись не на шутку. К сожалению, нам не удалось сегодня уложить их днем, ведь была такая суматоха, а потом мне так не хотелось, чтобы они чувствовали себя лишними, — извиняющимся тоном сказала герцогиня, оглядывая притихших близнецов, её рука нерешительно коснулась колокольчика. Если малыши расшумятся, придется послать за няней О Кэйси.

— Похоже, Робину удалось их утихомирить, — улыбнулась Рея, окинув восхищенным взглядом брата, который, похоже, вырос на целый фут с тех пор, когда они виделись в последний раз. Ей показалось, что он похудел, но густые, темные волосы все такими же непокорными кудрями падали ему на лоб, в голубых, как фиалки, глазах по-прежнему плясал шаловливый бесенок, и Рея подавила смешок, пытаясь догадаться, что за новую проказу задумал её неугомонный братец.

— Весь этот год, что тебя похитили, он был сам на себя не похож, — тихо прошептала герцогиня, читая в душе у дочери, словно в открытой книге, — Все время ходил мрачный, угрюмый, да и неудивительно, мне ведь всегда было понятно, что ты была ему ближе, чем другие. Сердце его было разбито, и я уже стала бояться, что мы никогда не увидим нашего прежнего веселого Робина.

— Сейчас он, кажется, успокоился, даже выглядит растроганным, но сколько раз, я помню, видела у него в глазах это выражение и всегда за этим следовала какая-нибудь каверза, — кивнула Рея. Слишком часто она сама в прежнее время служила мишенью проказ и розыгрышей для своего озорного брата, чтобы сейчас не догадаться, что он что-то замышляет.

— Мне почему-то кажется, что за прошлый год больше всех изменился Френсис, — Рея незаметно взглянула на другого брата, первенца и наследника замка Камаре и древнего герцогского майората. — Никогда раньше не замечала, что он так сильно похож на отца, просто одно лицо. Глаза, правда, у него другие, но фигура, походка, манера держаться, нет, просто удивительно!

— Да, — согласилась герцогиня, подумав, что Френсис сильно возмужал за этот год и превратился в привлекательного и достойного молодого человека, — Твой отец и я очень гордимся такими сыновьями, как Фрэнсис и наш милый Робин. Если бы они оба не вмешались в тот ужасный день, тогда … — герцогиня зажмурилась, перед глазами у неё опять встало ужасное видение прошлого — бледного, как смерть, Люсьена вносят в замок, а кровь заливает его сюртук и тяжелыми каплями стекает на пол.

— Не думай об этом, мама, — всполошилась Рея, — Ты уже успела послать кого-нибудь за дядей Робином и Сарой?

Герцогиня кивнула, благодарная дочери за то, что та, как всегда чуткая, умело перевела разговор на другое. — Конечно, отец немедленно послал им сказать, что ты вернулась. А Баттерик лично выбрал самого быстрого коня из нашей конюшни. Мы послали Томаса. Конечно, он всего только мальчик, но верхом ездит чуть ли не с пеленок. Если кто и успеет добраться до Шотландии за неделю, так только он.

— Я была так счастлива, узнав, что у дяди Робина и Сары теперь есть дочь. Леди Дон^{[ 13]} Ина Веррик — прелестное имя! — сказала Рея, но думала она в эту минуту о своем будущем ребенке, гадая, кто это будет — мальчик или девочка, и какое имя придумают они с Данте.

От любящего взгляда Сабрины не укрылось рассеянное, немного мечтательное выражение лица дочери. Она до сих пор не могла поверить до конца, что очень скоро её маленькая Рея сама станет матерью, подарив ей первого внука. Сабрина бросила неуверенный взгляд на мужа, который в это время о чем-то болтал с Френсисом. Казалось, только вчера они встретились, полюбили друг друга, затем поженились и назвали Реей свою крошечную дочку. Все ещё не веря тому, как быстро летит время, герцогиня покачала головой. Да, годы мчатся, но Люсьен совсем не изменился. В её глазах он по-прежнему был все тем же красивым молодым человеком, которого она полюбила с первого взгляда. Несмотря на то, что его холодное лицо неизменно имело надменное, аристократическое выражение, которое многие считали признаком высокомерия, тем не менее уж ей-то было хорошо известно, насколько мягче и добрее он стал, разительно отличаясь от того человека, которого она встретила в молодости. Их брак и совместная жизнь в Камаре были счастьем для неё и, хотя прошлый год стал для супругов настоящей трагедией, все уже позади. Семья их уцелела и так будет всегда, пока новые поколения их внуков и правнуков будут сменять друг друга. И герцогине Камаре совсем не нужен был пророческий дар, такой же, каким обладала её сестра Мэри, чтобы знать это.

Сабрина взглянула на дочь, от всей души надеясь, что та будет так же неизменно счастлива со своим мужем, как она сама с Люсьеном. Она могла только искренне надеяться, что этот непонятный и загадочный Данте Лейтон окажется хотя бы вполовину таким же благородным, как её Люсьен и даст счастье их дочери.

— Надо бы ещё написать и Теренсу с Мэри, — машинально пробормотала герцогиня и, пожав плечами, добавила, — хотя, впрочем, не обязательно. Если не ошибаюсь, Мэри и без меня давно известно, что ты вернулась. Скорее всего, она уже несколько часов, как выехала сюда и, вполне возможно, встретится с нашим посланным на полпути к замку. Я уже даже приказала приготовить им комнаты в северном крыле. Похоже, юная Бетси решила, что у меня что-то не в порядке с головой, когда я велела ей затопить камин в комнатах, где никто не живет. Ну, ничего, скоро она сама убедится, что если речь идет о Мэри, то нужно спокойно воспринимать даже самые необыкновенные вещи.

Словно в подтверждение её словам за плотно закрытыми двустворчатыми дверями послышался какой-то шум. Вдруг они распахнулись и в гостиную ввалилась целая толпа. Вновь приехавшие вошли в гостиную со счастливой уверенностью людей, которые ни минуты сомневаются, что им будут рады. Это и была сама леди Мэри с мужем, генералом сэром Теренсом Флетчером и семеро их детей: Эван, Джордж, Джеймс, Анна, Стюарт, Маргарет и Джон.

Радостные возгласы «Рея, Рея!» оглушили всех сидящих, а любящие родственники, прибывшие из своего поместья в южной части Уилтшира, окружили девушку, по-прежнему сидевшую возле камина с матерью.

— Мне всегда неплохо удавалась рассчитать, когда лучше появиться, — объявила леди Мэри со смущенной, ласковой улыбкой, разглядывая блестящий серебряный чайный сервиз, красующийся на маленьком столике перед сестрой и племянницей и стараясь скрыть радостное волнение.

