Быков Сергей Юрьевич «Не Конан Киммерийский» Книга 1. Предисловие. Итак, предисловие. Целью данного предисловия является предупреждение. Предупреждение читателя о содержимом данного произведения. Сразу скажу данное произведение не является историческим. Фэнтези, фантастика, сказка наконец, но не история. Нельзя его отнести и к жанру альтернативной истории, так как для альтернативы необходимо наличие первоисточника. А его то и нет. Никто не знает, что и как было в реальном варианте истории. И это касается любого периода оной, даже современного нам. Мы видим и знаем только то, что нам дают увидеть и узнать. Как то Задорнов в одном из концертов сказал, что на его памяти историю переписывали пять раз. Я моложе, но так как достаточно долго являлся гражданином другого государства, то вариантов истории пережил уже с десяток. Но, несмотря на это все равно есть некоторые факты и материальные свидетельства, на которые нельзя не обращать внимания. Есть стоянки древних и не очень, людей. Есть орудия их производства. Есть их жилища и захоронения. Многое из этого легко увидеть своими глазами главное знать, куда смотреть и, что искать. Против этого не попрешь. Правда, опять встает вопрос о правильности времени датировки тех или иных археологических находок. Но это можно оставить на совести ученых историков и археологов. На эту тему можно долго разговаривать и спорить. Но правды мы все равно никогда не узнаем. Так что историю я не знаю. И вы не знаете. Только думаете, что знаете. А раз вы так думаете, то для вас данное произведение сказка. И не надо искать в ней главы из учебников истории. Форма и язык изложения специально упрощены. Повествование ведется от первого лица. Человек рассказывает своим друзьям интересную историю из своей жизни. На этом все. Приятного прочтения. Глава 1 В костре весело потрескивали дрова. Хотя, кто сказал, что весело. Тресь. Тресь. Тресь-тресь. Тресь- тресь- тресь- тресь- тресь. Чем-то на похоронный марш похоже. А так всё хорошо - костер горит, в котелке бурлит варево. Попыхивая сигаретой, смотрю на луну, как в телевизор. Картина просто шикарная - темная арка выхода из пещеры и почти весь проем занимает огромная луна. Красотища. Докурив, беру очередную дровеняшку и ножом пытаюсь придать ей форму стрелы. Зачем мне стрела? Да просто кушать хочется. Я здесь уже почти неделю и продукты заканчиваются, а дичи вокруг хватает, и мелкой и крупной. На крупную дичь я не рассчитываю - не чем мне её валить, но на счет мелкой, есть идея. А вообще кто я, и где здесь? На вопрос, «кто я», ответ простой. Меня зовут Ярослав Сергеевич Быков. Мне 39 лет, рост 183, вес 90, волосы светлые, глаза серые, небольшая бородка. Женат, двое детей, работаю инженером на производстве. Живу в Крыму. С раннего детства я путешествовал с родителями по Крыму. Путешествовать мне всегда нравилось. Я люблю море, лес, горы и всего этого в достатке в Крыму. Если взобраться на любой из холмов окружающих город Симферополь, то видно горы. Хотя, эти холмы тоже горы, только маленькие. Когда у нас в школе открылся туристический кружок, я в него записался. Это был Советский Союз и до, и во время, я посещал и другие секции. Какое-то время занимался пулевой стрельбой, несколько лет самбо и дзюдо, гандболом и баскетболом. Параллельно с туризмом занимался спортивным ориентированием, но это шеф заставлял, чтоб с «закрытыми глазами» по карте и компасу прошли. Но главное это туризм. Пока учился в школе, категорийными походами побывал на Кавказе, Тянь-Шане, Забайкалье. А потом школа закончилась, а вместе с ней и Союз, и кроме Крыма ходить стало некуда везде заграница. Смутное время 90-х, служба в армии, учеба в институте, а потом работа, на длительное время отодвинули меня от гор или горы от меня. .. Идея заключалась в изготовлении самострела, взяв за основу принцип устройства арбалета для подводной охоты. Первым моим изделием была рогатка, собранная на коленке из рогульки и двух презиков. Однако, испытания данного девайса, ввергли меня в сомнения о моем дальнейшем пропитании. Из такого только жаб глушить. А хочется зайчатинки, или птичку какую. Поэтому, подумав, я остановил свой выбор орудия охоты, на самостреле. С собой у меня был топор, хороший топор. Для транспортировки я применял дедовский способ кусок шланга на лезвие и несколько витков камерной резины вокруг. Вот эту резину я и решил применить для изготовления самострела. Для начала нашел подходящую ветку длинной примерно метр, с сучком, которому предстояло выполнять функции рукоятки. После продолжительной обработки с помощью пилы, топора и какой-то матери получилось ложе, похожее на арбалетное, с пистолетной рукояткой. Впереди установил поперечный брусок сантиметров 10 длинной, на концах которого закрепил сложенную вдвое резину. Между собой два куска резины связал капроновой нитью, оставив посередине свободный кусок нити для заряжания стрелы. Самое сложное было изготовить спусковой механизм. Знаменитый арбалетный орех был слишком сложен в изготовлении, да и не нужен для такой слабой конструкции. Почесав репу, я соорудил некую хрень, в прочем как показала дальнейшая практика, достаточно жизнеспособную и надежную. Хрень представляла собой палочку- крючочек, которая цепляла и прижимала стрелу-гарпун к ложу. Этот крючок притягивался ещё одним куском резины, который шел вокруг ложа. Сбоку сделал курок рычаг, который отжимал крючочек. Берешь левой рукой снизу за цевьё, правую на рукоять, и четырьмя пальцами тянешь курок, крючок поднимается, освобождая стрелу выстрел. Я взял следующую заготовку. . Вопрос «Где я?» не имеет однозначного ответа. Я почти со сто процентной вероятностью знаю где в Крыму, район Красных пещер, в 20 километрах на юг от Симферополя. Но за прошедшее время вопрос «Где я?» перерос в вопрос «Когда я?». Сколько я провалялся в пещере, не знаю. Зашли мы туда 27 апреля, а когда пришел в себя - мобильник, тупая скотина, показывал 1 января 2000 года, сети не было. Открыл глаза темно. Нашарил в кармане фонарик и посветил вокруг, в узком луче света засверкали капли воды на стенах пещеры. Было так хреново, как будто я неделю пил, потом меня неделю били болело всё. Видимо за это время я все же приходил в себя, когда очнулся, был грязный как свин. Весь вымазан жидкой глиной и ещё какой-то дрянью, которая здесь была везде. Луч фонаря нащупал выход, и я на четвереньках пополз к нему. Наружу я уже вышел и мутным взглядом осмотрел окрестности. Лес был другой. Все было другое. Точнее, лес как лес. Река как река. Горы как горы. Но не такие, какие были, когда я заходил. Вместо буков, дубов, орешника и прочей лиственной древесины сосны. Большие, толстые, высокие сосны. Правда, возле ручья были заросли смешанного леса. Сам ручей, с небольшим водопадом, который представлял собой несколько струй, превратился в приличную реку с ревущим потоком падающей воды. А вот горы вокруг имели знакомые очертания. Оглянувшись, увидел вход в пещеру, но никаких строений вокруг, которые здесь были лет двадцать, а то и больше, только необорудованный вход. А возле входа одиноко стояла гитара в чехле. . Из-за особенностей самострела, стрела гарпун тоже была своеобразной. В ней необходимо было сделать несколько зацепов один для фиксации крючком-курком, и пара для зацепления тетивы с разным натяжением. Три стрелы были готовы. Очень захотелось провести испытания прямо сейчас. Заряжать самострел быстро не получалось стрелу надо было сориентировать по отношению к зацепам курка и тетивы. Ничего, первый блин, как говорится, комом. Потом придумаю, как смастерить лук, а может и арбалет. Так что этих первых блинов, будет ещё много. . Когда позвонил Сашка, я как раз думал, чем буду заниматься в ближайшие дни. Поздняя Пасха, 1 Мая и выходные слились в 5 свободных дней. Пара дней поездка на дачу, совмещение лопато посадочно-проплочных работ с поеданием шашлыка и прочих, обгоревших на костре, мясо-овощей. А потом, - вот над этим «потом», я и думал. Из звучавшей в телефоне восхищенно-матерной речи понял, что в какой-то пещере размыло новый проход, там нашли какой-то древний череп и пока не набежали журналисты-ученые, надо срочно туда сходить - со спелеологами он договорился. При дальнейшем выяснении подробностей стало ясно, что пещера - Красная, череп бычий, компания знакомая. В ходе дальнейшего обсуждения в режиме конференцсвязи с остальными участниками путешествия решили, кто что берет, как добираемся, где встречаемся. Планы с лопато шашлычных резко поменялись на походно пещерные, что впрочем, не отменяло шашлык, шурпу, шнапс, шпирт и другие вкусные вредности на разные буквы алфавита. Компания наша образовалась давно и недавно. Вот такой парадокс. Просто почти двадцать лет назад мы ходили в один туристический клуб, и за несколько лет прошли вместе десятки походов, сотни километров, спали в одной палатке и страховали друг друга на скалах и ледниках. Потом жизнь раскидала нас в разные стороны, а несколько лет назад я случайно встретил Александра. Потом повстречали Диму, и понеслась душа в рай. Саша и Дима не прекращали ходить в горы, а я к ним присосался. Когда была возможность, собирались и выходили в горы, на скалы, в пещеры. Мне пришлось приобрести некоторое снаряжение, так как мое устарело морально и физически, но некоторые вещи я так и оставил. Многое мы дарили друг другу на праздники. Было удобно, мы знали, что у кого есть из снаряжения, скидывались и покупали то, что человеку нужно, а купить - денег жалко. Так постепенно и обрастали различным снаряжением хорошего качества. Кому-то нож, кому-то карабины или обвязку, новый навороченный фонарь, и тд. . Первый выстрел из самострела по мишени, сделал метров с трех. Удачно. Мишень из куска трухлявого ствола, заранее приготовленная для этих целей, оказалась пробита насквозь. Хотя я поставил самострел на самый слабый зацеп. Следующие выстрелы делал, постепенно увеличивая расстояние. Максимум метров с семи-восьми, больше не позволяли размеры пещеры. Результатом я остался доволен, завтра еще потренируюсь в лесу на дальние дистанции, и на охоту. Все, пора баиньки - завтра рано вставать. Кровать. Этому сооружению можно придумать множество названий и применить огромное количество эпитетов, не всегда лестных. Два бревна, жестко уложенных на пол пещеры на расстоянии метра, а на них, как ламели, лежат толстые ветки. На ламели кладется туристический