Едва мы отошли от палатки, где оставили Нару, достаточно далеко, я резко остановился и ухватил ничего не успевшего понять Кольда за грудки. Полыхнули холодным огнем синие глаза, но вот он снова ухмыльнулся.

— Что не так, Берсерк? — спросил он.

— Не смей заигрывать с ней. Нара не… Не такая!

— Какая не такая? — спросил он елейно. — Ты, Берсерк, думай, что говоришь. Я ее что, на сеновал тащил или к чему принуждал? Лишь отметил, что красавица она у тебя, да почву прощупал. Сам же сказал: друг она тебе. Или ты: собака на сене? Самому не нужна, но и другим не достанется?! ЭТО — твоя забота?

Он дернулся, вырывая ворот из моих ослабевших пальцев.

— Я волнуюсь за нее, — жалобно. — Ты же сам сказал: есть у тебя любимая.

— Именно потому, что я это понимаю — ты еще жив, — неожиданно серьезно произнес Кольд и легко дернул запястьем. Из рукава вылетело тонкое лезвие. — В будущем, малыш, хорошенько подумай, прежде чем нападать на меня. Будь ты хоть Великим Воином, опыт — дело наживное. Ты еще под стол пешком ходил, когда я первого оборотня завалил.

И пошел дальше, как ни в чем не бывало.

— Идешь? — бросил через плечо.

Мне ничего другого не оставалось, как последовать за наемником, только что макнувшим меня мордой в грязь… Понимал я, что прав Кольд, слишком много я о себе возомнил. Стоит порадоваться, что осадил меня он, а не банда разбойников.

— Бусы, браслеты, гребни, серьги! — зазывал к своему лотку торговец. — Подарки любимым вашим! Подходи! Покупай! Бусы, гребни да кольца! Простые, точеные, чарованные!

— О, а вот и подарок твоей Наре! А то я пообещал уже. Ты и не думай на меня сердиться: обещание — дело святое! — Кольд резко свернул к лотку. — А ну-ка, глянем, что тут есть.

Я смолчал. И правда ведь, пообещал Кольд подарок Наре. А она — я видел — обрадовалась. Как теперь ей запретить принимать? Может и послушается, но потом ходить будет, как в воду опущенная. Я-то с ней как с другом, как с товарищем, а она — девка молодая… Прав Кольд: собака я на сене. Может и правда, позволить ему за Нарой поухаживать? Да нет, он в другую влюблен, а Наре нужен кто-то, для кого она бы единственной была, неповторимой. Кто бы на руках ее носил, детей бы ей дал…

Но Кольд прав. Пока… пока у меня есть время, я должен найти ей мужа. Такого, чтоб защищал ее. Такого, чтобы…

Вот ведь! Понимаю, что правильная мысль, но смириться с тем, что придется отдать мою Нару какому-то чужаку, который и мизинца ее не достоин, не могу. Так наверно все старшие братья себя чувствуют, когда младших замуж отдают…

Я стоял чуть в стороне, пока Кольд беседовал с торговцем, перебирая разложенные на лотке самоцветы. Вдумчиво так перебирал, со знанием дела.

— Говоришь, на защиту от насильников да лиходеев зачарован? — с сомнением спросил Кольд, вертя в пальцах браслет: резные бусины черного с серебряным отливам камня. — Что-то не верится… Да и цену ты заломил несусветную. Где ж это видано за простой самоцвет, словно за янтарь просить!

— Так, господин, это ж феечья работа! — взвыл продавец, дергая себя за серые спутанные космы. — Сами посмотрите! Их руны!

— Что руны — вижу, — согласился Кольд. — Только откуда мне знать, чьи они… Может маг какой ставил?! Ты это, давай цену-то скинь…

Я отвлекся на одного их мальчишек, чья рука уж слишком близко подобралась к моему поясу. Пока трепал его за ухо, Кольд закончил торговаться и, весело насвистывая, вернулся ко мне. Браслет он сжимал в ладони.

— Смотри какой, — продемонстрировал он покупку. — За сущий бесценок взял.

