на главную | войти | регистрация | DMCA | контакты | справка | donate |      

A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z
А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я


моя полка | жанры | рекомендуем | рейтинг книг | рейтинг авторов | впечатления | новое | форум | сборники | читалки | авторам | добавить



ГЛАВА 16

Затерянная Динотопия

Пираты хорошо выспались, заночевав в глубине каньона. Там, где дно ущелья понижалось, паводки оставили горы обломанных веток и вырванных с корнем деревьев. Подобно скелетам гигантов, возвышались повсюду деревянные обломки. Морякам оставалось только собирать готовые дрова для костра.

Впервые с тех пор, как они вошли в джунгли, пиратам ничто не угрожало. Ни один хищник громадных размеров не смог бы проникнуть в каньон и тем более добраться до их лагеря. Они могли спать совершенно спокойно, песчаное дно каньона было почти стерильным. Порой налетала мошкара, но никто на нее не досадовал — лучше уж терпеть укусы насекомых, чем укусы одного из огромных монстров, которых пиратам довелось повстречать в джунглях.

Отчаянное бегство совершенно вымотало их, у них даже не осталось сил приготовить и съесть ужин. Несмотря на это, предусмотрительный Блэкстрап, к великому разочарованию стратиомимусов, выставил на ночь вокруг лагеря охрану.

Пала ночь. Отблески костра плясали на стенах ущелья, превращая тени людей и динозавров в причудливые силуэты. Мирно потрескивало пламя, негромко переговаривались усталые путешественники, порой кто-то из пиратов отпускал удачную шутку, в ответ раздавались тихие смешки.

— Как вы думаете, мистер Смиггенс, — О'Коннор кивнул в ту сторону, где стоял на часах бесстрашный Мкузи, — есть здесь второй выход?

— Блэкстрап уже задавал мне этот вопрос, — сказал помощник капитана, глядя на небо. Среди клубящихся облаков звезд было почти не видно. — Нет никакого способа уточнить наше местоположение, О'Коннор. Я вижу только, что очертания этого ущелья в точности повторяют то, по которому мы уже проходили, но я не топограф. Мне кажется, что это или проход через горную цепь, или часть другого ущелья. Мы можем только надеяться, что так оно и есть.


Грызуня с отсутствующим видом слушала болтовню людей. Из всех видов живых существ, обитающих в Динотопии, только они любили больше болтать, чем действовать. Даже говорливые галлимимусы по сравнению с самыми молчаливыми из людей были все равно что немые.

Человеческая речь была для маленькой пленницы пустым звуком. Она знала, что люди, несмотря на их многословность, не всегда бесполезны. Соплеменники говорили ей: люди, хотя и выглядят очень костлявыми, вполне годятся в пищу. Правда, поймать их удается не часто.

Она обернулась и посмотрела на стратиомимусов. Один, молодой, заметил ее взгляд и слегка поежился. Она улыбнулась. Так и должно быть. Хотя цивилизация в Динотопии уже давно вступила в свои права, инстинкты еще не стерлись из наследственной памяти.

В нынешние времена убийства совершались редко. Хищникам из Дождливой долины не надо было охотиться. Умирающие старики из цивилизованных областей приходили в долину, чтобы найти здесь свою смерть. Это было взаимовыгодное соглашение, позволявшее плотоядным выживать, никого не убивая, и в то же время цивилизованные обитатели Динотопии спокойно старели и умирали, и при этом не нужно было выкапывать сотни могил размером с корабль.

Но в сердцах Грызуни и ее соплеменников не угас охотничий инстинкт. Теперь охота превратилась в игру, поэтому хищники не утратили природных навыков.

Она растянулась на земле и закрыла глаза, оставив лишь едва заметные узкие желтые щелки. Наша жизнь лучше, думала она. Мы храним свободу и остаемся самими собой. Зачем ее племени эти приманки цивилизации? Что проку от морали и от книг? Тираннозавры всегда останутся верными своим корням, а эти случайные соглашения с караванами, проходящими через Дождливую долину, ровным счетом ничего не значат.

