Глава 71

Зак сидел в ярко освещенном солнцем солярии и внимательно просматривал финансовые документы, переданные ему Мэттом. Затененные стекла солярия скрывали его от окружающих. Кто-то позвал его, и Зак оторвался от бумаг. Его мало интересовал человек, назвавший его имя, просто хотелось еще и еще раз насладиться знакомым видом из окна и сознанием того, что после столь долгого ожидания он наконец-то снова оказался дома. Он вновь видел ухоженный зеленый газон, который полого спускался к огромному, причудливой формы бассейну, окруженному римскими колоннами и мраморными статуями. По периметру двора располагались многочисленные павильоны для гостей, выдержанные в том же римском стиле, что и сам дом. Все они были до отказа забиты веселящимися гостями. Люди, снимавшие дом в его отсутствие, не стали увольнять старого садовника, и результат был налицо – цветы, деревья и кусты выглядели на редкость ухоженно.

Толстые стеклянные стены солярия несколько приглушали голоса гостей, резвящихся в бассейне, загорающих и играющих на теннисных кортах. Большинство из них сегодня разъедется по домам, чтобы завтра вернуться снова, а потому на восточной стороне двора поспешно сооружался новый белый шатер и расставлялись столы.

– А где же Бенедикт? – настойчиво расспрашивала своих друзей женщина в крошечном зеленом бикини, не подозревая о том, что Зак прекрасно видит и слышит все, что происходит снаружи. – Я здесь с самого утра и до сих пор ни разу его не видела. Мне уже начинает казаться, что он – всего лишь миф, которого на самом деле не существует.

То, что дама в бикини никак не могла увидеть Зака, было совсем неудивительно, так как в крыло дома, где он находился, не пускали никаких гостей, кроме Мэтта и Мередит Фаррел. Только они, его единственные друзья, были допущены во внутреннее святилище дома, надежно укрытое от посторонних глаз. Именно поэтому Зак недовольно скривился, когда услышал еще один женский голос, раздававшийся откуда-то из-за двери в солярий:

– Эй, кто-нибудь видел Зака или нет?

Зак понял, что ему в любом случае придется хоть ненадолго появиться перед гостями, потому что некоторые из них не успокоятся до тех пор, пока не увидят его воочию.

Он даже не заметил, как сзади неожиданно подошла Мередит Фаррел и спросила своим идеально поставленным голосом с безупречным произношением:

– А вы случайно не видели Захария Бенедикта?

– Боюсь, что нет, – улыбнулся Зак, вставая ей навстречу.

– Жаль, а то все его так ищут, – в тон ему ответила Мередит, протягивая руку.

Поцеловав Мередит в щеку, Зак вдруг задумался о том впечатлении, которое произвела на него жена Мэтта. Честно говоря, не зная ее, он был несколько предубежден и считал, что Мэтт просто не может объективно оценить свою собственную жену. Но после встречи с Мередит он понял своего друга. Мередит Бэнкрофт Фаррел была наделена всем – красотой, талантом, фантастическим самообладанием, которое ей справедливо приписывала пресса, но при этом в ней не было и следа той светской холодности, надменности и выхолощенности, которые он ожидал увидеть. Наоборот, в ней присутствовала та нежность, мягкость и чуткость, которые Зак Всегда уважал и ценил в женщинах.

– Я слышал, – доверительно сообщил он, – что Бенедикт – чрезвычайно необщительный человек, который просто терпеть не может всякие приемы и вечеринки, особенно такие, как эта.

– В самом деле? И почему же?

Встретившись взглядом с очень серьезными глазами Мередит, Зак еще раз предпринял попытку превратить все в шутку.

– Боюсь, что он просто подвержен резким перепадам настроения.

Мередит очень хотелось заговорить о Джулии Мэтисон, но, вспомнив категорический наказ мужа даже не упоминать этого имени, вовремя сдержалась и, взглянув на гору папок, возвышающуюся на столе, заговорила совсем о другом:

– Извини, я, кажется, мешаю тебе работать?

