Люся Лютикова Мужчины и другие животные Глава 1 Если у женщины есть муж, то у нее может быть много проблем, но если у женщины нет мужа, то у нее только одна проблема: НЕТ МУЖА!!! Моя подруга Настя Пчелкина живет в гражданском браке уже шесть лет. За это время можно было успеть родить пятерых детей, купить квартиру в ипотеку и развестись, но Анастасия ничего не выполнила из этого списка. Она просто ждала, когда Михаил Пряхин сделает ей предложение. Но, кажется, ее терпение подошло к концу. – Люська, я просто в отчаянии, – однажды сказала подруга. – Время идет, мне двадцать девять лет, а Мишка ни мычит ни телится. Я хочу нормальную семью, ребенка, но вынуждена мириться с унизительной ролью гражданской жены. Причем я уверена, что этот термин – «гражданская жена» – придумали такие же бедолаги, как я, которым стыдно назвать вещи своими именами. Какие там «жены», мы обыкновенные сожительницы! А я хочу гордо смотреть в глаза родственникам, понимаешь? Я кивнула. Еще как понимаю! Сама нахожусь в похожей ситуации. Руслан Супроткин тоже тянет кота за хвост. Однажды капитан даже сделал мне предложение, но наш поход в ЗАГС сорвался. С тех пор любимый не заикается о семье, мы живем раздельно, каждый у себя в квартире, потому что… Да собственно, почему? Руслан объясняет это так: – В моей однушке нам вдвоем будет тесно, а переезжать в твою трешку я не хочу. Я не примак, у меня есть мужская гордость! А вот мне кажется, что если любишь женщину, то все равно, кто к кому переезжает, лишь бы жить вместе. Так что я подозреваю, что капитан лукавит. – Ну, а что твой Мишка-то говорит? – спросила я. – Почему не хочет идти в ЗАГС? Ему ведь тридцать четыре, не мальчик уже, пора остепениться. – Он несет какой-то бред. Говорит, что штамп в паспорте убивает любовь. И вообще – зачем он нужен? Зачем ставить государство в известность, что мы спим вместе? Дескать, нам и так хорошо, поэтому не будем ничего менять. – Хм, вообще-то брак – это не просто «спим вместе»… – протянула я. – В общем, его слова еще раз доказывают, что гражданский брак – это ловушка, в которую современные женщины сами себя загнали. Действительно, зачем Мишке что-то менять? Ты ему готовишь? – Настя кивнула. – Убираешь? Ухаживаешь за ним, когда он болеет? И бюджет у вас, насколько я знаю, совместный. – При чем тут бюджет? – вскинулась подруга. – При том. В прошлом году Мишка купил машину, так? – Ну, купил, я сама ему предложила. Так он же свою зарплату целый год откладывал! – Вот именно – откладывал, а жили вы на твои деньги. Вся твоя небольшая зарплата секретаря уходила на еду, бытовую химию и разные мелочи для дома. – Занавески я купила, розетки поменяла… – перечисляла Настя. – Занавески, розетки… Если вы завтра разбежитесь, Мишка останется с машиной. А ты ведь не будешь вырывать розетки из стен? – С чего это нам разбегаться? – Мало ли… Я не стала говорить, что статистика неумолима: девяносто процентов из ста – если люди не оформили отношения в течение первого года гражданского брака, они не поженятся никогда. – Типун тебе на язык! – воскликнула подруга. – Мы не расстанемся, потому что любим друг друга. Просто Мишка испытывает иррациональный страх перед браком. Возможно, это последствие какой-то детской психологической травмы. Ты меня не пугай, а лучше научи, как заставить его жениться! Я с готовностью посоветовала: – Поставь ему ультиматум: «Либо мы прямо сегодня подаем заявление в ЗАГС, либо я от тебя ухожу! Потому что жизнь одна, и я не желаю тратить ее на бесперспективные отношения». И действительно уйди на время. Мишка посидит неделю-другую без ужина, без твоей заботы и сочувствия, квартира зарастет грязью, и он поймет, что другой такой умницы-красавицы ему не найти. Сразу приползет с предложением руки и сердца! – Думаешь, сработает? – сомневалась Пчелкина. – Наверняка! Видела я этого Мишку Пряхина: ничего особенного! Обладатель весьма средних внешних данных и весьма скромной зарплаты. Да он даром никому не нужен! Через месяц Анастасия примчалась ко мне в слезах: – Ненавижу тебя! Это ты во всем виновата! – В чем? – оторопела я. – Мишка женится! Мое изумление было беспредельным: – Но ведь ты этого и добивалась! – Он женится на другой!!! Прожигая меня ненавидящим взглядом, подруга принялась рассказывать. Она сделала так, как я ей посоветовала. Однако Михаил, выслушав ультиматум гражданской жены, спокойно ответил: – Наверное, ты права, нам лучше расстаться. Пчелкина потеряла дар речи. Девушка решила, что любимый блефует. Назло Насте он притворяется, будто она ему не нужна, чтобы показать, кто здесь хозяин положения. Глотая слезы, она собрала вещи и уехала к маме. Сжав волю в кулак, Настя не звонила любимому и не писала эсэмэски, хотя ей очень хотелось. Она была уверена, что Михаил первым не выдержит разлуки, соскучится по домашней еде и выглаженным сорочкам. Он обязательно капитулирует и позовет ее замуж! Однако через месяц друзья сообщили ей, что Михаил женится! На девушке, которую знает всего лишь две недели! Они познакомились на улице, он якобы влюбился в нее с первого взгляда, жить без нее не может до такой степени, что идет под венец! Хотя Насте говорил, что лучше съест перед ЗАГСом свой паспорт! С Настей случилась истерика, она смеялась без остановки. Потом сутки рыдала. И наконец поехала к тому человеку, из-за которого ее жизнь пошла наперекосяк. – Это ты виновата! – бросала Пчелкина мне в лицо. – Ты разрушила мою семью! – Не было у тебя никакой семьи, – пыталась вразумить я подругу, – и поступок Михаила это доказывает. – Мы жили в гражданском браке целых шесть счастливых лет! – Если он променял тебя на первую встречную профурсетку, грош цена этим шести годам! Но подруге втемяшилось в голову, будто свадьба Михаила – всего лишь месть с его стороны. Любит он ее, Настю! А ту девушку использует, чтобы Пчелкина начала ревновать и вернулась к нему. – Слишком сложная комбинация, ты не находишь? – иронически вопросила я. – Может, ему еще троих детей с ней родить, чтобы доказать, как тебя любит? Настя не обращала внимания на мои слова и лишь упрямо твердила: – Завтра Мишка женится. Я все узнала: регистрация будет проходить в таганском ЗАГСе, в двенадцать часов. Ты должна пойти туда и успеть поговорить с ним до регистрации. – О чем? – Ты расскажешь, как сильно я его люблю и что я согласна и дальше жить с ним без штампа в паспорте. Пусть отменяет свадьбу. Очевидно, Настька рехнулась. – Никуда я не пойду. Сама иди и говори что хочешь. – Я не могу, меня всю трясет. Боюсь, выкину там какой-нибудь фортель и все испорчу. Так и чешутся руки выдрать сопернице космы! Я стояла на своем: не буду участвовать в чужих семейных разборках. – Тогда я покончу с собой, – заявила подруга. – Выпью большую дозу снотворного и лягу спать. Но перед этим напишу записку, в которой объясню, что это ты виновата в моей смерти. Сначала ты разрушила мой брак, а потом пожалела полчаса, чтобы попытаться исправить ошибку. Я умру, а тебя всю оставшуюся жизнь будет мучить совесть! От досады я чуть не плюнула. Ну, допустим, Анастасия с собой не покончит, не такой у нее характер. Но плешь мне на голове она проест основательно! Ладно, поговорю с Михаилом, язык не отсохнет. Хотя я уверена, что только зря потеряю время, потому что ни один нормальный жених не отменит свадьбу за пять минут до начала церемонии. Зато моя совесть останется чиста! В половине двенадцатого я стояла около таганского ЗАГСа. Подъезжали свадебные кортежи, из машин выходили невесты: молодые, счастливые, в чудесных платьях и с умопомрачительными прическами. Все до одной выглядели принцессами. Наконец я увидела Михаила. Потертые джинсы он сменил на костюм и просто стал другим человеком. Рядом с ним стояла невеста, блондинка в платье цвета шампанского, с пышной юбкой и лифом, украшенным искусной вышивкой. Небольшой букет из кофейных роз удачно дополнял ансамбль. Я придирчиво вгляделась в лицо Настиной конкурентке: ничего особенного! Нет, правда, довольно миленькая, но не более того. Совсем не похожа на женщину-вамп, которая уводит мужчин из семьи. Мелкие черты лица, короткий нос, да и волосы явно крашеные. Я лично дама корпулентная и люблю, когда меня окружают крупные люди. Впрочем, допускаю, что у Михаила могут быть другие пристрастия. – Миша! – Я помахала приятелю рукой. Он подошел ко мне вместе с невестой. – Люська, привет! Ты что тут делаешь? – Да вот случайно оказалась. Можно отвлечь тебя буквально на минуту? Девушка оказалась деликатной. – Пойду попудрю носик, – сказала она, чмокнула Мишку в щеку и удалилась в здание ЗАГСа. Жених смотрел ей вслед и глупо улыбался. Я не знала, как начать разговор. – Женишься? – Ага, – отозвался Мишка, рот у него был до ушей. – Не ожидала от тебя… – со значением протянула я. – Да я сам от себя не ожидал! Я только недавно понял, что такое любовь. Увидел Карину на улице – и мир перевернулся. Я никогда не был так счастлив! – А как же Настя? – ревниво спросила я. – Настя замечательный человек, мы с ней нормально жили. Но что она есть, что ее нет… А Карина… От мысли, что она уйдет к другому, у меня темнеет в глазах. Хочется схватить ее в охапку и не отпускать, понимаешь? Я понимала. Мишка влюбился, и этим все сказано. Насте следует его забыть. Возможно, когда-нибудь она тоже встретит мужчину, который полюбит ее до умопомрачения. Но сегодня ей придется смириться с поражением. Я все-таки решила передать просьбу подруги: – Ты знаешь, Настя предлагает тебе… В этот момент у жениха зазвонил мобильник. Извинившись, Мишка ответил на звонок. Полминуты он внимательно слушал собеседника, потом воскликнул: «Не может быть!» – и резким движением задвинул слайдер. На нем лица не было. – Что случилось? – всполошилась я. – Ничего особенного, – притворно спокойным тоном отозвался Мишка. – Мне надо срочно кое с кем поговорить. И он ринулся в ЗАГС. Хм, женишок так испугался, словно произошло нечто ужасное. Например, уронили свадебный торт. Или забыли пригласить на торжество тещу. Я свое дело сделала и с чистой совестью могла идти домой, но уходить не хотелось. Светило солнышко, смеялись невесты, кавалеры галантно подавали дамам цветы. Какое-то время я с наслаждением купалась в энергии молодости и счастья. Надо же где-то подпитаться позитивом, в Москве его так не хватает… – Убили! – вдруг раздался истошный женский крик. – Невесту убили! Толпа кинулась в ЗАГС, и я вместе со всеми. Я узнала ее прежде всего по платью. Карина лежала на спине, изящная вышивка на груди вся пропиталась кровью. Рядом валялся растоптанный букет невесты. Глава 2 Не прошло и десяти минут, как приехала милиция. Среди оперативников я увидела своего жениха, следователя ГУВД, капитана Супроткина. – И ты здесь, – ничуть не удивился Руслан. – На свадьбе гуляешь? – Нет, просто рядом проходила. – Что-то ты «рядом проходишь» неудачно для окружающих. Думаю, следует ввести такую примету: если где-то появляется Люся Лютикова, жди труп. Я оскорбилась: – Скажи еще, что это я ее убила. – А вот это выяснит следствие. Милиционеры попросили всех освободить помещение. Криминалисты приступили к осмотру тела, одновременно с этим оперативники начали допрашивать свидетелей. – Я все видела! – рванула вперед невеста в коротком платье с бантом на попе. – Я главная свидетельница! Руслан отвел девушку в сторону и принялся с ней беседовать. Другой оперативник, сверяясь с паспортами, записывал в блокнот фамилии и домашние адреса присутствующих. Настроение у всех было испорчено, девушки плакали, парни озабоченно хмурились. Михаил был раздавлен горем, его окружили друзья, они говорили ему слова поддержки, но он, казалось, ничего не слышал. Примчалась тетка, одетая в немыслимый для такой жары костюм из джерси, и с «халой» на голове. Через грудь у нее была перекинута красная лента с золотыми буквами «Совет да любовь». – Где брачующиеся?! – завопила она. – Кто следующий регистрировать брак?! Оказалось, что следующей должна идти главная свидетельница. Но она занята допросом, а те, кто записан на более позднее время, не хотели давать клятву новобрачных сразу после ужасного зрелища. Рядом со мной шептались невеста и ее мамаша. – Труп на свадьбе – плохая примета, – шипела будущая теща. – Может, вы поженитесь через неделю? – Ты что?!! А если Петька передумает жениться? Он сегодня порывался убежать, так я ему полбутылки виски скормила. Если каждую неделю его виски поить, он алкоголиком станет! Петька стоял рядом и блаженно улыбался, словно прооперированный больной, еще не отошедший от наркоза. Невеста с мамашей взяли его под белы рученьки и повели в зал для новобрачных. Через минуту оттуда зазвучал марш Мендельсона. Толпа постепенно рассосалась. Куда-то ушли невесты с женихами, друзья увели Михаила на улицу. То ли от духоты, то ли от увиденного у меня закружилась голова. Я присела на дерматиновую кушетку, стоящую около стены, и предалась невеселым размышлениям. Как все-таки хрупка человеческая жизнь! Вот так шебуршишься, планируешь что-то, мечтаешь о семейном счастье… А судьба – бац! – бьет тебя обухом по голове. Оказывается, у нее на твой счет свои планы, и отнюдь не радужные. Я вспомнила, как выглядела Карина за четверть часа до смерти, и слезы навернулись на глаза. Она была такой трогательной, такой женственной, такой счастливой! У кого поднялась рука ее убить? И главное – за что?! Неожиданно за углом раздался голос Руслана Супроткина. Очевидно, он делился с другим оперативником полученной информацией. В одну секунду я очутилась около стены и превратилась в большое ухо. – Убитую зовут Елохова Карина Павловна. Через месяц ей должно было исполниться тридцать четыре года. «На пять лет старше Насти, – автоматически отметила я. – Хм, а в глянцевых журналах пишут, будто мужчины предпочитают, чтобы следующая женщина была моложе предыдущей. Врут, значит!» – Убили Елохову в так называемой «комнате невест», – продолжал Супроткин, – где будущие жены прихорашиваются и поправляют макияж. Труп нашла уборщица. У нас есть свидетельница, которая видела, как за несколько минут до этого из комнаты выбежала девушка. Вот ее описание: невысокого роста, длинные рыжие волосы и фиолетовые глаза. Одета в синие джинсы и голубую обтягивающую футболку. Она потому ее запомнила, что девушка выделялась из общей массы своим затрапезным видом. Видел, какие здесь все дамы нарядные? – Как глаза могут быть фиолетовыми? – удивился милиционер. – Не знаю, может, линзы? – предположил Руслан. Капитан был абсолютно прав. Описание в точности соответствовало моей подруге Анастасии. А фиолетовые глаза – это цветные контактные линзы, которые Пчелкина купила пару месяцев назад. Они ей очень идут, составляют чудесный контраст с рыжими волосами. Значит, Анастасия все-таки не утерпела и приехала в ЗАГС. Пока я разговаривала с Михаилом, она выследила соперницу и убила ее. Кстати, каким образом? Судя по количеству крови… Руслан словно читал мои мысли: – Невесту ударили ножом в область грудной клетки, попали в сердце, то ли случайно, то ли работал профессионал. Конечно случайно! Господи, ну зачем только Пчелкина взяла с собой нож?! Если уж подруге так хотелось наказать Карину, есть масса замечательных способов и без членовредительства. Например, можно вылить на голову сопернице флакон зеленки! Эффект будет чудный: прическа испорчена, платье годится только для мусорки, а на лице останутся живописные пятна, которые невозможно вывести ни мылом, ни кремом, ни лосьоном. Неделю разлучнице придется провести взаперти, авось за это время она поймет, как нехорошо отбивать чужих гражданских мужей. Неожиданно из-за угла вышел Руслан, мы с ним едва не столкнулись лбами. – Ты чего тут делаешь? – удивился капитан. – Туалет ищу, – соврала я, – что-то меня мутит от всего этого. Я и правда чувствовала себя скверно. Я понимала, что арест подруги – лишь дело времени. Когда Михаил услышит описание предполагаемой убийцы, он мгновенно опознает бывшую сожительницу. Настю ждет длительное тюремное заключение. Возможно, адвокату удастся немного скостить срок, упирая на ревность и обманутые матримониальные ожидания подзащитной, но убийство есть убийство, за него уж точно не дадут билет на Кремлевскую елку. – На тебе лица нет, – забеспокоился Руслан, увлекая меня в сторону дивана. – Давай-ка присядь. Водички принести? Врача вызвать? Когда он так суетился, то был похож на гигантскую квохчущую курицу, я едва сдерживала улыбку. Но до чего же приятно, когда мужчина о тебе заботится! Был огромный соблазн прикинуться умирающим лебедем, заставить капитана вызвать «неотложку», поехать со мной в больницу, сидеть рядом с кроватью и держать меня за руку. Я бы тихонько стонала, требовала то открыть окно, то закрыть, и все мои капризы исполнялись бы молниеносно. Но я спрятала свой эгоизм подальше. У Руслана слишком много работы, и если сегодняшнее убийство уже практически раскрыто, то наверняка на нем висит еще десяток других дел. Да и мне некогда разлеживаться. Надо найти для Пчелкиной хорошего адвоката, подумать, что можно продать из имущества, чтобы расплатиться за его услуги, нужно носить подруге передачи в следственный изолятор… Из родственников у Насти только старенькая мама, так что, боюсь, никто, кроме меня, не поддержит ее в тяжелую минуту. – Спасибо, не надо врача, мне уже лучше, – сказала я Руслану. – Посижу немного, а потом вызову такси и поеду домой. – Так я пойду? – обрадовался капитан, бросая быстрый взгляд на часы. Я поняла, что он уже куда-то безбожно опаздывает. Я кивнула: – Иди. Он сделал несколько шагов, потом обернулся: – Знаешь, о чем я подумал? Может, зря мы забросили это дело? – Какое? – Ну, оформление отношений. Может, опять подадим заявление в ЗАГС? – Только не в этот, – поспешно отозвалась я. – Обсудим! – бодро сказал капитан и исчез за поворотом. Через полчаса я приехала домой. Вышла из лифта – и остолбенела: на лестничной площадке нервно прохаживалась Пчелкина. – Наконец-то! – недовольно воскликнула подруга. – Ты чего так долго? Я уже замучилась ждать! Ее потряхивало, словно в лихорадке, глаза возбужденно блестели. Я не знала, как себя вести. С одной стороны, Настя убийца, я обязана выдать ее правоохранительным органам. С другой стороны, она моя подруга и заслуживает понимания и сочувствия. – Я знаю, что ты была в ЗАГСе, – сказала я, открывая дверь. Настя следом за мной ввалилась в квартиру. – Откуда знаешь? Впрочем, не важно. Да, я не утерпела! Когда представляла их вдвоем, у меня прямо все внутри клокотало. Сейчас я хоть немного успокоилась. «Успокоилась», ничего себе! Зарезала человека, и ей сразу полегчало! Первым делом Пчелкина кинулась на кухню и открыла холодильник. – У тебя еда есть? А то я зверски проголодалась. Вот уж не думала, что это отнимет столько сил! Убийца соорудила огромный бутерброд с колбасой и принялась с аппетитом его уплетать. – Не следовало тебе туда приезжать… – вздохнула я. – Я не жалею, что сделала это! – воскликнула Настька с набитым ртом. – Так ей и надо, гадине! Вы только послушайте, она даже не раскаивается! На удивление черствая и аморальная особа! Я почувствовала, как во мне вскипает раздражение. А Пчелкина тем временем опять принялась копаться в моем холодильнике. – А сока у тебя нет? Очень пить хочется. Я решила, что хватит миндальничать и ходить вокруг да около: – Я задержалась в ЗАГСе, потому что приехала милиция. Всех допрашивали, и ты – главная подозреваемая. Настька захлопнула холодильник: – Они что, из-за такой ерунды милицию вызвали? Мишка совсем со своей любовью рехнулся! Я потеряла терпение: – А ты полагаешь, надо было просто выкинуть труп на помойку? Как будто ничего не случилось? Анастасия перестала жевать: – Какой труп? – Ой, я тебя умоляю, только не включай дурочку! Как будто ты не знаешь, что Карина мертва! – Какая Карина? – Мишкина невеста. – Так ее, значит, Кариной зовут? Теперь буду знать. А почему она мертва? Когда я с ней разговаривала, она была жива. Даже слишком. Обозвала меня тупой овцой, сказала, что мой поезд ушел… А что с ней случилось-то? Я не понимала, к чему этот спектакль. Я не следователь, передо мной не надо ломать комедию. Очевидно, Пчелкина выбрала такую тактику: уйти в глухую несознанку. Не признаваться в содеянном никому, даже самой себе. Я принялась медленно втолковывать ей, словно ребенку: – Чистосердечное признание смягчает наказание. Если ты будешь сотрудничать со следствием, на суде это обязательно учтут. Вот что, поезжай-ка на Петровку, я тебе дам координаты капитана Супроткина, он расследует это дело и зафиксирует явку с повинной… Я не договорила, потому что Пчелкина закричала нечеловеческим голосом: – Объясни нормально: что случилось с Кариной?! – Ты ее убила, заколола ножом в самое сердце, – бодро отчиталась я. – Еще вопросы будут? Подруга выронила бутерброд. – Я никого не убивала, – сказала она и грохнулась с обморок. Глава 3 Я привела Пчелкину в чувство, плеснув ей воды на лицо. Потом усадила в кресло и потребовала: – Рассказывай, что ты делала в ЗАГСе! Вид у подруги был подавленный, от бравады не осталось и следа. Тихим голосом Настька принялась говорить. Она все-таки не утерпела и поехала в ЗАГС. Уж очень любопытно было посмотреть, на кого Мишка ее променял. Настя видела, как к ЗАГСу подъехал бывший гражданский муж вместе с невестой. Чтобы Михаил ее не заметил, Пчелкина затесалась в ряды гостей другой свадьбы. Она видела, что Михаил разговаривает с Люсей, а Карина пошла в здание. Настя отправилась за ней. В комнате невест они оказались вдвоем. Одна стена в комнате была зеркальная, обе девушки принялись разглядывать свое отражение. Карина, подняв пышную юбку, поправляла чулки. Настя делала вид, будто красит губы, а сама украдкой изучала соперницу, недоумевая, что такого Мишка в ней нашел. Объективно говоря, она, Настя, намного интереснее! Взять хотя бы ее длинные волосы, рыжим бурлящим водопадом спадающие до лопаток. А у блондинки волосенки короткие, тонкие и явно крашеные. Или сравнить ноги… – Зачем ты здесь? – неожиданно спросила невеста. – Простите? – оторопела Пчелкина. – Я спрашиваю, зачем сюда притащилась? – неприязненно повторила Карина. – Я ведь узнала тебя по фотографии, ты Мишкина бывшая. Он рассказывал, что еле от тебя отвязался. Такая интерпретация событий Настю возмутила. Ничего себе, «отвязался»! Да если бы она не послушала идиотского совета Люськи Лютиковой и не отпустила сожителя на волю, то, может, не эта мымра, а она, Настя, вела бы сейчас Пряхина под венец! Невеста между тем все больше заводилась. – Ты чего сюда приперлась?! – вопила она, уперев руки в боки. – Решила расстроить нашу свадьбу? Ничего у тебя не выйдет, Миша любит меня, а ты для него была лишь временным вариантом! Твой поезд давно ушел, и только такая тупая овца, как ты, никак не может этого понять! Пчелкина рассвирепела. Она схватила букет, который Карина оставила на подоконнике, бросила на пол и прошлась по нему ногами. Нежные бутоны роз в одно мгновение превратились в мусор. Потом Настя выбежала из комнаты и помчалась к выходу. Она торжествовала: а вот пусть теперь соперница попробует за пять минут до регистрации найти букет невесты, да еще такой, чтобы подходил к платью! Это так же нереально, как выучить японский за три дня. До самой смерти она будет вспоминать, как глупо выглядела на собственной свадьбе, и мучиться бессильным гневом. Так ей и надо, хамке! Всю дорогу в метро Пчелкину трясло от радостного возбуждения… Изложив свою версию событий, Анастасия всхлипнула: – Я ее не убивала, я только растоптала букет! Люська, ты мне веришь? – Верю, – ответила я, глядя в мокрые глаза подруги. Я не кривила душой. Уничтожить букет – поступок вполне понятный и очень похожий на Пчелкину. Но покуситься на чужую жизнь она бы не смогла! Это только в минуту ярости мы восклицаем: «Я так ненавижу, что убила бы!» Но когда дело доходит до того, чтобы реально взять в руки нож, у нормального человека решимость улетучивается, он готов понять и простить врага. И слава богу, иначе население земного шара исчезало бы с катастрофической скоростью. – Как ты думаешь, кто это сделал? – спросила Настя. Я задумалась. – Убить невесту перед самой свадьбой, да еще таким кровавым способом, мог только тот, кто ненавидел ее до потери сознания. – Или любил до потери сознания, – добавила Пчелкина. – Возможно, ты права, – легко согласилась я. – В любом случае это дело следствия – искать убийцу. А тебе я все-таки советую пойти в милицию и рассказать про букет. Дать телефончик капитана Супроткина? – Нет, – замотала головой подруга, – никуда я отсюда не пойду. – Как это? – А вот так. Буду скрываться в твоей квартире до тех пор, пока ты не найдешь настоящего убийцу. – Мне искать убийцу? Что за глупая идея! – На милицию надежды мало, – гнула свое Настька, – чтобы побыстрее закрыть дело, они готовы упрятать в тюрьму невиновного человека. Я им просто как подарок судьбы: и мотив у меня был, и возможность. Нет, искать убийцу будешь ты! Я принялась уговаривать подругу: – Не пори горячку. Надо верить следственным органам, в милиции тоже работают нормальные люди, вот капитан Супроткин… Но она меня не слушала: – У тебя же был опыт? Ты ведь уже искала преступников? Я нехотя призналась, что был. Несколько раз мне пришлось выполнять обязанности следователя, и довольно успешно. Но тогда были исключительные обстоятельства! – Сейчас тоже исключительные обстоятельства, – хмуро заметила Пчелкина. – Меня хотят посадить в тюрьму за преступление, которого я не совершала. Ну, помоги мне, пожалуйста! Мне ведь больше не к кому обратиться, ты моя лучшая подруга! Неужели ты хочешь, чтобы пошла прахом моя молодая жизнь?! Кажется, это моя молодая жизнь скоро пойдет прахом. Долгое время у меня не было собственной квартиры, а когда она наконец появилась, я полюбила ее всей душой. Я не хожу по ночным клубам, редко выбираюсь в театры, предпочитаю проводить свободное время в своем уютном жилище. Гостям я всегда рада, но именно гостям, а не постояльцам. Не представляю, как мы здесь уживемся с Пчелкиной. На первый взгляд квартира большая – сто пятьдесят квадратных метров, но, пожив в ней, понимаешь, что она идеально подходит только для одного человека. Второй человек, каким бы деликатным он ни был, вносит некоторый диссонанс и напряжение. А Пчелкина, между нами, девочками, говоря, совсем не деликатна. Вот сейчас, например, она забралась с ногами на диван и вытирает слезы чудесным полинезийским пледом из чистого хлопка. На бежевом фоне остаются черные следы от туши. Конечно, в евро-химчистке приведут плед в божеский вид, но сам факт! Да и лень мне тащиться в чистку… – И не забывай, что это ты во всем виновата! – наседала подруга. – Кто велел мне бросить Мишку, а? Если бы не твой дурацкий совет, сейчас мы были бы с ним вместе и смерть какой-то неведомой Карины нас бы не касалась! Очевидно, у меня был вид человека, смирившегося с неизбежным, потому что Пчелкина резко сменила тон: – Вот и отлично, тогда я поселюсь в розовой спальне. Надеюсь, ненадолго. Тебе хватит двух недель, чтобы найти убийцу? Глядя на грязный плед, я подумала, что справлюсь гораздо быстрее. Глава 4 Для начала я решила поговорить с Михаилом. Если кто и должен знать невесту лучше других, так это жених. Я позвонила несостоявшемуся мужу и сказала, что хотела бы с ним встретиться. – Зачем? – неприветливо поинтересовался Мишка. – Мне сейчас не до разговоров. – Просто хочу выразить свои соболезнования. – Ну, выражай. – Можно не по телефону? – Ладно, приезжай, – разрешил приятель и повесил трубку. Я отправилась в однокомнатную квартиру около метро «Петровско-Разумовская», где всего месяц назад жила Анастасия. Прямо с порога я заметила, что здесь кое-что изменилось. В прихожей исчезло зеркало в раме ручной работы, которую смастерила Пчелкина, вместо него висели стандартные зеркальные «волны» из Икеи. – Это Карина купила, – проследив за моим взглядом, сказал Михаил. – Правда, красиво? По-моему, отреставрированная дубовая рама, украшенная бусинами, смотрелась эффектнее, но я оставила свое мнение при себе. – Как ты, держишься? – Я дотронулась до Мишкиной руки. – Я не имею права раскисать, – серьезно ответил он. – Карина сейчас смотрит на меня с небес. Я вздохнула, вложив во вздох все свое сочувствие. – Почему ты один? Где ваши свидетели? Почему они тебя бросили? – Не хочу никого видеть. Я сделала вид, будто не поняла намека, и продолжала допытываться: – Ты сегодня ел что-нибудь? Хочешь, чаю сделаю? Или лучше кофе сварить? Мишка посмотрел на меня так, словно увидел впервые: – Ой, Люська, спасибо, что предложила! Я ведь и правда от кофе бы не отказался. Я радостно затрусила на кухню, надеясь, что разговор за чашечкой кофе потечет более оживленно. Он и потек, только совсем не в ту сторону, что я ожидала. Выяснилось, что Руслан Супроткин уже допрашивал Михаила, и жених признал в убийце Настю. Стоило мне сдуру произнести ее имя, как собеседник вскричал: – Как она могла так поступить?! Зачем убила Карину? У меня в голове не укладывается! Шесть лет я жил с монстром и даже не подозревал об этом! Я поспешно сменила тему: – Какой была Карина? – Божественной! – выдохнул Мишка. – Мы с ней идеально подходили друг другу! – Где она работала? – Искусствоведом в каком-то музее. Она была такая умная, начитанная, кроссворды щелкала, словно семечки! – Она москвичка? Оказалось, что Карина приехала в столицу из Рязани. Родственников у нее не было, на свадьбу пришла только свидетельница – лучшая подруга Соня, с которой Карина когда-то училась в Институте культуры. – Где Карина жила? – Снимала комнату рядом с музеем на пару с другой девушкой, коллегой по работе. Так выходило дешевле. – Эту девушку пригласили на торжество? – спросила я. Михаил покачал головой. – Почему? – Карина вообще не хотела устраивать пышную свадьбу, предлагала просто скромно расписаться. Но я настоял, чтобы было платье, лимузин и все дела, чтобы потом было что вспомнить. – Его взгляд помутнел. – Да уж, такое не забудется никогда… Я испугалась, как бы он не ударился в меланхолию, и быстро спросила: – Карина рассказывала тебе о бывших ухажерах? Может, с кем-нибудь она рассталась со скандалом? – Это исключено! – возмутился Мишка. – Она ангел, слова грубого никому не скажет! Ага, чистейшей прелести чистейший образец. Женихи порой так наивны! Сколько я ни пыталась, мне не удалось добиться от него сведений, порочащих невесту. Михаил стоял на своем: он собирался вступить в брак с идеальной женщиной, и только разрушительная ревность бывшей сожительницы помешала его планам. – Куда вы собирались поехать в свадебное путешествие? Пряхин махнул рукой: – Никуда. Не было денег. Думали, может, возьмем палатки и махнем на Селигер, но по ночам еще холодно, так что с этой идеей пришлось распрощаться. Решили остаться в Москве. Не зная, о чем еще спросить, я принялась разглядывать кухню. Глаз зацепился за автомобильный журнал и бюллетень загородной недвижимости, лежащие на столе. Было видно, что и тот, и другой тщательно изучали, некоторые объявления обведены шариковой ручкой. – Хочешь сменить автомобиль? – полюбопытствовала я. – Мы с Кариной решили, что купим хорошую машину и загородный дом. Потому что жить надо сегодняшним днем, а не откладывать на потом! И ты знаешь, Люська, в память о Карине я все равно куплю «мерседес», потому что именно о нем она мечтала! Затяну потуже пояс, влезу в кредит, но обязательно куплю! Я удивленно разглядывала Михаила. Глаза горят, нижняя челюсть решительно выдвинута вперед, нет никаких сомнений – и правда купит! Это что-то новенькое! Сколько я знаю Мишку, он всегда плыл по течению. На одной и той же работе просидел пять лет, всем вокруг повышали зарплату, а ему – нет. Потребовать прибавки было не в его характере, искать другую работу – тоже. Дело дошло до того, что Настя втайне от гражданского мужа разместила в Интернете его резюме, посыпались звонки от работодателей. На первом же собеседовании Михаилу предложили зарплату в два раза больше, он сразу согласился, хотя фирма располагалась на другом конце Москвы и добираться до нее было неудобно. Следующие три года он тратил на дорогу до работы два часа, пока Анастасия не предложила купить машину, скромный «рено» отечественной сборки. А теперь Мишка замахнулся на «мерседес»! Недешевое удовольствие, между прочим, даже если автомобиль подержанный. Неужели под нажимом Карины парень устроился на вторую работу? Ради любимой женщины мужчина способен не только достать с неба звезду, но и оторвать пятую точку от дивана. Я выказала Мишке свое восхищение. – Нет, – нехотя признался он, – на вторую работу я не устроился, деньги должны были появиться у Карины, причем в самом ближайшем будущем. Хватило бы и на машину, и на дом. – Откуда? – поразилась я. – Понятия не имею, она не говорила, боялась сглазить. Хм, подозрительно все это. Чтобы купить «мерседес» и приличный загородный дом, необходимо иметь в загашнике миллионов десять рублей, а то и больше. Откуда у скромной музейной служащей такая сумма? Уж не водила ли Карина жениха за нос? Мол, я невеста с приданым, женись на мне, не прогадаешь. А как только в паспорте появится штамп, сразу зазвучит другая песня: «Извини, дорогой, деньги пролетели мимо, но ведь с милой рай и в шалаше, правда?» Ради вожделенной московской регистрации провинциалки идут на любые ухищрения. – У тебя есть какие-либо предположения, откуда могли появиться деньги? Наследство? Выигрыш в лотерею? На что она рассчитывала? – Да не знаю я! – начал терять терпение Михаил. – Говорю же, Карина не хотела об этом распространяться. Но она не сомневалась, что скоро мы будем богаты. – Дай мне телефон Сони, – попросила я. – Кого? – не понял он. – Свидетельницы Карины. – Зачем тебе? – насторожился Мишка. – Ты понимаешь, я не верю, что Настя могла убить человека. Мне кажется, у Карины была какая-то тайна, взять хотя бы эти деньги, которые она ждала… Приятель неожиданно взорвался: – Не смей упоминать при мне имя этой мерзавки! Тупая, жестокая самка, которой нужен был лишь статус замужней матроны! А когда она не получила штамп в паспорте, то пошла на убийство! – Зачем же ты столько лет жил с тупой, жестокой самкой? – Я был слеп, а теперь прозрел, – надменно проговорил Михаил. Его тон меня взбесил. Я понимаю, у человека горе, но нельзя же снимать с себя всякую ответственность! – Это ты виноват в смерти Карины! – заявила я. – Считай, что собственными руками всадил ей нож в сердце! Он выпучил глаза: – Ты в своем уме? – Как сказал капитан Жеглов в фильме «Место встречи изменить нельзя»: «Надо вовремя со своими женщинами разбираться». Ты зачем Настьке шесть лет мозги пудрил? Любишь – женись! Не любишь – так прямо и говори: «Мне надо решить потрахушечно-бытовые проблемы, и ты отлично подходишь для роли дармовой проститутки и бесплатной домработницы. Но в ЗАГС мы не пойдем никогда!» Любая нормальная женщина на месте Пчелкиной убила бы, только не Карину, а тебя. И знаешь, лично я на месте судьи её бы оправдала! Приятель впал в ступор. Воспользовавшись его замешательством, я потребовала телефон Софьи, и Михаил, словно под гипнозом, взял мобильник, открыл записную книжку и продиктовал цифры. Я покинула квартиру, оставив жениха в глубокой задумчивости. Глава 5 Оказавшись на улице, я сразу же набрала номер мобильного телефона Софьи. Ответил взволнованный женский голос. Я представилась родственницей Карины Елоховой. – Родственница? У Карины не было родственников. – Я не близкая родственница, внучатая племянница ее двоюродной бабушки. В общем, седьмая вода на киселе. – Вы уже знаете, что Карину убили? – всхлипнула Соня. – Да вы что?! – ахнула я. – Впервые слышу! Вообще-то я приехала на свадьбу Карины, звоню ей на мобильный, а он не отвечает. Карина на всякий случай дала ваш номер, вот я и звоню вам. – Телефон Карины у меня, я его отключила, потому что он разрывался от звонков, – возбужденно зачастила свидетельница. – Ее убили прямо в ЗАГСе, говорят, это сделала бывшая сожительница жениха! Столько кровищи было – ужас! Я только что вернулась домой с Петровки, меня следователь допрашивал! – Могу я с вами встретиться? – Приезжайте, – мгновенно отозвалась Софья, – я живу рядом с метро «Войковская». Улица Космонавта Волкова, дом пятнадцать, корпус один, квартира десять, первый подъезд. На двери висит кодовый замок, нужно одновременно нажать комбинацию цифр пять – девять – ноль. Жду! Я помчалась к метро и через сорок пять минут вышла на станции «Войковская». Еще четверть часа понадобилось, чтобы найти нужный дом. Им оказалась неказистого вида кирпичная пятиэтажка. Десятая квартира располагалась на третьем этаже, хозяйка уже поджидала меня около открытой двери. На вид ей было чуть за тридцать. Крупная, ширококостная, с выразительным носом, Софья являла собой полную противоположность своей изящной подруги. – Забыла назвать вам по телефону свое имя, – сказала я с улыбкой. – Меня зовут Люся. Девушка печально улыбнулась в ответ: – Приятно познакомиться. Я, как вы уже поняли, Соня. А это, – она обернулась к старушке, выглядывавшей из-за ее спины, – моя мама Мария Михайловна. Едва я вошла в квартиру, пенсионерка заголосила: – Ах, какое горе! Как жалко Кариночку! Такая молодая, такая красивая, и кому только понадобилось ее убивать! Я скорбно кивала в такт ее причитаниям. Мария Михайловна неожиданно проявила интерес к моей скромной персоне: – А вы, значит, родственница Карины? – Я еще раз кивнула. – Приехали на свадьбу? Откуда? – Из Владивостока, – назвала я первый попавшийся город. Старушка защелкала языком: – Ой, как далеко! Господи, да вы, наверное, провели в пути не меньше недели! – Это если ехать на поезде, а я летела на самолете, так что управилась за сутки. – Должно быть, билет обошелся в целое состояние! – Мама, – одернула ее Соня, – при чем тут билет? – Ну как же, Сонечка, получается, что раз свадьба не состоялась, деньги выкинуты на ветер! – Ничего, я на похороны схожу, – неудачно пошутила я. – А где вы остановились? – продолжала допытываться не в меру любопытная дама. Кажется, я знала, как пресечь расспросы. – Вы хотите предложить мне кров? Спасибо, очень мило с вашей стороны! Но смутить Марию Михайловну было не так-то легко. – Нет, просто в Москве цены растут как на дрожжах, вот я и хочу узнать, сколько теперь стоит номер в гостинице. – Мне не нужна гостиница, у меня здесь своя квартира. У пенсионерки отвисла челюсть, она никак не ожидала подобной прыти от провинциалки. – И в каком же районе, позвольте узнать? – В центре, на Мясницкой. Челюсть практически упала на пол. – А вы ее сдаете на время отсутствия или пустой держите? – Мама! – потеряла терпение Софья. – При чем тут квартира? Люся здесь совсем по другому поводу, у нее родственница умерла! Дай нам поговорить, пожалуйста! – Да разве же я мешаю? – искренне удивилась старушка. – Пожалуйста, проходите в детскую и говорите спокойно. Квартира была маленькая, с тесным коридором и двумя микроскопическими комнатами. Так называемая «детская» располагалась напротив входной двери. В ней впритык стояли диван, письменный стол и два книжных шкафа. Половину стола занимал огромный компьютерный монитор. Мебель была старая, очевидно, она сохранилась в комнате с тех времен, когда Соня была подростком. Мария Михайловна сунулась было за нами, но дочь плотно закрыла перед ее носом дверь. – Присаживайтесь, – девушка указала на диван. – Вы, наверное, хотите знать, как умерла Карина? Я кивнула, и Соня пересказала мне официальную версию, согласно которой главной подозреваемой была Анастасия Пчелкина. – Только ерунда все это, – решительно добавила она, – бывшая Мишкина девица тут абсолютно ни при чем. Надо искать мужика! – Какого мужика? – напряглась я. За дверью послышался шорох. Софья вдруг захлопнулась, словно раковина. – Ну, я имела в виду, – неубедительно сочиняла она на ходу, – что удар ножом был такой силы, что это мог сделать только мужчина. Понимаете? Я поняла, что она не готова со мной откровенничать, и решила зайти с другой стороны. – Софья, мы с Кариной практически не общались, так, перезванивались иногда. Я хочу у вас спросить: как она жила? Собеседница пожала плечами: – Да нормально жила, как все. Что вас конкретно интересует? – Ну, например, где она работала? Кем? – Научным сотрудником в Музее советского искусства. Составляла описи новых поступлений, отправляла предметы искусства на экспертизу, вела переписку с коллекционерами. В общем, бумажная работа, но Карине она нравилась. Если бы еще зарплата была побольше! – А сколько она получала? – До