Надо ждать удобного случая. Как хочется освободить челюсти от крепких веревок. Когда наступит подходящий момент — Грызуня не сомневается, что он непременно наступит, — тогда она нанесет удар. Она им покажет, на что способен даже такой молодой тираннозавр, как она, если его разозлить.

«Я — главная хищница, — решила она для себя. — Никто не может победить меня; я могу одолеть любого. Я ничего не боюсь».

— Поглядите-ка на этого зубастика — вон как ловко спящим прикидывается. — Старый Раски указал в сторону пленника. — Так затаился, можно и за мертвого принять.

— Он не умер. — Чамаш закурил последнюю сигару и сел, с удовольствием выпуская клубы дыма. — И не спит.

Раскин прищурился, вглядываясь в пленника:

— Ты не прав, индеец. Он так дышит, как будто спит.

— Думаешь? — буркнул Чамаш. — Тогда пойди поцелуй Большого Зуба. Вот и увидишь, как крепко он спит. — Он последний раз затянулся вонючей сигарой.

— Да это не важно. Он крепко связан. Португалец зря подошел так близко, когда у зубастика были развязаны челюсти.

Чамаш кивнул:

— Будешь приставать к Большому Зубу, капитан вырежет из тебя кусок зверю на завтрак. Здоровый Большой Зуб стоит десять тысяч американских долларов. Я слышал, так говорил помощник капитана.

Раскин тихо присвистнул:

— В странные места нас занесло, и странными делами мы тут занимаемся, хоть они и сулят такие огромные деньжищи. Не нравится мне это.

— Эа-та, — пробормотал индеец на своем языке. — Ты — человек моря. Я — человек леса. Но ты и я делаем здесь одно дело. Ради золота.

— Да, — с некоторым облегчением согласился Раскин. При мысли о золоте стены каньона перестали ему казаться гигантскими тисками. Или почти перестали. В отличие от остальных он знал, что успокоится, только когда вновь увидит океан. — Ради золота.

На следующее утро пираты продолжили путь, двигаясь в северном направлении. Уотфорд был первым, кто заметил странные особенности одного из боковых ответвлений каньона. Таких ответвлений им попадалось множество, они разбегались в разные стороны, как капилляры от вены. Каждый раз Блэкстрап посылал людей на разведку с тем условием, что они вернутся не позже чем через час и расскажут, заканчивается ли ход тупиком или превращается в непроходимую расщелину. Рапорты моряков все больше убеждали Смиггенса, что они действительно двигаются по главному каньону, который проходит через весь горный хребет. Уотфорд обратил внимание, что дно одного из ответвлений чуть темнее, чем везде. После минутного колебания он решился все-таки довести это до сведения Блэкстрапа:

— Сэр, вон в том боковом проходе, справа, что-то странное.

— Что же там странного? — бросил Блэкстрап, даже не повернув головы, поскольку все его внимание было поглощено дорогой.

Несмотря на постоянную тень, отбрасываемую стенами каньона, воздух был горячим и влажным, так как каньон соединял Дождливую долину с Северными прериями. Случайный ветерок был здесь самым долгожданным гостем. Сейчас его отсутствие остро ощущалось, и Блэкстрап обильно потел.

— Посмотрите на песок, капитан, — проговорил Уотфорд.

Он был родом из Корнуолла. Наверное, этим, хотя бы частично, и объяснялся его интерес к горам.

Блэкстрап покосился вправо:

— Немного темнее. А что нам до этого?

— Я не уверен, сэр. Что-то странное происходит с цветом, где-то я видел это раньше. Только я не могу это объяснить.

— Объясните, да побыстрее, Уотфорд, или держите язык за зубами. Слишком жарко для бесполезной болтовни.

Обиженный пират поспешил к входу в ответвляющееся ущелье. Остановившись в месте, где дно каньона было темнее, он ковырнул землю носком сапога. Чем глубже он копал, тем темнее становилась почва, пока не стала совершенно черной.

Томас помахал ему рукой:

— Не отставай, приятель! Что ты там время тратишь попусту?