– Абсолютно не мешаешь. Мне всегда приятно твое общество, – тотчас же отреагировал Зак, оглядываясь по сторонам в поисках очаровательной двухлетней дочери Фаррелов. – А где Марисса?

– В данный момент пьет чай с Джо, после чего, как всегда в это время, отправится спать.

– Маленькая обманщица! – с почти непритворной обидой воскликнул Зак, глядя на сервиз из севрского фарфора на журнальном столике. – Она же обещала сегодня пить чай со мной!

– Надеюсь, – рассмеялась Мередит, – ты не собирался пить с ней чай из этих чашек? Видишь ли, в последнее время у нее появилась странная привычка бросать на пол любую посуду сразу после того, как она использует ее по назначению.

– Ничего странного, – вступил в разговор вошедший в солярий отдохнувший и посвежевший Мэтт. – Она так делает потому, что я назвал ее принцессой. А разве это не так? Кстати, где Джо? – добавил он. – Мне нужно…

Джо О'Хара возник как чертик из табакерки. Но он не улыбался. Тщательно скрывая волнение, он бесстрастным голосом сообщил:

– Зак, у твоей экономки скоро начнется нервный припадок. Несколько минут назад появился какой-то парень и, размахивая значком ФБР, потребовал встречи с тобой. Назвался Полом Ричардсоном. Она провела его в библиотеку.

Вполголоса чертыхнувшись при мысли о том, что ему снова предстоит увидеть фэбээровскую рожу, Зак направился к двери.

– Зак? – окликнул его Мэтт. – Ты пойдешь один? Может быть, лучше со свидетелями? Зак колебался недолго:

– Со свидетелями, если не возражаешь.

– Ты с нами, Мередит? – спросил Мэтт. – Я, правда, не знаю, о чем идет речь, но мне хотелось бы, чтобы ты тоже пошла.

Мередит кивнула, и они двинулись вслед за Заком по длинному коридору в обшитую деревянными панелями библиотеку.

Грубо проигнорировав высокого темноволосого мужчину, который с интересом разглядывал книжные полки, Зак подождал, пока Мередит и Мэтт усядутся поудобнее, после чего сел сам и довольно резко сказал:

– Покажите ваше удостоверение. – Агент ФБР, которого Зак узнал в первую же секунду (обстоятельства, при которых они встретились впервые, забыть невозможно), достал из внутреннего кармана пиджака удостоверение и положил его на стол. Мельком взглянув на него, Зак перевел взгляд на непрошеного гостя. – Жуткая фотография, но похоже, что это действительно вы.

– Приберегите ваши шуточки для другого раза, – не менее любезно ответил Пол, лихорадочно соображая, как бы ему получше приступить к делу, ради которого он, собственно, сюда приехал. – Вы прекрасно знаете, кто я такой. Мы уже встречались в Мехико.

Бенедикт отмахнулся от этого замечания, как от назойливой мухи.

– Кто бы вы ни были, знайте – я не намерен разговаривать с какими бы то ни было представителями полиции или ФБР в отсутствие своих адвокатов.

– Это не официальный визит. Более того, вам и не придется ничего говорить. Вы будете только слушать.

Не произнеся ни слова, Зак указал не свободный стул. Испытывая непреодолимое желание плюнуть на все и уйти, Пол тем не менее заставил себя сесть и открыть дипломат.

– Честно говоря, я бы предпочел поговорить с вами наедине, – сказал он, оглянувшись на сидящих на диване Фаррелов. – ..Мне бы не хотелось, чтобы мистер и миссис Фаррел слышали наш разговор.

– То, чего вам бы «не хотелось», меня абсолютно не интересует, – невозмутимо отпарировал Зак, откидываясь на спинку кресла и поигрывая золотой ручкой, которую взял со стола. – Итак? Мы вас внимательно слушаем.

Тщательно скрывая все возрастающее раздражение. Пол вежливо и спокойно сказал:

– Для начала я бы хотел напомнить вам, что в данное время ваше положение не столь уж неуязвимо, как это может вам показаться. Если бы Джулия Мэтисон решила все-таки подать на вас в суд, то вы бы оказались за решеткой прежде, чем успели что-либо сообразить. Обвинение в похищении человека – дело нешуточное. И по некоторым сугубо личным причинам, – мило улыбнувшись, добавил он, – я бы с огромным удовольствием занялся этим делом.

