на главную | войти | регистрация | DMCA | контакты | справка | donate |      

A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z
А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я


моя полка | жанры | рекомендуем | рейтинг книг | рейтинг авторов | впечатления | новое | форум | сборники | читалки | авторам | добавить



4

Нью-Йорк, 1968.

Элиза Мадиган сдвинула на затылок очки в роговой оправе. Ее лицо было все изрезано глубокими морщинами – следствие слишком большого количества сигарет и мартини.

– О'кей, – сказала она, отодвинув стул от стола и повернувшись так, чтобы видеть всех.

– Чем мы сейчас займемся? – она постучала карандашом по стеклянному столику, который служил ей рабочим местом. Бледно-розовая стена за столом была вся увешана наградами в гладких хромированных рамках, накопившимися за последние двадцать пять лет. Она была легендой в мире бизнеса – одна из первых женщин, ставшая художественным директором рекламного агентства компании «Мастерс, Веллер». Все хорошо знали, что у нее была давняя связь с Диком Мастерсом, красивым и добродушным президентом компании, и что когда он, наконец, развелся, то женился не на ней, а на своей двадцатичетырехлетней секретарше. Эта связь ненадолго прервалась после второй женитьбы, а затем продолжилась, пережив, второй развод, но третья женитьба – на стройненькой инструкторше по теннису – была последней каплей. Хотя эта история не являлась тайной, никто никогда не предполагал, что Элиза заработала свой успех в постели. Было общепризнано, что она лучше всех умела устраивать свои дела. «Господи, как плохо она выглядит», – подумала Марси, наблюдая, как Элиза докуривает очередную сигарету. Яркая помада смазалась по самому краю верхней губы и оставила малиновый след на кончике сигареты, которую она положила в полную окурков пепельницу.

– Ну, какие идеи? – спросила она.

Джим Лиджетт, сидевший рядом с Марси, заерзал на своем вращающемся стуле.

– Элиза, простите, но я просто не вижу, каким образом можно этого добиться. Бюджет составляет двести тысяч долларов, двести пятьдесят максимум, и нужно сделать три сюжета. У вас есть один, который будет стоить триста пятьдесят тысяч. И, – он разочарованно улыбнулся кривой улыбкой, портившей его красивое лицо, – Жене Варио говорит, что это невозможно. Он не понимает.

– Это и не нужно понимать, – сказала Лили. Она откинула с лица свои светлые волосы. – Это приходит с опытом. Вы занимаетесь твердыми духами. Не рефрижераторами и не зерном. Вы не понимаете этого. И соответственно реагируете.

– Он реагирует на вас, – сказал Джим. Остальные засмеялись. – Честно говоря, мне кажется, что Жене нервничает чуть больше, чем обычно…

– Больше, чем обычно? – рассмеялась Марси. – Еще немного, и ему придется сидеть дома!

– Продолжим, и будем объективны. Может быть, он и не «отважный капитан», но он протянул нам руку. Просто это первый ввод новой продукции с тех пор, как компанию «Л'Авентур» выкупила LCI.

– Кэлли, ты уверена в цифрах? – устало спросила Элиза.

– Да, абсолютно уверена. Кстати, у нас в бюджете есть еще пятьдесят тысяч, выделяемых ежегодно на поддержку талантливых. Мы будем привлекать Инес и Веронику?

– Я согласна, что нам нужно что-то сногсшибательное, но мне кажется, что привычные для высшего света модели уже слишком хорошо известны. Думаю, что нам надо подыскать новых Инес и Веронику. Боже, до чего отвратительное занятие! Этим девочкам нет еще двадцати пяти, а я говорю о них, как об отживших свой век. Однако для наших целей, одновременно творческих и финансовых, думаю, нам надо подыскать какого-нибудь новенького. Для нас будет плюсом иметь человека, связанного только с «Л'Авентур». И новичок нам обойдется дешевле. Надо поручить агентам составить списки кандидатов, причем только тех, кто еще не представлял ничего национального. Давайте говорить о двадцати пяти тысячах на первый год при возможности повторить это в следующем. Важно пока попридержать деньги на второй год, а иначе мы окажемся в положении создателей «звезды», которую не сможем продать потом. Это может привести к недоверию клиентов. Запомните, только тот, кто никогда не рекламировал ничего национального.

– Такое впечатление, что мы прочесываем леса в поисках девственницы, – сказал Джим.

– В 1968? – спросила Элиза, закуривая. – Я не думаю, что вы сможете найти хоть одну в лесу, а тем более – в Нью-Йорке! Вы все еще ждете Брэди Пэрриша?

– Мы все согласны с тем, что компания «Пэрриш филмз» справилась бы с этим лучше всех, – ответила Кэлли. – Их цена – сто восемьдесят пять тысяч долларов за три дня съемок. Это совсем неплохо, Элиза, немногим более шестидесяти тысяч в день.

