Глава девятая
Между жизнью и смертью - две пяди ничейной земли.
Между смертью и жизнью - нейтральная полоса.
Вдох и выдох… Мы времени раньше расчёт не вели,
А теперь нам осталось быть вместе всего полчаса.
Вдох и выдох… Мы раньше небрежно бросали слова,
А теперь невозможно спросить и услышать ответ.
Друг по другу так часто мы взглядом скользили едва,
А теперь посмотреть друг на друга возможности нет.
Вдох… вот грудь поднялась, значит дышишь, и значит - жива,
Значит, может, ещё мы получим утерянный шанс.
Выдох… мне показалось: раздвинулись губы едва -
Может, блюз не допели последний, а может - романс.
Между жизнью и смертью так мало - лишь выдох и вдох.
Между смертью и жизнью - лишь шаг по ничейной земле.
Нам сейчас бы хватило немного, каких-нибудь крох…
Но и крохи сгорели… и без толку рыться в золе…
Он смотрел на неё всю ночь. Смотрел как медленно, бесконечно медленно поднимается и опускается её грудь. Смотрел на её лицо, словно вылепленное из воска. На бледные губы и тени, залегшие вокруг закрытых глаз… Она была где-то далеко. Там, за чертой, куда ему, Открывающему Пути, нет хода. Туда не открыть Врата, и не заглянуть сторонним взглядом… туда можно лишь попасть единожды. И оттуда немногим дано вернуться… Ей - не дано. Он понял это сразу, едва лишь узнал о происшедшем. Осознание пришло уже позже и подобно было удару в солнечное сплетение… Она умирает!…
В палату вошла женщина средних лет в белом халате. Движения медсестры были размеренны и неторопливы. Поменяв капельницу и убедившись, что аппаратура работает в обычном режиме, она на несколько секунд задержалась возле девушки, чтобы поправить и без того ровно лежащую простыню. Покачала головой и вздохнула с непритворной жалостью:
- Молоденькая такая…
Потом вышла, так и не заметив застывшую в дальнем углу тень. Кто сказал, что ночь - это неприёмные часы? Кто сказал, что в реанимацию не пускают даже днём?… Тень шевельнулась, но не приблизилась. До этого он уже подходил к Тане дважды, прикасался к руке и долго слушал её беззвучное дыхание. Теперь же - просто стоял у стены, почти неподвижный и безмолвный. Поддерживать иллюзию не было нужды, но все же на лежащую девушку смотрели сейчас глаза человека, а не фэйюра - ему казалось, это будет правильным. Губы его шевелились, то завораживающе медленно, то быстро и судорожно. Он не просил - слишком хорошо понимал, что просить уже бесполезно. Не молился - ибо не умел. Не проклинал, так как время проклятий ещё не пришло. Он прощался…
Всё оказалось напрасным - метания и поиски, штурм Тинтры, сотни загубленных жизней, Тропа, Выжженные миры… он ничего не узнал, не получил ответов на главные вопросы, ни на шаг не продвинулся к цели. Он даже не успел увидеть её глаза… ему досталось только вот это молчаливое прощание без надежды услышать ответ.
На лице Тани не было ни синяков, ни ссадин. На обходном листе рука доктора вывела летящим почерком: "ушиб мозга"… один-единственный сильный удар "тупым предметом" в височную область и сотрясение, приведшее к коме. Один единственный удар… не оставивший на коже даже ссадины, только небольшую гематому.
"Прости, - шевельнулись губы. - Я должен был оказаться рядом. Должен был защитить… Должен был…"
"Ныть о несбывшемся - это проще всего. Так неудачники обычно и поступают."
Он почему-то не удивился тому, что Эки, упрямо молчавший с момента их появления на Земле, вдруг решил заговорить. Просто внезапно понял: тот никуда не пропадал, был все это время рядом, смотрел вместе с ним, чувствовал, переживал…
"Почему она не приходит в себя? Ведь эта травма - не смертельна. Почему она уходит от меня?"
"Может быть, ей больше не хочется жить…"
"О чем ты?"
"Ты знаешь… и знаешь кто, скорее всего, виноват в этом."
"Я… я виноват."
Эки-Ра промолчал и Олег тоже не произнес больше ни слова. Грудь Тани поднималась и опускалась… все медленнее, все незаметнее было это движение. Когда показания установленных возле кровати приборов начали быстро меняться, дверь распахнулась и в палату вбежала давешняя медсестра. Она на секунду замерла, растерянно глядя туда, где, как ей показалось, только что мелькнула ожившая тень… Нет, это просто кто-то из сотрудников забыл закрыть на ночь окно и сквозняк шевельнул тяжелую занавеску. Медсестра бросилась к девушке. Ей на помощь уже спешил дежурный врач, сдавленно чертыхаясь спросонья. Он был ещё молод и не успел привыкнуть к необратимости смерти, примириться с ней и преисполниться философского спокойствия. Поэтому он делал всё, что мог, бледнел от осознания бесполезности своих действий и ругался уже в голос…
Видимо, пришло время и для проклятий…