Глава 7
Мейсон, отдохнувший и свежевыбритый, наклонился над столом Деллы Стрит:
– Как ты себя чувствуешь?
– На миллион долларов, – ответила она. – Я просматривала газеты с отчетами об убийстве Бассета. Но о Брунольде нет ни слова.
– Репортеры ничего о нем не знают.
– Почему?
– Потому что Голкомб не допустил их в управление полиции. Брунольд арестован и вне пределов их досягаемости.
– Вы можете что-либо сделать для него?
– Я могу прибегнуть к хабеас корпус, но пока не хочу этого делать, чтобы не показать своей заинтересованности. У меня нет фактов. Возможно, Брунольд замешан в этом деле. И прежде чем я добьюсь повестки в суд, полиция все из него вытянет.
– А как насчет миссис Бассет?
– Я звонил ей, когда вернулся домой.
– Вы говорили с ней?
– С ней случилась истерика после моего ухода. Голкомб ничего не мог от нее добиться. Сын вызвал врача, и тот уложил ее в постель. Врач хотел отправить ее в больницу, но она отказалась. Парень не говорит, где она, но обещал сообщить о ее местопребывании, когда это будет необходимо.
– Он так и не сказал, где она?
– Увы, нет.
– Как же Голкомб позволил ей скрыться?
– Сержант отправился за Брунольдом, а молодой Бассет воспользовался этим. Но сыщики проследили за ним. Они знают это место, хотя Дик не подозревает об этом.
– Значит, вы не сможете повидать миссис Бассет, а полиция сможет. Верно?
– Похоже, что так.
– А миссис Бассет знает об аресте Брунольда?
– Видимо, нет.
– Когда ей станет известно об этом?
– В свое время, когда она придет в себя. Я просил молодого Бассета сказать матери, чтобы она позвонила мне.
– И она звонила?
– Нет.
– А вы сумеете связаться с ней?
– Не знаю, стоит ли это делать. Полиция следит за ней, и если я попытаюсь это проделать, то дам в руки хороший козырь против себя.
– Почему?
– Потому что на пистолете есть мои отпечатки.
Делла сделала остро отточенным карандашом пометку на уголке блокнота.
– Странное какое-то убийство, – сказала она. – У нас никогда не было ни подобного дела, ни такого предварительного гонорара, какой заплатил Брунольд.
Мейсон кивнул.
– Хотел бы я знать, – сказал он, – где я могу увидеть Берту Маклейн. Она не оставила нам адрес?
– Нет, только телефон Гарри. И то лишь на букмекерскую контору.
– Попробуй туда дозвониться. Может быть, тебе сообщат другой…
Делла кивнула.
– Еще кому-нибудь позвонить?
– Да. Позвони Бассетам. Скажи Дику, что мне срочно нужна его мать, это важно. А еще попробуй…
Зазвонил телефон. Делла сняла трубку, внимательно выслушала и повернулась к Мейсону:
– Знаете, где нашли вашу машину?
– Нет. Где же?
– Возле полицейского участка. Звонят из отдела дорожного движения. Кто-то поставил ее там, возле пожарного гидранта, около двух часов ночи. Они спрашивают, не была ли она украдена.
Мейсон поморщился:
– Скажи им, что машину не воровали. Скажи, что ее там поставил я сам.
Делла убрала ладонь от мембраны, послушала и, снова накрыв мембрану рукой, сказала Мейсону:
– Она в двадцатиминутной парковочной зоне. С девяти утра они каждые двадцать минут наклеивают на стекло штрафную квитанцию.
– Пошли за ней кого-нибудь из ребят и дай ему открытый чек, – сказал Мейсон. – Только пусть держит язык за зубами. Ты представляешь себе эту маленькую чертовку? Взять машину и поставить ее у здания полиции.
– Вы думаете, что это сделала она? Или, может быть, полиция поймала ее и заставила подъехать к участку?
– Не знаю.
– Если это проделала полиция, то над вами зло посмеялись, поставив машину в двадцатиминутной парковочной зоне, – ведь они знают, что вы не посмеете заявить об угоне, поскольку сами разрешили девушке взять машину.