коврик и спальник. Достаточно удобно ветки слегка пружинят, коврик и спальник не дают сучкам врезаться в спину. Залезать в спальник я не рисковал - долго из него вылезать. Рядом с кроватью положил топор и фонарь, в бревно воткнул нож - очкую. Есть из-за чего. Вокруг встречалось множество следов. Я не великий знаток, но если вам на глаза попадется след размером с большую тарелку, то не думаю что встреча с тем, кто его оставил, доставит много радости, будь он даже трижды травоядным диким быком или кабаном. Сон всё не шел. Я опять прокручивал в голове события последних дней. ------------------------------------------------------------------------------------------- Выезд назначили на утро. Димыч с женой Мариной на машине, захватывает еще двух барышень, Сашкину жену Настю и её подругу Катю, и все шмотки. А мы с Александром - общественным транспортом, налегке. Машину можно оставить на стоянке базы отдыха и дальше пешком всего-то полтора км. Именно поэтому мы ни чем себя не ограничивали. Полтора км можно протащить серьёзный груз. Взято было всё для обустройства с максимальным комфортом. Набрали кучу еды - на 5 дней, на 6 человек. Море, ну не море, а озеро, ну не озеро так прудик точно коньяка, водки, пива и тд. Первый день запланировали посещение пещеры и банкет. Второй - похмелье и продолжение банкета. Дальше решим. Можно полазить по окрестным скалам, можно залезть в какую-нибудь необорудованную пещеру, благо вся снаряга есть, а люди опытные. Можно прогуляться на яйлу(1) и дальше, все тяжелое к тому моменту уже должны съесть и выпить. Там, на месте, будем посмотреть. Встреча прошла бурно. Как же - не виделись почти час. Когда мы с Сашкой подошли на базу, нас уже ждали. На капоте машины, на газетке, была разложена легкая закусь и в стаканчики из нержавейки налит коньяк. Бахнули, заплатили за стоянку машины, надели рюкзаки и двинулись в сторону пещеры. Когда переходили ручей, Катя поскользнулась на камне и подвернула ногу. Возвращаться она отказалась и, перемотав ей ногу эластичным бинтом, пошли дальше. Далеко не ушли - Катерина сильно хромала. Решили раскидать её шмотки по своим рюкзакам. Мне достались два пакета один с харчами, второй с какими-то вещами и все её туристическое барахло обвязка, беседка, карабины, спусковое устройство (2) и тд. --------------------------------------------------------------------------------------- 1. Яйла в переводе с тюркского летнее пастбище. Возвышенность, гора с плоской вершиной. Плато. Вот она - пещера. Дошли. Пускать нас не захотели. Тот человек, с которым мы договорились, нас не дождался и увел какую-то группу на экскурсию внутрь пещеры. Ждать пришлось больше часа. За это время восстановили коньячно-щелочной баланс в организме. Но всё когда-то заканчивается. Знакомый спелеолог Василий появился, выпил стакан водки - от коньяка отказался, точнее, отказался пить, просто два пузыря настоящей Армении, небрежно закинул в свой рюкзак и сказал - пошли. Мы и пошли. Пещера была давно приспособлена для посещения туристами. Вокруг находилось несколько строений помещения для персонала, касса и тд. Это чтоб посторонние не ходили туда-сюда бесплатно, только за деньги. Наш проводник сунулся было внутрь, но вдруг отпрянул обратно из арки входа появилась странная компания и, не обращая на нас внимания, пошла вниз по дорожке. Компания выглядела своеобразно впереди шел дядька среднего роста, длинные седые волосы перехвачены на лбу кожаным ремешком. Камуфляжные штаны, на плечи наброшена шкура какого-то животного, серого цвета, явно не овечья. Больше всего шкура была похожа на собачью, но я почему-то был уверен, что она волчья. Откуда здесь волки? Двое его сопровождающих выглядели похожим образом, отличались они друг от друга цветом волос, оттенком шкур наброшенных на плечи, именно шкур, никто не пытался придать им вид одежды, куртки или хотя бы плаща, и количеством грязных пятен на штанах. У последнего эти пятна, почти полностью скрывали пятна камуфляжные. Вася пытался, что-то сказать, выяснить, как они сюда попали, но троица с каменными лицами проследовала мимо. Он посмотрел им в спину, перевел взгляд на нас, роющих от нетерпения копытом землю, сплюнул и вошел внутрь. ----------------------------------------------------------------------------------------- 2. Обвязка, беседка, карабины, спусковое устройство: обвязка система веревок или строп, крепится на груди, предназначена для страховки; беседка система которая крепится на пояс и бедра предназначена для крепления карабинов, спускового устройства; карабины - технические средства, служат для соединения обвязки и беседки с устройствами спуска, подъема и тд; спусковое устройство технические средства, бывают разных видов - восьмерка, лепесток, каталка, решетка и тд), служат для спуска. Красная пещера уже много лет была оборудована для посещения туристами, (открытая для экскурсий часть, дальше за сифонами(3) только для профессионалов). Были оборудованы дорожки, ограждения и освещение. Даже восстановили древний алтарь. Хотя образцом для него послужил алтарь из другой пещеры, расположенной неподалеку Ени-сала. А какой был местный алтарь, остается только догадываться. Мы даже не включали фонари, так и несли в руках. Метров через сто от входа мы свернули с бетонной дорожки в боковой проход, и почти сразу дорогу нам перегородил завал из камней и глины. Сразу над завалом, на высоте человеческого роста, можно было рассмотреть цель нашего путешествия дыра с неровными краями диаметром чуть больше метра. Все скинули рюкзаки и ломанулись в черную дыру. Я прикинул, что для того, что бы мне добраться до фотоаппарата, надо разобрать пол рюкзака. Вдобавок ко всему, сверху еще лежат Катины вещи. Народ уже скрылся за завалом, и мне ничего не оставалось, как щемиться в дыру с рюкзаком. Пещера, в которую я пролез, уже была освещена фонарями моих друзей. Это был небольшой зал почти правильной круглой формы шириной метров пятнадцать-двадцать и высотой метров пять-восемь. В мелькающих лучах фонарей можно было рассмотреть торчащие из пола тут и там сталагмиты, свисающие с потолка сталактиты. В местах, где они соединялись, образовались колонны сталагнаты. Все они были разной формы и толщины, а по стенам сияли в лучах фонарей каменные цветы коралиты. . Сутра продолжил испытания. Моей целкости и качеств самострела хватило на то, чтобы с двадцати метров попасть в круг диаметром двадцать см. Увеличивая дистанцию, понял, что двадцать метров это предел для практического применения самострела. Убойную силу он сохраняет и на большей дистанции, но точность резко падает. Случайно можно кого-то подстрелить и на тридцати метрах, и более. Ничего это временно, потом что-нибудь придумаю. Собираемся и на охоту. На охоту, на охоту, на охоту. ----------------------------------------------------------------------------------------- 3. Сифон опускающаяся с потолка пещеры в подземное озеро или реку скала, которая создает преграду, преодолеть которую можно пронырнув под ней. Я осмотрелся. Пол был покрыт толстым слоем жидкой грязи. Было видно, что совсем недавно здесь была вода, судя по следам на сталактитах и стенах - слой около метра. Мне пришла в голову мысль, что видимо после того как вход в этот зал замуровали, попадавшая сюда вода по трещинам уходила, но потом, по какой - то причине эти дренажные трещины закупорились и начала набираться естественная ванная зала. Когда уровень воды превысил критический, прорвало тонкую стену и вымыло проход. По центру пещеры стоял столб сталагнат. В полутора метрах от земли там, где срослись сталактит и сталагмит, находилась странная конструкция. Узнать в ней череп было не просто. Со стороны это выглядело неправильной формы наростом, и только тщательно присмотревшись, можно было разглядеть череп какого-то крупного рогатого скота. Там, где когда-то были рога, теперь находились два нароста больше похожих на уши. Брызги воды, содержащей кальций и гипс, попадали только на внутреннюю часть рогов, потом рога сгнили и остались эти лопухи. Макушка черепа была скрыта концом сталактита, растущего с потолка, а дальше натеки опускались на морду черепа, образуя козырек. И именно под козырьком, можно было рассмотреть доказательство того, что это череп, а не причудливая фантазия природы вкупе с больным, отягощенным алкоголем воображением, - зубы животного, вросшие в камень. Сколько тысяч лет прошло с тех пор как череп животного надели на, тогда еще сталагмит? Чтобы образовался такой слой много. При большем желании, ученые разберутся. Сталактит растет медленно, и скорость роста зависит от многих факторов. Может вырасти за тысячу лет на один сантиметр, а может и на десять. Но они же ученые - пущай думают. Засверкали вспышки сразу нескольких фотоаппаратов мои друзья приступили к увековечиванию момента. Вася сразу предупредил, что на все про все, у нас полчаса. Подступится к черепу или правильнее сказать, древнему алтарю какого-то народа, было невозможно, и я решил снять панораму зала. Выставил настройки фотика и вперед кадр за кадром. На пятом или шестом снимке вспышка высветила на стене какой-то рисунок. В стене пещеры было небольшое углубление и вода, сочащаяся по стенам, не попадала внутрь, а обтекала его вокруг, образуя чудесную искрящуюся рамку. Внутри рамки был нарисован бык, который наклонив голову с огромными рогами, мчался на группу людей. Люди стояли плотной группой, выставив перед собой копья. Люди были изображены небрежно, я бы даже сказал - схематически. Зато бык был прорисован со всеми деталями - нос, глаза, копыта, мощные мускулы. У меня создалось впечатление, что это инструкция, учебное пособие для охотников на быков. Как в школе на уроках НВП, на стенах висели плакаты с инструкцией как разобрать автомат Калашникова, как надеть противогаз и тд. Я позвал Сашку и попросил его осветить рисунок нашими фонарями, со вспышкой все-таки хуже. Потом позвали всех остальных, и пока они фотографировали, у меня появилась возможность рассмотреть череп поближе. Но только я сделал шаг к черепу, услышал матерную тираду исходящую откуда-то из-за алтаря. Судя по голосу, это был спелеолог Вася, а судя по трех-четырех и более этажным выражениям - он бывший боцман. Мне стало интересно, что вывело из себя этого спокойного, интеллигентного человека. Обходя алтарь, я постарался запомнить некоторые новые для меня идиоматические выражения Васиного специализированного сленга. Особо интересными мне показались: чтоб ты на сталагмит без страховки жопой опустился и не смог подняться; чтоб тебе яйца веревкой в восьмерку (4) затянуло, вытянуло, а заметил ты это, когда на веревке, рукой на них наткнулся; чтоб ты на веревке вниз головой перевернулся и от страха обосрался жидко. За колонной на корточках сидел Вася и бурчал себе под нос всё новые выражения, что интересно - ни разу не повторился. Перед ним находился плоский красный камень. Красным он был от крови, лежавшей рядом, обезглавленной тушки курицы. Вся наша компания стянулась послушать Васю и увидеть причину матерной активности. Кровь была и на черепе. Просто ни кто не обратил внимания, думая, что розовый цвет - естественный окрас сталагмита. - Это точно те козлы, которых мы на входе встретили. - уже спокойнее сказал Вася. ----------------------------------------------------------------------------------------------- 4. Восьмерка устройство для спуска по веревке «дюльфером», крепится на беседку в районе паха, имеет форму перевернутой восьмерки. Р.