– Мы можем сократить сроки. Может быть, сделать все за два полных дня?

– Ну, есть две проблемы. Прежде всего, мы должны снимать при слабом освещении. Для наружных съемок требуется мягкий свет, – раннее утро, закат. Единственное, что мы можем снимать днем – это наш товар. А потом еще все эти заставки. Это означает переход от одного плана к другому, установку, пробы. Заставки требуют времени.

– Хорошо, хорошо, – сказала Марси. – Может быть, в этом случае нам опустить заставку или сделать ее внутри? Может быть, красивая спальня…

– Может быть, – сказала Кэлли. – Надо смотреть.

– Ну, конечно, – рассмеялась Марси.

– Теперь так, – сказала Кэлли. – Если мы будем делать дорогие декорации, это съест деньги, которые вы хотели бы отложить для съемочной группы.

– Ну, мы могли бы снимать в торговом зале К, – пробормотала Марси.

– Господи, – сказала Лили. – Я знаю замок во Франции. Мы снимали там сюжет, когда я работала в Париже. Это будет сенсация!

– Знаете, – сказала Кэлли, – это неплохая идея. Я думаю, это поможет нам снизить затраты. Съемки в Европе обойдутся дешевле. Если мы сможем использовать съемки в помещении так, чтобы у нас не пропадали дневные часы, то, может быть, нам удастся закончить на день раньше. Конечно, будут транспортные расходы, но я все-таки думаю, что это обойдется нам дешевле, чем в Штатах.

– Сейчас как раз приемлемый обменный курс, – сказала Лили.

– Ну, кто же может лучше знать? – рассмеялась Марси. Она повернулась к Джиму. – Знаешь, наша Лили ездит в Париж на выходные.

– Не каждые выходные, – улыбнулась Лили. – Раз на раз не приходится.

– Говорит, что навещает семью, – продолжала Марси. – Моя семья в Бруклине, но я не так часто ее вижу.

Элиза рассмеялась.

– Кэлли, как быстро ты сможешь все это выяснить?

– Я постараюсь договориться с продюсером Брэди о встрече. Мы можем переработать сценарий для внутренних съемок, и, вероятно, у меня будет новая смета, ну, скажем, к четвергу.

– Если ты сможешь уменьшить расходы с трехсот тысяч до двухсот пятидесяти, максимум до двухсот семидесяти пяти и разрешить вопрос с парой сюжетов, я постараюсь убедить Варио, – сказал Джим. – Сообщите мне, когда мы встретимся в четверг, и если все получится, то я его приведу. И вы все ему представите, – он ухмыльнулся. – И Лили сможет объяснить ему, что это надо «попробовать на собственном опыте», а не «понимать».

Джим поднялся.

– Спасибо, леди, – закончил он.

– Спасибо, Джим, – сказала Элиза. – Мы посмотрим, что можно сделать и сразу же сообщим тебе.

Джим немного задержался после того, как Лили, Марси и Кэлли вышли из офиса.

– Элиза, спасибо тебе за то, что ты за всем этим следишь. Большая часть продукции LCI рекламируется в печати, телевизионная реклама стоит астрономически дорого. Но они идут на это, и если это сработает, то у них появится масса новых разработок, связанных не только с продукцией «Л'Авентур».

– Я понимаю, – сказала Элиза. – У нас действительно лучшая команда из тех, что работают в этой области. Они молоды, но умелы. Действительно умелы. Кэлли – потрясающий продюсер, все у нее всегда в полной боевой готовности. Лили – прекрасный дизайнер, что касается модного стиля или косметики, то в этом у нее непревзойденный вкус. И Марси – лучший автор из тех, что я видела после… после меня! – сказала она, рассмеявшись. – Каждая из них великолепна, но вместе они могут перевернуть мир. Они все сделают. Я ручаюсь.

Дверь лифта медленно, с грохотом, открылась, и Кэлли вышла. Напротив, в холле, Эдна Риней пыталась удержать открытой тяжелую дверь, заталкивая мешок с мусором в мусоросжигатель.

– Добрый вечер, мисс Риней.

– О, добрый вечер, мисс Мартин, – кивнув, ответила она. У Эдны волосы были тускло-коричневого цвета, невзрачные, как засохшая осенняя трава. Ее лицо, бледное и сморщенное, покрасневшие глаза свидетельствовали о постоянной простуде или о недавних слезах. Несвежая белая униформа медсестры, сшитая из какой-то невесомой синтетической ткани, сидела на ней так свободно, что казалось, совсем не касалась тела.

– Как чувствует себя мистер Лэттимор? – спросила Кэлли.

– Ох, знаете, не так уж хорошо, – ответила мисс Риней. – Конечно, он совершенно замучил меня с едой и лекарствами.