— Ну, теперь мне и в голову не придет поинтересоваться, откуда тебе известно, что Рея вернулась домой, — отозвалась герцогиня, с приветливой улыбкой оглядывая сестру и все её шумное семейство. Впрочем, на самом деле было бесполезно скрывать, насколько она заинтригована.

— Мы встретили вашего гонца на полпути между Грин Виллоус и Камаре, — объяснила леди Мэри, крепко прижимая к себе Рею, — Ах, моя дорогая, что за радость видеть снова твое милое личико! Я всегда знала, что этот миг настанет, но бывали дни, когда я не сомневалась, что ты на волосок от смерти. Я чувствовала себя такой беспомощной, но ведь действительно, чем я могла помочь тебе?! — с извиняющейся улыбкой тетушка развела руками. Даже теперь, после стольких лет, когда никто уже не брал под сомнение её талант предвидеть будущее, она до сих пор мучилась сомнениями, не зная, проклятие это или счастливый дар, — Странно, но я как будто бы видела какой-то корабль, он бросил якорь в лондонских доках, а потом я почему-то увидела кошку, только незнакомую, — добавила она со смехом, — Чудеса да и только, ведь это Сабрина без ума от кошек, а я их терпеть не могу, однако потом … — и она, выдержав эффектную паузу, обвела всех торжествующим взглядом, — Потом я увидела очень знакомую фигуру в бледно-желтом платье, а потом — и сам Камаре, и я поняла, что ты вернулась домой! — объяснила леди Мэри. Удобно устроившись на диване, она последовала совету сестры и протянула к огню озябшие руки и ноги. — Кажется, что дорога от Грин Виллоус до замка стала длиннее, а дороги — ещё ужаснее. А уж погода каждый раз становится все хуже, по крайней мере, так мне кажется. Впрочем, может быть, это просто ноют старые кости.

— Хочешь чаю, Мэри? — спросила герцогиня, вспомнив об обязанностях хозяйки. Бросив взгляд на дочь, она заметила, что ту облепили шумно стрекочущие кузины и кузены. Похоже, Рее не скоро удастся вырваться.

— По-моему, теперь ты не сомневаешься больше в моих словах, — с веселой усмешкой сказала Мэри. Она с наслаждением смаковала ароматный, горячий чай, не сводя глаз с племянницы, — Рея на удивление хорошо выглядит, Рина. До сих пор не могу до конца поверить, что она снова дома, даже сейчас, когда смотрю на нее. Слава Богу, мои молитвы услышаны! Может быть, хоть в эту ночь я буду крепко спать, а кошмары и видения не будут больше преследовать меня по ночам.

— Ты знаешь, что благодаря твоему чудесному дару и твоим видениям я чувствовала себя спокойнее. Я много раз это говорила, хоть ты и не верила мне. Если бы не ты, я давно бы отчаялась. — сказала сестре Сабрина. Она припомнила, сколько раз в прошлом предчувствия Мэри и вовремя сделанное предупреждение спасало не только её собственную жизнь, но и жизни других их родных и близких, членов семей Домиников и Флетчеров.

— Сабрина! — радостно воскликнул сэр Теренс Флетчер, направляясь к невестке вместе с Люсьеном. Крепко сжав ей руки, он горячо поцеловал герцогиню в щеку, но потом, отодвинувшись оглядел её с ног до головы, словно новобранца в своем полку, который только что чем-то вызвал его раздражение. — По-моему, я просил тебя больше следить за своим здоровьем?! Я не привык повторять свои приказы, так что извольте слушаться, милая герцогиня!

— Ты же знаешь меня столько лет, Теренс, как же ты до сих пор не понял, что я никогда не умела, и, главное, терпеть не могла подчиняться чьим-то приказам, — улыбнулась герцогиня, довольная, что зять неплохо выглядит и пребывает в отличном настроении. Высокий и стройный, он выглядел на редкость величественно. Не портила его и густая шапка рано поседевших волос, которая только подчеркивал не по возрасту молодое лицо. Он выглядел типичным офицером высокого ранга. Сабрина вспомнила, как они познакомились. Это случилось на поле боя и у неё только что на глазах от руки англичан погиб её шотландский дедушка. Ей в то время только что исполнилось одиннадцать лет, она была ещё совсем ребенком и полковник сэр Теренс Флетчер на свою беду оказался в тот день на её пути. Она чуть было не прикончила его, но, слава Богу, и битва при Каллодине, и те годы уже в далеком прошлом. Хотя и сейчас, стоило ей закрыть глаза, и она снова видела пурпурные мундиры королевских солдат и помнила, как высоко реяли их желтые, зеленые и голубые знамена в чистом небе её Шотландии. Разве могло тогда ей прийти в голову, что этот ненавистный английский офицер когда-нибудь женится на её родной сестре и прочно войдет в их дружную семью?!

— Ей Богу, до сих пор не понимаю, как это Люсьену удается все эти годы смиряться с этим? — с веселой усмешкой отозвался Теренс. У Сабрины всегда был какой-то талант выводить его из себя.

— Кто сказал, что я мирюсь с подобным поведением? — поинтересовался Люсьен. С Теренсом и Мэри он чувствовал себя всегда свободно, как ни с кем другим, кроме, конечно, Сабрины.

— И сказать тебе не могу, как же я рад, что Рея снова дома. Много лет прошло с тех пор, как я перестал сомневаться в пророческом даре моей жены. Но в этот раз, когда она объявила, что Рея снова здесь, в Камаре, я, признаться, не поверил. Мы ведь все так давно мечтали об этом. Однако, — добавил Теренс с видом генерала, готового отдать приказ своим верным войскам, — Люсьен сказал мне, что возникли какие-то неожиданные трудности. Неужели мы не в состоянии как-нибудь избавиться от этого Данте Лейтона? Поведение этого человека просто ужасно! Не понимаю, как его могли отпустить безнаказанным?! По-моему, вам и так выпало немало страданий, так к чему терпеть ещё наглость подобного субъекта?

Леди Мэри склонилась над столиком, выбирая кусочек засахаренного пирожного. — А кто такой этот Данте Лейтон? — невозмутимо поинтересовалась она.

— Я как раз собиралась рассказать о нем Мэри, когда ты подошел, — сказала неуверенно Сабрина, не зная, с чего начать.

— Это как-то связано с драконами, не так ли? — заявила Мэри, а сестра и муж с изумлением уставились на нее, ничего не понимая.

— Господи помилуй, откуда тебе все это известно? — воскликнула пораженная Сабрина.