Взглянув на непроницаемое лицо Зака, Пол решил изменить тон, отбросив в сторону всякие иронические и саркастические интонации:

– Даю вам слово, что она не будет подавать на вас в суд, а в обмен на это прошу всего лишь пять минут вашего внимания.

– Это можно расценивать как своеобразное извинение? С трудом подавив непреодолимое желание заехать по этой наглой, высокомерной роже. Пол вежливо кивнул:

– Да.

Бенедикт демонстративно взглянул на часы.

– В таком случае, у вас есть еще четыре минуты и пятьдесят секунд.

– И вы выслушаете то, что я собираюсь вам сказать?

– Я буду слушать ровно четыре минуты и сорок секунд, – резко ответил Зак, нетерпеливо барабаня пальцами по столу.

– В таком случае постараюсь быть кратким. А чтобы у вас не возникло никаких сомнений в достоверности информации, хочу сказать, что я с самого начала занимался вашим делом, связанным с похищением Джулии Мэтисон. Я был в Китоне в то время, когда вы держали ее в Колорадо, я был там, когда она вернулась, и это именно я приказал установить за ней постоянное наблюдение, потому что у меня было чрезвычайно сильное предчувствие того, что вы каким-то образом попытаетесь связаться с ней. И это мне она позвонила в тот вечер, когда собиралась ехать к вам в Мехико. – Заговорив, Пол начал понемногу успокаиваться и теперь, подойдя к самому главному, постарался придать своим словам особый вес. – Что бы вы там ни думали и о чем бы ни трубили во всех газетах и по телевидению, я знаю наверняка, что поначалу Джулия совершенно не собиралась выдавать вас властям. До самого последнего момента ни мне, ни кому-нибудь другому не было известно о вашем плане. Причина же, по которой она передумала и все-таки позвонила мне, вполне объяснима. Точнее, этих причин даже две. За три дня до предполагаемого побега она по какой-то ей одной понятной причине отправилась навестить вашу бабку, Маргарет Стенхоуп. Насколько мне известно, это связано с ее убеждением в существовании некоего «фамильного проклятия». Как бы там ни было, но эффект от ее посещения оказался совершенно обратным – вашей бабке удалось убедить ее в том, что вы умышленно убили собственного брата, а затем и свою жену.

Пол ожидал чего угодно – гнева, вспышки ярости, но только не этой абсолютной бесстрастности. Единственное, что могло служить хотя бы косвенным проявлением каких-то чувств, было легкое подергивание жилки на шее Бенедикта, появившееся после упоминания имени, очевидно, не очень приятной ему родственницы. Как ни странно, но именно эта непредсказуемая реакция преисполнила его решимости довести дело до конца.

– Джулия вернулась из Риджмонта и в тот же вечер узнала, что почти всем членам съемочной группы «Судьбы» звонили и угрожали, называясь вашим именем, но даже это не заставило ее изменить свое решение. Нам она позвонила лишь после убийства Остина. Видимо, это оказалось последней каплей. – Пол сделал паузу, очевидно, ожидая от Бенедикта вполне естественной в таких случаях реакции. Но тот продолжал молчать, всем своим видом выражая величайшее презрение и к собеседнику, и к тому, о чем он ему говорил. – Да вы понимаете, в конце концов, что я вам пытаюсь сказать или нет? – наконец не выдержал Пол. – Она до самого последнего момента не собиралась вас выдавать! Надеюсь, это понятно?

Лицо Бенедикта окончательно окаменело, но его голос был обманчиво мягким и вкрадчивым:

– Если вы еще раз позволите себе говорить со мной таким тоном, то я просто вышвырну вас вон, наплевав на обещанные пять минут. Надеюсь, это понятно? – саркастически добавил он.

