ГЛАВА 38

Было очень поздно. Или рано.

Лежа на своей жалкой постели на земле, Грейс смотрела в темный купол неба, наблюдая за тем, как луна медленно движется к горизонту. Наверное, спутник Земли теперь покажется ей чужим — ведь он такой маленький, холодный и ужасно далекий. Она уже успела привыкнуть к огромной, золотистой луне Зеи.

Грейс занялась мысленными подсчетами — и луна подтвердила ее догадку. Она медленно, неуклонно увеличивалась, и уже была в своей четверти.

Значит, сегодня седьмой день с тех пор, как мы покинули Кейлавер, Грейс. Получается, что до полнолуния осталось всего восемь. А потом…

Неожиданно серебристое покрывало облаков рассеялось, и на небе появилась пульсирующая алая искра, залив луну кроваво-красным сиянием. Грейс вскрикнула.

— Что случилось, миледи?

— Дарж, — произнесла Грейс, словно слово молитвы. Рыцарь присел рядом с ней на корточки. В темноте его лицо казалось таким же изборожденным морщинами, как и лик самой луны, но в глубоко посаженных глазах читалась тревога. Уже в который раз Грейс подивилась его надежности и силе. Несмотря на невысокий рост, у Даржа были широкие плечи и могучие руки и ноги. В свои сорок шесть лет рыцарь считал себя стариком, но Грейс он представлялся скалой, истерзанной ветром, но не склонившейся под ударами стихий. Дарж наклонился к Грейс.

— Миледи?

— Я смотрела на луну.

Дарж кивнул. Ему не нужно было ничего объяснять.

— Вам следует поспать, миледи. До рассвета еще несколько часов.

— Да, — сказала Грейс, но не сдвинулась с места. Дарж тоже не шевелился.

— Мы доберемся сегодня до Ар-Толора? — спросила она через некоторое время.

— Я на это рассчитывал, миледи. Однако мы… задержались в Фаланоре. Теперь хорошо, если до наступления ночи нам удастся перебраться через Темноструйную. И въехать в Толорию. Оттуда до замка королевы всего пять лиг.

Глядя вдаль, Грейс задумалась над его словами. В тусклом свете догорающего костра она видела своих спящих спутников. Двое из них заснули, тесно прижавшись друг к другу: Дейнен и Тира. Лирит и Эйрин устроились рядом с ними. Пятый же лег чуть в стороне. Грейс посмотрела на Даржа.

— Как Меридар?

— Он… отдыхает, миледи. Вино, которое вы ему дали, кажется, немного его успокоило.

Грейс ухмыльнулась в темноте. После обеда она дала Меридару не просто вино, и Дарж это знал. Ей было не по себе от того, что она незаметно положила в кружку рыцаря кое-какие травы. Такие методы, как правило, используют колдуньи вроде Кайрен.

Однако вчера целый день по дороге из Фаланора Меридар казался необычно подавленным. Ни с кем не разговаривал, ехал поодаль от остальных, что-то бормотал, время от времени качал головой. Сначала Грейс решила, что он переживает из-за смерти Каллета. Может быть, Меридар винил себя за то, что не смог защитить своего товарища. Но по мере того как день клонился к вечеру, и тени деревьев становились все длиннее, она начала сомневаться в правильности своего диагноза. Тогда она решилась спросить рыцаря, как он себя чувствует. К ее несказанному удивлению, он расхохотался в ответ.

— Ярость может стать отличной кольчугой, миледи, — сердито заявил он. — А ненависть в силах выковать острый меч трусости.

Грейс не нашлась, что ему ответить, и не стала догонять Меридара, когда тот пришпорил коня и поскакал вперед.

Во время ужина, прошедшего в мрачном молчании, Меридар ничего не ел, а Дарж отьел Грейс в сторону и прошептал:

— Сон станет для него хорошим лекарством, миледи, если он сможет уснуть.

Его слова поразили Грейс. До сих пор Дарж старательно избегал всего, что имело хоть какое-то отношение к колдовству. Она кивнула и отправилась к своей седельной сумке достать мешок с травами.

Грейс почувствовала, что замерзает, и обхватила себя руками. Поразительно, дни стоят такие жаркие, а ночью холодно.

— Вы еще поспите, миледи?

Она кивнула, решив не говорить Даржу, что вряд ли сумеет заснуть.

— А ты?

— Я посторожу. Не беспокойтесь, миледи, я отдохну.

