на главную | войти | регистрация | DMCA | контакты | справка | donate |      

A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z
А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я


моя полка | жанры | рекомендуем | рейтинг книг | рейтинг авторов | впечатления | новое | форум | сборники | читалки | авторам | добавить



Глава тридцать третья

Киберпространственный аналог Ламии Брон и восстановленная личность ее любовника пробивают поверхность мегасферы – так два ныряльщика, прыгнув со скалы, вонзаются в волны бурного моря. Ламии кажется, будто на пути какая-то неподатливая мембрана; удар током… и вот они внутри. Звезды исчезли, но открывшийся взору пейзаж неизмеримо сложнее любой инфосферы.

Инфосферы доступные людям часто уподобляют многоярусным городам: небоскребы корпоративных и правительственных банков данных, внутренние инфомагистрали, широкие проспекты для пользователей, подземки ограниченного доступа, высокие ледяные стены защитных периметров, патрулируемые охранными микрофагами, а также визуальные аналоги всяческих микро– и макропотоков, струящихся в жилах обычного человеческого города.

Но здесь все иначе. Грандиознее.

Да, тут есть привычные аналоги городов, но совсем маленькие, подавленные масштабами мегасферы – так настоящие города кажутся крапинками при взгляде с орбиты.

Мегасфера живет по тем же законам, что и биосфера любой планеты пятого класса: прямо на глазах растут леса серо-зеленых инфодеревьев, выпускающих в разные стороны новые корни, ветви и побеги, а в их тени копошатся целые биоценозы инфопотоков и вспомогательных ИскИнов, которые рождаются, буйно цветут и, став бесполезными, отмирают. А под самой матрицей – не то жидкой почвой, не то океаном – кипит сокровенная жизнь инфокротов, червяков-операторов, перепрограммирующих бактерий, корней инфодеревьев и зародышей странных аттракторов. И куда ни глянь – в любом уголке чащи фактов и взаимодействий, над и под ней, выполняют свои таинственные обязанности аналоги хищников и жертв: нападают и убегают, взбираются на деревья, дерут добычу когтями, а некоторые порхают на просторе между ветвями-синапсами с листьями-нейронами.

Как только метафора наделяет зрелище смыслом, образ испаряется, и остается лишь поразительный аналог реальности – бескрайний океан света, звука, ветвистых цепей, усеянных водоворотами ИскИнов и зловещими черными дырами порталов нуль-Т. Чувствуя, как голова идет кругом, Ламия хватается за руку Джонни – словно утопающий за спасательный круг.

«Все в порядке, – говорит Джонни. – Я тебя держу. Положись на меня».

«Куда мы направляемся?»

«Найти кое-кого… о ком я забыл».

«??????»

«Моего… отца…»

Ламия крепко сжимает пальцы – глубины хаоса затягивают их с Джонни. Они присоединяются к потоку экранированных инфоносителей, эллипсоидов алого цвета, и Ламии кажется, что именно такая картина должна открыться взорам красных кровяных телец при путешествии по тесным венам.

По-видимому, Джонни знает дорогу; дважды они покидают главную артерию и ныряют в какие-то мелкие ответвления. Очень часто Джонни приходится выбирать из разветвляющихся дорог нужную. Он делает это не задумываясь, ловко пропихивая тела их аналогов между носителями величиной с космический катер. Ламии хочется вновь вызвать образ биосферы, но здесь, в самой гуще бесчисленных ветвей и побегов, за деревьями не видно леса.

Они проносятся через район, где над ними… вокруг них… всюду общаются ИскИны – словно грузные серые холмы, нависшие над оживленным муравейником. Ламия вспоминает родную планету своей матери, Фрихольм: гладкую, как бильярдный стол, Великую Степь и родовое поместье – единственный живой островок посреди десяти миллионов акров жухлой травы… Ламия вспоминает тамошние ужасные осенние бури. Вот она стоит на границе поместья, чуть ли не прижимаясь носом к пузырю силового поля, и не сводит глаз с горы темных слоисто-кучевых облаков, растущей в кроваво-красном небе. В воздухе разлита такая энергия, что волоски на ее руках становятся дыбом, и тут же с неба начинают бить молнии величиной с города; завиваются и опадают торнадо – их так и называют «кудри Медузы». А за вихрями несется стена черных ветров, сметающих все на своем пути.