Он кивнул и направился в кабинет.
– Пусть смеются. Но хорошо смеется тот, кто смеется последним… Глаза у тебя?
– Вы имеете в виду те глаза, которые принес Дрейк?
– Да.
Она открыла ящик стола и достала коробку с глазами.
– Меня бросает в дрожь, когда я смотрю на них.
Мейсон открыл коробку, достал пару глаз и положил их в жилетный карман.
– Остальные убери в сейф, – сказал он. – Постарайся, чтобы никто их не видел. Эти глаза – наш с тобой маленький секрет.
– Что вы собираетесь с ними делать?
– Не знаю. Это зависит от того, что произойдет дальше с Брунольдом. Я жду его следующего шага.
– И каков он будет?
– Он попросит меня стать его адвокатом по делу об обвинении в убийстве.
– А с вами ничего не случится, если вы вмешаетесь в это дело? И не будет ли против вас протестовать сержант Голкомб?
– Ничего, пока не обнаружат отпечатки моих пальцев. Пока полиции об этом ничего не известно. Возможно, на меня будут в претензии за исчезновение Хейзл Фенвик, но это не страшно. Тем более сейчас у нас новый окружной прокурор, так что, думаю, все будет в порядке. Естественно, что он готов наказать виновного, но не станет судить невиновного.
– Вы хотели бы, чтобы я записала весь разговор с Брунольдом?
– Нет, пока подождем. Посмотрим сначала, кого нам придется представлять, прежде чем предпримем какие-то шаги, – ответил он и ушел в свой кабинет.
Он сел в кресло и стал просматривать газеты. Вскоре зазвонил телефон.
– Я дозвонилась Гарри Маклейну. Он держался очень независимо, но все же дал телефон сестры. Я говорила с ней, и она сказала, что скоро придет к вам и приведет брата, если ей это удастся. А еще она сказала, что ей самой очень нужно видеть вас.
– Она сказала, что ей нужно?
– Нет, не сказала… Я послала одного парня за вашей машиной. Звонил Пол Дрейк и интересовался, когда вы сможете его принять.
– Скажи Полу, чтобы шел ко мне. Как только придет Берта Маклейн, поставь меня в известность. Если полиция не нашла Фенвик, возможно, что и она позвонит, скорее всего используя вымышленное имя. Так что, если будет звонить какая-либо таинственная незнакомка, постарайся завлечь ее сюда. Будь тактичной, но настойчивой. Полу скажи, чтобы шел прямо ко мне в кабинет. Когда я вызову тебя, захвати блокнот.
Он повесил трубку и снова углубился в газету, но не прочитал и полстолбца, как в дверь постучали. Он открыл ее и увидел Пола с его неизменно насмешливым выражением лица.
Мейсон хитро посмотрел на него.
– Ты выглядишь, как будто спал спокойно всю ночь.
– Это тебе кажется. Я спал не больше двадцати минут.
– Где ты был? – спросил Мейсон, вызывая звонком Деллу.
– Утром я вздремнул в парикмахерской. Я предпочел бы, чтобы ты мыслил столь бурно в рабочие часы. Странно, почему тебе нравится, когда твои сотрудники работают по ночам?
– Я же не виноват, что убийцы нападают на свои жертвы в нерабочее время. Ну как, нашел что-нибудь?
– Кое-что есть. Я поставил на ноги двадцать оперативных работников. Надеюсь, что у тебя клиент с толстым кошельком.
– Будем надеяться. Ну так что у тебя?
– Одна интересная сказка.
– Садись и рассказывай.
Пол Дрейк уселся в кресло, упершись спиной в один подлокотник, а ноги перекинув через другой. Вошла Делла Стрит, улыбнулась детективу и села.
– Я вернусь к добрым временам романтических измен и предательств, которыми так славилась Викторианская эпоха.
– Что-что?
Дрейк достал сигарету, закурил ее и с удовольствием затянулся.