Грейс посмотрела на него и снова восхитилась этому поразительному человеку. Она жалела, что не может найти подходящих слов, чтобы рассказать ему, какой он замечательный. Впрочем, ничто, даже рентгеновский аппарат, будь он у нее здесь, не сумел бы запечатлеть на пленке силу, доброту и глубину его души. Не успев подумать, что делает, Грейс потянулась к Даржу и поцеловала его в щеку, чем привела рыцаря в страшное замешательство.

Она зевнула, вдруг почувствовав, как все тело налилось усталостью, и подумала, что, наверное, все-таки уснет. Она попыталась поудобнее устроиться на своем одеяле и спросила:

— Ты будешь рядом, Дарж?

Она услышала скрип кожи, когда он поднялся.

— Я всегда рядом, миледи.

Грейс тяжело вздохнула. Может быть, ей не суждено полюбить другого человека. Может быть, близость подобного рода ей недоступна. Но возможно, так даже лучше. Разве любовь в силах подарить столь восхитительное ощущение защищенности?

По небу пронеслась звезда, но Грейс не стала загадывать желание. Закрыв глаза, она тут же провалилась в сон.

Когда она проснулась, горизонт на востоке полыхал яркими красками нового дня, и все остальные уже встали. Грейс поднялась и села завтракать — черствый хлеб, коринка и вода: никому не хотелось разводить костер. Они тронулись в путь, когда алый солнечный шар начал свой медленный путь на небо.

Похоже, сон и правда оказал благотворное действие на сэра Меридара. Во время завтрака он, хоть и сдержанно, но все-таки разговаривал со своими спутниками, а как только они выехали на дорогу, признал главенство Даржа и без возражений выполнял его приказы.

Может быть, худшее осталось позади, подумала Грейс. Но в какой-то момент она случайно встретилась с ним взглядом и увидела такую тоску в прежде добрых глазах, что быстро отвернулась. Грейс поняла, что боль, от которой страдает Меридар, не вылечишь несколькими сушеными листьями и парой часов сна.

Дарж и Меридар часто выезжали вперед или, наоборот, отставали, а потом быстро возвращались. Грейс прекрасно понимала, почему они так себя ведут и чего опасаются.

Я буду ждать у себя в доме.

Чего?

Буду ждать, когда они придут, миледи. И когда сгорит весь мир.

Грейс вцепилась в поводья Шандис. Она еще не готова сдаться и прятаться. Она должна помочь Тревису. А кроме того, есть еще надежда найти лекарство от страшной болезни.

Вскоре дорога свернула на юг, в сторону от Димдуорна. Грейс уже знала, что таким образом они срежут угол и выедут к мосту, по которому попадут в Толорию.

Эйрин ехала рядом с Грейс, глядя прямо перед собой своими поразительными васильковыми глазами. Грейс не имела ни малейшего представления о том, какие мысли бродят в голове юной баронессы. После того как они покинули Фаланор, Эйрин вела себя очень сдержанно, но не пыталась уйти в себя, как после смерти Гарфа. Однако почему-то ее невозмутимость беспокоила Грейс сильнее, чем слезы.

Лирит не отставала от них. Она усадила перед собой Дей-нена, мальчишка весело болтал тощими ногами в потрепанных штанах и, подставив солнцу лицо, задавал колдунье вопросы про места, по которым они проезжали. Всякий раз, прежде чем ответить, Лирит наклонялась к нему, словно ее слова предназначались только для его ушей, а мальчик улыбался.

Лирит во многих отношениях продолжала оставаться для Грейс загадкой. Она ни разу не сказала, что думает о происходящем — об их путешествии, огненной чуме, смерти сэра Каллета. Однако Грейс радовалась тому, что Лирит рядом. Что бы ни происходило, черноглазая колдунья обладала поразительной способностью вовремя вспомнить о главном. Ведь именно она высказала вслух то, что показалось всем очевидным: они не могут оставить Дейнена и Тиру в Фаланоре.

Грейс посмотрела на худенькую девочку, сидящую в седле перед ней. Какая она легкая и какая тихая — Грейс иногда даже забывала о ее существовании. Обняв ее, Грейс чувствовала хрупкое тельце под старым поношенным платьем. Только волосы девочки казались наполненными силой и жизнью: густые, вьющиеся, яркие, точно пламя.

Словно почувствовав взгляд Грейс, Тира подняла голову, и мимолетная улыбка коснулась ее губ, но уже в следующее мгновение девочка словно поникла, стараясь прикрыть волосами изуродованное лицо. А потом вдруг осторожно подвинулась в седле и прижалась к животу Грейс. Грейс напряглась, но тут же заставила себя расслабиться и принять эту близость, убеждая себя в том, что ей нечего бояться больного ребенка.

