Осетия, Россия, окрестности лагеря чеченских беженцев Ахмад начал торопливо бормотать слова молитвы. В этот момент за его спиной за деревьями треснула ветка. Зухра метнула туда взгляд и на какое-то время застыла от удивления. Она, кажется, хотела что-то произнести, но так и не успела. В следующую секунду над поляной коротко прогрохотал автомат. Это Ахмад Бериев воспользовался тем, что Зухра отвлеклась, прыгнул на землю к «калашникову» и выстрелил. Только одна из пуль попала в Зухру. Но и ее оказалось достаточно. Женщина охнула, выпустила пистолет и стала оседать на землю. Но в глазах Зухры не было боли. Падая, она что-то пробормотала. Ахмад быстро осмотрелся по сторонам. Зухра снова что-то произнесла. Ахмад метнулся к ней и быстро наклонился. – Зачем ты это сделала, Зухра? В вопросе боевика не было ненависти. Скорее в нем сквозило удивление. – Ты все равно умрешь, Ахмад… – едва слышно пробормотала Зухра со странной улыбкой. – Что? – Ты все равно умрешь… – протянула к нему окровавленную руку Зухра. – Аллах не даст уйти тебе от возмездия за смерть моего мужа! – Пальцы Зухры мертвой хваткой вцепились в рукав Ахмада. – Поцелуй меня на прощание, Ахмад! Я так тебя любила… Ахмад слушал женщину, словно завороженный, и на какое-то время потерял над собой контроль. Вместо того чтобы как можно быстрее покинуть эту поляну и броситься прочь, он наклонил свое бородатое лицо к лицу Зухры. Женщина порывисто его поцеловала в губы и вдруг закашлялась. Внутри у нее что-то забулькало, и Ахмад ощутил на губах соленый привкус крови. Боевик тут же отстранился. Зухра придержала его за рукав и с кровавой пеной на губах произнесла: – Ты умрешь, Ахмад! Смерть уже рядом! Ха-ха-ха! Ахмад быстро стер со своих губ кровь. И вдруг увидел, что затухающий взгляд Зухры переместился куда-то за его спину. В следующий миг Бериев попытался повернуться, но немного опоздал. В его спину словно воткнули раскаленный стержень. – А-а! – простонал Бериев, пытаясь развернуть автомат. Но вслед за первым раскаленным стержнем в его спину вонзился второй. Силы покинули Ахмада, «калашников» выпал из его ослабевшей руки, сам боевик начал валиться на спину. Перед глазами Ахмада поплыли кроваво-красные круги, и в этих кругах он увидел склонившего над ним Ису. Сжимая обеими руками окровавленный картофельный нож, Иса с ненавистью прошептал тонкими побелевшими губами: – Ты умрешь, пес! Ты заплатишь за смерть моей матери и отца! – Ты тоже сошел с ума… – из последних сил прошептал Ахмад. – Я не убивал твоего отца… Я тащил его раненого полночи… И все это время он просил меня пристрелить его… Но я не сделал этого… Он сам умер на моих руках… – Заткнись, шакал! – вскрикнул Иса. – Мой отец не мог просить убить его! Ты лжешь! С этими словами Иса взмахнул ножом и обеими руками вонзил его в шею Ахмада Бериева. И неуловимый боевик, тысячу раз обманывавший федералов и своих врагов нохчей, умер от рук одиннадцатилетнего подростка. На лице умершего Ахмада не было страха. На нем застыло выражение крайнего недоумения. А Иса бросился к холодеющей матери и прижался к ее груди: – Я сделал это! Я отомстил за тебя и отца! – Спасибо, Иса! – на последнем издыхании простонала Зухра. – Ты настоящий воин, и я тобой горжусь…46