С. - Спуск «дюльфером», осуществляется без восьмерки, но в «народе» частенько применяют именно это название. - Они что, жертву здесь приносили? - сдерживая подступивший к горлу комок, спросила Катя. - Похоже на то. откликнулся спелеолог, - Так, давайте закруглятся, а то будем потом доказывать, что вы не сектанты какие-нибудь. Хорошо, что я с вами был. - Еще пять минут, попросил Сашка. - Пять минут и на выход, - дал добро Вася. Снова защелкали электронными затворами фотоаппараты и меня опять оттеснили от черепа. Я сделал еще один круг по пещере, время от времени делая фотографии, когда Вася скомандовал: - На выход. С шумом и гамом все пошли на выход, а я решил задержаться, чтобы сделать несколько фотографий черепа. За все время пребывания в пещере, мне это так и не удалось постоянно кто-то или что-то мешало и отвлекало. Сделав несколько неплохих кадров, я решил поменять ракурс и двинулся по кругу. Очередная вспышка осветила череп с каким-то странным эффектом казалось, что череп просветило насквозь как рентгеном, а под ним проступили очертания совершенно другого черепа. Шаг вперед - поближе рассмотреть. И тут мне под ногу попался маленький сталагмитик, несколько сантиметров высотой, но этого хватило, чтобы я потерял равновесие и начал падать, падать прямо на череп-алтарь. Рефлексы сработали правильно рука ухватила за то, что ближе попалось, за бывший рог, а ныне ухо-лопух. Острые края уха глубоко разрезали ладонь, а само ухо, отломившись у самого основания, осталось у меня в руке. Кровь, которая в темноте казалась чёрной, обильно потекла на алтарь. Я не боюсь крови, но тут, в голове помутилось и сознание покинуло моё бренное тело. Последнее, что я помню - приближающийся к моему лицу бычий череп, который опять показался мне прозрачным, а под ним явно проступал череп человеческий. Глава 2 Первая охота. Да-а, охотник я ещё тот. Полдня гонялся за зайчиками, куропатками и ещё какими-то птичками. Дичь вроде и не пуганая, но на расстояние выстрела подпускать меня не хотела. Как только я подбирался поближе, тщательно прицеливался, заяц отбегал на несколько метров, садился на задницу и удивленно смотрел на меня как бы вопрошая: Мужик, чё нада? Птички при моём приближении взлетали из высокой травы и через несколько метров опять садились в неё. Я их видел только в полёте. На то чтобы подстрелить пигалицу размером с кулак, на несколько секунд мелькнувшую над травой, моей стрелковой подготовки не хватало. Но вот наконец-то, свершилось. Первая добыча. Я добыл пищу, и сразу её потерял. Можно сказать, она проскочила у меня между пальцев. Так бы оно и случилось, если бы я был без ботинок. Я наступил в гнездо. Гнездо небольшое, сколько яиц непонятно, все всмятку. Думаю, что перепелиное, неважно, главное - яйца это еда. После этого, стал внимательно смотреть, куда ставлю ноги, и откуда птички взлетают, а не куда садятся. Это привело к тому, что через полчаса я стал обладателем двух десятков яиц. Пять штук съел сразу, только раздразнил голод. Остальные сложил в кепку, предварительно нарвав в неё травы целее будут. Постепенно я сместился к опушке леса и услышал знакомые звуки. Такие звуки издают дикие голуби витютни. Зайдя в лес, действительно увидел пару витютней. Большие как утки, серые с белыми пятнами на шее, они сидели на ветке и угукали о своем о голубином. В ранней молодости мне доводилось есть голубей. Дед, когда работал на току, приносил молодых голубей. Они там родились, выросли и разжирели на чистой пшенице и пока не стали на крыло, были больше своих родителей в два раза. Дед приносил их полную авоську, живых, копошащихся в тесноте, передавал моей прабабушке. Она их готовила по своим, особым рецептам. Было вкусно. Воспоминания и голод сделали меня более решительным. Понятно, что это не птенцы. Возможно, даже пенсионеры среди голубей. И сейчас бабушка голубь, говорит дедушке голубю: - «может, попробуем в последний раз», а он и отвечает «давай попробуем, вдруг получится». Или наоборот - два молодых голубка, и голубь уламывает голубку на, отложить яйца. Мне по барабану, хочу есть. Голуби были так увлечены друг другом, что мне удалось подойти достаточно близко. Первый выстрел снес одного из них в одно мгновенье и унес куда-то вглубь леса. Оставшийся голубь удивленно крутил головой, словно вопрошая: - где ты, милый (милая)? А в ответ тишина. Эта затянувшаяся пауза дала мне время перезарядить самострел. Второй выстрел был не столь удачен. Момент выстрела совпал с решением голубя валить отсюда, и гарпун попал в крыло. Однако голубь улететь уже не мог, и вся проблема состояла только в том, что мне надо этого голубя добить. Для городского жителя, привыкшего к уже готовой к приготовлению пище, это проблема. Но не буду же я, живого голубя кидать в суп. Быстро подошел, поймал, наступил ногой на голову (чтоб глаза его не видеть) и перерезал шею. Голубь без головы, забился и начал метаться по полянке. Я отвернулся и пошел искать первую жертву. Нашел метрах в десяти. Стрела с нанизанным как на вертел голубем застряла в кроне дерева. Пришлось лезть на дерево, что при моей массе было чревато. Чревато для дерева, рискующего остаться без ветвей. Спустившись вниз, обезглавил тушку и, держа за лапы, чтобы стекала кровь, пошел к месту казни другой птицы. Там я подобрал вторую тушку, связал им лапки шнурком, видел где-то, что так делают охотники и подвесил на свернутый кольцом ореховый прутик. Заодно срубил молодой орех. Среди своих соседей в густых зарослях он вырос высоким и стройным, идеально ровным. Регулярно вовремя своих прогулок я рубил приглянувшиеся мне деревца. Резина не вечная, да и мощность самострела меня не устраивала. Поэтому я заготавливал ровные деревца разных пород для того, чтоб, когда они высохнут, можно было пустить их на производство лука, арбалета, копья, дубины и прочих необходимых в быту вещей. А так как я не знал из чего это лучше делать, то грёб все подряд, чтобы потом, методом научного тыка, выбрать лучшее. Вот и это деревце, толщиной сантиметра четыре и длинной пару метров в будущем станет или луком, или копьём, или ламелью в новой кровати. Два голубя и полтора десятка яиц вот и вся добыча за полдня. Завтра с утра снова на добычу пропитания, и не факт что мне повезет. Голод стимулировал мозг со страшной силой. В голове мелькали образы того, как древние люди добывали мамонта или хоть дикого быка. Видимо на меньшее, мой организм был не согласен. Я оглянулся вокруг мамонта нет. Жаль. Понятно, что убить его не смогу, но съесть смогу точно. Быка нет, оленя нет, что осталось? С такими мыслями я дошел до места, где речка Краснопещерная (Кизилкобинка) впадает в реку Ангару, в результате их слияния образовалась река Салгир. По правому берегу, у места слияния, лежала большая куча мусора. Не того, привычного для нас мусора - банки, бутылки, пакеты и тд, а нормального лесного мусора ветки, листья, стволы небольших деревьев. Это еще раз доказывало отсутствие, привычной для меня, цивилизации. Из этой органики образовалась естественная компостная куча. Вокруг этой кучи копалась целая толпа куриц. Куриц размером с индюка, на длинных ногах. Мощными лапами они гребли землю, добывая из неё червячков и личинок. Дрофы, так кажется они называются. В моём мире почти исчезнувшие птицы. Дрофы степные птицы. Что они делают в лесу? Видимо прошли по долине или это какой-то другой вид. Я шел не скрываясь и, заметив меня, эти мини-страусы ломанулись в кусты со скоростью паровоза, и с таким же шумом. У прохода между кустами началась давка. Я даже засмотрелся как они, отпихивая друг друга, щемились в эту дырочку, хотя, на мой взгляд, проходы слева и справа были не хуже. Но стадный инстинкт гнал их в эту узкую горловину. От неожиданности я упустил момент, когда можно было попытаться кого-нибудь заохотить. Самострел зарядить я не успевал. Отбросил его в сторону и схватился за палку. Палка оказалась волшебной. Как только я ей замахнулся, куры пропали. Только слышен звук уходящего вдаль паровоза тихо ходить птички не умели. Вот тебе и рыбный день. В смысле - птичий день. Кстати о птичках. Я стоял у места слияния двух рек. Здесь образовался достаточно большой разлив, около тридцати метров в ширину. Воображение живо нарисовало картину жарящегося на вертеле мамонта в окружении, не сильно уступающих ему по размерам, карасиков. На мамонте я поставил жирный крест, но карасей оставил, мысленно увеличив их в размере. Шел вдоль берега и вспоминал все, что знал о рыбалке. Ловля на удочку, острога, сеть, динамит. Две катушки лески с крючками остались в пещере, сеть и динамит точно нет. Остается острога. Но сначала надо эту рыбу найти. Есть бог в этом мире. Сначала я увидел бук, наклонившийся почти к самой воде. Весеннее половодье подмыло его с одной стороны, и он почти упал в воду. Но с другой стороны, вздыбившиеся корни, цеплялись за жизнь, и казалось, пытались глубже врыться в землю, натянутые как струны, готовые в любой момент порваться. Понадеявшись, что мои почти сто, не нарушат этого хрупкого равновесия, я ступил на этот чудо мост. Ствол был толстый и шел почти горизонтально над водой. Пройдя метров пять, я посмотрел вниз и замер прямо подомной, у самой поверхности воды стояла рыба. Стояла в том смысле, что не двигалась ни вперед, ни назад, а лениво