7

Обоз въехал в Подкаменное и остановился на площади перед замком. Солнце уже опустилось к горизонту, и от мрачных крепостных стен и островерхих башен на землю падали чёрные тени.

— Эй, мужики, тут становиться на ночлег запрещено! — закричал от ворот дежуривший гайдук. — Намусорите, а завтра прибирай после вас!

— Не кричи, пан! Мы не глухие! — ответил Арсен, одетый в обычную крестьянскую одежду: белые полотняные штаны, сорочка и соломенный брыль. — Поди-ка лучше сюда! Ведь не с пустыми руками приехали мы на ярмарку. — И он похлопал ладонью крутобокий бочонок.

Жест был настолько красноречив, что гайдук, пожилой гуцул из Прикарпатья, сначала заморгал глазами, затем облизнул сухие, воспалённые губы.

— Пиво?

— И таранка к нему найдётся из самого Днепра. — Арсен моргнул хлопцам — Яцько и Семашко: — Ну-ка, поищите на моем возу — выберите несколько рыбин получше! Чтобы пан остался довольным и дозволил нам тут переночевать…

Яцько поднёс стражнику большую кружку.

Гайдук мотнул было головой — на часах, мол. Немного подумал. Колебался, должно быть. Наконец, решившись, прищёлкнул языком, оглянулся — не видно ли кого поблизости — и только тогда взял в руки кружку. Понюхал. На лице проступило удивление.

— Разрази меня гром, если это не горилка! — Он приоткрыл усатый рот, сделал один глоток, поморщился. Затем, переведя дыхание, вновь приложился к кружке и осушил её до дна. — Ф-фу! А теперь, хлопцы, не мешало бы и закусить, если есть!

Таранку стражник ел медленно, смакуя, то и дело похваливая угощавших.

— Вы правильные хлопцы, как вижу… Просто чудесные! Кабы не служба, то я с вами тут и заночевал бы! Ей-богу! — болтал он, пьянея. — Уже вечереет, и было б совсем не плохо улечься на возу, подмостив себе сена, да задать храпака!

Арсен подморгнул Василию Семашко, и тот шагнул к телеге — освободить её для стражника. Гайдук хитро прищурился, погрозил хлопцу пальцем.

— Может, ты покличешь своих товарищей? — спросил Арсен. — Не то как пустим чарку по кругу — им, беднягам, ничего не перепадёт.

— Э-э, не стоит, ей-богу! — пробормотал уже порядочно опьяневший гайдук. — Нас только двое на карауле… Я на воротах, а второй, новенький, внизу… Такой набасурманенный — слова из него не вытянешь. Сидит да все думает, думает. А чего думает, поди спроси его?..

— Кого ж вы стережёте?

— Говорят, какую-то важную птицу… Такие кандалы на него надели!

— Когда же тебе, друг, замену пришлют? Иль так и будешь всю ночь торчать один?

— Черта с два! Дождёшься тут замены! Как надоест стоять — пойду, стукну в двери: мол, выходи кто! Кто-нибудь и выйдет…

Он еле держался на ногах. Язык заплетался, голова клонилась все ниже к груди. Чтобы не упасть, гайдук опёрся о телегу.

— Кажись, готовый? — тихо спросил Роман, подходя к переднему возу. — Можно и начинать! Казаки уже распрягли коней — седлают…

— Хорошо, — согласился Арсен. — Клади его, хлопцы! Он хотел поспать на сене — так пускай спит! А жупан снимите, Спыхальский наденет!

Яцько и Семашко сняли с гайдука жупан. Его самого кинули на телегу, прикрыли попоной. Он что-то пробурчал — и сразу уснул.

Тем временем над городком опустился синий весенний вечер. До замка долетали девичьи песни, смех парубков. Где-то далеко-далеко, вероятно на другом конце города, не переставая звучали неутомимые цимбалы.

Когда кони были осёдланы, казаки достали запрятанное в возах оружие.

— Друзья, кто остаётся здесь — будьте начеку! — приказал Арсен. — Как только услышите выстрелы, крик или свист — мчитесь на помощь! Понятно?

— Понятно, — ответил кто-то. — Удачи вам!

Арсен и Спыхальский с группой казаков направились к замку. Калитка в воротах, как они и надеялись, оказалась открытой. На подворье темно и тихо. Лишь одно оконце было освещено.

Арсен тенью метнулся к нему — заглянул через стекло. В большой, с низким потолком комнате вповалку спали несколько гайдуков. Ещё двое раздевались, готовясь ко сну. За столом сидел безусый парень и куском грубого сукна до блеска начищал пистолеты, грудой лежавшие перед ним.