— Да, — крикнул другой. — Мы не будем тебя ждать.

Одному только Смиггенсу стало интересно. Он подошел к Уотфорду, внимательно осмотрел землю и не заметил ничего необычного.

— Что такое, Уотфорд? Что вы тут ищете?

— Я не уверен, сэр. Это только предположение. Только догадка.

— О чем, Уотфорд?

— Кажется, олово, сэр. И другие штуки.

— Но у нас на «Кондоре» полно оловянных чашек и фляг. — К сарказму помощника капитана примешивалась вежливость. — Может, вам лучше поберечь свое любопытство до следующего раза?

— Да, наверное, вы правы, сэр. — Задрав правую ногу, Уотфорд вытряхнул из башмака набившийся песок. — Но дома, клянусь, это было всегда так.

На том бы все и кончилось, если бы Смиггенс на обратном пути не поскользнулся и не упал. Пираты громко расхохотались.

— Смотрите под ноги, мистер Смиггенс! — крикнул один. — Мы еще все-таки не на борту.

— Точно, — добавил другой, — земля здесь уж никак не скользкая.

При падении основную силу удара приняла на себя спина Смиггенса. Ногам тоже досталось, а ножны лишь слегка стукнулись о землю. Однако при ударе металлических ножен о камни что-то вспыхнуло. Солнечный луч на миг пробился сквозь тучи, и когда Уотфорд помогал первому помощнику подняться на ноги, Смиггенс заметил, как что-то блеснуло в этом луче.

«Скорее всего, это слюда, — рассудил он. — Или, возможно, кварц». Смиггенс внимательно оглядел место, где стукнулись его ножны. Блеск был другой, более яркий и насыщенный.

— Капитан, — позвал он, опустившись на корточки, чтобы лучше разглядеть. — Идите сюда, взгляните!

— На что еще? — недовольно буркнул Блэкстрап. — Грязь, да и только. Делать вам нечего, как только отнимать у нас время своими разглагольствованиями.

Помощник капитана опустился на колени и стал рыть землю кинжалом там, где заметил что-то блестящее. Вскоре ему удалось отчистить от грязи то, что блестело. Теперь он был уверен, что это не слюда и не кварц. Это было что-то более мягкое.

Самородок. Его пульс забился сильнее. Уотфорд присоединился к нему, также отчаянно копая землю. Его лицо просияло.

— Это не олово, сэр. Богом клянусь, это не олово!

Смиггенс вытащил на свет немного темного вещества.

— Это окислы, Уотфорд. Невероятно толстый и древний слой окислов, но не более того.

Держа веревку, которой была опутана шея самого большого стратиомимуса, Мкузи остановился, сгорая от любопытства, и окрикнул застрявших товарищей:

— Эй, вы двое! Что вы там нашли?

— Червей, — съязвил Самуэль. — Они собираются на рыбалку.

— Да, собираемся, Самуэль, собираемся, — выпалил Уотфорд. — И вам лучше быть со мной полюбезнее, ведь я не обязан делиться с вами уловом!

Один за другим пираты сворачивали с дороги и подходили взглянуть. Блэкстрап из-за задержки рассвирепел, но когда увидел собственными глазами, какие результаты породило усердие Уотфорда и Смиггенса, сменил гнев на милость.

— Клянусь бородой Нептуна, это серебро, или верховный судья мочится прямо у себя в зале заседаний! — заявил он.

Его гнев быстро утих, и капитан принялся копать и скрести вместе с такими же одержимыми членами его команды. Вскоре каньон огласили возгласы удивления и восторга.


Пленные стратиомимусы и молодой тираннозавр наблюдали за странными действиями людей, не переставая удивляться их бесконечной суетности. Люди старательно очищали от земли блестящие металлические слитки, которые были, конечно, необычным материалом для покрытия дорог, но вряд ли они могли привести здоровых людей в состояние неистового безумия. Это только укрепляло Хизалка в мысли, что их захватчики страдают умственными отклонениями.

— Посмотри на них, — закричала Трилл. — Мама, они что, все сошли с ума?