Накануне вечером она осмотрела девочку — ее прежние опасения подтвердились: огромные участки тела Тиры покрывали шрамы от заживших ожогов. Перед тем как покинуть Фаланор, Грейс еще раз попыталась разговорить Тиру. Ее вопросы, казалось, девочку не особенно беспокоили, но в ответ она не произнесла ни звука. Малышка спокойно играла с каким-то предметом, который держала на коленях и который Грейс не могла разглядеть.

Наконец, отчаявшись чего-нибудь от нее добиться, Грейс решила прибегнуть к другой тактике — она спросила, во что Тира играет. Девочка протянула ей маленькую простую куклу, вырезанную из дерева и завернутую в тряпку. Грейс принялась вертеть ее в руках и неожиданно задохнулась от удивления. Половина головы куклы обуглилась, словно ее специально засунули в огонь. Тира мягко взяла у нее из рук игрушку и принялась ласково гладить спутанные волосы из пакли.

А Грейс поняла, что больше не в силах придумать ни одного вопроса. Зато она с самого начала знала, что Лирит права — ни Дейнена, ни Тиру нельзя оставлять в Фаланоре. Жители деревни в страхе попрятались по своим жалким домам, и никто не стал бы заботиться о детях.

Она думала, что Меридар будет возражать, но рыцарь, казалось, вообще их не замечал.

— И что мы будем с ними делать? — спросил Дарж.

— Оставим в Ар-Толоре, — ответила Лирит. — Иволейна о них позаботится.

— Я слышал, что королева очень красивая, — улыбнувшись, сказал Дейнен.

Грейс нахмурилась, глядя в безжизненные глаза мальчика.

Сейчас, радуясь лучам ласкового утреннего солнышка, Грейс чувствовала, как к ней прижимается хрупкое теплое тело, и думала о том, что никогда до сих пор не испытывала ничего подобного. Она подняла руку, собираясь погладить девочку по голове, — и замерла. Тира снова играла со своей деревянной куклой, заставив ее танцевать на шее Шандис и время от времени поглаживая тонкими пальчиками обгоревшее лицо.

Грейс сглотнула и опустила руку.

К вечеру они добрались до границы леса, и дорога побежала между высокими деревьями с серебристыми стволами и сплетенными высоко над головами путников ветвями.

Грейс ужасно захотелось прикоснуться к Духу Природы, чтобы почувствовать кипящую вокруг жизнь, но она не решилась. По правде говоря, она до сих пор не могла понять, как ей удалось сотворить волшебное заклинание на лугу в Фаланоре. Эйрин была восхищена тем, что она сумела притянуть к себе их с Лирит нити жизни, а толорийка долго и настойчиво расспрашивала Грейс о том, что конкретно она делала.

— Я уже видела похожее плетение нитей, — сказала Лирит, и в ее глазах Грейс увидела напряжение. — Но ничего подобного не встречала. Кроме того, ты подчинила себе ветер. Как тебе это удалось, Грейс?

Грейс задумалась над ее вопросом, но потом покачала головой.

— Не знаю. Просто я сплела нити, призвав на помощь Дух Природы, — и все. Я не могла… не смогла прикоснуться к своей нити жизни. Сила шла от вас с Эйрин.

Обе посмотрели на баронессу, но та отвернулась и принялась вглядываться вдаль, словно увидела там что-то очень интересное.

— Поговорим о случившемся в Ар-Толоре, — посмотрев на нее своими черными, словно ночь, глазами, сказала Лирит.

Грейс смущенно кивнула.

Конечно, поговорим.

Дорога превратилась в узкую тропинку, петляющую между деревьями, и путникам пришлось продвигаться вперед гуськом. Дарж на Черногривом возглавлял маленький отряд, сразу за ним оказались Грейс с Тирой. Меридар охранял их с тыла.

Грейс вздохнула. В лесу стало заметно прохладнее, деревья окутывали сумеречные тени, и ее охватило беспокойство. Казалось, что здесь слишком тихо. Почему не поют птицы и не видно мелких животных? Кроме стука копыт по мягкой земле и звона кольчуг рыцарей, она сумела различить лишь тихий скрип деревьев, который чем больше она прислушивалась, тем сильнее напоминал ей шепот далеких и безжизненных, словно сухие листья, голосов.

Когда Грейс уже решила, что больше не в силах выносить этой тишины, дорога вдруг стала шире и вывела их на небольшую поляну. Грейс остановилась рядом с Даржем, почувствовав, как в ноздри ударил едкий запах. Ветер метался по открытому пространству, бросая пригоршни пыли путникам в глаза.