кризиса шестнадцать тысяч рублей, после кризиса оклад урезали до двенадцати, сняли все надбавки. – На что же Карина существовала? – изумилась я. – Жизнь в столице ужасно дорогая, а она еще, кажется, комнату снимала? – Ну, комнату она снимала по московским меркам недорого, всего за семь тысяч, потому что напополам с коллегой по работе. – Все равно, согласитесь, на такие деньги прожить невозможно. Как же ей удавалось сводить концы с концами? Соня хмыкнула и загадочно произнесла: – Крутилась как-то… Я чувствовала, что лучшей подруге покойной есть что рассказать, однако она держала язык за зубами. Как же ее разговорить? – Не могу понять: что Карина нашла в этом Михаиле? – задумчиво проговорила я. – Какой-то жалкий клерк в небольшой фирме, да и внешность довольно невзрачная… – Вы с ним знакомы? – быстро спросила Соня. – Карина присылала мне его фотографию по телефону. Если честно, он мне с первого взгляда активно не понравился. Я, конечно, оставила свое мнение при себе, а сейчас думаю: может, я была не права? – Михаил звезд с неба не хватает, – согласилась собеседница, – но у него есть одно неоспоримое достоинство: он предложил Карине выйти замуж. Сами знаете, какие сейчас мужики пошли: если переспать, то они всегда пожалуйста, а как оформить отношения – так в кусты. Мишка хотя бы сразу на ней женился, не тянул кота за яйца, как другие. Я ухватилась за последнее слово: – Другие? У Карины были другие мужчины? – Не думаете же вы, что в неполных тридцать четыре года она выходила замуж девственницей? – насмешливо протянула Софья. – Конечно, у нее были другие мужчины, которые пудрили ей мозги, как всем нам. Каринке, по крайней мере, удалось привести одного из них в ЗАГС. Последнюю фразу она произнесла со странной интонацией. Что это – горечь или зависть? Гипотезу следовало проверить. Я нацепила на лицо восторженную улыбку и принялась с подъемом вещать: – Какая все-таки Карина была красивая! Прямо куколка! Она немного походила на американскую актрису Грейс Келли, вы не находите? Ту самую, которая вышла замуж за принца Монако. Вот и Кариночка была достойна породниться с особой королевских кровей. Может быть, однажды так бы и случилось, если бы не эта жуткая смерть. Софья дернулась, но промолчала. А я продолжала: – Слишком она была скромная, поэтому и не везло ей в жизни. На иных девчонок без слез не взглянешь, но наглости им не занимать, вот они и выходят замуж за москвичей, отхватывают квартиры и машины. А Кариночка была слишком порядочная. Другая при ее уме и внешних данных давно бы на Рублевке жила, а она из-за своей скромности с хлеба на воду перебивалась. Цель была достигнута, Соня все-таки не выдержала: – Конечно, о покойниках – или хорошо, или ничего, но Карина как раз умерла потому, что была не слишком разборчива в связях. Я ее давно предупреждала, что добром это не кончится! – Что вы имеете в виду? – Ничего, – буркнула собеседница, явно жалея о своей откровенности. – Нет уж, вы рассказывайте, раз начали! – потребовала я. – Иначе это получается поклеп на честного человека! Да еще на покойницу! – Ну, раз вы настаиваете, – усмехнулась Софья, – я расскажу. Однако приготовьтесь, вас ждет большое разочарование. Оказывается, до встречи с Михаилом у Карины одновременно было несколько поклонников. Она знакомилась с ними по Интернету. Вывешивала на сайте свою фотографию в купальнике, а в анкете намекала, что не откажется от спонсорской помощи. Ей звонили мужчины, предлагали встретиться в кафе. За чашечкой капучино Карина сразу очерчивала круг своих проблем: маленькая зарплата, необходимость снимать комнату, да еще требуются деньги, чтобы хорошо выглядеть… – Зачем ты так прямо? – укоряла подругу Софья. – Это их только отпугнет. – Настоящих мужиков этим не испугаешь, – отвечала Карина. – А нищебродов и любителей халявы надо отсекать сразу. Карина оказалась права: мужчин, готовых материально помогать симпатичной девушке, в разумных, конечно, пределах, было предостаточно. Правда, долго они около нее не задерживались. Характер у Елоховой был не сахар, подстраиваться под любовника она не умела, предпочитала, чтобы под нее подстраивались. Но ведь, как известно, кто девушку ужинает, тот ее и танцует, а никак не наоборот. Впрочем, расставшись с очередным ухажером, Карина не теряла с ним связь. Когда доставало безденежье, она обращалась за помощью к бывшим любовникам. Они ей подкидывали небольшие суммы, на которые Карина и жила. – Прямо вот так бескорыстно подкидывали? – не поверила я. – Не знаю, свечку не держала, – поджала губы Соня, – но сегодня даже прыщ на носу бесплатно не вскочит. Так что, думаю, ей приходилось оказывать им интимные услуги. Наверное, мое лицо вытянулось, потому что девушка запальчиво воскликнула: – А что тут такого? Мужикам, значит, можно крутить несколько романов одновременно, а нам нельзя? Что за дискриминация такая? Почему к мужчине общество относится одобрительно – мол, силен мужик! – а женщину осуждает, называя шлюхой? Если уж равноправие, то во всем! – Я не против равноправия, – чопорно ответила я, – только мне хотелось бы, чтобы девушка, собираясь замуж, не встречалась с бывшими любовниками. – Так перед замужеством Карина с ними порвала! – уверенно заявила Софья. Я безмерно удивилась: – Вы сами себе противоречите. Десять минут назад намекнули, будто смерть Карины связана с одним из этих мужчин, а сейчас все отрицаете. Соню было не так-то легко сбить с толку: – Да, связана, но мало ли почему он ее убил? Может, там была давняя история, мы же ничего не знаем. Но в одном я уверена: познакомившись с Михаилом, Карина перестала общаться с мужиками из Интернета. Зуб даю! Зубы у Софьи были крупные, как у лошади Пржевальского. Внушали доверие. – Карина говорила вам, что скоро разбогатеет? – спросила я. Девушка фыркнула: – С чего бы? – Не знаю, но однажды в телефонном разговоре она обмолвилась, что присматривает машину и загородный дом. Вот я и думаю: откуда деньги? Собеседница явно была озадачена. – Понятия не имею. Если бы Карина ожидала крупные денежные поступления, она бы обязательно мне рассказала. Ведь я была ее лучшей подругой! Вот-вот, это только подтверждает мою версию. Определенно, ушлая девица вешала жениху лапшу на уши. И таким нехитрым способом ей удалось всего лишь через две недели после знакомства получить предложение руки и сердца! Как там в русской пословице говорится? «Муж любит жену здоровую, а жених невесту – богатую». За последнюю тысячу лет ничего в принципах выбора супруги не изменилось. Глава 6 – Вы сказали, что телефон Карины у вас… – начала я. Софья кивнула. Я умоляюще сложила руки: – Подарите его мне! – Зачем он вам? – Просто на память. У меня же ничего от Кариночки не осталось. Девушка колебалась, и я предложила: – Тогда продайте. Соня с гордым видом вытащила мобильник и протянула мне: – Я не наживаюсь на смерти друзей! Берите даром! Рассыпаясь в благодарностях, я повернулась к выходу. Открыв дверь, я заметила, как Мария Михайловна подозрительно быстро удаляется по направлению к кухне. Дама обернулась и притворно округлила глаза: – Уже уходите? За моей спиной тяжело вздохнула Софья. Я посочувствовала бедной девушке: назойливая мамаша не дает ей продыху. Знаю я такие семьи: разменявшая четвертый десяток дочь и мать-пенсионерка, ястребом следящая за личной жизнью «девочки». Если в течение ближайших лет Соне не удастся вырваться в отдельное жилье, ее ждет незавидная участь. Мария Михайловна превратится в капризного и болезненного ребенка, при малейшем намеке на появление в жизни Софьи мужчины у нее будет случаться то почечная колика, то сердечный приступ. Соня состарится раньше времени, выйдет на заслуженный отдых, и две пенсионерки станут доживать свой век вместе, обвиняя одна другую в своем одиночестве. Софья, не подозревавшая о своей горькой участи, тепло со мной попрощалась. – А кто занимается похоронами? – запоздало поинтересовалась я. После секундного замешательства она ответила: – Кажется, мать Мишки вызвалась. – Больше-то некому, – добавила из-за ее спины Мария Михайловна, – у Сонечки аврал на работе. – А где вы работаете? – В библиотеке, – кисло отозвалась Соня и закрыла дверь. Спустившись на первый этаж, я включила телефон Карины. Он сразу же принялся вибрировать, на экране одна за другой появлялись надписи: «У вас новое sms-сообщение». Все сообщения оказались от одного и того же абонента, в записной книжке Карины он значился как «Сергей-художник». Я ни секунды не сомневалась, читать мне их или нет. Конечно, читать, ведь речь идет не о праздном любопытстве, я расследую убийство! «Где ты?», «Почему не отвечаешь?», «Что случилось?», «Ответь мне, я волнуюсь», – и так далее в том же духе. Всего семнадцать сообщений за сегодняшний день. Хм, очень похоже на нервные послания, которыми жена забрасывает загулявшего мужа. Когда я читала очередное сообщение, зазвонил телефон. Определился номер – «Сергей-художник». Опять он! Я «сбросила» звонок. Ясно, что этот мужчина не замешан в убийстве. Если бы он убил Елохову, то не слал бы сейчас эсэмэски. Какой в этом смысл, ведь покойники обычно не отвечают на сообщения. Стоп! А если это уловка? Вдруг он убил девушку, а теперь специально названивает, чтобы его не заподозрили в убийстве? Когда через секунду телефон заиграл опять и на экране высветился номер Сергея-художника, я нажала «прием». – Да, – невнятно сказала я. – Слава богу, жива! – воскликнул Сергей. – Я уже черте-те что думал! – С кем имею честь разговаривать? – Каринка, не дури. Между прочим, это совсем не смешно – пропадать на целые сутки. Что у тебя с телефоном? – Я его выключила, потому что была на свадьбе. – Чьей? Хм, Сергей с Кариной на «ты», они явно приятельствуют, однако девушка почему-то не сообщила ему о предстоящем бракосочетании. Вздохнув, я сказала: – Я была на свадьбе Карины Елоховой. Повисла пауза. Кажется, до мужчины начало доходить. – Каринка, это правда не ты, что ли? Ну, и как прикажете отвечать на этот вопрос? – Правда. – Карина вышла замуж?! – вскричал мужчина. – Почему у вас ее телефон? Кто вы такая?! – У меня к вам аналогичный вопрос. Предлагаю встретиться, чтобы все обсудить. – Да чего тут обсуждать, когда… – начал собеседник, но я его перебила: – Знаете кафе «Одноногий Джо» на Тверской? – Да, но… – Успеете прибыть туда через полчаса? – Да, но… – Вот и отлично, значит, увидимся там. – Но как я вас узнаю? – Узнаете. Я такая… заметная и незабываемая. Его я вычислила сразу, как только вошла в кафе. Только у одного из присутствующих мужчин на руках и футболке были следы краски. Он сидел около барной стойки и нервно крутил головой. Худощавый, с небольшой бородкой, волосы редкого цвета «пепельный блондин», неопределенного возраста, ему могло быть и тридцать, и все сорок пять. Я подошла к нему. – Вы Сергей? Мужчина кивнул. – Я только что говорила с вами по телефону. Меня зовут Людмила. Едва скользнув по мне взглядом, он без всяких галантных расшаркиваний типа «приятно познакомиться» задал вопрос, который, очевидно, терзал его последние полчаса: – Карина вышла замуж?! – Свадьба была назначена на вчерашнее число, – осторожно сказала я. – Кто жених? – продолжал допытываться Сергей. – Один программист, его зовут Михаил. С трагическим выражением лица собеседник переваривал новую информацию. – Почему же она мне не сказала, что выходит замуж? Как она могла?! – Вероятно, не посчитала нужным. Вы кем ей приходились? Художник мгновенно вцепился в последнее слово: – Почему вы говорите о ней в прошедшем времени? С Кариной что-то случилось? Я решила повременить с правдой. – Нет, ничего не случилось, просто она уехала. Далеко. В Америку. В глазах Сергея застыл ужас. – С мужем? Навсегда?! – Скорей всего. Так все-таки, кем вы ей приходились? Он глотнул из стакана жидкость, по цвету напоминающую виски, и ответил: – Я был для нее никем, она для меня – всем. Красиво сказал! Похоже, Карина разбивала мужские сердца, как семечки щелкала: и Мишку, убежденного противника брака, она повела в ЗАГС, и художник этот был у ее ног… Вот бы мне так научиться! Бармен, который давно прислушивался к нашему разговору, деликатно кашлянул. Сергей понял намек: – Людмила, что будете пить? – Какой-нибудь коктейль. Бармен принялся перечислять: – «Ванильное небо», «Ночь с Казановой», «Блондинка и брюнетка»… – Пожалуй, я возьму последнее, только все-таки с учетом гендерных различий. – В смысле? – Сделайте мне коктейль «Блондин и брюнет». Бармен кивнул и принялся мешать ингредиенты. Через минуту я получила высокий стакан, на дне которого плескался яичный ликер, а сверху его украшал взбитый шоколад. – М-м-м, вкусно, – пробормотала я, втянув коктейль через трубочку, – только слишком приторно. – Потому что блондинок и брюнеток лучше употреблять поодиночке, – мрачно отозвался художник. Его замечание напомнило мне о цели своего визита: – Сергей, а как вы познакомились с Кариной? По Интернету? Мужчина оскорбился: – За кого вы меня принимаете? Я не знакомлюсь с женщинами по Интернету! Карина пришла ко мне по работе. Она искала картины Николая Кулебякина для своего музея, я ей помог. Знаете такого художника? Мы с ним одно время дружили. Он, кстати, тоже уехал в Америку, эмигрировал в начале девяностых, как только подняли «железный занавес». И чего они все туда едут, медом, что ли, там намазано? Я пожала плечами: – Ясно чего – страна больших возможностей. Сегодня ты продаешь газеты, а завтра… – …а завтра снова продаешь газеты, – подхватил Сергей. – Американская мечта – это миф. Мол, стоит только ступить на эту землю обетованную, как сразу на тебя свалится роскошный автомобиль, дом с бассейном и солидный счет в банке. На самом деле там можно научиться только одному – вкалывать с утра до ночи. И стоит ради этого тащиться на другой конец света? Если у человека нет покоя в душе, ему везде будет плохо. Я не стала спорить, хотя придерживалась противоположной точки зрения. Лично знаю несколько человек, которые уехали в США и стали там довольно состоятельными гражданами. Конечно, богатство на них не с неба упало, они всего добились упорным трудом. А вот в нашей стране упорный труд не в почете. В России от большой работы у человека может вырасти только маленький горбик. Собеседник отпил из бокала и продолжил: – Где родился, там и пригодился, – знаете такую поговорку? Взять хотя бы Кольку Кулебякина. В Америке он кем только не работал: и дворником, и официантом, даже выгуливал собак богатых дамочек. Как художник он там никому не был нужен, его картины никто не покупал. Справедливости ради надо заметить, что и на Родине ему никто персональных выставок не устраивал. Но ведь здесь он не собачьи какашки убирал, правда? У него была мастерская, и довольно приличная, практически в центре Москвы. Не всегда картины удавалось продать, большей частью Колька раздавал свои творения. Но он дышал полной грудью, творил, летал над серыми буднями, вы меня понимаете? А в Америке он прожил всего пять лет. Пять лет выгуливал чужих собак – и умер на улице, с собачьим поводком в руках. Официальная версия смерти – приступ астмы, который не успели снять. Символичная смерть, вы не находите? Он просто задохнулся, в этом мире лжи и чистогана. – Тем не менее его картины понадобились музею, – заметила я, – значит, чего-то он в Америке достиг? Ведь не зря же Карина интересовалась именно его творчеством? Сергей пренебрежительно фыркнул: – Подумаешь – музей! Мои картины тоже висят в музее Волгодонска, я же не кричу об этом на каждом углу. Да, Карине был нужен именно Кулебякин, потому что она устраивала выставку «Городской нативизм семидесятых», а Колька, как выражаются искусствоведы, являлся ярчайшим представителем именно этого направления. Но все его работы, разумеется, были выполнены здесь, в Советском Союзе. У меня лично сохранились две картины, я отдал их Карине. Позже она попросила сделать с них копии, я сделал. У Кольки оказалась такая прилипчивая манера, что потом долгое время я не мог от нее избавиться. Если честно, я абсолютно не разбираюсь в живописи, и разговор начал меня утомлять. История жизни незнакомого художника Николая Кулебякина, безусловно, занимательна, однако меня больше интересует биография другой незнакомки – Карины Елоховой. Софья уверена: ее подругу погубили неразборчивые связи с обеспеченными мужчинами. Сергей одет весьма скромно, подозреваю, что церковная мышь по сравнению с ним – олигарх. Если его не связывала с Кариной постель, то он вне подозрений. Я не знала, как подобраться к главному, поэтому спросила прямо: – Извините за любопытство, у вас с Кариной были интимные отношения? Моя беспардонность развеселила собеседника: – Опаньки! Что за странный вопрос? Почему вы интересуетесь? Я замялась лишь на секунду, гениальное решение пришло само собой: – Дело в том, что у Карины обнаружили заболевание, передающееся половым путем. Она уехала в Америку лечиться. Перед своим отъездом она поручила мне деликатную миссию – обзвонить всех мужчин, с которыми у нее были сексуальные контакты, и сказать, чтобы они сдали анализы. Если болезнь не лечить, гарантирован смертельный исход. – Так она уехала в Америку лечиться или с мужем? Карина вышла замуж или нет?! Я во все глаза уставилась на Сергея. Если в данных обстоятельствах его волнует лишь это, то даю руку на отсечение: постель они не делили. Либо художник напрочь лишен чувства самосохранения. – Она вышла замуж? – с настойчивостью маньяка вопрошал Сергей. Я сжалилась над ним: – Нет, не вышла. Уехала на лечение в США. Его лицо осветила надежда, и я поспешно добавила: – Но оно будет очень, очень длительным. Лет пять, а то и дольше. Все в руках божьих. – Что за болезнь? – Я не могу сказать, это врачебная тайна. Вот если бы вы были любовником Карины, я бы сказала… – Увы, я не был ее любовником. Карина относилась ко мне по-приятельски, я хотел большего, но не смел надеяться. Она ведь такая шикарная девушка! Максимум, на что я решался, – это звонить ей каждый день, просто напоминать о себе. Я вспомнила семнадцать эсэмэсок, которые Сергей настрочил, когда Елохова однажды вдруг не взяла трубку. Я бы от такого приятельского внимания взвыла. А вот Карина не сообщила художнику о том, что выходит замуж, намеревалась и дальше держать воздыхателя на крючке. Зачем он был ей нужен? Тешил женское самолюбие? Или его берегли на черный день? Сергей как-то замялся, нервно подвигал пустой стакан по барной стойке, потом все-таки решился: – Вы сказали, что намереваетесь предупредить всех мужчин, с которыми Карина… ну… близко общалась. А много их было, таких мужчин? Меня несло на крыльях вранья: – Понятия не имею. Мы с Кариной прощались впопыхах, толком и поговорить не успели. А в американской больнице ей не до разговоров будет. Она оставила свой мобильник, и я решила обзвонить всех абонентов мужского пола, которые значатся в записной книжке. Кстати, а вы, случайно, не знаете кого-нибудь, с кем она… хм… кого она могла заразить? У Сергея заиграли желваки, и ответил он спокойным тоном: – Не знаю. – Болезнь очень серьезная, – напирала я, – чем раньше человек о ней узнает, тем эффективнее будет лечение. Если у вас есть какие-то догадки, пожалуйста, не скрывайте! Речь идет о жизни и смерти! – Есть у меня одно подозрение… – неохотно проговорил Сергей. – Только не подумайте, что я за ней следил! – Ну что вы, у меня и в мыслях не было. Конечно же он за ней следил. Карина приехала к художнику в мастерскую, чтобы забрать копию картины, была, как обычно, мила и недосягаема. По-дружески чмокнула в щечку и упорхнула, а он не удержался и вышел вслед за ней. Как будто бы за сигаретами, но на самом деле – чтобы напоследок увидеть, как любимый силуэт направляется к метро. Однако Карина к метро не пошла. Около подъезда ее ждал мужчина на роскошной иномарке. Карина села в машину – и с диким ревом автомобиль умчался со двора. – С чего вы взяли, что у них отношения? – спросила я. – Мало ли кто ее подвозил. – Это сразу чувствуется. Как она на него смотрела, как он дотронулся до ее руки… Такое невозможно объяснить, просто чувствуешь – и всё. – А как можно найти этого мужчину? – У него дорогая машина – «Porsche Cayenne», знаете такую? Новая стоит как двухкомнатная квартира в Москве. – «Porsche» – это, безусловно, ориентир, – насмешливо протянула я, – только в Москве таких никак не меньше тысячи. Как насчет имени, домашнего адреса и места работы? – Пожалуйста, записывайте: Вадим Григорьевич Архангельский, домашний адрес не скажу, а работает он на Главпочтамте, что на Варшавском шоссе. Наверное, у меня был очень глупый вид – с выпученными глазами и отвисшей челюстью, потому что Сергей улыбнулся: – Не удивляйтесь, я не ясновидящий, моей осведомленности есть разумное объяснение. Неделю спустя художник отправился на почту получить посылку из-за границы. Однако вместо коробки ему выдали бумажку, на которой было написано «Таможенное уведомление». – Посылка задержана таможней, – объяснила уставшая сотрудница почты, – поезжайте туда и разбирайтесь. Без штампа на уведомлении не приходите. Сергей отправился на Варшавское шоссе, где сначала выстоял дикую очередь, а потом долго препирался с вредной теткой в синем кителе, занимавшей должность таможенного инспектора. – Вы должны оплатить таможенный сбор и пошлину, – заявила тетка. – Всего около двадцати восьми тысяч рублей. – За что?! – возопил художник, в кармане которого болтались последние пятьсот рублей. – Отправитель оценил посылку в двадцать шесть евро, но мне кажется, что ее стоимость намного выше. В посылке находится картина, возможно, она стоит несколько тысяч евро. – Это моя картина, вы понимаете, моя! – горячился Сергей. – Набросок, который я сделал масляными красками, когда был в гостях у друга в Швейцарии. В день отъезда краски еще не просохли, вот я и попросил выслать картину позже. Двадцать шесть евро – правильная цена, именно столько стоит сам холст и краски. Упоминание Швейцарии еще больше разозлило тетку. – Принесите справку из Министерства культуры, что картина не имеет художественной ценности, – прошипела она, – тогда я вам поверю. Только имейте в виду, что очередь на экспертизу расписана на полгода вперед. Следующий! Если бы в посылке была какая-нибудь шмотка, то художник махнул бы на нее рукой. Но картина – альпийский пейзаж – была ему дорога, потому что получилась на удивление удачной. Сергей, человек в принципе не скандальный, отправился жаловаться к начальнику таможенного отдела. Каково же было удивление посетителя, когда в кабинете он увидел того самого мужика, который подвозил девушку его мечты! – Вы знакомы с Кариной Елоховой? – вырвалось у Сергея. Мужчина и бровью не повел: – А вы, собственно, кто? По какому вопросу? Художник объяснил. Начальник пообещал разобраться, и через пять минут та самая инспекторша, фальшиво улыбаясь, поставила на таможенном уведомлении Сергея штамп «К выдаче разрешить». Я выслушала рассказ Сергея, но у меня остались сомнения: – А вы точно узнали этого Вадима Григорьевича? Вообще-то он не подтвердил, что знаком с Кариной. – А зачем ему подтверждать? Он женат, однозначно. К чему лишний компромат? Но вот то, как молниеносно была решена моя проблема, – это показатель. Знает он Карину, поэтому и оказал мне небольшую услугу. – Помолчав немного, Сергей развел руками: – Собственно, это всё, чем я могу помочь. Я поблагодарила художника и направилась к выходу. Уже на улице он меня догнал. – Людмила, у меня к вам просьба, обещайте, что выполните! – Смотря какая. – Когда Карина вернется, дайте мне знать. Я вздохнула. Любовь – это удивительная возможность подарить свою жизнь человеку, который вам абсолютно не подходит. Похоже, Сергей всё еще горит желанием вручить ценный подарок. Глава 7 Только подходя к своему дому, я сообразила, до чего же проголодалась. Целый день на ногах, и хоть бы кто бутербродик с колбаской предложил! А «блондин» с «брюнетом» только раззадорили аппетит. Настька, скорее всего, из квартиры не выходила, холодильник пустой. Я завернула в супермаркет, молясь, чтобы очередь в кассу не оказалась с километр. Как обычно, я побросала в тележку самые необходимые и дешевые продукты: курица «тушкой», молоко в мягком пакете, яйца, масло, хлеб, пачка макарон, рис… Из излишеств – зефир в шоколаде и пачка овсяного печенья. Кассирша пробила мои покупки и отчеканила: – Восемьсот двадцать семь рублей тридцать копеек. Я решила, что ослышалась: – Сколько-сколько? Она повторила. – Должно быть, вы неправильно посчитали, – улыбнулась я. – Не морочьте мне голову, – взъярилась кассирша, – считаю не я, а машина! Я была сама доброжелательность и кротость: – Понимаете, я всегда беру примерно одинаковый набор продуктов, и раньше всегда укладывалась в пятьсот рублей. А сейчас – больше восьмисот. Вот я и предполагаю, что вы дважды пробили один и тот же товар. Проверьте, пожалуйста. – Женщина, вы с луны свалились? Про инфляцию слышали что-нибудь? В этом месяце только официальная инфляция составила двадцать пять процентов, на сколько всё подорожало на самом деле, считайте сами! Я вытащила кошелек и отдала требуемую сумму. Однако не до конца поверила кассирше и, отъехав с тележкой в сторонку, принялась пересчитывать цифры в чеке. Итог сошелся! Укладывая продукты в пакет, я заметила, что еще какая-то пенсионерка озадаченно пялится на свой чек. – Я тоже в шоке! – скорбно посочувствовала я. – Инфляция! – Да чтоб они там все передохли! – вскинулась «божий одуванчик». – Кровососы проклятые! И хотя адресат не был назван, не оставалось сомнений, кому предназначается пожелание. Квартира встретила меня яростным лаем. Когда я открыла дверь, под ноги мне бросился карликовый пудель. Пес энергично прыгал, явно намереваясь разодрать мои колготки. – Кто это?! – завопила я, поджимая то одну, то вторую ногу. – Уберите его от меня! – Это Дуся, – затараторила Анастасия, оттаскивая псину, – правда, прелесть? Хотела оставить Дусечку с мамой, но решила взять сюда. Я так скучала! Ты ведь не против? Не волнуйся, Дусечка, это свои. Тетя Люся пришла, молочка принесла. Ты, кстати, молока-то купила? А то Дуся любит геркулесовую кашку на молоке. – Купила, – сказала я, разгружая сумки. – А где Пайса? Как моя кошка уживется с твоей собакой?! – Кошку я пока заперла в спальне, пусть привыкнет. Но ты не волнуйся, они чудесно уживутся, моя Дусечка – почти что кошка. Ты только посмотри, какая лапочка! – И Пчелкина сунула мне псину под нос. Если честно, я была не в восторге. Нет, поймите меня правильно, я к собакам отношусь хорошо. В принципе. Иногда они даже вызывают мое восхищение: например, когда гуляют с хозяином на поводке и в наморднике. Но одобряю я только больших и статных собак. Маленьких шавок на дух не переношу! Таксы, пудели, той-терьеры и прочая мелочовка своим назойливым тявканьем и суетливым метанием туда-сюда вызывают у меня приступ мигрени. Искренне не понимаю, как люди могут любить этих жалких существ. Я решила уйти от конфликта, сменив тему: – Между прочим, продукты подорожали. – А я работу бросила, – отозвалась подруга. – Ты же понимаешь, если я в розыске, то не могу появиться на службе, меня сразу сцапают. – Значит, будем жить на одну мою зарплату, – констатировала я. – Весело! – Ты не переживай, – успокоила Анастасия, – я придумала, как разбогатеть. Дуся нам поможет. Я уставилась на собачонку. – Дуся? А что, она умеет составлять бухгалтерский баланс? Пишет компьютерные программы? Или сочиняет любовные романы? – Вообще-то Дуся – это он. Кобель. По паспорту его зовут Дюссельдорф, но в детстве он был таким лапочкой, такой дусечкой, что прижилось это имя. – Так он кобель? – Я изобразила бурную радость. – Ну, это здорово меняет дело! Теперь мы точно не пропадем! – Не ехидничай. Это действительно меняет дело. Мы займемся вязкой собак! Меня охватил ужас. – То есть на этой кухне будут рождаться щенки?! Изо дня в день, помет за пометом?! – Иногда ты бываешь на удивление туповата, не замечала? – раздраженно отозвалась Пчелкина. – Как кобель может щениться? Это доступно только, извини за выражение, сукам. – Значит, здесь будут рожать суки? – Нет, суки будут рожать у себя дома. Мы будем использовать Дусю как элитного производителя. Он, между прочим, с родословной! И редкого персикового окраса! Участник престижных выставок! Ему присужден титул резервного победителя класса! О чем имеется соответствующий диплом! Теперь понятно? Элитный производитель в это время терзал полиэтиленовый пакет, пытаясь добраться до курицы. – Хм, и что, это выгодно – быть производителем? – полюбопытствовала я, отбирая дичь. – За каждую случку, которая закончилась родами, хозяева кобеля получают щенка. Сегодня щенок карликового пуделя стоит около тысячи долларов. – Тысяча долларов?! – Я почувствовала к Дусе симпатию, несмотря на то что гнусный кобель покушался теперь на пачку масла. – Ну, может, и не совсем тысячу, а, допустим, восемьсот. Но ведь он может делать это каждый день. – Споткнувшись о мой недоверчивый взгляд, подруга бодро поправилась: – Три раза в неделю – точно! – Неужели в Москве так много сексуально-озабоченных пуделих? Услуги Дуси будут востребованы? – Еще бы! Одиноких пуделих в столице ничуть не меньше, чем одиноких женщин за тридцать. – Тогда мы точно озолотимся. – Так тебе понравилась идея? – допытывалась Анастасия. Я была вынуждена признать, что идея мне нравится, хотя она и попахивает собачьим сутенерством. – Отлично! Кстати, я уже договорилась, сегодня к нам приедет невеста. Если точнее, то уже через… – Настька посмотрела на часы, – двадцать минут она должна быть здесь. – Почему это невеста приедет сюда?! – тут же взвилась я. – Может, лучше вам с Дусей к ней поехать? По старой русской традиции сваты жениха приходят к невесте, а никак не наоборот! – К ней нельзя, у нее дома ремонт. И бабушка болеет. В смысле, не собачья бабушка, а хозяйская. – Прямо вот так одновременно? – не поверила я. – Просто они не хотят устраивать из своей квартиры проходной двор! А намереваются устроить его из моей! Я представляю себе это удовольствие: куча людей в грязных ботинках, собачья шерсть на диване, может, еще и стянут чего-нибудь… – Тысяча долларов, – напомнила Настька. – Напиши на ладони эти цифры и периодически смотри на них, станет легче. Лично я именно так и собираюсь поступить. Ровно через двадцать минут в дверь позвонили. На пороге стояли мужчина и женщина. Женщина держала на руках пуделя, как две капли воды похожего на Дусю. – А вот и невеста! – вместо приветствия сказала она и игриво помахала собачьей лапкой. Гости вошли в квартиру, Настя стала всех друг другу представлять. Хрупкую светловолосую даму лет сорока с небольшим, выглядевшую как преподавательница университета в третьем поколении, звали Ираида. Ее муж, по виду типичный слесарь-сантехник, откликался на имя Валерий. – Это Люся, моя подруга, – сказала Пчелкина. – Ой, а наша девочка тоже Люся! – обрадовалась Ираида. – Надо же, как мило! Да они еще и похожи, посмотрите! Тон у нее был такой, словно она делала мне очень лестный комплимент. – Точно, похожи, – подтвердил Валерий, разглядывая мой бюст. – Прямо одно лицо! – подхватила Настька. – Это хороший знак, значит, вязка пройдет успешно! Я не понимала двух моментов. Во-первых, как я могу быть похожа на абрикосовую пуделиху? А во-вторых, даже если это и так, какая тут логика, ведь не со мной же, в самом деле, её собираются вязать! Однако я предпочла промолчать, чтобы не снижать всеобщий благостный настрой. Из кухни выбежал Дуся, вся морда у него была в шоколаде. Очевидно, маленький гадёныш добрался до зефира. Пчелкина тут же засюсюкала: – А вот и наш мальчик! Вы только посмотрите на этого красавца! Ну разве найдется на свете другой такой славный малыш! Пожалуй, в трепетном отношении к своему питомцу она могла бы посоперничать с Ираидой. Хозяйка пуделихи это почувствовала и ревниво поинтересовалась: – Сколько ему? – Четыре с половиной, – гордо ответствовала Настя. – Нашей тоже! Ну-ка, дети, познакомьтесь! Ираида, которая всё еще держала собаку на руках, осторожно, словно это была фарфоровая ваза, поставила ее на пол. Затаив дыхание, мы следили за происходящим. Однако ничего не произошло. Дуся, обнюхав ради приличия гостью, умчался на кухню. А Люся смущенно озиралась по сторонам и не отходила от хозяйки ни на шаг. – Почему он не обращает внимания на нашу Люсеньку?! – плаксиво воскликнула Ираида. – Дуся, иди сюда! – позвала Настька. – Дуся, я кому сказала! – Как вы его называете? – оторопел Валерий. – Дуся?! Вы вообще уверены, что это кобель? Пчелкина рассказала про Дюссельдорф, однако на лице мужчины еще читалось сомнение. – Я вам сейчас докажу! – воскликнула Анастасия, устремляясь на кухню. Мы толпой поспешили за ней. В пищеблоке Дуся приканчивал зефир в шоколаде. Люся, неожиданно осмелев, кинулась к нему и выхватила последнюю зефирину из-под носа. От подобной наглости кобель онемел. В диком изумлении он стоял и смотрел, как лакомство исчезает в пасти незваной гостьи. Когда Люся в последний раз клацнула зубами, Дуся бросился на нее. Пудели сплелись в один лающий клубок, потребовалось какое-то время, чтобы их разнять. Теперь морды у обеих псин были в шоколаде, а на руке Валерия явственно виднелись следы от собачьих зубов. – Вот, смотрите! – Пчелкина схватила Дусю и довольно бесцеремонно перевернула его вниз головой. – Это кобель! Мы все уставились на то место, где должны находиться первичные половые признаки. Их там не было. Вернее, были, но не те. Повисла гнетущая пауза. – Так у вас тоже девочка? – прервала молчание Ираида. – Тьфу ты! – Пчелкина всучила собаку Ираиде и взяла другую. – Вот, видите? На этот раз открывшаяся картина не оставляла сомнений в том, что Дуся мальчик. Хозяева пуделихи заметно приободрились. – Может, начнем? – предложил Валерий. – Время-то идет. – Тем более, что Люсеньке надо психологически подготовиться, – вставила Ираида, – она у нас еще девственница. – Как девственница?! – вскричала Настька. – Наш Дуся тоже девственник! Что же теперь делать? Как они наладят контакт? Хозяева собак ошарашенно пялились друг на друга. – Надо закрыть их одних в комнате, – предложила я. – Природа возьмет своё. – Правильно! – обрадовался Валерий. – Вот у меня в первый раз как было… – Он осекся под суровым взглядом супруги и, чтобы скрыть смущение, потрепал Дусю по загривку: – Давай, мужик, не подведи! Покажи ей, кто здесь хозяин! Мы решили оставить Дусю и Люсю в спальне, но не успели открыть дверь, как оттуда выскочила истомившаяся по свободе Пайса. Кошка помчалась в гостиную, собаки с яростным лаем бросились за ней. Когда мы догнали животных, перед нашим взором предстала картина маслом: забравшись под самый карниз, Пайса раскачивается на шторе, а пудели в бессильной злобе бросаются на окно. Четверть часа ушло на то, чтобы успокоить собак. Жених и невеста уединились в спальне. Прошло несколько минут. Ираида прилипла ухом к двери. – Ну, что там? – спросил ее супруг. – Тихо. – Может, нам пока чайку?.. – Настя не успела договорить, потому что из комнаты раздался страшный, нечеловеческий вой. Он держался на одной высокой ноте и не замолкал ни на секунду. – Господи… – прошептала Ираида, хватаясь за сердце и сползая по стене. Пока Валерий приводил жену в чувство, мы с Пчелкиной ворвались в спальню. Прямо посередине огромной кровати сидел пудель и выл с безысходной тоской. Второй псины нигде не наблюдалось. – Как думаешь, кто это – Дуся или Люся? – спросила я. – И что стало с другой собакой? Неужели он её съел?! – Откуда я знаю? – огрызнулась подруга. – Если честно, всё это уже порядком действует мне на нервы! Анастасия двинулась к кровати, при ее приближении пудель перестал выть и угрожающе зарычал. – Хорошая собачка, – льстиво приговаривала Пчелкина, делая шаг за шагом. Когда Настя протянула руку, чтобы схватить пуделя, он бросился к ней на грудь. Возможно, псина искала утешения и защиты, но морда при этом у нее была зверская. Пчелкина упала, по дороге зацепила лампу на прикроватной тумбочке. Лампа начала прошлого века в стиле арт-деко, в антикварных салонах оценивается в тысячу долларов. Тысяча долларов упала и превратилась в груду осколков. – Чего стоишь, помоги! – просипела Пчелкина, отбиваясь от собаки. Я сорвала с кровати покрывало и накинула его на псину. Та затихла, а я, воспользовавшись паузой, сгребла её в охапку. Собака тихонько скулила, даже сквозь покрывало ощущалось, как сильно у неё стучит сердце. В этот момент подоспели Валерий и оклемавшаяся Ираида. Очевидно, дамой двигала интуиция, потому что она сразу полезла под кровать и обнаружила там собаку, в которой по каким-то признакам опознала Люсю. – Иди сюда, девочка моя, лапочка, бедняжечка… – ласково говорила она, выманивая пуделиху. Собака не выходила. – Подними кровать! – приказала Ираида мужу. – Она тяжелая, массив дерева, – предупредила я. – Он поднимет, – сказала дама голосом, не предвещавшим ничего хорошего. – Я подниму, – поспешно отозвался Валерий. Ему удалось приподнять один угол. Ираида, рискуя окончить свои дни под двуспальной кроватью из массива эвкалипта, по-пластунски поползла за собакой. Ей удалось схватить упирающееся животное и вытащить наружу. Перевернув пуделей вниз головами, мы определили, что в руках у Ираиды находится Дуся, а у меня – Люся. – Пусть Люся держит Люсю, – велела Пчелкина, – а мы будем направлять Дусю. Так и сделали. Я держала суку, а остальные совместными усилиями пытались усадить на нее кобеля. Дуся искренне не понимал, чего от него хотят, и сохранял на морде маску стойкого отвращения. Я обратила внимание, что Валерий совершает какие-то странные телодвижения нижней частью туловища. Его супруга тоже это заметила. – Что ты делаешь? – зашипела она. – Показываю личным примером, – отозвался мужчина. Ираида пошла красными пятнами: – Дома будешь показывать, на супружеском ложе! В этот момент Дусю начало тошнить. Настя оттащила пуделя в угол, чтобы он не запачкал иранский ковер ручной работы. Я немного ослабила хватку, Люся вырывалась из моих рук, подбежала сзади к жениху и зубами впилась ему в ляжку… Полчаса спустя мы расположились в гостиной: я сидела на пуфике, Валерий с Ираидой – на диване, а Настя заняла кресло. Дамы держали на руках своих питомцев. Вид у всех присутствующих, включая собак, был жалкий. Было ясно, что затея потерпела полное фиаско. – Боюсь, женское имя не лучшим образом сказалось на репродуктивных качествах Дуси, – произнесла Ираида, бросая выразительный взгляд на Настю. – О чем это вы? – удивилась Пчелкина. – Да о том! Нанесли кобелю психологическую травму, а потом удивляются, почему у него с девочками ничего не выходит! – Да ваша девочка психическая, поэтому и не выходит! – огрызнулась Анастасия. – Люсенька у нас нормальная, это ваш кобель импотент! – парировала Ираида. Ссора росла как на дрожжах. Вскоре дамы уже обменивались нелицеприятными характеристиками в адрес друг друга. Они были похожи на двух полоумных мамаш в детской песочнице, ругающихся из-за сломанного совочка. Я посмотрела на число «1000», которое нарисовала на внутренней стороне ладони, полустёртое в пылу борьбы, но еще различимое. Чудесным образом оно прояснило мое сознание. – У меня появилась идея, – сказала я, – надо пригласить специалиста! Ираида с Настей никак не отреагировали, зато Валерий заинтересовался: – Какого специалиста? – Кинолога. – А ведь верно! – поддержал мужчина. – Кстати, у нас есть знакомый кинолог, она как раз специализируется на вязках! Помнишь Камиллу, дорогая? – Угу, – хмуро отозвалась Ираида, всё еще поглощенная обидой. А я продолжала миротворческие действия: – У нас чудесные собаки, которые по какой-то загадочной причине настроены друг против друга. Очевидно, по неопытности мы что-то делаем неправильно. Кинолог нам поможет! В итоге мы пришли к мнению, что надо дать пуделям еще один шанс. Следующая вязка должна пройти под пристальным вниманием специалиста. На такой относительно оптимистичной ноте Ираида, Валерий и Люся покинули квартиру. Я ощутила в себе острое желание съесть что-нибудь сладкое, с огромным количеством калорий. Осмотр кухни показал, что зефир в шоколаде подчистую сожран псами. Пришлось довольствоваться овсяным печеньем, хотя оно и служило слабым утешением. Я злилась на саму себя: зачем позволяю Настьке вить из себя веревки? Она поселилась у меня в квартире, нарушила мой покой, я целыми днями бегаю по её делам, а теперь еще мое уютное жилище превратилось в собачий питомник! – И почему только я согласилась на эту авантюру? – вопросила я, вгрызаясь в печенье. Пчелкина