— Доченька, может быть, они от рождения сумасшедшие.

Шремазе очень хотелось обнять свое дитя, но ее крепко держали веревки. Неподалеку под неусыпным взором охраны сидела связанная Грызуня. На глупые выходки людей она не обращала ровным счетом никакого внимания. Кинжалы и ножи — все пошло в ход, чтобы отскабливать слитки. Сорванные с плеч рубашки превращались в тряпки для натирания поверхностей. Скоро была очищена довольно большая плоскость. Силы были потрачены не зря, солнечный свет так ярко отражался на поверхности, что слепил глаза и вынуждал отворачиваться.

— Смотрите, — сказал Смиггенс, проведя концом кинжала линию на мостовой.

— Какой они толщины, Смиггенс? — Глаза Блэкстрапа жадно загорелись.

— Ничего определенного нельзя сказать, капитан, для этого надо копать глубже. — Помощник капитана решил пока не заострять внимание на раскопках, взглянув в глубь каньона. — Сейчас меня интересует не насколько глубоко они залегают, а как далеко уходят.

Ножами и колунами пираты отделяли тонкие наслоения песка и темные напластования окислов под ним, следуя прямо по серебряной мостовой, при этом они не забывали тащить на веревке своих пленников. Маленькая расщелина тянулась все дальше на восток, а серебряная мостовая под ногами и не думала заканчиваться.

Они уже прошли немалое расстояние по этому ущелью, но оно в отличие от прежнего не сузилось, а, наоборот, начало расширяться. Мощенная серебром дорога расширялась вместе с ним. Теперь пираты держались настороже, потому что ущелье стало достаточно широким, чтобы пропустить огромных хищников, чьих зубов они недавно благополучно избежали. Но никто не высказывал вслух своих тревог, ведь под ногами мерцало серебро. Появились пальмы, взмывающие стволами к небу, но никаких признаков другой растительности и тем более джунглей не было.

— Никель, надо думать, — буркнул Смиггенс.

— Что такое, мистер Смиггенс? — Блэкстрап говорил, едва ли не заискивая, это открытие усмирило даже его.

— Сплав. Чистое серебро слишком мягкое, чтобы мостить им дороги, даже если по ней возят только легкие грузы. А никель, по-моему, как раз подходит.

Они двигались вперед, узкий каньон стал широкой тропой, потом проездом и в конце концов настоящим проспектом, сулившим несметные богатства, какие могли присниться только в самых безумных снах.

— Столько серебра… — бормотал Блэкстрап, — даже конквистадоры не вывозили столько из Нового Света.

Возглас заставил их обернуться. Уотфорд, как первооткрыватель удивительной дороги, получил привилегию возглавлять отряд. В джунглях такая честь означала бы неминуемую смерть, но здесь это было данью уважения.

— Что на этот раз нашел наш зоркий корнуолец? — В сияющей улыбке капитана посверкивал золотой зуб. — Очнитесь же, парни! Уотфорд зовет нас, а когда Уотфорд зовет, кто отзывается, тот поступает мудро.

Они ускорили шаг, но на ровной дороге даже пленникам с их колодами было несложно поспевать за людьми. Моряки повернули за угол и наткнулись прямо на стену. Обычная стена, только очень большая, она протянулась от одной стороны каньона до другой. Около двадцати футов в высоту и где-то два в ширину, стена эта была полностью сложена из небольших кирпичиков. Прямо в середине возникшего перед ними препятствия зияло большое отверстие со свободными латунными петлями — видимо, раньше здесь были деревянные ворота, которые с тех пор сгнили.

Каждый кирпичик запыленной стены был облицован латунью, которая, видимо, защищала их от разложения.

— Интересно, почему латунь? — пробормотал Блэкстрап, когда они подошли ближе к удивительному памятнику неизвестной цивилизации. — Может, у них богатые залежи?

— Латунь, — сказал Смиггенс со странным выражением лица, необычным даже для него. — Если это латунь, значит, она должна темнеть, так же как и серебро. Значит, кто-то поблизости тратит уйму времени, чтобы начищать ее.