шевеля хвостом, не давала течению отнести себя вниз по реке. Видимо, рыба наивно полагала, что тень, отбрасываемая стволом дерева на воду, надежно скрывает ее от врагов. Не думаю, что она прячется от солнца. Стараясь наступать как можно тише, я скользнул на берег. Так, срочно надо что-то делать. Бросив на землю свою добычу, самострел и дубину, схватил топор и побежал к ближайшим кустам. Нет, не то, что вы могли подумать (в этом случае я обхожусь без топора), просто мне срочно нужна острога. Через полчаса, я выглядел как дворник, которому не дали новую метлу. Мегадевайс представлял собой длинный шест, на конце которого было пучком привязано шесть заостренных палочек лысая метла. Зато попадать проще не один наконечник, а шесть, и рыба не соскочит. Разулся, вдруг упаду в воду. Аккуратно прошел по стволу. Рыба на месте. Выбрал самую большую, и присел прямо над ней. Двумя руками взялся за древко, прицелился и со всей силы ударил вниз. Острога рванула в сторону. Я пытался удержать её и давил вниз стараясь прижать рыбу ко дну и не дать ей сорваться. Победила рыба. Не выпуская острогу из рук, я упал в воду и сразу попал двумя ногами в маргарин, точнее в ил. Вода доходила мне до пояса, но ниже колен я погрузился в вязкую субстанцию, радостно обхватившую мои ноги. Где-то у моих ног яростно трепыхалась рыба, вдавливаемая мной в грязь. Терять мне уже нечего, точнее мочить, присев нащупал в грязи рыбку и извлек её на поверхность. За что сразу получил по морде хвостом. Грязный, мокрый и счастливый, я выбрался на берег. Забросил рыбу подальше от воды и вернулся к реке смыть следы рыбьей мести со своего лица. Умывшись, подхватил острогу и добычу двинулся к своим вещам. Меня уже ждали. В паре метров от моих вещей, на небольшом бугорке, лежал волк. Большой серый волк. А волк поменьше жрал моего голубя. Когда они увидели меня, большой волк поднялся и зарычал, обнажив огромные клыки, маленький выронил голубя, и тоже рыкнул, но из-за прилипших к морде перьев выглядел скорее смешно, чем страшно. Я впал в ступор. Из оружия у меня только тонкая палка-острога и нож. Отмахаться от двух волков этим прутиком можно и не пытаться. Хрен с ними, с этими голубями, а остальное не съедят - потом заберу. С такими мыслями я начал отступать в сторону реки. Но в этот момент большой волк прыгнул. Нас разделяло метров пять. Одним прыжком он почти покрыл это расстояние и взвился во втором прыжке раскрыв пасть. Он так широко раззявил свою мясорубку, что я мог бы спокойно изучать строение волчьего желудочно-кишечного тракта, но существовала опасность сделать это изнутри. Ноги сами сделали шаг назад, а руки выставили вперед рыбье копье. Волчара грудью напоролся на острогу. От удара острога согнулась дугой и треснула, но волка, потерявшего в прыжке сцепление с землей, развернуло ко мне хвостом. Видимо таким образом он давал мне возможность продолжить изучение его желудочно-кишечного тракта с другой стороны, с конца так сказать. Хвост больно хлестнул меня по плечу и я, потеряв равновесие, упал на колено. Волк развернулся и сделал шаг ко мне. В его груди торчал надежно застрявший обломок остроги длинной в полметра, который при его движении наклонился вниз и уперся в землю, мешая ему двигаться. Волк наклонил голову и вцепился в древко зубами, стараясь избавиться от него. Я понял, что это мой единственный шанс. Одним прыжком преодолел разделяющее нас расстояние и со всей силой ударил его ножом в открытый затылок. С хрустом нож вошел в основание волчьего черепа. Не издав ни звука, волк упал на землю. Сбоку раздался грозный рык. Посмотрев в ту сторону, я увидел второго волка. Украшенная перьями морда уже не казалась смешной, горящие ненавистью глаза не обещали ничего хорошего. Нож намертво застрял в черепе волка, мои попытки выдернуть его ни к чему не привели. Прыгнули мы одновременно, пролетая над своими вещами, я попытался ухватить за ручку топор получилось. Мне повезло, что волчица, а это была именно она, прыгнула не на меня, а к волку. К её следующему прыжку я был уже готов. Серая размазанная тень метнулась ко мне, одновременно опустился топор. В расчетной точке они встретились, издав звук раскалывающегося полена, заливая меня кровью и мозгами из разбитой головы. На землю я буквально упал. Силы в одно мгновенье оставили меня. Последние минуты, начиная с момента, когда я увидел волков, прошли для меня как в тумане. Создавалось впечатление, что это вообще был не я. Как упал, так и встал. Откуда силы? Оттуда. Упал то я где стоял, а стоял над самострелом, и сел на торчащую вверх рукоятку. Хорошо не глубоко, спасли брюки. В один день стать охотником, рыбаком, победителем волков и лишиться девственности, в плохом смысле этого слова, было-бы слишком. Так что я не встал, а вскочил. На глаза навернулись слезы - больно. Но во всем надо искать положительные моменты пелена спала с глаз и можно трезво осмотреться. Волков вокруг больше не наблюдалось. Да и эти, видимо пришли по следам крови, капавшей с голубей. Рядом со мной лежало полтора голубя. Волчица начала есть с перерезанного горла и съесть успела не так много. Дальше лежало два трупа волков, ещё дальше рыба. Для первого дня охоты, впечатлений больше чем достаточно. Если так пойдет дальше, то через неделю буду ходить на мамонта как на прогулку. С помощью топора извлек нож из шеи волка и тихо порадовался, на пару сантиметров выше и попал бы в череп, а череп взрослого волка я бы не пробил. Опять сел, на этот раз внимательно посмотрев куда. Закурил. Два дня не курил и вот разговелся. С одной стороны, очень хотелось есть. После всех приключений и нервного напряжения, хотелось просто жрать. Но и бросить законную добычу в виде двух волков, не мог. Надо хоть шкуры снять. Что с ними делать потом это дело десятое, но это моя добыча. Бросить её на растерзание падальщикам? Нет. Посмотрел на часы час дня, до вечера времени полно. Решение принято приступаем к исполнению. Первым делом, я заточил заготовленную в лесу дровеняку, прообраз копья. Вдруг еще кто придет, на запах крови. Зарядил самострел, топор повесил на пояс, нож в ножны. Обезопасив себя таким образом, приступил к осуществлению задуманного. Насобирал по берегу реки дрова и развел большой костер. Рыбу, килограмма полтора весом, выпотрошил, но чистить не стал. Так, как я решил её приготовить, чешуя мешать не будет. Рыбу решил запечь в рубашке из глины. Почему? Потому. Рыба, которую я выловил, очень похожа на не очень знакомую мне форель. Как то мне доводилось готовить эту чудесную рыбу в походных условиях. Дело было на Кавказе. Мы уже заканчивали поход, и вышли к Теберде, есть такой поселок недалеко от Домбая. Заночевали на окраине поселка рядом с форелевым хозяйством. Добрый сторож махнул пару раз сачком в одной из множества огромных ванн с проточной водой, и обеспечил нас элитным ужином. Ну, это мы так подумали. Сковородок у нас не было, впрочем, как и других приспособлений для приготовления этой рыбы. Пошли по пути наименьшего сопротивления. Нанизали её на прутья, каждый свою, и давай на ней жениться, в смысле - жарить. Эта рыба очень вкусная с очень нежным мясом. В этом и проблема. Как только она начала жариться, она стала ломаться на шампуре и падать в костер. Её нежная тушка не выдерживала собственного веса. Кто-то положил на разогретый камень, и она намертво к нему прилипла, удалось съесть только то, что не пригорело. Так и жарили её, держа в руках над углями. Так и съели - полусырую. Утро я встретил в ближайших кустах, в позе не гордого орла, в окружении своих товарищей, тоже орлов и орлиц. Повторять сей подвиг не хотелось, поэтому я просто жирно обмазал форельку глиной и положил рядом с костром сохнуть. Пока костер прогорал, процедуру повторил ещё два раза. В результате получился этакий глиняный батон. Батон был уложен в прогоревший костер, сверху засыпан углем и оставлен запекаться. В это время я решил заняться волками. Есть я их, не собирался, хотя желудок своим урчанием пытался убедить меня, что это мясо. Но в конфликт с желудком вступил нос, он говорил о том, что мясо с таким запахом есть нельзя. Победил нос, хотя главным аргументом выступала рыбная запеканка. Первый раз в жизни снимал шкуру с животных. До этого только видел. Описывать весь процесс не буду. Просто в результате получилась залитая кровью шкура с некоторым количеством дырок. Дыры имели, в основном, искусственное происхождение - сказывался недостаток опыта. Волчице повезло больше. Ну, как повезло, количество дыр, в снятой с неё шкуре, было меньше. Прополоскал шкуры в воде, сам отмылся от крови и помчался обедать. Рыбный батон остывал возле костра, вытащил я его в перерыве между шкурами. Аккуратными ударами обухом топора, расколол батон сильнейший, одуряющий запах ударил в ноздри. Запеченная в собственном соку форелька, исходила паром. Если сейчас на этот запах сбегутся волки со всего леса, я не удивлюсь, но буду стоять насмерть, никому не отдам. Обжигая пальцы, я хватал исходящие паром куски рыбы. Никогда не ел ничего вкуснее. Отсутствие соли и хлеба я заметил, когда обсасывал голову. Понятно теперь как наши предки обходились без соли, когда хочешь есть съешь все, что угодно, без соли и лука. По закону Архимеда, после сытного обеда - обязательно поспать. Но спать не хотелось. Наоборот, во мне бурлила энергия. Я не мог сидеть на месте, надо куда-то бежать, что-то делать. Поэтому стал собираться. Мокрые шкуры весили немало. Повесил их на новое копьё, как на коромысло и взвалил на плечо. В другую руку взял остальной инвентарь и пошел домой. Да, вот уже несколько дней, сам для себя, я называл пещеру домом. В пещере все спокойно. Кострище было еще горячим, докинул в него свежую порцию дров - пускай разгорается, повесил котелок с водой. Пока вода закипает, пошел в огород. Уже несколько дней, после того как понял, что я здесь надолго, готовил огород. После ревизии своего имущества, я отобрал то, что можно посадить. Так как у меня было все на шурпу, то в результате: лук, морковь, чеснок, помидоры, перец болгарский и острый, зелень, картошка. Зелень сразу исключаем, лук, морковь, чеснок прорастет без проблем и даст семена. Перец и помидоры были мороженными, но к моменту ревизии превратились в кашу и я их выбросил, но потом, вернувшись с прогулки к городу, собрал все, что выкинул - консервные банки, пустые пачки сигарет и перец с помидорами. Нашел пакет с