Глава восемнадцатая

Поход в Ньюпорт

– Не очень мне все это нравится, – сказал Том поеживаясь.

Они ждали уже часа два, но две другие колонны не показывались. Казалось, туман, сгустившийся над дорогами, поглотил их и уже не выпустит.

– Все будет как надо, – заверял друга Оуэн. – Даже без них мы сможем кое-чего добиться.

– Говорят, в Ньюпорте полно солдат.

– Говорить могут что угодно. А вот увидишь: на нас выпустят двух подслеповатых сторожей-пенсионеров и мальчишку-барабанщика. Бодрись, старина! Сегодня величайший день в истории Англии.

– А вот и мистер Фрост.

Ньюпортский торговец шел к ним по траве и вел за руку паренька, их сверстника. Паренек был хорошо сложен и красив собой, его темные глаза светились от возбуждения.

– Здравствуйте, молодые люди, – приветствовал Оуэна и Тома чартистский вождь. – Это мой сын Генри, Я поведу часть ваших людей в город, а другую половину по другой дороге поведет он. И вы идите с ним. Все ребятишки вместе. Ладно?

Мальчики пожали друг другу руки. Оуэн и Том с интересом разглядывали нового приятеля, которому в шестнадцать лет доверили такое важное дело. А Генри Фрост, в свою очередь, глядел с почтением на двух друзей, отличившихся во время бурных событий на «Вольной ферме».

Чей-то возглас прервал их беседу:

– Смотрите!

Все повернули головы, и громкий торжествующий крик разнесся над толпой. Колонна людей, такая же большая, как первая, входила в ворота парка. Знамена развевались над головами, в руках поблескивало оружие. Впереди гордо вышагивал Джонс из Понтипула.

Колонна остановилась, и ее вождь поспешил навстречу Фросту. Они не стали обмениваться любезностями – время не ждало.

– Мы задержались…

– А из Ллантрисанта еще никого нет.

– Будем их ждать?

– Нет. Мы здесь уже два часа. Пусть твои люди передохнут минут пять – и вперед.

– Вперед, товарищи!

Трое пареньков стали вместе с Джонсом во главе колонны. Генри поведет их знакомой дорогой к центру города. Одна колонна должна пройти через Стоу Хилл, вторая – по Чарльз-стрит, так что, если власти попытаются чинить препятствия, хоть одна колонна, а достигнет цели. Если же все пойдет гладко, обе сольются возле Уэстгэйт-отеля, где, как они предполагали, заключены арестованные чартисты.

За несколько минут перед маршем ребята познакомились еще с одним своим сверстником. Его звали Джордж Шелл из Понтипула. Он пойдет с ними в одной «четверке». Джордж оказался пылким, романтичным и несколько мрачным мальчиком.

– Ты написал письмо родителям? – спросил он

Тома.

– Нет. А зачем?

Но… но ведь… – глаза Шелла округлились от изумления. – Но ведь мы все можем погибнуть сегодня.

– А ты написал? – Тома этот разговор явно забавлял.

– О, разумеется! Письмо будет отправлено, если я паду в битве, и родители узнают, что я погиб смертью храбрых, сражаясь за Народную Хартию.

– Звучит бодро, нечего сказать! – рассмеялся бирмингемец. – И правдоподобно.

Вскоре ему пришлось раскаяться в этой шутке…

– А битвы никакой и не будет, – доверительно сообщил друзьям Оуэн. – Они все разбегутся по своим норам, когда увидят, что мы взялись за дело всерьез. Сами посудите: что они могут сделать, если нас тысячи?!

– Мы не солдаты, – откликнулся юный Фрост.

И эти краткие слова прозвучали как смутное пророчество.

– Товарищи, строиться!

Люди из Понтипула строились в ряды, повинуясь сильному голосу Джонса. Неподалеку Джон Фрост выравнивал свою колонну, командуя, как заправский фельдфебель.

– Вперед к Ньюпорту! Вперед, за Хартию!

Этот призыв, возникнув в первом ряду, волной прокатился по всей колонне. Зазвучала чартистская песня, и под ее мятежный мотив рабочие снова прошли через гордые ворота старинного парка.

Теперь только миля или две отделяли их от цели, от заветного момента, о котором они мечтали всю жизнь, к которому готовились много месяцев.

Дождь прекратился. Наступил день, и солнце хлынуло на землю, заиграло в лужах. Справа шумело море, вливавшееся, как серебряная сабля в ножны, в узкий Севернский лиман. Слева поднимались горы, долго прятавшие и оберегавшие чартистских вождей. Теперь, отгоняя туманы от своих круч, они безмолвно глядели вниз, на пролог великой драмы, которая должна была вот-вот разыграться.

Наконец внизу открылся Ньюпорт, город, обезображенный промышленностью и промышленниками. Он лежал в долине реки Аск, повторяя своими улицами изгибы ее берегов. Город уже проснулся. Дым из тысячи труб лениво коптил небеса. Женщины, стоя на коленях возле своих дверей, отмывали белые ступени домов; мужчины и дети спешили на работу. Только лавки были заперты, а их ставни – опущены. И еще – на каждом углу дежурили мужчины с повязками на руках и с дубинками.

Слухи расползлись по Ньюпорту, дикие, нелепые слухи: будто на город идут чартисты, будто эти чартисты собираются грабить дома и убивать каждого встречного! И еще поджечь ратушу и вздернуть мэра.

Уже не оставалось времени и возможности объяснять жителям, что чартисты – мирные люди, что они требуют лишь принадлежащее им по праву, что многие из них – граждане Ньюпорта: они ненадолго ушли из города – хотели встретить своих товарищей из ближних городов и деревень.

Но ньюпортские мелкие торговцы слушали и слышали только то, что говорил им мэр и городские власти. Они сотнями вступали в специальные полицейские отряды и старались изо всех сил помочь тирании, той самой тирании, которая давила и угнетала их всю жизнь.

Но были и другие, множество других. Они тайно сочувствовали мятежникам, но не решались сказать об этом открыто: «Жена, дети!..» Они боялись ареста, а еще больше – потерять работу. Эти люди ждали своего часа: если только Фрост и его молодцы выиграют первый раунд, они поднимутся как один.

Все зависело от тех, кто спускался теперь с гор.

И чартисты приближались, распустив по ветру знамена. Земля отзывалась эхом на их четкий шаг, на дружные их голоса:

Армия подступала к городу. Армия, которой двигала не гордыня, не стремление к войне и грабежам, а великолепный народный гнев, вспыхнувший наконец пламенем мятежа. Нет, не нарядные гусары, не надменные драгуны, не сверкающие доспехи и не яркие мундиры входили в город.

Серый люд, рабочие Уэлса – вперед!

Шахтеры из Абертиллери, Эббу-Вейла, Риски, Тредигара, Аберкарна – вперед!

Литейщики из Карфилли – вперед!

Пастухи из спящих еще долин – вперед!..

Они наводнили улицы, как два потока раскаленной лавы, выброшенной внезапно ожившим вулканом.