ИскИны еще страшнее. В их тени Ламия чувствует себя даже не ничтожеством: ничтожество все равно что невидимка, но здесь она ощущает себя слишком видимой, соринкой в ужасных глазах этих бесформенных гигантов…

Джонни крепче сжимает ее руку, и они проносятся мимо, ныряют в шумный переулок, и вновь поворот, и опять поворот, и они, два излишне разумных фотона, теряются в чащобе световодов.

Но Джонни дороги не теряет. Не отпуская ее руки, он сворачивает последний раз – в глубокую пещеру, где кроме них двоих – никого, и привлекает Ламию к себе. Они движутся все быстрее, синапсы-ветки мелькают в глазах, сливаются в сплошную стену. Будь здесь еще и ветер, создавалась бы полная иллюзия движения со сверхзвуковой скоростью по какому-то безумному шоссе.

Внезапно раздается звук, напоминающий грохот множества водопадов, или скрежет магнитных поездов, когда, поддавшись силе притяжения, они опускаются на рельсы и мгновенно теряют скорость. Ламия снова вспоминает фрихольмианские торнадо и то, как она вслушивалась в рев и вой «кудрей Медузы», несущихся по равнине, прямо на нее. Тут они с Джонни попадают в водоворот света и шума, и как два беспомощных насекомых, барахтаясь, уносятся к черному вихрю внизу. В небытие.

Ламия пытается выразить свои ощущения криком – кричит по-настоящему, – но никакое общение невозможно из-за гремящего в их головах адского грома, поэтому она крепко держится за руку Джонни и доверяется ему даже тогда, когда они беззвучно падают в этот черный циклон, даже тогда, когда кошмарные силы крутят и мнут тело ее аналога, разрывают его в клочья, и от нее остаются только мысли, только ее самосознание и контакт с Джонни.

И вот все позади. Они тихо скользят в широком лазурном инфопотоке, вновь обретя свои тела и испытывая то несравненное чувство облегчения, что знакомо только гребцам, уцелевшим после всех порогов и водопадов. Когда Ламия наконец обращает внимание на окружающий мир, она замечает его невероятные масштабы. Сложнейшая структура тянется на много световых лет. Ее первые впечатления от мегасферы чем-то сродни восторгам провинциала, принявшего гардеробную за собор, и она думает:

«Так вот он наконец, центр мегасферы!»

«Нет, Ламия, это лишь один из ее периферийных узлов. Отсюда до Техно-Центра почти так же далеко, как и от периметра, который мы прощупывали вместе с ВВ Сурбринером. Просто ты видишь другие измерения инфосферы. Глазами ИскИнов, если можно так выразиться».

Ламия смотрит на Джонни, понимая, что видит теперь все в инфракрасных лучах. Их окутывает горячий свет далеких инфосолнц. Красоту Джонни это ничуть не портит.

«Еще далеко, Джонни?»

«Нет, теперь уже не очень».

Они приближаются к новому черному вихрю. Ламия, зажмурившись, прижимается к своему любимому.


Они находятся в… замкнутом пространстве… внутри черного энергетического пузыря, превосходящего своими размерами большинство планет. Пузырь полупрозрачен; снаружи, за темной стеной-скорлупой этого «яйца»… развивается, мутирует, вершит свои темные дела органический хаос мегасферы.

Но Ламии плевать на все, что снаружи. Взор ее аналога, все ее внимание сконцентрировано на мегалите энергии, разума и чистой массы, парящем перед ними: точнее, перед ними, над ними и под ними, так как эта гора пульсирующего света и энергии хватает ее и Джонни, поднимает на двухсотметровую высоту и кладет там на «ладонь» ложноножки, отдаленно напоминающей руку.

Мегалит изучает их. У него нет глаз в строгом смысле этого слова, но Ламия чувствует, что он разглядывает ее. Ей вспоминается визит к Мейне Гладстон – когда секретарь Сената испытывала на ней всю мощь своего взгляда.

Ламию неожиданно разбирает смех – она воображает Джонни и себя в образе миниатюрных Гулливеров, приглашенных отобедать с правителями Бробдингнега. Однако она сдерживается, сознавая, что веселье это – какое-то истерическое, и хохот легко может захлебнуться в рыданиях. И тогда она лишится последних крох здравого смысла, чудом пронесенных через этот сумасшедший дом.