Собрав остатки выдержки. Пол напомнил себе, что он здесь ради Джулии, и более-менее спокойным тоном сказал:

– Давайте не будем пикироваться, как два подростка. То, что мы не испытываем особой симпатии друг к другу, понятно и без этого. И я приехал сюда вовсе не для того, чтобы с вами спорить, а с единственной целью – предоставить вам неопровержимые доказательства того, что Джулия совершенно не собиралась заманивать вас в ловушку. Я делаю это потому, что присутствие при вашем аресте в Мехико и последовавшие за этим события, а также ваш отказ отвечать на ее письма и выслушивать какие бы то ни было объяснения стали для нее чрезвычайно сильным душевным потрясением, и семья очень Встревожена ее нынешним состоянием. Впрочем, как и я.

– Неужели? – моментально отреагировал Зак на его последнюю фразу. – И почему же вас так тревожит ее душевное состояние, позвольте вас спросить?

Бенедикт откровенно издевался над ним, и Пол чувствовал, что с каждой секундой остатки его самообладания бесследно улетучиваются.

– Потому что в отличие от вас я принимаю свою долю вины за то, что произошло в Мехико. И понимаю, какую боль причинил Джулии. Именно поэтому я стараюсь исправить хотя бы то, что еще можно исправить. – Пол открыл дипломат и достал оттуда большой незапечатанный конверт. – И еще, – добавил он, протягивая его Заку, – меня оно тревожит потому, что я люблю ее.

Так как Бенедикт упорно игнорировал и конверт, и протянутую руку Пола, тому пришлось положить конверт на стол и выслушать очередное издевательское замечание.

– А вы знаете, – насмешливо процедил Зак, – ваше последнее заявление меня нисколько не удивило.

– В таком случае вы, судя по всему, – ясновидящий, – не остался в долгу Пол. – Оставляю вам то, что принес, – две видеозаписи и письмо. И я не рассчитывал, что мне поверят на слово. Но, может быть, своим глазам вы все-таки поверите? И после этого вы просто обязаны сделать хоть что-нибудь, чтобы облегчить ее страдания.

– И как вы думаете, во сколько она их оценит? – насмешливо поинтересовался Зак. – В миллион долларов? В два миллиона? Или, может быть, сумму придется удвоить, так как вы тоже рассчитываете на свою долю?

Опершись руками о стол и пытаясь хоть как-то сдержаться, Пол наклонился вперед и заговорил, отчеканивая каждое слово:

– Лучше бы я позволил мексиканцам делать с тобой все, что угодно. Тогда, может быть, ты бы и не добрался до границы с Техасом, ко всеобщей радости.

– В самом деле? Почему же ты им этого не позволил?

– Потому что, – ответил Пол, выпрямляясь и вкладывая в свои слова все презрение, на которое был способен, – Джулия заставила меня пообещать, что я никому не позволю причинить тебе вреда. Единственное, в чем она солгала тебе, – это в том, что беременна. И то лишь потому, что иначе ты бы не разрешил ей приехать. Наверное, у нее было временное помрачение рассудка, если она думала, что влюблена в такого бессердечного, высокомерного мерзавца, как ты.

Последние слова Пола смогли пробить брешь даже в, казалось бы, непробиваемой броне самообладания Зака, и тот угрожающе приподнялся в кресле. Пол, уже давно ждавший повода, чтобы съездить по этой высокомерной роже, обрадовался.

– Ну давай! – провоцировал он противника. – Давай, мистер кинозвезда! Пожалуйста, прошу тебя, ударь первым. Это наконец-то развяжет мне руки.

– Хватит! – решительно вмешался Мэтт, мертвой хваткой вцепившись в Зака. – Мистер Ричардсон, по-моему, ваши пять минут уже истекли. О'Хара! Проводите гостя.

О'Хара появился в дверях с такой скоростью, что невольно возникала мысль о том, что он подслушивал. И не зря.

– Черт побери, а я уже было подумал, что сейчас начнется самое интересное, – прокомментировал он ситуацию, взглянув на Ричардсона с неким подобием уважения. – Мне никогда не доводилось встречаться с кем-то из вашей братии, кто готов был бы доказать свою правоту на деле, как положено мужчине, а не прикрываться формой или значком. Пойдемте, я провожу вас до машины.

