18:09

— Прости, Кора, никак не могла добраться до телефона. Теперь уже можно со мной гово…

— Алло, Йо?!

— Почему сразу не подошла?

— Хотела послушать, кто это.

— Ах ты засранка. Все ждешь звонка от своего лейб-медика?

— Ну конечно нет, то есть да, то есть фактически нет, я…

— Скажи-ка, не слишком ли ты стара для этих дел?

У Йо весьма прагматичный взгляд на вещи. Это порой бывает очень полезным, но в известных обстоятельствах — и оскорбительным.

Вот уже года четыре, как Йо в своей фирме дослужилась до места руководителя отдела маркетинга и по размеру оклада оказалась по ту сторону зависти. Служебный «БМВ» черного цвета был ей очень к лицу, так же как костюмы от Dolce&Gabbaпa и безостановочно звонящий мобильник величиной с батончик «Милки Вэй».

За четыре недели она выбрала себе постоянную марку шампанского, научилась быстро и безболезненно ставить на место особо упертых, отвечать самовлюбленным альфа-самцам, которые убеждены, что женщина на руководящей должности это фригидная, властная, косная бой-баба, которая, в сущности, желает только одного — чтобы ее основательно трахнули.

«Видите ли, — говорила обычно Йо в таких случаях, — женщины и мужчины станут по-настоящему равноправными только тогда, когда важный пост займет некомпетентная женщина».

Я люблю Йо. Я горжусь ее дружбой и благодаря ей поняла, как невыносимо трудно жить, имея длинные светлые кудри, объем бюста С, зад как у Наоми Кемпбелл и мозги как у старой графини Дёнхоф^[14].

Йо самая сумасбродная женщина из всех, кого я знаю, а потому озабочена тем же, что и Шарон Стоун, которая сказала: «Моя самая большая проблема — найти нормального мужика».

А Йо не только не нашла ни одного нормального мужика, она даже подходящего психотерапевта никак не найдет. Даже у них она вызывает страх. Вот уже год как она посещает женщину-психотерапевта и живет в эротической диаспоре. Ее же, как правило, домогаются одни лишь мускулистые болваны, не замечающие, что обратились не по адресу.

Йо нужен интеллигентный, независимый муж.

Таковые суть

а) редки и,

б) главным образом, уже женаты на своей секретарше.

Это трагедия. Мы с Йо на этом материале развили интересную теорию, которая, насколько мне известно, еще не рассматривалась ни в одном дамском журнале.

Мужчины ищут себе жен, исходя из своих целей. Скажем, честолюбивый банковский клерк возьмет в жены такую женщину, которая вполне могла бы стать и супругой председателя правления. Чтобы выглядела дорогостоящей и желательно владела какой-нибудь редкой профессией, о которой потом могла бы забыть ради семьи и карьеры мужа.

Большинство мужчин не выносит, если у женщины имеется цель, не согласующаяся с их собственной. Результат таков, что женщины свои цели часто меняют. Они отказываются от профессии, чтобы растить детей. Они отказываются от повышения по службе, потому что он ради своей работы должен переселиться в другой город.

Женщины меняют цель. Мужчины меняют женщин. Проще простого.

Йо никогда не теряла из виду своей цели, зато теряла мужчин. Ее последний друг — мы его называем сейчас не иначе как Бен Узколобый — собрался в Южную Германию. Он был учителем, но хотел переквалифицироваться в специалиста по компьютерам. «Ты внешне похожа на женщину. На самом деле — мужчина», — сказал он ей, обидевшись, когда она отказалась бросить свою работу и ехать с ним в Верхнюю Баварию. Он уехал — она горевала.

Неужели Йо в своей наивности верила, будто ему безразлично, что она зарабатывает впятеро больше его? Будем же честными, признаем, что в этих вопросах мы остались в каменном веке. Он хочет таскать домой убитых мамонтов. Ей позволено варить из них вкусную похлебку. Йо желает сама убивать своих мамонтов. Поэтому она для мужчины — проблема.