– Это совсем не похоже на Дрю, – сказала Кэлли, слегка встревожившись. – Я только положу покупки в свою комнату и разберусь с этим. Я с ним поговорю.

– О, это совершенно необязательно, – ответила мисс Риней. – Он просто стал сварливым.

– Ну, я не видела его несколько дней, – улыбнулась Кэлли, – и мне бы хотелось его повидать. Пожалуйста, скажите ему, что я приду через несколько минут.

– Это правда не…

– Не беспокойтесь, – настойчиво попросила Кэлли, пытаясь управиться с ключом и сумкой с продуктами, чтобы открыть дверь в квартиру. Она прикрыла за собой дверь, положила на стул в прихожей тяжелую коричневую сумку и бросила на маленький столик почту. Сняла пальто, повесила его на спинку большого обитого ситцем кресла и сбросила туфли. Вытянулась, дотронулась до потолка, а потом согнулась, достав руками до пола. Вытянувшись снова, положила ладони на поясницу. Сейчас ничего не было бы лучше горячей ванны, но с этим придется подождать. В первую очередь надо проведать Дрю. «Сварливый Дрю! Что за нелепая характеристика для элегантного, вежливого, образованного, доброго человека», подумала она. «Или эта Риней сумасшедшая, или, может быть, она так на него подействовала, или он так болен, что просто не в себе». Она подошла к холодильнику и налила стакан апельсинового сока, поглощенная мыслями о друге, о нежной, уважительной, благородной дружбе, которая возникла между ними. Странным образом он напоминал ей дядю Джека, который, правда менее элегантно, всегда поражал тетю Элен своей обходительностью и любовью.

«Они оба джентльмены», подумала она. «Один – сталевар из Питтсбурга, второй – ученый с Гарвардским образованием, но оба «джентльмены. Думающие. Добрые. С чувством собственного достоинства». Раз от раза, во время визитов друг к другу, за чашкой кофе или, иногда, за бокалом шерри, она постепенно узнавала историю его жизни… его занятия археологией и поездки по всему миру… он рассказывал это не так, как иногда одинокие люди выплескивают свои проблемы на других, а понемногу, всегда увлекая своим рассказом, никогда не драматизируя и не преувеличивая, всегда с легким чувством юмора. Следящий за собой мужчина, холостяк, – ему легко удавалось быть другом, не становясь назойливым.

Однажды она спросила, почему он до сих пор не женился, и сразу же смутилась от своего вмешательства в личную жизнь. Он просто мило рассмеялся и сказал, что это, видимо, вследствие его склонности к пожилым женщинам, показывая на свою фотографию с черепом, найденным при раскопках на Амазонке. Первые четыре года знакомства он всегда носил воротничок и галстук с одним из мягких твидовых жакетов, но после паралича, поразившего левую руку, отказался от тяжело давившегося галстука. Однако всегда был так же просто и хорошо одет. После второго, более серьезного удара, ему пришлось лечь на шесть месяцев в больницу. Кэлли навещала его в больнице Леннокс-хилл раз в неделю, приносила почту и сообщала новости о заново сформированном комитете квартиросъемщиков. Она была очень рада, что его речь не пострадала, и когда сидела у его кровати, он все так же замечательно говорил, без всяких жалоб встречая эту страшную, обездвиживающую атаку.

По просьбе Дрю она позвонила его племяннику Полу и попросила взять на себя кое-какие дела. Однажды, когда она выходила из больничной палаты, появился Пол, такой же красивый, как Дрю, только моложе. Когда Дрю выписался из больницы, именно Пол настоял, чтобы в доме появилась сиделка, и Дрю, хотя Кэлли ясно видела, как ему не нравится, что в доме будут посторонние, милостиво согласился, не желая вызывать дополнительные волнения. Когда она думала о друге, который жил напротив, через лестничную клетку, о том, насколько он стал более уязвимым, чем раньше, когда они в первый раз встретились, она чувствовала, что ее захлестывает волна любви к нему; волна благодарности за взаимоотношения с человеком, который старше на сорок лет… Удивительное сочетание заботы и уважения, без тени навязчивости. Она не хотела беспокоить его сейчас, когда ему, вероятно, не хотелось никого видеть, но все-таки она была достаточно ему близка. Она знала, что он ее простит.

Она допила сок, подставила стакан под струю из неисправного, брызгающегося крана, и глубоко вздохнула, отогнав от себя образ Дрю, хрупкого и слабого.

Эдна Риней открыла дверь и, опустив голову, позволила Кэлли пройти в знакомую квартиру. Было странно встречать этот мрачный прием вместо элегантного приветствия Дрю. Она прошла по коридору, уставленному книгами, мимо маленького столика с фотографиями в большую гостиную. Вид массивного коричневого кожаного кресла, так любимого Дрю (после многолетнего пользования оно хранило отпечаток его тела), а сейчас опустевшего, опечалил Кэлли.