– Думаю, что мы уже можем идти, – сказал Мэтт, просто чтобы что-нибудь сказать.

– А я думаю, – решительно возразила Мередит, – что мы должны подождать, пока Зак не посмотрит то, что ему принес Ричардсон. – С этими словами она повернулась к Заку и серьезно сказала:

– От себя же хочу добавить лишь то, что, по моему глубокому убеждению, Джулия действительно очень любит тебя. И я верю всему, что рассказал нам Ричардсон.

– В таком случае, – с убийственным сарказмом ответил Зак, – тебе лучше взять то, «что принес Ричардсон», с собой и посмотреть на досуге. После этого можешь отправить все эти «свидетельства»в ближайший камин.

Лицо Мэтта побелело от гнева.

– Даю тебе ровно пять секунд, чтобы извиниться перед моей женой.

– Мне хватит и двух, – тотчас же отреагировал Зак. Взяв руку Мередит в свою, он сухо улыбнулся. – Прошу прощения. Я был непозволительно груб.

– Ну не так уж непозволительно, – широко улыбнулась Мередит, пытаясь хоть как-то снять напряжение. – И я, кстати, с удовольствием воспользуюсь твоим предложением. Я возьму этот конверт с собой, если ты, конечно, не возражаешь.

– Так как твой муж все еще продолжает размышлять над тем, съездить мне по уху или нет, – сухо ответил Зак, – я думаю, что будет лучше, если я не стану в очередной раз испытывать судьбу, пытаясь тебе в этом препятствовать.

– Очень благоразумно с твоей стороны, – рассмеялась Мередит и, взяв со стола конверт, повернулась к Мэтту. – А ведь было время, когда ты приходил в бешенство при одном только упоминании моего имени, – мягко напомнила она, пытаясь таким образом тактично разрядить обстановку.

Напряженное лицо Мэтта немного расслабилось.

– Неужели я когда-то был таким же ослом, как сейчас Зак? – улыбаясь, поинтересовался он.

– Если ты обязательно решил поссорить меня с кем-то из вас, то лучшего вопроса ты бы задать просто не мог.

Мэтт обнял жену и, любовно взъерошив ей волосы, повел к выходу из библиотеки. У самой двери Мередит еще раз оглянулась и сказала:

– Увидимся позже, после того как мы переоденемся к ужину.

– Буду с нетерпением ждать этого момента, – галантно ответил Зак, глядя вслед удаляющейся чете Фаррелов и невольно восхищаясь той близостью и взаимопониманием, которые существовали между его старым другом и той замечательной женщиной, которая стала ему достойной женой. А ведь еще совсем недавно ему казалось, что Джулия и он могли бы… Разозлившись на самого себя за то, что позволил даже мысли об этой женщине осквернить свой мозг, Зак подошел к окну и резким движением раздвинул шторы. Он не знал, что вызывает у него большее омерзение – ее предательство или его собственное легковерие. В тридцать пять лет позволить одурачить себя настолько, чтобы писать идиотские любовные письма и млеть при одном взгляде на ее фотографию! А чего стоила эта идиотская поездка к лучшему ювелиру, которого он смог найти в Южной Америке! Он рисковал своей шкурой ради того, чтобы купить этой лицемерной женщине обручальное кольцо получше. Мысль об этом была гораздо мучительнее для его гордости, чем воспоминания о том, как его поставили на колени и избивали мексиканские федералы под чутким руководством этой скотины Хэдли. Не говоря уже о том, что после того репортажа из Мехико любому более-менее сообразительному человеку стало совершенно понятно, что единственная причина, по которой все это произошло, заключается в том, что он до полного умопомрачения влюбился в никому не известную провинциальную школьную учительницу, которой без всякого труда удалось обвести его вокруг пальца.

Твердо решив никогда больше не думать и не вспоминать об этой женщине, Зак попытался сосредоточиться на гостях, постепенно съезжающихся к вечернему приему. Гленн Клоуз о чем-то увлеченно беседовала с Джулией Роберте. Подняв голову, она увидела наблюдающего за ними из окна Зака и приветственно помахала рукой.