А вот я совсем не такая. Глядя на Йо, мне неловко в этом признаваться. Но ничего не поделаешь: порой я мечтаю, чтобы мне выдавали деньги на ведение домашнего хозяйства, чтобы у меня была прислуга, которой можно командовать, и свободное время, чтобы составлять букеты на загородной вилле, а вечером приветствовать мужа с двумя детьми на руках, благоухая новым творением фирмы «Шанель».

Конечно, вслух об этом нельзя говорить. Я и не говорю.

— Что случилось, Кора? Ты что, задумала стать женой врача и составлять букеты на загородной вилле?

Ох, как неловко. Видно, я сама где-то об этом нечаянно проговорилась.

— Не заглянешь ко мне как-нибудь? Сварили бы спагетти, посмотрели бы «Спорим, что…» Что скажешь? Помнишь, как бывало?

Ах! Тут на сердце у меня стало совсем не хорошо.

Я знаю Йо еще с тех пор, когда нам было семь лет. Семейство Дагельзи переехало тогда на нашу улицу. На следующий день после их приезда я положила под дверь ее родителей завернутую в газету коровью лепешку, подожгла сверток, позвонила и удрала. Отец Йо затоптал огонь, изгваздал себе штаны коровьим дерьмом, а мы с Йо стали лучшими подругами.

Я до сих пор не устаю уважать себя за то, что решилась на, дружбу с такой хорошенькой девочкой. Йо уже тогда была красавица, и ходить с ней на пляж требовало от меня большой силы характера и душевной стойкости. Рядом с ней я была пустым местом. Ни одна собака на меня даже взглянуть не хотела, а стоило мне вставить слово, на меня смотрели так недоуменно, будто я только что из-под земли выскочила.

Да, дружба с Йо научила меня смирению.

— Ну так что, Кора? Не хочешь же ты, в самом деле, просидеть дома весь вечер?

— Хотеть-то я не хочу. Но мне кажется, выбора нет.

— Тогда слушай. Мне тут надо проработать еще несколько документов. Как только закончу, снова тебе позвоню. Или ты не подходишь, потому что он уже позвонил и ублажает тебя прямо на кухонном столе. Или ты подходишь. И тогда, уж поверь мне, я позабочусь, чтобы этим вечером нам обеим было чертовски весело.

— Ну-у… Не знаю. Так ты когда позвонишь… Йо? Алло?

Повесила трубку. Хорошо бы и мне сейчас проработать какие-нибудь документы.

После визита к д-ру Даниэлю Хофману я словно парила в облаках. Да! Я на это решилась. Я была героиней, это ясно как день. Не важно, объявится он или нет. Я взяла судьбу в собственные руки.

Первым делом я швырнула рецепт ортопедических стелек в мусорное ведро. Эта укороченная правая нога честно носила меня все тридцать три года моей жизни. И это, по правде сказать, были хорошие годы.

Потом я попробовала позвонить Йо.

— К сожалению, фрау Дагельзи нет в офисе. Она весь день будет на брифинге, — сказала ее секретарша.

Офис? Брифинг? Доведись мне когда-нибудь нанимать секретаршу, первое, что я сделаю, так это снова введу немецкий язык в качестве официального.

Весь день я держала прямую осанку. Я вернула свое женское достоинство. Ушла из бюро на час позже обычного, долго еще гуляла по городу. Я не желала оказаться в двусмысленном положении, сидя дома и ожидая его звонка. А кроме того, в этом есть что-то царственно-небрежное, когда женщина великодушно дарует мужчине номер своего телефона, а потом, когда тот ей звонит, она гордо отсутствует.

И наконец — пришло мне в голову, — это ведь не важно, позвонит он или нет. В самом деле. Речь здесь идет о достоинстве женщины. Звони или не звони — мне все равно. Я царственна, внутренне сильна.

Я была уничтожена, когда дома автоответчик поприветствовал меня саркастическим двойным нулем.