— Если вы помните, прежде, чем произошло это ужасное несчастье, мне часто снился сон про двух драконов, алого и зеленого. О чем говорил зеленый дракон, я в конце концов поняла, ведь «Веселый зеленый дракон» — именно так назывался трактир, где Кэт и её преступные сообщники задумали свой злодейский план, — напомнила леди Мэри своим затаившим дыхание слушателям, — Но я очень долго не понимала, к чему мне снился этот алый дракон, не понимала до тех пор, пока вы как-то при мне не упомянули название корабля, на котором, как вы предполагали, должна была вернуться Рея. Но — Леди Мэри перевела дыхание и её серые глаза загорелись пониманием того, что пока было не доступно ни одному из столпившихся вокруг, — я почему-то об этом ненадолго забыла и не вспоминала бы и до сих пор, если бы пару месяцев назад мне однажды не приснился очень странный сон. А сейчас, дня четыре-пять назад, этот алый дракон стал вообще сниться мне каждую ночь! Потом я увидела замок Камаре, корабль, который бросил якорь и этого странного кота, поэтому я опять забыла об этом драконе, — обернувшись к сестре, она настойчиво спросила, — Этот человек все ещё каким-то образом связан с вами? Разве он ещё не успел ответить на все ваши вопросы? — вдруг неожиданная мысль пришла ей в голову и Мэри отшатнулась, — Послушай, Сабрина, у Теренса был такой расстроенный вид. Неужели этот Лейтон имел наглость потребовать денег в награду за возвращение Реи?! Ничего удивительного, если вспомнить его репутацию и его роль в этом деле!

— Я бы не решился так говорить о человеке за его спиной, — пробормотал Люсьен, его глаза встретились с глазами Сабрины. Он послал жене предупреждающий взгляд, словно стараясь дать ей понять, чтобы она ничему не удивлялась, когда встретится с Лейтоном.

— К сожалению, кроме Реи, только Люсьен встречался с этим человеком. Правда, боюсь, скоро всем нам предстоит познакомиться с ним поближе, — с беспокойством сказала Сабрина.

— Неужели это правда, и этот человек приедет в Камаре? — не веря своим ушам растерянно прошептала Мэри. Ей было прекрасно известно, что только очень немногие люди из её окружения рисковали принимать у себя подобных нежелательных субъектов. К тому же, она ничуть не сомневалась в том, что Данте Лейтона в Камаре никто приглашать и не думал. — Но ведь он же настоящий дикарь! И, к тому же, бедная Рея Клер, неужели же она ещё недостаточно страдала в присутствии этого человека?! Неужели же вы хотите сказать, что этот ужасный Лейтон стремится использовать знакомство с герцогом и для этого и намерен приехать в Камаре? Теперь я понимаю, что вы должны испытывать при мысли, что вам предстоит терпеть его присутствие! Неужели же нельзя как-нибудь арестовать его?! Лично я вообще бы не пустила его дальше ворот, Люсьен! — твердо заявила зятю леди Мэри. То, что подобное заявление было сделано мягкой и нежной Мэри, словно громом, поразило всех присутствующих.

— Мэри, Данте Лейтон теперь муж Реи, — напрямик заявила герцогиня, чувствуя, что не в силах больше сдерживаться и нерешительно добавила, — И он отец ребенка, которого она носит. Даже, учитывая все обстоятельства, надменной герцогине было нелегко решиться на подобное признание.

Леди Мэри, вытаращив глаза, поперхнулась горячим чаем и её отчаянный кашель привлек внимание Реи. Все стало ясно, как день: родители, должно быть, рассказали тетушке Мэри о Данте. И с тех пор, как Данте надел ей на палец обручальное кольцо, Рея впервые взглянула как бы со стороны на свой брак. Ей овладело странное чувство неловкости при мысли о том, что опять, в который раз, придется пересказывать все, что случилось с ней с момента, когда её увезли из Камаре, пока ненасытное любопытство кузенов не будет удовлетворено. И с каждым разом, вместо того, чтобы стать легче, ей было все сложнее, ведь теперь уже Рея заранее знала, что столкнется с изумлением, ужасом, недоверием, а потом и гневом родных. А кроме того, ей ещё приходилось на каждом шагу защищать честь и доброе имя мужа. И бросив исподлобья быстрый взгляд, туда, где её дядя и тетка о чем-то встревоженно шептались, она безошибочно догадалась, что речь шла опять о Данте Лейтоне, а судя по выражению их лиц было слишком очевидно, что среди них у него вряд ли найдется хоть один друг.

Ах, если бы только Данте был здесь! Не было бы это тяжелой атмосферы напряженного ожидания, и уж он-то, вне всякого сомнения, смог бы раз и навсегда положить конец слухам.

Рея украдкой оглянулась и перехватила понимающий взгляд Френсиса, пытаясь в то же время отвечать на вопросы двоюродных братьев и сестер. Ей стало не по себе, когда она вспомнила, как брат воспринял известие о её замужестве и беременности. Его задумчивый вид встревожил Рею, ей казалось, что тот пытается пережить каждый миг того времени, когда сестра была вдали от дома. Мрачное выражение его лица говорило само за себя и Рея ничуть не сомневалась, что брат подозревает Данте Лейтона по меньшей мере в том, что он воспользовался доверчивостью неопытной девушки.

— Неужели же это и в самом деле были пираты, Рея? — теребил её юный Стюарт Флетчер, круглые глаза его возбужденно сверкали. В этот момент его двоюродная сестра, которую он до сих пор считал всего лишь обычной девчонкой, выросла на голову в его глазах.

— Там, среди них был один человек, ну, скажи же, Рея, который был знаком с Черной Бородой! Так вот — он своими глазами видел, как его голова болталась на бушприте одного из кораблей Его Величества! — вмешался Робин, который в эту минуту готов был отдать все сокровища мира за возможность оказаться на борту Морского Дракона и своими глазами увидеть пиратов.

— Не может быть! — недоверчиво замотал головой Стюарт, встряхнув рыжими, непослушными кудрями.

— Мой отец сам встречался с ним в Лондоне, — уверил его Робин. — Его звали Лонгэйкр и даже отец сказал, что в жизни не видел более кровожадного пирата!

Юный Флетчер широко разинул рот и с благоговейным трепетом уставился туда, где возвышалась высокая, сухощавая фигура герцога. Мальчуган всегда с величайшим уважением относился к Доминику, даже несмотря на то, что он приходился отцом шалопаю Робину.

— Ты такая хорошенькая, Рея, даже красивее, чем раньше, — смущенно покраснев, прошептала десятилетняя Анна, — Неужели ты и в самом деле замужем? — робко спросила девочка и на её веснушчатом личике Рея прочла откровенное восхищение.

— Да, крошка, я действительно теперь замужем, — кивнула Рея. Она невольно отметила, что девочка, похоже, была единственным существом в доме, кого этот факт не привел в ужас.

— А как теперь твое имя? — с жадным интересом спросила восьмилетняя Мэгги.