благоразумно не стала уточнять, о какой именно авантюре идет речь. – Потому что ты мой настоящий друг, – подольстилась она. – И кто такой, по-твоему, друг? – Ну, друг – это человек, к которому можно запросто приехать и поселиться на неопределенное время. – Точно, – кивнула я. – А к настоящему другу еще можно притащить свою собаку! Глава 8 Если звенит будильник, значит, лучшая часть суток уже позади. Утром я поехала на Главпочтамт. Около кабинета с табличкой «Начальник таможенного отдела» выстроилась очередь. Я спросила, кто последний, и уселась ждать на казенный дерматиновый стул. Очередь продвигалась медленно. Зато посетители выходили из кабинета с просветленными лицами, из чего я сделала вывод, что их проблемы успешно разрешались. – Вы тут по какому вопросу? – спросил меня мужчина, занимавший соседний стул. Я молча разглядывала собеседника. На вид ему было чуть за пятьдесят. Он обладал невыразительным лицом, которое после случайной встречи трудно вспомнить. На мужчине были помятый костюм и несвежая рубашка. Создавалось впечатление, что в одной и той же одежде человек ест, спит и ходит по казенным учреждениям. Впрочем, он был чисто выбрит и недавно подстрижен. – Что, таможня не пропускает посылку? – не дождавшись ответа, сделал предположение сосед. Я кивнула. – Из какой страны посылочка? У меня наконец прорезался голос: – Из Америки. – А что там, если не секрет? – Да так, личные вещи. Пара туфель, свитер, несколько футболок… – Футболки одинаковые? Если одинаковые, то могут признать коммерческой партией и заставят платить пошлину. Замучаетесь оформлять документы. Он пустился в долгие объяснения, какие именно бумаги мне придется заполнять. Я уже не рада была, что ляпнула про футболки, поэтому поспешно спросила: – А вы тут часто бываете? – Каждый день, – отозвался собеседник, – это моя работа. Я кивнула на дверь: – С господином Архангельским уже имели дело? – И не один раз. – Что он за человек? Собеседник наклонился ко мне и со значением произнес: – Нормальный мужик, если вы понимаете, о чем я. – Не понимаю. В каком смысле нормальный? Мужчина перешел на едва различимый шепот: – Раньше на таможне работала команда молодых ребят, с которыми всегда можно было договориться. Они решали вопросы по-деловому и не заламывали цену. Потом этих парней уволили, и на их место взяли климактерических теток. Это кошмар, доложу я вам! Тетки трясутся за свои места, соблюдают все идиотские инструкции и боятся брать деньги. Стало просто невозможно работать! Если раньше дело решалось за пять минут, то теперь проходят недели! Я всерьез подумываю о смене деятельности, потому что общаться с этими тетками – удовольствие ниже среднего. У меня мелькнула забавная мысль, что собеседник, будь он женского пола, прекрасно подошел бы под определение «климактерическая тетка». – Так вот, – подытожил мужчина, – Архангельский – он еще из старой команды. Ага, понятно, взяточник. Я не знала, пригодится ли мне данная информация, ведь денег у меня нет, но я намотала на ус. Пока тянулись томительные минуты ожидания, я раздумывала, что сказать Вадиму Григорьевичу. С какого боку к нему подойти? Надо ли говорить, что Карину убили? Или придерживаться той версии, что она навсегда уехала за границу? Известно, что лучший способ развязать человеку язык – это напугать его. Так что попробую-ка я опять повторить трюк со смертельной болезнью, авось прокатит. Но когда я вошла в кабинет, мне хватило одного взгляда, чтобы понять: напугать господина Архангельского вряд ли удастся. Он сам кого хочешь напугает. Вадима Григорьевича нельзя было назвать красавцем, но женщины в его присутствии, безусловно, трепетали. Он был похож на бычка: коренастый, с круглой головой и выразительными ноздрями. От него исходила уверенность, присущая всем мужчинам, облеченным властью. Деньги у него тоже, скорее всего, водились, вид у господина Архангельского был лощеный. Однако не оставалось сомнений, что и без денег он получит желаемое, используя свои связи и пробивные способности. Вадим Григорьевич скользнул по мне взглядом, и кажется, от него ничего не укрылось: ни мой социальный статус, ни семейное положение, ни дешевая сумка из кожзама. И увиденное не вызвало у него особого интереса. – Что у вас? – сухо поинтересовался чиновник. Я произвожу впечатление бойкой дамочки, но бывает, что на меня находит ступор. Обычно это случается в самый неподходящий момент, когда нужно выступить с речью перед аудиторией или отстоять свои права в государственном учреждении. Вот и сейчас я совершенно некстати онемела. – Чем могу помочь? – с легкой нотой раздражения повторил Архангельский. – И сядьте же вы, наконец! Я присела на краешек стула и усилием воли заставила себя говорить: – Вообще-то это я могу вам помочь. Позвольте представиться – Инна Альбертовна Зильберман, кандидат наук, доцент Института вирусных инфекций. – Поскольку мои регалии не произвели впечатления, я добавила: – Заведующая кафедрой. – И чем же вы можете мне помочь, Инна Альбертовна, заведующая кафедрой? – насмешливо поинтересовался Архангельский. Очевидно, такая возможность его сильно позабавила. Я выкинула козырную карту: – У меня есть информация, что вы смертельно больны. Впервые мужчина проявил интерес: – И чем же? Напряжение, которое сковывало меня, вдруг спало, я вальяжно откинулась на спинку стула и принялась заливаться соловьем: – Видите ли, в чем дело. В наш институт поступила девушка с редким и очень опасным заболеванием. Опасность состоит в том, что какое-то время болезнь протекает бессимптомно, но потом внезапно у человека один за другим начинают отказывать органы. Организм просто разваливается на глазах. К сожалению, девушку не удалось спасти, она попала к нам слишком поздно. И еще одна неприятная новость: дама успела заразить других людей, точнее мужчин, потому что болезнь передается только половым путем. Никакие средства контрацепции не помогают, это самые маленькие вирусы, известные науке. Да, чуть не забыла: девушку зовут Елохова Карина Павловна. – Я выразительно посмотрела на собеседника, но тот никак не отреагировал. – Вам знакомо это имя? – прямо спросила я. Архангельский ответил мгновенно: – Что-то не припоминаю. – Жаль, потому что Карина Елохова указала вашу фамилию в списке своих половых партнеров. Мужчина развел руками: – Понятия не имею, почему она так сделала. Я счастливо женат и супруге не изменяю. На его безымянном пальце действительно блестело обручальное кольцо. – Вдвойне жаль, потому что на всю Москву имеется только десять ампул лекарств от этого заболевания. По одной ампуле на человека. А в списке Елоховой семнадцать мужчин. Это только те, кого она смогла вспомнить. Семь человек гарантированно умрут, потому что не получат врачебную помощь. Все-таки Архангельский не зря занимал свой пост. Дураком он не был и почувствовал какой-то подвох. – Зачем вы пришли? – Мною движет врачебный долг, – с достоинством ответствовала я, – а также небольшой личный интерес. За умеренную сумму я готова продать вам ампулы. Спасите себя и своих близких. Возможно, вы тоже успели кого-то заразить… Теперь мой мотив был понятен: алчность. Я была уверена, что Архангельский спросит, о какой сумме идет речь. Ведь не может же у человека начисто отсутствовать чувство самосохранения! Но он не спросил. Вместо этого задумчиво произнес: – Даже если предположить, что вы говорите правду, я могу самостоятельно сделать анализы и вылечиться без вас. Зачем платить вам? – Есть только десять ампул, – напомнила я. – Это в Москве, а в мире? Сегодня за границей можно купить любые лекарства, были бы деньги. – Согласна. Но болезнь редкая, ее очень трудно диагностировать. Если не знать, на какие вирусы проверяться, анализы ничего не обнаружат. – Ой ли? – усмехнулся Архангельский. – Можно подумать, так трудно будет узнать, какая новая зараза появилась в Москве. – Если вы меня внимательно слушали, то заметили, что я не назвала заболевание. Я сделала это умышленно. Данная информация засекречена, чтобы не вызывать панику среди населения. Вам не удастся найти никаких сведений, уверяю вас. Когда вы умрете, в протоколе вскрытия будет написано «инфаркт»… Согласна, сказано жестоко, но другого выхода у меня не было. Я продолжала напирать: – Советую поторопиться, вы первый из списка, кому я предложила свою помощь. Думаю, другие мужчины будут более благоразумны, и ампул скоро не останется! Даю вам минуту на размышление. Время пошло! Увы, шантаж не достиг цели. В ответ на мою тираду чиновник лишь расхохотался, показав зубы – слишком белые, чтобы быть настоящими. Мне ничего не оставалось, кроме как покинуть кабинет. Сквозняк с оглушительным хлопком захлопнул дверь за моей спиной. Глава 9 Я чувствовала себя идиоткой. Впрочем, в последнее время это ощущение меня не покидало. Мне казалось, что я придумала гениальную идею: риск заболеть смертельной болезнью кому угодно развяжет язык. Но не тут-то было. Господин Архангельский не только не признался, что знаком с Кариной Елоховой, его вообще мало заинтересовала эта история. Он и глазом не повел при известии, что лекарства всем заболевшим не хватит! Тут может быть два варианта. Первый: художник Сергей, несмотря на свою профессиональную зрительную память, ошибся. Архангельский просто похож на предполагаемого ухажера Карины. Второй вариант: Вадим Григорьевич знаком с Елоховой, но не настолько близко, чтобы опасаться заразиться смертельной болезнью. Поэтому и спокоен как удав. И в том, и в другом случае Архангельский, скорее всего, не имеет отношения к смерти девушки. Я вышла на улицу, погода была отличная. Я с наслаждением подставила лицо под солнечные лучи. Весна в этом году выдалась дождливая и прохладная, надо воспользоваться моментом и погреться на солнышке. Внезапно меня осенило: а ведь может быть третий вариант! Они и знакомы, и спали друг с другом, но по какой-то причине мужчина не хочет в этом признаваться. Да потому что он убил Елохову, вот по какой! Если сказать «а», надо будет говорить и «б». Признайся Архангельский, что знает Карину, придется объяснять, где он находился и что делал в субботу днем. А алиби-то у него и нет! Конечно, проще вообще откреститься от любовницы! – Сигаретки не найдется? – неожиданно услышала я за спиной. Обернулась и увидела девушку в форме, очевидно, сотрудницу таможни. Помню, час назад она пробегала с документами по коридору. Девушка показала пустую пачку из-под дамских сигарет: – Мои закончились… Эх, жаль, я не курю! Вернее, замечательно, конечно, что не имею этой дурной привычки, берегу здоровье, но она значительно облегчает общение. Замечали, как быстро курильщики находят общий язык? Сигарета – как пароль, опознавательный знак «ребята, я свой», который помогает втереться в доверие и узнать нужную информацию. Я широко, словно старой знакомой, улыбнулась девушке: – Извини, сигарет нет. Месяц назад бросила курить. Вот разве мыслимо было бы обратиться на «ты» к постороннему человеку? А курильщики, даже бывшие, друг с другом на короткой ноге! Девушка стрельнула сигаретку у какого-то парня. Он вошел в здание, а она осталась курить в одиночестве. Я подошла к ней: – Постою с тобой за компанию, дымом подышу, не возражаешь? – Дыши, мне не жалко, – ответила девушка, услужливо выпуская облако дыма в мою сторону. С непривычки я зашлась в кашле. – Начинаю отвыкать, – прохрипела я, лихорадочно хватая ртом свежий воздух. – Кстати, меня Люсей зовут. – Злата, – представилась девушка. – Ты тут работаешь? – Угу. А ты по какому делу? – Да вот пришла к Вадиму Григорьевичу Архангельскому, знаешь такого? – Еще бы, – ухмыльнулась Злата, – он мой начальник! Что, проблемы с почтовым отправлением? – Да нет, я по личному делу. – Ну-ну… – протянула девушка довольно гнусным тоном. – Это не то, о чем ты подумала, – быстро сказала я. – Да я вообще на работе не думаю, – усмехнулась Злата, – только распоряжения выполняю. Я принялась сочинять на ходу: – Ладно, расскажу тебе, только, чур, никому ни слова! В общем, я пришла к Архангельскому по поводу своей подруги. Он за ней очень красиво ухаживал, обещал жениться, а потом, когда она забеременела, неожиданно выяснилось, что он уже женат. Архангельский уговорил ее оставить ребенка, до последнего дня обещал, что порвет с женой. Но когда родился ребенок, мужик пропал. На звонки не отвечает, материально не помогает, младенцем не интересуется. Единственное, что моя подруга про него знает, – место работы. Вот я и пришла сюда, чтобы воззвать к его совести. На худой конец, вырвать тысяч пятнадцать – двадцать. – Долларов? – Какое там, рублей! – Ну, и как успехи? – Никак. Ваш Вадим Григорьевич просто послал меня на три веселых буквы. Вот стою тут, прихожу в себя… – Правда, что ли? Каков мерзавец! Я кивнула: – Прикинулся веником: я, мол, не я, и лошадь не моя. Дескать, не знаю никакой Карины Елоховой, впервые слышу это имя. А о ребенке тем более не в курсах. – Постой-ка, – перебила Злата, – Карина Елохова – что-то знакомое… Ага, вспомнила! Она такая блондинка лет тридцати, так? Работает в музее, правильно? Мое изумление было неподдельным: – Откуда ты знаешь?! – Примерно год назад твоя подруга отправляла на аукцион в Великобританию картину, через меня проходили документы. Я почему запомнила: я как раз устроилась на таможню, и это было мое первое серьезное задание. Так вот, с картиной возникли проблемы, не хватало кое-каких бумаг, и Архангельский утрясал все формальности. У меня сложилось впечатление, что в этом деле у него был личный интерес. Так что врет он, прекрасно знает Карину Елохову! – Вот-вот, – скорбно закивала я, – что и требовалось доказать. Подлец! Злата выбросила окурок в металлическую пепельницу и сказала, как припечатала: – Знаешь, как устроить ему цирк шапито? Расскажи всё его жене! – Ты серьезно? – Абсолютно. Деньги, которые он на ребенка зажал, с него жена стрясет. Причем в тройном размере! А уж сколько кровушки выпьет!.. После некоторого размышления я согласилась: – Пожалуй, это идея! Но как мне ее найти? – Очень просто. Жена Архангельского держит салон красоты, «Лорелея» называется. Её Лариской зовут, вот и решила выпендриться, в честь себя фирму назвала. Постоянно свою рекламу к нам на проходную подбрасывает, купонами со скидкой завлекает. Наши девчонки в «Лорелею» не ходят. Цены там заоблачные, а мастера отвратительные. Одна я, дурочка, польстилась на скидку в двадцать пять процентов, которую они в прошлом месяце предлагали, и гляди, как меня обкорнали! Кошмар! Злата тряхнула каштановыми волосами, которые едва доставали до плеч. Я ничего кошмарного не заметила – обычное градуированное каре, не от Сергея Зверева, конечно, но вполне пристойное, – однако сочувственно пощелкала языком. – Так что дуй в «Лорелею», – напутствовала меня Злата. – Пусть Лариска узнает правду. Мало не покажется! До меня запоздало дошло, что ее откровенность – не что иное, как месть за неудачную стрижку. Впрочем, мне ситуация только на руку. Прихватив на проходной рекламу «Лорелеи», я поехала в салон. Салон «Лорелея» находился в самом начале Кутузовского проспекта. Место элитное, от богатеньких клиенток отбою быть не должно. Однако пока я топала от метро, мне навстречу попалось три салона красоты, две парикмахерских и одна имидж-студия. И это только по четной стороне проспекта! Даже если все обитатели окрестных домов превратятся в гламурных метросексуалов, что-то я сомневаюсь, чтобы в «Лорелее» был аншлаг. Мое предположение оказалось верным. В салоне действительно было, мягко говоря, немноголюдно. Прямо с порога отлично просматривался парикмахерский зал, кресла стояли пустые. Администратор, ухоженная дама лет сорока, сидела за компьютером и бодро щелкала мышкой. Бросив взгляд на монитор, я заметила, что она играет в «Пасьянс». Дама оглядела меня с ног до головы и поинтересовалась: – Вы по записи? Для безлюдного салона тон у нее был слишком надменный. – Нет, я к Ларисе… Забыла отчество. К вашему директору. – Вы журналистка? – вдруг спросила администраторша. – Как вы догадались? – оторопела я. – Жизненный опыт, – важно ответствовала дама, – у меня глаз наметанный. Лариса Тимофеевна ждет вас к четырем часам, а сейчас только половина третьего. Ну, оно и к лучшему, давайте вы пока пройдете кое-какие наши процедуры. Вас что интересует: антицеллюлитный массаж, грязевое обертывание, чистка лица? О чем вы будете писать в своей статье? Я догадалась, что меня приняли за журналистку, которая должна написать рекламу про «Лорелею». Есть целый пласт журналистов, которые ловко умеют сочетать приятное с полезным. С одной стороны, они выполняют свои профессиональные обязанности, а с другой – бесплатно получают то, за что другие люди выкладывают целое состояние. Взять хотя бы ресторанных критиков. Каждый вечер они наедаются до отвала в очередном ресторане, потом пишут про это заведение общепита статью и в итоге получают гонорар! Поди плохо! Или журналисты, специализирующиеся на туристической теме: они уже забыли, что это такое – отдыхать за свои «кровные». Турагентство оплачивает им отдых в лучших отелях мира, а взамен в журнале появляется хвалебная статья «Отдыхайте вместе с фирмой „Пупкин и Юбкин!“. А „эксперты по красоте“, одного из которых ждут в „Лорелее“, днями напролет тусуются в салонах, делая на халяву всевозможные косметические процедуры. Я же начисто лишена практической сметки, работаю исключительно за зарплату. Впрочем, трудно придумать какой-то бартер в газете по трудоустройству «Работа». Хотя кое-кто придумал. В то время как я бесплатно помогаю безработным составить резюме и выстроить план карьеры, моя коллега Ленка Егорова делает то же самое с выгодой для себя. Вот, казалось бы, что взять с безработного? Взятку он не даст, денег у него и так в обрез. Но Ленка берет услугами. Например, она составила выигрышное резюме одной бухгалтерше, уволенной по сокращению штатов, и та за две недели нашла новую работу. В благодарность бухгалтерша предложила Ленке с семьей пожить на ее даче. Ну, не сама предложила, Егорова удачно навела её на эту мысль. Представляете, сколько стоит снять на лето дом со всеми удобствами в тридцати километрах от Москвы, пять минут пешком от станции? Да еще и не каждый хозяин пустит с двумя детьми и тремя собаками. А Ленку пустили, еще и в ножки ей кланялись. Егорова, она такая, умеет напомнить человеку о своем благодеянии и освежить в нем чувство благодарности. – Рекомендую начать с массажа, – вернула меня к действительности администраторша. – У нас очень хороший массажист, стажировался в Таиланде. Женщины от него млеют! Я принялась судорожно вспоминать, какое белье на мне сегодня надето. Можно ли мне вообще раздеться перед незнакомым человеком, или от позора я провалюсь сквозь землю? К счастью, утром я как чувствовала надела свой единственный приличный комплект – французский, нежно-сиреневого цвета, с кружевной отделкой. – Давайте массаж, – согласилась я. Массажиста звали Марат. Белый медицинский халат с трудом застегивался на его мощной волосатой груди. Судя по плотоядному взгляду, которым мужчина меня одарил, в своей профессиональной деятельности ему тоже удалось совместить приятное с полезным… Тело мое лежало на кушетке, но душа летала в облаках. Мне казалось, что я – пластилин, размякший под тропическим солнцем. Во всем мире нет ничего, кроме этих сильных рук, которые мнут мои целлюлитные бока. И я хочу, чтобы так продолжалось вечность… К действительности меня вернул разъяренный голос администраторши: – Марат, немедленно перестань её массировать! Это самозванка! Глава 10 – Я не самозванка! Я действительно журналистка! Нелегко оправдываться, лежа перед человеком в одних трусах, пусть даже и французских. – Настоящая журналистка только что пришла! – брызгала слюной администраторша. – А вы кто такая? – Дайте мне одеться, я всё объясню. Дама отвернулась, но даже ее спина излучала негодование. Я наспех оделась и вытащила свое журналистское удостоверение: – Вот, смотрите, я вас не обманываю, я и правда работаю в газете. Просто вышло недоразумение. Я пришла к вам не по служебным делам, а по личным. – По каким еще личным? Только коротко, у меня мало времени! – Ну, если коротко… У Ларисы Тимофеевны, вашего директора, большие неприятности. Реакция дамы оказалась интересной. – Подождите минуточку, – сказала она, направляясь к двери, – я сейчас вернусь, только провожу настоящую журналистку на обертывание. Так поступают люди, которые собираются посмотреть по видео фильм: делают важный звонок, ставят на столик чипсы и колу – чтобы в дальнейшем ничто не отвлекало от интересного зрелища. Администраторша вскоре вернулась: – Давайте пройдем в маникюрный кабинет, там мы можем спокойно поговорить. В маникюрном кабинете она села в кресло мастера, я – на место клиентки, по другую сторону стола. – Итак, вы сказали – «неприятности»… Поскольку я собиралась вести доверительную беседу, сначала следовало наладить с собеседницей эмоциональный контакт. – Простите, вас как зовут? – Светлана Петровна. Можно просто Светлана. – А я Люся. Светочка, простите за назойливость, но можно мне кофе? А то с утра голова раскалывается, должно быть, давление понижено… – Ой, конечно! У нас есть чудесный кофейный аппарат. Я мигом! Светлана умчалась куда-то и вскоре вернулась с двумя кофейными чашками, одну поставила передо мной. – Я положила две ложки сахара, пойдет? – Спасибо! – поблагодарила я, отхлебывая ароматную жидкость. Сейчас, в спокойной обстановке, у меня появилась возможность разглядеть собеседницу. Есть мнение, что возраст женщины выдает шея, другие считают, что руки. Но по-моему, женщину выдают глаза. Если дама не ждет от жизни ничего хорошего и это отражается у нее в глазах, значит, она уже перешагнула сорокалетний рубеж. Не знаю, может, в других странах женщины полны оптимизма до гробовой доски, но в России это так. Судя по глазам, Светлане было далеко за сорок, хотя выглядела она моложе. Лицо, шея, руки – всё в идеальном состоянии, тридцатипятилетняя бы позавидовала. Должно быть, администраторша регулярно пользовалась всеми косметическими процедурами в «Лорелее». Но вот взгляд… Одним таким взглядом можно остановить насильника в полутемном лифте. – Так как насчет неприятностей? – опять затянула Светлана. Ишь как её разобрало! Я вдохнула в грудь побольше воздуха и понеслась: – Ситуация простая и банальная. Тысячи семей с ней сталкиваются. У мужа вашей директрисы есть любовница. Она беременна, скоро родится ребенок. Девушка хочет подать в суд на установление отцовства, чтобы каждый месяц стряхивать с господина Архангельского крупную сумму. Но это в будущем, а пока ей требуются деньги на текущие расходы. Роды на носу, а у ребенка нет приданого. Надо купить коляску, кроватку, пеленки, ползунки и прочее, что требуется младенцу. Моя история не впечатлила Светлану. Она явно ожидала чего-то большего. – Как зовут эту девушку? – спросила она. – Карина Елохова. И опять администраторша ничуть не удивилась. – Так, значит, она тогда не сделала аборт? А денежки-то взяла… А вот мое изумление не поддавалось описанию. Могу поклясться, что глаза у меня стали размером с блюдца. – Какой аборт? Вы что, знаете Карину? Светлана усмехнулась: – Лично с ней не знакома, но наслышана. Полгода… нет, вру, больше – месяцев восемь назад она приходила к Лариске. Сказала, что познакомилась с Вадимом на сайте знакомств, он ее очаровал, они стали встречаться. Он говорил, что свободен, недавно развелся. А когда Карина забеременела, выяснилось, что он очень даже женат. В общем, прошла любовь, завяли помидоры… У меня возникло чувство дежа вю. Да ведь это практически слово в слово история, которую я сама сегодня придумала! Администраторша между тем продолжала: – Карина порылась у него в мобильнике, нашла телефон жены и позвонила. Они встретились, и Лариска узнала правду. Карина и снимок УЗИ ей показала, срок беременности – два месяца. – Как вы думаете, зачем Карина рассказала всё Ларисе Тимофеевне? Хотела отомстить любовнику? – Возможно, это была месть. Но главная причина – деньги. Она просила деньги на аборт. То ли Вадим отказался давать денег на хорошую клинику, то ли давал, но мало, я точно не знаю. Лариска отвалила ей две тысячи долларов. На эту сумму можно и аборт сделать, и здоровье потом на курорте поправить. Однако судя по тому, что вы рассказали, аборт она так и не сделала… Новость не укладывалась у меня в голове. Признаюсь, с годами я становлюсь туповата, чтобы осмыслить новую информацию, мне требуется время. Но разговор как-то поддерживать надо. Я решила сменить тему: – Как вы о своей начальнице запросто говорите – «Лариска»… – Так ведь она для меня действительно Лариска! – засмеялась дама. – А я для нее Светка! Мы с ней лучшие подруги, с детства не разлей вода. В детском саду куклами делились, в институте кофточки друг другу одалживали. Ну, а закончилось тем, что я ей Вадима уступила. – В смысле? – Да в прямом. Это ведь я первая с ним познакомилась. После развода с мужем Светлана осталась одна с двумя детьми. Несмотря на то что выглядела она как конфетка, очередь из женихов к ней не выстраивалась. Немногочисленные ухажеры, узнав про «хвост» в виде двух школьников-погодков, мгновенно исчезали с горизонта. От безысходности женщина завела анкету на сайте знакомств. Ей стали писать сексуальные извращенцы и мальчики-альфонсы. На этом фоне письмо Вадима Архангельского, сорокалетнего отставного военного из села Компотное Ростовской области, показалось ей поэмой. Мужчина писал, что развелся, потому что жена изменяла ему с начальником гарнизона. Что устал от одиночества и хочет найти женщину, которая бы его понимала. Что готов взять на себя заботу о любимой и взвалить на свои мужские плечи её проблемы. Что интрижки его не интересуют, нужны только серьезные отношения, проще говоря – брак! Завязался виртуальный роман. В письмах Вадим был остроумен, трепетен и нежен, Светлана потеряла голову и пригласила его к себе. – Это я уже потом поняла, что у него цель была – в Москве зацепиться, – усмехнулась администраторша. – Все равно как, хоть женихом, хоть свидетелем Иеговы, но выбраться из провинции. Вот он и искал таких одиноких дурочек, как я, которые бы его обогрели, накормили да в свою квартиру пустили. В малогабаритной двушке на окраине столицы Вадим отогрелся и стал оглядываться по сторонам. И обнаружил, что у Светы есть подруга Лариса – бизнес-леди без детей, зато на дорогой машине и с четырехкомнатными апартаментами на Арбате. Через два дня мужчина переехал к ней. – То есть как это переехал? – оторопела я. – А вы что же? Так просто отпустили его? – Так просто отпустила. К тому времени я уже разглядела, что он за гусь лапчатый. «Ох, и намучается с ним Лариска!» – подумала я тогда. Так оно и вышло. – И это не помешало вашей дружбе? – Абсолютно, – спокойно отозвалась дама. – Мужиков вокруг как грязи, а настоящие подруги на дороге не валяются. К тому же мы вместе работаем, я – ее правая рука, без меня «Лорелея» развалится. И я прекрасно понимаю, что в другом салоне ко мне такого хорошего отношения не будет. Лариска мне даже зарплату повысила, когда за Вадика замуж вышла. На дворе кризис, людей пачками увольняют без выходного пособия, а мне оклад прибавили! Вот так-то! «Интересно, и сколько нынче составляет компенсация за уязвленное самолюбие?» – хотела спросить я, но сдержалась. – Между прочим, не бог весть какое сокровище этот Вадим. Кобель он! Кобелём родился, кобелём и помрет! Представляю, сколько у него было таких девчонок, как Карина! Эх, жалко мне этих дурочек! Вешает он им лапшу на уши, лишь бы до молоденького тела добраться, а сам ведь никогда не бросит жену. – Что, так сильно любит? – удивилась я. – Нет, так сильно боится. Только не жену, а тестя. Знаете, кто у него тесть? Депутат. Причем пожизненный. Раньше он от коммунистов в Думе заседал, а теперь – от демократов. У него связей, как у папы Римского католиков. Вот и Вадика он пристроил на теплое местечко. Раньше-то Архангельский служил простым прапорщиком, а тесть его в таможню пропихнул. Причем не на рядовую должность, а в начальники. Поди плохо? Вадик ему всем обязан. Если он разведется, то соберет свои трусишки в пакетик и поедет в плацкартном вагоне в родную деревню. Это несмотря на то, что купил в столице на свои деньги и машину, и квартиру. Только всё имущество на тещу записано. Вадим ведь чиновник, их налоговая инспекция постоянно проверяет, чтобы искоренить коррупцию, – негласно, конечно. А официальная зарплата у Архангельского крохотная, с нее разве что велосипед можно купить, «Орленок»… Обожаю лучших подруг! С каким искренним воодушевлением Светлана готова выболтать самые сокровенные подробности жизни Ларисы! Причем оставаясь ее лучшей подругой. Я узнала бы еще много интересного, жаль только, что в этот момент в маникюрный кабинет вошла какая-то дама. Администраторша осеклась: – Ой, Ларисочка, а мы тут как раз тебя дожидаемся! Тут такое дело… Она подскочила к директрисе и принялась что-то нашептывать ей на ухо. У меня было несколько минут, чтобы как следует разглядеть бизнес-леди. Светлана говорила, что они вместе ходили в детский сад, значит, были ровесницами. Однако время Ларису не пощадило, она выглядела на свой возраст – сорок шесть, сорок семь, – в общем, подбиралась к пятидесяти. Высокая, худая, с тонкими губами и крючковатым носом, она являла собой классический типаж начальницы-самодурши. Такая запросто может своими придирками довести подчиненного до слез, инфаркта или могилы. Я мысленно представила рядом с ней господина Архангельского – и пожалела мужика. Да, он кобель, но ведь не от хорошей жизни! Никакого душевного тепла не чувствуется в его жене, она холодная и скользкая, как металлическая стремянка под дождем. Впрочем, справедливости ради надо отметить, что Лариса была очень хорошо одета – дорого и со вкусом. За ее чудесную сумочку из крокодиловой кожи я бы отдала душу – если бы она уже не принадлежала пирожным «Театральное». Лариса молча выслушала администраторшу, потом сухо обратилась ко мне: – Кем вы приходитесь Карине? Под ее пронизывающим взглядом я чувствовала себя неуютно. – Я… – У меня пропал голос, пришлось откашляться. – Я ее подруга, еще с института. Какое-то время мы не общались, но сейчас, в трудной жизненной ситуации, я ее поддерживаю. – На каком месяце Карина? Директриса так и не присела. Она нависала надо мной, словно учитель, который застукал ученика за списыванием на контрольной работе. – На девятом, скоро рожать. А приданое для малыша, знаете ли, не готово. Вы не представляете, как дорого сейчас стоят детские вещи! Кроватка, пеленальный столик, ползунки… – Я представляю, – оборвала меня Лариса. – Каковы ее планы? Заразившись этим отрывистым стилем, я стала отвечать в таком же духе: – Подать в суд на установление отцовства. Получать от вашего мужа алименты. – А от меня что требуется? Хочет подавать в суд – пусть подает! А ведь действительно… Эх, Люся, ну и простофиля ты! Собственно – какова цель твоего визита? Ни одной стоящей идеи не приходило в голову. – Зачем вы пришли на самом деле? – повторила Лариса. И тут я вспомнила замечательную поговорку про то, что муж и жена – одна сатана. Господина Архангельского, судя по всему, абсолютно не шокировало то обстоятельство, что я хочу сделать свой маленький бизнес на болезни людей. Его супруга наверняка тоже весьма практичная дама, которая не верит в альтруизм. – Видите ли, в чем дело, – начала я, – в ваших интересах не допустить признания отцовства. В моих, как ни странно, тоже. Брови директрисы поползли вверх, а я, приободренная ее заинтересованностью, неслась дальше: – Честно говоря, Карина еще не решила, будет ли воспитывать этого ребенка. Она прекрасно понимает, что жизнь матери-одиночки в нашей стране не сахар. У нее нет жилья, она снимает комнату, получает копеечную зарплату, а в декрете не увидит и её. Карину никто финансово не поддерживает, и эти алименты, если она их получит, станут единственным источником её существования. Я же потихоньку приучаю её к мысли, что ребенка надо родить и отдать на усыновление в состоятельную семью. У меня на примете есть такая. Семейная пара под сорок, интеллигентные люди, с высшим образованием, дом полная чаша, но детей нет. Если ребенок достанется им, они готовы заплатить мне за посреднические услуги хорошие деньги. Вы меня понимаете? – Я отлично понимаю ваш шкурный интерес, – ухмыльнулась Лариса, – но опять никак не возьму в толк, ко мне-то вы зачем пришли? – Затем, что у Карины есть волос. Волос с головы вашего мужа. Она его сохранила и намерена сразу же после рождения ребенка сделать генетическую экспертизу по установлению отцовства. С положительным результатом она пойдет в суд и добьется алиментов. Я готова подменить этот волос. Если результат экспертизы будет отрицательным, обращаться в суд будет не с чем. Разумеется, я подменю волос не бесплатно, я рассчитываю на скромное вознаграждение. – Так вы пришли вымогать деньги! – воскликнула бизнесвумен с таким облегчением, словно мир, внезапно пошатнувшись, вновь принял устойчивое положение. Эта фраза возмутила меня до глубины души. – Я ничего не вымогаю, – надменно ответствовала я. – Я предлагаю сделку, и весьма для вас выгодную. Согласитесь, несколько сотен долларов – не такая уж большая плата за то, чтобы у вашего мужа не появился спиногрыз на стороне, с которым в случае чего придется делиться имуществом. Нечасто увидишь, как люди в одну секунду меняются. Только что передо мной стояла сдержанная леди, которая вдруг превратилась в базарную хабалку. Лариса некрасиво перекосила рот и завизжала: – Ага, сделку! Шиш тебе, а не сделка! – Перед моим носом возникла комбинация из трех пальцев. – Ни хрена ты не получишь, вымогательница! Да я же была в субботу у этой шлюхи на свадьбе! И всё собственными глазами видела! Нет у нее никакого ребенка! И не будет! Глава 11 Воцарилась звенящая тишина. Стало слышно, как в соседнем массажном кабинете Марат ритмично шлепает женское тело. – Вы были у Карины на свадьбе? – спросила я, не веря в удачу. – Была! – ерепенисто отозвалась Лариса. – Но зачем?! – Пришла, чтобы собственными глазами убедиться, что эта лживая тварь выходит замуж и уже наверняка отстанет от моего мужа! Вцепилась в него как репей, не отдерешь! Еще кто в кого вцепился, спорный вопрос. Но я оставила это замечание при себе, меня больше занимало другое: – А как вы узнали, что Карина выходит замуж? – Не твое дело. Узнала, и всё! Я поняла, что больше она ничего не скажет. Единственный способ разговорить Ларису – это признаться ей в истинной причине своего визита. Но сначала нужно избавиться от посторонних. Администратор Светлана превратилась в одно большое ухо и прямо-таки впитывала каждое наше слово. – Я бы хотела поговорить с вами наедине, – сказала я. – Не о чем нам разговаривать! – отрезала директриса. – Убирайся! Я поднялась со стула, направилась к двери, но, не сделав и двух шагов, выкинула последний козырь: – Я могу рассказать вам один секрет! – Не нужны мне твои секреты! – Узнав этот секрет, вы больше не станете ревновать своего мужа к Карине. Пожалуйста, дайте мне три минуты, не пожалеете! Какое-то мгновение Лариса колебалась, но в итоге любопытство все-таки пересилило неприязнь: – Хорошо, даю одну минуту! Света, выйди! Администраторша неохотно подчинилась. Она так аккуратно и тщательно закрыла за собой дверь, что я не сомневалась: будет подслушивать у замочной скважины. Очевидно, начальница тоже это поняла, потому что резко выглянула в коридор, обнаружила там подчиненную и рявкнула: – Иди работать! Закрыв дверь, Лариса уселась в кресло клиентки, а мне досталось место маникюрши. – Что за секрет? – нетерпеливо подстегнула директриса. – Сейчас расскажу, только еще один вопрос: в субботу вы присутствовали на церемонии бракосочетания? Видели, как молодые обмениваются кольцами, целуются и так далее? – Незачем мне на это смотреть, – хмуро отрезала дама, – я туда не для удовольствия пришла. Даже в ЗАГС не заходила. Посмотрела на эту лживую шлюху в свадебном платье, увидела ее жениха, гостей, лимузин, убедилась, что свадьба настоящая, – мне этого было достаточно. «Лживая тварь», «шлюха» – едва ли Лариса могла более определенно выразить свою неприязнь к бывшей любовнице мужа. Однако она явно не знала, что Елохова убита, иначе была бы более осторожна в выражениях. Очевидно, Лариса подъехала к ЗАГСу примерно в то же время, что и я, дождалась свадебного кортежа, а потом ретировалась. – Вы полагаете, что кто-то может специально ради вас инсценировать свадьбу? – Эта дрянь – может! – отрезала Лариса. – Если бы ей была от этого какая-нибудь выгода, то она запросто инсценировала бы не то что свадьбу – собственные похороны! Придумала же она в прошлый раз беременность, стрясла с меня деньги на аборт, хотя его не сделала, я это точно знаю! Теперь вот тебя прислала, чтобы выманить деньги на несуществующего ребенка. Волос какой-то приплела, генетическую экспертизу… Для этой мерзавки не существует ничего святого! Побоялась бы такими вещами шутить! Я не удивлюсь, если в наказание бог вообще не даст ей детей! Последняя фраза, а главное, мистический тон, которым она была произнесена, совсем не вязалась с обликом сушеной бизнес-леди. Если принять во внимание, что у самой Ларисы потомства не было, возможно, она знала, о чем говорила. – Хватит мне мозги пудрить, выкладывай свой секрет! – спохватилась директриса. Я решила выдавать информацию дозированно: – Свадьба Карины не состоялась. – Вот как? – напряглась Лариса. – Так это все-таки была инсценировка? – Нет, и жених, и невеста были настоящими. Только вот невесту убили. Сразу после того, как вы пришли на свадьбу. Сначала на лице Ларисы отразилось недоверие. Потом оно сменилось откровенной, искрящейся радостью. Но дама быстро спохватилась, убрала сияние с лица и напустила на него выражение хмурой озабоченности. – Надо же, как жалко, – процедила директриса, – она была такой молодой. И кто же ее убил? Наверное, очередная обманутая супруга, с чьим мужем девчонка крутила шашни? – Насколько я знаю, вы – единственная обманутая супруга, которая там присутствовала. Намек был прозрачным, однако обвинение в убийстве – или хотя бы такая вероятность – мало взволновали Ларису. – Я ее не убивала, – довольно равнодушно, словно речь шла о канарейке, сказала она. – Конечно, ее следовало бы прибить, но значительно раньше, когда она клеилась к моему мужу. А потом лично для меня она уже стала не опасна. Если говорить прямо, мне на нее было наплевать! – Ага, и именно поэтому вы тайком пробрались на ее свадьбу. – Мною двигало обыкновенное любопытство. Вполне невинное чувство, знаете ли. И оно же вынуждает меня спросить: а кто вы, собственно, такая? Я так понимаю, что про подругу вы наврали. Я отметила, что теперь она называет меня на «вы». Очевидно, я выросла в ее глазах. – Каюсь, наврала. Вообще-то я журналистка, в этой истории замешана случайно. Мне надо найти убийцу Елоховой. Так получилось, что поиски привели к вам. – Ошиблись адресом! – усмехнулась собеседница. – Я не убийца! Если хотите знать, я Карине даже благодарна. Да-да, не делайте такое удивленное лицо, я ей благодарна! Не могу сказать, что она раскрыла мне глаза на собственного мужа, я и раньше знала, что он кобель, но она помогла схватить его за яйца. Вы меня понимаете? – Не совсем. – Он у меня теперь вот где сидит! – Лариса энергично потрясла сжатым кулаком. – Чудесная основа для крепкого брака, – заметила я. – Не надо иронии, лучше скажите – вы замужем? Вопрос, способный повергнуть в шоковое состояние любую девушку, разменявшую четвертый десяток, но ни разу не сходившую в ЗАГС. Я уже научилась справляться с эмоциями и вести себя непринужденно, как если бы меня спрашивали: «А третья нога у вас имеется?» Нет, и на кой черт она мне сдалась, на двух куда как удобнее! – Не замужем. – А были когда-нибудь? Я покачала головой. – А у меня это четвертый брак! – торжественно провозгласила Лариса. – И вот только недавно я поняла, как надо обращаться с мужиками. Как говорил товарищ Дзержинский, бдительность, бдительность и еще раз бдительность! Никакого человеческого отношения они не понимают, работает только метод кнута и пряника! Хорошо себя ведет – похвалить, погладить по голове и дать вкусную косточку. Если нагадил – отругать, дать по башке и лишить любимой игрушки. Всё! С таким же успехом она могла говорить о собаках. – Это Карина помогла вам открыть истину? – Я собственным умом дошла. Но началось