на главную | войти | регистрация | DMCA | контакты | справка | donate |      

A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z
А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я


моя полка | жанры | рекомендуем | рейтинг книг | рейтинг авторов | впечатления | новое | форум | сборники | читалки | авторам | добавить



Подводный ракетоносец «Красный Октябрь»

Каждые два дня старпом собирал радиационные нагрудные значки-дозиметры у личного состава ракетоносца. Это было чем-то вроде полуформального осмотра команды. Убедившись, что ботинки каждого члена команды начищены, каждая койка убрана и каждый рундук обустроен в соответствии с уставом, старший помощник снимал значки, розданные двое суток назад, и вручал матросам новые. Обычно это сопровождалось суровым наставлением вести себя, как подобает новому советскому человеку. Бородин превратил эту процедуру в целую науку. Сегодня, как всегда, обход корабля от первого отсека до последнего занял у него два часа. Когда обход закончился, сумка, висящая на левом бедре старпома, оказалась наполненной значками, а сумка на правом, где перед началом обхода лежали новые значки-дозиметры, опустела. Он доставил значки корабельному врачу.

– Принёс вам подарок, товарищ Петров. – Бородин положил кожаную сумку на стол врача.

– Отлично. – Врач улыбнулся старпому. – С таким количеством здоровых молодых людей мне остаётся только читать свои медицинские журналы.

Бородин ушёл, оставив врача заниматься своими делами. Петров начал с того, что расположил значки по порядку. На каждом из них был трехзначный номер. Первая цифра означала серию дозиметров, так что при обнаружении утечки радиации сразу можно было установить время, когда это произошло. Вторая цифра говорила о рабочем месте матроса, третья – о кубрике, где он отдыхает. С такой системой работать было намного проще, чем с прежней, когда использовались номера каждого члена команды.

Процесс проявления значков был проще любого рецепта в поваренной книге. Петров довёл его до полного автоматизма. Он выключил обычное освещение в медпункте и вместо него включил красный свет. Затем запер дверь, достал рамку с зажимами, вскрыл пластмассовые значки, извлёк из каждого полоску плёнки и закрепил все их в пружинных зажимах на рамке. Затем Петров перенёс рамку с сотней полосок плёнки в примыкающую к кабинету лабораторию и повесил на ручку единственного здесь металлического шкафа, а потом наполнил химикалиями три больших квадратных ванночки. Петров был квалифицированным врачом, но успел изрядно подзабыть неорганическую химию, которую изучал в институте, и потому не помнил точно состава реактивов для обработки. Но и надобности в том не было. Ванночку номер один он наполнил раствором из бутыли номер один, ванночку номер два – из бутыли номер два, а ванночка номер три наполнялась просто водой. Врач не спешил. До обеда оставалось почти два часа, а его обязанности корабельного доктора были однообразными и скучными. Последние два дня он просматривал статьи о тропических болезнях – посещение Кубы он предвкушал ничуть не меньше остальных членов команды. Глядишь, повезёт, и кто-нибудь из матросов подхватит редкое заболевание. Тогда он сможет заняться чем-то интересным.

Петров поставил лабораторный таймер на семьдесят пять секунд, погрузил рамку в первую ванночку и нажал кнопку таймера. В тусклом красном свете он следил за таймером, размышляя о том, продолжают ли кубинцы гнать ром из сахарного тростника. Несколько лет назад ему довелось побывать на Кубе, и он отдал должное этому напитку. Как всякий истинный русский, он любил родную водку, но при случае не отказывался от экзотики.

Таймер прозвонил, и врач извлёк рамку из ванночки, тщательно стряхнув лишнюю жидкость. Нельзя допустить, чтобы проявитель – что-то вроде нитрата серебра? – попал на лабораторный халат. Петров погрузил рамку во вторую ванночку и снова установил таймер на предписанное инструкцией время. Жаль, что приказы были такими секретными и он узнал о них слишком поздно, продолжал грезить Петров, а то можно было бы захватить с собой одежду полегче. Теперь придётся париться на кубинской жаре, как поросёнку. Разумеется, тамошние дикари никогда не моются. Впрочем, за пятнадцать лет они могли чему-то и научиться, а? Посмотрим.