— Леди Рея Клер Джейкоби, — сказала девушка и мечтательно повторила его про себя, в то время как мысли её унеслись к Данте. Что он делает в эту минуту? Может быть, думает о ней?

— Мне о нем даже думать противно, об этом Данте Лейтоне, — объявил молодой Джеймс Флетчер, украдкой бросив хмурый взгляд на кузину. — Не похоже, чтобы это был человек нашего круга, — ревниво добавил он, и никто не удивился. Все давно знали, что он уже много лет был отчаянно влюблен в Рею.

— Кому какое дело, нравится он тебе или нет, — со свойственной ему практичностью добавил старший из братьев Эван, — Дело сделано — и конец.

— Чудовищно, — твердо произнес Джеймс, а про себя подумал, что проучит негодяя, если только тот, конечно же, отважится хотя бы сунуть нос в Камаре. Слава Богу, кузен Френсис успел достаточно порассказать братьям об этом подонке, — Но неужели же совсем ничего нельзя сделать?! — потребовал он с неистовой страстью неопытной юности.

— Ну, безусловно, Френсис всегда сможет бросить ему вызов, — заявил Джордж, на которого произвела неизгладимое впечатление храбрость старшего кузена в тот самый день, когда было совершено нападение на герцога. — В конце концов, кто он такой?! Обычный подонок, вряд ли тебе придется долго с ним возиться! — легкомысленно добавил он.

— Насколько я понял из рассказов отца, этот человек — самый отъявленный пират и грязный контрабандист. Но не будь он хитер, как сам дьявол, который способен любого обвести вокруг пальца, вряд ли он дожил бы до этого дня и нам не пришлось бы портить из-за него кровь. Нет, бьюсь об заклад, он чувствует себя в полной безопасности, ведь Рея Клер в жизни не простит никому из нас, если мы хоть пальцем тронем его, — объявил Френсис и вряд ли кто-нибудь из братьев подивился унылому разочарованию в его голосе.

— Можно было бы представить все так, будто это вышло случайно, — со слабой надеждой предложил юный Джеймс и перехватил на лету одобрительный взгляд брата Джорджа.

— О господи, Джеймс, чем пороть чушь, пойди лучше возьми пирожное с кремом! — раздраженно оборвал младшего братишку Эван.

— А что, в этом что-то есть, — хмыкнул Джеймс. Его неожиданная покорность объяснялась чрезвычайно просто: обернувшись, он заметил Рею, которая явно направлялась к чайному столику, сжимая в руке ладошку его самого младшего братика Джона и оживленно с ним переговариваясь.

Трое кузенов застыли в угрюмом молчании, и когда оценивающий взгляд прищуренных серо-голубых глаз Люсьена Доминика встретился с задумчивым взором Эвана Флетчера и быстро скользнул к недовольно насупившемуся младшему брату Джорджу, эти трое поняли друг друга без слов. Они теперь понимали, что будь их воля — и опозоривший их Данте Лейтон никогда и в мыслях бы не вступил на землю Камаре и уж конечно бы не посмел и мечтать о том, чтобы ещё раз увидеть Рею.

— А что если устроить засаду на дороге, как вам такая идея? У парня будет, о чем подумать на обратном пути!

— Можно дать ему пощечину и посмотреть, что из этого получится, — предложил Джордж.

— Может быть, проще всего заплатить мерзавцу, чтобы он оставил нас в покое? У меня сейчас как раз куча денег.

— Не думаю, чтобы это сработало. Мерзавец богат, как Крез.

— Так, значит, он женился на Рее не из-за денег?!

— А что, если нацепить один из старых париков, представиться самим герцогом да и вышвырнуть его вон?! Можно чем-нибудь припугнуть парня.

— Вряд ли это удастся. Ты разве не знаешь, он ведь маркиз. Так что на него наши угрозы не произведут никакого впечатления.

— Будь все трижды проклято! Что же нам делать?!

— Можно просто-напросто вести себя оскорбительно по отношению к нему. Этого вполне достаточно.

— Я мог бы подстрелить его. Спрятаться в кустах и пустить в него стрелу. А вдруг он испугается? — жизнерадостно предложил Джордж.

Но по мере того, как все эти замечательные предложения отвергались одно за другим, трое негодующих юнцов в конце концов были вынуждены признать, что в настоящее время им вряд ли удастся чем-либо помешать вторгшемуся в их семью наглому пирату. Только никто из них не был уверен, что Джеймс в конце концов согласился с этим.

Этот вечер стал как бы преддверием того мрачного уныния, что воцарилось в замке. В такой атмосфере прошла неделя, а Данте все ещё не было. Для Реи дни тянулись мучительно долго, она отчаянно тосковала, несмотря на то, что каждый день, каждая минута была наполнена счастьем возвращения к родным.

Даже невзирая на радостную суетню вокруг, её печальный взгляд то и дело устремлялся к высоким, стрельчатым окнам и расстилавшейся за ними аллее, пытаясь разглядеть среди деревьев одинокую фигуру всадника, галопом летевшего к замку. То и дело она замирала, жадно прислушиваясь в топоту копыт и скрипу колес экипажей на подъездной дорожке. Но все было напрасно, день проходил за днем и её разочарование все росло. В конце концов, когда в замок постучали, Реи уже почти перестала ждать. Она теперь уже не стояла подолгу у окна, вглядываясь вдаль, и поэтому не видела, как к замку подъехала карета.

В это самое время Рея, стоя в Длинной галерее, с интересом рассматривала портрет прабабушки, отца и близнецов — его двоюродных брата и сестры. Она, не веря своим глазам, пристально вглядывалась в пухлые мордашки двух малышей, похожих на очаровательных ангелочков, которые так уютно устроились возле совсем ещё молодого Люсьена Доминика, а мысли её были в этот миг далеко. Как же могло случиться, что за этой невинной внешностью крылось черное зло, как могли Кэт и Перси вырасти в злобной ненависти и причинить такое горе всей их семье?! Недоуменный взгляд Реи задержался на лице покойной Клер Лоррейн Доминик, вдовствующей герцогини. О прабабушке ходили слухи, будто та жила лишь для того, чтобы убедиться, что род Домиников никогда не прервется и стены замка Камаре будут стоять вечно. Страсть эта, превратившись в своего рода безумие, в конце концов стала всепоглощающей. Именно прабабка была виновата в пробуждении чудовищной зависти, что охватила Кэт и Перси и превратила их в кровожадных маньяков. Старуха не обращала на близнецов ни малейшего внимания, просто не замечала их, ведь они были всего-навсего боковой ветвью семьи и не могли продолжить славный род Домиников. Так и случилось, что брат и сестра люто возненавидели Люсьена, единственного наследника родового имени, титула и прадедовского замка Камаре.