всё, безусловно, с её визита… Когда Карина заявилась в «Лорелею» и рассказала о своей любовной связи с Вадимом, первая реакция обманутой жены была: развод! Выгнать изменщика к чертовой матери, сменить замки в квартире и удалить его номер из телефона! Однако потом Лариса задумалась: ну, разведется она, а что дальше? Найдет другого мужа, пока папа депутат, это не проблема, но где гарантия, что он будет идеальным? По крайней мере, с Вадимом всё ясно: он бабник. А кем окажется новый супруг – игроком, фетишистом, серийным убийцей? Или – что более вероятно для ее возрастной категории – занудным импотентом, который каждый вечер образует монолитную композицию с диваном, пультом от телевизора и банкой пива. А Вадим хорош в постели, у него отличное чувство юмора и легкий взгляд на жизнь. Так зачем менять шило на мыло? Лариса решила проследить за мужем, для этой цели требовался профессионал. Пользоваться связями отца не хотелось, пришлось бы тогда выносить сор из избы, а реакция депутата могла быть неадекватной, он и так относился к зятю из провинции с прохладцей. По объявлению в газете Лариса нашла частного детектива. Обрисовала задачу: узнать, ходит ли ее супруг налево, и если ходит, то к кому и когда. Детектив поставил мобильник Вадима на прослушку, установил в его машине скрытую камеру, а в домашнем компьютере – специальную программу, которая отслеживает все текстовые сообщения и сайты, которые человек посещает… После двух недель слежки детектив дал ответ: муж изменяет Ларисе, причем постоянно. Вадим подбирает любовниц через Интернет, на сайте знакомств он завел анкету, где пишет, что никогда не был женат (недавно развелся, вдовец – нужное подчеркнуть), ищет спутницу жизни от двадцати двух до тридцати лет, стройную блондинку с большим бюстом. В данный момент у него несколько любовниц, подходящих под это описание, одной он вчера купил шубу. Не норку, но вполне себе приличного енота стоимостью в полторы тысячи долларов. На распродаже. У самой Ларисы шуба стоила в четыре раза дороже, и это единственное, что служило ей утешением в данных обстоятельствах. – А Карина Елохова тоже входит в число любовниц? – спросила она. Детектив сверился со своими записями: – Неделю назад ваш муж звонил некой Карине, предлагал встретиться, но она отказалась. Точнее говоря, грубо его послала. И на том спасибо. И все-таки она дала распоряжение следить за Елоховой тоже. Прежде всего Ларису интересовало, действительно ли любовница была беременна. – Можно ли узнать, делала ли она недавно аборт? Точнее, в течение последних двух недель. – Постараюсь, – взял под козырек детектив. Через три дня доложил: – Ни с её домашнего, ни с мобильного телефонов не было звонков в медицинские клиники. Впрочем, она могла записаться к врачу с рабочего телефона. Однако на работе она появлялась каждый день, отпуск или отгул не брала. Вряд ли женщина сразу после аборта поедет на службу, необходимы хотя бы сутки, чтобы прийти в себя. – Она могла сделать аборт в выходные, – заметила Лариса. – Чисто теоретически – могла. Однако в моем распоряжении оказался календарик, в котором она отмечает дни менструации. Многие женщины так делают, особенно те, кто ведет активную половую жизнь. – Как вам это удалось? – изумилась Лариса. – Секрет фирмы. Не хотите ли взглянуть? Лариса взяла в руки календарик – и остолбенела. В ту самую среду, когда Карина пришла к ней с известием, что беременна, у нее был третий день месячных! Вот лгунья! Да чтоб у тебя «красные дни» продолжались по три недели! Чтоб из тебя, паразитки, вся кровь вытекла, до последней капли! Как назло, у мерзавки был очень четкий цикл, очевидно, особыми гинекологическими проблемами она не страдала. – Мне продолжать следить за Елоховой? – спросил детектив. – Не надо. Следите только за мужем. Детектив стал регулярно докладывать о результатах слежки. Вадим вел весьма сложную личную жизнь. Спал с одними дамами, расставался с другими, пытался затащить в постель третьих… Лариса поражалась: и как у него только здоровья на всех хватает? Ведь дома супруг на «отлично» выполняет обязательную программу, не придерешься! Наконец бизнесвумен решила положить этому безобразию конец. К ужину Вадим приходил не каждый день, ссылался на то, что у него много работы, но ночевал он всегда дома. Поэтому однажды за завтраком Лариса безмятежно завела: – Дорогой, забыла тебе сказать, я вчера была у ясновидящей Зарины, сходила ради любопытства. Ну, помнишь, её еще по телевизору показывали, такая цыганка с картами Таро? – Угу, – думая о чем-то своем, отозвался муж. – Ты представляешь, она сказала мне, что у тебя есть любовница, и не одна. Смешно, правда? – Очень. – Супруг перестал жевать бутерброд с бужениной. – Она сказала, что одну любовницу зовут на «А», то ли Алла, то ли Анна, ей двадцать восемь лет, она работает в автосалоне, и у нее есть собака крупной породы. Вадим спал с лица. Лариса, словно не замечая его реакции, продолжала выдавать информацию, которую собрал детектив: – Еще у тебя якобы есть любовница, которая работает с детьми, в детском саду, что ли. Зовут ее Елена, у нее больна мать. Еще ясновидящая сказала, что недавно ты расстался с девушкой, которую зовут Карина, но она светловолосая, с голубыми глазами. Вернее, не ты расстался, это Карина тебя бросила… Муж сидел ни жив ни мертв, а Лариса вещала дальше: – Я, конечно, ни на грош ей не поверила, но забавно, правда? Ой, вспомнила! Еще она сказала, что если ты и дальше будешь гулять, то плохо кончишь. Смерть твоя будет ужасна. Какой-то влиятельный пожилой мужчина, мой родственник, сначала заставит тебя выкопать могилу, а потом живьем зароет в землю. Я так думаю, Зарина имела в виду моего отца, а ты как думаешь? Вадим не мог вымолвить ни слова. – Я решила ходить к Зарине каждую неделю, может, еще чего забавного скажет… Ты бутерброд будешь доедать? Или лучше сыру нарезать? – Нет, спасибо, сыру не надо. – У Вадима наконец прорезался голос. – Ну, как хочешь. И знаешь что еще, милый… Если у тебя действительно есть любовница, – Лариса многозначительно посмотрела супругу прямо в глаза, – ты знаешь, какая смерть тебя ждет. Вадим побледнел, резко вскочил и бросился в туалет. Весь съеденный завтрак оказался в унитазе. С этого дня он перестал изменять жене. Услышав такое, я не смогла сдержать возглас удивления: – Ну да?! Прямо-таки в одночасье превратился в верного супруга? А как же поговорка про горбатого, которого могила исправит? – Оказалось, что достаточно одного упоминания могилы, – усмехнулась Лариса. – Как отрезало! Завязал с сайтами знакомств, оборвал все контакты с любовницами. Авралы на работе, совещания и прочие важные дела ушли в прошлое, теперь в восемь вечера он уже дома. Как штык! Детектив периодически его проверяет, но он чист! А вы говорите, что я ненавидела Карину. Да я молиться на нее должна, благодаря ей мой муж вернулся в семью! Однако я не могла поверить в такое чудесное превращение. – А не могло случиться так, что ваш детектив вошел в сговор с объектом наблюдения? Мужик всегда с мужиком договорится. А вам попросту вешают лапшу на уши. – Не могло. Мой детектив – женщина. – Ну, так тем более! Ваш супруг большой специалист по женскому полу! Собеседница рассмеялась: – Эта дама не в том возрасте, чтобы Вадим ею заинтересовался! Да и её плотские утехи вряд ли привлекают, она настроена исключительно на заработок. Ведь именно Чащина сообщила мне, что Карина выходит замуж. И взяла за эту информацию пятьсот долларов. – Значит, она продолжала следить за Елоховой? Зачем? Ведь вы дали «отбой»! – Понятия не имею, – отмахнулась Лариса. – Это её дела, меня они не касаются. Да и Карина на тот момент меня уже не интересовала, на свадьбу я пошла просто из любопытства. Не планировала идти, но денек выдался уж больно хороший, солнечный, вот я и подумала: схожу, проветрюсь… Ага, проветрилась она. То-то прямо позеленела вся, когда я сказала, что свадьба не состоялась. Что-то у тебя, голубушка, концы с концами не сходятся. Не планировала идти на свадьбу, но выложила за информацию о том, где она будет проходить, пять сотен американских рублей. Обычно богатые люди весьма прижимисты, денег на ветер не бросают, а уж если достают кошелек, то четко знают, за что платят. Лариса поднялась с кресла, недвусмысленно намекая, что разговор окончен. Я тоже встала и попросила: – Дайте мне координаты детектива. Директриса мгновенно ощетинилась: – Зачем вам? – Понимаете, мне позарез нужен надежный детектив, для себя. Собралась покупать комнату в коммуналке, предложили выгодный вариант, да интуиция подсказывает, что дело нечисто. Продавец выглядит странно, путается в показаниях. Возможно, просто не от мира сего, но, может статься, мошенник. Риелторам не верю, они явно в сговоре с продавцом. Мне нужен детектив, чтобы проверить продавца, дайте телефончик! – Опять, небось, врете? – подозрительно нахмурилась бизнес-леди. – Не дам! – Ну, воля ваша… – вздохнула я. – Только ведь господин Архангельский может узнать, что ни к какой гадалке Зарине вы не ходили. Самое важное в семейной жизни – это доверие, а его так легко разрушить! И «жучок» в машине легко найти, если наверняка знать, что он там есть… Лариса одарила меня таким ледяным взглядом, что у меня мурашки по коже пробежали. Она вытащила мобильник и нашла нужный телефон: – Записывайте! Пролаяв номер, дама развернулась и стремительно вышла из маникюрного кабинета. А я осталась стоять в задумчивости. Могла ли Лариса убить Карину? Она ненавидела любовницу, это очевидно. И до сих пор ненавидит! Прошло полгода, как Вадим перестал встречаться с Елоховой, однако ненависть кипит в законной супруге, словно ядовитое зелье в котле у Бабы Яги. Но ведь Лариса не идиотка! Будь она причастна к убийству, ни за что не призналась бы, что тайно прокралась на свадьбу. А вот кто действительно мог убить Карину, так это Архангельский. После того, как любовница навестила жену, жизнь мужика превратилась в ад! Узнал ли он, кого должен «благодарить» за тихие вечера в семейном кругу? Если узнал, то у него наверняка появилось огромное желание отомстить… Да, в этом деле много загадок. В одном только я уверена: Ларисе не удастся переделать кобелиную натуру Вадима. Есть мужчины, которые изменяют своим женам, есть мужчины, которые не изменяют, но нет мужчин, которые бы изменили только один раз. Глава 12 Оказавшись на улице, я сразу набрала номер детектива. После первого гудка ответил уверенный женский голос: – Чащина слушает. – Э-э-э… – заблеяла я, только сейчас сообразив, что Лариса не сообщила ее имя. – Меня зовут Людмила, мне вас рекомендовали как хорошего детектива. – Слушаю, – повторила госпожа Чащина, соглашаясь с такой характеристикой. – Видите ли, в чем дело. Я покупаю комнату в коммуналке и… Я собиралась изложить эту лажу до конца, но собеседница перебила: – Умоляю, не надо ничего придумывать! Лариса Архангельская меня уже предупредила насчет вас. – Правда? И что же она сказала? – Что вы всё время врете. Давайте так: вы говорите, что вам от меня нужно, только, чур, не врать, а я по возможности постараюсь вам помочь. – Я журналистка, веду неофициальное расследование смерти Карины Елоховой. Знаю, что вы собирали о ней информацию, буду благодарна за любые сведения. – Это не телефонный разговор, – быстро вставила собеседница. – Я готова подъехать в любое удобное для вас место. После секундного размышления дама ответила: – Сегодня в восемь вечера в «Макдоналдсе» около станции метро «Сухаревская». – Как я вас узнаю? – Я сама к вам подойду. Госпожа Чащина так быстро отключилась, что я не успела спросить ее имя. Я прошла не больше ста метров, когда в сумке заиграл мобильник. Это была Анастасия, она звонила с домашнего телефона. – Ты где? – нервно поинтересовалась подруга. Я огляделась по сторонам: – Кутузовский проспект, дом шесть. – Ты что, забыла?! – тут же взвилась Пчелкина. – У нас же сегодня вязка! – Ты записала нас в кружок вязания? – удивилась я. – Ага, вместе с Дусей. Будем втроем вязать носки на зиму из собачьей шерсти. У тебя провалы в памяти? Мы везем Дусю на случку, уже есть договоренность с кинологом. Впервые слышу! Вот хоть убейте меня, не было такого разговора! Нет, абстрактная договоренность была, но вот чтобы именно сегодня… Но спорить с Пчелкиной бесполезно, только зря потеряю время. – Мы с Дусей едем на такси, ты должна быть на месте через полчаса. – По какому адресу? – Улица Артамонова, дом два. – Где это? – О Господи! В Матвеевском, от тебя в трех шагах. – Какое метро рядом? – Нет там метро, возьми машину! – У меня денег в обрез. – Помни о тысяче долларов, – голосом заклинательницы змей сказала Настька и отключилась. Я вышла на шоссе и подняла руку. Остановилась белая «пятерка», за рулем сидел мужчина. Я наклонилась к грязному окну: – До улицы Артамонова довезете? – Триста рублей. – Это же в трех шагах! – возмутилась я. – Тогда идите пешком, зачем вам машина? – ответил водитель. – Резонно. – Я села на переднее сиденье. – Поехали! Вид у водителя был неопрятный, салон тоже не отличался чистотой. Пахло какой-то засохшей блевотиной, ароматическая елочка, висящая на зеркале, не спасала положение. Чтобы глотнуть свежего воздуха, я приоткрыла окно, и в лицо полетели выхлопные газы от впереди идущих машин. Настроение у меня было поганое. В голове отчетливо билась мысль: я живу не своей жизнью. Решая чужие проблемы, я мотаюсь по грязной Москве, напропалую вру людям и занимаюсь сводничеством собак. А на самом деле мне хочется одного: полететь в Гоа, лечь под пальму на берегу Индийского океана и забыться в блаженном ничегонеделании. Из магнитолы неслась попсовая песня, безголосая певичка монотонно повторяла припев. – А другая музыка есть? – раздраженно поинтересовалась я. Водитель принялся переключать радиостанции и наткнулся на новости. – Ученые предполагают, что мужчины скоро вымрут как вид, – сказал диджей. – О, оставьте это! Водитель подчинился. – В тропиках Центральной и Южной Америки обнаружен новый вид муравьев, где все особи только женского пола, – бойко вещало радио. – Муравьев воспроизводит королева муравейника, причем исключительно самок. Муравейник без мужчин прекрасно функционирует, отсутствие самцов сделало муравьиное сообщество менее агрессивным и более гармоничным в своих внутренних отношениях. Поскольку муравьи дальше других живых существ продвинулись в создании эффективных сообществ, ученые не исключают, что в будущем человечество может достигнуть такого уровня развития, когда отпадет необходимость в мужчине для продолжения рода… Вторая ведущая подхватила тему: – Вот это да! Общество без мужчин! По крайней мере, я вижу в этом одно преимущество: женщинам не надо будет брить ноги… – И красить ногти, – вторил ей коллега. – И покупать платья от Каримо. Для кого стараться? Впрочем, Каримо тоже не будет, останется только «Красная швея»… – И он захрюкал, такой смешной ему показалась собственная шутка. Неожиданно водитель подал голос: – Слыхали? В мужиках отпадет необходимость! Вот это бред! – Почему же бред? Ученые просто так не скажут. – Да потому что мужик – это самое ценное, что есть у женщины, – важно заявил он. – Вот у меня – жена и любовница, обеих я люблю. Так и сказал им: «Люблю вас обеих, не могу выбрать, какая лучше». Ну, каждая и старается, из кожи вон лезет, чтобы доказать, что она – лучшая. Когда прихожу домой, жена встречает улыбкой, несется на кухню накрывать ужин. После ужина – секс, и не формальный, ради галочки, а с выдумкой. Если вдруг начинаются претензии или истерики, разворачиваюсь и еду к любовнице. А потому что мужик – он хозяин, и если баба этого не понимает, пусть кукует одна! Водитель был довольно молод, лет тридцати с хвостиком, только имел потасканный вид. На щеках трехдневная щетина, цвет лица землистый, макушка уже заметно полысела. Я вздохнула. До чего же извращено сознание российских женщин! Терпеть унижения, позволять мужу жить на две семьи, полностью раствориться в нем, а всё для чего? Для того, чтобы рядом были «штаны»… Откуда в нас этот страх остаться одной? С Великой Отечественной войны, что ли? То ли дело западные женщины. Смотрела я недавно по кабельному телевидению документальный фильм про американского летчика. У вертолета отказал двигатель, но летчик приземлил аппарат так виртуозно, что пассажиры остались живы. Однако сам он получил серьезную травму позвоночника. Врачи сказали сразу: ходить не сможешь до конца жизни. Мужик, кстати, был очень симпатичный. Показали жену летчика – толстуху с глазками в кучку, и троих детей-кабанчиков, копия матери. Ну, это ладно, у нас тоже случается, что красивый мужчина женится на даме с весьма средними внешними данными. Но вот дальше началось интересное. Муж, вернувшись домой в инвалидной коляске, попытался было впасть в депрессию. Играл в компьютерные игры, безостановочно пил пиво и самозабвенно жалел себя. Длилась депрессия ровно один день! Вечером жена, насмотревшись на это безобразие, заявила четко и недвусмысленно: – Еще раз такое повторится, оставлю тебя голым и босым! Отсужу дом, заберу пенсию на алименты и отправлю жить на улицу! А сама выйду замуж за соседа, он давно мне подмигивает! Вы представляете, чтобы нечто подобное сказала русская жена, вся такая добрая и понимающая? Нет, она бы позволила мужу упиться своим горем до поросячьего состояния, заложить в банке квартиру и пустить семью по миру. Вот они, американки, никакой жалости к человеку, только голый расчет! Однако этот расчет пошел мужу на пользу. Он завязал с выпивкой, научился отменно готовить, заменил младшим детям няню, готовил уроки со старшим отпрыском, а в свободное от хозяйственных дел время стал совершать торговые операции по Интернету, да так успешно, что за короткое время выбился в миллионеры! Не знаю, как на самом деле, но по телевизору он выглядел весьма довольным жизнью. Так и заявил: «Пусть ног мне не вернуть, но живу я теперь более интересно и насыщенно, чем до инвалидности. Я благодарен судьбе!» Только мое мнение, что благодарить надо не судьбу, а жену, которая повела себя как стерва, но по-другому с мужиками, очевидно, нельзя. Я пересказала эту историю водителю, однако понимания не нашла. Он тупо на меня воззрился и сказал: – Приехали. С вас триста рублей. Анастасия с Дусей еще не появились, я поискала глазами лавочку перед подъездом, но на ее месте торчали лишь деревянные подпорки. У соседнего подъезда лавка тоже была выкорчевана с корнем. – Что у вас с лавочками творится? – поинтересовалась я у моложавой бабушки, гуляющей с коляской. – Мы их специально убрали, – ответила она. – По ночам тут тусуется подростки, ржут как кони, музыку слушают, невозможно спать. В милицию звонить бесполезно, они просто не выезжают на вызов. Вот жильцы и решили убрать лавки. Мой зять лично ломал, – с гордостью добавила дама. Поджидая подругу, я бродила перед домом взад-вперед. Через полчаса появилось такси, из которого величественно выплыла Настя с собакой. – А вот и ты! – сказала Пчелкина таким тоном, будто это я заставила ее ждать. – У тебя есть пятьсот рублей? А то я доллары обменять забыла. Я достала кошелек, рассчиталась с водителем и вздохнула: деньги разлетаются с катастрофической скоростью! Раньше я спокойно жила от зарплаты до зарплаты, но с Пчелкиной траты увеличились в разы. Не будешь же кормить гостью бутербродами и сушками, приходится забивать холодильник нормальными продуктами. А Дуся дома, может, и кушает овсяную кашу, однако у меня он лопает исключительно деликатесный собачий корм, одна баночка которого стоит как половина курицы. Кстати, отварную курятину псина тоже с удовольствием хомякает, но не всю, а только белое мясо с грудки… Ох, сдается мне, в этом месяце я не сведу дебет с кредитом, придется влезать в долги! Дуся радостно кинулся орошать столбик от скамейки, а на меня опять нахлынула волна раздражения. – От этой собаки одни убытки! – в сердцах заявила я. – Думаю, что разводить пуделей – это была не лучшая идея! Кстати, зря ты держишь сбережения в долларах, доллар падает, переведи лучше в рубли. – Нет у меня никаких долларов, – хмуро бросила Анастасия. – И рублей нет. У меня вообще ни копейки. На работе в бухгалтерии лежит зарплата за прошлый месяц, но я не могу там появиться, я же в розыске! Думаешь, не понимаю, что живу у тебя в приживалах? Ты меня кормишь, поишь, даже прокладки мне покупаешь! А у меня, между прочим, гордость имеется! Вот я и пытаюсь хоть как-то заработать, извини, если не сразу получается! Вид у Пчелкиной был такой несчастный, что я мгновенно почувствовала себя свиньей. Ведь это натуральное свинство – попрекать куском хлеба человека, который полностью от тебя зависит! – Это ты меня извини, не хотела тебя обидеть. Просто процесс получения дохода несколько затянулся. – Будет доход, – убежденно заявила подруга. – Дуся, вперед, невеста уже заждалась! Глава 13 Люся приветствовала нас заливистым лаем. В квартире, помимо собаки и хозяев, находилась плотная брюнетка в красном брючном костюме. Над её верхней губой явственно виднелись усики. – Это Камилла, – представила Ираида, – инструктор по вязкам. А это Людмила и Анастасия, родители жениха. У собачников есть такая манера – играть «в семью». Себя они называют мамой и папой, а псину – сыночком или дочкой, в зависимости от пола питомца. Мне это кажется смешным и нелепым. И даже возмутительным, когда намекают, будто у собаки могут быть две «мамы»! Я решила откреститься от однополого брака: – Вообще-то я тетушка жениха. Троюродная. Шутку никто не оценил. Камилла посмотрела на меня так, будто подозревала, что на ближайший час я стану ее главной головной болью. Мы прошли в единственную комнату в квартире. Обставлена она была стандартно: диван, два кресла, телевизор в углу, компактная стенка. На полках стояли какие-то вазочки, фарфоровые статуэтки собачек и прочие безделушки, но я не заметила ни одной книги. Кстати, следов ремонта или больной бабушки тоже не наблюдалось. Начала Камилла с того, что попыталась отговорить нас от этой затеи: – Вы уверены, что хотите повязать собак? Может, не стоит? Учитывая, что животные определенно выразили свое негативное отношение к данному процессу… – Конечно, уверены! – заявила Ираида. – Нашей девочке пора рожать. – А Дусе пришло время становиться мужчиной, – подхватила Пчелкина. Камилла, очевидно, имела богатую практику, потому что ее совсем не удивило, что кобеля назвали женским именем. – Ну, ладно, тогда будем вязать. Но я вас предупреждаю о возможных последствиях, – мрачно сказала она. – Каких последствиях? – встрепенулся Валерий. – Увидите, – тоном, не предвещавшим ничего хорошего, отозвалась брюнетка. – Мне нужны два человека, чтобы держать суку. Кто смелый? Ираида театрально приложила ладонь ко лбу: – Ох, нет, я этого не вынесу, у меня слабые нервы. Настя, глядя на этот фарс, решила не отставать в трепетности от второй «мамы». – Я тоже не могу, у меня больное сердце, – трагически прошептала она, по ошибке хватаясь за правую грудь. Мы с Валерием обреченно переглянулись. Камилла поставила Люсю на пол, Валерию предстояло держать голову, мне – филейную часть. – Держать надо очень крепко, – напутствовала инструктор. – Не давайте ей вырваться, она может травмировать себя и кобеля. Сама же она принялась нежным голосом уговаривать Дусю подойти к невесте и понюхать её. После четверти часа уговоров Дуся несмело сделал первый шаг. – Молодец, мальчик, – подбадривала его Камилла, – посмотри, какая хорошая девочка тебя ждет… У меня затекла спина стоять в позе «зю», и я с раздражением спросила: – Нельзя ли побыстрее? Может, его подсадить? – Никакого насилия! Он должен всё сделать сам! Еще через четверть часа Дуся, наконец, согласился сделать первую садку на невесту. Однако в самый интересный момент Люся взвизгнула, извернулась и укусила папу Валеру за палец. До крови. Я испуганно разжала руки, и Люся умчалась под диван. Несколько секунд мужчина смотрел на окровавленную конечность, потом закатил глаза и свалился на пол. – Что это с ним? – обреченно спросила Камилла. – Он в обмороке! – вскричала Ираида. – Нужен нашатырь! Пока Ираида бегала на кухню за нашатырным спиртом, инструктор обмахивала бедолагу газетой. Анастасия плюхнулась в кресло и старательно изображала сердечный приступ. Дуся забился в угол и испуганно оттуда таращился, пса колотила дрожь. А я, вспомнив, что весь день болталась по городу, ощутила острую потребность посетить хозяйскую уборную. Чтобы определить, патриархат в семье или матриархат, достаточно просто зайти в туалет и посмотреть, поднят стульчак или нет. В этом доме главой семьи несомненно была Ираида. Когда я вернулась в комнату, Валерий уже пришел в себя. Он сидел на полу и смущенно оправдывался: – У меня гематофобия, боязнь крови. Ничего не могу с собой поделать, при виде крови теряю сознание. – Все свободны! – заявила вдруг Камилла. – То есть как? – изумилась Ираида. – Вы отказываетесь вязать собак? – Нет, не отказываюсь. Но вы мне мешаете. Комнату должны покинуть все, кроме… – она обвела взглядом присутствующих, – тетушки жениха. Наверное, мне следовало гордиться: я выглядела здесь самым адекватным человеком. Когда за хозяевами собак закрылась дверь, я просто физически ощутила, как спадает напряжение. Даже Люся вылезла из-под дивана и заинтересованно посмотрела на кобелька. Очевидно, она здраво рассудила, что раз уж потери девственности не избежать, то лучше сделать это под руководством опытного инструктора, а не безумных хозяев. Дальше события развивались как в научно-популярном фильме про животных: быстро и слаженно. Словно режиссер отобрал самую удачную сцену спаривания и поместил её в фильм. Я держала Люсю, Камилла одной рукой помогала мне, а второй умело направляла Дусю. Уже через пару минут отпала необходимость в нашем присутствии, собаки чудесно справлялись сами. Мы с Камиллой оставили их одних, а сами пошли на кухню, где родители новобрачных сидели за рюмкой коньяка – судя по их раскрасневшимся лицам, она была не первой. Увидев нас, тепленькая компания разразилась аплодисментами. – Это дело надо отметить! – сказала Ираида, ставя на стол еще две рюмки. Камилла охотно присоединилась к компании, а я предпочла уйти, сославшись на встречу. Валерий вызвался проводить меня до остановки маршрутки. Стоя в коридоре, я слышала, как инструктор объясняет Ираиде: – Беременность у маленьких собачек проходит тяжело. Например, токсикоз может начаться уже с первой недели. Также у них часто возникают необычные гастрономические пристрастия. Одна той-терьерша вдруг начала есть оливки, другая пристрастилась к сыру с плесенью! Они ведут себя совсем как беременные женщины, становятся капризными, требовательными и истеричными. Будьте терпеливы и нежны с вашей питомицей, иначе рискуете потерять потомство. Батюшки святы! К счастью, меня это уже не касается. Мы свое дело сделали, дальше хоть трава не расти. Ведь в этом и состоит вся прелесть быть мамой мальчика, разве не так? В «Макдоналдс» я приехала на десять минут раньше назначенного времени. Едва войдя в зал, я поняла, что зверски проголодалась. Но содержимое кошелька позволяло купить только картофель фри, что я и сделала, отстояв небольшую очередь из студентов. Потом села за свободный столик около дверей. Место было неудобное, мимо меня все сновали с подносами, зато я могла видеть тех, кто входил в ресторан. Вы заметили, что еду в «Макдоналдсе» следует есть горячей? Остыв, она превращается в нечто, уже кем-то съеденное и переваренное. Горячий картофель фри выше всяких похвал, но холодный по вкусу напоминает размякший картон. Поэтому, не теряя ни минуты, я приступила к еде. На одном дыхании я проглотила половину стандартной порции и тут услышала над ухом: – Разрешите присесть? Подняв глаза, я увидела типичную городскую бабушку: около шестидесяти лет, чуть располневшая фигура, черные брюки, свободный розовый свитер, очки в золотой оправе. Короткие волосы бабулька красила в тон «пепельный блондин», из косметики пользовалась только помадой. Вид у нее был очень домашний и уютный. Для полноты картины не хватало только книги сказок в руках и парочки внуков по бокам. – Извините, место занято, я жду одного человека. – Могу поспорить, что меня. Ведь вы Людмила, не так ли? – Да, Людмила, а вы… – Дарья Семеновна Чащина, частный детектив. Я оглянулась в поисках несуществующих внуков. Это какая-то ошибка, частные детективы так не выглядят. С другой стороны, откуда мне знать, как они выглядят? Я могу судить только по сериалам, а они – не самый надежный источник информации. – Вы действительно детектив? – А вас это удивляет? – улыбнулась дама. – Немного. – Внешний вид часто обманчив, – сказала Дарья Семеновна, усаживаясь напротив. – И данное обстоятельство весьма помогает мне в работе. Есть вещи, которые люди ни за что не расскажут суровому молодому мужику в милицейской форме, зато охотно поделятся ими со мной. Вот ты мне скажи… Ничего, если я на «ты»? – Пожалуйста. – Скажи-ка мне, Люда, какой твой интерес в этом деле? – Я ищу убийцу Карины Елоховой. – Это я поняла. Но почему? – Мою подругу Настю обвиняют в убийстве, я хочу ей помочь. – Понятно… – Дарья Семеновна смерила меня долгим взглядом. – И часто ты так помогаешь окружающим? В вопросе мне послышалась насмешка, поэтому я невольно принялась оправдываться: – Она моя подруга, что же тут странного, что я хочу выручить ее из беды? На моем месте так поступил бы каждый, разве не так? Госпожа Чащина покачала головой: – Нет, не так. Разве кто-то еще из подруг Насти помогает тебе в поисках? Или, может быть, ее родственники подключились? Могу поспорить, ты одна впряглась в этот воз. – Не понимаю, к чему вы клоните, – пробормотала я, хватаясь за картофелину фри, как за спасительную соломинку. Собеседница опять внимательно на меня посмотрела, потом сказала: – Я вижу, ты хорошая девушка, поэтому разреши дать тебе совет. Никому и никогда не помогай в этой жизни. Благодарности все равно не дождешься, зато навлечешь на себя кучу неприятностей. – Что за чушь! – вырвалось у меня. – Извините, но вы мелете какую-то ерунду! – Тот, кто помогает другим, идет против Бога, а он этого ох как не любит! Накажет и за себя, и за того парня. От возмущения я даже вскочила, громыхнув стулом: – Да как вам не стыдно?! К чему вы призываете? Бога еще приплели! Нельзя быть такой равнодушной! В мире слишком много горя, и если мы все будем проходить мимо, то… Это же настоящий ад наступит на Земле! – Я тоже когда-то была такой добренькой, – ничуть не обидевшись, продолжала Дарья Семеновна, – всегда готова помочь, даже если меня не просят. Жестоко меня наказали за мою доброту, эх, девушка, не дай бог тебе такое пережить! – И что же случилось? – спросила я, возвращаясь на место. – Я потеряла всё. Абсолютно всё, что может быть у женщины: детей, семью, мужа. Глава 14 – Потеряли из-за того, что сделали доброе дело? – не поверила я. – Так не бывает. Собеседница вздохнула: – Еще как бывает! История эта долгая, а если коротко, то… Я тогда следователем работала, поступил вызов: в квартире найдены два трупа. Муж с пьяных глаз пырнул жену ножом в живот, а потом, протрезвев, повесился. А между трупами отца и матери мальчик ползает, полутора лет. А у меня тогда дочь такого же возраста была, я ее только-только в ясли отдала. Сердце у меня и защемило: надо взять сироту. Оформили с мужем усыновление, записали детей на один день рождения, как будто они двойняшки. Мальчик оказался трудный, много чего я с ним пережила. И болел тяжело, и из дома убегал, и деньги воровал. А когда ему было шестнадцать лет, он изнасиловал свою сестру, а потом, когда она пригрозила, что расскажет мне, выбросил её из окна. Мы тогда на десятом этаже жили… – Господи! – Дочь я похоронила, сын в колонии для несовершеннолетних стал наркоманом и тоже умер, а муж со мной развелся. Считал, что это я виновата в смерти дочки. Теперь я понимаю, что он прав. Сироте этому, которого я усыновила, видно, судьба была такая – в тюрьму попасть и там сгнить. Только моей дочери не предназначалась такая страшная смерть, это я её собственной глупостью накликала. Потрясенная, я не знала, что сказать. Наверное, в такой ситуации лучше молчать. – Я потом много умных книжек прочитала. И в церковь ходила, с батюшками разговаривала. Почему так получилось? Кто виноват? Батюшки ничего не смогли объяснить, только молиться велели. Но один целитель открыл мне истину. Оказывается, всё, что происходит с человеком, породил он сам. Если человек заслужил определенную карму, тяжелую жизнь, какое-то зло, то ты не вправе ему помогать. Он должен решить свои задачи самостоятельно, отработать страданиями. Если он не решит эти задачи, ему потом дадут другие, в несколько раз тяжелее. А если ты помогаешь ему, то берешь его карму на себя, и это логично: назвалась груздем – полезай в кузов. Причем ты огребаешь проблемы в двойном размере, потому что тебе в нагрузку еще другие страдания подкидывают, чтобы в следующий раз знала, куда можно лезть, а куда нельзя. Я молча переваривала услышанное. – Самое страшное, – добавила Дарья Семеновна, – что ты чужую карму берешь не только на себя, но и на своих детей. Даже на тех, которые еще не родились. Вот и подумай: хочешь ли ты, чтобы у твоих здравствующих или еще не рожденных детей были проблемы, которые ты взяла от чужой тетки или дядьки? – Что же получается, человеку даже сопереживать нельзя? – спросила я. – Это тоже наказуемо? – Можно молиться за другого человека, мысленно просить помощи у Бога – за это кары нет. Твое желание будет учтено, не более того. А вот помогать кому-то, кого Бог наказывает, очень и очень опасно. Ты тем самым идешь против Бога, становишься его врагом и в этой борьбе обязательно проиграешь, потому что ваши силы не равны! К слову, в Китае спасать тонущего человека противозаконно, поскольку это является вмешательством в его судьбу. Так прямо и записано в Уголовном кодексе. Все-таки китайцы – мудрые люди… Я призадумалась. Хм, кое-что начало проясняться. Есть у меня подруга, Надька Сырникова, знакомы мы лет десять, и все это время у нее перманентные проблемы с деньгами. Вроде и зарплата хорошая, и вторую квартиру сдает, и живет одна с ребенком, траты на такую семью небольшие. По идее, деньги должны быть, но их нет! Утекают сквозь пальцы, тают, словно дым. Когда она мне звонит, я знаю: сейчас начнется перечисление проблем и неурядиц. И точно: то трубу на кухне прорвало, надо ремонтировать, то на даче крыша прохудилась, опять же деньги, а где их взять, то ребенок хочет поехать с классом в летний лагерь в Болгарию, а путевка дорогая, на одну зарплату ее не купишь… В общем, не понос, так золотуха. Прямо Сырникова в долг не просит, но мне ведь просьбы не нужны. Я же, как Александр Матросов, первая бросаюсь на амбразуру! – Одолжить тебе денег? – предлагаю я. – Спасибо, Люсь, я через месяц отдам, ты меня знаешь. Отдает, но не через месяц, а через три, потому что опять возникают какие-то проблемы – реальные, не придуманные. И вот интересно, что я заметила. Когда я Сырниковой радостно деньги одалживаю, потом у меня самой случается какая-нибудь финансовая катастрофа. Однажды кошелек с крупной суммой в метро вытащили. В другой раз в загородном доме полетела система отопления, и я всю свою заначку угрохала на новую. Я не связывала данные события, считала, что это случайность. А если нет? А вдруг это расплата за то, что своей помощью я мешаю подруге решить проблему с деньгами? Беру на себя карму человека, которому высшие силы почему-то перекрывают денежный поток? А Дарья Семеновна между тем продолжала: – Мне этот целитель объяснил основные законы Вселенной. Ты тоже их запомни, они совсем не сложные. Первый: «Взял – отдай, отдал – возьми». Имеется в виду различного рода обмен: энергией, временем, деньгами. Нельзя играть в одни ворота, люди, которые беззастенчиво используют окружающих, потом получают по башке – либо образно, либо буквально. Аналогично наказывают тех бессребреников, которые готовы отдать последнюю рубашку. Зачастую у них отнимают не только рубашку, но и здоровье, и жизнь близких. А потому что должен быть баланс: «Взял – отдай, отдал – возьми что-нибудь взамен»! Это понятно? Я кивнула. – Второй закон: «Всё, что происходит с человеком, породил он сам». Ну, об этом мы уже говорили. И третий закон: «Не делай, если не просят, не вмешивайся, если не просят». – Да меня как раз попросили! – вскричала я. – Подруга попросила, та самая, Анастасия! Понимаете, Дарья Семеновна, я же вроде как виновата перед ней. Она спросила у меня совета, что делать с гражданским мужем, как заставить его жениться. Ну, я и посоветовала его бросить, понарошку, чтобы он в одиночестве всё осознал и позвал замуж. Они расстались, и за какой-то месяц ее бывший гражданский муж успел не только познакомиться с Кариной, но и в ЗАГС её повести! Вы представляете? Это же я виновата! Не лезь я со своими советами, может, всё сложилось бы по-другому! Сыщица тяжело вздохнула: – Распинаюсь я тут перед тобой, а толку никакого. Как об стену горох! Зачем ты раздаешь советы подругам? Ты консультант по семейным вопросам, что ли? Или, может, сама три раза была замужем и все три раза удачно? – Не была я замужем, – потупилась я. – И не выйдешь никогда, помяни мое слово, если и дальше будешь брать на себя чужую карму! У твоей подруги была проблема: она не могла окольцевать мужика. И, вместо того чтобы эту проблему решать, она спихнула её на тебя. В итоге теперь её подозревают в убийстве, а ты отодвинула дату собственной свадьбы на неопределенное время. Всем стало только хуже! Меня пронзила мысль: а ведь верно! Руслан Супроткин не объявлялся с прошлой субботы, когда мы случайно встретились в ЗАГСе. А раньше он приходил регулярно, по крайней мере каждый день звонил! Я притянула к себе венец безбрачия! Наверное, Дарья Семеновна читала по моему лицу как по открытой книге, потому что удовлетворенно кивнула: – Кажется, мои слова не пропали даром. Дама поднялась со стула, намереваясь уйти, но я схватила ее за руку. Несмотря на общую приятную полноту, пальцы у госпожи Чащиной оказались костлявые и когтистые. – Стойте! Спасибо вам за науку, но я все-таки хочу кое-что уточнить. По поводу Карины Елоховой… Госпожа Чащина одарила меня взглядом, каким учительница смотрит на тупоголового ученика, который даже после дополнительных занятий не смог уяснить материал. Я зачастила: – Нет, правда, спасибо, что открыли глаза, но на меня свалилось слишком много новой информации, я потом всё осмыслю, в тишине и покое. А сейчас я хотела бы поговорить о Карине, раз уж вы здесь, когда еще доведется увидеться! Дама села на место и нетерпеливо застучала ногтями по столу. – Что конкретно вас интересует? Я поняла, что она намеренно перешла на «вы». Мол, душевные разговоры закончились, началась официальная часть. Неожиданно я растерялась: – Даже не знаю… Мог ли кто-нибудь желать Карине смерти? Были у нее враги? Может, в её жизни была какая-то тайна? – Помилуйте, голубушка, откуда же мне знать такие вещи? – рассмеялась Дарья Семеновна. – Я не экстрасенс! – Но вы же за ней следили! Мне Лариса Тимофеевна сказала! – Да, следила какое-то время, весьма непродолжительное. Но потом заказчица перестала оплачивать слежку, и я её прекратила. – Как же вы узнали, что Карина выходит замуж? – Очень просто. По просьбе Ларисы Тимофеевны я прослушивала телефон её мужа. Он позвонил Карине, своей бывшей любовнице, предложил встретиться и вспомнить старое. Но Елохова ответила, что такие отношения её больше не интересуют, она выходит замуж. Любовник не поверил, и Карина сказала: «Приходи завтра к двенадцати часам к таганскому ЗАГСу, сам увидишь». Я подумала, что эта информация будет интересна моей клиентке, и не ошиблась. Дарья Семеновна тонко улыбнулась, очевидно вспомнив, какой неплохой доход принесла ей эта фраза. – Собственно, это всё. У вас есть ко мне еще вопросы? Я попыталась собрать мысли в кучку: – Да… Нет… Не знаю… – Тогда вынуждена вас покинуть, у меня назначена еще одна встреча. Дама пружинисто поднялась на ноги и молниеносным движением цапнула мою картофелину фри. – Взял – отдай! – сказала она, подмигнула и удалилась. Глава 15 Дома Анастасия устроила мне выволочку: – Как ты могла оставить меня в гостях одну! Без денег! Нам с Дусей пришлось ехать на метро! Раньше ей, несомненно, удалось бы вызвать у меня чувство вины, но после разговора с Дарьей Семеновной во мне что-то изменилось. – Ну, доехали же, правда? – отозвалась я. – Между прочим, я не просто так