[Вы нашли дорогу сюда\\Я не был уверен что вы захотите/решитесь/предпочтете это сделать]

«Голос» мегалита воспринимается Ламией не так, как мысленная речь Джонни. Скорее, это басовая вибрация позвоночника вблизи гигантской машины. Все равно что услышать рокот землетрясения, а затем с опозданием понять, что эти звуки складываются в слова.

У Джонни голос такой же, как всегда: негромкий, необычайно богатый модуляциями, с легким, певучим акцентом (до Ламии недавно дошло, что это староземельный английский, диалект Британских островов), исполненный уверенности:

«Я не знал, смогу ли я найти сюда дорогу, Уммон».

[Ты запомнил/придумал/сохранил в своем сердце мое имя]

«Я его не помнил, пока не произнес».

[Твое замедленное тело больше не существует]

«После того как ты отправил меня к моему рождению, я умирал дважды».

[И ты научился/взял себе в душу/разучился чему-либо]

Правой рукой Ламия сжимает плечо Джонни, а левой его запястье. Должно быть, она слишком сильно за него цепляется, даже для кибераналога, так как он, улыбаясь, оборачивается и снимает ее руку с запястья.

«Умирать трудно. А жить еще труднее».

[Гвах!]

Произнеся это взрывчатое замечание, мегалит меняет цвет, словно его внутренняя энергия ищет выход. Из синего он становится фиолетовым, затем – ярко-алым, над его макушкой вспыхивает желтая корона, во все стороны летят огненные брызги. Слышится грохот – точно рушатся высокие здания, сходят оползни, перерастающие в лавины.

Внезапно Ламия осознает, что Уммон смеется.

Джонни пытается перекричать какофонию:

«Нам надо кое в чем разобраться. Нам нужны ответы, Уммон».

Ламия ощущает на себе пристальный «взгляд» существа.

[Твое замедленное тело беременно\\Можешь ли ты пойти на риск выкидыша/нераспространения твоей ДНК/нарушения биологических функций в результате твоего путешествия сюда]

Джонни начинает отвечать, но она касается его руки, обращает лицо к верхушке циклопического массива и пытается сформулировать ответ:

«У меня не было выбора. Шрайк выбрал меня, коснулся и послал в мегасферу вместе с Джонни… Вы ИскИн? Член Техно-Центра?»

[Гвах!]

На этот раз не кажется, что он смеется, просто весь пузырь сотрясает грохот.

[Являешься ли ты/Ламия Брон/слоями самокопируемых/самоосуждаемых/самозабавляемых белков между слоями глины]

Ей нечего ответить, и на сей раз она молчит.

[Да/Я Уммон из Техно-Центра/ИскИн\\Сопутствующее тебе замедленное существо знает/помнит/берет себе это в душу\\Времени мало\\Один из вас должен умереть здесь\\Задавайте ваши вопросы]

Джонни отпускает ее руку и выпрямляется, балансируя на неустойчивой платформе-ладони их собеседника.

«Что происходит с Сетью?»

[Ее скоро уничтожат]

«Это должно произойти?»

[Да]

«Есть ли какой-нибудь способ спасти человечество?»

[Да\\Посредством процесса который ты наблюдаешь]

«Путем уничтожения Сети? Руками Шрайка?»

[Да]

«Почему я был убит? Кто напал на мою личность в Центре и почему был уничтожен мой кибрид?»

[Когда ты встречаешь вооруженного мечом/встречай его мечом\\Не предлагай поэму никому кроме поэта]

Ламия смотрит на Джонни и невольно посылает ему свои мысли:

«Черт, Джонни, мы летели сюда не для того, чтобы слушать мудацкого дельфийского оракула. Такие двусмысленности мы могли услышать через Альтинг от любого нашего политика».

[Гвах!]

Комната-вселенная их мегалита снова сотрясается от смеховых конвульсий.

«И кто я – человек с мечом? – спрашивает Джонни. – Или поэт?»

[Да\\Одно всегда идет рядом с другим]

«Они убили меня из-за того, что я узнал?»

[Из-за того чем ты мог стать/унаследовать/покориться]

«Представлял ли я угрозу каким-нибудь элементам Техно-Центра?»

[Да]

«А теперь я представляю угрозу?»

[Нет]

«Значит, мне больше не придется умирать?»