— За бесценок? — не поверил я.

— Это ж грозовик. Его только во Вьюжных Горах добывают. Работа гномья, а чары, небось, эльфы наводили, — сообщил Кольд. — Уж поверь, я в этом понимаю.

— Откуда это? — удивился я. Наемник разбирающийся в украшениях? Или я чего-то не понимаю, или Кольд далеко не так прост, как кажется.

— Так я ж десять лет в Костряках. Жители приграничья все в фейкиных поделках толк знают, — усмехнулся наемник. — Деньги-то всем нужны, это в Вольграде вы носы морщите, а мы со Старшими торгуем. Я трижды с торговцами к гномам ходил. Да и золото в Костряках не в цене. Больше камешками расплачиваемся…

Я кивнул. Понятно. Значит, придется учиться еще и этому…

Или не придется?

— Слушай, Кольд, а не поможешь и мне? Я тоже ей что-нибудь куплю, — спросил я, вдруг подумав, что неплохо бы и мне порадовать Нару. Конечно, я покупал ее одежду, гитару подарил, но чтобы просто так, мелочь какую — это и не подумал. А надо было…

— Идем… — Кольд пожал плечами. — Только ты сам выбирай. А я скажу, стоящая вещь, или нет.

Мы подошли к лотку. Торговец вжал голову в плечи.

— Господин чем-то недоволен? — спросил он, глядя на Кольда.

— Господин доволен, — хмыкнул он. — Мой друг решил, что и ему не мешает приобрести что-нибудь для своей… невесты. Ну-ка, покажи ему, что есть. Только дрянь не суй, это мы уже с тобой проходили.

Торговец живо вытащил откуда-то свернутый синий бархат. Разложил поверх товара, открыв россыпь украшений. Да не грошовый товар, что предлагал остальным, даже я видел, что вещи дорогие. Интересно, сколько же Кольд заплатил для подарок для Нары?

Я перебирал украшения, но ни одно из них не казалось мне достойным Нары. Кольд выбрал единственную стоящую вещь. Были еще бусы из грозовика, но мне не хотелось покупать их, это было бы будто выбрал не я, а Кольд, дополнением к ЕГО подарку. А я хотел подарить что-то от себя.

— Это все, что у вас есть? — спросил я, наконец. — Меня интересуют действительно стоящие вещи.

Сверкнуло алое кольцо на моем мизинце. Торговец уже обратил на него внимание, но вновь его взгляд скользнул по метке Огня. Нет, он, конечно, не знал, что она означает, но мог оценить стоимость… Упускать такого выгодного покупателя ему не хотелось, жадность боролась с осторожностью.

— Есть, — признал он, наконец. — Только не здесь. Погодите-ка, — Он окликнул молодого парня, крутящегося неподалеку: — Эй, Ан, иди-ка сюда, бездельник. Присмотри за торговлей, пока я в палатку схожу.

— Хорошо, отец, — откликнулся тот.

— Проследи, чтобы нам не мешали, — приказал торговец охраннику, мявшемуся у палатки.

Я мысленно присвистнул. Да уж, не обычный нам попался коробейник. У такого, и впрямь, может отыскаться что-то стоящее. О том, во сколько мне это стоящее обойдется, я старался не вспоминать. Лис не поскупился, мне просто не хватит времени, чтобы потратить его подарок, а оставлять в наследство некому… кроме Нары.

— Есть у меня вещицы. Я в Псхов ездил, так случайно на распродажу имущества попал. Жил под Псховом он, говорят, в бедности крайней. Дом — ну сущая развалюха, — рассказывал купец, доставая из-за ворота ключ и отпирая замок на сундуке. — А когда помер, под полом обнаружили клад. Богат был, как фейри, вот ведь. И все городу отошло: наследников у него не осталось, ни одного.

— Да уж, — Кольд покачал головой. — Вот бывают же люди…

Торговец вытащил из сундука сверток ткани и захлопнул крышку.