сорвалась с места. Беседовала с одной дамой, надеялась, что она расскажет что-нибудь про Карину. – И что? – Ничего. Расследование зашло в тупик. Судя по всему, это была обычная девушка. Знакомилась с мужчинами на сайтах, хотела выйти замуж… – А кто не хочет? – резонно вопросила Пчелкина. – Мечтала о больших деньгах… – А кто не мечтает? – Вот-вот, обычная москвичка чуть за тридцать. На ее счету связь с женатым мужчиной, но это вряд ли можно считать преступлением. К тому же интрижка закончилась полгода назад. – А коллеги что про нее говорят? Я уставилась на Анастасию. Коллеги, точно! С ними-то я еще не общалась! Иногда сослуживцы знают о нас больше, чем собственный муж! – В каком, ты говоришь, музее она работала? – спросила Пчелкина. – Советского искусства. – Где это? Я пожала плечами: – Понятия не имею. Наверное, он только недавно открылся. – Найди по Интернету адрес и завтра отправляйся туда. Музей советского искусства располагался на Малой Ордынке и занимал старинный двухэтажный особняк. Как гласила табличка на дубовых дверях, он был открыт для посещения каждый день, кроме понедельника, с десяти утра до пяти вечера. По фойе носились школьники лет десяти, класс привели культурно развиваться. Молоденькая учительница, больше смахивающая на чью-то старшую сестру, безуспешно пыталась утихомирить детей. Вышла экскурсовод – пожилая дама в черном костюме и белой блузке с воротником-жабо. Она предприняла попытку привлечь внимание школьников, но даже ее хорошо поставленный голос потонул в хоре детских криков. Я решила прийти на помощь. Всегда ношу в сумке свисток, обыкновенный спортивный свисток стоимостью десять рублей. Когда-то по телевизору услышала совет милиционера, что он может отпугнуть грабителей в темном переулке. Кстати, капитан Супроткин прокомментировал этот совет так: – Свисток – незаменимая вещь, если упадешь в открытый люк и чудом останешься жива. Тогда свисти в свое удовольствие, жди спасателей. Только не представляю, как ты будешь свистеть, если сумку вырвет грабитель? Свисток ведь останется в ней? Итак, я достала свисток и выдала оглушительную трель. Дети замерли в нелепых позах, словно в игре «Море волнуется раз…». – Тишина! – весомо сказала я, вспомнив интонации своей классной руководительницы Ларисы Алексеевны. Экскурсоводша воспользовалась возникшей паузой, сгребла детей в охапку и повела в зал. Любопытства ради я купила билет и примкнула к экскурсии. Как оказалось, в музее действовали три экспозиции. Первая – «Да будет свет!» – выставка осветительных приборов советских времен, от керосиновых ламп до неоновых труб. Вторая – «Слоники» – представляла собой собрание всевозможных слонов, присутствовавших в быту советского человека, от индийского чая со слоном до латунных кроватных набалдашников в виде этого животного. Мне лично больше всего понравилась третья экспозиция – «Кушать подано: еда в советском натюрморте». На картинах были бутылка молока, два яблока, вареное яйцо, полбуханки черного хлеба, бутерброд с докторской колбасой, вобла на газете «Правда»… Ну, правильно, где же простым гражданам было раздобыть черную икру и севрюгу на завтрак? Я тут же вспомнила свое советское детство, когда не было ни модных нынче йогуртов, ни творожков, ни мюсли. И между прочим, жили мы прекрасно, вот честно, на еде не заморачивались! Кефир был самый простой, без добавок, так ведь он и самый полезный! Вместо мюсли была овсяная каша на воде – прекрасное средство от прыщей и жирных волос. Вместо нынешнего разнообразного, но абсолютно одинакового на вкус печенья – простые сухари с изюмом, сегодня в это невозможно поверить, но они буквально таяли во рту! Я как-то поинтересовалась у подруги, которая по образованию технолог пищевого производства, почему так происходит: от сладостей в магазинах ломятся полки, но есть их невозможно. – Потому что в каждое печенье, вафли или мармелад добавляют слишком много химии, – объяснила подруга. – Всевозможные разрыхлители, подсластители, стабилизаторы, усилители вкуса, красители и ароматизаторы идентичные натуральным и прочее. В одном продукте их может быть до десяти наименований! А делают это для того, чтобы увеличить срок годности продукта. Ну подумай сама, чего такого напихали в пастилу, что она не черствеет полгода? Хотя нет, лучше тебе об этом не думать. На выходе я столкнулась со смотрительницей зала, интеллигентного вида старушкой в седых кудельках. – Экспозиции меняются каждый месяц, приходите еще! – приветливо сказала она. – Спасибо, обязательно приду. Скажите, а где работают сотрудники музея? – Я сотрудник, – гордо ответила смотрительница. – Я имею в виду искусствоведов, они в этом здании сидят? – В этом, но на втором этаже. Вход с торца здания. С торца действительно обнаружился вход – неприметного вида дверь, сливающаяся со стеной зеленого цвета. По крутой лестнице я поднялась на второй этаж и оказалась в коридоре, куда выходило несколько одинаковых дверей. Я наугад толкнула ближайшую и очутилась в довольно просторном офисе. Две сотрудницы никак не отреагировали на мое появление, зато третья дама средних лет, по виду – счастливая мать семейства, оторвалась от бумаг: – Здравствуйте! Вы по какому вопросу? – Я журналист Людмила Лютикова. Карина Елохова ведь здесь… Хотела продолжить – «работает», но осеклась. Наверное, следует употребить глагол в прошедшем времени. С другой стороны, вряд ли отдел кадров уже успел подготовить приказ об увольнении человека в связи со смертью, так что формально Елохова еще числится в штате… Пока я размышляла над этими тонкостями, приветливая дама воскликнула: – А, так вы к Кариночке! Её нет, она в отпуске! Я недоуменно пялилась на собеседницу. Неужели в музее до сих пор не знают, что Елохову убили? Разве следователи еще не допрашивали коллег покойной? – В отпуске? В разговор встряла девушка в пронзительно-красном трикотажном платье. – У нее медовый месяц, – заявила она довольно противным тоном, то ли недовольным, то ли насмешливым. – Она замуж вышла! – Я так рада за Кариночку! – подхватила «мать семейства». – Ага, лучше поздно, чем никогда, – ехидно вставила девица. Психологи утверждают, что красный цвет – это цвет страсти, атаки и завоеваний. Если женщина находится в поиске любовных отношений, она надевает красное. Я догадалась, что девушку распирает обыкновенная зависть. Ей самой было никак не меньше тридцати, однако обручального кольца на безымянном пальце что-то не наблюдалось. Третья сотрудница продолжала заниматься работой, не обращала на нас никакого внимания. Я предположила, что если хочу выведать какие-то секреты про Карину, лучше общаться с приветливой «матерью семейства». Правда, сомнительно, что удастся разговорить ее при свидетелях, но счастья попытать стоило. – Простите, вас как зовут? – обратилась я к даме. – Ольга Каримовна. – Очень приятно, а я Людмила, впрочем, я уже представлялась. Понимаете, Ольга Каримовна, меня ошеломила эта новость: Карина вышла замуж! Знаете, мы из одной школы, учились в параллельных классах, дружили с детства, недавно нашлись в «Одноклассниках», решили возобновить дружбу. Карина рассказала, что работает в Музее советского искусства, приглашала заходить, если я буду в этих краях. Но она ни словом не обмолвилась про свадьбу! Не то чтобы я ожидала приглашения на торжество, но это довольно странно, согласитесь… – А я вот ожидала! – опять встряла девушка в красном. – Могла бы уж Каринка нас на свадьбу пригласить, сколько лет бок о бок работаем! – Обстоятельства бывают разные, – примирительно заметила Ольга Каримовна. – Может, у молодых не было денег на роскошный банкет? Решили отпраздновать в узком семейном кругу. – Это разумный подход, – согласилась я. – По мне, чем кормить в ресторане кучу друзей и родственников, лучше на эти деньги поехать в свадебное путешествие за границу. – Ой, да у Каринки полно денег! – воскликнула завистливая девица. – Хватило бы и на ресторан, и на путешествие! Тем более, что путевки она уже купила. Я удивленно приподняла брови. Мишка Пряхин говорил, что никакого свадебного путешествия они с невестой не планировали по причине финансовой несостоятельности. – Я своими ушами слышала, как Каринка обзванивала турагентства и интересовалась отдыхом в Таиланде! – настаивала девица. – Всё выспрашивала, как далеко отель расположен от моря и можно ли за сутки забронировать номер. Ну, интересоваться и покупать – это разные вещи. Помнится, когда у меня еще не было своего жилья, я тоже живо интересовалась рынком недвижимости. Просматривала объявления о продаже квартир, отслеживала стоимость квадратного метра в разных районах столицы, изучала типовые планировки… Но квартиру так и не купила, потому что денег не было! Если бы абсолютно незнакомый человек не оставил мне в наследство недвижимость, я так и мыкалась бы без своего угла. Впрочем, это старая история…[1] В этот момент у девицы в красном зазвонил мобильник, и она наконец-то от нас отвязалась. – Я так рада за Кариночку! – повторила Ольга Каримовна, и было видно, что она говорит искренне. – Она давно мечтала о своей семье, о муже, детях, и вот ее мечта сбылась! Вы знаете, – дама понизила голос, – Карина так отчаялась выйти замуж, что даже подумывала о том, чтобы родить ребенка без мужа, для себя. Даже такой волшебный ритуал делала. – Какой ритуал? Оказалось, что однажды Ольга Каримовна застала Карину за странным занятием. Девушка нашла в Интернете снимок УЗИ двухмесячного плода, впечатала туда свою фамилию и вывела полученную картинку на принтер. Снимок получился как настоящий, из медицинской клиники. – Что ты делаешь? – удивилась коллега, случайно вытащив листок из принтера. – Да так, – смутилась Карина, – волшебный ритуал на рождение ребенка. Замуж выйти я уже отчаялась, тридцать лет, никто не берет. Хочу хотя бы ребеночка родить, для себя, чтобы было кому в старости стакан воды подать. Но врачи нашли у меня проблемы по женской части, говорят, что смогу забеременеть только чудом. Вот я и колдую, притягиваю к себе чудо. Представляю, что как будто это мой снимок УЗИ, уже готовый. Надеюсь, скоро у меня и в самом деле будет такой срок беременности… – Вот как хорошо у неё сложилось – и муж теперь есть, и ребеночек, дай бог, появится, сработало волшебство! – Ольга Каримовна от умиления едва не пустила слезу. Я улыбалась и кивала, а сама думала, что Карина Елохова была совсем не промах. Так вот, значит, откуда взялся снимок плода, который она подсунула Ларисе Архангельской! Надо же, не побрезговала таким способом заработать… сколько там заплатила обманутая жена? Две тысячи долларов? Хм, вообще-то неплохой заработок за полчаса работы за компьютером. Правда, чтобы предъявить этот снимок, требуется определенная смелость, точнее говоря – наглость. Но меня уже совсем не удивляет, что девушку, обладающую подобными чертами характера, зарезали на собственной свадьбе… – Вообще этот год для Карины очень удачный, – словоохотливо делилась Ольга Каримовна, – и замуж она вышла, и карьера в гору пошла. Знаете, директор музея прочит её в начальницы отдела, и заслуженно, по моему мнению. – Ага, выслужилась Карина, – подхватила девица в красном платье, опять присоединившаяся к нашей беседе. – Как служебная собака: «Сидеть! Лежать! Держать палку!» Гнусная ухмылка не оставляла никаких сомнений, что девица намекает на тесные, отнюдь не платонические отношения Елоховой с руководством. – Грязный у тебя язык, Лизавета! – одернула ее коллега. – Не обращайте внимания, нет у Карины с директором никакого романа! Они действительно работают в тесном контакте, засиживаются допоздна и даже в выходные, так ведь какой масштабный проект! Выставка работ Николая Кулебякина, слышали о таком? – Кое-что. Кажется, он художник? – Еще какой! Талант! Гений! Скоро о нем заговорит весь мир, помяните мое слово! – захлебывалась в восторге Ольга Каримовна. Я заинтересовалась: – А можно взглянуть на картины Кулебякина? – Вообще-то в хранилище посторонним вход запрещен, – надменно заявила Лизавета. – Только одним глазком! – упрашивала я Ольгу Каримовну, и она сдалась: – Ладно, идите за мной. Мы дошли до конца коридора и вошли в другую дверь. За ней оказалась еще одна дверь – бронированная, с кодовым замком. Ольга Каримовна быстро набрала код и с заметным усилием потянула на себя стальное полотно: – Проходите. Я очутилась в абсолютной темноте. Когда дама включила свет, загорелись лампы дневного освещения, и я увидела, что мы находимся в довольно просторном помещении без окон, сплошь заставленном стеллажами. На полках громоздились предметы искусства, некоторые были накрыты светлыми чехлами, другие радовали глаз своей неприкрытой красотой. Ольга Каримовна направилась в дальний угол, где прямо на полу стояли картины в рамах. – Кулебякин был где-то здесь… – бормотала она, приподнимая чехлы на картинах. – Не могу найти… У нас много новых поступлений, поэтому в хранилище небольшой бардак… – Сколько у вас картин Кулебякина? – Пока только двенадцать, но Карина ведет переговоры о покупке еще нескольких. Тогда у нашего музея будет самая полная коллекция в стране. Знаете, Николай Кулябякин мало рисовал, он страдал одним заболеванием, довольно распространенным в творческой среде… – Алкоголизмом? – Да, – нехотя призналась Ольга Каримовна, словно речь шла о её близком родственнике. – Он надолго уходил в запои, но в редкие минуты трезвости творил как одержимый. Каждая его картина – это шедевр, буйство эмоций, да вы сейчас сами увидите… Дама опять зарылась в экспонаты. В комнате было прохладно, очевидно, здесь специально поддерживали низкую температуру. Я зябко поежилась. – Простите за любопытство, оно у меня профессиональное, а дорого стоят картины Кулебякина? Собеседница ушла от прямого ответа в лучших традициях искусствоведения: – Сколько может стоить луч света? Улыбка ребенка? Пение птиц на рассвете? Они бесценны! Сравнение показалось мне неудачным, но я благостно закивала: – Да-да, конечно. И все-таки, за какую сумму можно купить его картину, допустим, на аукционе Сотбис? – Кулебякин не продается на аукционе Сотбис. Его вообще за рубежом практически не знают, да и в России он известен только специалистам. Ко многим художникам слава пришла после смерти, вспомните хотя бы Ван Гога, и Николай Кулебякин из их числа. Но потихоньку мировая общественность начинает понимать, какого гения потеряла в его лице, появляются статьи о Кулебякине, я знаю аспиранта, который пишет диссертацию по его творчеству… Так что вполне возможно, скоро на зарубежных аукционах начнут продавать картины Кулебякина, и стоить они будут очень дорого. Вот, например, «Супрематическая композиция» Казимира Малевича несколько лет назад была продана на Сотбисе за шестьдесят миллионов долларов с небольшим хвостиком… Если бы я не находилась в окружении объектов культурного наследия, то плюнула бы, вот честное слово! Всякий раз при упоминании имени Казимира Малевича меня прямо внутренне выворачивает. Это какая-то мистификация, мыльный пузырь, которому следовало лопнуть через секунду, а его искусственно поддерживают на протяжении уже почти сотни лет! Взять хотя бы «Супрематическую композицию». Для тех, кто не видел картину, поясню. Для её изготовления требуются: шестилетний ребенок, набор цветной бумаги, белый листок, ножницы, клей. Предлагаете ребенку вырезать из цветной бумаги различные многоугольники: квадраты, прямоугольники, длинные вытянутые палки и трапеции. Затем пусть ребенок в произвольном порядке наклеит полученные фигуры на белый листок. Всё, «Супрематическая композиция» готова! Поздравляю, вы сэкономили шестьдесят миллионов долларов! Про «Черный квадрат» я вообще молчу. Что это за картина, которую хоть на «голову» поставь, хоть на правый бок положи, хоть на левый, а результат один и тот же? По моему глубокому убеждению, восхищаться «Черным квадратом» или хотя бы воспринимать его всерьез может только человек, остро нуждающийся в психиатрической помощи. Однако открыть искусствоведческую дискуссию мне не удалось. – Что тут происходит?! – рявкнули за спиной. – Почему посторонние в хранилище?! Я обернулась и увидела грузного мужчину лет шестидесяти, вид у него был неприветливый. Ольга Каримовна принялась лепетать и оправдываться: – Это не совсем посторонние, Олег Дмитриевич. Познакомьтесь, пожалуйста, журналист Людмила Лютикова, она пришла к Карине… – Насчет статьи о Николае Кулебякине, – быстро вставила я. – А это директор нашего музея Олег Дмитриевич Крысоедов. – Очень приятно, – сказала я, изо всех сил пытаясь не рассмеяться. Не самая подходящая фамилия для директора музея – «Крысоедов». С другой стороны, в какой профессии она пришлась бы к месту? Вот уж не повезло человеку! – Мне тоже, – буркнул директор. – И тем не менее попрошу посторонних очистить помещение. Здесь экспонатов на несколько миллионов долларов. Сразу видно чиновника, не стал разводить сантименты про пение птичек на рассвете, а прямо обозначил стоимость. – Мне бы хотелось посмотреть картины Николая Кулебякина, можно? – спросила я. Директор не отвечал, и я со значением добавила: – Раз уж я собираюсь писать о нем статью… – К сожалению, это невозможно, – сухо ответил Олег Дмитриевич. – Картины Кулебякина подготовлены для отправки на выставку в Сызрань. Так что не смею вас задерживать. Ольга Каримовна стремительно вышла из хранилища, я затрусила за ней. – Подождите, Людмила, – окликнул меня директор музея, – вы в каком издании работаете? – В журнале «Наука и жизнь», – ляпнула я первое, что пришло в голову. – Не припомню, чтобы мы сотрудничали с вашим журналом. – Так и есть, это мой первый материал про советское искусство. – Насчет публикации вы договаривались с Кариной Елоховой? – Да. Крысоедов приблизил свое лицо вплотную ко мне, изо рта у него пахнуло кислой капустой. – Знаете, Людмила, госпожа Елохова у нас больше не работает. И буду с вами откровенен: я не вижу смысла публиковать статью о Николае Кулебякине в журнале «Наука и жизнь», это не искусствоведческое издание. Вы меня понимаете? Я кивнула. Интеллигентным образом мне давали понять, что мое присутствие здесь неуместно. – Тогда всего доброго, – сухо сказал директор, закрывая дверь в хранилище. – Где же теперь работает Карина? – В другом месте, – уклончиво ответил Олег Дмитриевич. И только через несколько секунд, когда господин Крысоедов удалился, меня осенило: да ведь он знает! Директор музея знает, что Карина мертва. Глава 16 Перед тем как покинуть музей, я заглянула к Ольге Каримовне. – Не подскажете, где живет Карина? Она писала, что снимает комнату где-то поблизости. – Так и есть, – ответила дама, – в доме напротив. Вместе с Юлечкой. Очень хорошая девушка, тоже у нас работает, правда, сейчас она на больничном. – А номер квартиры знаете? – Зачем вам? – опять встряла любопытная Лизавета. – У меня есть подарок для Карины. – Дайте мне, я передам, – нахально предложила девица. Пока я раздумывала, что бы такое придумать в ответ, Ольга Каримовна сказала: – Квартира номер три. – Спасибо! – поблагодарила я и отправилась в дом напротив. Через дорогу от музея располагался трехэтажный старинный особняк. Первый этаж занимали офисы, верхние этажи выглядели жилыми. Я зашла в железную дверь и попала в риелторскую контору. Лестница, ведущая наверх, отсутствовала. – Простите, как можно подняться на второй этаж? – обратилась я к охраннику. – Вход с другой стороны, – буркнул он. Действительно, со стороны двора тоже была металлическая дверь, только без опознавательных знаков. Ни домофона, ни списка квартир – один лишь стальной лист, а рядом с ним – кнопка для магнитного ключа. Ну, и как прикажете связываться с жильцами? Несколько минут я топталась на месте, затем в поисках другого входа обежала вокруг дома, в итоге опять вернулась к двери. Неожиданно дверь запищала, из подъезда вышла старушка. – Добрый день, – фальшиво улыбнулась я, намереваясь проскользнуть внутрь. Однако бабуля преградила дорогу своим щуплым тельцем. – Вы кто? – воинственно поинтересовалась она. Я оторопела: – Люся Лютикова… – Зачем пришли? – В гости. – В какую квартиру? – В третью. – К кому? – К Юле. Старушка что-то прикинула, потом кивнула: – Проходите. Третья квартира находилась на втором этаже. Здесь ситуация повторилась, словно в дурном сне. Когда-то около железной двери висел звонок, но теперь на его месте торчали лишь голые провода. Я вытащила из сумочки ключи и принялась стучать ими о железяку. Сомневаюсь, что этот слабый стук кто-нибудь услышит. Однако вскоре за дверью послышались шаги. Дверь отворилась, на пороге стояла высокая женщина лет сорока. Несмотря на жару, она куталась в серый пуховый платок. – Здравствуйте, я к Юле. – Это я, – ответила женщина. – А вы, кажется, Лариса? – Людмила. – Я недоумевала, откуда она может меня знать. Вероятно, Ольга Каримовна позвонила и предупредила о моем приходе. – Очень приятно, – сказала Юля и зашлась в лающем кашле. – Вы болеете? Может, мне прийти в другое время? – Нет-нет, лучше сейчас, – поспешно проговорила хозяйка и отступила назад, приглашая меня в квартиру. – Пожалуйста, вот тапочки. Я сняла туфли и надела розовые тапки с пушистыми помпонами. – А что это у вас с дверьми? Внизу нет домофона, здесь срезан звонок… – А, – махнула рукой Юля, – жильцы держат оборону. Дом хотят расселять, признали аварийным, на самом деле он еще сто лет простоит, просто чиновникам нужны два верхних этажа, чтобы сдавать под офисы. Людям предлагают квартиры в Ново-Кукуево, никто, естественно, из центра уезжать не хочет, вот и не пускают чужих в подъезд. Я забыла предупредить, чтобы ты снизу мне на мобильник позвонила, я бы вышла и впустила тебя. Я удивленно глянула на Юлию, она по-своему интерпретировала взгляд: – Давай сразу на «ты». Нам ведь жить бок о бок, к чему дурацкие церемонии? – Где жить? – не поняла я. – Сейчас увидишь. По Интернету всего не расскажешь, лучше увидеть собственными глазами, правда? Она прошла на кухню, я последовала за ней. – Вот кухня. – Юля смахивала на экскурсовода в соборе Василия Блаженного. – Как видишь, здесь простенько, зато есть всё необходимое, даже микроволновка! Давай сразу определимся: питаться будем вместе или по отдельности? Я пожала плечами. – Если по отдельности, – строго сказала Юля, – то у меня настоятельная просьба: мои продукты из холодильника не брать! Моя предыдущая соседка постоянно таскала то йогурт, то яблоко, то банан. Обещала: «Завтра куплю точно такой же!» – и, естественно, не покупала. А я молчала. Не будешь же из-за одного яблока скандал устраивать, это мелочность. Но, знаешь, обида накапливалась… Я наконец сообразила, что Юля приняла меня за потенциальную жиличку, которая пришла осмотреть квартиру. В Интернете есть сайты, где люди подыскивают соседей для съема жилья. Я всегда поражалась таким персонажам: как можно жить на одной территории с абсолютно чужим человеком? Ну, в армии или в студенческом общежитии – это понятно, у тебя нет выбора, да и в молодости подобное соседство переносится легче. Но чтобы в зрелом возрасте добровольно соглашаться каждый день лицезреть в своей ванной постороннюю тетку – это выше моего понимания! Может, если не хватает денег, чтобы одному арендовать квартиру, просто убавить аппетит? Снимать жилье не в центре, а на окраине, не двушку в новостройке, а однокомнатную хрущевку? Или понты дороже? – А с кем ты раньше жила? – спросила я. – С коллегой по работе. – И куда она делась? – Вышла замуж и переехала к мужу. – Ой, правда? – Я изобразила бурную радость. – Значит, я поселяюсь на счастливое место! Может, тоже удастся замуж выйти! Юля скептически меня оглядела и протянула: – Ну, это вряд ли. Я оскорбилась: – По-твоему, я настолько страшная, что меня никто замуж не возьмет? Кутаясь в платок, дама заявила: – Ты извини, я человек прямолинейный, тебе лучше сразу к этому привыкнуть. Я могла бы, конечно, сказать, что ты обязательно выйдешь замуж, и месяца не пройдет, но кому нужна сладкая ложь? Человек должен трезво смотреть на жизнь, чтобы ставить перед собой реальные цели. А иллюзии приводят только к страданиям. Я надулась, словно мышь на крупу, а Юля продолжала тем же спокойным тоном: – И дело вовсе не в том, что ты страшная. Ты очень даже симпатичная, просто… Тебе сколько лет? Тридцать четыре? – Около того, – буркнула я, недовольная тем, что Юля так точно определила мой возраст. – Да ладно, не обижайся. Мне вот, например, сорок один, и я открыто об этом говорю. Так вот, в нашем возрасте более вероятно нарваться на серийного маньяка, чем выйти замуж. Россия – страна невест, мужское население катастрофически спивается и деградирует. И это не просто бытовое наблюдение, это факт. Ты знаешь результаты последней переписи населения? Впрочем, откуда тебе знать, ведь они засекречены. А я знаю, случайно, мне рассказала подруга, которая обрабатывала статистику. Так вот, на одного социально активного мужчину – то есть имеющего постоянную работу, не инвалида, не находящегося в психушке или местах лишения свободы, – приходится четыре – четыре! – социально активных женщины. Поэтому абсолютно естественно, что этот социально активный мужчина в возрасте от тридцати до сорока лет предпочтет партнершу в возрастном диапазоне от двадцати до тридцати – и ему будет из кого выбирать, между прочим! – А нам, значит, остаются мужчины в возрасте от сорока до пятидесяти? Юля покачала головой: – Увы, нет. Во-первых, у них губа не дура, их тоже тянет на молоденьких. А во-вторых, с возрастом увеличивается естественная убыль населения. Мужчина в России в среднем доживает до пятидесяти трех лет. «В среднем» – это значит, что кто-то умирает и в сорок, и в пятьдесят. Что из этого следует? Что к сорока годам женщина уже имеет в своем распоряжении не одну четверть мужчины, как раньше, а одну шестнадцатую. Образно говоря, это может быть… – Пятка! – вставила я. – Точно! Мужская пятка, которая улепетывает от нее со страшной силой. Поэтому меня лично не удивляет, что русские девчонки на Дальнем Востоке выходят замуж за китайцев – других вариантов у них просто нет! Я потрясенно молчала. Теперь понятно, почему кругом такое безрыбье мужчин. Не у меня одной, практически у всех моих подруг. Умницы и красавицы, они из кожи вон лезут, чтобы угодить своему мужчине – будь то муж, любовник или случайный ухажер. Терпят его дурной характер, скупость и эгоизм. Потому что знают: стоит хахалю свистнуть, к нему в очередь выстроятся точно такие же умницы и красавицы в количестве десяти штук. – Имей в виду, – страшным шепотом сказала Юля, – про перепись населения – это государственная тайна. Как только русские бабы прознают, в какой заднице находятся, тут же драпанут из страны. А государству это совсем не с руки. Кто тогда будет рожать новых налогоплательщиков? – Что же нам делать?! – в отчаянии воскликнула я. – Любым способом уезжать за границу, хоть чучелом, хоть тушкой. Лучшие страны для замужества – США, Финляндия, Ирландия. Там наблюдается обратный демографический перекос: мужчин больше, чем женщин. Кстати, на Западе тридцать пять лет для женщины – это не конец жизни, как у нас, а самое начало. Да они в этом возрасте только получили образование, выплатили за него кредит и планируют первого ребенка! Так что я тебе настоятельно советую вместо русского Ваньки подумать о заграничном Джоне. – Сама почему не уезжаешь? – подозрительно спросила я. – Я не по этой части. Я так вжилась в роль потенциальной квартиросъемщицы, что даже отпрянула: – В смысле?! – До чего же извращено сознание у людей! – вздохнула Юля. – Спорю, ты подумала, что я лесбиянка? Нет, женщины меня не интересуют, но и замужество – тоже. Я уже старый холостяк, давно живу одна, и менять свои привычки ради другого человека не стану. – Вообще-то ты живешь не одна, а с соседкой. – Но я ведь не обязана спрашивать у соседки, как прошел ее день, правда? Ладно, чего-то мы отвлеклись, давай дальше смотреть квартиру. Комната рядом с кухней оказалась закрыта на замок. – Это комната хозяйки, – объяснила Юля. – Нам крупно повезло: с апреля по октябрь она обитает на даче, приезжает только раз в месяц за деньгами. Так что полгода квартира полностью в нашем распоряжении. Судя по всему, она уже не сомневалась, что я буду здесь жить. Кастинг я прошла. – А вот и наша комната. Метраж не очень большой, но за счет высоких потолков она кажется просторнее. Я оглядела комнатенку. Два шкафа, два письменных стола, два дивана, один из которых сейчас был разложен, на нем лежала смятая постель. Вся мебель простенькая, из фанеры, куплена, скорее всего, в Икее. Занавески и коврик на полу – веселого салатового цвета. Типичная комната двух студенток, с той лишь разницей, что одна «студентка» уже разменяла пятый десяток. Глава 17 Внезапно Юля пошатнулась и чуть не упала, я едва успела ее поддержать. – Голова закружилась, – пробормотала дама. – Вообще-то у меня температура тридцать восемь и два… – Надо прилечь, – засуетилась я. Я довела ее до постели, Юля блаженно растянулась под одеялом. – Я лучше пойду, – сказала я. – Выздоравливай! – Нет, – встрепенулась болезная, – не уходи! Мы же еще не договорились насчет квартиры. Ты уже решила, когда переезжаешь? Я не люблю врать, делаю это только в случаях крайней необходимости. Чтобы не обнадеживать зря «вечную студентку», я ушла от прямого ответа: – Для человека с высокой температурой ты слишком разговорчива. – Да это я специально болтаю, чтобы не заснуть. Мне надо продержаться еще… – Юля взглянула на часы, – двадцать три минуты, потом можно спать. – А что случится через двадцать три минуты? – Через двадцать три минуты я выпью шесть капель лекарства. Я принимаю гомеопатические капли от гриппа строго по часам. Если нарушу схему, придется начинать сначала. Я удивленно на нее воззрилась. Юлия производит впечатление здравомыслящей особы, неужели она не понимает, что гомеопатия – это своеобразный вид мошенничества? Каким образом снадобье, принимаемое по каплям, может вылечить человека? Во мне, к примеру, сто килограммов живого веса. Что может изменить одна капля? Да организм её даже не заметит! Поэтому при гриппе я беру целый пакетик нормального лекарства и растворяю его в стакане воды. Не всегда эффект достигается с первого раза, может потребоваться пять пакетиков, чтобы вывести хворь из тела. А она говорит – «шесть капель»! Примерно в этом духе я и высказалась. – У меня нет желания спорить, – ответила Юля, – пусть каждый останется при своем мнении. Замечу только, что капля никотина действительно убивает лошадь. Ладно, давай я тебе что-нибудь интересное расскажу, чтобы не заснуть. Хочешь еще про перепись населения? Там много любопытных фактов. – Нет, расскажи лучше, как твоя соседка вышла замуж, – попросила я, усаживаясь на стул. – Кстати, как ее зовут? – Карина, – охотно отозвалась Юля. – Она три года провела на сайтах знакомств. Ходила туда, как на работу, отбирала анкеты, переписывалась с кандидатами, встречалась в кафе. Поставила себе цель: одно свидание в два дня! Ужасно уставала, ведь всё время надо быть в тонусе, порой ей хотелось расслабиться, полежать с книжкой. Но не делала исключений: если не было приличного мужчины на примете, шла на свидание с плохоньким, для практики. И вот результат – вышла-таки замуж! Сейчас она, должно быть, проводит медовый месяц где-нибудь на Сейшельских островах… – Юля мечтательно закатила глаза к потолку. Знала бы она, на каких Сейшелах ее бывшая соседка отдыхает, не завидовала бы! Морг номер десять, третья полка слева. – А что, у нее богатый муж? – Карина за бедного бы не пошла, – уверенно заявила дама. – Не для того она три года торчала на сайтах, чтобы выйти за менеджера. Однако же вышла! Мишка Пряхин совсем не похож на олигарха. Сомневаюсь, что ему удастся стать хотя бы начальником отдела, у него начисто отсутствуют карьерные устремления, так до пенсии и проходит в рядовых сотрудниках. Пожалуй, Юля права: ей действительно не надо выходить замуж. У нее нет такой привычки – интересоваться жизнью человека, который живет бок о бок. Она даже не в курсе, что Карина познакомилась с женихом не в Интернете, а на улице! – Вообще Каринка изначально искала спонсора, – продолжала Юля. – Говорила, что ей осточертело каждый день ходить на работу, она хочет лежать на диване и ничего не делать. Мечтала, что найдет такого мужчину, который купит ей квартиру, машину и обеспечит по гроб жизни. Что-что, а гроб Карина получила. Мечты сбываются! – И много в Интернете миллионеров? – спросила я. Пожалуй, тон был слишком ехидным, потому что собеседница надменно ответила: – Попадаются. Владельцы собственного бизнеса, спортсмены, крупные чиновники. Только не на всякую девушку они клюнут. Надо соответствовать запросам. – Запросам по части чего? Секса? – Совсем нет. Как ни странно, в первую очередь этих мужиков интересует не секс. Им важно за счет женщины поднять свой статус. Поэтому внешность у девушки должна быть феерическая! Надо выглядеть как картинка из модного журнала, даже еще лучше! Богатый мужчина на сайтах ищет красивую любовницу, хотя у него есть жена, которая тоже не крокодил. Вряд ли его заинтересует девица «Макс Фактор», если дома сидит «Шанель» с «Диором». Поэтому бешеное количество денег у Каринки уходило на люксовую косметику. Одежду она тоже покупала только фирменную. Юля переждала приступ кашля, потом продолжила: – Сколько раз у Каринки было: пригласит ее мужчина в ресторан, покормит по-быстрому, а потом сваливает под предлогом срочного звонка и больше не объявляется. Она не сразу поняла, что просто не дотягивает до VIP-уровня. Можно сколько угодно изображать из себя «звезду», однако в глаз богатого мужика словно встроен калькулятор, он мгновенно оценивает, сколько девушка стоит. Подмечает все мелочи: дешевую сумочку, сбитые туфли, фианиты в ушах вместо бриллиантов… Поэтому у Каринки была только одна сумка, зато от Prada. Всего лишь две пары туфель – черные и бежевые – но тоже от известных дизайнеров. Всё куплено в фирменных бутиках, никаких подделок из подземных переходов. Я усмехнулась: – Если девушка может купить сумочку от Furla, то спонсор ей, скорее всего, не нужен. – Эх, – вздохнула Юля, – знала бы ты, каким трудом Каринке доставалась каждая шмотка! С нашей музейной зарплатой не разгуляешься! Да у нее живых денег практически не оставалось! За комнату заплатила, проездной на метро купила, продуктов кой-каких, ну, там крупы разные, картошку, яйца – и нет оклада. Кстати, к ней брат как-то приезжал, ему срочно деньги понадобились, от тюрьмы отмазаться, он человека по пьяни задавил, что ли. Следователь запросил десять тысяч долларов, чтобы дело закрыть, и брательник кинулся к сестре в столицу. Ну, а куда еще? Они же там в деревне думают, что в Москве доллары на деревьях растут, знай ходи, груши околачивай! Карина ему объяснила, что сама живет практически впроголодь, рассказала, какая у нее зарплата, так он обозлился, стал ей угрожать. В общем, еле она его тогда выпроводила… Я навострила уши. Брат? Мишка Пряхин утверждал, что у его невесты не было родственников. – И давно он приезжал? – Точно не помню, месяца три-четыре назад. Занятная история. Интересно, что сталось с этим братом? Посадили в тюрьму? Или у него была возможность прикатить в прошлую субботу в Москву, чтобы лично поздравить сестру с бракосочетанием? Я спросила, где живет брат Карины, но Юля лишь отмахнулась: – Не знаю, я вообще была уверена, что она сирота, без роду, без племени. Вот случайно брат нарисовался, значит, и родители где-то должны быть. Карина о них никогда не говорила, скорее всего, они не поддерживают отношений. Кстати, насчет одежды, хочешь взглянуть на Каринкин гардероб? Она еще не все свои шмотки к мужу перевезла. – Конечно хочу! – Тогда открой вон тот шкаф. Я с интересом принялась изучать содержимое шкафа. Преобладающий цвет одежды – классический черный. Основа гардероба: две пары черных брюк, три черные юбки и маленькое черное платье. Они разбавлены цветными акцентами – несколько блузок, парочка пиджаков и летние шелковые платья. Надо же, впервые вижу, чтобы кто-то одевался в точности так, как рекомендуют стилисты! Все вещи отлично гармонируют друг с другом, из минимума предметов можно составить максимум комбинаций. Я же покупаю морковную юбку в этническом стиле, потому что она зацепила меня своим цветом, потом сбиваюсь с ног в поисках подходящей блузки, естественно, ничего не нахожу, и юбка бесполезно пылится в шкафу. Таких вещей, купленных впопыхах и ни с чем не сочетающихся, у меня целый мешок. – Что же Карина оставила здесь свои вещи? – удивилась я. – А, – махнула рукой Юля, – наверное, богатый муж новые купит, еще лучше. Я-то знала, что никакого богатого мужа у Карины не было. А шмотки свои она не взяла, потому что для Мишки не надо выпендриваться, ему и джинсы с футболкой сойдут. – У нее размер одежды – сорок шестой? По гламурным меркам она толстуха. – По гламурным – наверное да, толстуха. Но вообще Каринка молодец, у нее широкая кость, она от природы склонна к полноте, но ей удается поддерживать вес на уровне пятидесяти семи кило. Если у нас в музее кто-нибудь из девчонок приносит торт, она никогда не берет кусочек, отшучивается: «Лучше дайте деньгами!» Я пощупала мягчайшую шелковую блузку, затем задумчиво протянула: – Так все-таки, откуда Карина брала деньги на Gucci и Valentino? Юля сделала вид, будто не расслышала вопроса, поэтому я с нажимом протянула: – На зарплату такое не купишь… – А сама не догадываешься? – усмехнулась собеседница. – Дело-то житейское. – Неужели от мужчин?! – воскликнула я голосом девственницы в пятом поколении. Юля многозначительно пощелкала языком. – Врать не буду, своими глазами не видела. И Каринка, конечно, не признавалась. Но посуди сама, откуда еще? Вечером ушла на свидание с последней сотней в кошельке, а утром вернулась с полными пакетами еды из супермаркета, да еще тысячная купюра из кармана выпала… Заметь, я не осуждаю, каждый крутится как может, просто я человек брезгливый. Намекнула ей, чтобы была осторожнее в плане венерологических болезней, все-таки у нас чашки-ложки общие, она в ответ огрызнулась: «У меня своя голова на плечах!» А глаза такие печальные… В общем, не от хорошей жизни она под мужиков ложилась! Уже второй раз я слышу, что Карина занималась интимом за деньги. Может, разгадка её смерти кроется здесь? Однако поразмыслив немного, я откинула эту версию. Многие девушки живут за счет спонсоров, и никто их за это не убивает. Нет, должна быть какая-то другая причина, более весомая. В этот момент я заметила в углу шкафа что-то белое. Вытащила на свет божий полупрозрачную тряпку, развернула – и остолбенела. – Это что, свадебное платье?! – Ага, свадебное, – подтвердила Юля. Я с интересом воззрилась на платье. С первого взгляда видно, что это дешевка: простенький полиэстер, грубые кружева, на которые косо пришиты аляповатые блестки. Нет, возможно, полстраны в таком замуж выходит, и в этом есть свой резон: зачем тратиться на вещь, которую наденешь только раз в жизни? Но платье ужасающе диссонировало с остальным гардеробом Карины! К тому же в день свадьбы на Елоховой был другой наряд – шелковый, с ручной вышивкой, как раз под стать Dolce&Gabanna. – А что оно тут делает? – потрясла я платьем. – Каринка купила его для первой свадьбы. Взяла по дешевке на работе, одна девчонка продавала, оно практически в идеальном состоянии, только маленькое желтое пятнышко на попе. – Для какой такой «первой свадьбы»? – не поняла я. – Ну, для той, которая не состоялась. Глава 18 Изумление мое не поддавалось описанию. Пока я собиралась с мыслями, чтобы сформулировать какой-нибудь вопрос, противно запищал будильник. – Всё, двадцать три минуты прошло! – торжественно провозгласила Юля и схватила склянку с лекарством: – Один, два, три… – Накапав в десертную ложку шесть капель, она отправила их в рот. – Теперь и баиньки можно! Провожу тебя и сразу на боковую! Дама шустро вскочила с дивана и направилась к выходу. Я тоже поднялась со стула: – Подожди, насчет этой первой свадьбы, мне интересно узнать… – Потом, потом обсудим, сейчас я с ног валюсь, – приговаривала хозяйка, мягко подталкивая меня к входной двери. – Скажи хотя бы, почему не состоялась свадьба! – Без понятия. Знаю только, что она должна была проходить в том же ЗАГСе, что и вторая. Ну, пока, звони завтра! А еще лучше – сразу перевози свои вещи! Вытолкнув меня из квартиры, Юля захлопнула за моей спиной дверь. А я поехала в ЗАГС. Без машин с пупсами, огромных букетов и счастливых новобрачных он выглядел совсем не