«Не подозревают ничего, — подумал Арсен. Нащупал на двери засов и тихонько задвинул его. — Пускай посидят малость. Может, обойдётся без кровопролития…»

Оставив часть казаков на страже, он повернул к двери в подвал, где его ждали товарищи.

— Сюда, — шепнул пан Мартын. — Осторожно! Ступени крутые — недолго и шею свернуть…

Вытащив из-за пояса пистолет, Спыхальский первым начал спускаться вниз. За ним — Арсен, Роман, потом — Яцько, Семашко и Метелица.

Внизу, где кончались ступени, в арочном проёме мигал тусклый свет. Из подземелья тянуло холодом и плесенью. Послышался протяжный зевок часового.

Пан Мартын, держась рукой за стену, продвигался крадучись, тихо, как кот. На нижней ступеньке остановился, с опаской выглянул из-за угла. Налево и направо от него уходил длинный коридор. В каменной стене напротив — потемневшие от сырости и времени двери с оконцами, забранными решёткой.

Гетманская тюрьма! Да, многим холопам пришлось тут изведать ужасные муки!

Возле одной двери, на низенькой табуретке, сидел, закутавшись в кожушок, часовой. В свете небольшого масляного фонаря, висевшего под потолком, хорошо были видны его мохнатая овечья шапка и сутулые плечи.

Услыхав шорох, он встревоженно спросил:

— Кто там? — И, поднявшись, взял на изготовку мушкет.

Спыхальский вытаращил глаза: перед ним стоял его давний знакомый — Свирид Многогрешный.

— Холера ясная! — загремел под низким сводом могучий голос пана Мартына. — Неужто это ты, пан Свирид? Я и не знал, что мы оба на службе у пана воеводы!

— Прошу прощения, с кем имею честь?.. — не узнавая, допытывался Многогрешный.

— Холера тебя забери! Мартына Спыхальского не узнаешь?

— О, пан Мартын! Никак не ожидал увидеться с тобой здесь… Пан служит у ясновельможного гетмана Яблоновского?

— И не первый день! А пан Свирид, похоже, недавно, что-то я раньше не встречал тебя среди гайдуков гетмана, — сказал Спыхальский, приближаясь к Многогрешному.

— Всего несколько дней… Но служба, однако ж, собачья — погибаю в этом подземелье! Может, пан Мартын посодействует мне найти местечко потеплее? Хе-хе! — И Многогрешный нарочито передёрнул плечами, показывая, как здесь холодно.

— Отчего же — посодействую! Хе-хе! — передразнил его Спыхальский и внезапно, схватив за грудки, прижал к стене и вырвал мушкет. — Пся крев! Наконец-то я тебя схапал! Сейчас тебе станет не только тепло, но и жарко! Раздавлю, как гниду!

— Пан Мартын, ты что — ошалел? Пусти! — задергался тот.

На крик подбежал Арсен с товарищами. Он сразу узнал, кого поймал Спыхальский, и придержал его руку, уже охватившую горло перепуганного до смерти Многогрешного.

— Так вот где мы встретились, дядька Свирид!.. — покачал головой Арсен.

— Звенигора! — простонал Многогрешный.

— Хлопцы, заткните ему рот! — приказал Арсен, обращаясь к Яцько и Семашко. — Свяжите руки, чтоб не сбежал, паскуда! Посадите на коня и смотрите в оба!

Яцько и Семашко подхватили Многогрешного — у того от страха отнялись ноги — и поволокли наверх.

Арсен кинулся к двери, к решётке которой уже прильнуло лицо Палия.

— Батько Семён?

— Да, голубчик! Да! Выпустите меня, хлопчики, отсюда!

На двери висел большой замок.

Арсен рванул изо всех сил — замок не поддался.

— А ну-ка, сынку, пусти меня! — отстранил его Метелица. — Бывало, гнул я руками подковы. Попробую сейчас… есть ли ещё сила?

Он ухватил замок обеими ручищами и с таким усилием начал поворачивать в скобах, что лицо его побагровело. Все затаили дыхание. Но вот заржавленная дужка замка, жалобно заскрипев, переломилась надвое… Полковник оказался в объятиях друзей. На руках и ногах у него гремели кандалы.

— Быстрее, батько! — воскликнул Арсен. — Бежим!

Придерживая цепи руками, Палий вышел из подземелья. Ему подвели коня, помогли сесть.

— Ну, хлопцы, орлы мои, спасибо вам! — с чувством поблагодарил Палий.

Арсен подал знак — и отряд, бросив подводы, помчался по извилистым улицам Подкаменного на восток…