Зак махнул в ответ. В данный момент к нему в гости съехались десятки красивейших женщин Америки, и большинство из них могли бы принадлежать ему, прояви он к ним хотя бы малейший интерес. Облокотившись на косяк, Зак высматривал среди своих многочисленных очаровательных гостий ту единственную, с огромными красивыми глазами, с романтическим ртом, с копной прекрасных, здоровых волос… обладающую тем внутренним теплом, которое бы смогло снова растопить скопившийся внутри него лед… имеющую, кроме сексуальной внешности, еще и душу и определенные идеалы, Так ничего и не высмотрев, Зак отошел от окна и направился в спальню, чтобы переодеться. Судя по всему, во всем мире едва ли можно было найти достаточно тепла, чтобы растопить заполнивший его душу ледник. И даже если бы такая женщина вдруг нашлась, после всего случившегося с ним за последние месяцы он бы, скорее всего, бежал от нее как от чумы. То, что произошло в Колорадо, не должно повториться. Он уже заплатил достаточную цену за свое легковерие. Тем более что роль безумно влюбленного была явно не в его амплуа. Очевидно, там, в Колорадо, на него просто нашло временное умопомрачение. Может быть, неожиданное сочетание времени и места сыграло свою роль, а может, и что-нибудь другое. Потому что теперь Зак не мог понять, как, будучи в здравом уме, он мог испытывать подобные чувства по отношению к какой бы то ни было женщине.

А в данный момент ему вообще следовало подумать совсем о другом – он почти не уделял внимания собственным гостям, а этого люди обычно не прощают. Но Зак не мог понять, почему по прошествии всего лишь шести недель после долгожданного освобождения все вокруг снова становилось до тошноты противным, причем с устрашающей быстротой. Наверное, он просто устал, решил наконец Зак, расстегивая рубашку. Ведь меньше чем за шесть недель он встретился с шестью продюсерами, пятью руководителями ведущих голливудских студий и неисчислимым количеством других людей, которым не терпелось нажиться на бизнесе под названием «Возвращение Захария Бенедикта». Кроме этого, он прочитал несколько десятков сценариев, ухитрился ценой неимоверных усилий выжить временных жильцов из обоих своих домов, сформировать новую съемочную группу, включив в нее и несколько проверенных людей, купить две машины, а также заказать собственный личный самолет, который был ему совершенно необходим для работы и нормальной жизни. Теперь же ему просто жизненно важно хоть немного расслабиться и насладиться жизнью, решил Зак, снимая рубашку и небрежно отшвыривая ее в сторону. Внезапно за спиной скрипнула дверь, и он, наученный горьким опытом пяти лет, проведенных в тюрьме, моментально обернулся.

– Я тебя везде ищу уже несколько часов. – С этими словами в комнату вплыла рыжеволосая девка, призывно покачивая бедрами, обтянутыми длинными шелковыми брюками, и выпячивая внушительную грудь, которую практически не скрывала короткая облегающая майка. На ее запястьях и пальцах поблескивали внушительных размеров бриллианты. – И теперь, когда я тебя наконец нашла, ты оказался еще и полураздетым, – невозмутимо продолжала рыжая. – Ну разве это не удивительное совпадение?

– Просто потрясающе, – глазом не моргнув, соврал Зак, тщетно пытаясь вспомнить, кто это такая и какого черта ей здесь нужно. – Но мне всегда казалось, что спальни существуют именно для того, чтобы в них раздеваться, разве не так?

– Я бы сказала, не совсем так, – прошептала рыжеволосая, обвивая его руками. – Точнее, они существуют не только для этого.

Зак, стараясь действовать как можно мягче, разомкнул начинающие его душить объятия.

– Давай вернемся к этому вопросу немного позднее, – спокойно сказал он, решительно направляясь к двери. – Во-первых, мне просто необходимо принять душ. А во-вторых, давно пора вернуться к гостям и начать изображать радушного хозяина.