празднично. В будний день это была обычная контора с озабоченными посетителями и равнодушными чиновницами. В коридоре толпился народ: кто-то получал свидетельство о рождении ребенка, другому был нужен дубликат свидетельства о разводе, третья хотела сменить фамилию в паспорте… Я решила не стоять в очереди, а сразу обратиться к заведующей. Тем более, что дело у меня деликатное, рядовой сотрудник вряд ли поможет. За дверью кабинета начальницы разгорался скандал. На повышенных тонах разговаривали две дамы. – Я имею право! – кричала первая дама. – Это мой ребенок! Я мать! – Подумайте о будущем девочки! – увещевал второй голос. – Не ломайте ей жизнь! – Вот именно! Я хочу, чтобы у нее была красивая, необычная судьба! А судьбу определяет имя! – Окружающие будут считать вашу дочь проституткой! Это первое, что приходит в голову, когда слышишь это имя! – Ну, если у вас такие пошлые ассоциации, мне вас жаль! Дверь распахнулась, оттуда высунулась двухцветная женская голова: корни волос были черными, а концы окрашены в платиновую блондинку. Девушке было от силы двадцать лет, она уперлась в меня взглядом и вопросила: – Кто такая Эммануэль? – Проститутка, – мгновенно ответила я. – А я что говорила! – победно воскликнул голос в кабинете. Девушка презрительно фыркнула и пошла по коридору, возмущенно передергивая плечами. Из кабинета вышла дама с замысловатой «халой» на голове – та самая, что должна была вести свадебную церемонию у Карины Елоховой. Я мгновенно ее узнала, даже без ленты «Совет да любовь» вид у нее был представительный. – Видели? – обратилась ко мне дама. – И так каждый день. Запрещаю своим сотрудникам регистрировать дурацкие имена, которые хотят дать детям, требую, чтобы родители сначала поговорили со мной. Провожу лично с каждым разъяснительную беседу, а что толку! Смотрят, как баран на новые ворота, да знай талдычат: «Хочу назвать так, имею право!» – Так ведь действительно имеют, – улыбнулась я. – Право-то у них есть, но у меня сердце разрывается, когда подумаю, каково придется бедным детишкам в жизни! Эммануэль Кузьминична Мухоловкина – как вам это? Или вот была недавно одна сумасшедшая мамашка, родила двойню без мужа. Видимо, нервная система у нее не выдержала, потому что несчастных мальчиков она решила назвать Патрокл и Атилла. Фамилия у детей – Лысобык. Представляю, как в детском саду будут говорить: «Патрокл Лысобык, садись на горшок!» – Во всём виноват гормональный сбой после родов, – заметила я. – Или отсутствие мозгов, – припечатала заведующая. – Кстати, вы ко мне? По какому вопросу? – У меня деликатное дело, – напустила я тумана. – Проходите. В кабинете заведующая предложила мне жесткий стул, сама села в свое кресло: – Итак? – В вашем ЗАГСе должна была состояться свадьба Карины Елоховой… – начала я. – Не упоминайте при мне это имя! – взмахнула руками заведующая. – Я до сих пор в себя прийти не могу! Господи, какой кошмар и ужас я пережила, страшно вспомнить! Я сочувственно закивала: – Конечно, виданное ли дело – убийство невесты! Наверняка это отрицательно сказалось на популярности ЗАГСа. – Как раз наоборот, народ просто валом повалил! Все субботы расписаны буквально по минутам. Ужасно другое – милиция здесь чуть ли не поселилась! Каждый день следователь устраивает мне и моим сотрудникам допросы: кто где был в момент убийства, что делал, кого видел… А вы, кстати, сами откуда? – Не волнуйтесь, не из органов. Я подруга Карины. И я не по поводу убийства. Меня интересует другое: я знаю, что Карина сначала планировала выйти замуж за другого мужчину… – Ох, и намучилась я с этой Елоховой! – вздохнула собеседница. – Сначала она пришла с одним женихом и потребовала срочно их расписать! А срочно мы регистрируем невест, у которых пузо на нос лезет! «Вы беременны?» – спрашиваю. – «Нет, но нам надо срочно. Мой будущий муж уезжает на год работать за границу». Я предложила ей вариант обычной росписи без торжественной церемонии, но она хотела настоящую свадьбу – с фатой и маршем Мендельсона. Ладно, я пошла навстречу, выкроила время в субботу. Потом Елохова вдруг приходит и просит изменить данные в заявлении. «Неправильно заполнили бумаги?» – спрашиваю. «Нет, – отвечает, – я хочу поменять жениха». Я так и села! Представляете – поменять жениха! И это за три дня до свадьбы! Естественно, я ей отказала. Говорю: «Подавайте с женихом новое заявление и ждите три месяца, как положено». Она принялась умолять: свадьба уже организована, заказан ресторан, договорились с тамадой, на торжество едут родственники со всей страны, уже купили билеты, взяли отпуска, для них забронированы номера в недорогой гостинице… Ладно, я опять вошла в положение, согласилась заменить жениха. И вот она, благодарность! Труп в ЗАГСе! Милиция! Допросы! – Я, собственно, пришла по поводу первого жениха. Мне необходимо узнать его данные: имя, фамилию, где прописан. У вас ведь сохранилась эта информация? – Вы были подругой невесты и даже не знаете имя жениха? – удивилась заведующая. Я принялась сочинять на ходу: – Да, так получилось, что не знаю. Понимаете, меня целый год не было в Москве, а когда я вернулась, Карина уже собиралась замуж за Михаила, второго жениха. Однако я знаю, что первый жених был аморальным и беспринципным типом, иначе как «мерзавец» Карина его не называла. За день до смерти она жаловалась мне, что обнаружила в Интернете свои фотографии интимного характера. На всеобщее обозрение их выложил первый жених в качестве мести за то, что Карина его бросила. Она хотела с ним разобраться, но не успела. Между прочим, эти компрометирующие фотки до сих пор висят в Сети. В общем, я хочу защитить честное имя подруги. Милиция конечно же в этом деле не помощница, я обращусь к крепким ребятам, которые переломают жениху ребра. Но прежде необходимо узнать о нем хоть что-нибудь. Вы мне поможете? Заведующая слушала меня с таким вниманием, что я не сомневалась в успехе. Однако она спокойно ответила: – Боюсь, что не могу вам ничем помочь. Чтобы выполнить вашу просьбу, требуется много времени, а я по горло загружена работой. Да и к тому же должностная инструкция не позволяет мне разглашать конфиденциальную информацию. Я сильно сомневалась в существовании такой инструкции. Также я подозревала, что заведующая не по доброте душевной всякий раз «входила в положение» Карины. Каждая просьба невесты наверняка подкреплялась хрустящими купюрами, и от меня ждут того же. Поэтому я засунула руку в сумку, делая вид, будто достаю кошелек, и проникновенно сказала: – Размер моей благодарности будет сопоставим с величиной моральных и физических страданий, которые понесет этот инсинуатор. Несколько секунд дама переваривала фразу, видимо, смысл ей понравился, и она притворно вздохнула: – Ох, и пользуетесь вы моей добротой! Ладно, так и быть, пойду вам навстречу. Исключительно ради того, чтобы восстановить доброе имя покойной. Она ведь, в сущности, была мне симпатична. Заведующая поднялась и прошествовала в угол кабинета, где стоял несгораемый шкаф до потолка. Не колеблясь ни секунды, она открыла нижний ящик, уверенным движением вытащила оттуда листок бумаги и вернулась к столу. Поиск занял не больше минуты. – Вот анкета, которую заполнили брачующиеся, – она протянула листок. Я принялась жадно читать. Ага, вот сведения о женихе: «Грунюшкин Ростислав Георгиевич. Дата рождения: 14 ноября 19… года». Я быстро подсчитала, что сейчас мужчине должно быть 45 лет. «Постоянно зарегистрирован по адресу: Москва, Рязанский проспект, д. 78/1, кв. 43». – Можно снять для меня копию? – Пожалуйста. Любой каприз за ваши деньги, – захихикала дама, однако намек был совсем не тонкий. Получив копию, я наконец вытащила руку из сумки и протянула ее заведующей: – Спасибо большое! Вы не представляете, как я вам благодарна! Тетка, очумело пялясь на мою пустую руку, ответила на рукопожатие. А я, не дожидаясь, когда она выйдет из транса, шустро покинула кабинет. Я всегда ношу с собой карту Москвы. Она карманного формата, много места в сумке не занимает, зато весьма полезная вещица. Вот и сейчас я, зайдя в метро «Марксистская», вытащила карту. Ага, ехать мне по прямой ветке, без пересадок, но не до станции «Рязанский проспект», как можно было предположить, а до конечной «Выхино». Через двадцать минут я должна быть на месте. Так оно и оказалось. На станции «Выхино» бурлил людской поток, меня подхватило одно из течений и понесло в сторону Рязанского проспекта. Пройдя мимо рынка, гаражей и пустыря, я очутилась около нужного дома. В этой обшарпанной панельной девятиэтажке, построенной в брежневские времена, и обитал Ростислав Георгиевич Грунюшкин. Кстати, продолжая тему об именах. Может, я чего не понимаю, но меня давно терзает вопрос: зачем нарекать ребенка Ростиславом, Ярославом или Святославом, если называть его всё равно будут Славой? Вот скажите, неужели мамаша, давая новорожденному имя Святослав, действительно надеется, что окружающие будут звать сына Святым?! Или еще есть прелестное имечко – Чеслав. Сокращенно это будет Че? По домофону сорок третьей квартиры ответил голос, явно принадлежащий пожилой женщине. – Откройте, пожалуйста, я из управы, – сказала я. – Из какой еще управы? – проявила бдительность пенсионерка. – Вы получили наше письмо насчет подарков к Новому году? Учитывая, что на дворе стоял май месяц, ничего умнее я придумать не могла. Однако волшебное слово «подарки» подействовало. – Проходите, – сказала пенсионерка, и дверь запищала противными гудками. В лифте я вытащила из сумки тетрадь для записей и ручку. Теперь я больше походила на чиновницу. Поднявшись на шестой этаж, я позвонила в квартиру. Когда хозяйка открыла дверь, я принялась частить: – Здравствуйте! К Новому году управа готовит московским пенсионерам ценные подарки: плазменные телевизоры, двухкамерные холодильники, автоматические стиральные машины. Но не всем, количество подарков ограничено. Я пришла проверить условия вашего проживания, действительно ли вам необходима новая бытовая техника. Вы получили письмо из управы? Должно было прийти неделю назад. – Нет, – покачала головой пенсионерка, – у нас сломан почтовый ящик, почту воруют. – Уточните, пожалуйста, вашу фамилию, я сверюсь со списком. – Грунюшкина Анна Назаровна. Я поставила в блокноте галочку: – Есть такая. Поздравляю, вы в числе претендентов на холодильник «Самсунг»! Вопрос только в том, поместится ли он на вашей кухне. Я могу пройти? – Пожалуйста, – хозяйка распахнула дверь. Вот так запросто российские пенсионеры впускают в квартиру мошенниц. Кстати, обычно аферистки представляются чиновницами из социальных служб, городских управ или пенсионного фонда. Учреждений, которые, по идее, должны заботиться о том, чтобы жизнь стариков стала лучше и веселее. И бедные старички верят, что государство наконец-то вспомнило об их существовании и сейчас сделает что-нибудь хорошее. Холодильник подарит или, может, выдаст бесплатную путевку в санаторий. Ага, держите карман шире! Российские пенсионеры так и не могут осознать, что государство их попросту кинуло. Что копеечная пенсия, которой едва хватает, чтобы заплатить за квартиру, – это единственное, что положено им за ДнепроГЭС, БАМ, поднятую целину и прочие стройки века. Работали за трудодни, без выходных и праздников, пятилетка за три года, выполним и перевыполним, чтобы страна стала сильнейшей державой в мире, – а страна смачно плюнула в их состарившиеся лица. И для верности еще припечатала сапогом. Глава 19 Впрочем, чего это я о грустном. Столичным пенсионерам все-таки что-то перепадает от властей. Вот Анна Назаровна, судя по обстановке, не бедствовала. Кухонька у нее была со свежим ремонтом, пусть и скромным, и холодильник имелся, вполне приличный «LG» высотой под два метра. Хозяйка проследила за моим взглядом и поспешно сказала: – Это не холодильник, а одна видимость. Постоянно ломается, уже надоело мастера вызывать. Хорошо хоть, пока на гарантии, ремонт бесплатный, но скоро гарантия закончится. Хотела купить новый, но где же денег взять? С пенсии не накопишь… При дневном свете, льющемся из окна, я могла хорошенько ее рассмотреть. Анна Назаровна мало походила на среднестатистическую российскую пенсионерку. Прежде всего она пользовалась косметикой! На лицо наложен тональный крем слишком светлого оттенка, причем наложен так густо, что было непонятно, сколько даме лет – то ли пятьдесят пять, то ли все семьдесят. Брови выщипаны, а затем нарисованы черным карандашом. Старческая рука провела их несимметрично: левая бровь получилось более толстой и удивленно приподнятой. Губы подкрашены помадой морковного цвета – в начале семидесятых годов прошлого столетия это был самый модный оттенок. На веках лежали васильковые тени. Одета дама была в розовый капроновый халат – стеганый, на тонком слое синтепона и с рюшечками. Между прочим, тоже писк моды в семидесятых, достать халат можно было только по блату. Я поразилась: неужели он у кого-то сохранился в таком отличном состоянии? Очевидно, Анна Назаровна аккуратно носила вещи. В макияже и розовом халате вид у пенсионерки был смешной и трогательный одновременно. Еще одна особенность – госпожа Грунюшкина носила золото, но не красное, к которому мы привыкли, потому что только оно продавалось в советском «Ювелирторге», а желтое. Желтое золото появилось в нашей стране совсем недавно, когда подняли «железный занавес». Судя по толщине цепочки на старческой шее, можно было сделать вывод, что последние десять – пятнадцать лет Анна Назаровна не испытывала особых материальных проблем. – Вы одна живете? – спросила я. – Вам кто-нибудь помогает? – Со мной живет сын, но он мне не помогает, – вздохнула пенсионерка. – У вас, у молодых, сейчас столько проблем, нам жилось легче! Мы знали, что двадцатого числа каждого месяца гарантированно получим аванс, а пятого – зарплату. С работы никого не увольняли, даже алкоголиков и бездельников. А если отработаешь двадцать лет на одном месте, то государство бесплатно давало новую квартиру. А сейчас что? О бесплатном жилье можно забыть, директор фирмы, если захочет, уволит тебя в две секунды, а зарплату выплачивают в конверте, и какая сумма там окажется – одному богу известно. Так что у моего сына своих забот хватает, ему не до старой матери! – горько заключила она. Признаться, я была удивлена. Обычно пенсионеры затягивают одну и ту же песню: «Нам жилось тяжело, а вот вы, молодежь, горя не знаете, пришли на всё готовенькое!» Искренне говорит Анна Назаровна или лукавит, нацелясь на халявный холодильник? – Ваш сын женат? – спросила я таким скучным тоном, будто интересовалась исключительно по долгу службы. – Ростику еще рано жениться. – Как, простите, вы его назвали? – Ростик. Если полностью, то Ростислав. Он у меня, знаете ли, не простой человек. «Мутант, что ли?» – хотела съехидничать я, но прикусила язычок. А Анна Назаровна, очевидно, оседлала любимого конька: – Ростик очень умный мальчик, кандидат наук, работает в крупной фирме, вот-вот допишет докторскую диссертацию. Не пьет, не курит, азартными играми не увлекается. До сих пор обожает сгущенное молоко! Так что женитьба подождет. Вообще-то сорокапятилетнему «мальчику» следовало жениться еще лет десять назад. Сам Ростик это, очевидно, прекрасно понимает, потому что все-таки подал с Елоховой заявление в ЗАГС. Но не встала ли мамочка на дыбы? Может, это не Карина бросила жениха, а ее бросили под нажимом старенькой мамы, вот она и вцепилась в первого, кто подвернулся ей под руку, – Мишку Пряхина? С ее-то амбициями – и вдруг обратить внимание на рядового программиста! – Но как же дети, продолжение рода? – спросила я. – Неужели вам не хочется внуков понянчить? Пенсионерка внезапно изменилась в лице. – Извините, если затронула больную тему, – поспешно сказала я. – Никакая это не больная тема! – отрезала Анна Назаровна. – Просто это не ваше дело, ясно? Вы насчет холодильника пришли, так? Ну, и смотрите на холодильник! – Да я уже вроде посмотрела… – пробормотала я. – Тогда всего доброго! В ее устах это прозвучало как «скатертью дорога». Топая к двери, я гадала, с чего вдруг дама так обозлилась. Ну, нет внуков, эка невидаль! Сейчас все затягивают с детьми, даже состоятельные граждане. Потому что, во-первых, хотят пожить для себя, а во-вторых, в нашей прелестной стране сегодня ты состоятельный, а завтра собираешь бутылки у метро, а дети, как известно, требуют постоянных материальных вложений. Так что не одна она такая. Конечно, обидно, когда соседская тетя Мотя, щербато скалясь, показывает фотографию внучка и с гордостью сообщает, что он уже садится на горшок. Но так ведь тетю Мотю всегда можно изящно отбрить: – Да, повезло тебе! Как раз вчера по телевизору показывали: внук зарезал родную бабушку из-за пенсии. Такой же голубоглазенький, как твой Никитка… Хозяйка вышла вместе со мной на лестничную площадку. – К Зинке пойдете? – вдруг спросила она. – К кому? – К Зинке, соседке моей. Зинаида Петровна Ситникова есть в вашем списке? Чтобы не вызывать подозрений, я кивнула. Анна Назаровна тут же позвонила в квартиру напротив. Одного звонка ей показалось мало, и она принялась совсем по-деревенски колотить в дверь и кричать: – Зинк, а, Зинк, открывай! Спишь что ль, Зинка? Дверь открылась, на пороге возникла более типичная пенсионерка – в видавшем виды байковом халате, безо всякой косметики и с всклокоченной головой. – Чего тебе, Нюрка? – недовольно отозвалась она. – От сериала отрываешь, знаешь ведь, что я «Поцелуи любви» смотрю! – Никуда не денутся твои «Поцелуи», а вот стиральную машину можешь прошляпить. Нужна тебе бесплатная стиралка от мэра или нет? Тут женщина из управы интересуется. Зинаида Петровна посмотрела на меня и вмиг подобрела: – Ой, конечно, нужна! Проходите, пожалуйста! Пока я заходила в квартиру, она нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, словно боевая лошадь при звуках горна. Захлопнув дверь, хозяйка ринулась в комнату на зов телевизора, выкрикнув по дороге: – Вы разувайтесь, а я сейчас! Тут самое интересное! Осталось пять минут! Тапочки найдите! Тапочки не находились. Отрывать пенсионерку от сериала может только жестокое, бессердечное существо, каковым я не являюсь, поэтому я скинула туфли и прошлепала на кухню в одних колготках. Села на колченогую табуретку и принялась разглядывать квартиру. Планировка была точно такой же, как у Анны Назаровны, но квартира выглядела более запущенной. Обои на кухне заляпаны жиром, вместо кухонного гарнитура – разношерстные шкафчики, по которым давно помойка плачет, в углу дребезжит холодильник – старенький «Иней». Не оставалось сомнений: пенсия является для Зинаиды Петровны основным, если не единственным, источником существования. Хозяйка, как и обещала, вернулась через пять минут. Плюхнулась на другую табуретку и принялась частить: – Павел-то, Павел что учудил! Бросил жену, любовницу и уехал на алмазный прииск чернорабочим! Это с должности директора фирмы, представляете? В поезде познакомился с женщиной, у которой четверо детей. Четверо! Влюбился в нее, женился, детей усыновил. Это он-то, который два раза отправлял любовницу на аборт, а жена у него и так бесплодная была! Вот как люди-то меняются после удара молнией! Создавалось впечатление, что она бредит. – А кто такой Павел, простите? – осторожно поинтересовалась я. – Да в «Поцелуях любви»! Вы разве не смотрите? Я вздохнула: – К сожалению, не имею возможности смотреть днем телевизор, нахожусь на службе. – Жаль, – искренно посочувствовала пенсионерка, – много пропускаете! Если хотите, могу пересказать вам коротенько сюжет… – Спасибо, не надо, – поспешно сказала я. – Я ведь тут по другому вопросу, насчет бытовой техники. Зинаида Петровна скорбно обвела рукой обстановку: – Сами видите, как я живу. Ни от чего не откажусь, всему буду благодарна. Вот только, если возможно… – Глаза ее загорелись, но она внезапно осеклась. – Что возможно? Пенсионерка несколько секунд собиралась с духом, потом выпалила: – Телевизор! С плоским экраном! Нет, не подумайте, у меня есть «Рубин», еще мой покойный супруг покупал в восьмидесятом году, к московской Олимпиаде, но от него уж больно глаза болят к вечеру… Она смотрела с такой доверчивой надеждой, что мне стало стыдно. Прямо хоть бери кредит в банке и покупай старушке жидкокристаллический телевизор! Но я заставила себя внутренне собраться, вспомнив, что многие из таких старушек – подпольные миллионерши. Носят дырявую одежду, едят овсяную кашу на воде, а сами складывают в кубышку доход от сдаваемых в аренду квартир. Да я сама, когда мыкалась без жилья в столице, снимала однушку на «Войковской» у точно такой же пенсионерки! Бабка не гнушалась брать с меня триста пятьдесят долларов в месяц и при этом еще регулярно наведывалась в гости, чтобы на халяву надуться чаю с вареньем. Однажды она обнаружила на столе пачку печенья и слопала ее в один присест. Я это дело быстро просекла и стала прятать сладости в шкаф. И потом, есть ли у Зинаиды Петровны дети? Почему они не купят матери нормальный телевизор? Эти вопросы я задала хозяйке, на что получила развернутый ответ: – У меня дочка Елена, живет в Турции. Вышла замуж за турка, когда он в Москве сварщиком работал, а потом с ним уехала. Уж как я ее отговаривала, умоляла не ехать! «Пожалеешь, – говорила, – дочка, слезами умоешься!» – а она упёрлась и ни в какую! В общем, уехала. Родила там сначала дочь, потом еще двух девочек-близняшек, затем наконец-то сына! Уж как зять сыну обрадовался – не передать словами! Даже согласился, чтобы теща – я то есть – в гости приехала. Ну, я на Новый год и прикатила. Лучше бы дома сидела! Глаза бы мои этого не видели! – А что такое? Зинаида Петровна тяжело вздохнула: – Уж как мы с мужем мечтали, что наша доченька получит высшее образование! Она ведь у нас поздний ребенок, родилась, когда мы уже совсем отчаялись иметь детей! Сами-то мы из народа, я всю жизнь на чулочной фабрике отработала, муж был слесарем на заводе. И так мы надеялись, что хотя бы Леночка будет жить по-человечески! На чистенькой работе, в белом халате, на уважаемой должности. Во всем себе отказывали, репетиторов наняли, чтобы она в медицинский институт поступила. Я хотела, чтобы она стала эндокринологом, а муж – чтобы педиатром. Стала терапевтом, и на том спасибо! Получив диплом, устроилась на «скорую помощь», и чуть ли не первый вызов у нее был – на турецкую стройку. У какого-то рабочего воспалился аппендицит, Лена повезла его в больницу. А турок этот хоть и с аппендицитом, за полчаса умудрился девчонке голову заморочить! Улыбался, глазками своими масляными подмигивал, номер телефона выпросил… В общем, именно за него она замуж-то и вышла. Ну вот, приехала я к ней в Турцию. И увидела, что живет моя девочка в натуральной деревне. Дом – какая-то кособокая глиняная хибара, у нас на даче времянка и то крепче стоит. Вода – только холодная, туалет на улице. Дети чумазые во дворе бегают, ни детского сада нет, ни няни. Сама Леночка худющая стала, как жердь, все соки из нее выпили. И вот вечером приехал с работы муж. Она уже воду заранее нагрела, в тазик налила, села на землю и ноги ему моет! Вы представляете – ноги моет! Для чего, спрашивается, она высшее образование получала? Чтобы какому-то грязному турку ноги мыть?! Я на следующий день домой улетела. Хотя обратный билет у меня был только через две недели. Не могла я больше видеть этого безобразия! Боялась, что инфаркт меня хватит. Или что не удержусь, скандал устрою, а Леночке потом только хуже будет… У пенсионерки был такой удрученный вид, что я принялась ее успокаивать: – Да не переживайте вы так. Мало ли, что дом глиняный. Может, она в нем счастлива? Собеседница покачала головой: – На прощание Леночка сказала: «Мама, прости меня! Какой же я была дурой! Я же собственными руками загубила свою жизнь! Надо было тебе тогда мой паспорт спрятать и не отдавать». Да как же тут спрячешь, когда она твердит, словно под гипнозом: «Люблю, жить без него не могу, если замуж не выйду, из окна выброшусь!» А может, и правда он её тогда загипнотизировал, как вы считаете? Я пожала плечами: – Чего уж теперь об этом говорить. Сейчас надо думать, как с наименьшими потерями выбраться из этой ситуации. Жизнь-то продолжается. – Вот-вот, и я так считаю, – оживилась Зинаида Петровна. – Я тут прикинула: пока дети маленькие, Ленка, конечно, никуда от мужа не денется. Не потянуть нам с ней четверых детей! Но как только они подрастут, она обязательно вернется. Ведь им надо в нормальную школу ходить, а какое в турецкой деревне образование? Вы знаете, – пенсионерка понизила голос, словно хотела сообщить секрет, – ко мне риелторы приходили, предлагали обменять эту квартиру на однушку с хорошей доплатой. Но я отказалась. Как мы вшестером в однушке поместимся? А здесь комнаты хоть и маленькие, но их хотя бы две… Так что вернется она, обязательно вернется! Я решила, что сейчас самое время повернуть разговор в другое русло. – Вообще-то вам радоваться надо – у вас внуки есть! А у вашей соседки Анны Назаровны, как я поняла, еще не скоро будут. Сын у нее, кажется, не женат? Вы знаете, я спросила ее о внуках, но она так странно отреагировала… – А как ей еще реагировать, – охотно отозвалась Зинаида Петровна, – если сынок ейный, старый развратник, обольстил молоденькую девчонку и бросил с младенцем на руках. Я оторопело уставилась на собеседницу. Количество обольщенных девиц с младенцами, выдуманных и реальных, росло не по дням, а по часам. – Зинаида Петровна, вы ничего не путаете? Может, вы сериал пересказываете? – Да какой там сериал! – отмахнулась пенсионерка. – Жизнь-то иной раз покруче сериала завернет! Нюрка всегда была такая надменная, прямо роза среди навоза! Помнится, когда я поделилась с ней своим горем, что дочка в Турцию уезжает, она мне высокомерно так ответила: «Твоей Ленке легко замуж выйти, ей любой жених хорош, а моему Ростику нужна особенная невеста!» Ага, прямо английскую принцессу ждут! Вот судьба и наказала их за гордыню… Ой, да вам, наверное, неинтересно старушечьи разговоры слушать? Вам, должно быть, уже идти пора? – Не волнуйтесь, у меня полно времени, с удовольствием послушаю интересного собеседника. Зинаида Петровна расцвела от незамысловатого комплимента. – Ну, тогда расскажу. Тем более, что всё на моих глазах происходило… Глава 20 Зинаида и Анна хоть и выросли в одном колхозе в Смоленской области, но никогда не общались. В детском возрасте разница в девять лет ощущается как непреодолимая пропасть. Когда Аня заканчивала школу, Зина только переходила во второй класс. Что у них могло быть общего? Вырвав у председателя колхоза свой аттестат о среднем образовании, Аня поехала в Москву – поступать в педагогический институт. Но недобрала двух баллов и пошла на подготовительные курсы. Институт выделил ей место в общежитии, а стипендии не было. Нужно было устраиваться на работу, и Ане предложили место лаборантки на кафедре обществоведения. Там она познакомилась с доцентом Георгием Сергеевичем Грунюшкиным. Доцент был женат и имел двух взрослых дочерей. Несмотря на то что преподавателю исполнилось пятьдесят лет, а лаборантка недавно отпраздновала восемнадцатый день рождения, между ними завязался роман. Аня преследовала сугубо практическую цель – поступить в институт, и не прогадала. Любовник тряхнул связями в приемной комиссии, и девушка играючи сдала все экзамены на «отлично». Когда Анна стала обладательницей студенческого билета, она оборвала любовную связь. Но на всякий случай поддерживала отношения с Георгием Сергеевичем, переведя его в разряд друзей. Много ли проку было доценту от этой дружбы, история умалчивает, а вот предприимчивая девица снова оказалась в плюсе. Грунюшкин подкидывал ей деньги до стипендии, давал почитать редкие книги из собственной библиотеки, доставал дефицитные билеты в театр «Современник». А однажды, когда Анюта забеременела от однокурсника-москвича, он оплатил хорошего гинеколога, и аборт прошел без осложнений. К концу пятого курса Анна задумалась о будущем. Тот самый однокурсник слинял, другого москвича она не нашла, а без постоянной столичной прописки ее ждало распределение в село – точно такое, откуда она с трудом вырвалась! И тогда девушка вновь обратила свое благосклонное внимание на доцента. После трех месяцев встреч студентка, рыдая, сообщила, что беременна. И твердо намерена рожать. И даже статус матери-одиночки ее не пугает. Видимо, она хорошо знала своего любовника. Тот в сжатые сроки развелся, разменял огромную профессорскую квартиру и женился на Анюте. Сын Ростислав родился в законном браке, из роддома его привезли в эту двушку на Рязанском проспекте. В то время здесь был район новостроек, шумели леса и водились лоси. Ростик рос болезненным мальчиком, походив в детский сад два дня, он мгновенно простужался, поэтому Анна так и не вышла на работу. Вся ее жизнь была посвящена сыну и мужу, здоровье которого тоже начало сдавать. Она окончила курсы медсестер и ловко навострилась ставить своим домочадцам уколы… Тем временем Зинаида тоже оказалась в Москве. Она завербовалась лимитчицей на чулочно-носочную фабрику. В метро она познакомилась с простым рязанским парнем Сашей Ситниковым, который трудился слесарем на заводе. Они поженились, переехали в семейное общежитие. Долго не было детей, наконец на двенадцатый год брака родилась дочка Леночка. И в тот же год государство дало семье Ситниковых квартиру на Рязанском проспекте. Так волею судьбы Анна и Зинаида оказались соседками по лестничной площадке. В 2000 году они обе овдовели, с той только разницей, что слесарь Ситников оставил после себя лишь сберкнижку на сто рублей, а доцент Грунюшкин – крупную сумму в долларах (точные цифры вдова отказалась назвать). Выяснилось, что в последнее время Георгий Сергеевич потихоньку покупал с зарплаты доллары. Немного, по пятьдесят – сто «убитых енотов» в месяц, но поскольку он эти деньги не тратил, то за десять лет накопилась серьезная сумма. Анна Назаровна купила добротную однушку в Отрадном и стала ее сдавать. Она и раньше с высокомерием относилась к землячке, а регулярная прибавка к пенсии сделала ее характер совсем невыносимым. – Дура ты, Зинка, – могла, например, заявить она соседке. – Просвистела ты свою жизнь, как электрический чайник! Посмотри на меня: и образование я получила, и замуж за москвича вышла, и работой себя никогда не утруждала. Сдаю квартиру, и никакая инфляция мне не страшна. А ты последнее здоровье на фабрике подорвала, а теперь сидишь и ждешь, когда президент пенсию на три копейки повысит! Ну не глупо ли? В ответ Зинаида Петровна лишь горестно вздыхала: обидные слова, но правда в них есть. Да, жизнь обошлась с ней сурово: муж умер, дочь уехала за границу, пенсия крошечная… С другой стороны, у других и того хуже. Есть женщины, которым так и не удалось выйти замуж и родить ребенка, есть беженцы без крыши над головой. Так что не надо гневить бога, не так уж и плохо сложилась её судьба… Однажды Анна Назаровна позвонила в соседскую дверь. Взглянув ей в лицо, Зинаида Петровна обомлела: – Что случилось? Давление подскочило? «Скорую» вызвать? Соседка прошла на кухню, тяжело опустилась на табуретку и ответила: – «Скорая» тут не поможет. Мне выговориться надо. Нельзя такое в себе держать, сердце может разорваться. А ты моя единственная подруга. «Ишь, ты, – подумала Зинаида Петровна, – подруга! Впервые она меня так назвала. Знать, и правда Нюрке тошно!» – Да что случилось-то? Анна Назаровна с трудом подбирала слова, что на нее совсем не было похоже. – Тут такое дело… Не знаю, как сказать… В общем, Ростик, вероятно, скоро станет отцом. – Поздравляю! – обрадовалась Зинаида Петровна. – Давно пора! Когда свадьба? – Свадьбы не будет, – отрезала Грунюшкина. – Эта девушка нам не подходит, она не нашего круга. Ситникова вздохнула: горбатого могила исправит! – Да чем же она тебе не угодила? – Знаешь нашу почтальоншу? Это она. – Зоя? Очень хорошая девушка, всегда такая вежливая, приветливая. Только сколько же ей лет? Не больше двадцати. – Девятнадцать, – хмуро подтвердила Анна Назаровна. – И как Ростислав мог с ней связаться, ума не приложу! – Ну, так есть в кого, – улыбнулась Зинаида Петровна. – Твой-то Георгий тоже любил по студенткам пройтись. – Не мели чушь! Какие студентки? Я одна у него была, понятно? И любил он меня до безумия. Впрочем, неудивительно, я была красивая, умная и здоровая. А Зойка эта – ни кожи ни рожи. Маленькая и тощая, на глисту похожа, вид у нее малохольный. Ты знаешь, что она сирота? Да-да, из детского дома, подкидыш, в электричке нашли. Представляю, какая там наследственность, родители наверняка были алкоголиками. Нет, не пара она моему Ростиславу, не пара! Пускай катится ко всем чертям! – А как же ребенок? – Вот я и думаю насчет ребенка. Беременность уже пятнадцать недель! Зойка-то только сейчас призналась, выжидала, когда сроки для аборта выйдут. Может, твоей Ленке в Турцию позвонить? Вдруг она чего посоветует? – По поводу? – Да насчет ребенка. – Грунюшкину раздражала недогадливость соседки. – Аборт делать поздно, но, может, есть способы избавиться от плода на поздних сроках? Может, таблетки какие? Она врач, должна знать. – Не буду я за этим звонить, – испугалась Зинаида Петровна, – грех это. – А влезать в интеллигентную семью не грех?! – взвилась Нюрка. – Пытаться животом окрутить порядочного мужика – за это что, теперь канонизируют? – Ну, так не пальцем же она себе ребенка сделала. Твой «порядочный» постарался. – Он мужик, – отрезала Анна Назаровна, – а с мужика какой спрос? Самой надо было думать, чтобы последствий не было. Но ей-то нужны были именно последствия! Она ведь специально забеременела, чтобы замуж за моего Ростика выйти! Ну как же, жених завидный: кандидат наук, без пяти минут доктор, не пьет, не курит, две квартиры… Да за такого любая замуж пойдет! Только просчиталась, голубушка, хрен тебе, а не замуж! Под носом у Зинаиды Петровны появилась фига, составленная из наманикюренных старушечьих пальцев. – А как же ребенок? – повторила Ситникова. – А никак! Может, и не наш это ребенок? Мало ли с кем Зойка путалась? Знаешь, в каком притоне она живет? Ей государство комнату выделило в коммуналке, там одни алкоголики и наркоманы обитают. Может, от них нагуляла? А мой Ростик уши-то развесил, дурачок… Перемена, произошедшая с Анной Назаровной всего за полчаса, была поразительна. В квартиру соседки она зашла в растрепанных чувствах, а теперь успокоилась и, казалось, приняла твердое решение. – Ничего она не докажет! – бросила Грунюшкина напоследок и ушла, воинственно хлопнув дверью. Глава 21 История оказалась занятная, однако я пожалела, что пошла на поводу у словоохотливой старушки. Надо было сразу прервать поток красноречия и смотаться под благовидным предлогом. – Так чем дело-то закончилось? Женился Ростик на Зое или нет? – подтолкнула я ее к финалу. – Нет, не женился. Сначала не хотел, а потом не на ком стало жениться: Зойка умерла. – При родах? – ахнула я. Зинаида Петровна покачала головой: – Умерла, когда ребенку было полгода. Врач сказал, от нервного и физического истощения. Проще говоря, жрать нечего было! Она же на одно детское пособие жила, видать, голодала… Сгубили они девчонку-то, как есть сгубили! Пенсионерка вытирала слезы с глаз, я потрясенно молчала. – А ребенок где? – В Дом малютки попал. А мальчишка хороший, здоровый, светленький, ласковый, его обязательно должны усыновить, на таких детей огромный спрос! Но с Анькой, когда она узнала, прямо помешательство случилось. Натурально вожжа под хвост попала! «Не допущу, – кричит, – чтобы мой внук у чужих людей рос, сами воспитаем! Родная кровь!» Бросилась она с Ростиславом в Дом малютки, а ей там и говорят: «Позвольте, покойная мать по документам была матерью-одиночкой, каким боком вы отец ребенка?» Пожалел Ростик, что не оформил тогда сына на себя, но теперь-то уж поздно было локти кусать. Инспектор из опеки посоветовала ему усыновить мальчика на общих основаниях, наряду с другими претендентами. А поскольку ребенок славянской внешности, то претендентов много, и большинство – полные семьи, где есть муж и жена. А Ростислав-то холостой! Кто ему ребенка доверит? Кажется, я начала понимать, каким боком тут замешана Карина. – Может, ему следовало жениться? Зинаида Петровна кивнула: – Он тоже так решил! Быстро нашел девушку, заплатил ей, они подали заявление в ЗАГС. Одновременно с этим Ростик подмасливал опеку, чтобы они придержали документы его сына, не отдавали в общую базу данных по детям-сиротам. Анька говорила, что две тысячи долларов инспектор взяла и не поморщилась. Нет бы Зое в свое время эти деньги дать, сейчас была бы жива девчонка! Оставили ребенка без матери, ироды проклятые!.. Я прервала поток причитаний: – Так, значит, Ростислав женился? – Нет. Невеста его бросила, когда до свадьбы несколько дней оставалось. Да вот прямо на прошлой неделе это случилось! – Почему? – Просто передумала. Уж как Анька у меня на кухне кричала – это надо было слышать! Последними словами эту невесту крыла. И паскуда она, и тварь неблагодарная, не оценила, в какую интеллигентную семью её хотели принять! Прямо была готова убить! Я задумалась: а могла ли Анна Назаровна на самом деле убить несостоявшуюся невестку? Хватило бы у пенсионерки здоровья нанести удар ножом? В ярости женщины бывают очень сильными. – Самое неприятное, – продолжала Зинаида Петровна, – что на следующий день им позвонили из опеки и попросили какие-то документы невесты – она ведь у них уже как жена проходила. Пришлось признаться, что никакой жены не будет. Тогда инспекторша заявила, что отдает ребенка в другую семью. Мол, уже и кандидаты имеются, американцы. Небось от них тоже цапнула взятку! Анька в тот день пришла ко мне с бутылкой водки и пила по-черному. Она вообще-то водку не употребляет, а в тот день вылакала одна почти всю бутылку… Так что зря вы спросили у нее про внуков, это для нее больной вопрос… Я опять впала в задумчивость. Пожалуй, сама Анна Назаровна не убивала Елохову, все-таки возраст преклонный. Но вот Ростислав – весьма вероятный кандидат в мстители. Он ведь всё делает, как мамочка скажет: сначала бросает беременную девушку, потом ради мамочки готов усыновить собственного ребенка, для этого находит фиктивную невесту и умасливает чиновницу из опеки. А если планы срываются и мамочка недовольна, так надо наказать обидчицу… В этот момент я поняла, что пенсионерка выжидательно на меня смотрит. – Так что вы решили? – спросила она, вероятно, уже не в первый раз. – Насчет чего? – Да телевизора. Ждать мне плазму от управы? Я прикинулась веником: – Увы, я мелкая сошка, ничего не решаю. Передам сведения о вас начальнику, он будет составлять списки подарков. В любом случае вы получите официальный ответ письмом. Зинаида Петровна разочарованно сникла. А я поспешила на лестничную площадку. Открылись двери лифта, из него вышел мужчина. Вот удивительно, я никогда прежде не видела Ростислава Грунюшкина, но с первого взгляда поняла, что передо мной именно он. Если бы меня попросили охарактеризовать его двумя словами, я сказала бы – «напыщенный сморчок». На вид сорок два – сорок четыре года, ростом чуть ниже меня, а во мне метр шестьдесят пять. Телосложение непропорциональное: ноги короче, чем следовало бы, из-за чего мужчина смахивал на моржа. Сходство усиливала лысая черепушка, по бокам которой болтались клочки волос какого-то невнятного цвета. Словно к макушке была привязана невидимая козочка, которая ходит кругами, насколько позволяет длина веревки, щиплет травку и оставляет после себя голую землю. Лысина вообще явление забавное, но некоторые мужчины лысеют так, что хоть в цирке показывай. Если волосы вас стремительно покидают, то совет один: брейтесь наголо, в крайнем случае – оставляйте небольшой «ежик», не больше полсантиметра. Тогда у вас будет вид брутального мачо, готового в любую минуту спасти мир. Кстати, обратили внимание, что актер Брюс Уиллис, «главный спасатель планеты», именно так и поступает? С шевелюрой ему не повезло точно так же, как миллионам простых смертных. – Ростислав Георгиевич? – обратилась я к мужчине. Он недовольно откликнулся: – В чем дело? – Видите ли… – начала я, но Грунюшкин строго перебил: – Если вы хотите пересдать экзамен, то я не принимаю на дому. Приходите в институт. Вы ведь с заочного отделения? Лестно, что меня еще можно принять за студентку, пусть даже и заочного отделения. – Нет, я по поводу Карины Елоховой… – Не отдам! – заявил Ростик, не дослушав до конца. Очевидно, привычка перебивать