– Я нарисую вам картину прекрасной провинциальной общины, процветающей, счастливой и полной предрассудков. Ударение на слове «предрассудки».
– Почему? – спросил Мейсон.
– Потому что такой уж была эта община. Каждый знает, что делает другой. Если девушка надела новое платье, дюжина языков начинает судить о том, где она его взяла.
– А если меховое пальто? – спросил юрист.
Пол Дрейк протянул к нему руки в шутливом испуге:
– О боже! Зачем так чернить девушку?!
– Продолжай! – усмехнулся Мейсон.
– Жила-была девушка по имени Сильвия Беркли, довольно хорошенькая, доверчивая, простая, стройная, ясноглазая.
– К чему все эти подробности? – спросил Мейсон.
– К тому, – серьезно сказал Дрейк, – что я заинтересовался ребенком и даже добыл фотографию.
Он достал из кармана конверт, вынул из него фотографию и протянул Мейсону.
– Если ты считаешь, что это не искусство – достать карточку в четыре часа утра, тогда тебе нужен другой человек!
– Где ты взял ее?
– В местных бумагах.
– Что же произошло с этой девушкой? Какая-то шумная история?
– Да, она исчезла.
– Похищена или что-то еще?
– Никто не знает. Просто исчезла.
Адвокат испытующе поглядел на детектива и заметил:
– Стало быть, твоя сказка связана с этим исчезновением?
– Да.
– Рассказывай дальше.
– Я рассказываю так романтично и поэтично только потому, что всю ночь был на ногах.
– Я уже слышал об этом. Больше не напоминай. Рассказывай дальше свою сказку.
– Так вот, был там еще один путешествующий мужчина. Он торговал галантереей, и звали его Пит Брунольд.
– И был у него один глаз? – спросил Мейсон.
– Нет-нет, в то время у него было два глаза. Искусственный он приобрел позднее. Из-за этого я несколько снисходительно к нему отношусь.
– С чего ты начал?
– Я начал с родителей Сильвии Беркли. У них насчет дочери были свои планы. Они, понимаешь, из тех людей, кто держится так прямо, что даже чуть отклоняется назад. Коммивояжеры вообще в таких местностях не в почете, их считают мошенниками. Когда Брунольд принялся ухаживать за девушкой, родители, естественно, полезли на стену. В городишке был маленький кинотеатр. Ты знаешь, что в те времена даже радио не было. Кинокартины показывали только о галопирующих ковбоях. Городишко был недостаточно велик для старых мелодрам…
– Брось ты про городишко, – нетерпеливо сказал Мейсон. – Брунольд на ней женился?
– Не могу бросить, без этого сказки не получится. Нет, не женился, и я, брат мой, намерен придерживаться сказки.
Мейсон вздохнул и с трагикомическим выражением посмотрел на Деллу.
– Хорошо, продолжай свою лекцию.
– Ты же знаешь, как ведут себя чувствительные девушки. В городе считали, что она прямиком шествует в ад. Семья требовала, чтобы она дала Брунольду от ворот поворот. Девушка защищала Брунольда. Я полагаю, что тогда ей пришла мысль жить своей собственной жизнью. Знаешь, Перри, это было такое время, когда девушки начали ломать привычный уклад жизни.
Перри Мейсон зевнул.
– О черт, – сказал детектив, – ты своим зевком лишил меня романтики моей молодости как раз тогда, когда я почувствовал, что она не совсем исчезла.
– Это не романтика молодости, а старческие сантименты. Ради бога, ну подумай сам, у меня на руках дело об убийстве, мне нужны факты. Дай мне их, а после суда я буду слушать твои романтические истории.
– Вот черт, – повернулся Пол к Делле. – Когда шеф рассказывает какую-нибудь историю, он чувствует точь-в-точь то же самое, что и я. Он похож на свадебный пирог – снаружи твердая корка, а внутри все мягко и нежно.
– Зато твой рассказ пока что недопеченный, – заметил Мейсон. – Давай, Пол, переходи к делу.