сухофруктами. Катя, заботясь о фигуре, употребляла их на ужин. Они приобрели непрезентабельный вид и запах, я его и выкинул, а теперь подобрал. Чернослив и курагу, точнее урюк, так как он с косточкой, Катя делала сама, промышленный обрабатывают какой-то гадостью и его есть нельзя. Еще яблоки, груши и вишня. Аккуратно выбрал все косточки, потом посажу. Дичка не дичка, а что-то вырастет. Из перца я наковырял два десятка семян, помидоры тоже мороженные в них семян много, а вот их всхожесть под вопросом. Все равно посажу, вдруг прорастет. Картофель ва-аще без проблем закапывай и окучивай. Семена перца и помидоров посадил на рассаду, сделал большие короба из коры, что прорастет - пересажу в стаканы. А вот для всего остального огород и готовил. Еще у меня были семечки подсолнуха и тыквы, и набралось три жмени каких-то злаков, то ли ржи, то ли ячменя не помню точно. Покупал как седераты, это когда землю засаживаешь растениями, а потом, не собирая урожай - перекапываешь. Повышает плодородность почвы. Покупать ходил с рюкзаком, а когда выгружал пара жмень и просыпалась. А семечки, это вечером у костра. Я себя знаю, если просто сидеть вечером у костра скурюсь, а так семечками отвлекусь. Собирался в спешке, и пожарить все не успел, только половину, а остальные можно и сырыми съесть, можно в котелке прокалить. Брал литровую банку семян подсолнуха и пол-литровую тыквы. Но теперь жарить ничего не буду, все на благо родины в огород. Тыкву, половину, тоже посадил на рассаду, для этого из коры сделал стаканчики рулончики, вставил донышко и заполнил землей. Вторую половину решил пока заныкать. Лопаты нет. Как сажать картошку? Как перекопать огород. Выбрал участок относительно ровный и хорошо освещенный недалеко от дома, разложил несколько больших костров. Постепенно подкидывая дрова, расширял выжигаемую территорию, это чтоб сорняков не было. После того как образовался большой участок выжженной земли начал таскать из леса землю и насыпать толстым слоем. Для этих целей я вырубил себе дубовую мотыгу. Ветка дерева с отщепом ствола. С одной стороны острая рыхлить землю, с другой плоская и широкая сгребать её. Так и работал верхний слой земли рыхлил, сгребал, насыпал в рюкзак (полиэтиленовый вкладыш), относил к огороду и рассыпал толстым слоем. За несколько дней засыпал две грядки по десять метров в длину и полтора метра в ширину. Еще несколько дней земля уплотниться и буду сажать, или садить, как получится. Пока закипела вода, успел принести два мешка земли. В воду окунул тушки голубей и начал их общипывать. Получилось на удивление легко. Только иногда вместе с перьями, отрывались куски кожи. Выпотрошил и отрезал пожеванную волком часть птички, бросил в котел со свежей водой, нежеваных голубей. Сбегал вниз к реке, набрал молодой крапивы и молодого конского щавеля. Теперь будет у меня зеленый борщ. Надо еще придумать, что делать со шкурами. Ни практических навыков, ни теоретических знаний в этой области у меня нет. Знаю только, что шкуры надо как то выделывать. Чистить скребком, обрабатывать какими-то химикатами. Скребок - самая распространенная находка каменного века. Толи было много шкур, которые надо выделывать, толи работали в каменном веке только женщины - выделка шкур женское занятие. Каменно-вечному мужику, что сходил на охоту, завалил мамонта и пока не съели у него отпуск. А евойной бабе этого мамонта и разделать, и приготовить, и шкуру почистить, и выделать. Шкура большая, потому и скребков много. Только хвост дочистила мамонта доели и мужики опять на охоту. И сидят древние бабы у костра, догрызают окорочок мамонта, и перемывают косточки древним мужикам: опять на охоту пошли, опять вместо мамонта, моего пьяного принесут. И не говорите мне, что тогда не было алкоголя. Если мужики пошли на охоту или рыбалку, где нажраться они обязательно найдут. Скребков нет, но есть ножи и топор. Для начала хватит, а потом можно попробовать и каменный скребок с топором сделать, хотя, что-то мне подсказывает, что мне человеку компьютерного века, будет сложно соревноваться в этом, с человеком века каменного и, пока у меня получится мой первый каменный топор или скребок, чистить будет нечего и некому. С химикатами дела еще хуже. Шкуры, насколько я знаю, нужно почистить и предотвратить гниение. На ум приходит только зола и соль. Больше из подручных материалов ничего нет. Соль дефицит, не дам. Хотя. Из подручных есть еще, что? Правильно член. Точнее моча. Где-то слышал, что для производства замши, лайки или нубука, использовали собачью мочу, а где-то даже навоз, но это чтоб шкура помягче была и без меха. Собачьей нет - берем свою. Представляю, какой запах будет у этой шкуры. Если бы волк ожил и пришел за своей шубой, думаю, он бы отказался друзья засмеют. Сегодня писаем в баночку. Первую шкуру долго скоблил, посыпая золой и пеплом. Во время работы вспомнил, что кожи обрабатывали дублением. Вымачивали в отваре коры дуба и еще, каких-то деревьев. Еще можно вместо золы использовать известь. Но что получится в результате, я не знал. В каком случае получится мех, в каком кожа, мягкая или наоборот жесткая. Еще вспомнил Сапун гору под Севастополем, название переводится как мыльная гора, там долго добывали специальную глину кил, которую использовали вместо мыла. Её даже экспортировали, а в начале двадцатого века на её основе, выпустили первый советский стиральный порошок «Стирпор». Хотя нет, стиральный порошок делали в Симферополе, из глины добытой южнее города, в районе села Кирпичного. Это еще ближе, по дороге, можно сказать. Надо не забыть, запас мыльно-рыльных принадлежностей у меня не большой, а завоняться при таких бытовых условиях, дело нескольких дней. Бульон готов. Закинул в него зелень и через пять минут борщец готов. На одну тарелку выложил початого голубя, в другую налил борща. Запах офигенный, и желудок жалобно заурчал, как будто не было несколько часов назад форельки на полтора кило. То ли свежий воздух с активным образом жизни так способствуют усвоению пищи, то ли что-то еще. Я заметил, что после переноса, стал себя чувствовать иначе. Первые дни все тело болело суставы, кости, мышцы, голова. Потом, постепенно, боль прошла и я стал себя чувствовать просто отлично. Тело переполнено энергией, хочется куда-то бежать, что-то делать. По ночам снятся неприличные сны, и по утрам стояк как у десятиклассника. Нет, импотентом я не был, но и не мальчик уже, а тут , и ведь не с кем. Постепенно сходит лишний жирок, а его место занимают, словно проснувшиеся от длительного сна, мускулы. Хилым я никогда не был. С ранней молодости занимался спортом. Был склонен к полноте, но под слоем жирка были сильные мышцы и крепкие кости. Занятия спортом забросил много лет назад, но как говорится, встретил старого друга и снова в бой. Поэтому к моменту перемещения я был во вполне приличной, для сорокалетнего мужчины, форме. Приличной, по меркам ХХI века. Перестали беспокоить и старые болячки. Одних переломов пять штук, а сколько вывихов, растяжений, ушибов и прочего. Нет, нет, а потом как заноет, особенно на плохую погоду. Теперь ничего этого не ощущаю, шрамы на месте, а ничего не болит. Быстро проглотил первую тарелку и налил себе добавки. Закусил голубем и, откинувшись на стенку, закурил сигаретку. На глаза попалась гитара. Великим музыкантом я не был, но десятка три - четыре - пять песен, на гитаре сыграю. Спеть могу больше, но разучивал только какие-то интересные мне песни, а подбирать аккорды пытался, да так и не научился. Давненько я не держал в руках шашку. Но постепенно пальцы стали сами вспоминать, что и как им делать. А вот голос у меня не плохой, да и слухом не обижен. Голос низковат, но приятен на слух, по утверждению моих друзей, а мнение остальных меня мало интересует. Здесь же я вообще один. И опасаться стоит только того, что какая-нибудь летучая мышь с переляку, нагадит мне на голову. Ничего соответствующего ситуации в своем репертуаре я не находил. Только: Враги сожгли родную хату, куда идти теперь солдату, ой пойду я в партизаны, отомщу за ридну хату. Но кроме фразы, куда идти теперь солдату, ничего не соответствует моей ситуёвине. Да и слов я дальше не знал, и мелодию наиграл от балды. А, вот оно, то, что нужно. Настоящему индейцу надо только одного, Да и этого немного, да почти что ничего, Если ты, чувак, индеец ты найдеш себе оттяг, Настоящему индейцу завсегда везде ништяк. Эх, трава-травушка, травушка-муравушка Эх, грибочки-ягодки да цветочки-лютики Эх, березки-елочки, шишечки-иголочки Эх, да птички-уточки, прибаутки-шуточки: Ну, а если наш индеец вдруг немного загрустит Он достанет папиросу и покурит посидит Посидит, подумает, что-нибудь придумает Ну, а если грустно станет так он песню запоет Эх, трава-травушка, травушка-муравушка Эх, березки-елочки, шишечки-иголочки Эх, цветочки-лютики да грибочки-ягодки Эх, да птички-уточки, прибаутки-шуточки: А под вечер все индейцы соберутся у стола, Заколотят трубку мира - прояснится голова. И про прерии простор поведут свой разговор Где ж вы кони наши кони, что несут во весь опор?! И так далее. Песня о настоящем индейце группы Ноль, подходила гораздо лучше, и не позволяла впасть в уныние. Что я еще могу? Могу играть на флейте. Шутка. Но как говориться - в каждой шутке есть доля шутки. Я действительно могу сыграть несколько мелодий на флейте. Когда мы ходили в серьезные категорийные походы, таскать гитару с собой, было, мягко говоря, неудобно. Она и вес имеет лишний, да и сохранность её в полевых условиях, очень сомнительна. Однако, душа всегда просит музыки, вот и выкручивались, как могли. Был в нашей команде парень Славик, он брал с собой в горы обыкновенную деревянную флейту. Как он играл. Может и не очень хорошо, но «Одинокий пастух» Энио Мариконе, в горах Кавказа и Тянь-Шаня, звучал просто волшебно. Вот и брали мы у него уроки на привалах. Первое, что я освоил - это игра на флейте носом. Развлекал нас Слава и такими, хулиганскими методами игры на флейте. А что молодым пацанам надо пошалить. Вот и научился сначала играть носом, а уже потом ртом. Ха-арро-ошая песня, желание что-нибудь делать, а также встреча с волками, подвигли меня на производство арбалета. Готовой древесины у меня нет, но временный вариант из сырого дерева сделать можно. Максимум чем мне это грозит - тем, что его поведет, и я его выкину. Решил делать самый простой самострел, все равно