– Он спит? – спросила Кэлли.

– Не думаю. Несколько минут назад он не спал.

– Вы сказали ему, что я пришла?

– Конечно, – ответила Эдна с некоторой обидой.

– Так он встал или мне пройти к нему в спальню?

– Нет, он не вставал, и если вы хотите его видеть, то вам надо войти.

– Вы хотите сказать, что он весь день провел в кровати?

– Как и всю неделю, или, по крайней мере, большую ее часть.

– Вы звали врача?

– Мисс Мартин. Я сиделка. И буду делать то, что я считаю необходимым. А сейчас, если вы хотите его видеть, входите.

Кэлли, раздраженная и охваченная тревогой, переступив порог спальни Дрю, постаралась улыбнуться. Тяжелые узорчатые шторы были опущены, и темная комната освещалась только маленькой лампой на столе около простой односпальной кровати.

– Кэлли? Как хорошо, что ты зашла! Как у тебя дела?

Слабый голос ее встревожил. Она пододвинула небольшое кресло с прямой спинкой поближе к кровати.

– У меня все хорошо, Дрю. Как ты себя чувствуешь?

– А, немного не по себе, но все нормально, правда. Я не… – кашель прервал его и заставил содрогнуться слабое тело.

– Дать тебе воды, Дрю?

– Я бы предпочел немного хереса, – он улыбнулся.

– А тебе можно? Врач разрешил?

– Я думаю, что можно. Он ничего не говорил о том, чтобы я не пил. А я не собираюсь очень буянить.

Кэлли рассмеялась.

– Я очень рада это слышать! Я схожу сама или мне попросить мисс Риней?

– Все равно. Спроси, может быть, она тоже выпьет. Это может улучшить – он закашлялся, – ее расположение. Бедная мисс Риней… Не очень-то хорошо по отношению к ней, – улыбаясь, упрекнул он сам себя.

– Я спрошу у нее.

Она была рада ненадолго выйти из комнаты. Вид Дрю – седая щетина на его щеках, влажные и спутанные волосы, капли пота на лбу – ужаснул ее.

– Мы с мистером Лэттимором собираемся выпить немного хереса. Вы не присоединитесь к нам? – спросила Кэлли.

– О, нет. Я не пью.

– Мисс Риней, – сказала Кэлли, наливая херес из хрустального графина в два небольших бокала. – Я действительно полагаю, что следует позвать врача. По-моему, у него лихорадка. Меня беспокоит кашель.

– Ну да, если бы он принял лекарство от кашля, которое я ему давала…

– Мисс Риней, вы позовете врача?

– Уже восьмой час. Я только могу связаться со службой.

– Но они могут связаться с врачом, – она не могла больше скрывать раздражение.

– Мисс Мартин! Меня нанял мистер Лэттимор…

– Прекрасно. Это прекрасно, мисс Риней. Он что-нибудь ел?

– Я приготовила ему обед, и если вы думаете, что ему нечего было есть, то я вам должна сказать, что он отказался от еды.

Кэлли взяла бокалы и вернулась в комнату.

– Вот и я, Дрю. Давай я тебе помогу. Позволь мне взять на минуту подушки. Вот так. Лучше?

– Да, спасибо тебе. Спасибо.

– Дрю, мисс Риней сказала, что ты ничего не ел. Тебе надо копить силы.

– Ох, Кэлли, я надеюсь, ты не собираешься заставлять меня, как ребенка?

– Ну конечно нет, Дрю. Правда. Я просто немного обеспокоена. Я совсем не собиралась надоедать тебе.

– О, никогда, – он засмеялся. – Ты просто никогда не пробовала то, что готовит мисс Риней. Это – он отпил хереса, чтобы унять кашель, – это так же интересно, как и сама хозяйка.

– У меня есть мясо и овощной суп. Домашний. По-моему, вполне хороший. Это подойдет тебе?

– Если честно, то у меня совсем нет аппетита, но это должно быть очень вкусно. Питательно, но не тяжело. Спасибо. Я с удовольствием поем.

Кэлли поставила бокал на столик у кровати.

– Сейчас принесу. Я разогрею дома. Это быстро. – Она увидела, что Эдна Риней сидит в кресле Дрю, уставившись в телевизор, и почувствовала раздражение. – Сейчас вернусь. Вы можете оставить дверь открытой, чтобы мне вас не беспокоить, когда я вернусь.

– Оставить дверь открытой? В Нью-Йорке? Никогда! Позвоните, и я открою.

– Как хотите, – сказала Кэлли, когда дверь уже захлопнулась за ней.


* * * | Только по приглашению | cледующая глава