— Смотрите. Зуб даю, такого вы еще не видели. Вещи сами по себе не слишком ценные, но старинные, небось веками в Роду оставались. Я вез в Костряки, в мою лавку частенько Старшие захаживают, они такое любят, но раз уж вы спросили…

Он положил сверток на крышку сундука и осторожно развернул ткань, открывая взору три вещи. Одного взгляда мне хватило, чтобы сперло в груди, а сердце на мгновение замерло.

Я видел их. В дневнике отца, который тысячи раз просматривал, не понимая ни слова на истинном, но любуясь мастерскими рисунками. А мать однажды рассказывала мне о трех реликвиях Рода. Они с отцом были дальними родственниками, значит, рисунки в книге и те реликвии… Если все так, как я думаю…

Тяжелый чеканный браслет: не на женскую руку. Даже на мое запястье был бы широк. Серебряный, без камней, но с чудным узором: то ли просто орнамент, то ли переплетенные руны.

Кольцо. Мужская печатка. Тоже серебряное. Печать вырезана из рубина: ворон, раскинувший крылья. Печать Рода.

Рубиновый амулет на толстой цепочке: самая дорогая вещь. Даже дороже кольца. Все тот же ворон, распахнувший крылья. Работа невероятная — Старшие делали, людям такое мастерство не по плечу, чтоб из цельного камня вырезать так тонко, разве что магам… Мать сказывала, будто хранит этот ворон хозяина, беды отводит.

— Невероятно, правда? — довольно улыбнулся купец. — Мне все покоя не дает мысль: что ж за род оборвался на том старике, что хранил такие вещи?

— Род Берсерков, — не подумав, прошептал я. — А эти вещи когда-то Огнь-Смерть оставил девушке, в чреве которой проросло его семя. Он обещал вернуться, но…

Я облизнул пересохшие губы… А потом понял, что натворил. Посмотрел на лицо купца — и понял. Все, не продаст. ТАКИЕ вещи не продают. Сейчас поблагодарит и выпроводит… И что тогда? Кричать, что это — мое наследие? А как доказать?

— Да что ты напридумывал-то?! Это ж когда было? — попытался спасти положение Кольд, но тщетно, купец уже не слушал: подсчитывал в уме, сколько ж он заработал, заглянув на распродажу…

Наемник сердито глянул на меня, потом вздохнул.

— Я хочу купить эти вещи, — произнес я.

— Простите, но если это действительно вещи Берсерка, они бесценны! Я не продам их никому. Вот вернусь в Костряки, постараюсь точно узнать, в Хрониках должны быть упоминания.

— Вы не понимаете, — произнес я с непонятно откуда взявшейся убежденностью. — Эти вещи не станут служить никому, кроме Берсерка. Они принесут вам несчастье.

— На всякое проклятье найдется знающий маг, — отмахнулся купец и попытался убрать сокровища. Я схватил его за руку, чуть повыше локтя.

— Я куплю их у вас.

— Молодой человек, у меня есть и другие вещи, — начал тот, но я оборвал его нетерпеливо:

— Именно эти. Ничто иное. Все три.

Кольд потер переносицу и осторожно попросил меня:

— Выйди.

— Что?! — не поверил я. — Кольд, я никуда не уйду, пока не…

— Выйди, дай мне поговорить с этим человеком. Возможно, я сумею его убедить…

— Но я…

— Выйди, ты уже поторговался… Дай теперь мне попробовать… — с нажимом повторил он. А потом глянул, сверкнул глазами. Мне оставалось лишь послушаться. Краснея от стыда и поминая недобрым словом матушку, приучившую меня говорить все, что думаю. Вот бы мне хоть немного хитрости. Но нет. Не дано.

Будем надеяться, у Кольда что-нибудь получится… Хотя что там может получиться? Не отдаст купец, что не предлагай. Даже за стократный вес красного янтаря не отдаст!

Дурак я! Полный и беспросветный.

Под взглядом охранника, я потерялся и был вынужден отойти подальше, так, что ни слова не слышно было.

— Господин, я право, не думаю, что вы сможете… — начал купец, едва за Тианом хлопнул полог. Кольд оборвал его взмахом руки.