Догадка была настолько ошеломительной, что еще долгое время немало повидавшие на своем веку пираты стояли с открытыми ртами. В чувство привело их только движение Блэкстрапа, который попытался извлечь из края стены чуть расшатавшийся кирпич.

Капитан молчал, словно лишился дара речи. Смиггенс впервые видел его таким за долгое время их знакомства. Покачивая кирпич в руке, Блэкстрап сидел на земле. Он закинул голову и молча разглядывал стену. Два фута в толщину, двадцать в высоту от одной стороны каньона до другой. Если не считать давно исчезнувшие ворота, эта стена перегораживает все ущелье.

— В чем дело, капитан? — спросил Томас.

— Да, капитан, что случилось? — присоединился к нему Самуэль, лицо его выражало одновременно любопытство и озабоченность.

— Что случилось? Ничего не случилось, Самуэль. — Блэкстрап смотрел на мужчин невидящим взглядом. — Ничего вообще не случилось. Будьте так добры, подержите это для меня, мистер Самуэль. — С этими словами он бросил кирпич моряку, который поймал его… но тут же кирпич выскользнул из его пальцев и упал прямо на ногу. Пират взвыл от боли, схватился за ушибленное место, но боль почти сразу прошла.

Кирпич был из чистого золота. Стена полностью построена из одинаковых кирпичей.

Значит, стена…

Не приученные к аристотелевской логике, пираты тотчас принялись долбить и разбирать стену, используя все, что попалось под руку, что могло выполнять роль орудия. В ход пошли ножи, сабли, приклады ружей, в лихорадке кто-то попытался использовать даже китовый ус. Второй вынутый кирпич оказался таким же тяжелым, как и первый. Смиггенс терпеливо работал рядом с капитаном и все больше убеждался, что это действительно чистое золото, а не какой-нибудь, к примеру, свинец, облитый золотом.

— Я не ювелир, но здесь примерно карат восемнадцать, — наконец произнес он. — Конечно, нужно различать слитки по чистоте.

— О, будьте уверены, Смиггенс, будьте уверены, — процедил Блэкстрап сквозь зубы. — Это уже не проблема. — Он взглянул на команду. — Все, что меньше четырнадцати карат, мы просто возьмем для балласта!

Пираты радостно загалдели.

— Хэй! — Чамаш искал своего пройдоху приятеля. — Кто-нибудь видел корнуольца?

— Да, — проворчал Смиггенс и отложил в сторону еще один кирпичик счастья. — Куда он подевался, этот Уотфорд? Он же должен сейчас праздновать вместе со всеми нашу победу. Он же по праву может считаться первооткрывателем нашего богатства. — Он снова окинул взглядом стену: одна загадка не давала ему покоя. — Что это за место? Кто построил здесь эту стену и зачем?

Блэкстрап все же не был окончательным невеждой.

— Атланты, может быть, — ответил он. — Лемурия. Киммерия. Какие-нибудь полузабытые и малоизвестные цивилизации прошлого. Катай, который искал Колумб, но так и не нашел. Все эти легендарные страны на самом деле — вот эта золотая громадина. — Он прикоснулся рукой к невероятному сооружению. — Сейчас это наше. Где вы собираетесь жить, Смиггенс, с вашей долей? Я лично, может быть, во дворце графа Уорвика. Или куплю половину Девоншира.

— Я не знаю. — Помощник капитана от изумления потерял дар речи и не мог выдавить ничего, кроме бессвязного бормотания. — Я еще ничего не загадывал на будущее.

— Капитан, вы знаете, что это значит?

Блэкстрап повернулся к матросу:

— О чем это вы, Гимараеш?

Незаметно приблизившись, тот кивнул в сторону безучастных животных:

— Это значит, что нам больше не нужны эти пленники. Зачем нам беспокоиться о том, как продать живые трофеи за золото, когда у нас и так уже больше золота и серебра, чем может увезти корабль?

— Португалец дело говорит, — согласился Самуэль.