И Рея Клер, безвинная жертва этой чудовищной ненависти, стоя перед портретом, не могла отогнать навязчивую мысль о твердом желании Данте вернуться в свой родовой замок Мердрако и не менее твердом решении во что бы то ни стало отомстить тому, пока ещё неизвестному ей человеку, кого он винил во всех несчастьях, которые постигли его и всю их семью.

Отойдя от портрета, Рея невольно зябко поежилась. Какое-то неясное предчувствие, разгадать которое было по силам только Мэри Флетчер, томило её и не давало покоя, поэтому она поспешила как можно скорее покинуть мрачную галерею, словно стараясь оставить печальные воспоминания в прошлом.

Девушка медленно шла по галерее, когда внезапно её взгляд упал на приближающуюся к ней нескладную, долговязую фигуру. Почти бессознательно девушка схватилась дрожащей рукой за висевшую на шее цепочку с драгоценным золотым медальоном, в котором, сколько она помнила себя, были миниатюрные портреты родителей. Она мысленно снова перенеслась в тот ужасный день, когда они, казалось, были навеки потеряны для нее, но нащупав свое сокровище, и заметив широкую улыбку на простоватом, добродушном лице стоявшей напротив девушки, Рея пришла в себя.

— Добрый день, Элис, — спохватилась она.

— Слава Всевышнему, миледи, денек выдался на удивление! — радостно воскликнула Элис, не обращая ни малейшего внимания на потоки дождя, барабанящие по крыше. — Теперь, когда вы снова дома, небось, каждый день кажется чудесным!

— Тебе, похоже, понравилось здесь, в Камаре, Элис? — спросила Рея, хотя это и так было ясно по радостному сиянию голубых девичьих глаз.

— Эх, миледи, — подхватила Элис, расплываясь в широкой улыбке, — Да я и думать не смела, что буду жить, как сейчас. Как сыр в масле катаюсь, право слово.

— Мне сказали, что Роули уже многому тебя научила?

— Да уж, и славная же женщина эта Роули, но только вот, — добавила Элис, заговорщически понизив голос, — её светлость говорит, что скоро мне придется пособлять О Кейси с близнецами. Жду не дождусь, когда снова буду возиться с малышами. Я ведь всегда страсть, как их любила! Только никогда не баловала, нет, такого за мной не водилось.

— Боюсь, что для Эндрю и Арден это будет в диковинку, — предположила Рея, подумав про себя, что Робин в свое время умел отлично водить О Кейси за нос и что близнецы тоже уже здорово успели отбиться от рук. Она вознесла благодарственную молитву, что матери пришла в голову отличная мысль определить к ним нянюшкой Элис, теперь малышня будет не только купаться в любви и ласке. Элис сможет держать их в руках.

— Миледи? — смущенно пробормотала та, — У меня все не было случая поблагодарить вашу милость, что вы не позабыли, как обещали позаботиться о бедной девушке.

— Перестань, пожалуйста, Элис, в конце концов, это моя мать предложила тебе остаться у нас в замке, — запротестовала Рея, — Жаль, что я не смогла помочь тебе в тот ужасный день, когда нас разлучили в Чарльзтауне.

— Ах, не говорите так. Вы сделали все, что смогли. Боюсь, вам с тех пор пришлось похуже, чем мне, а уж мне-то каково было, когда я добралась до вашего дома, а вашей-то милости все ещё не было! Но её светлость, то есть ваша матушка, была так добра! Она меня спросила, что я собираюсь теперь делать, и — призналась Элис со смущенной улыбкой, — и я сказала, что и мечтать не могла бы о том, чтобы навсегда остаться в Камаре, то есть, если они не против, конечно. Сказала, что могу пособлять на кухне или прислуживать в замке, но её светлость, благослови её Господь, уверила меня, что ничего этого мне не придется делать. Она сказала, что раз я подруга её дочери, то могу гостить в замке, сколько пожелаю, но вы ведь знаете, я не из таких и не привыкла бить баклуши день деньской. Я с малолетства привыкла зарабатывать себе на хлеб. Поэтому её светлость и предложила мне самой решать, что я буду делать.

— Я же тебе говорила, мама — прелесть.

— Да, миледи, — с благоговейным почтением отозвалась Элис.

— Когда я попала в колонии, мне, можно сказать, повезло, и все было бы просто здорово, если бы не волновалась за тебя. Хорошо еще, сэр Морган сказал, что тебе удалось вернуться в Англию и, скорее всего, ты ждешь меня в Камаре. И тогда я успокоилась, ведь я знала, что тебе нечего бояться и мы встретимся. И нисколько не удивилась, встретив тебя в замке, я была совершенно уверена, что здесь ты будет хорошо, а теперь и я тоже счастлива, ведь мы обе дома. Я вернулась к семье и мне больше нечего бояться, — сказала Рея, стараясь изо всех сил убедить себя в том, что все будет хорошо.

Но Элис Мередит, несмотря на всю её наивность и неискушенность, было трудно обвести вокруг пальца. За последнее время девушка наслушалась немало испуганных разговоров по углам, она видела слишком много встревоженных лиц, чтобы так просто поверить в то, что жизнь их потечет так счастливо и безмятежно, как хотелось думать леди Рее.

— Жаль, что идет дождь, а я хотела погулять в саду, — разочарованно сказала Рея, бросив печальный взгляд на струившиеся по стеклам потоки воды, она со вздохом представила себе, как прекрасно было бы пройтись по прохладным тисовым аллеям и спуститься вниз, к прелестному, утопающему в цветах саду, где в глубине дремлет старый пруд, весь покрытый нежными, белыми звездами лилий. Миновав его, она прошлась бы по очаровательному декоративному садику, где были собраны роскошные тропические растения и нетерпеливо помчалась бы дальше, туда, где привольно росли простые деревенские цветы и нежно зеленел прохладный луг. Пробежав по траве, которая доходила ей почти до колен, Рея спустилась бы к озеру, в котором всегда, сколько она себя помнила, величаво плавали белоснежные лебеди.

— Ах, миледи, — испуганно воскликнула Элис, — Совсем позабыла сказать вам — кто-то приехал в замок. Они там, внизу —

Но Рея уже не слышала. Сердце её заколотилось, как сумасшедшее и, подобрав длинные шелковые юбки, она стремглав выбежала из галереи и вихрем понеслась в маленькую китайскую гостиную, где обычно встречали приехавших в замок.

Спотыкаясь от волнения и путаясь в юбках, она кубарем скатилась по винтовой лестнице и, затаив дыхание, приникла к одной из высоких, стеклянных створок прежде, чем неторопливо открыть двойные тяжелые двери.