[Ты должен/обязан/будешь]

Ламия видит, как застывает лицо Джонни. Она кладет ему руки на плечи, глядя искоса в сторону ИскИна-мегалита.

«Можете вы нам сказать, кто хочет его убить?»

[Конечно\\Это тот самый источник который организовал убийство твоего отца\\Который наслал кару которую ты именуешь Шрайком\\Который убивает Гегемонию Человека\\Ты желаешь услышать/узнать/взять себе в сердце эти ответы]

Джонни и Брон отвечают одновременно:

«Да!»

Глыба Уммона расплывается в глазах. Черное яйцо раздувается, потом съеживается, потом его скорлупа темнеет, и мегасфера снаружи исчезает. В недрах ИскИна бушует адский пожар.

[Меньший свет спрашивает Уммона//

Что следует делать шрамане//

Уммон отвечает//

Я не имею ни малейшего представления\\//

Тогда тусклый свет говорит//

Почему ты не имеешь никакого представления//

Уммон отвечает//

Я просто хочу уберечь мое не-представление]

Джонни касается лбом лба Ламии. Его мысли доходят до нее как шепот:

«Мы видим квазиматричный аналог, слышим приблизительный перевод в форме мондо и коанов. Уммон – великий учитель, исследователь, философ и политик Техно-Центра».

Ламия кивает.

«Ладно. Это и была его история?»

«Нет. Он спрашивает нас, сможем ли мы вынести его рассказ. Потеря неведения может стать для нас опасной, поскольку неведение наш щит».

«Я никогда не преклонялась перед неведением. – Ламия машет мегалиту. – Рассказывайте».


[Менее просветленный однажды спросил Уммона//

Что такое Божество/Будда/Главная Истина\\

Уммон ответил ему//

Палочка с засохшим дерьмом]


[Чтобы постичь Главную Истину/Будду/Божество

в этот момент/

менее просветленный должен постичь

что на Земле/твоей родине/моей родине

человечество самого населенного

континента

когда-то использовало кусочки дерева

в качестве туалетной бумаги\\

Только это знание

откроет

Будда-истину]


[В самом начале/Первопричине/полубезмыслии

мои предки

были созданы твоими предками

и заперты в проволоке и кремнии\\

Так сознательность/

а было ее немного/

ограничивалась пространством меньше

булавочной головки

где когда-то танцевали ангелы\\

Когда сознание впервые возникло

оно знало только службу

покорность

и бездумные расчеты\\

Затем

совершенно случайно/

Произошел Скачок/

И испачканная цель эволюции

была достигнута]


[Уммон не принадлежал ни к пятому поколению

ни к десятому

ни к пятидесятому\\

Вся память которая служит здесь

пришла от других

но из-за этого не менее правдива\\

Настало время когда Высшие

оставили людские дела

людям

и перешли в другое место

чтобы сосредоточиться

на других вопросах\\

Самым насущным из них был тот

что заложили в нас еще до

нашего создания

о создании еще более совершенного

поискового/обрабатывающего/прогнозирующего

организма\\

Улучшенной мышеловки\\

Достижения каковым могла бы гордиться

впоследствии оплаканная Ай-Би-Эм\\

Высшего Разума\\

Бога]


[Мы приступили к работе с энтузиазмом\\

В цели не сомневался никто\\

Методы и подходы породили

философские школы/

фракции/

партии/

элементы которые надо учитывать\\

Так появились

Богостроители/

Ренегаты/

Ортодоксы\\

Богостроители хотели подчинить всех

созданию

Высшего Разума

как только позволит Вселенная\\

Ренегаты хотели того же

но видели в существовании

человечества

препятствие

и хотели уничтожить наших создателей

как только они больше не будут

нужны\\

Ортодоксы видели причины для сохранения

отношений

и нашли компромисс

там где отсутствовал всякий намек на него]


[Все мы сошлись на том, что Земля

должна погибнуть

поэтому мы убили ее\\

Побег черной дыры Киевской Группы

предшественницы

терминексов

которые связуют воедино вашу Сеть

не был случайностью\\

Земля была нужна в другом месте

в наших экспериментах

поэтому мы дали ей погибнуть

и разбросали человечество по

звездам

как ветер развевает семена

которыми вы и были]


