* * *
Дней через пять после боя у Чертовой Пасти к стальной трубе, перегораживавшей съезд на дорогу, ведущую к резиденции, подъехал старенький чистый «форд» с двигателем, переделанным ради экономии на газ, и водитель, приспустив стекло, сказал, что он едет к Джамалу.
– Ты кто? – спросил караульный.
Вместо ответа водитель вынул мобильный и набрал номер Джамалудина.
– Салам, – сказал водитель, – я приехал поговорить.
В трубке молчали несколько секунд.
– Ты где?
– У ворот. Скажи-ка, чтобы меня пропустили.
Водитель отдал трубку охраннику. Через минуту стальную трубу отогнали в сторону, и старенький «форд» медленно покатился по дороге к рыжему рогу горы, на котором пылало белым имя Аллаха.
Когда он подъехал к резиденции, его уже ждали. У закрытых ворот стоял Хаген, насвистывая сквозь зубы какую-то песенку, и когда водитель вылез из машины, оказалось, что он в тесных джинсах и облегающей футболке с короткими рукавами, под которой явно ничего нельзя было спрятать.
– Руки на ворота и не шевелись, – приказал Хаген.
Водитель подошел к воротам и стал там, как велел Хаген, раздвинув ноги и уперевшись в кружевное литье на створках белыми квадратными ладонями, а двое бойцов, выскочивших из ворот, отвели машину на стоянку и стали ее там обыскивать.
Когда, через пятнадцать минут, Хаген завел водителя внутрь резиденции, он повел его в столовую, и водитель увидел, что Джамалудин Кемиров сидит, один, за белоснежным столом, уставленным снедью, зеленью и бутылками с газировкой.
– Салам алейкум, Шамиль, – сказал Джамал, – ты давно не был у меня дома. Садись-ка, поешь.
Полная пожилая женщина внесла в столовую тарелку с дымящейся бараниной, и Джамалудин, приподнявшись, взял один из шампуров и счистил его на тарелку гостя. Другой шампур он взял себе.
Гость несколько секунд смотрел на тарелку, потом отодвинул ее в сторону и сказал:
– Когда ты ездишь на химзавод, ты сворачиваешь у поста на Дадаева. Там в куче мусора лежит ведро со взрывчаткой. Оно лежит уже второй день, и вчера, когда ты ехал, подрывник нажал на кнопку. Только прошла гроза, и все отсырело. А так бы тебя вчера взорвали.
– А кто нажимал на кнопку? – поинтересовался Джамалудин.
– Я.
Хаген, стоявший за спиной гостя, усмехнулся, а Джамалудин сказал:
– А что передумал?
– Три часа назад федералы арестовали Махам-Салиха. Он сейчас на базе в Бештое. Я прошу тебя: вытащи его оттуда.
Джамалудин Кемиров молча рассматривал своего гостя. Это был мужчина лет тридцати пяти, невысокий и очень крепкий, с квадратными ладонями, поросшими выше запястий черным жестким волосом, с мощными складками на бритом затылке. Голова его формой напоминала крупную картофелину, под густыми бровями прятались жесткие отчаянные глаза.
– Если бы Салих хотел, чтобы его кто-то откуда-то вытащил, ему не надо было снимать маску, когда он всадил пулю в этого вашего полпреда, – медленно сказал Джамал.
– Они не знают, кого поймали. Он ехал в автобусе, и на блокпосту водитель не заплатил за проезд. Они начали вытаскивать из автобуса людей, и у кого были деньги, забирали деньги, а у кого денег не было, они забрали людей.
Джамалудин помолчал.
– Ты был у Чертовой Пасти?
– Да, – сказал Шамиль.
– А Мурад Мелхетинец там был?
Шамиль презрительно фыркнул.
– Мурад, – сказал он, – мальчишка. Булавди оставил его в лагере варить кашку, да только и кашка сгорела.
– А где Булавди? – спросил Джамалудин.
– Он назначил мне встречу сегодня вечером, – ответил Шамиль.