– Хорошо, перейду к главному. Однажды Сильвия написала Брунольду письмо, где сообщила, что не может больше откладывать свадьбу.
По лицу Мейсона скользнула улыбка.
– Это точно? – спросил он.
– Точно, – ответил Пол.
– И что же Брунольд?
– Брунольд получил письмо.
– И удрал? – холодно спросил Мейсон.
– Нет. Городок был маленький, и он не посмел послать в ответ телеграмму, боясь информировать телеграфиста. Он сел на поезд и поехал к Сильвии. И вот здесь вмешалась судьба. Это были печальные дни для железных дорог…
– И поезд потерпел крушение, – перебил его Мейсон, – а Брунольд пострадал при этом.
– Удар по голове, выбитый глаз и потеря памяти. Доктора положили его в больницу и приставили к нему сиделку. Я был в этой больнице, и мне посчастливилось встретить эту женщину. Она вспомнила этот случай, потому что, когда к Брунольду вернулась память, она подозревала, что у него было что-то на уме. Он послал Сильвии письмо и получил сообщение, что она исчезла. Брунольд прямо обезумел. Снова повторилась потеря памяти. Сиделка в разговоре со мной все время ссылалась на профессиональную тайну и твердила, что ничего не знает, но я думаю, что она лгала.
– Ну а Сильвия? – спросил Мейсон на этот раз без поддразнивания.
– Сильвия, – сказал детектив, – была по горло сыта рассказами о заезжих мошенниках и о женщинах, которые должны платить, платить и платить. То было время литературы, жиревшей на историях о заблудших дочерях. Родители Сильвии были большими специалистами в приготовлении такого рода лекарств. Не получив ответа от Брунольда, девушка решила, что причина молчания понятна. Она собрала все свои маленькие сбережения и была такова. Никто не знал, как она покинула город. На другой ветке железной дороги была небольшая узловая станция милях в трех от городка. Девушка, видимо, дошла туда пешком и села в поезд, который перевозил молоко. Она уехала в большой город.
– Откуда тебе это известно?
– Ты же знаешь, Перри, что я всегда делаю работу первоклассно. Я установил дату ее замужества и в связи с усыновлением узнал время рождения мальчика.
– Она вышла замуж за Бассета?
– Совершенно верно. Она поселилась в другом городе под именем Сильвии Лоринг. Работала стенографисткой, пока могла. После рождения ребенка вернулась в контору. Место для нее сохранили. Мальчик рос, ему нужно было получать образование. В это время она знакомится с Хартли Бассетом, который был клиентом фирмы, где она работала. Его намерения были честными. Его она не любила; я думаю, что она вообще никогда никого не любила, кроме Брунольда. А когда, как она считала, он ее бросил, Сильвия стала сторониться мужчин.
– И она позволила Бассету усыновить ребенка?
– Не только позволила. Она вообще отказалась выйти за него замуж, пока он не усыновит ребенка. Мальчик получил имя Бассета и, очевидно, ненавидел своего отчима за то, что тот плохо обращался с Сильвией.
– Эти сведения точные?
– Это я узнал от слуг. Ты сам знаешь цену их болтовни, но порой она соответствует истине. Бассет был старым холостяком и оказался очень тяжелым человеком. Его представления о женитьбе сводились к тому, что жена должна быть украшением в общественной жизни и служанкой – в личной.
– И усыновленный Дик Бассет наследует долю в собственности Хартли Бассета?
Дрейк кивнул.
– Именно так представляет себе дело Эдит Брайт. Она экономка, – продолжал Дрейк. – Только она не считает, что все это связано с какой-то выгодой. Думает, что мальчик хотел оказать матери добрую услугу.
– Она полагает, что Дик убил отчима?
– Да. Я сначала с ней намучился, но потом вино, как справедливо утверждает пословица, развязало ей язык.
– Подожди, Пол, – сказала Делла, – ты не закончил свою романтическую историю. Как насчет Брунольда? Нашел ли он ее?
– Он нашел ее. Он искал ее с тех пор, как вышел из больницы.
Перри Мейсон сунул большие пальцы за проймы жилета и принялся ходить по комнате.