выкидывать. На титиву пустил кусок капрона. Был у меня еще стальной тросик на котором висели закладухи, это такие приспособы, которые вставляются в трещины, для страховки, вместо крючьев. Вот у меня и было два таких тросика, по пять самодельных закладок на каждом, остались еще со времен моей молодости, когда в магазине такого просто не было. Был еще набор новых фирменных стопперов, но я к ним еще не привык. Старые, добрые гайки и выточенные из алюминия и титана цилиндры, незаслуженно забытый эксцентрик Абалакова, вот то, что уже почти не используешь, а выкинуть - рука не поднимается. Но самострел я решил делать на капроне, он не должен быть мощным, и его можно будет заряжать руками. А тросик применим потом, когда будем делать что-то более совершенное, например блочный арбалет. Для этих целей можно приспособить ролики с Катиной каталки (5) , свою пока жалко. Так и повозился до сна, шлифуя ложе арбалета и канавку под стрелу. В голове опять крутились мысли о том, куда я попал. Первые два дня приходил в себя. Боли постепенно прошли. Каждые полчаса я заходил в пещеру, к алтарю. Череп выглядел старым, покрытый налетом кальция и гипса, но был ещё целым и узнаваемым, сталагмит на который он был одет, еще не сросся со сталактитом, нависавшим сверху. Зазор был сантиметров пятнадцать. Отсюда возникла мысль о перемещении во времени. Как это произошло, непонятно. Подумал, что все это случилось, когда моя кровь попала на алтарь. В одно из посещений сделал надрез на руке, рядом с первым, из-за которого это произошло. Долго смотрел, как кровь тонкой струйкой текла на лоб, на нос, затекала в пустые глазницы, полил даже на рога ничего не происходило. Плотно перевязал руку и пошел к своему нынешнему жилищу. В самой пещере я не остался сыро, холодно, противно. Но и далеко уходить не решился, а вдруг что-то получится с возвращением. В ста метрах ниже по течению ручья, рядом с водопадом (водопад Су-Учхан), на туфовой площадке, с правой стороны, был грот. Хотя грот это скорей скальный козырек, а здесь закрытое со всех сторон помещение с двумя выходами. Пустой внутри камень, с несколькими дырами. ------------------------------------------------------------------------------------------- 5. Каталка (десантер) жарг., устройство для спуска по веревке, представляет собой два ролика в корпусе из двух пластин. Если смотреть со стороны, то выглядело это как два неровных отверстия в склоне ущелья, с площадкой перед ними и узкими проходами вверх и вниз вдоль обрыва. Так что перед пещерой есть площадка, где можно и костер развести, и палатку поставить, а подойти к моему убежищу по узкому карнизу, больше чем по одному человеку, не получится. Само помещение, находилось ниже уровня входа. Так что больше эти два входа, были похожи на окна, нежели на двери. Сам зал был неправильной грушевидной формы восьми - десяти метров в длину. Несколько трещин уходили вглубь скального массива, но были такими узкими, что и мышь не проскочит. Ничего подобного я не помню. Помню Ночлежный грот, он чуть выше нынешнего моего убежища. Самое интересное, что грот на месте и есть следы пребывания в нем человека старое кострище и рисунки на закопченных стенах. Нет самого главного признака знака богини Умай, справа от входа. Если верить ученым, то это богиня тюрков и знак появился здесь веке в Х. Эти рассуждения навеяли другие воспоминания. Люди селились здесь с каменного века (60-100 тысяч лет назад), а начиная века с Х, до н.э., жили здесь практически постоянно. Кизил-кобинская культура. Они строили здесь дома-землянки, в зерновых ямах хранили зерно и т.д. Ничего подобного здесь я не видел. Значит, если историки не ошибаются, и я нахожусь в своем мире, но в прошлом, то я попал больше чем за тысячу лет до нашей эры. Давно забытые факты всплывали в памяти. Нет ничего удивительного в том, что я это знаю. Когда-то я работал инструктором-экскурсоводом на турбазе. Как инструктор я должен знать маршрут, оказание доврачебной помощи и тд, а как экскурсовод, должен был знать и историю, и географию, и геологию и многое другое. Была специальная экскурсионная программа, для тех маршрутов, по которым ведешь группу. Но помимо изучения программы, нам организовывали встречи с учеными, различных направлений науки, с партизанами, участвовавшими в боевых действиях, профессиональными спортсменами и тд. Так что много информации мы получали из первых рук, а остальное из книг, зачастую тех авторов, с которыми только что общались, и которые уже стали легендами. Ещё вспомнил про пещеру Ени-Сала. Точнее, пещер с таким названием три. Находятся они отсюда недалеко, пара километров на юг, на западном склоне всё той же Долгоруковской яйлы. Во второй из них, Ени-Сала II, в пятидесятые годы обнаружили древнее капище. В сравнительно небольшом подземном зале, на одном из сталагмитов, был надет череп козла. Один в один моя история, только череп другой у меня бычий. Надо будет сходить посмотреть, как время будет. Стоп. Бычий тоже где-то был. Кажется, пещера МАН, недалеко от Алушты. Точно, был. Знаете, что еще интересно? Все эти древние памятники, просуществовали тысячелетия и сохранились до середины ХХ века, когда их «открыли» наши современники. То есть в окружении «безграмотных дикарей» - тысячелетия, а в окружении «культурных и образованных» людей несколько лет. Именно столько простоял козий череп с момента открытия пещеры, до того как он пропал. Несколько лет и уничтожены наскальные рисунки в Качи-кальоне, которые любопытные краеведы поливали водой, чтоб лучше видеть. В Красной пещере не осталось ни одного сталактита и сталагмита, где можно достать, всё выломано на сувениры. Ладно, вернемся к нашим баранам. В нашу пещеру. Вот в таком месте я и решил поселиться. Один вход закрыл крупными булыжниками, в другой засунул ствол, упавшего неподалеку, дерева. По нему удобно спускаться и выбираться из пещеры, а кроме того, он и еще два ствола поменьше, вставляемые мной на ночь в это же окно, и торчащие наружу, создавали подобие противотанкового ежа естественную преграду для нежелательных гостей. Поразмышлял и решил, что раз такого раньше (в будущем), не было, то видимо, эту пещеру уничтожили, когда здесь добывали розовый туф, как строительный материал. Добыча туфа велась с античных времен и до середины двадцатого века, когда кизил-кобинское урочище признали заказником. Вот и срезали этот кусок с моей пещерой. Уж больно удобный строительный материал легкий, обрабатывать и пилить просто, да ещё и красивый. Перетащил все свои вещи, включая непонятно откуда взявшуюся гитару. Выложил все содержимое рюкзака на коврик и провел ревизию. Барахла оказалось много, и как оно все помещалось в рюкзаке непонятно. Здесь и мои вещи и Катины. Продукты, одежда, снаряжение, посуда, ремнабор, аптечка, мыльно-рыльные принадлежности и тд и тп. Первым делом сложил очаг и поставил вариться мясо. Пропасть оно еще не успело, но следовало поторопиться. Затем занялся обустройством на новом месте. Перед сном еще раз сходил к алтарю, но чуда не произошло. Вернулся и лег спать. Проснулся рано утром, накидал в сумку из-под веревки продуктов, тащить с собой тяжелый рюкзак не хотелось, да чувствовал я себя еще не очень хорошо, и вышел из пещеры. Тщательно заложил в окно бревна, выполняющие роль дверей и пошел домой. Да, тогда у меня еще оставалась какая-то надежда, но с каждым пройденным мной километром она таяла как снег на солнце. Грунтовка, которая шла от базы почти до самой пещеры, превратилась в звериную тропу. Самой базы, бывшей татарской деревушки под названием Кизил-коба, не было (странно, что так назвали, кстати, где-то рядом с этой деревушкой было найдено огромное количество каменных орудий труда, считается, что это каменновечная фабрика по производству орудий производства, пардон за тавтологию). Дальше, до ялтинской трассы, была вполне приличная асфальтовая дорога. Точнее ее тоже не было. До трассы было километров пять по долине, но прямо я не пошел, а срезал угол, повернув на север, постепенно смещаясь к западному краю долины, где должна была проходить трасса. Ни трассы, ни поселков в долине не было. Этому я не сильно удивился так - как сверху от пещер уже успел рассмотреть эту часть долины. Но оставалась еще надежда увидеть хоть какую-то деревушку, людей. По долинам Салгира и Малого Салгира люди селились с древнейших времен, неандертальцы почему-то любили здесь жить, и не только неандертальцы. Ну не могло же меня закинуть так далеко в прошлое. Или это вообще другой мир, параллельная реальность, в которой все по-другому. Долина Салгира находится между нижним платом Чатар-дага на западе, и Долгоруковской яйлой на востоке. На западном склоне Долгоруковской яйлы в глубоком ущелье и находилась Красная пещера. Долина была почти безлесной, леса с востока и запада находились ближе к горам. Вдоль реки шла широкая полоса смешанного леса, и иногда встречались отдельные группы деревьев на открытом пространстве. Причиной отсутствия леса, были весенние разливы рек. Везде были видны следы потоков воды, образовавшихся в результате таянья снега. Сейчас снег уже растаял, только отдельные пятна еще встречались в ущельях и балках. Основная вода уже сошла, но уровень её в реке был еще высок. Сам Салгир, вызывал удивление. Мне, привыкшему, что Салгир это маленькая речка, даже скорее ручей, было необычно видеть реку шириной двадцать метров, а после впадения в него Аяна все тридцать-сорок. Да, я видел несколько раз в жизни, как весной, после сильных снегопадов, или продолжительных ливней, Салгир превращался в ревущий поток, смывающий все на своем пути. Но это было так редко и связано с какими-то катаклизмами или половодьем. Сейчас это было нормальным состоянием реки, следы недавнего половодья встречались повсеместно, и было видно, что тогда река была шириной под сотню метров. Снег в горах все ещё таял и летом река уменьшится в размерах, но видимо уже не намного. Вначале я планировал перейти на другой берег, но ширина и глубина реки скорректировали мои планы и я пошел вдоль правого берега реки на север. Двадцать километров до Симферополя я преодолел за три с половиной часа, спешил очень, почти бежал. Прошел мимо порогов на месте бывшего (будущего) Симферопольского водохранилища. Довольно резкий перепад высоты, торчащие из воды камни и небольшие скалы. Река бурлила на перекатах, разбиваясь на несколько потоков. Самый