Спиной к ней в гостиной стоял какой-то человек и о чем-то негромко беседовал с отцом. Не в силах оторвать глаз от высокой мужской фигуры, Рея поначалу даже не заметила, есть ли кто-нибудь в комнате. — Данте! — всхлипнула она, но застыла на месте, как вкопанная, когда мужчина резко обернулся.

— Леди Рея Клер! — воскликнул Уэсли Лоутон, граф Рендейл. Забыв о величественных манерах, подобающих истинному джентльмену, он ринулся к ней, протянув руки. — Боже милостивый! Как ты похорошела! — восторженно прошептал он, любуясь ей, не в силах оторвать взгляд от прелестного видения. Одетая в нарядное платье из бирюзовой тафты, изящно отделанное кружевом и лиловыми бантами, с блестящими золотистыми волосами, забранными в высокую прическу и также прихотливо украшенными лентами бирюзового и нежно-лилового цвета, Рея была потрясающе красива. Уэсли Лоутон онемел, ведь он видел Рею в первый раз с тех пор, как она была злодейски похищена из родительского дома, а его самого наемные убийцы бросили истекать кровью.

А бедняжка Рея печально опустила голову. Ведь она мечтала увидеть перед собой суровые черты Данте Лейтона, а совсем не пышущую здоровьем физиономию Уэсли. Она слегка удивилась, не понимая, что могла найти в нем раньше. Да, он был довольно привлекательным юношей, даже красивым, но разве можно было сравнить его смазливое лицо с классически правильным профилем Данте. Да и фигура его в глазах Реи выглядела довольно-таки жалко, когда она вспомнила литые бугры мышц и бронзовую кожу мужа. Одетый в наимоднейший шелковый камзол цвета спелой земляники и такого же оттенка бриджи, граф был похож на пасхального сахарного поросенка — такой же бело-розовый и нежный.

Рею даже слегка передернуло, когда она почувствовала, как он сжал её пальцы и поднес их к губам. Она с трудом овладела собой. — Ты, как всегда, мил, Уэсли. Позволь вернуть тебе комплимент — ты тоже прекрасно выглядишь. А ведь я даже и не знала, жив ли ты, пока не вернулась в Англию.

— Ах, Боже правый, ну, о чем ты говоришь?! Моя дорогая Рея Клер, я могу только сожалеть, что в тот злосчастный день я был так неловок, что не смог защитить тебя! Я даже не смог продырявить голову хотя бы одному из этих мерзавцев, — раздраженно воскликнул граф и Рея почувствовала, что его раненая мужская гордость все ещё дает о себе знать.

— Рея Клер! Как замечательно снова увидеть тебя, моя дорогая! Разве это справедливо, что ты так чудесно выглядишь, да ещё после того, что тебе пришлось вынести — произнес за её спиной пронзительный, резкий голос, который Рея помнила слишком хорошо. Повернувшись, она увидела перед собой сладко улыбающееся лицо Каролины Уинтерс. — Боже мой, что это стало с твоей кожей?! Дорогая моя, да ты черна, как эфиопка! — с неприкрытым злорадством в голосе пропела Каролина.

— Добрый день, Каролина. Здравствуйте, сэр Джереми, — вежливо поздоровалась Рея, с искренней радостью кивая последнему.

— Милая моя, как я рад, что вы вернулись! Я так беспокоился о вас, не говоря уже о том, что у меня душа изболелась глядя на ваших родителей. Они так страдали! — крепко обняв Рею, сэр Джереми тепло поцеловал её в щеку.

— А как поживает ваша противная подагра? Приступов больше не было? — спросила Рея, продев свою руку в его и благодарная за то, что он дал ей возможность, не нарушая приличий, покинуть весело болтавших о чем-то Каролину и Уэсли.

— Как мило, что вы помните, дорогая моя!, — произнес сэр Джереми, глубоко тронутый её заботой. Ведь его собственная дочь никогда даже не упоминала о его мучительном недуге, разве что сетовала, что лишь из-за него они не могут часто ездить в Лондон.

Каролина Уинтерс с трудом подавила вздох. Все эти подробности ужасно прискучили ей уже во время скучной поездки в Камаре, а здесь даже не было никого, кто бы смог развлечь её. За неимением лучшего она ловко подхватила под руку Уэсли Лоутона и с самой очаровательной улыбкой на круглом, детски пухлом личике повлекла его к дивану. Впрочем, как она ни старалась привлечь его внимание, Каролина все же вынуждена была признать, что глаза Уэсли ни на миг не отрывались от хрупкой фигурки Реи.

— Я говорил вашему отцу, что мы приехали бы и раньше, но Каролина настаивала, чтобы мы дождались, пока Уэсли заедет за нами в Уинтерхолл. Я знал, что ваш отец уже успел послать ему весточку. В конце концов мы решили, что поедем все вместе — кстати, в наши дни, когда на дорогах небезопасно, может, так даже лучше. Ведь раз с вами могло произойти такое, значит, это может случиться с каждым. Да, ну и время настало, — сэр Джереми смущенно кашлянул, сообразив, что невольно забывшись, затронул тему, которую лучше было бы не касаться. — Впрочем, моя дорогая, что толку говорить об этом. Да, да. Такая трагедия, но теперь все уже позади.

Но не тут-то было. Его дочь, чье неуемное любопытство граничило с откровенной грубостью, вся горела от желания узнать, насколько верны сплетни, что то и дело в последние дни долетали до нее.

— Ну же, папа, — капризно надув губы, протянула Каролина, — После того, как я чуть было тоже не погибла во время того кошмара, по-моему, я имею полное право услышать, что же случилось с Рее, когда её увезли из Англии. Это самое меньшее, что она обязана сделать для меня. О Господи, мне кажется, я уже никогда не стану вновь такой, как прежде. Мне до сих пор по ночам снятся кошмары, я будто снова вижу ужасные лица этих людей и просыпаюсь в холодном поту, — трагически полепетала Каролина, торопливо обмахивая себя веером с таким видом, что ещё минута и, потеряв сознание, она рухнет прямо в объятия графа Рендейла.

— О чем ты говоришь, моя дорогая, — сэр Джереми, почувствовав себя неловко, поспешил сгладить вопиющую бестактность дочери, — Рее совсем ни к чему снова вспоминать все ужасы, что выпали на её долю. Все это позади и сейчас мы просто счастливы, что она снова с нами, в Камаре. И, как я уже сказал, Люсьен, — сэр Джереми повернулся к своему старинному другу, — мы очень польщены, что ты пригласил нас приехать. В конце концов, ведь Рея вернулась не больше недели назад.

— Ты же знаешь, Джереми, мы всегда считали вас членами нашей семьи, — сказал Люсьен, с трудом удержавшись, чтобы ненароком не сказать тебя. Конечно, когда скончалась его жена, старина Джереми Уинтерс, как мог, воспитывал осиротевшую дочь. В конце концов, она ведь была его единственным ребенком.