Смиггенс наконец очнулся:

— Обязательно надо взять их с собой, капитан. Они стоят дороже, чем золото. Для науки они просто бесценная находка.

— Наука! — презрительно скривился Гимараеш. Он погладил золотую стену. — Твоя наука не сделает нас богаче, чем это.

«Это верно, — с беспокойством думал помощник капитана. — Но если дать ей шанс, она хотя бы сделает тебя умнее, презренный бабуин». Вслух он сказал:

— Нам не в чем нести золото. А животные нам пригодятся. Почему бы не взять их с собой на корабль? А потом мы можем вернуться с мешками.

— Не в чем нести? — При этих словах седеющие бакенбарды Раскина раздраженно задергались. — Да я в зубах понесу!

Несколько человек разразились диким хохотом.

— Тогда, — добавил Смиггенс с надеждой, — я заплачу за них из своей доли.

На этот раз никто не засмеялся, слова Смиггенса вызвали одобрительные возгласы. Для любой команды, промышляющей пиратством, дележ добычи — важное дело, и все серьезно отнеслись к этому предложению.

— Это великолепно. — Блэкстрап решил дать свое благословение. — Хотя мне кажется, вы, Смиггенс, перетрудились на жаре. Но пусть будет, как вы хотите: животные — ваши. Надеюсь, они доставят вам то удовольствие, которое доставит нам ваше золото.

Снова раздались довольные смешки.


С любопытством и удивлением наблюдал Хизалк за ужимками пиратов. Казалось, они стали самыми счастливыми людьми на свете, когда нашли эту стену, и ему, видимо, так и не удастся понять почему. Да, пожалуй, это самые странные люди, которые когда-либо попадали в Динотопию. Как только охранники отвлекались, Хизалк пытался ослабить путы, но каждый раз безуспешно. Ах, если бы у него были человеческие пальцы!


— Зато мой груз будет меньше весить, — заметил Смиггенс.

Гимараеш так просто не сдавался:

— Помощник капитана оказывает нам огромную услугу, но кто знает, хватит ли его золота, чтобы возместить причиненный вред и неудобства, которые нам придется испытывать, когда мы повезем этих беспокойных зверей через весь океан? Правда, я лично ел черепах, игуан и змей, и если у этих похожий вкус, они могут украсить наш обед.

Мкузи оценивающим взглядом посмотрел на стратиомимусов:

— Они как страус, моя думать. Страусы вкусные.

— У нас есть наше золото, — заметил один из пиратов, — а за праздничным обедом дело не станет.

Прежде чем команда пришла к какому-то решению, прежде чем обеспокоенный Смиггенс вздумал протестовать, вдали раздался крик. Это дал о себе знать пропавший Уотфорд.

— Э, что еще нашел этот удивительный корнуолец? — С этими словами Блэкстрап встал со своего места, чтобы бросить взгляд через проход на месте сгнивших ворот. — Другая стена, что ли?

— Нет, капитан, это невозможно, — заявил О'Коннор. — В одном месте не может быть так много золота.

— В любом случае мы пойдем и посмотрим. Мне все больше начинают нравиться находки Уотфорда.

— Извините меня, капитан, — прервал его Гимараеш, — но как насчет праздничного обеда?

Блэкстрап перевел взгляд со Смиггенса на португальца. Его мысли сейчас были заняты только Уотфордом.

— Пока никаких убийств. У нас полно времени, чтобы потом с этим разобраться.

— Но, капитан…

— Это я уже слышал много раз, Гимараеш. — Голос Блэкстрапа угрожающе понизился. — Тебе что-то не по нраву?

Недовольно бормоча себе под нос, Гимараеш отвернулся:

— Нет, капитан, все отлично.

Удивляясь строгим линиям древней стены и точности ее конструкции, пираты перебрались через отверстие. Они двигались вперед по каньону на зов Уотфорда, пленники шли в середине отряда. Ущелье снова расширялось, сейчас оно было похоже на окруженную горами долину. Крики Уотфорда теперь были слышны лучше — похоже, пройти осталось немного. Широкое ущелье снова сделало крутой поворот. Они обошли его… и застыли на месте, пораженные открывшимся им видом.