– А Дик знает, что Брунольд искал его мать? Он знает, кто такой Брунольд? – спросил он.
Дрейк пожал плечами.
– Я детектив, а не отгадчик мыслей. Очевидно, Сильвия полагала, что он возьмет ее к себе. Похоже даже, что он хотел сделать это. Но ясно одно: она не ушла сразу, и это доказывает, что ее что-то держало. Зная характер Бассета, можно представить себе все положение. Он мог пригрозить, что ликвидирует усыновление и объявит Дика незаконнорожденным, вообще напустит много вони. Скорее всего, он не дал бы ей развода.
– Где сейчас миссис Бассет? – спросил Мейсон, все так же меряя шагами пол.
– Она в каком-то отеле.
– Попробуй найти ее, – сказал Мейсон. – Тебе это не трудно. Она наверняка в одном из лучших отелей. Ты легко узнаешь, регистрировалась ли какая-нибудь женщина в лучших отелях сегодня после полуночи. У тебя есть ее фотография?
– Конечно.
– Отлично, тогда за дело. Найди ее.
– Это тебе поможет?
– И даже очень.
Легкое жужжание известило, что Деллу ждут в приемной. Делла вопросительно посмотрела на Мейсона. Тот кивнул.
– Ну как глаза? – спросил Дрейк.
– Они непременно сослужат службу, – ответил Мейсон, – хотя боюсь, что мы достали их слишком поздно.
– Я был удивлен, когда услышал, что в правой руке у Хартли Бассета был зажат глаз, налитый кровью.
– Ну, это все чепуха, – весело сказал Мейсон.
Дрейк извлек себя из кресла и пошел к выходу.
– Кроме Сильвии Бассет, тебе ничего не нужно? – спросил он.
– Пока нет. Ты хорошо поработал, Пол. Многое узнал за самый короткий срок.
– Да что там, обычная мелкая работа, – сказал тот. – Репортеры высосали прислугу досуха. Брунольд оставил широкий след. Сильвия во время усыновления сообщила точную дату и место рождения мальчика. Она, видимо, считала, что это уже нет смысла скрывать. Я нашел врача, тот вывел меня на медсестру, а та вспомнила о перевязанной ленточкой пачке любовных писем в сумке у девушки. Они были адресованы Сильвии Беркли, об исчезновении которой писали в газетах.
– И медсестра молчала? – спросил Мейсон.
Детектив кивнул.
– Сиделки, – сказал он, – нечасто сталкиваются с подобными случаями. Особенно теперь, хотя двадцать лет назад было иначе.
– Сильвия когда-нибудь виделась с родителями?
– Не знаю. Я не в состоянии был это выяснить.
– Они живы?
– Я получу сведения нынче к вечеру. Я не знал, сколько внимания ты хочешь этому уделить, и потому занимаюсь этим как бы походя.
– Успеха тебе, Пол.
Дверь из приемной отворилась, и вошла Делла Стрит; она подошла к столу Мейсона и остановилась в ожидании.
– О’кей, Перри, постараюсь отловить тебе эту особу сразу после полудня. Как только обнаружу ее в одном из отелей, сразу позвоню, – сказал Пол Дрейк.
Он открыл дверь, осторожно высунул голову в коридор, глянул влево, вправо и только после этого вышел. Перри Мейсон повернулся к Делле Стрит.
– Ну? – спросил Мейсон.
– Вы должны помочь им, – сказала Делла.
– Ты имеешь в виду Брунольда и миссис Бассет?
– Да.
– У нас еще нет никаких фактов.
– Насчет убийства?
– Да.
– Очевидно, ей всегда не везло, – проговорила Делла. – Все складывалось против нее. Почему бы нам не выручить эту несчастную женщину теперь?
– Возможно, я сделаю это, – ответил Мейсон и добавил: – Если она мне позволит.
Делла направилась к дверям приемной.
– Пришли Маклейны, – объявила она.
– Гарри с сестрой?
– Да.
– Пригласи их! – воскликнул Мейсон.