— А я думаю, смогу, ликаэ'ни^[14] — с усмешкой пробормотал он. И уже громче, на истинном: — Я хочу получить эти вещи, оборотень, и я их получу.

Купец побледнел. Справившись с собой, он ответил, тоже на истинном:

— С кем имею честь?

— Неважно, оборотень. Важно только то, что эти вещи принадлежат моему молодому и глупому спутнику. По праву принадлежат. Он — Последний из Рода Берсерков.

Оборотень замялся, но, тем не менее, не согласился:

— У него нет никаких доказательств этому. Даже если он из Рода, то принадлежит побочной, незаконной ветви.

Кольд раздраженно вздернул бровь. Вот поэтому он и не любил иметь дело со Старшими. Они признавали лишь одно право — право сильного. Даже если он будет узнан, не факт, что оборотень отдаст требуемое. Отошлет к… родителю… в гости… Не в праве Кольд оборотням приказывать. Лишь одному существу под силу это…

— Хорошо, — произнес он. — Мне ты не отдашь, Берсерку не продашь, но, думаю, есть тот, кому отказать ты не в силах. Скажи спасибо, оборотень, что я сегодня в добром расположении духа и не поленюсь решить дело миром.

Оборотень замер, а Кольд усмехнулся… Тут же за спиной купца раздался смех: веселый, озорной. И голос:

— Что, синеглазый, не слушаются тебя мои перевертыши?

Не в силах поверить, купец обернулся. А, увидев, кто почтил его визитом, на колени бухнулся: — Великий! Эйш-Тан!

Лис оглядел место, куда его призвал старый… враг… и покачал головой.

— Что случилось? — спросил он. — В чем тебе отказал мой оборотень?

— Мне нужны три вещи, которые он купил в Псхове. Это реликвии того самого Рода… Того, понимаешь?!

Лис разом посерьезнел.

— Отдай ему, — приказал он оборотню.

— Но, Великий! — Алчность в том взяла верх над осторожностью. Кто говорит, что ей подвержены лишь люди? — Великий, я…

— Я неясно выразился?! — прошипел рассерженно Князь — уже Князь, не бродяга-Лис. Он был столь необычен и непохож на других фейри, что оборотни порой забывали, кто перед ними. Забывали, что их Эйш-Тан известен не только как огненный сказитель, но и беспощадный воин. Об этом вспомнили ненадолго — два столетия назад, в Псхове, когда Лис вел свою стаю за убегающими кочевниками. Память Старших порой так же коротка, как людская…

— Да, Великий, — оборотень затрясся под взглядом рассерженного им… существа. Вспомнилось ему, как этот самый весельчак равнодушно сообщил когда-то Вожаку, что его дочь погибла, напав на его собственность. Что весь ее род проклят. А потом уничтожил Вожака и всю семью. За то, что не сумели воспитать.

Кольд кивком поблагодарил Лиса. Тот фыркнул, тряхнул головой и исчез, напоследок сообщив:

— К цыганам сходите, там тебя твоя лошадка ждет — не дождется. Всех, кого мог, перекусал, тварь такая… Забери, а то прикажу пустить на колбасу.

Торговец сунул в руки наемнику сверток и почти вытолкал его из палатки.

Даже великие реликвии не стоят того, чтобы отдать за них жизнь.

Когда Кольд вылетел из палатки, я глазам своим не поверил. В руках он нес тот самый сверток… Я бросился к нему, выхватил….

— Иди, заплати, — сказал Кольд. — Только не слишком расщедривайся. Он согласился продать за цену, что купил.

Я нырнул в палатку. В порыве благодарности оставил купцу янтарный браслет. Тот, впрочем, особо довольным сделкой не выглядел. Зыркал на меня исподлобья, хмурился….

И как Кольд сумел его уломать? Не меч же к горлу приставил? Но ведь спрошу — не ответит. Странный он. Но кровь у него красная — человек…

— Подарки купили, теперь бы лошадок… — Кольд задумчиво оглядел торжище.