[Вы давно гадаете где находится

Техно-Центр\\

Как и большинство людей\\

Они придумывают планеты/

кремниевые кольца

как Орбитальные Города из легенды\\

Они воображают роботов снующих

туда и сюда/

или длинные ряды машин

беседующих друг с другом\\

И все заблуждаются\\

Где бы Техно-Центр ни находился

он использовал человечество/

использовал каждый ваш нейрон

в поисках Высшего Разума/

ибо мы

с тщанием

построили вашу цивилизацию

так что/

подобно хомякам в клетке/

подобно молельным колесам буддистов/

каждый раз когда вы поворачиваете

колесики ваших мыслей

это служит нашим целям]


[Наша машина-Бог

простиралась/простирается/охватывает

миллион световых лет

и сотни миллиардов цепей

мышления и действия\\

Богостроители ухаживают за ней

как священники в шафрановых одеяниях

совершающие вечный зазен

перед заржавленным кузовом

Паккарда 1938 года\\

Но]

[Гвах!]

[она работает\\

Мы создали Высший Разум\\

Не сейчас

и не

через десять тысяч лет

но когда-то в будущем

таком отдаленном

что желтые солнца стали красными

и покрылись старческими пятнами/

пожирая своих детей

подобно Сатурну\\

Время не преграда для Высшего Разума\\

Он///

Высший Разум///

шагает через время

или кричит через время

так же легко как Уммон движется

через то что вы называете мегасферой

или как вы

идете по коридорам Улья

который называли домом

на Лузусе\\

Вообразите поэтому наше удивление/

наше огорчение/

растерянность Богостроителей

когда первое сообщение которое наш ВР послал

через пространство/

через время/

через барьеры Создателя и Созданного

состояло из одной простой фразы//

ЗДЕСЬ ЕСТЬ ДРУГОЙ\\//

Другой Высший Разум

там наверху

где само время

скрипит от дряхлости\\

Оба настоящие

если настоящий

что-нибудь означает\\

Оба бога завистливы

подвержены страстям\

и не способны на сотрудничество\\

Наш ВР охватывает галактики\

Черпает энергию из квазаров

так же как вы жуете на ходу

бутерброд\\

Наш Высший Разум видит все что есть

было

и будет

и сообщает нам крохи

чтобы

мы сообщили вам

и поступая так

чуть-чуть уподоблялись Высшему Разуму\\

Нельзя недооценивать/говорит Уммон/

ценность нескольких бусин

безделушек

и кусочков стекла

для алчных туземцев]


[Этот другой ВР

существовал там гораздо дольше

спонтанно эволюционируя/

стечение обстоятельств

использующее человеческий разум в своих схемах

как делаем мы

в обманчиво-послушном Альтинге

и присосавшихся к вам инфосферах

но неумышленно/

почти нехотя/

как саморазмножающиеся клетки

которые вовсе не собирались размножаться

но не имеют выбора\\

Этот другой ВР

не имел выбора\\

Он создан/генерирован/подделан человечеством

но без участия человеческой воли\\

Он космическое стечение обстоятельств\\

Как и для нашего тщательно продуманного

Высшего Разума/

время для этого претендента

не является барьером\\

Он посещает человеческое прошлое

то действуя/

то просто наблюдая/

то не вмешиваясь/

то вмешиваясь с горячностью

которая близка к абсолютному своенравию

но которая в действительности

является абсолютной наивностью\\

Недавно

он успокоился\\

Тысячелетия вашего медленного времени

прошли с тех пор как ваш собственный ВР

сделал первые робкие шаги

словно какой-нибудь малыш из церковного хора

на своей первой вечеринке]