«Это действительно судьба», — решил Смиггенс, безмолвно взирая на остальных. Хотя небо было затянуто тучами, все были словно ослеплены.

Их взглядам открылось самое чудесное на свете зрелище. Между отвесных серых и красных скал, поражавших своей мощью, в небо устремлялись храмы и прочие строения. Узкие аккуратные улочки разделяли пирамиды, круглые общественные здания и более современные одноэтажные строения, похожие на жилые кварталы, предназначенные для старейшин. Смиггенс узнавал множество архитектурных влияний — египетский, греческий, китайский стили и даже кое-что от инков. Настоящая архитектурная энциклопедия. Невероятная смесь.

Но для остальной команды интерес заключался не в архитектурных сооружениях, а в выборе строительного материала.

Многие здания были сделаны из таких же монолитных золотых слитков, как и стена, оставшаяся позади. Некоторые дома были выложены чередующимися золотыми и серебряными рядами кирпичей. Это, наверное, жилье для бедных, решил ошеломленный Смиггенс. Хотя здания пострадали от воздействия беспощадного времени, многие украшения и отделка домов оставались еще неповрежденными, пленяя взгляд не меньше, чем сами строения.

Ошарашенные пираты молча шли по серебряной дорожке, бегущей между главными зданиями города. Перед самым большим и замысловатым зданием долины дорога раздваивалась. Гравировка и золотые вставки украшали развилку. Колонны с искусными барельефами и кованые скульптуры украшали фасад храма. Главной темой местного искусства было изображение людей вместе с животными, большими и маленькими, большей частью неизвестными пиратам. Смиггенс первым узнал в нескольких скульптурах тех животных, которых они уже встречали в этой стране, а некоторые казались точным изображением их собственных пленников.

Каждая колонна была высечена из цельной глыбы малахита. В барельефы на стенах были вправлены аметисты и топазы, хризопразы и изумруды. Портик поддерживали перемычки из темно-голубого, почти темного лазурита. Команда «Кондора» состояла из простых моряков, которых красота не особенно волновала, они стремились к ней только из корыстных соображений. А здесь было такое богатство, которое превосходило пределы человеческого понимания.

— Подумать только, — с трудом выдавил из себя О'Коннор, — я хотел всего лишь скромный домик в Дублине.

— А чего мелочиться? — поддел его Суарез. Он стоял рядом с ирландцем и глазел на украшенные мозаикой колонны. — Купи весь Дублин.

За колоннадой скрывались золотые стены, инкрустированные большими камнями яшмы и агата, изумруда и опала.

Из-за ближайшей колонны появился ухмыляющийся Уотфорд:

— Ну, парни, что скажете? Да Букингемский дворец — просто деревенский сортир по сравнению с любой хижиной этой страны.

Блэкстрап взглянул вверх. Большие полупрозрачные панели желтоватого цвета служили потолком, пропуская в здание свет, а вместо привычных окон были круглые отверстия из красных, безупречных по форме кристаллов.

— Вам, Уотфорд, причитается больше всех. Что касается меня, мои запросы выросли. Пожалуй, я все-таки куплю не графство, а страну. Если вы, Смиггенс, услышите, что продается какая-то страна, дайте мне знать. Может быть, вы купите государство поблизости, и мы будем соседями.

Они поднялись по золотым ступенькам, последняя из которых была украшена сверкающим ониксом, и оказались прямо перед огромными закрытыми дверями. Вырезанные из чистейшего розового кварца, двери были украшены рубинами, сапфирами и жемчугом. Опьяненные обретенными сокровищами, пираты навалились на тяжелые двери, те поддались и впустили людей внутрь храма.

Внутреннее помещение было отделано таким же драгоценным материалом, но, к удивлению пиратов, мебель почти отсутствовала, а главный зал, если не считать одиноко стоящих скульптур, был совершенно пуст. Пол был выложен мозаикой со сценами из жизни животных, которые Смиггенс нашел отвратительными и ужасными. Само, же мозаичное полотно представляло больший интерес, потому что каждая пластинка была украшена подходящим по цвету полудрагоценным камнем.