была у него в крови. – Не отдадите? – Именно – не отдам! Передайте Елоховой, что я забираю картину в счет тех денег, что заплатил ей за определенную услугу. Она меня коварно обманула, от своего обещания отказалась, однако деньги не вернула. Жаль, что я не взял с нее расписку! Впрочем, Карина отдала мне картину тоже без всяких документов и свидетелей, так что попробуйте доказать, что она у меня вообще есть! Конечно, я как честный человек и московский интеллигент в седьмом поколении верну картину, но не раньше, чем Елохова вернет долг мне. Баш на баш! Чувствовалось, что Ростислав готовился к разговору, возможно, не раз прокручивал эту речь у себя в голове. – И пусть она перестанет присылать ко мне своих тетушек и подруг! Если хочет конструктивного диалога, пусть приходит сама! За подругу он, наверное, принял меня. О каких тетушках речь? Этот вопрос я задала Грунюшкину. – Приходила тут одна пожилая дама, юлила, крутила, сначала назвалась адвокатом, потом сказала, что она тетя Карины… Картину я ей не отдал! И не отдам! Пусть это дешевая подделка, но я иду на принцип! Поскольку я не понимала, о чем он говорит, то только смогла спросить: – Почему подделка? – Потому что это копия. Не понимаю, кому пришла идея копировать никому не известного художника, кажется, Кулебякина. Впрочем, это личное дело Карины… Опять всплывает Кулебякин! Случайность ли это? – А можно мне хотя бы посмотреть на картину? – попросила я. – Нельзя! – отрезал Ростислав. – Идите в музей и там смотрите. А у меня квартира, частная собственность. И он загремел ключами, явственно намереваясь скрыться за дверью. – Зря вы меня гоните, – ласково завела я, – я ведь не враг вам, а друг! – Неужели? – буркнул мужчина, вставляя ключ в замок. – Скажу больше: я – ваша спасительница. – Почему это? Я набрала в грудь побольше воздуха и торжественно провозгласила: – Потому что я согласна взять вас замуж! Глава 22 Ростик повернул ко мне изумленное лицо, и я поняла, что сморозила глупость. – В смысле – выйти за вас замуж, – поправилась я. – Я наслышана о вашей проблеме. Вам ведь нужен фиктивный брак, чтобы усыновить ребенка, правильно? Пожалуйста, я к вашим услугам. Хоть завтра можем идти в ЗАГС. – Раз уж вы делаете мне предложение, разрешите узнать, как вас зовут. – Людмила. Можно Люся. Мужчина подозрительно нахмурился: – И сколько это будет мне стоить, Людмила? – Ни копейки. – И вам не нужна шикарная свадьба, с белым платьем и лимузином, как Карине? – Не нужна. – Вы москвичка? – Да, у меня есть постоянная регистрация в столице. – Ага, понял, в чем подвох! Регистрация есть, а жить негде, правильно? Хотите оттяпать у меня квартиру? Ох, просчитались, милочка, собственность, которая принадлежала супругам до брака, после развода не делится! – Проблем с жильем у меня нет, владею четырехкомнатной квартирой в центре Москвы. Услышав про апартаменты, Ростик взял более уважительный тон: – Тогда что же вами движет? Только не говорите, что бескорыстно хотите помочь незнакомому человеку, – не верю! Таких людей в природе не существует. – Статус. Надоело ловить на себе жалостливые взгляды родственников и коллег. Хочу быть как все: носить обручальное кольцо, снисходительно посматривать на одиноких женщин и рассказывать на работе: «А мой-то козел что вчера учудил…» – Ну, допустим, – протянул Ростислав, – только имейте в виду, что я собирался через пару лет развестись. – Меня это вполне устраивает. Мужчина помолчал пару секунд, потом задумчиво произнес: – Думаю, ваша кандидатура подошла бы… Вот верно в народе говорят: на каждую хитрую задницу найдется свой болт с резьбой. Ростик считает себя ужасно умным, а самого главного он не предусмотрел. Что, если я хочу выйти замуж, потому что беременна? То-то будет неожиданность, когда месяцев через шесть он получит вызов в суд по поводу алиментов на новорожденного ребенка и его мать. Потому что закон гласит: если ребенок рождается в браке, то отцом автоматически записывается супруг. Даже развод не поможет: младенец, появившейся на свет в течение 300 дней после развода, опять-таки записывается на бывшего мужа. Со всеми вытекающими отсюда обязательствами по поводу алиментов, участия в воспитании и возможном наследовании имущества, над которым так трясется Ростислав. Нет, конечно, отцовство можно оспорить, сделав экспертизу ДНК. Но кто же тебе позволит взять у ребенка кровь на анализ? Даже если отцу удастся выкрасть волос малыша или образец его слюны, результат такой экспертизы будет признан незаконным. Только решение суда может обязать мать сделать экспертизу ДНК. Но вы же знаете наш российский суд! Пока подашь заявление, пройдет пара месяцев. А я не приду на первое заседание, на второе – и по уважительным причинам, при грудном ребенке они легко найдутся! На третье заседание пришлю адвоката, который выразит протест. Потом перееду по другому адресу, а это значит, что подавать заявление нужно по новой. Пройдет полгода, год, а алименты-то капают! Кстати, за неуплату алиментов у нас в стране предусмотрено уголовное наказание, так что получать треть зарплаты Ростислава я буду исправно. Сейчас большинство фирм перешло на «белую» бухгалтерию, сумма должна выйти неплохая. Ох, и сильно рискует товарищ! При желании ушлая дамочка может основательно испоганить ему жизнь. Грунюшкину повезло, что я не имею ни малейшего намерения вступать в брак. Да, нагло и цинично вру, глядя в глаза! И, заметьте, – мне совершенно не стыдно. Слишком неприглядную характеристику дала соседка Ростиславу, чтобы я испытывала моральные терзания по отношению к подобному фрукту. – Впрочем, у меня есть к вам одна просьба, – сказала я. Ростик торжествующе поднял палец: – Ага! А я что говорил! – Не пугайтесь, ничего особенного, так, мелочь. Я хочу, чтобы вы в подробностях рассказали мне, как провели один день… – Какой день? – заинтересовался мужчина. Я выразительно оглядела лестничную площадку. – Мы можем поговорить в спокойной обстановке? После некоторого колебания Грунюшкин распахнул дверь: – Ладно, проходите в квартиру. – Хотелось бы пообщаться наедине, без вашей мамы. – Мамы дома нет, она пошла на восточные танцы, я встретил ее около подъезда. – На восточные танцы?! – Согласен, необычное увлечение, но маме нравится. Тем более, что занятия бесплатные, мэрия специально организовала группу для пенсионерок. Хм, теперь понятно, почему Анна Назаровна ничуть не удивилась бесплатному холодильнику и стиралке. Московские пенсионеры к халяве привыкли! Ростислав повел меня не на кухню, а в свою комнату. Она оказалась совсем маленькой, не больше десяти квадратных метров. Поскольку комната служила мужчине одновременно и спальней, и гостиной, и кабинетом, нужно было проявить изобретательность, чтобы её обставить. Четыре угловых книжных шкафа не вмещали многочисленную литературу, поэтому по всему периметру комнаты, на высоте двух метров были прибиты книжные полки. Около окна стоял письменный стол, рядом с ним – узкий диван, раскладывающийся вперед по системе «аккордеон», и низкое кресло с журнальным столиком. Довершал картину современный шкаф-купе во всю стену. Мой взгляд сразу же уперся в картину, висящую над диваном. Полотно в простой деревянной раме размером со стандартную подушку, то есть примерно семьдесят на семьдесят сантиметров. – Это та самая копия Кулебякина, которую вы не хотите отдавать? Ростислав кивнул. На картине была изображена курица. Обыкновенная курица-пеструшка, она агрессивно глядела на зрителя снизу вверх, чуть наклонив голову. Я бы не сказала, что автор работал в реалистичной манере, в частности, задняя часть была прорисована довольно условно. Однако полотно, несомненно, брало за живое. – Такое ощущение, будто она сейчас клюнет, – пробормотала я. – Мне тоже порой бывает жутковато, – согласился хозяин. Он предложил мне разместиться в кресле, а сам сел на диван. – Так какой день вас интересует, Люся? Прежде чем ответить, я непроизвольно посмотрела на картину. – Прошлая суббота. Та самая, на которую была назначена ваша регистрация с Кариной. – Хм, забавно, что вы спросили… Это был странный день, полный мистики и волнений. – Волнений? – Ну да, душевных волнений. Я все раздумывал, как правильно поступить: так, как подсказывает сердце или долг? Надо ли дальше бороться, или лучше плыть по течению? Что это было: указующий перст судьбы, преступление или наказание? Я замерла: это смахивало на исповедь. А не признается ли сейчас Ростик в убийстве Карины? Каждому убийце нужно выговориться, открыто рассказать о совершенном преступлении он не может, вот и изъясняется загадками. – Значит, субботу я провел следующим образом. Утром мама поехала на дачу, за ней заехали на машине наши соседи по поселку. Я намеревался отправиться вместе с ней, но в машине не оказалось места. Я сказал, что отлично доберусь на электричке. И действительно, вышел из дома с твердым намерением поехать на Киевский вокзал, однако ноги сами собой принесли меня к ЗАГСу. – Таганскому? – Именно. – Вы хотели увидеть Карину? – осторожно спросила я. – Хотел. – Зачем? – Не знаю, просто возникло такое желание. Я ведь, если честно, был в нее влюблен. – Наткнувшись на мой удивленный взгляд, Ростислав поспешно добавил: – Совсем немного. Она мне идеально подходила. Понимаете, когда у меня возникла необходимость жениться, я стал искать невесту на сайтах знакомств. Насмотрелся всякого! Со всей ответственностью заявляю, что нормальных девушек там нет, один неликвид! – Неужели? – насмешливо вопросила я. На мой взгляд, с невестами в Интернете как раз все в порядке, а вот женихи подкачали! – Клянусь! Одни разведенки, матери-одиночки и провинциалки. – Чем же вам разведенки не угодили? От того, что женщина раньше состояла в браке, у нее хвост не вырастает. Рога разве только бывший муж мог наставить, да и то исключительно на энергетическом уровне. – Если женщина не смогла построить отношения с первым мужем, – назидательно изрек Грунюшкин, – значит, у нее серьезные психологические проблемы. Атмосфера в семье зависит от жены. Если она хочет сохранить брак, мужчина никогда не уйдет! – А если муж оказался плохим? Пьет, бьет, гуляет? Что, терпеть супруга всю жизнь, но не допустить развода? – Зачем же она за такого замуж вышла? Вот я и говорю: у нее серьезные психологические проблемы, она абсолютно не разбирается в людях! – Ну, допустим. А матери-одиночки чем плохи? На мой взгляд, одни плюсы: дама не бесплодна, имеется готовый ребенок, уже подрощенный, не надо возиться с памперсами, да и в материнстве женщина раскрывается полностью, показывает всю свою суть. – Не буду я кормить чужого высерка, – хмуро отозвался Ростик, – не на того напали! – А провинциалки чем не угодили? Разве умение любить и заботиться о мужчине зависит от места рождения? – Провинциалкам нужно только одно: зацепиться в Москве. Отношения с ними недолговечны. Как только она найдет вариант получше, сразу свалит, да еще и имущество придется делить. – Может быть, вы не в курсе, но Карина родом из Рязани. Грунюшкин поморщился: – К сожалению. Но это единственный ее недостаток. В остальном она меня устраивала: молодая, здоровая, эффектная, с высшим образованием и головой на плечах. Именно такая девушка меня достойна! Ишь ты, сам сморчок, а туда же – здоровую да эффектную ему подавай! Да, права была Юлия: демографический перекос в России цветет и пахнет! – То есть вы рассчитывали, что брак будет не совсем фиктивным? Мужчина кивнул. – И вы явились в ЗАГС, чтобы уговорить Карину вернуться к вам? – Что за идиотская идея! – вскричал Ростислав. – Нормальному человеку она бы и в голову не пришла! Однако же моей подруге Насте Пчелкиной пришла. С этого и начались все мои неприятности. – Я приехал, чтобы ее поздравить. Ну и, разумеется, напомнить про долг: денежки-то она взяла, а замуж за меня не вышла! Ага, всё ясно: заявился, чтобы испортить свадьбу. – Напомнили? – Нет, не решился. Только посмотрел издали, как она разговаривает с отцом. Я встрепенулась: отец невесты не приехал на торжество! – Это точно был отец? – По возрасту как раз годился Карине в отцы. Подарил ей конверт с деньгами, вряд ли чужой человек станет так делать. – С чего вы взяли, что в конверте были деньги? – Ну, не открытка же! Впрочем, согласен, ситуация нестандартная: обычно молодоженам дарят деньги за праздничным столом. Но, очевидно, у Карины с отцом напряженные отношения, они разговаривали довольно сухо, за углом ЗАГСа. Возможно, он когда-то ушел из семьи, поэтому не захотел показываться на глаза матери Карины. По крайней мере, очень было на то похоже. Хм, вообще-то матери Карины тоже не было на свадьбе. Странная ситуация… За что мужчина, по возрасту годящийся невесте в отцы, может предлагать ей деньги? Да еще тайком, за углом, подальше от посторонних глаз? За молчание? Не удивлюсь, если этот «папик» был одним из любовников девушки, а конверт – плата за то, чтобы Елохова не поставила законную жену в известность об их отношениях. Или Карина опять наврала про свою беременность. А что, удалось же ей срубить неплохие бабки с Ларисы Архангельской, авось прокатит и здесь! – Знаете, – вдруг заявил Грунюшкин, – я только что принял решение. Окончательное и бесповоротное. Мне не понадобятся ваши услуги. Так что, Людмила, к сожалению, вам не удастся повысить в глазах окружающих свой социальный статус, по крайней мере с моей помощью. Я оторопела: – В смысле? – Не буду я вступать в брак. – Как это? – очень натурально возмутилась я. – Вы что же, не хотите воспитывать собственного сына? – Не хочу, – честно ответил он. – И никогда не хотел. Это изначально была идея мамы, а я всегда был против. Не нужен мне этот ребенок, понимаете? Он мне духовно чужд! А может, и генетически! Мне стало противно. До чего же мерзкий тип! Шестимесячный малыш ему, видите ли, духовно чужд! И хорошо, что ребенок никогда не увидит этого слабого человека, дай бог, он попадет к нормальным приемным родителям, которые окружат его настоящей любовью. А Ростислав, ничуть не смущаясь, вещал дальше: – Я даже рад, что моя свадьба сорвалась и, как следствие, отменилось усыновление. У меня просто гора с плеч упала, когда вопрос решился сам собой. Я еще тогда, около ЗАГСа, прикидывал, как лучше поступить: искать другую невесту или махнуть на затею рукой. Мама настаивала на том, чтобы найти другой вариант, но я-то знал: это не мое преступление, и наказание должен нести не я! – О каком преступлении речь? – Да о ребенке же. Или вы считаете нормальным, когда в таком важном вопросе, как оставлять плод или нет, мнение отца никто не спросил? А ведь это мой генетический материал! И по-моему, это настоящее преступление – давать жизнь генам, которые я не хочу размножать! – А по-моему, если мужчина не хочет иметь потомство, ему надо предохраняться. И самый эффективный способ – это воздержание. Но Грунюшкин меня не слушал, гнул свою линию: – Наше общество насквозь феминизировано. Все законы пишутся так, чтобы бабам было выгодно. Взять хотя бы алименты. По закону их якобы может платить любой родитель, но на деле платят только отцы, потому что после развода судьи, которые в большинстве своем тетки, оставляют детей с мамами. Вот и получается, что вся система по сбору алиментов работает против мужчин. Бабам вообще в России легче живется, у них нет никаких долгов перед Родиной, в армию их не забирают. Тетка спокойно может всю жизнь не работать, мол, она домохозяйка, пусть даже в квартире срач, но это никого не волнует, проверять не будут. А попробуй мужик без дела посиди хоть месяц, общество тут же навесит на него ярлык – «бездельник», «тунеядец», «альфонс»… Я больше не могла выносить этот бред, у меня заныли зубы. Сразу вся нижняя челюсть. – Дайте что-нибудь от зубной боли, – попросила я. Однако Ростислав, оседлав любимого конька, слезать с него не собирался. – То же самое касается деторождения: все права – у теток. Почему решение о том, рожать ребенка или делать аборт, тетка принимает самостоятельно? Почему не требуется письменное согласие мужа или партнера? И почему, если муж, допустим, хочет ребенка, а жена нет, тетку не заставляют рожать насильно, а? У мужчины должно быть право защитить от аборта свой генетический материал! И наоборот – право принудить к аборту тетку, если ребенок ему не нужен. – Дайте анальгин! – рявкнула я. – Пойду поищу в аптечке. – Ростик неторопливо вышел из комнаты. Меня прямо колотило. Чтобы хоть как-то успокоить нервы, я стала рассматривать картину на стене. Определенно ее писал талантливый человек, может быть, даже гениальный. Хм, а по внешнему виду художника Сергея не скажешь, что бог поцеловал его в темечко. Мне всегда казалось, что гении отличаются от обычных людей, у них такой взгляд, словно они парят над толпой. Впрочем, с чего я решила, что именно Сергей делал копию картины? Чтобы удовлетворить любопытство, я позвонила Сергею, представилась и спросила: – Вы с какой картины Кулебякина копию делали? Случайно, не с той, на которой изображена курица? – Добрая жена, – отозвался художник. – Что? – Эта картина с курицей называется «Добрая жена». Такое вот оригинальное чувство юмора было у Кольки. Вы правы, это одна из тех картин, которые я подарил Карине и с которых делал копии. А в чем дело? – Вы подписали копию? – На оборотной стороне должно быть факсимиле «Оськин» – это моя фамилия. С резким левым наклоном. Я перевернула полотно. – Нет здесь никакого «Оськина». Зато на самой картине в нижнем правом углу стоит буква «ж». Довольно странная буква, средняя палочка прорисована два раза. – Это не «ж», это две буквы «к», одна из которых в зеркальном отражении. Так подписывал свои картины Коля Кулебякин, это его инициалы. – Что это может значить? – Одно из двух: либо кто-то стер мою подпись и подрисовал инициалы Кулебякина на копии, либо… Либо передо мной подлинник. Глава 23 Я тряслась в вагоне метро и размышляла: каким образом подлинник Кулебякина оказался у Ростислава? Насколько я понимаю, картина должна быть в музее. Получается, что туда Карина отдала копию? И никто этого не заметил? Еще один интересный вопрос: зачем Елохова оставила подлинник постороннему, по сути, человеку? В брак она собиралась вступать фиктивно и намерений своих не скрывала. А с другой стороны, куда ей было девать картину? В комнату не принесешь, там соседка Юля, тоже искусствовед, она может догадаться, что это оригинал. Отвезти родителям в Рязань? Но неизвестно, живы ли они, и поддерживала ли Карина с ними отношения. Да, наверное, лучший вариант – отдать на время жениху, на всякий случай приврав, что это копия. Елохова ведь не рассчитывала, что мстительный мужик затаит на нее зло и из вредности откажется отдавать чужую собственность. Когда я подходила к дому, в сумке заиграл мобильник. Это оказался Руслан Супроткин. – Привет! – сказал мой несостоявшийся муж. – Что делаешь? – Ношусь как заяц, – честно ответила я. – Я только что звонил тебе домой, трубку подняла какая-то женщина… – А, это ко мне родственники из Улан-Удэ нагрянули, – быстро сориентировалась я. – Троюродная сестрица с племянниками. Ужас, сколько от них шуму, но ничего не поделаешь, у сестры в Москве дела, она останется еще на неделю. – Я подумала, что поиски убийцы могут затянуться, а Руслану совсем не обязательно столкнуться в моей квартире с главной подозреваемой, поэтому добавила: – Или на две. – Понятно, – протянул капитан. – А завтра ты что делаешь? – Завтра? – Да, у меня завтра неожиданно образовался выходной, хотел пригласить тебя днем куда-нибудь. У тебя есть какие-то планы? Мое сердце радостно затрепетало. Знаю, что в подобных случаях девушка должна набивать себе цену, намекать на мифические свидания и конкуренцию в виде других поклонников, но я выпалила: – Никаких! Я абсолютно свободна! – Может, покатаемся на речном трамвайчике? – Обожаю речные трамвайчики! – обрадовалась я. – Тогда встретимся часа в три на причале Киевского вокзала? – Договорились. Первую половину следующего дня я провела в трудах праведных, писала статью. За время расследования я порядком запустила свои профессиональные обязанности и теперь восполняла пробел. К обеду с работой было покончено, и в три часа я стояла на причале, предвкушая экскурсию. По центру Москвы курсирует много теплоходов, но маршрут, который начинается от Киевского вокзала и заканчивается Новоспасским мостом, что около метро «Пролетарская», самый длинный и популярный у москвичей. Пассажирам дается полтора часа на то, чтобы осмотреть живописные берега, перекусить бутербродами в баре и посетить бесплатный туалет. А если путешествие надоест, можно выйти на одной из остановок и влиться в пульсирующий ритм города. Впрочем, если рядом интересный собеседник, поездка вряд ли покажется скучной. Особенно когда имеется актуальная тема для разговора. – Как продвигается расследование убийства? – спросила я Руслана, едва теплоход «Москва» отошел от пристани. – Которого? На мне три трупа. – Невеста в таганском ЗАГСе, – напомнила я. Капитан подозрительно прищурился: – Чего это ты интересуешься? Я напустила на себя равнодушный вид: – Да так, вспомнилось вдруг. Красивая девушка была, жалко ее. Так как продвигается расследование? – Потихоньку. Поскольку продолжения не последовало, я задала наводящий вопрос: – Кто она вообще такая? – Обычная сотрудница музея. Добропорядочная гражданка, без криминального прошлого и даже без банковских кредитов. «Что весьма удивительно, если сравнить размер ее зарплаты со стоимостью одежды», – хотела сказать я, но удержалась. – Может, убийство связано с ее профессиональной деятельностью? Коллеги что говорят? – Я беседовал с директором музея, он отзывается о ней положительно, дал кое-какие документы для изучения. Коллегам я просил пока ничего не говорить. Ага, теперь понятно, почему музейные дамы до сих пор считают, что у Карины медовый месяц. – Ты не находишь, что это бесчеловечно – скрывать смерть от сослуживцев? Люди ведь не смогут прийти на похороны и попрощаться. – Похороны состоятся только послезавтра, так что они придут, не волнуйся. Давай лучше послушаем, что говорит экскурсовод. Пришлось прервать допрос. Но когда речной трамвайчик остановился на Воробьевых горах, я вернулась к животрепещущей теме. Нацепив на лицо маску сочувствия, спросила: – Наверное, нелегко расследовать убийство, если нет ниточки, за которую можно уцепиться? Неужели в этом деле не обнаружилось совсем ничего странного? Несколько секунд Руслан колебался, потом все-таки ответил: – При ней была сумочка, такой плоский прямоугольник… – Клатч, – подсказала я. – Да, и в этом клатче лежал конверт с крупной суммой денег. Значит, Ростислав Грунюшкин не солгал, пожилой мужчина действительно дал Карине конверт! – Ну, это я знаю! – неосторожно вырвалось у меня. – Что ты знаешь? – Капитан мгновенно сделал стойку. – Знаю, что на свадьбе молодым принято дарить деньги, – выкрутилась я. – Правильно, только дарят позже, за столом. Я пожала плечами: – Возможно, кто-то из родственников решил преподнести подарок заранее. – Да не было на свадьбе родственников, только друзья, молодежь со средним достатком. А в конверте лежало пять тысяч долларов. Вот ты лично можешь позволить себе подарить такую сумму подруге на свадьбу? Я обомлела: пять тысяч зеленых! Да ни за что и никогда! Даже если бы случилось такое чудо, что подруга в сорок лет вдруг нашла себе жениха! Мне надоело ходить вокруг да около, и я спросила капитана прямо: – У тебя уже есть подозреваемый? – Я над этим работаю, – отозвался Супроткин. – Давай сменим тему, лучше поговорим о нас. – А что тут разговаривать? И так все ясно. Ждем у моря погоды, – сказала я, глядя, как волны бьются о берег. – Да, у моря погоды, – эхом отозвался Руслан и с чувством продекламировал: Прощай же, море! Не забуду Твоей торжественной красы И долго, долго слышать буду Твой гул в вечерние часы. – Это Пушкин? – уточнила я. Руслан кивнул: – «К морю», хрестоматийная вещь. Я вздохнула. Опять у нас ничего не складывается. Каждый по отдельности, мы – тонкие, интересные люди, достойные семейного счастья и всеобщего благоденствия. Но вместе превращаемся в каких-то скучных неудачников, которые только и могут, что вести занудные разговоры и мечтать о светлом будущем, которое не наступит никогда. Может, над нами висит проклятие? Вдруг я вспомнила теорию детектива Чащиной, и меня озарило: а ведь точно – проклятие! Вернее, расплата за вмешательство в чужие судьбы. – Ты веришь в то, что человек должен отвечать за свои деяния? – спросила я. – Вообще-то это основная идея Уголовного кодекса, – усмехнулся Руслан. – Нет, я не об уголовном наказании сейчас говорю, а о кармическом. Ты согласен, что человек должен отработать свои грехи и никто не вправе ему помогать? – Допустим, – осторожно согласился капитан. – С этой точки зрения твоя работа следователя – вмешательство в работу бога. Ты ловишь убийц, грабителей и насильников, их сажают за решетку, тем самым твоими руками осуществляется наказание. Но это наказание телесное, а духовного-то перерождения у преступников не наступает! Неудивительно, что, выйдя из тюрьмы, они принимаются за старое, по новому витку. – Ишь, как ты завернула! Выходит, я во всем виноват. – Подожди, дай договорить. С другой стороны, есть жертвы преступления. Человек должен вынести все страдания, которые ниспосланы свыше, иначе потом ему дадут еще более тяжкую ношу. Например, у человека украли машину. Возможно, это случилось не на пустом месте, допустим, ему надо таким образом компенсировать получение нетрудовых доходов, попросту говоря – взяток. Есть такое правило: «Взял – отдай, отдал – возьми взамен». Чиновник слишком много брал денег, пришло время отдавать материальные ресурсы. А милиция, вдруг, находит его «порш кайен» и возвращает. – Хм… – скептически проронил Супроткин. – Ну, бывает же, правда? Хотя бы одну угнанную машину из миллиона наша милиция находит? – Ну, если только одну из миллиона. – И вот представь себе, что именно эту машину нашли. Человек должен был расплатиться за взятки машиной, но не получилось. Тогда бог отнимает у него что-нибудь посерьезнее, например, сгорает дом. Или с чиновником случается инсульт, парализована правая рука – та самая, которой он раньше брал взятки, а теперь уже не сможет. Человек поплатился здоровьем, хотя мог отделаться какой-то дурацкой машиной. А всё почему? Потому что вмешался следователь. – То есть, ты предлагаешь ликвидировать органы внутренних дел и уповать только на волю божью? Ждать, когда убийцы и насильники начнут корчиться в моральных муках? Ты хоть представляешь, какой беспредел начнется в стране буквально через секунду? Но меня не так-то легко было сбить с толку. – Я не мыслю в масштабах государства, – отмахнулась я, – об этом пусть президент думает, у него зарплата большая. Речь идет о тебе. По роду своей профессиональной деятельности ты постоянно вмешиваешься в чужую карму. А таких людей бог наказывает вдвойне: на тебя навешивают чужие страдания плюс заставляют отрабатывать свои собственные уроки, чтобы в следующий раз не лез куда не надо. Теперь понимаешь, почему у тебя такая несчастная, неустроенная жизнь? Надо менять профессию! Теплоход отчалил от берега, экскурсовод опять завела: «Посмотрите налево… Посмотрите направо…» Руслан слушал ее какое-то время, потом обратился ко мне: – Я обдумал твои слова и хочу сказать, что ты не права. Во-первых, с чего ты взяла, что тюрьма для преступника – это наказание не от Бога? Может, моими руками Господь как раз и осуществляет свою волю? А во-вторых, и это самое главное, у меня вовсе не несчастная жизнь. Я счастлив! У меня есть всё, что может желать человек: кусок хлеба, крыша над головой, любимая работа и любимая женщина. Я застыла. Женщина? У капитана есть любимая женщина?! Я так и знала, я чувствовала, что он от меня что-то скрывает! У него другая женщина. И эту новость я узнаю вот так походя, проплывая по грязной реке где-то в районе Хамовников. – Нам, правда, всё никак не удается пожениться, – продолжал Руслан, – то день свадьбы перепутали, то элементарно некогда, но, думаю, скоро мы уладим этот вопрос. Через месяц наступит лето, а летом играть свадьбу веселее, ты как считаешь? И он поцеловал меня в губы. Господи, да ведь любимая женщина – это я! Уф, прямо гора свалилась с плеч! До следующей остановки я нежилась в его объятиях, а когда теплоход пристал к Парку культуры и отдыха, Руслан поинтересовался: – Кстати, где ты это услышала: «Взял – отдай, отдал – возьми взамен»? Увлекаешься эзотерической литературой? Сейчас столько мошенников развелось… – И вовсе это не мошенничество! – возмутилась я. – Между прочим, дама, которая рассказала мне эту теорию, твоя бывшая коллега, частный детектив Чащина. Хотя вряд ли ты ее знаешь. – Отчего же, знаю. Ты про Дарью Семеновну? Я удивилась: – Ты с ней знаком? – Мир тесен! Раньше мы периодически встречались по работе. – Тогда ты должен знать, какое горе с ней случилось. – Горе? Я пересказала трагическую историю про усыновленного мальчика. – Ерунда, не было у Чащиной ни мужа, ни детей, – ответил Руслан. Я начала терять терпение: – Ну, конечно, не было, к тому моменту, когда ты с ней познакомился, она уже потеряла их всех! – Да их никогда не было! Чащина – старая дева, всю жизнь прожила с мамой в однокомнатной квартире, потом получила свое жилье, но продолжала жить с мамой, потому что у старушки обнаружили болезнь Альцгеймера. Последний раз я виделся с Дарьей лет семь назад, вряд ли за это время она успела родить ребенка, возраст уже не тот. От изумления я даже привстала: – Ты ничего не путаешь? Это абсолютно точно? – Абсолютно. Я терялась в догадках: зачем? Зачем Чащиной понадобилось обманывать? Может, она записная врушка? Ей нравится придумывать душераздирающие истории и смотреть на реакцию окружающих? Или она решила по примеру Александры Марининой сделать писательскую карьеру и просто оттачивала на мне мастерство? – Почему Чащина ушла из органов? Ее уволили за болтливость и легкомыслие? – Легкомыслие? Вот уж это точно не про нее. Дарья очень сухая, здравомыслящая особа, у нее все разложено по полочкам и спланировано на год вперед. – Но соврать она может? – Только если это нужно для дела. Я задумалась. Значит, Дарья Семеновна солгала не просто так. Какую цель она преследовала? Основная идея её рассказа – «не лезь в чужие дела, навлечешь на себя беду». А если конкретно – «не занимайся расследованием убийства Елоховой, будет хуже». При этом она утверждала, будто за Кариной не следила, дату свадьбы узнала случайно. Ох, чует мое сердце, Чащина не сказала ни слова правды! Я должна еще раз с ней поговорить. Я набрала ее телефон. В ухо полетело: «Номер вызываемого абонента занят. Вы можете оставить голосовое сообщение после сигнала». Через десять минут я повторила звонок, по-прежнему было занято. С настойчивостью телефонного хулигана я звонила Дарье Семеновне через каждые три минуты, а результат был одинаковым. Либо госпожа Чащина болтает с кем-то уже в течение получаса, либо она занесла меня в «черный список». Руслан с интересом наблюдал за моими действиями. – Что, не отвечают? – Происходит что-то странное, – отозвалась я. – Можно позвонить с твоего телефона? – Пожалуйста. – Капитан протянул мобильник. На этот раз Дарья Семеновна ответила мгновенно: – Чащина слушает. Я поспешно отошла с телефоном на другой конец палубы. – Дарья Семеновна, это Людмила Лютикова. Помните меня? Я бы хотела… – Перестаньте надоедать мне своими звонками! – отчеканила дама. – Нам не о чем разговаривать! И бросила трубку. Какая муха ее укусила? Нет, я обязательно должна во всём разобраться. Возможно, у Чащиной есть офис, где она принимает клиентов. И уж наверняка у нее имеется квартира. Буду караулить под дверью, но добьюсь, чтобы она рассказала мне правду! Вот только как узнать адреса? Решение пришло само собой. – Руслан, у меня к тебе просьба… Капитан согласился помочь, хотя и не поверил моему сбивчивому объяснению: «Понимаешь, я хочу уточнить у нее кое-что про карму, это очень-очень срочно!» Он сделал пару звонков, и вскоре у меня на руках были два адреса. Дарья Семеновна действительно арендовала офис в центре, на улице Достоевского, дом 13/4, а жила в Строгино. Я бросила взгляд на часы: без четверти шесть. В такое время детектив Чащина вряд ли дома смотрит телевизор, скорее всего, она работает, и у меня есть шанс застать ее в офисе. Наскоро простившись с Русланом, я сошла на берег на остановке «Устьинский мост». – Может, все-таки доедешь до конечной? – предложил капитан. – У меня на Пролетарке припаркована машина, я могу тебя подвезти. – Спасибо, но я чудесно доберусь на метро. Без пробок! И без лишних свидетелей. Дом 13/4 по улице Достоевского оказался серым трехэтажным зданием, построенным, очевидно, в восьмидесятых годах прошлого столетия. Могу поспорить, что раньше здесь располагалось какое-то НИИ, теперь дом был отдан на растерзание частным конторам. По соседству шла стройка, возводили, очевидно, торговый центр, шум стоял ужасный. Отбойный молоток издавал монотонный гул на низких частотах, от которого закладывало уши. На входе сидел охранник, он увлеченно разгадывал кроссворд и даже не поднял головы при моем появлении. Дарья Семеновна занимала комнату на первом этаже. Я постучала в дверь, но в ответ услышала лишь грохот отбойного молотка. Очевидно, эти мерзкие звуки проникали даже через стеклопакет. Сколько ни колотись, госпожа Чащина меня все равно не услышит, поэтому я решила войти. Нажала на ручку, дверь легко отворилась, и я заглянула внутрь: – Дарья Семеновна, можно к вам? Открывшаяся картина повергла меня в изумление. Чащина, одетая в розовый брючный костюм и красную блузку, сидела на полу, прислонившись к стене. Ее голова без сил опустилась на грудь, как будто женщина плакала или находилась в обмороке. Я бросилась к ней: – Дарья Семеновна, что с вами? Вам плохо? И только вблизи я разглядела, что блузка у нее белая, а красное – это кровавое пятно, которое расползлось по груди. И дама вовсе не в обмороке. Её убили! В этот момент я спиной почувствовала чье-то присутствие. Резко обернулась и увидела… Мишку Пряхина! Бывший сожитель моей подруги Анастасии и несостоявшийся муж Карины Елоховой в упор смотрел на меня. Глаза его горели безумным огнем. Прошла целая вечность, прежде чем я закричала. Глава 24 Пряхин подскочил и зажал мне рот рукой: – Тихо! Умоляю, молчи! Тебя услышат! Я вырвалась и одним прыжком оказалась у раскрытого окна: – Не трогай меня, убийца! Помогите!!! Призыв о помощи потонул в грохоте строительной техники. Мишка сделал шаг в мою сторону. – Не подходи! – рявкнула я. – Стой, где стоишь! Зачем ты убил эту женщину? – Это не я! Когда я пришел, она уже здесь лежала. – Я тебе не верю. – Люся, разуй глаза, где ты видишь нож или пистолет? Я зашел сюда буквально за полминуты до тебя! Она уже была мертва, клянусь! Орудия убийства действительно нигде не наблюдалось, и я немного расслабилась. – Допустим. Но зачем ты тут? – Она сама меня пригласила. – Кто? – Покойница. – И давно ты ее знаешь? – Впервые вижу. Я недоверчиво уставилась на Пряхина, и он затараторил: – Она мне позвонила, представилась детективом Чащиной. Спросила, хочу ли я знать, кто убил мою невесту. Конечно, я хотел! Тогда она предложила приехать к ней в офис, назвала адрес и велела захватить компьютер. «Какой компьютер?» – удивился я. – «Тот, на котором работала Карина». – «У нее был ноутбук». – «Возьмите его, разгадка ее смерти находится там». Вот и всё. А когда я приехал, то наткнулся на труп. – Где ноут? Мишка кивнул на сумку около двери и предложил: – Давай закроем окно, у меня уже голова раскалывается. Он подошел к окну, собираясь взяться за ручку, но я его опередила: – Стой! Ничего не трогай! На окне могут остаться отпечатки пальцев убийцы. Ведь не могла же Чащина работать при таком шуме? Наверняка окно открыл убийца, чтобы скрыть преступление. Пряхин подчинился. – Надо позвонить в милицию, – спохватилась я. – С твоего мобильника или с моего? Мишка занервничал: – Может, лучше позвонить анонимно? Из уличного автомата? – Почему это? – Неужели ты не понимаешь? Нас обвинят в убийстве! Вид у несостоявшегося мужа был неважный: лицо бледное, глаза лихорадочно блестят. Неожиданно я вспомнила, как странно Мишка вел себя перед бракосочетанием. Когда мы с ним разговаривали, кто-то ему позвонил. Он переменился в лице и поспешил в ЗАГС, чтобы поговорить с невестой. А потом Карину нашли мертвой. Может, это он ее убил? И сейчас пудрит мне мозги? Озвучить свои подозрения я не успела, дверь неожиданно открылась, на пороге возникла девушка. Одним взглядом она охватила всю картину: мертвая Чащина на полу, мы с Михаилом около окна, – и оцепенела от ужаса. – Это не мы! – сказал Мишка. – Так и было. – Девушка, пожалуйста, не уходите, – взмолилась я, – будете свидетельницей. И позвоните в милицию. Девушка вышла из ступора: – Вы в своем уме? Не буду я никуда звонить. Дарья Семеновна следила за моим мужем, милиция начнет допрашивать и вынюхивать. Еще и посадят. А если муж узнает? Да он меня убьет! Сами разбирайтесь! И она испарилась. Мы с Пряхиным переглянулись и одновременно сказали: – Надо сматываться! Шустрым шагом мы вышли на улицу, охранник курил на крыльце, уставившись в свой мобильник. Когда мы проходили мимо, он бросил на нас рассеянный взгляд. Уверена, что через час, когда его будут допрашивать, он даже не вспомнит, сколько нас было. Около метро я спросила: – Ты уже посмотрел, что в ноутбуке? Приятель покачал головой: – Не успел, я сразу сюда. Да что там вообще может быть? – Ищи что-либо, имеющее отношение к искусству, – посоветовала я. – Скорее всего, убийство Карины связано с ее работой, если конкретно – то с художником Николаем Кулебякиным. – С чего ты взяла? – Интуиция. Мы остановились около телефона-автомата, я набрала «02» и четким голосом сообщила об убийстве женщины по адресу: улица Достоевского, дом 13/4, офис 16. – Назовите вашу фамилию! – потребовал милиционер. – Кто это говорит? – Случайный свидетель, – быстро сказала я и повесила трубку. Мы с Мишкой договорились, что он даст знать, как только найдет что-нибудь интересное. Он поехал к себе домой, а я отправилась к себе. По дороге у меня созрел план: надо выяснить как можно больше о Николае Кулебякине. Интернет мне в помощь! Однако в квартире меня ожидал сюрприз. Я уже привыкла, что каждый мой приход Дуся встречает заливистым лаем, но на этот раз в коридор выбежали два пуделя! Сначала я решила, что от пережитого стресса я ослабла здоровьем и у меня двоится в глазах. Потом пригляделась: нет, собаки лают не синхронно, они разные! Ясность в ситуацию внесла Пчелкина: – Люся теперь будет жить у нас. – С чего вдруг? – только и смогла спросить я. – Она беременна. Я быстро подсчитала: если вязка прошла успешно, срок беременности должен составить два дня. – И что? – У Люси каприз – хочет жить с отцом своих будущих детей. – Это она сама так сказала? – изумилась я. – Нет, это выяснилось опытным путем. Как и предупреждала кинолог Камилла, у беременной пуделихи начало сносить крышу, и буквально на следующее утро. С утра Люся отказалась от своей обычной еды и принялась истошно выть и царапать холодильник. Хозяева предложили ей на выбор: курицу-гриль, сервелат, маринованные корнишоны и замороженные креветки. Люся слопала это все по очереди, но выть не перестала. Псина рвалась к входной двери, ее вывели на улицу. Там она немного успокоилась, но продолжала рваться куда-то вдаль. Каким-то шестым чувством «мама» Ираида догадалась, что Люся стремится к своему жениху, и повезла девочку к нам. Увидев Дусю, Люся действительно перестала выть, и ее стошнило на дверной коврик. Ираида расценила это как добрый знак и оставила собаку нам. – Зачем ты ее взяла? – негодовала я на Пчелкину. – У нас что, своих забот не хватает?! – Помнишь, что Камилла говорила про угрозу выкидыша? Маленьким собачкам нельзя нервничать. Между прочим, Ираида обещала отдать нам двух щенков вместо одного, так что в наших интересах, чтобы Люся выносила потомство. – Ираида просто сообразила, что финансово ей креветки каждый день не потянуть, вот и придумала дурацкий предлог, чтобы сплавить псину нам. Если уж влюбленные действительно не могут жить друг без друга, надо было отвезти Дусю им! – Ты что! Он же элитный производитель, должен нам деньги зарабатывать! Кстати, на завтра запланирована еще одна вязка. «Я этого не вынесу», – подумала я, спасаясь бегством в кабинет. В кабинете я обнаружила Пайсу. Бедная кошка, ошалев от присутствия посторонних собак