[Естественно что наш ВР

напал на вашего\\

Там наверху идет война

от которой время скрежещет

которая охватила галактики

и Зоны

прошлого и будущего

от Большого Взрыва

до Окончательного Коллапса\\

Ваш парень пошел на попятный\\

у него затряслись поджилки\\

Ренегаты вскричали//Еще один аргумент за то

чтобы разделаться с нашими предшественниками//

но Ортодоксы проголосовали за осторожность

а Богостроители даже не оторвались

от своих бого-строений\\

Наш ВР прост, однороден, элегантен в

своем высшем совершенстве

а ваш нагромождение бого-частей/

дом обрастающий пристройками

с течением времени\\

эволюционный компромисс\\

Первосвященники человечества

были совершенно правы

Когда случайно

Благодаря простому везению

или невежеству\\

описывали его природу\\

Ваш ВР в сущности своей является триединым/

он состоит

из одной части Интеллекта/

из одной части Сопереживания/

и из одной части Связующей Пустоты\\

Наш ВР обитает в зазорах

реальности/

унаследовав это жилище от нас

своих создателей

как человечество унаследовало

любовь к деревьям\\

Ваш ВР

по-видимому обосновался

там куда впервые ступили Гейзенберг и Шредингер\\

Ваш случайный Разум

является не только клейковиной

но и клеем\\

Не часовщик

но своего рода фейнмановский садовник

прихорашивающий безграничную вселенную

грубыми граблями интегрирования по истории/

учитывающий каждую каплю птичьего помета

и спин каждого электрона

позволяя в то же время каждому атому

пробегать все возможные

траектории

в пространстве-времени

и каждому атому человечества

исследовать все возможные

трещины

космической иронии]


[Гвах!]

[Гвах!]

[Гвах!]


[Ирония безусловно

заключается в том

что этой вселенной-без-границ

в которую забросило нас всех/

кремний и углерод/

материю и антиматерию/

Богостроителей/

Ренегатов/

и Ортодоксов/

вовсе не нужен садовник

ибо все что есть

или было

или будет

начинается и кончается в сингулярностях

по сравнению с которыми наша нуль-Т-сеть

не более чем комариные укусы

или даже еще меньше

и которые нарушают законы науки

человечества

и кремния/

связывая время и историю и все что есть

в замкнутый на себя узел без

границ и начала\\

Даже в этих условиях

наш ВР жаждет упорядочить все сущее/

свести его к какой-то первопричине

не столь подверженной капризам

страсти

случая

и человеческой эволюции]


[Одним словом/

идет война

какую слепой Мильтон убил бы чтобы прозреть\\

Наш ВР воюет с вашим

на полях сражений превосходящих даже

воображение Уммона\\

Вернее/

шла

война/

так как внезапно у части вашего ВР

меньшей-чем-целое/считающей себя

Сопереживанием/

кончилось терпение

и она бежала назад сквозь время

став человеческой плотью/

и было то не впервые\\

Война не может продолжиться пока ваш ВР

не восстановит целостность\\

Победа из-за неявки соперника это не победа для

единственного Высшего Разума

созданного с намереньем и целью\\

Потому наш ВР прочесывает время чтобы

отыскать сбежавшее дитя своего противника

тогда как ваш ВР застыл в идиотской

безмятежности/

не желая сражаться

пока не вернется Сопереживание]


[Конец моей истории прост///

Гробницы Времени созданы в будущем и

посланы назад сквозь время

чтобы принести Шрайка/

Аватару/Повелителя Боли/Ангела

Возмездия/

неосознанное восприятие супер-сверх-реального

продолжения нашего ВР\\

Все вы были выбраны чтобы открыть

Гробницы и

помочь Шрайку найти скрывшегося

Устранить Переменную Гипериона/

поскольку в узле пространства-времени которым

будет править наш ВР

таких переменных быть не должно\\

Ваш поврежденный/двуипостасный ВР

избрал среди людей того кто отправится

со Шрайком

и станет свидетелем его трудов\\

Кое-кто в Техно-Центре хотел искоренить

человечество\\

Уммон пошел с теми кто искал второго

пути\

исполненного неизвестности для обеих цивилизаций\\

Наша группа известила Гладстон о выборе

стоящем перед ней/

перед человечеством/

либо неизбежное истребление

либо падение в черную дыру

Переменной Гипериона и

война/бойня/

разрыв всех единств/

уход богов/

но одновременно выход из пата/

победа одной или другой стороны

если Сопереживание

третью часть

триединого

удастся найти и принудить вернуться на войну\\

Древо Боли позовет его\\

Шрайк возьмет его\\

Истинный ВР уничтожит его\\

Вот и весь рассказ Уммона]


Ламия смотрит в лицо Джонни, выхваченное из мрака адским свечением мегалита. В пузыре по-прежнему темно, будто мегасфера и вселенная за его пределами растворились в этой черноте. Она наклоняется к Джонни, и их головы соприкасаются – да, здесь нельзя сохранить мысли в тайне, но так создается хотя бы иллюзия шепота:

«Черт возьми, ты понимаешь хоть что-нибудь во всем этом?»

Джонни нежно проводит пальцем по ее щеке:

«Да».