— Ну, папа, не глупи. Ведь я же не кто-нибудь, а ближайшая подруга Реи. И я спрашиваю не из пустого любопытства, а потому что считаю своим долгом положить конец всем этим гадким сплетням, что в последнее время распускают в Лондоне о Рее Клер. Ах, моя дорогая! — заявила Каролина, бросив украдкой быстрый, змеиный взгляд из-под жеманно опущенных длинных ресниц, — ты ведь, наверное, и не подозреваешь, что твоя репутация, как бы это сказать, … — она запнулась, словно была слишком смущена, чтобы продолжать, вполне уверенная, что граф Рендейл не упустил ни одного слова. А если и было на свете что-то такое, о чем Уэсли Лоутон, граф Рендейл действительно заботился, то это было его доброе имя и честь семьи. Для человека его положения и вдруг породниться с семейством, чья репутация серьезно пострадала, да это было бы просто немыслимо. Женщина, за которой тянулся шлейф слухом, никогда бы не смогла стать его женой, даже будь она дочерью самого герцога Камаре!

— Каролина! — резко одернул её отец. Лицо сэра Джереми пошло багровыми пятнами, он явно был в бешенстве.

— О Боже, но ведь это же так и есть, — запротестовала Каролина, бросив растерянный взгляд вокруг, словно её несправедливо обвинили в чем-то ужасном, — Я только хотела сказать, что бедняжку Рею Клер больше не считают такой уж завидной партией. Ах, ну конечно же, это страшно несправедливо, но что же поделаешь! — произнесла она с лицемерным сочувствием по отношению к своей лучшей подруге, которую всегда от души ненавидела. Но теперь всегдашняя зависть к блестящему титулу и огромному приданому Реи, не говоря уже о её красоте, превратилась в глубочайшее презрение.

Каролина была совершенно уверена, что её злобные намеки точно попали в цель, повергнув в замешательство несчастную жертву. Поэтому она ушам своим не поверила, когда в комнате отчетливо прозвучал серебристый смех Реи. Каролина опешила и слова лицемерного сочувствия замерли у неё на губах.

— Как мило с твоей стороны, дорогая Каролина, что ты так заботишься о моей репутации, — добродушно сказала Рея, подумав, что за прошедший год злобная и завистливая подруга ничуть не изменилась. — Кстати, тебе нет нужды так уж волноваться по этому поводу. Ты угадала, я и в самом деле больше не являюсь завидной партией для кого бы то ни было, но лишь по очень простой причине — я замужем!

Потрясенный писк Каролины был почти заглушен изумленным возгласом графа, в котором прозвучало явное недоверие. Но Каролина очень быстро пришла в себя и шок от столь неожиданного известия сменила торжествующая радость при мысли, что больше Рея не будет стоять у неё на пути в извечной женской войне за сердце Уэсли Лоутона.

— Дорогая моя, но это же просто замечательно! — воскликнула она, в первый раз за свою жизнь не покривив душой при встрече со своей всегдашней соперницей.

— Неужели это правда? — неуверенно спросил граф и голос его предательски дрогнул.

— Да, — просто ответила Рея, безуспешно пытаясь поймать взгляд отца. Но герцог молча потягивал маленькими глотками бренди и, казалось, мысли его витали где-то далеко.

— Н-но, я ничего не понимаю! За кого же ты вышла замуж? Ты ведь только что вернулась, как же это случилось?! У тебя просто не было времени. — слабо запротестовал граф. Как долго он жил с мыслью о том, что в один прекрасный день леди Рея Клер Доминик станет его женой! С первой минуты, только увидев её, он решил, что так оно и будет, а ведь она в то время была просто крохотной, прелестной девочкой, которую мать держала на руках. Это было бы только справедливо и разумно, чтобы их семьи, семьи родовитейших дворян в Англии, породнились благодаря их с Реей браку.

Бедный Уэсли, участливо подумала Рея, почувствовав в душе щемящее чувство жалости к несчастному, напыщенному графу Рендейлу. Казалось, он был раздавлен и она уже было собралась попросить отца предложить ему немного бренди, чтобы вернуть его к жизни, как вдруг он с умоляющим видом повернулся к ней, — Но вы ведь вышли замуж не за кого-нибудь из этих грубых колонистов, надеюсь?! Или, упаси господи, за какого-нибудь моряка?! — он требовательно взглянул ей в лицо, с ужасом вообразив, что сам вдруг женился бы на какой-нибудь неотесанной деревенщине без роду, без племени. Да он бы глаз не осмелился показать в Лондоне!

Рея покачала головой и, сделав над собой усилие, с трудом изобразила мученическую улыбку. Она прекрасно понимала, что с точки зрения такого надутого индюка, как граф Рендейл, не так уж страшно выйти замуж за человека с немного подмоченной репутацией, лишь бы у её мужа был титул, богатство, связи и положение в обществе, на остальное можно закрыть глаза. — Мой муж — Данте Лейтон, он капитан Морского Дракона, того самого корабля, на котором я оказалась, когда мы покинули Чарльзтаун и который в конце концов благополучно доставил меня в Англию.

Если бы только граф Рендейл родился собакой! Он бы сейчас, подняв голову, завыл от тоски. Рея даже немного испугалась, никогда в жизни она не видела на побелевшем лице Уэсли такого ужаса и страдания. — Простой капитан?! — слабо произнес он. Господи, да ведь этот парень, скорее всего, ещё и не англичанин, с таким-то именем!

— Да, — скромно призналась Рея, наслаждаясь его мученическим видом. В конце концов, им-то что за дело до того, кто стал её мужем?! Дав Каролине ещё несколько минут, чтобы с наслаждением посмаковать скандальную новость, она с самым невинным видом прибавила, — Ах да, кстати, я забыла упомянуть, что полное имя моего мужа — Данте Лейтон, маркиз Джейкоби! — даже её отец не смог сдержать улыбку при виде того, как быстро сменилось выражение на лицах этих двоих.

— Маркиз?! — в полном отчаянии чуть слышно пролепетала Каролина. Ну, надо же, Рея Клер, несмотря ни на что, сумела-таки подцепить маркиза! И теперь она маркиза, а ведь по табели о рангах это выше, чем какая-то графине, которой когда-нибудь станет сама Каролина. Конечно, в том случае, если ей в конце концов удастся достаточно заморочить голову этому надутому графу и заставить его надеть обручальное кольцо на её пухлый пальчик. Каролина почувствовала слабое головокружение и устало подумала, что, пожалуй, с неё довольно.

