– А знаете, капитан Стат, существует еще одно, совсем фантастическое предположение о происхождении человечества, – с воодушевлением спрашивал Стиан Биничу.

– Наверное, не знаю, – пожимал плечами командир лодки. – Так что можете смело просвещать. Я весь внимание.

– Как вы смотрите на то, что современная наука... Кстати, не только она, а даже наука Золотого века Эйрарбии... поставлены в тупик обстоятельствами зарождения не только человека, а и вообще жизни на нашей планете? Видите ли, из-за того, что мы вращаемся вокруг нескольких звезд, теорией вероятности делается вывод о том, что стабильные условия на Гее не могут длиться достаточно долгое время. Предположительно, миллиард или более циклов. Представляете такой срок?

– Ясное дело, не представляю, – отзывался шторм-капитан вслух, одновременно думая: «Мало ли что я не способен представить своим сознательным действом? Зато сколько и всего сразу я изобретаю совершенно бессознательно. Вот например, эту самую беседу о высоких материях. И даже ту теорию, которую вы, развлекающий меня призрак антрополога-любителя, еще не успели высказать, и о которой я, приближенное к создателю мира существо, сам вроде бы понятия не имею. Но она между тем будет в ближайшее время растолкована, и даже наверняка будет под нее подведена некая логика, которая, пусть и как всегда зазря, попытается развеять по ветру мой идеализм».

– Так вот, стабильное орбитальное движение Геи на столь долгосрочный период невозможно. Я не беру в счет априори принимаемую гипотезу о божественном вмешательстве. Об этом лучше разговаривать со жрецом Рикулло. Мы сейчас несколько о другом. Короче, некоторые ученые – я не буду называть фамилий, ибо кое-кто из них вроде бы давно отправлен на досыпку Большого Берегового Вала – утверждают, что поскольку жизнь не может зародиться, точнее, выжить здесь, но тем не менее мы ее весьма уверенно и ежедневно наблюдаем, то надо допустить, что она все-таки зародилась, однако не здесь, а где-нибудь в другом месте. Где именно? Тут в дело приходится внести еще одно допущение, наукой до сей поры не доказанное, однако ведь и не опровергнутое, если быть честным. Так вот, вполне может случиться, что на очень большом расстоянии от звездной тройки ходит по орбите планета, на которой, за счет удаления, мало сказываются орбитальные парады помещенных внутри системы звезд. Вполне может статься, что сейчас там жизни уже и нет. Однако когда-то в давнее время, когда какое-то из солнц сияло гораздо ярче, чем сейчас, там было вполне тепло. Вот там, предположительно, и появились первые клетки.

– Хорошо, допустим, появились, – подыграл ученому-любителю и профессиональному лингвисту Стат Косакри, – но каким образом эти самые клетки добрались сюда? И ладно клетки, как сюда добрались животные? На четырех лапках или, может, на крылышках?

– Тут вы правы, шторм-капитан. Действительно, никакие клетки не выживут в космическом пространстве, и не только потому, что оно совершенно безвоздушное, а потому, что оно пронизано жестким излучением. И посему ученые-теоретики делают вывод, что сюда, на Гею, прибыли не животные и не клетки, а разумные представители, то есть первые люди.

– Ах вот как, – кивал Стат Косакри, в общем-то не очень и удивляясь. – Ну-ну.

– Ну а с собой они и привезли животных, бактерий и все прочее.

– И это вся сказка? То бишь, наука? – уточнял командир подводного крейсера. – Да, мне кажется создателей этой чудо-теории совсем не зря отправили на Великую Досыпку. Поработав цикл-два лопатой и кайлом, они, возможно, очень даже поумнеют. Я к тому, Стиан, что вы случайно не помните, сколько видов животных живет сейчас на Гее? И всех эти пришельцы с собой привезли? Так я еще слышал, что видов жизни было ранее гораздо больше – разнообразие помаленьку иссякает. Эдакая энтропия живого. Как с этим быть, а, господин Биничу?

– Так ведь они не говорят, что были привезены все виды. Утверждается, что пришельцы приволокли лишь кое-что, ну а потом процесс образования видов пошел уже здесь, в новом разнообразии морей и суши.

– А следовательно, проблема в целом, все едино, не решается? Так, наводится тень на плетень, да?

– Ну, это не я сочинил, капитан Стат, так что вы уж меня за чужие прегрешения не слишком корите. Я просто рассказал вам эту версию для интереса. Та, более старая, о зарождении жизни здесь, на месте, мне тоже нравится. К тому же она с большей трагичностью объясняет великое множество видов жизни.

– В смысле, о том, что жизнь выходила на сушу несколько раз?

– Да, может даже, десятки раз. Ибо вспышки какого-то из солнц периодически выкашивали все живое на суше. Это так называемые эры Звездного Перехода. И тогда через некоторое время начиналась новая экспансия схоронившихся в океане. Возможно, уничтожалось не все, а процентов девяносто. Вот тогда освободившиеся экологические ниши и занимались как бы с двух концов одновременно: новой экспансией океана, и производством новых видов из оставшихся на земле. Потому и разнообразие.

– Вот к такой гипотезе, у меня претензий гораздо меньше, – соглашался Стат Косакри. – А по поводу прибытия извне я еще допущу, что с собой можно привезти семечки-косточки – для производства растений. Так можно и секвойю приволочь в одной шишке. Но как перебросить на другую планету что-нибудь большое? Кита, например? Или вот ту тяжеленную неизвестность, которую мы намедни протаранили?

– Ну...

– Вот вам и «ну», – подводил итог капитан атомохода.