большой левый. Еще два поменьше, которые местами разбивались торчащими камнями на еще меньшие ручейки. Справа от порогов торчала высокая скала, под которой образовался водоворот. Ага, а скалу эту я знаю. Если представить на этом месте водохранилище, то эта скала остров на нем. Когда вода высокая, на симферопольском водохранилище появлялся островок, а когда вода спадала, он становился полуостровом. Скала эта, по-своему интересная. Это кусок какого-то древнего известняка, пермского, или ещё какого-то. Интересна она тем, что лежит поверх более молодых пород. Это как если построить дом первый этаж, второй, третий, n-ный, крыша, а на крыше подвал. И если в наше время, такую стройку можно списать на гениальность архитектора, или криворукость прораба, то в природе так не бывает. Как она сюда попала? Простой кусок камня, а уже загадка. Забрался на ближайший холм, отсюда отрывалась панорама котловины, в которой должен был быть город. Я даже особо не удивился, когда ничего не увидел. Не увидел ни города, ни какого другого поселения, а так все на месте. Я сижу на верхушке одной горы, передо мной долина Салгира и котловина Симферополя, заросшая редким лесом и тростником, видны пятна воды озера или болото, а напротив, на севере от меня, внешняя гряда Крымских гор, самая маленькая. Слева, за рекой Петровские скалы и будущий Неаполь скифский. Дальше я не пошел, нет смысла искать свой дом в несуществующем городе. Просидел час, глядя вперед, обдумывая свои дальнейшие действия, и пошел домой. Теперь мой дом, пока я не найду возможности вернутся обратно - пещера. Надо думать, как обустроится получше. Обратно шел по восточной стороне долины надо изучать окружающую местность. В районе бывшего села Пионерского, или правильнее сказать будущего, увидел заброшенное поле. Во всяком случае, похоже, было именно на поле. Заметил я его просто почти правильный прямоугольник, выделяющийся на общем фоне цветом. Подойдя к полю, я разглядел колосья каких-то злаков. Поле хоть и выделялось, но выглядело заброшенным. В преобладающей массе злаков было много сорняков, да и росли они слишком густо. У меня создалось впечатление, что поле забросили не в этом году, возможно даже не в прошлом. Злаки, созрев, осыпались и проросли вновь, получились озимые. Колосья полностью сформировались, но не вызрели. Колоски были маленькие, зерен десять, и зерна мелкие. Сорт такой или одичали, не знаю, я вообще не знаю что это - рожь, ячмень, пшеница. Сделал круг вокруг поля - нет ни дорог, ни тропинок. Подошел к ближайшему лесу и двинулся вдоль него. Через двести метров мои предположения подтвердились, я нашел временное жилище местных колхозников. В куче ветвей, лежащих на опушке, я сумел разглядеть шалаш. На то, что это творение рук человеческих, указывало несколько полусгнивших кожаных ремешков, которыми были связаны некоторые ветки, видимо таким образом укреплялся каркас. Под ветками обнаружил несколько крупных камней со следами гари, когда-то это был очаг у входа в шалаш. Больше ничего интересного не нашел, несколько камней подозрительной формы, но были они каменными орудиями или просто камнями странной формы, я не понял. Понял другое я не одинок в этом мире, здесь есть люди, которые куда-то ушли, или умерли. Насколько эти люди развиты? По тем данным, которыми я владею, выводы делать рано. Люди-и-и-и. Люди-и-и-и. По возвращении провел более тщательную ревизию своего имущества, с выворачиванием карманов, пересчетом мелочи, ключей и прочего, отбором посадочного материала. Принятием решения об экономии продуктов длительного хранения и необходимости идти на охоту. Результаты ревизии меня порадовали. Палатка 2-х местная, 2*2м, реально можно 3-4 человека уложить, тесно, зато тепло. Палатка самодельная, из тормозного парашюта, квадратная, купол на двух пересекающихся крестом дугах, дуги титановые прутья диаметром 6мм. Делал её еще в восьмидесятые. Тогда ничего подобного в магазинах не продавалось и приходилось делать все самим. А титан, он практически на любом заводе был, и любой токарь за пузырь водки на десять палаток прутьев сделает. Два куска армированного полиэтилена тент и подстилка для палатки. Спальник-одеяло новый, Deuter Space. Коконы не люблю, залезать-вылезать долго, если жарко не раскроешься, другое дело спальник-одеяло, когда жарко раскроешься, когда холодно застегнешься, если есть второй такой же, можно их соединить вместе и получится двухместный спальник, а если ты не один, то кокон просто можно выкинуть, ничего в нем не получится. Котел 7л, маленький ковшик для кофе, 6 глубоких тарелок и ложек из нержавейки (брал специально для шурпы, чтоб у всех была одинаковая посуда), большая складная ложка-половник, кружка, фляга армейская (ГДРовская, от советской отличается плоским дном, можно поставить, и наличием крышки-стакана). Топор (дедовский, кованный), тросиковая пила, нож Мора Classic Original маленький (не все удобно делать большим ножом, иногда удобней маленьким, например - почистить картошку), настоящий пукко (финка), лезвие 7 см из ламинированной стали. Нож Мора Бушкрафт с огнивом, и точилом на ножнах (нравится мне эта фирма, удобный и практичный до безобразия, в руке лежит как влитой, соотношение цена / качество лучшее, нож для работы, а не для понтов). Ремнабор: суперклей 4 тюбика, нитки, иголки, универсальное шило (алюминиевый тубус-ручка с цангой и со сменными насадками: шило, крючки для шитья, отвертка, сверло), наждачка, надфиль, мультитул Лазерман Wave. Часы командирские, малого образца; компас. Фонарик со встроенным генератором, крутишь ручку фонарь заряжается. Фонарь налобный Fenix, четыре режима, водонепроницаемый, аккумуляторный, сказка, а не фонарь. Друзья подарили. Снаряжение: веревка 50м, несколько реп-шнуров, страховочная система (обвязка, беседка), карабины 6 шт, восьмерка, каталка Petzl Simple, самохват, закладки (стоперы, гайки, цилиндры, эксцентрики), экстрактор (крюк из проволоки для извлечения стоперов), скальные крючья, скальный молоток. Каска. Почти такой же Катин набор (страховочная система, каталка, самохват, карабины). Личные вещи (ботинки, кроссовки, куртка, брюки, камуфляж, футболки и тд) и средства личной гигиены. Катины вещи: аптечка, какая то сменная одежда, мыльнорыльные принадлежности, посуда КЛМН (кружка, ложка, миска, нож). Нож хороший, Boker Plus Automatic Desert AK (автомат Калашникова), с комбинированным лезвием (прямое и серрейтер), алюминиевая рукоятка, автомат (сам дарил). Еще некоторое количество продуктов то, что не съел в первые дни и можно долго хранить: консервы, макароны, пшено, сахар, соль, галеты, конфеты и, конечно же, спирт и шесть банок пива. Почему спирт? Потому-что коньяк мы выпьем в первый день, а что не выпьем, отдадим спелеологам. Потому, что литр спирта это больше двух литров водки. Потому, что тащить меньше, а при правильном разведении эффект тот же. А пиво и так понятно вместо утреннего кофе. Кофе тоже был, натуральный молотый, для него и черпачок специально взял. Ну, и к разговору о спирте - пачка презервативов, на всякий случай. Предполагалось, что с Катей мы будем ночевать в одной палатке. Знаем мы друг друга давно, не брать же еще одну палатку только для неё одной. Остальные все семейные и палатки у них на двоих. Спирт, костер, гитара, вдвоем в палатке с симпатичной женщиной, так что надо быть наготове. Тем более, что Катя тоже наготове - литр вишневой наливки, собственного приготовления. Я наливку как-то не очень жалую, приторно сладкая и коварная. С водкой и спиртом всё ясно и можно себя контролировать, а наливка такой напиток , пьешь, вроде всё нормально, а встать не можешь. Еще куча мелочей типа ключей, зажигалок, монетной мелочи и тд. И неизвестно куда теперь применимые - фотоаппарат Кеннон и телефон Нокия. Вроде и много всего, но хотелось-бы больше. Как говорил Фелиас Фогг из мультфильма «80 дней вокруг света», - Используй все, что под рукою и не ищи себе другое. На следующий день я начал готовить огород и мастерить самострел. Глава 3 С детства я зачитывался приключенческой литературой. Дальние путешествия. Пиратские романы. Робинзон Крузо, Даниэля Дефо. Романы Жуля Верна, Бадигин Константин и его «Путь на Грумант». И многие, многие другие. Представлял себя на месте главных героев, старался запомнить, как выглядят полезные растения, как ковать металл, как сделать порох и тд. Почему я вспомнил Жуля Верна? Просто для того, чтобы мне нормально питаться и не трогать НЗ, надо каждый день ходить на охоту или рыбалку. Тогда, времени на все остальное просто не останется. Так и будет, с утра на охоту вечером поел. Ничего не поймал ходи голодным. Надо что-то с этим делать. Нужна дичь покрупнее голубей и потом, обеспечить ей хранение. По ночам пока холодно, и в балках, и ямах можно еще найти снег, можно натаскать, куда нибудь поближе и поглубже, и будет ледник-холодильник. Потом, когда все растает, можно задуматься о засолке и копчении. Но самое главное - добыть побольше еды. Вот тут и пригодился Жуль Верн. В его «Таинственном острове», главные герои, оказались на необитаемом острове, практически с голой задницей, смогли выжить и нормально существовать. Там описывается эпизод, как они ловили птичек. На веревку привязывали крючок, сделанный из какой-то колючки, на крючке червяк. Птичка заглотила червяка и попала на суп. Жестоко, но действенно. Крючки у меня были две катушки с леской всегда были с собой. Иногда наши путешествия начинались или заканчивались у моря, а не наловить бычков, когда они сами прыгают на крючок, это просто глупо. Леска слабая - заменим на капрон. Червей найдем. Проснулся пораньше. Небо только начало светлеть, но из-за гор солнце появится нескоро. Путь мой лежал к памятной куче мусора, у которой паслись дрофы. Шел быстро, где позволяла дорога и освещение делал короткие пробежки, и зарядка, и согреюсь, по ночам все еще холодно. Прибыл на место вовремя птички еще не появились. Последние пару сотен метров, шел медленно, крался, можно сказать. Крался это громко сказано, так - как крался я тоже громко. Ну не получится из меня Чингачгука, перьев на голове и в жо е не хватает, наверное. Два капроновых шнура с наживкой, закинул поближе к кормушке, привязав вторыми концами к дереву. На одном, на двух крючках были дождевые черви, а на другом какие-то жуки, пойманные мной в пещере. Третий шнур я привязал к длинной палке, как на