Поляна представляла собой идеальный круг, примерно в сто шагов в диаметре, в котором все — деревья, трава, кусты — было предано огню и превратилось в серый пепел. Земля почернела и потрескалась, точно глиняный горшок, забытый в печи. Эйрин вскрикнула, прижав руку к губам, а Дарж тихонько выругался.

— Что случилось? — спросил Дейнен. Затем, наклонив голову набок, принюхался. — Пахнет так, будто здесь что-то сгорело.

Грейс молча кивнула.

— Там что-то есть, — сказала Лирит, показав на противоположную сторону поляны. — На краю круга. Не могу… разглядеть что.

Грейс искоса посмотрела на колдунью. Она не сомневалась, что Лирит воспользовалась своим внутренним зрением. Ей тоже удалось увидеть какую-то бесформенную темную кучу на обожженной земле.

— Я проверю, — вызвался Меридар.

— Будь осторожен, Меридар, — сказал Дарж.

Но рыцарь уже пришпорил коня и помчался вперед, в воздух взвились клубы серого пепла. Остальные путники наблюдали за тем, как Меридар остановился, соскочил на землю и присел, рассматривая что-то. Затем выпрямился и помахал им рукой.

Когда они подъехали, Меридар уже снова сидел в седле. Шандис тихонько заржала и прижала уши, и Грейс взглянула на тело, лежащее на земле. Только почувствовав страшное облегчение, она сообразила, чего опасалась.

— Думаю, это волк, — проговорил Меридар. Дарж потер подбородок рукой в перчатке.

— Точно. Только я никогда не слышал, чтобы волк терпеливо ждал, когда его поглотит лесной пожар. Почему он не убежал?

— Потому что лесной пожар тут ни при чем, — тихо сказала Эйрин, и все дружно на нее посмотрели.

Неужели она почувствовала что-то, ускользнувшее от Лирит? Впрочем, не нужно обладать даром колдуньи, чтобы понять, кто — точнее, что — стало причиной пожара. Грейс снова посмотрела на обгоревшее тело волка и вспомнила медведя, который выскочил на них из кустов и убил Гарфа. Она снова услышала его безумный рык. И увидела ожоги на шкуре.

Неожиданно она все поняла и уже собралась поделиться своим новым знанием с остальными, но не успела.

Ее слова заглушило пение рожка. Его чистый, звонкий голос проплыл между деревьями, зазвенел на поляне. Прежде чем кто-нибудь из них успел отреагировать, из теней выступил высокий мужчина в длинном коричневом плаще и зеленом капюшоне, который скрывал лицо.

Дарж тихонько выругался, и Грейс, повернув голову, увидела, как по краям поляны, словно из-под земли, возникли люди — человек десять. Все в плащах с капюшонами под цвет деревьев, все вооружены.

Маленькая ручка вцепилась в руку Грейс, и она, увидев испуганные глаза Тиры, крепко обняла и прижала к себе девочку. Лирит и Эйрин обменялись с Грейс изумленными взглядами, а Дейнен молча, напряженно смотрел прямо перед собой. Он тоже почувствовал опасность.

— Мы не желаем вам ничего плохого, — сказал Дарж. — Дайте нам проехать, и никто не пострадает.

Эмбарец сидел, гордо выпрямившись на своем скакуне. Меридар положил руку на рукоять меча, но Грейс знала, что им ничего не поможет. Два, пусть и очень умелых, рыцаря не справятся с дюжиной вооруженных людей, которые их окружили.

Дарж посмотрел на Грейс, и она поняла его без слов.

Когда начнется бой, скачите отсюда изо всех сил.

Затем Дарж кивнул Меридару и потянулся к огромному мечу, висевшему у него за спиной.

Неожиданно напряженную тишину, повисшую над поляной, разорвал новый звук — смех.

— Остановись, сэр Дарж. У нас и без того был трудный день. Что-то не хочется с тобой сражаться.

Дарж замер на месте, когда человек, стоявший ближе всех, поднял руки и откинул на спину капюшон. Грейс несколько мгновений недоверчиво его разглядывала, а потом одним движением отодвинула Тиру и, соскочив на землю, бросилась к высокому крепкому мужчине с редеющими светлыми волосами и улыбкой, которая могла разогнать любой, даже самый непроглядный мрак.

— Как я рад снова вас видеть, леди Грейс, — весело сказал Бельтан и обхватил Грейс своими сильными руками.