в квартире, забралась на шкаф. Судя по всему, она провела там уже несколько часов, но слезать не собиралась. – Кис-кис-кис, – позвала я Пайсу, но в ответ она только безумно блестела глазами. – Это скоро закончится, – пообещала я то ли ей, то ли себе. – Со дня на день я найду убийцу, и жизнь войдет в прежнюю колею. Я открыла ноутбук, подключилась к Интернету и стала искать информацию о Николае Кулебякине. Через час, когда спина затекла, а глаза устали таращиться в экран, у меня сложилась целостная картинка. Николай Васильевич Кулебякин родился чуть больше шестидесяти лет назад в деревне Щекино Ярославской области. Отец был механизатором, мать – дояркой. В семье, помимо Николая, подрастало еще трое младших детей, поэтому неудивительно, что по окончании восьмилетки старший отпрыск отправился в поле, помогать отцу и зарабатывать трудовую копеечку. Потом Николая забрали в армию. Событие, которое для многих юношей стало бы трагедией, для Кулебякина обернулось подарком судьбы. Ротный старшина разглядел в деревенском пареньке художественные способности. Началось с того, что Николаю поручили оформить боевой листок, а закончилось серией картин «Служу Советскому Союзу!», которые Кулебякин нарисовал специально к приезду генерала. Когда срок службы подошел к концу, командир части выдал Николаю направление в Строгановское училище. Сегодня такая бумажка годится разве только для того, чтобы подтереться в общественном туалете. Если у тебя есть деньги, то перед тобой с радостью распахнет двери хоть Строгановка, хоть МГИМО, хоть Гарвард. Но в СССР направление от воинской части имело вес, и Николай Кулебякин, успешно сдав экзамен по рисунку, был зачислен на первый курс. После окончания училища Кулебякин устроился художником в издательство «Детская литература», но проработал там недолго. Оригинальная художественная манера не позволяла ему вписаться в стандарты советского издательского дела. Николая взяли в кинотеатр, рисовать афиши для фильмов, однако и на этом месте он не удержался. Недуг, сгубивший многих талантливых людей, поразил и Кулебякина. Крепкое деревенское здоровье позволяло ему не скатиться в хронический алкоголизм, однако, как вспоминают коллеги-художники, раз в три месяца он стабильно уходил в недельный запой. Затем его следы теряются на десятилетие. Неизвестно, чем Кулебякин занимался в это время, где жил и на что. В 35 лет он женился на Марине Смысловой – даме с двумя детьми, которая была старше его на одиннадцать лет. Марина тоже была художницей, и довольно успешной. Под ее чутким руководством Кулебякин расцвел: стал членом Союза художников, получил мастерскую на Соколе, много работал и даже устроил одну персональную выставку. Через несколько лет Марина скоропостижно скончалась от рака, и период, который критики позднее окрестят «Расцветом Кулебякина», закончился. Зеленый змий снова начал душить Николая в своих объятиях. Он потерял контакт с коллегами, почти не писал и жил на то, что сдавал свою мастерскую приезжим. В начале девяностых годов прошлого столетия Николай неожиданно для всех эмигрировал в США. Там он написал несколько картин, довольно неудачных, критики назвали этот период «Черным». Чтобы прокормиться, он устраивался на случайную работу, естественно, неквалифицированную. А умер действительно на улице, только не от астмы, как утверждал художник Сергей Оськин, а от инфаркта. Было ему тогда пятьдесят шесть лет. Кстати, насчет критиков. Собственно, исследованием творчества Кулебякина занимался только один человек – некий Андрон Панайотов. Его искусствоведческие эссе стали появляться в прессе около полугода назад. Андрон сразу, без каких-либо сомнений и раздумий отвел Кулебякину место на самой вершине художественного олимпа. Панайотов называл его «ярчайшим представителем городского нативизма», «кровоточащим талантом страны Советов», а также «страдающим гением, картины которого останутся в веках». Да, вот так, не больше и не меньше. Хм, что-то сомнительно. Я хоть и полнейший профан в живописи, однако сдается мне, что господин Панайотов хватил лишку. «Добрая жена» – картина неплохая, спору нет, но в веках она вряд ли останется. С другой стороны, Малевич-то ушел на аукционе Сотбис за шестьдесят миллионов долларов! Хотя, на мой взгляд, бессмысленная «Супрематическая композиция» даже рядом не валялась с «Доброй женой»! Может, и правда – «страдающий гений»? И все-таки меня не покидало стойкое ощущение, что я столкнулась с агрессивной пиар-кампанией, более уместной в отношении какого-нибудь стирального порошка, а не художника. Я решила посоветоваться со знающими людьми. Позвонила приятелю, Игорю Ставистскому, искусствоведу по образованию, который в данный момент работает редактором отдела культуры в журнале. – Знаешь, кто такой Андрон Панайотов? – Еще бы! – отозвался Игорь. – Профессор, доктор наук, он у меня лекции в университете читал. Уважаемый искусствовед, его мнение ценится очень высоко. Если какой-нибудь начинающий художник не понравится Панайотову, тот запросто может испортить ему карьеру. – А наоборот он может сделать? В смысле, прославить человека? – Ну, это вряд ли. У Андрона Михайловича довольно сволочной характер, чтобы он о ком-то хорошо отозвался, надо выпрыгнуть из штанов. Хм, а вот Кулебякину он просто поет панегирик, хотя художник давно умер и штаны его истлели. Может, кто-то другой выпрыгнул из штанов? – У Панайотова есть враги? – Наверняка кто-то из художников или галеристов имеет на него зуб. – Нет, я имею в виду идейных оппонентов. Есть кто-то, чей взгляд на искусство кардинально не совпадает? – Израиль Моисеевич Выгоднер. – Это настоящая фамилия? – не поверила я. – У него все настоящее: и Саврасов, и Кустодиев, и вазы эпохи Минь. – Так он искусствовед или коллекционер? – И то, и другое. Кстати, отличный дядька, легко идет на контакт. – Мне обязательно надо с ним поговорить, задать пару вопросов насчет одного художника. Можешь устроить встречу? – Ладно, я вас сведу. Только обязательно привези к нему какую-нибудь антикварную вещь, якобы для оценки. Ну, типа примани его, как кролика морковкой, и только потом задавай свои вопросы. – Где мне взять антиквариат? – Не знаю. Одолжи у кого-нибудь. Укради. Но без приманки не суйся! Глава 25 Я огляделась вокруг в поисках антиквариата. Когда эта квартира досталась мне, она была битком набита произведениями искусства. Но другие наследники покойного вывезли все подчистую: и картины, и ценные фарфоровые статуэтки, и хрусталь. Каким-то чудом уцелели прикроватные лампы в спальне из цветного стекла. Оценщик в антикварном магазине сказал, что это вещи начала прошлого века, стиль арт-деко, стоят около тысячи долларов каждая. Я оставила их на черный день. Поскольку одну лампу разбила Пчелкина, борясь с собакой, я решила взять вторую на встречу к Израилю Моисеевичу. Израиль Моисеевич назначил встречу на одиннадцать часов утра в кафе Центрального дома художника. На следующий день я прибыла туда с лампой в пакете. Вообще она хоть и небольшая, но довольно увесистая. Вот интересно, а если бы у меня была картина Александра Иванова «Явление Христа народу», полотно пять с половиной на семь с половиной метров, ее тоже надо было бы нести с собой? В кафе было немноголюдно, очевидно, в такое время художники еще нежились в объятиях Морфея. Мужчина за столиком около окна приподнялся и помахал мне рукой, я поняла, что это и есть искусствовед Выгоднер. Вид у Израиля Моисеевича был незабываемый. Субтильный мужчина лет шестидесяти, с благородными манерами и орлиным носом. Но как он был одет! Черные кожаные штаны! Бархатный пиджак глубокого синего цвета! Под пиджаком – небесно-голубая рубашка с жабо! И, как будто всего вышеперечисленного было недостаточно, на шею искусствовед повязал шелковый платок с павлинами. Волосы у господина Выгоднера были каштановые, на удивление густые и вьющиеся. Скорее всего, он их красил, причем последний раз совсем недавно, потому что отросших корней с сединой не наблюдалось. Я понимала, что неприлично пялиться на человека во все глаза, но ничего не могла с собой поделать. Я гадала: это его обычная манера одеваться или мужчина принарядился в мою честь? В итоге пришлось признать, что я здесь ни при чем. Израиль Моисеевич держался так естественно, что не оставалось сомнений: его внешний облик – это отражение внутреннего содержания. А я в своем сером брючном костюме почувствовала себя недалекой и ущербной мышью. Искусствовед был весьма доволен произведенным эффектом. Мы представились друг другу, Израиль Моисеевич предложил присесть за столик и выпить по чашечке кофе. Я с благодарностью приняла предложение. – Ну-с, что вы мне принесли? – поинтересовался коллекционер после того, как я сделала первый глоток. Когда я поставила лампу на стол, в глазах Израиля Моисеевича зажегся интерес. Легкими движениями он пробежался пальцами по лампе, наклонился к ней, словно к чему-то прислушиваясь, перевернул и, кажется, даже понюхал. Через несколько минут вынес вердикт: – Начало двадцатых годов прошлого века. Стиль арт-деко. Лампа сделана во Франции. Рыночная стоимость – три тысячи. При благоприятном стечении обстоятельств возможно получить за нее четыре. – Четыре тысячи чего? – не поняла я. – Долларов. Я изумленно уставилась на коллекционера. – Хотя нет, я ошибся, – вдруг сказал Израиль Моисеевич. – Видите вот этот штамп? – Мужчина указал на едва заметный оттиск на дне лампы. – Он означает, что мастер сделал две лампы в зеркальном отражении, поэтому их общая стоимость возрастает до пятнадцати тысяч. У вас имеется второй экземпляр? – Уже нет, – вздохнула я, – вторая лампа разбилась. – Ах, как жаль! – Господин Выгоднер так сокрушенно покачал головой, будто это его личная собственность пришла в негодность. – Как жаль! – Спасибо за оценку, – сказала я, – но я, собственно, к вам по другому делу. Хочу проконсультироваться по поводу картин одного советского художника, которые ко мне случайно попали. Фамилия художника – Кулебякин. Николай Кулебякин. Стоило мне это произнести, как глаза у Израиля Моисеевича заблестели по-настоящему. – Вы знакомы с его творчеством? – спросила я. Собеседник кивнул. – Мне предлагают продать картины, – продолжала я, – но сегодня они стоят копейки. А я подозреваю, что завтра, возможно, ситуация изменится. Ведь бывает же так, что художника начинают ценить лишь со временем, правда? По-вашему, Кулебякин – талантливый художник? – Да как вам сказать… – задумчиво отозвался Израиль Моисеевич. – Вот Казимира Малевича, например, считают гением. Вы лично как относитесь к его живописи? – Это не живопись, это что-то другое, – дипломатично ушла я от ответа. – Феноменально! – вскричал искусствовед. – Вы знаете, что именно такими словами сам Малевич характеризовал свои картины? А ведь мало кто знает, что «Черный квадрат» получился у него случайно. Он просто замалевал черной краской неудачный рисунок. – Вы, наверное, шутите? – не поверила я. – Я абсолютно серьезен. И еще один любопытный исторический факт. Малевич написал «Черный квадрат» в одна тысяча девятьсот пятнадцатом году, а почти за тридцать лет до этого, в одна тысяча восемьсот восемьдесят втором году, другой художник нарисовал «Черный прямоугольник». – Расскажите подробнее, – попросила я. Израиль Моисеевич охотно принялся рассказывать. В 1882 году молодой французский писатель и издатель Жюль Леви основал группу «Салон непоследовательных», которая состояла из художников, писателей, поэтов и других представителей парижской богемы конца девятнадцатого века. Объединение это не преследовало никаких политических целей. «Салон непоследовательных» насмехался над официальными ценностями через сатиру, юмор, а иногда и грубую шутку. Работы, которые демонстрировались на выставках салона, были мало похожи на картины в традиционном понимании. Это были смешные карикатуры, абсурдные кошмары, рисунки, как будто бы нарисованные детьми. 1 октября 1882 года «Салон непоследовательных» открывает в Париже выставку. На выставке были представлены работы шести авторов, которые можно считать предтечей сюрреализма, заявившего о себе сорок лет спустя. Самой вызывающей среди картин было одноцветное, абсолютно черное изображение, нарисованное поэтом Полом Билходом. Называлась картина «Ночная драка негров в подвале». Такой черный прямоугольник. Никаких заявлений о концептуальном смысле картины. Никакого предложения вглядеться и найти скрытый смысл черного прямоугольника. Это была просто шуточная картина. Причем шутка заключалась даже не в картине, а в ее названии. Ведь действительно – когда негры дерутся в подвале ночью, то ничего не видно и все черное! Юмористическую идею Билхода развил художник Альфонс Алле. На выставке 1883 года он выставляет картину «Малокровные девочки, идущие к первому причастию в снежной буре», представляющую собой белый прямоугольник. На выставке 1884 года он показывает еще один монохромный рисунок – красный прямоугольник под названием «Апоплексические кардиналы, собирающие помидоры на берегах Красного моря». Затем Альфонс Алле расширил свою коллекцию Синим, Зеленым, Серым прямоугольниками и выпустил книгу с этими работами, дополнив их пустой музыкальной партитурой под названием «Траурный марш для глухих». – Надо признать, что Алле был большой фантазер и юморист, – заключил господин Выгоднер. – Малевич даже не первый придумал нарисовать монохромную фигуру! – ахнула я. – Почему же тогда он знаменит на весь мир, а художников из «Салона непоследовательных» не знает никто? – Потому что они не рассказали миру ничего о сакральном смысле своих работ. Ну, посмеялись, развлекли публику и забыли. А Малевич проделал огромную работу по теоретическому обоснованию «Черного квадрата». Он назвал «Черный квадрат» «голой иконой без рамы», а себя – Председателем Пространства. Малевич открыто заявил о своем намерении «зарезать искусство живописное, уложить его в гроб и припечатать Черным квадратом». Говоря другими словами, он начал грамотную пиар-кампанию своих полотен. – Так вот оно что! – воскликнула я. – Малевич просто талантливый пиарщик! Теперь понятно. Странно только, сколько народу на это повелось. И до сих пор ведется. Это похоже на коллективное помешательство. – Нет, скорее на коллективный договор, – усмехнулся Израиль Моисеевич. – Как так? – А вот так. На художественном рынке действуют три группы участников: художники, галеристы и покупатели. Задача галеристов – продать картины как можно дороже, поскольку они имеют процент от сделки. Художники тоже в этом заинтересованы, и покупатели, как ни странно, тоже. Ведь если ты покупаешь какого-нибудь Пупкина за пять рублей, то потом сможешь его продать разве что за десять рублей. Не получив при этом никакого морального удовлетворения. Но ежели приобретаешь Пикассо за пять миллионов, то мало того, что продашь его за двойную цену, так еще и заработаешь славу тонкого ценителя искусств и вообще приличного человека. Для того, кто сделал состояние на торговле наркотиками, это очень важно. Я понятно объясняю? – Вполне. – Тогда идем дальше. Чтобы у галериста покупали картины, он должен представляться законодателем вкусов. Галеристы, действуя заодно с искусствоведами и художественными критиками, создают рейтинги картин. Некоторые творения нарекают «шедеврами», тем самым повышая их стоимость. Чтобы фальшивые шедевры поднялись в цене, галерея пропускает картины через музей – отмывает их точно так же, как рэкетир отмывает неправедно нажитые деньги в ресторане и казино. – А если музей откажется принять картину и открыто заявит, что она – полный отстой? – Не откажется. Чтобы музей выставил сомнительное собрание, его директора связывают обязательствами правительственные чиновники и банкиры. Чтобы банкир или чиновник был заинтересован в современном искусстве, он должен бояться оказаться немодным… Ирония состоит в том, что все участники художественного рынка повязаны взаимным страхом и круговой порукой. Невозможно уличить во вранье одного из участников, чтобы не посыпалась вся сложная система отношений и ценностей. «Мои квадратики – неподлинные? Позвольте, а ваши рейтинги что, настоящие?» – «Мои рейтинги ненастоящие? А ваши деньги, простите, какого происхождения?» Несколько секунд я переваривала информацию, потом восхищенно протянула: – Удивительно слышать такое от искусствоведа… Сказать, что Малевич – всего лишь авантюрист и грамотный пиарщик, которого поддерживает лживая система художественного рынка. Вы всегда столь откровенны? Израиль Моисеевич театрально всплеснул руками: – Я вас умоляю! Я точно такой же участник всеобщего вранья и круговой поруки, как и все остальные. Я всегда иду в ногу с большинством, поверьте, так безопаснее. Признался только вам, поскольку вы мне симпатичны. Возможно, кто-то еще из галеристов и критиков думает о Малевиче точно так же, но публично никогда не признается. Я же говорю – коллективный договор! – Давайте вернемся к Кулебякину, – предложила я. – Продавать мне его картины сейчас или подождать? – Деточка, если вы хотите лет через тридцать сидеть на Лазурном Берегу, кушать черную икру золотой ложечкой и любоваться на кольцо с бриллиантом величиной с перепелиное яйцо на своем пальце, сейчас ни за что не продавайте. Я улыбнулась: – Через тридцать лет, если доживу, мои пальцы изуродует артрит, кольцо с бриллиантом на них будет неуместно. – Дорогая моя, поверьте человеку, который достаточно пожил на этом свете. В старости роскоши и комфорта хочется еще больше, чем в молодые годы. А бриллиант величиной с перепелиное яйцо уместен всегда. – То есть вы считаете, что когда-нибудь Кулебякин будет стоить целое состояние? Значит, он все-таки гениален? – Кулебякин – талант, бог при рождении определенно поцеловал его в темечко. Но на роду ему не суждено было прославиться, кто-то делает это искусственно. – Значит, Кулебякина продвигают? Кто? Андрон Панайотов? Услышав фамилию идейного оппонента, Израиль Моисеевич брезгливо поморщился: – Панайотов – лишь марионетка в чужих руках. Имена тех, кто за ним стоит, мы узнаем позже. Просто посмотрим, кто окажется владельцем основной коллекции. – У вас есть какие-то предположения, кто это может быть? Израиль Моисеевич поднялся из-за стола: – Увы, больше я ничего не могу сообщить. И так я был с вами предельно откровенен. В следующий раз, когда обратитесь ко мне за консультацией, зовите меня дядя Изя. Я распахнула глаза: – Дядя Изя?! – Человек, у которого есть картины Николая Кулебякина, мне как родственник. Когда будете их продавать, мы еще увидимся, обещаю. А сейчас я должен откланяться. Я улыбнулась: – До встречи на Лазурном Берегу! Лет через тридцать. Глава 26 Днем позвонил Мишка Пряхин и без лишних предисловий сообщил: – Я нашел в Каринкином ноутбуке кое-что интересное. Как ты и предполагала, это связано с художником Кулебякиным. Я так понимаю, он давно умер. Судя по переписке, последние полгода Каринка через знакомых в Америке разыскивала его наследников. И, представь себе, нашла. Ты знаешь, кто такая Марина Смыслова? – Жена Кулебякина. Она умерла от рака раньше него, еще в Союзе. – Правильно. Так вот, у нее остались две девочки от первого брака. Оказывается, в свое время Кулебякин их удочерил, они уехали в Америку вместе с ним, выучились там, старшая, Вероника, стала юристом. И Карине удалось выйти на эту Веронику. Я обнаружил черновик письма к ней, который Карина не успела отправить. В нем она предупреждает наследницу, что картины ее отчима разворовывают через Музей советского искусства, что ей надо срочно приехать в Россию и заявить права на наследство. – Карина точно не отправила это письмо? – Точно, я вскрыл ее почтовый ящик, среди отправленных его нет. Очевидно, она решила подождать, пока у нее на руках не будут бесспорные доказательства. Я впала в задумчивость, а Пряхин принялся с подъемом вещать: – Карина была святой! Ее убили, потому что она хотела помешать мошенникам разграбить художественные ценности! Я никогда не забуду эту чистую девушку! Я весьма сомневалась в чистоте помыслов Елоховой. Мишка же сам вспоминал, как невеста постоянно твердила, что скоро они разбогатеют. С каких таких доходов, спрашивается? А вот с этих самых. Во-первых, подлинник «Доброй жены» Карина умыкнула и припрятала у Ростислава Грунюшкина. Художник Сергей говорил, что делал копии с двух картин Кулебякина, скорее всего, где-то еще хранится второй шедевр. Неплохой запас на черный день, когда цены на творения художника взлетят до небес! Но это когда еще будет, может, лет через двадцать – тридцать, а хорошо жить Карине хотелось уже сейчас. Пять тысяч долларов в ее свадебном клатче откуда взялись? Думаю, она шантажировала тех людей, которые занимались продвижением Николая Кулебякина на художественном рынке. Кто эти люди? Определенно, один из них – директор музея! Во-первых, он вполне годится на роль отца, которого Грунюшкин видел около ЗАГСа. А во-вторых, не господин ли Крысоедов пытался отвадить меня от музея, чтобы я ненароком не узнала ничего лишнего? Теперь главный вопрос: почему Крысоедов убил шантажистку? Очевидно, девушка зарвалась. Быть может, она стала требовать не только деньги, но и картины, а этого директор музея уже вынести не мог… – Я прямо сейчас поеду к следователю, – сказал Мишка, – отдам ноутбук. Пусть правосудие покарает убийцу! – Хочешь, я с тобой? – Не надо, – твердо ответил Пряхин, – я должен все сделать сам. В память о любимой. Хотя меня и раздирало любопытство, я не стала настаивать. Только предупредила: – Ты, главное, про Чащину не упоминай, а то не ровен час сам загремишь на нары. – Знаю, не дурак. Я повесила трубку и попыталась вернуться к бытовым делам. Включила пылесос и стала убирать квартиру. Но дальше кабинета дело не продвинулось. Меня просто трясло от возбуждения, нужно было с кем-нибудь поделиться новостью. Как назло, Анастасии не было дома, прихватив Дусю, она поехала на вязку к очередной невесте. Я поняла, что если останусь в четырех стенах, то просто взорвусь! Наскоро оделась и вышла на улицу. Ноги сами собой принесли меня к метро, я доехала до станции «Третьяковская», вышла на Малую Ордынку и оказалась перед Музеем советского искусства. Не буду дожидаться милиции! Возьму и собственными руками выведу преступника на чистую воду! Около служебного входа я столкнулась с Ольгой Каримовной. Дама мгновенно меня узнала: – О, Людмила, здравствуйте! А Карина еще не приехала. – Она уже никогда не приедет. Вашу коллегу убили. Искусствоведша спала с лица: – Как убили? Кариночку?! Я скорбно кивнула. – Откуда вы знаете? – не поверила Ольга Каримовна. – Я веду расследование. – Вы из милиции? – Нет, я журналистка, но у меня в этом деле личный интерес. Собеседница приложила ладонь ко лбу: – У меня просто в голове не укладывается… Кто ее убил? Когда? Почему? Я понимала, что дама в шоке, поэтому не стала вдаваться в подробности, а ответила в телеграфном стиле: – Олег Дмитриевич, ваш директор. Убил Карину на свадьбе. Из-за картин Кулебякина. – Господи! – вскричала Ольга Каримовна. – Нет, этого не может быть! Олег Дмитриевич совсем не похож на убийцу! Он милейший, интеллигентнейший человек! Он же директор музея! Последнюю фразу она произнесла с таким пиететом, как будто речь шла по меньшей мере о должности папы Римского. – И тем не менее все улики ведут к господину Крысоедову. Ольга Каримовна о чем-то задумалась, потом медленно проговорила: – А ведь я чувствовала! Я подозревала, что дело нечисто. Но я не думала, что всё настолько серьезно. Что дело дойдет до убийства… – Вы что-то знаете? – обрадовалась я. – Не уверена, что я много знаю. Слышала кое-что. Карина однажды странно разговаривала с директором, они спорили, кричали друг на друга, но я списала это на плохое настроение. Между прочим, – собеседница перешла на шепот, – картин Кулебякина в музее нет. И на выставку в Сызрань они не отправлены. Шедевры пропали! – Вы поможете следствию? Дама нервно огляделась: – Конечно, я дам показания. Но мы с вами тут стоим, как два волоска на лысине. Если директор нас увидит, то может заподозрить неладное. Пойдемте в другое место. Неподалеку есть кафе, мы сможем там спокойно поговорить. – Может, лучше сразу поедем к следователю на Петровку? – Ой, нет, – испугалась Ольга Каримовна, – не сейчас. Людочка, поймите меня правильно, я ведь тоже каким-то боком замешана. Я подписывала документы на картины и должна была сделать вывод, но не сделала. Меня могут обвинить если не в причастности к убийству, то по крайней мере в должностной халатности. Могут отстранить от работы, а у меня семья. Я должна все взвесить. Вы ведь меня понимаете? – Понимаю, – вздохнула я, – своя рубашка ближе к телу. – Тем более, что Кариночку все равно не вернешь. Я до сих пор не могу поверить, что она мертва! Такая молодая, такая красивая! Ольга Каримовна подхватила меня под руку и повела на противоположную сторону улицы. – Вот там, в самом начале Погорельского переулка, есть чудесное кафе. Сейчас пройдем насквозь это заброшенное здание и выйдем прямо к нему. Я с опаской посмотрела на старинный двухэтажный особняк, с его фасада давно осыпалась штукатурка. – Вообще-то здание огорожено, наверное, уже начало обрушаться. Тут не опасно? – Ерунда! – беспечно отозвалась дама. – Я каждый день тут хожу. Мы вошли в полуразрушенный подъезд, внутри было прохладно и пахло плесенью. В этот момент у меня зазвонил телефон, на экране высветился номер Руслана Супроткина. – Ты где? – спросил капитан. – Не могу с тобой болтать, – сказала я, – у меня важный разговор со свидетелем. – Потом не удержалась и все-таки похвасталась: – Поздравь меня: скоро я раскрою убийство Карины Елоховой! Дарю свою победу тебе! Может, начальство премию выпишет! – Как зовут твоего свидетеля? Я из вежливости прикрыла трубку рукой и прошептала: – Ольга Каримовна, ты ее не знаешь. Капитан что-то сказал, но помехи на линии заглушили его слова. – Что? Я не слышу! – …ги! – кричал Руслан. – …ги от нее! – Что? Ты пропадаешь. – Беги, говорю, от нее! Быстро! Она убийца! – наконец четко услышала я. – Что за бред? – Я посмотрела на Ольгу Каримовну и наткнулась на ее холодный взгляд. И куда только подевалась милейшая мать семейства? Передо мной стояла неприятная особа, настроенная весьма враждебно. «А ведь такая и прирезать может!» – Я даже не успела додумать до конца эту мысль, как ноги сами собой понесли меня вглубь дома. Конечно, я совершила ошибку, надо было рвануть на улицу, но выход загораживала убийца, а моя-то цель была – удалиться от нее как можно дальше! Я пробежала метров двадцать и уперлась в глухую стену. Судорожно заметалась, увидела лестницу наверх и поскакала по ней. Обычно я медленно поднимаюсь по ступенькам, все-таки сказывается вес под 100 кг, но сейчас, подгоняемая шагами сзади, летела мухой. На втором этаже я опять заметалась, куда бы спрятаться. Полуразвалившиеся стены создавали причудливый лабиринт, я присела около одной перегородки, молясь, чтобы Ольга Каримовна меня не заметила. А она уже была на втором этаже. Я прямо-таки чувствовала, как убийца крутит головой, вытягивает шею, вглядывается в темные углы, пытаясь определить, где затаилась жертва. – Людочка, где вы? – притворно ласковым голосом завела Ольга Каримовна. – Почему убежали? Вам нехорошо? Отзовитесь! Под ее ногами хрустнуло стекло, и я поняла, что она уже совсем рядом. А через секунду увидела ее тень. В руке у Ольги Каримовны было что-то длинное и тонкое. Я похолодела: нож! Господи, не женщина, а монстр какой-то, носит в сумочке холодное оружие! Я понимала, что мое единственное преимущество – это вес. Да-да, те самые сто килограммов, от которых я давно и безуспешно пыталась избавиться, возможно, спасут мне жизнь. Сейчас или никогда. Я дождалась момента, когда тень отвернулась от меня, и рванула на Ольгу Каримовну. Я вцепилась в нее с такой страстью, словно она была моей первой и единственной любовью. Как юная Кончита в графа Резанова*, который навсегда – она знала! – уезжал в далекую и холодную Россию. Под моим весом дама потеряла равновесие и упала. Я почувствовала резкую боль в левом бедре. А потом гнилые перекрытия пола не выдержали такую нагрузку, и мы с Ольгой Каримовной, всё так же страстно обнимаясь, рухнули на первый этаж. Глава 27 Я отделалась переломом ребра и неглубоким ножевым ранением бедра. Потом я видела этот нож: острый, как бритва, лезвие десять сантиметров! Мне просто повезло, что, когда я навалилась на убийцу сзади, она не смогла развернуть кисть и ударить со всей силы. У самой же Ольги Каримовны оказались сломаны обе ноги и разорвана селезенка. «Скорая» привезла нас в одну больницу, меня положили в общую палату на шесть человек, а убийце досталась отдельная палата люкс с решеткой на окне и милиционером перед дверью. Впрочем, в больнице я пробыла только три дня. Сделали рентген, перелом оказался неосложненным, внутренние органы не повреждены, и лечащий врач после нескольких уколов новокаина выписал меня домой. – А как же ребро? Оно так и будет болтаться в организме? – заволновалась я. – Само прирастет, – довольно равнодушно ответил эскулап. Он выписал кое-какие лекарства и велел ходить в поликлинику по месту жительства на физиопроцедуры. Так для меня закончилось это расследование. Можно сказать, я отделалась малой кровью. А вот у Ольги Каримовны дела шли не столь блестяще. Селезенку ей удалили без проблем, зато правая нога срослась неправильно. Ей сделали операцию, она дала осложнения… В общем, все полгода, пока шло следствие, дама провела в больнице. То ли под давлением неопровержимых улик, то ли в порыве раскаяния, Ольга Каримовна призналась в двух убийствах – Карины Елоховой и Дарьи Чащиной. Конечно же я жаждала услышать подробности. И когда Руслан зашел в больничную палату меня проведать, разговор сам собой свернул на эту тему. – Почему именно нож?! – воскликнула я. – Ну не женский это способ убийства – резать ножом! Вот если бы Ольга Каримовна подсыпала своим жертвам отраву в чай – это было бы более естественно, что ли. – Каждому свое, – возразил Руслан. – Ольга Каримовна Рамаданова выросла в Осетии, единственный ребенок в семье. Отец, мечтавший о сыне, часто брал ее на охоту. Она с младых когтей отлично владела ножом, но абсолютно не разбиралась в ядах. Для нее как раз естественнее и быстрее было расправиться с врагом ударом ножа. Ольга ведь и тебя хотела прирезать, помнишь? Спокойно бы бросила любопытную журналистку Лютикову умирать в доме под снос, труп нашли бы только через неделю, а может, и того позже. У меня тут же заныла рана на ноге, и я поспешила перевести разговор в другое русло: – Получается, что директор музея Крысоедов совсем ни при чем? Если честно, именно его я подозревала в первую очередь. – Рамаданова и Крысоедов действовали сообща. На директора музея заведено уголовное дело, но совсем по другим статьям: «мошенничество», «хищение», «превышение должностных полномочий». А в делах об убийстве Карины Елоховой и Дарьи Чащиной он проходит только как свидетель. Всю вину взяла на себя Ольга Рамаданова. – Почему? – Думаю, сделать так ей посоветовал адвокат. Убийство, совершенное одним человеком, а не группой лиц по предварительному сговору, карается менее строго. Но тем не менее срок ей светит солидный: минимум пятнадцать лет. – Так за что все-таки она убила Карину? Та пыталась ее шантажировать? Капитан кивнул: – Да, но только не ее, а директора музея. Карина, как и ты, была убеждена, что именно он придумал аферу с картинами Кулебякина. На самом деле идея принадлежала Ольге Каримовне, но реализовать ее самостоятельно женщина не могла, поэтому поделилась планом обогащения с начальником, и вместе они составили преступный тандем. Так вот, Елохова обратила внимание, что музей скупает полотна Николая Кулебякина, а потом они таинственным образом исчезают из запасников. Вместо картин появляется документ, оформленный по всем правилам: данная картина продана частному лицу Икс как не представляющая художественной ценности. На самом деле, как ты понимаешь, полотна в итоге оказывались в собственности Рамадановой и Крысоедова. Затем Карина раскусила далеко идущие планы насчет Николая Кулебякина. Кто-то хочет сделать из него второго Шагала или Дали! Она не сомневалась, что за этим стоит директор музея. Карина угрожает шефу, что расскажет всё наследницам Кулебякина, а уж юристка из Америки позаботится о том, чтобы раздуть мировой скандал! Чтобы заткнуть ей рот, сообщники дают отступных – пять тысяч долларов. Деньги под видом подарка на свадьбу принес к ЗАГСу Олег Дмитриевич Крысоедов. Ольга Рамаданова приехала с ним, но держалась в стороне. Она надеется, что солидный денежный кусок заставит девчонку замолчать. Накануне свадьбы случилось еще одно происшествие: Ольга Каримовна обнаружила, что две картины Кулебякина, хранящиеся в музее, являются копиями. Покупкой картин занималась Карина, и нет сомнений, что она подменила оригиналы. Крысоедов, передавая ей конверт с деньгами, спрашивает про полотна, и Карина открыто заявляет, что подлинники не отдаст. Она желает войти в долю, хочет владеть картинами Кулебякина, которые, быть может, скоро будут стоить миллионы долларов! Девушка ведет себя вызывающе, возможно, виной тому выпитый бокал шампанского, однако Ольга Рамаданова, которой сообщник передал слова Карины, встревожена не на шутку. Девчонка вконец обнаглела, пора положить этому конец! При себе Ольга Каримовна всегда носит нож, чтобы защищаться от хулиганов. И сейчас он весьма кстати! Она входит в комнату для невест и безжалостно ударяет Карину в грудь. Смерть была мгновенной. И только на улице убийца спохватилась, что забыла забрать из сумочки Елоховой деньги. Но возвращаться уже было поздно. Я заметила, что соседки по палате с интересом прислушиваются к нашему разговору, и понизила голос: – Неужели и правда можно раскрутить популярность рядового художника до уровня Пикассо? – Я лично сильно в этом сомневаюсь, – отозвался Руслан, – однако госпожа Рамаданова до сих пор уверена, что у нее бы все чудесно получилось. Ее ждала бы обеспеченная старость, если бы не жадная девчонка, вставшая на пути. – А Чащина? Чем она помешала убийце? – По заданию ревнивой жены Дарья Чащина прослушивала телефон Карины. Среди обычной болтовни ее заинтересовал разговор Елоховой с начальником. Карина имела неосторожность упомянуть про картины Николая Кулебякина, которые уходят из музея налево. Дарья решила воспользоваться ситуацией и после убийства Елоховой сама начала шантажировать Крысоедова. Тот сделал вид, что согласен расстаться с небольшой суммой в валюте, однако вместо него в офис Чащиной явилась Ольга Рамаданова. Застав Дарью врасплох, она действовала по привычной схеме: удар ножом в сердце, мгновенная смерть. – Да, но зачем Дарья приглашала к себе Мишку Пряхина? Да еще с ноутбуком? – Всё просто: Чащина, как и Карина, не собиралась ограничиваться одним разом. Она искала доказательства, которые позволили бы ей и дальше доить директора музея. Она надеялась, что в ноутбуке Елоховой найдется какой-нибудь серьезный компромат. Да, он там действительно был, только вот Дарья уже не успела им воспользоваться. – А что же теперь будет с Николаем Кулебякиным? – В смысле? Художник давно умер. – Да, но мне интересно: будут его картины продаваться на Сотбисе? – Жизнь покажет. На всякий случай я решил приобрести одну из его работ, «Добрая жена» называется. За символическую цену ее продает некий Ростистав Грунюшкин, причем утверждает, что это копия. Ну, я не стал его переубеждать. Ты, случайно, не знаешь этого человека? Я очень натурально округлила глаза: – Нет… – Забавную историю он рассказал. Девушка по имени Людмила Лютикова предлагала ему фиктивный брак, якобы для того, чтобы у нее был социальный статус замужней матроны. – Неужели? Впервые об этом слышу. Наверное, это моя полная тезка. – Ростислав отказался, а я вот согласен помочь этой девушке. Прямо завтра готов под венец. Я улыбнулась: – С чего вдруг такая спешка? – Если женщина чего-то очень хочет, то нужно ей обязательно дать, потому что она все равно возьмет сама и, возможно, не у вас… Для моей подруги Анастасии Пчелкиной все волнения тоже остались позади. Она больше не являлась главной подозреваемой в убийстве. Я рассчитывала вздохнуть, наконец, спокойно – конечно, насколько это позволяло сломанное ребро. Однако Пчелкина не спешила съезжать с моей квартиры. Предлог нашелся быстро: надо ухаживать за больной подругой – за мной, то есть. Врачи запретили мне физические нагрузки, большую часть суток я проводила, сидя в постели, поэтому Анастасия взяла на себя ведение домашнего хозяйства. Она довольно вкусно готовила манную кашку, пылесосила ковры и даже мыла окна. Однако настоящая причина, я уверена, заключалась в пуделихе Люсе. Эта меркантильная ушастая особа больше любила не жениха, а его большую жилплощадь. Надо было видеть, каким счастьем светилась ее маленькая мордочка, когда она носилась из комнаты в комнату, с визгом царапая пол на поворотах. А когда Люсю выводили гулять, она с опаской оглядывалась через порог, словно боялась, что обратно во дворец ее не пустят. Конечно, у меня рука не поднялась выгнать беременную собаку. Хотя ее беременность и доставляла кучу хлопот. Начать с того, что Люсю постоянно тошнило. Словно нарочно она выбирала для этого самые неподходящие места: бежевый плед, мой письменный стол, кошачья миска для еды… Мы позвонили кинологу Камилле, та объяснила: – Это собачий токсикоз, необходимо лечить, иначе потеряете щенков. – Как лечить? – Собачий токсикоз лечится точно так же, как женский. Во-первых, таблетки «Церукал». Во-вторых, растворите в воде порошок аскорбиновой кислоты из расчета тридцать миллиграмм на килограмм веса собаки в сутки, пусть пьет. У сук с токсикозом очень низкий уровень кальция в крови, поэтому давайте ей такую смесь: четверть чайной ложки яичной скорлупы разотрите в пыль и добавьте туда несколько капель лимонного сока… Я едва успевала записывать рецепты. – Да, и обязательно – витаминно-минеральные капельницы! – безапелляционно заявила Камилла. – Если хотите, я могу поставить сама, сделаю вам скидку. Камилла стала приезжать три раза в неделю, чтобы поставить Люсе капельницу. Пуделиху перестало тошнить, и она резко похорошела. – Если бы мне кололи витамины три раза в неделю, у меня бы тоже уши распушились, – недовольно ворчала я, подсчитывая затраты на лечение. Живот у Люси начал округляться. Кажется, она наконец-то осознала свою роль будущей мадонны. Ходила медленно и вальяжно, подметая раздувшимся брюшком пол, категорически отказывалась запрыгивать на диван сама и стала еще более привередлива в еде. Утро начиналось с того, что пуделиха стояла около холодильника и надменно отвергала всё, что ей предлагали. Иногда соглашалась на пельмени. Иногда потребляла корейскую морковку. Снисходительно принимала тарелку с вареными креветками. Так продолжалось довольно продолжительное время. Живот у собаки что-то стал совсем громадный. Я спохватилась: роды-то когда? Может, она уже сегодня родит? А у нас ничего не готово! – Сколько длится беременность у собак? – спросила я Настю. Подруга в ступоре пялилась на меня, потом сказала: – Сейчас спрошу у Камиллы. Положив трубку, она повернула ко мне лицо: – Два месяца с первого дня вязки. – А у нас сколько прошло? Уже два с половиной?! У Люси какая-то патология, немедленно везем ее к врачу! Мы выскочили на дорогу ловить машину. С ветерком домчались до ветклиники, где пуделихе сделали УЗИ. – У вас ложная беременность, – сказал ветеринар. – Что значит ложная? – не поняла я. – То есть щенков не будет? – Ложная беременность – это заболевание, связанное с нарушением гормонального баланса в организме, у пуделей она встречается довольно часто. Все физиологические признаки беременности налицо, однако помета нет. – Ах ты тварь мелкопузырчатая! – замахнулась я на Люсю. – Что же ты нам спектакли устраиваешь? Ни фига ты не беременна! – А вот бить ее нельзя! – воскликнул ветеринар. – Собаке сейчас показан полный покой, у нее психологическая травма! Категорически исключены стрессы и переезд. Услышав последнюю фразу, Люся – клянусь! – довольно ухмыльнулась. Я посмотрела в ее маленькие хитренькие глазки и вздохнула: – Знаешь, Люся, свой мозг человек использует только на три процента. При этом грузит мозги другому человеку на все сто. Кажется, к животным это тоже относится. Примечания 1 Подробнее об этих событиях читайте в романе Люси Лютиковой «Сбылась мечта идиотки». See more books in http://www.e-reading.club