— Джейкоби? — растерянно повторил граф. Он всегда невероятно гордился тем, что поддерживает дружбу со всеми родовитейшими семьями Англии. — Из западных графств? Если не ошибаюсь, из Девоншира, не так ли? Там у Джейкоби есть замок, и очень древний. Если мне не изменяет память, он был построен ещё в одиннадцатом веке. Да, очень старинный род. И очень уважаемый, — со вздохом облегчения добавил он, ведь даже если он и уступил Рею, то, по крайней мере, достойному сопернику. Вдруг он встрепенулся, будто что-то вспомнив. — А знаете, по-моему, я знаком с этим Лейтоном, нынешним маркизом. Я слышал, что он стал контрабандистом. Потерял семейное состояние, практически разорился, не так ли? — покровительственным тоном произнес он и довольно засопел, вспомнив о собственном кругленьком счете в банке и о довольно значительных земельных владениях во всех уголках Англии.

— Да, вы правы. Данте действительно довольно долго занимался каперством. Собственно говоря, он был им все эти годы с тех пор, как покинул страну.

— Похоже, я что-то припоминаю. Кажется, был ещё какой-то большой скандал, связанный с его именем, — задумчиво добавил граф, — Правда, в точности не знаю, в чем было дело. Если не ошибаюсь, он всего года на два старше меня.

— В самом деле?! — выдохнула Каролина. Ее уныние быстро уступило место ликующему торжеству, как только она пришла к выводу, что Рея связала свою судьбу с обычным охотником за приключениями. — Ах, моя дорогая, мне так жаль. Ведь теперь тебе придется жить гораздо скромнее, раз у вас нет ничего, кроме твоего приданого. Или же герцог решил оставить тебя без гроша? — затаив дыхание, спросила она.

— Данте сказочно богат, — безжалостно произнесла Рея, уничтожив Каролину презрительным взглядом. Она ни в малейшей степени не мучилась угрызениями совести при виде несчастного лица её коварной приятельницы. Мать уже успела предупредить её о возмутительном поведении Каролины после того злосчастного похищения. В тот день её обнаружили лежащей без сознания на краю дороге. Придя в себя она, вместо того, чтобы помочь, описав внешность похитивших Рею, вдруг стала отчаянно врать, рассчитывая сыграть свою собственную трагическую роль в этом ужасном происшествии. Ее фантазии на несколько дней задержали погоню, так как следуя глупым выдумкам Каролины вооруженные люди несколько дней шли по следу цыганского табора. Герцогиня ни на грош не поверила наспех состряпанной истории о колдовстве цыган и пляшущем медведе и так до сих пор и не простила Каролине её ложь.

— Ах, какое облегчение! Вы не поверите, но я никогда даже вообразить себе не мог какого-нибудь члена Палаты Лордов, что рыскал бы по морям в поисках счастья! Да ещё не имея при этом крыши над головой, не говоря уже о приличном имении. Если бы мне когда-нибудь пришло в голову, что кто-то, кроме Лоутонов, будет жить в Рендейл Хаус, я лучше, кажется, спалил бы его дотла в ту же самую минуту. Семейные традиции нужно сохранять любой ценой, — напыщенно произнес граф свою маленькую речь.

— А он действительно богат, этот ваш муж? — с дрожью в голосе спросила Каролина.

— Когда я ещё была на борту Морского Дракона, нам посчастливилось обнаружить давно затонувший испанский галеон. Его трюм был полон золотых и серебряных слитков. Все моряки с корабля теперь могут уйти на покой весьма состоятельными людьми. Настолько состоятельными, что, к примеру, один из команды Морского Дракона собирался вернуться в родные края и купить родовой замок семьи, на которую из поколения в поколение работали его предки. А если это ему не удастся, сказал он, так он построит самый красивый, самые великолепный дворец для себя самого, — рассказывала Рея, а про себя вновь вспоминала бывшего боцмана с Морского Дракона, от души надеясь, что ему повезет.

Граф Рендейл слегка поморщился. Куда только катится мир — ведь всем давно известно, что богатство не на пользу простому люду! Эти выскочки еще, пожалуй, вобьют себе в голову пробраться в высшее общество! А ведь Богу известно, сколько аристократических семей сейчас бедствуют, потеряв по несчастной случайности или непрактичности фамильные состояния. И, коль так пойдет дело, не успеешь оглянуться, как эти наглые простолюдины пролезут в лучшие дома старой Англии!

С тяжелым сердцем достойный граф медленно обвел взглядом великолепие китайском гостиной, где они сидели, говорившее о поистине безупречном вкусе хозяйки, и горько вздохнул, ещё раз пожалев, что их семьям не суждено было породниться. Он с благодарностью принял бокал с бренди из рук вышколенного лакея, одетого в сине-золотую ливрею. Тот обходил собравшихся гостей, предлагая им бокалы с тем чопорным достоинством, которое всегда отличало всю прислугу в Камаре.

Расстроенная Каролина взяла с подноса тарелку с воздушными пирожными, но мысли её были далеко и поэтому она лишь надкусила ароматное, тающее во рту лакомство. Странно, но даже сейчас, когда ненавистная Рея Клер уже больше не стояла у неё на пути и, казалось, ничто не мешало Каролине осуществить свою давнюю мечту — стать графиней Рендейл — тем не менее, она не испытывала радости. Как это несправедливо! Леди Рея Клер Дом… — нет, Джейкоби, высокомерная задавака, у неё все было с самого рождения — грация, красота, ум, богатство и вот, словно этого мало, она вышла замуж не за какого-нибудь, а за маркиза. Боже, это и в самом деле несправедливо! Каролина с надутым видом завистливо пожирала взглядом бирюзовое платьице Реи.

Аккуратно промокнув испачканный сладким кремом рот, она вдруг встрепенулась, сообразив, что пока ещё не встретилась с этим неуловимым и загадочным Данте Лейтоном, таинственным маркизом Джейкоби. — А где же сейчас ваш муж, дорогая? — почти пропела она и её пронзительный голос, заглушив перешептывания гостей, прервал разговор, который Рея в эту минута вела с отцом.

— Он пока ещё в Лондоне, у него много дел с кораблем и командой, — объяснила Рея, стараясь держать себя в руках. — Но мы надеемся, что он скоро приедет, не правда ли, отец?

Герцог улыбнулся. Проницательный сэр Джереми, который знал Доминика много лет, понял, что тот просто пытается скрыть, насколько ему неприятен этот вопрос. — Я не сомневаюсь, что интересующий нас джентльмен очень скоро появится. Человек, который слыл пиратом, никогда не откажется принять брошенный ему вызов, — уверенно произнес он, — Или воздержаться от искушения. А уж будет ли судьба благосклонна к Данте Лейтону или повернется к нему спиной, знал только герцог Камаре.