Вглядываясь в мозаику, Смиггенс даже не слышал стука ботинок по гладкому каменному полу.

— Здесь, кажется, изображена история не только этой страны, но и всей жизни на земле.

— Довольно пустых рассуждений, мистер Смиггенс, — заявил Йохансен, который тоже во все глаза таращился на изумительно инкрустированную поверхность. — Здесь нет картины потопа, значит, это не больше чем чье-то разыгравшееся воображение.

Смиггенс предпочел промолчать, поскольку он единственный из всей этой команды был знаком с недавно вышедшими трудами Дарвина и Уоллеса.


— Посмотри, у них же в глазах нет ни искры разума, — зашептала Шремаза супругу. — Они совершенно одержимые, только никак не могу понять чем.

— Может, они забыли про нас. — Хизалка не интересовало бесподобное убранство храма.

— Не нравится мне здесь. Очень холодно.


Пиратов тоже пробирал холодок. Солнце клонилось к закату, и никому не хотелось провести ночь в этом древнем мистическом храме. Возвращаясь тем же путем, они вышли через розоватые ворота и ножами принялись выковыривать драгоценные самоцветы из барельефов и скульптур.

Тем временем сгустилась темнота.

Копперхид умудрился насобирать целую шапку одних изумрудов. Пока Томас играл на своей волынке карибскую жигу, другой матрос, опьяненный привалившим богатством, танцевал перед своими товарищами, разбрасывая горсти зеленых камней, подобно тому как арабский монарх раздает милостыню беднякам. Все веселились, время от времени лениво поглядывая на пленников. Эти зверюшки, конечно, очень забавны, но теперь, когда на долю пиратов выпали такие сокровища, не представляют особенной ценности.

Они делились друг с другом своими мечтами, пережевывая жесткое мясо, которое больше не казалось таким безвкусным. Каждый старался перещеголять товарищей, строя невероятные планы и рассказывая, как он поступит с несметным богатством. Развлечения ради Томас и Андреас вытащили кирпичи из стены храма и сложили из них вокруг костра прочную золотую ограду.

Поддерживать костер было несложно. Повсюду валялось много сушняка, сломанных ветром, или упавших со склонов каньона веток. Блэкстрап милостиво разрешил Смиггенсу разлить на всех поровну крепкий грог из своей заветной фляги — теперь беречь спиртное не было смысла. Опьянеть от такого количества, конечно, было невозможно, но напиток хотя бы заставил слегка расслабиться слишком возбужденных моряков. Раскин достал варган, волынка Томаса присоединилась к его металлическим звукам, и над заброшенным городом разнеслись веселые наигрыши. Все пребывали в веселом расположении духа, Блэкстрап даже не выругался, когда кое-кто из пиратов бросил свои ружья в огонь в знак ликования.


— Их танцы отвратительны, — заявила Шремаза, наблюдая, как их захватчики притопывают и пошатываются. — Эти люди не прошли бы отборочного тура для участия в самом заурядном фестивале.

— Я слышу фейерверк, но ничего не вижу, кроме слабых вспышек света. — Трилл прижалась к матери. — А где же красивые огоньки?

Хизалк увидел, как один человек направил ружье в небо и выстрелил несколько раз в воздух.

— Они так сильно шумят, но это не тот фейерверк, который знаем мы. Они тоже стреляют из длинных труб, но без разноцветных огней. Жизнь таких людей совершенно лишена цвета.

Как обычно, Грызуня не обращала никакого внимания на семейную беседу. Даже если бы она и могла говорить на языке стратиомимусов, она все равно не стала бы в этом участвовать. Выхлопы и выстрелы человеческих игрушек она тоже пропускала мимо ушей. Гимараеш, пожалуй, не стал бы самозабвенно веселиться вместе со всеми, если бы знал, что за каждым его движением следит пара горящих желтых глаз.

Затерянная Динотопия


ГЛАВА 15 | Затерянная Динотопия | ГЛАВА 17