Снова зазвонил таймер, Петров достал рамку из второй ванночки, встряхнул её и опустил в третью, наполненную водой. Слава Богу, закончено ещё одно нудное дело. Ну почему бы кому-то из матросов не свалиться с трапа и не сломать себе что-нибудь? Ему так хочется проверить новый рентгеновский аппарат, изготовленный в ГДР, на настоящем пациенте. Откровенно говоря, он не слишком доверял немцам, будь они марксистами или нет, однако их медицинское оборудование, в том числе и рентгеновский аппарат, установленный на лодке, и автоклав, и почти все лекарства были на уровне. Снова прозвенел звонок. Петров достал рамку из ванночки и приложил вместе с плёнками к экрану заранее включённого рентгеновского аппарата.

– Ничего себе! – пробормотал врач. Надо подумать. Полоска первого дозиметра казалась потемневшей. Петров посмотрел на номер значка – 3-4-8: третья серия, кадр пятьдесят четыре (медпункт, камбуз), корма (каюты офицеров).

Хотя полоски были всего двухсантиметровой длины, чувствительность их варьировалась. Деление плёнки на десять вертикальных колонок позволяло определить уровень облучения. Петров увидел, что его собственная полоска потемнела вплоть до четвёртого деления. Плёнки матросов, работающих в машинном отделении, стали тёмными до пятого деления, тогда как торпедистов, проводивших всё время в носовой части лодки, только в первом.

– Проклятье… – пробормотал врач. Уровни чувствительности он знал наизусть. Но на всякий случай взял инструкцию, чтобы проверить себя. К счастью, деления были логарифмическими. Сам он получил двенадцать единиц, радиационное облучение у механиков составляло от пятнадцати до двадцати пяти. Итак, от двенадцати до двадцати пяти единиц за двое суток – это не представляет особой опасности. Вообще-то угрозы для жизни нет, но всё-таки… Петров вернулся в медпункт, оставив плёнки в лаборатории. Он поднял трубку телефона.

– Товарищ командир? Говорит Петров. Не могли бы вы зайти в медпункт?

– Иду, товарищ доктор.

Рамиус не спешил. Он знал, о чём хочет поговорить с ним врач. За день до выхода в море, пока Петров на берегу пополнял лекарствами аптечку, Бородин подверг дозиметры рентгеновскому облучению.

– В чём дело, товарищ Петров? – спросил Рамиус, войдя в медпункт и закрыв за собой дверь.

– Товарищ командир, на борту корабля происходит утечка радиации.

– Чепуха. Наши приборы сразу обнаружили бы это.

Врач принёс из лаборатории проявленные плёнки и показал их Рамиусу.

– Убедитесь сами.

Рамиус поднял плёнки к свету и просмотрел их все, с первой до последней. Лицо его нахмурилось.

– Кто знает об этом?

– Только мы с вами, товарищ командир.

– Никому ни слова, ни одна живая душа не должна об этом знать. – Рамиус задумался. – А не может случиться так, что с плёнками что-то не в порядке, что вы допустили ошибку во время проявления?

Петров выразительно покачал головой.

– Нет, товарищ командир. Только вы, капитан Бородин и я имеем право доступа к ним. Как вам известно, я произвёл проверку качества дозиметров за три дня до выхода в море – проявил выбранные произвольно образцы из каждой партии. – Петров никогда не признался бы, что он, как поступают обычно все, просто взял из коробки сверху несколько образцов, так что такой процесс отбора произвольным не назовёшь.

– Я вижу, что максимальная доза радиации от десяти до двадцати рад. – Рамиус намеренно слегка занизил цифры. – Кому принадлежат эти дозиметры?

– Булганину и Сурпе. У торпедистов в носовой части лодки уровень радиации не превышает трех рад.

– Хорошо. Таким образом, нам удалось обнаружить незначительную – незначительную, Петров, – утечку радиации в машинном отделении. В худшем случае это какая-то утечка радиоактивных газов. Такое случалось и раньше, и никто не умер. Место утечки будет найдено и загерметизировано. Мы с вами сохраним это в тайне. Нет смысла будоражить людей из-за подобной ерунды.

Петров кивнул, хотя ему было известно, что в 1970 году из-за утечки радиации на подлодке «Ворошилов» погибли несколько человек, а при аналогичной аварии на атомном ледоколе «Ленин» погибших было гораздо больше. Это случилось много лет назад, и врач не сомневался, что Рамиус справится с возникшей проблемой. Почему бы нет?


Северная Атлантика | Охота за «Красным Октябрём» | Пентагон