— Эй, каких лошадок? — не понял я. — Мы же договаривались, что пешком пойдем.

Он оглянулся.

— Я тебе торговца уломал? Вот… Теперь, сделай мне одолжение, послушай. На своих двоих мы далеко не уйдем, не успеем к сроку.

— К какому сроку? — Нет, мне-то нужно было до первого дня зимы в Костряки успеть, но Кольд-то не об этом говорит.

— Осень кончается, — невпопад заметил он, взглянув на серое, хмурое небо, затянутое грязными облаками. — Давно Костры прогорели, ослабел жар, ушло тепло…

И, не слушай моих возражений, пошел к загону с лошадьми, где двое цыган наперебой предлагали «дивных коней, что быстрей стрелы несут, да быстрей ветра, без отдыха и устали».

— Думаешь, мы тут отыщем что-нибудь стоящее? — спросил я с сомнением. Даже моих дилетантских знаний хватало на то, чтобы оценить тех кляч, что предлагали цыгане. Идея поехать верхом особого энтузиазма у меня не вызывала, но я признавал: времени в обрез. Даже такой плохой наездник, как я, верхом покроет за день расстояние в три раза больше, чем прошел бы пешком.

— Отыщем, — убежденно. — Это они обычным покупателям кляч втюхивают…

— А мы кто? — скептически. И от кого набрался?

— Кто угодно, только не обыватели, — рассмеялся синеглазый наемник.

Когда мы подошли к барышникам, Кольд вновь удивил меня, поприветствовав цыган на их гортанном языке. Те ответили, разулыбались ему. Что-то спросили. Он ответил.

— Пойдем, — поманил меня Кольд. — Вам-то с Нарой лошадок поспокойней сейчас подберут, а мне, говорят, нечто особенное могут предложить. Говорят: Конь-Огонь у них есть. Может, и не врут… Они тем, кто с ними умеет говорить, по честному торгуют. Закон.

Я было оскорбился. Чего это ему особенного коня, а мне лошадку поспокойней?! Но увидев чудовище, что металось в загоне позади табора, решил, что такое мне задаром не нужно.

Это ж зверь!

Огромный вороной конь взвился на дыбы, лязгнул подозрительно длинными клыками и ударил передними ногами по ограждению. То затрещало, ног выдержало: только щепа полетела.

— Кр-р-расавец! — в восхищении пророкотал Кольд. — Чудо-конь, не обманули, мошенники!

И вновь завел разговор с цыганами. Их уже четверо было рядом. Не знаю, торговались они или просто коня обсуждали, но то и дело раздавался смех. В конце концов Кольд вынул из-за пояса тощий кошелек и вынул оттуда камешек. Опять странность: цыгане вроде отказываться начали. Или это они так цену набивают.

В конце концов сошлись. Кольд дал другой камень — поменьше.

Тем временем к нам подвели двух кобылок. Одна — соловая, изящная, для Нары. Вторая — светло-серая, мощная, иному жеребцу фору дала бы.

За обеих затребовали всего четыре золотых. Я расплатился.

— Идем, — сказал Кольд. — Менестрелька твоя нас, небось, заждалась уже… Как бы не натворила чего…

— А… Твой конь? — я покосился на вороное чудище, настороженно глядящее на нас из-за ограждения. — Ты как его…

— А что его? — переспросил удивленно наемник. Потом вложил два пальца в рот и оглушительно свистнул. Я не поверил глазам: вороной легко перемахнул через ограду загона и направился к нам. Я едва подавил в себе желание бежать… Но конь не напал, он ткнулся носом в ладонь Кольда, недоброжелательно глянул на меня и положил тяжелую голову на плечо наемника, ласково треплющего его по носу. В очередной раз противно ухмыльнувшись, наемник объяснил: — Меня все животные любят. Даже волки, как щенки ластятся… Ладно, пошли, менестрелька-то твоя, небось, заждалась уже…

Я кивнул. Ведя в поводу лошадок, пошел туда, где мы оставили Нару. Жеребец Кольда в этом не нуждался. Он, словно собачонка, послушно следовал за хозяином…