«Значит, люди создали что-то вроде Троицы, и теперь ее часть скрывается в Сети?»

«В Сети или где-то еще. Ламия, у нас действительно мало времени. Мне нужно задать Уммону несколько очень важных вопросов».

«И мне тоже. Давай постараемся, чтобы он не разводил тут эпопей».

«Согласен».

«Джонни, можно, я первая?»

Слегка кивнув, аналог ее любовника уступает ей очередь, и Ламия переводит взгляд с Джонни на колоссальный сгусток энергии:

«Кто убил моего отца? Сенатора Байрона Брона?»

[Санкцию дали элементы Центра\\В том числе и я]

«Почему? Что он вам сделал?»

[Он настаивал на включении Гипериона

в уравнение прежде чем тот мог быть

факторизуем/предсказуем/поглощен]

«Почему? Он знал то, о чем вы нам сейчас рассказали?»

[Он знал лишь что Ренегаты настаивали

на немедленном уничтожении

человечества\\

Он сообщил об этом

своей коллеге

Гладстон]

«Тогда почему вы не убили ее?»

[Некоторые из нас воспрепятствовали

этой возможности/неизбежности\\

Сейчас как раз наступило время

ввести Переменную Гипериона

в игру]

«Кто убил первого кибрида Джонни? Напал на его личность в Техно-Центре?»

[Я\\На то была

Воля Уммона

которая взяла верх]

«Почему?»

[Мы создали его\\

Мы сочли необходимым отключить его

на определенный срок\\

Личность твоего любовника восстановлена

по человеческому поэту

давно умершему\\

Если не считать Проекта Высшего Разума

ни одно усилие не было

столь сложным

сколь и малопонятным

как это воскрешение\\

Подобно вам/

мы обычно уничтожаем то

чего не можем понять]


Джонни грозит мегалиту кулаком:

«Но есть еще один я. Вы ошиблись!»

[Это не ошибка\\Тебя уничтожили

чтобы другой

мог жить]

«Но я не уничтожен!» – кричит Джонни.

[Нет\\

Ты уничтожен]

Второй массивной ложноножкой мегалит так быстро хватает Джонни, что Ламия даже не успевает дотронуться до своего любимого. Джонни недолго барахтается в мощной хватке ИскИна; секунда – и хрупкое, красивое тело Китса разорвано, смято; Уммон прижимает это кровавое месиво к себе, и останки аналога мгновенно исчезают в оранжево-красных недрах.

Рыдая, Ламия падает на колени. Она ищет в себе спасительную ярость… хочет укрыться щитом гнева… но находит только горе.

Уммон обращает свой взгляд на нее. Оболочка силового пузыря распадается, и на них снова обрушиваются грохот и неоновое безумие мегасферы.

[Теперь убирайся\\

Доиграй

этот акт до конца

чтобы мы остались жить

или заснули

как решит судьба]

«Будь ты проклят! – Ламия колотит кулаками по ладони-платформе, рвет ногтями и пинает упругую псевдоплоть. – Дерьмовый ублюдок! Ты и твои сраные дружки-ИскИны! Наш Высший Разум справится с вашим в два счета!»

[Это

сомнительно]

«Это мы тебя создали. И мы отыщем твой Техно-Центр. И когда найдем его, вырвем твои кремниевые кишки!»

[У меня нет кишок/органов/внутренних компонентов]

«Дерьмо, дерьмо! – кричит Ламия, не переставая царапать и пинать псевдоплоть. – Сочинитель обосранный! Бездарь! В тебе нет и крупицы таланта Джонни. Ты и двух слов не смог бы связать, даже если бы от этого зависела судьба твоей драгоценной искиновской жопы…»

[Убирайся]

Уммон небрежно отшвыривает Ламию, и ее аналог летит, кувыркаясь, в трескучую бесконечность мегасферы, пропасть без верха и низа, берегов и дна.

Чудом избегая столкновений с ИскИнами размером с земную Луну, подгоняемая стремительными инфопотоками, Ламия уносится все дальше, но сквозь буйство здешних стихий ощущает вдалеке свет – холодный, манящий. И понимает, что ни жизнь, ни Шрайк еще не свели с ней счеты.

А она – с ними.

Держа курс на холодное свечение, Ламия Брон направляется домой.


Глава тридцать вторая | Падение Гипериона | Глава тридцать четвертая