удочку, для свободы маневра, подсунуть червячка прямо под нос птичке. Залез на дерево и затаился. Ждать пришлось около часа, я даже задремать успел и чуть не свалился с дерева. Когда окончательно взошло солнце, появились голодные птички. Целая толпа вывалилась из вчерашнего прохода между кустов. Похоже, дорога у них одна - других они не знают, и новых не торят. Поначалу на мою наживку никто не обращал внимания. Но потом появилась припозднившаяся курочка, которой не хватило места за общим столом и ей пришлось копать в стороне от других. Вот она то и набрела на ловушку с жучками. Увидев крупного жука с красными точками на спине, курица издала радостный крик и прыгнула к нему. Мне даже показалось, что при этом она пыталась своими куцыми крыльями придать себе ускорение. Её крик привлек внимание всей стаи. Птички застыли на месте, повернув в сторону своей подруги головы. Рассмотрев, что вызвало крик радости, они все бросились к жуку. Это, наверное, какой-то птичий деликатес. Преимущество в расстоянии и начале маневра, позволили первой курице заглотить жука, но набежавшие подруги, в одночасье ставшие конкурентами, попытались вытащить жука прямо из клюва счастливицы. Крючки я цеплял по два на шнуре, на расстоянии полуметра. Курица схавала второго от края жучка, и первый, соплей повис на куске шнура. Это вызвало еще больший ажиотаж в среде пернатых. Одна курица, уже плотно сидящая на крючке, с жучком, свисающим на веревке из клюва, пыталась убежать от толпы. Шнур, привязанный к дереву, вынуждал её бегать по кругу. Вместо охоты получилось цирковое представление вокруг дерева бежала толпа мини-страусов, вопли и крики которых перебудили весь лес. Постепенно уменьшающийся радиус забега, привел к тому, что лидер забега, с разгона врезалась в дерево, как тот Карабас-Барабас, из-за происков коварного Буратины. Оглушенная птица опала как осенний лист, и новый лидер без желтой футболки, заглотил второго жука. Схватил и деру. А фигушки веревочка то коротенькая. Курица издала крик боли и разочарования. Остальные птицы, как по команде, развернулись в сторону компостной кучи и строем зашагали к ней. Я уже не таился, ржал во весь голос. Только последние аккорды этого забега подпортили впечатление. Не могу смотреть как мучаются животные. Распугав оставшихся на свободе птиц, спустился и двумя взмахами ножа прекратил мученье животных, перерезав при этом один из капроновых шнуров слишком глубоко проглотила птичка жука. Вот так без каких-то особых технических средств, стал обладателем тушек двух куриц по десять-пятнадцать килограмм каждая. И это в восемь часов утра. Тогда как вчера целый день с самострелом, острогой и тд, добыл несколько яиц, пару голубей и одну рыбку. Если не частить и не повыбивать всех птиц, то это очень хорошее место для добычи пропитания. Пока дрофы поймут, что здесь их ждет смерть в супе и не сменят место дислокации, это будет мой курятник. Связав птиц за лапы, повесил их на дерево, а сам пробежал вокруг в поисках подходящего дрына. По привычке, и копье, и коромысло, и в запас. Когда подрубил молодой стройный дубок, солнце окончательно вышло из-за горных вершин. Сразу стало тепло и хорошо. Заканчивая разделку дубка, заметил на противоположном берегу ручья интересное дерево тис ягодный. Красивое дерево с густой, темно зеленой хвоей и изогнутыми дугой длинными ветвями. Осенью на нем появятся красные плоды. Плоды эти ядовитые, впрочем как и древесина этого дерева. По одной из легенд, Александра Невского отравили, угостив вином из чаши, сделанной из тиса ягодного. Но есть, я его не собирался. Заинтересовало меня это дерево названием, точнее одной его частью тис. Знаменитые английские лучники пользовались тисовыми луками. Скорее всего, тис из которого они делали свои стрелялки, был другой, не ягодный. Даже наверняка он был другим. Но схожесть в названии и возможность эксперимента, подвигла меня к раздеванию надо перебираться на другой берег. Ручей в месте, которое я выбрал для переправы, был широк, но не глубок. Я все равно разделся до трусов - возможность поскользнуться и промочить одежду меня не впечатляла. Перебрался на другой берег без особых проблем, пару раз нога поехала по камню, но мне удалось сохранить равновесие. Выбрал несколько относительно ровных веток тиса. Они все были изогнуты дугой, поэтому сделал ставку на отсутствие сучков, зачем мне на луке сучки? Обратно перебрался без особых проблем, но к курятнику подходил осторожно - с дубом наперевес. Вчерашняя встреча с волками научила меня осторожности. Никто меня не встречал. Быстро оделся, не забывая посматривать по сторонам, нагрузился добычей и дровами, и пошел домой. Веселый и довольный через час был дома. Котел был занят борщом, поэтому поставил воду греться в кофейном ковшике, обдирать перья все равно надо. Надо что-то думать с холодильником. Для этого придется искать снег, а найти его можно на плато, в карстовых воронках и балках. Доел борщ с голубями, освободил посуду. В свежую воду кинул половину одной дрофы, выпотрошенную и разрезанную на куски. Пока будет вариться, собрался за снегом. Вооружился по полной. Как всегда нож, топор, самострел и усовершенствованное копье. Усовершенствование заключалось в том, что я приспособил в качестве наконечника один из скальных крюков(6). Пускай он не такой уж и острый, но все равно это лучше, чем просто заточенная палка. Теперь у меня в руках было грозное оружие, древко длиной два метра с мощным, выступающим на пятнадцать см, наконечником из хорошей стали. На этот раз взял с собой рюкзак с полиэтиленовым вкладышем снег нести, и коврик, чтоб спину снегом не отморозить. Прямо от Красной пещеры подняться на плато сложно, отвесные скалы и крутые склоны. А вот левее на плато поднимался удобный отрог. Автомобиль, конечно, не заедет, а пешком вполне возможно, хоть и сложно. К нему я и пошел. Когда я забрался на плато, солнце стояло уже в зените и сильно припекало. Передо мной плато Долгоруковской яйлы. Оно не было ровным как стол, все изрезано оврагами, утыкано карстовыми воронками и промоинами. Таких шахт-поноров и пещер, здесь более тридцати. Местами, выходы скал, создавали иллюзию забора. Пятнами росли группы деревьев. На юге. хорошо видно верхнее плато яйлы - вершину горы Тырке, покрытую снегом, но с узнаваемым профилем. Все как в моем мире. Дальше на восток яйла обрывается в долину реки Бурульчи, а за ней урочище Суат и другая яйла Караби. Замечательные места. Красата неописюемая, но множество туристов умудряется и описять, и обкакать. Если все так же, то через пару километров на юге был хороший родник, дававший начало реке Суботхан (когда то приток р. Бурульчи ) и небольшое озеро - голец, используемое как водопой. --------------------------------------------------------------------------------------- 6. Скальный крюк крюком, по сути, не является, прямая металлическая пластина с ухом, для крепления карабина, веревки. Разных размеров и формы. Забивается в трещины для крепления веревки. Если верить археологам, то вдоль реки люди селились десятки тысяч лет, а искусственное озеро-водопой, появилось здесь за много тысяч лет до н э. То есть люди, за пять тысяч лет до н э, пасли здесь скотину и чтобы напоить её, выкладывали дно ямы глиной, трамбовали её и заполняли водой. И все это с помощью двух палок, нескольких камней и своих мозолистых пяток. Они после этого дикие? В наше время, цивилизованные люди будут делать по другому цивилизованно. Миллион геологоразведка, ещё лям расчет экономического обоснования, ещё лям строительство с помощью тракторов, бульдозеров, экскаваторов, толпы рабочих и такого же количества начальства. В сроки и миллион не уложились еще лям. После строительства ещё лям на ремонт, вода куда-то уходит (оказалось, не закрыли шурфы после геологоразведки (это реальная история строительства одного из крымских водохранилищ)). В результате, к окончанию строительства, скотина, для которой это строилось сдохла или была съедена строителями и комиссиями, приезжающими для проверки и оно теперь на хрен никому не надо. Кстати, по одной из версий историков Крым является одним из основных центров одомашнивания животных. Вот так то. Но людей я, по-прежнему не видел. Куда же я, бл ь, попал. Вот к этому озеру я и пошел, так как других ориентиров не видел и не знал. Раньше был еще курган Славы, насыпанный энтузиастами в честь солдат и партизан, погибших здесь в годы войны. Он был виден издалека. Раньше? А теперь его не видно. Здесь, вообще - то было много памятников партизанской славы, повоевали здесь знатно, но не теперь. До озера я не дошел. Первый снег, на дне карстовой воронки, я увидел уже через пять минут. Снега было много, но он был грязным. Прошел еще полкилометра и по дороге, еще в двух низинах нашел снег. Дальше решил не ходить, нет смысла тащить что-то из далека, когда оно есть рядом. В приглянувшемся месте набрал снег. Он был мокрым и плотным, но я все равно трамбовал его в рюкзак ногой, чтоб больше влезло. Дотрамбовался до того, что еле поднял рюкзак и на подгибающихся ногах пошел обратно. Через полчаса уже проклинал свою жадность, но все равно тащил, где-то же надо хранить хавчик. Спускаться решил еще дальше от пещеры. Тот отрог, по которому я шел сюда, был слишком крутым. Если налегке сюда я забрался, то обратно не рискнул, ломать ноги нельзя, не видел я здесь больниц и врачей. На спуске сделал привал, и рюкзак тяжелый, и вид шикарный. Прямо передо мной Салгирская долина, а на другой ее стороне нижнее плато Чатыр-дага, да и верхнее видно хорошо. Тоже интересное место. И красивое. Интересное и для туристов, и для альпинистов, для горнолыжников (когда снег есть). И для спелеологов интересное, только пещер здесь более двухсот, и еще воронок разных карстовых, под тысячу. И там жили люди. Давно жили. Еще на мамонтов охотились. В одной из самых красивых пещер Европы Мамонтовой, или Эмине-баир-хосар, нашли кости недоеденного мамонта. И носорога. И других доисторических животных. А рядом другая красивейшая пещера Мраморная. Много здесь всего. По дну долины вьется змея реки, обрамленная деревьями. Где-то шире, где-то уже, местами широко разливаясь и становясь почти озером, но потом опять продолжая свой бег к морю. С моей стороны множество скальных отрогов, на одном из которых я сижу. Эти отроги отделены друг от друга глубокими промоинами и оврагами, заросшими лесом. Лес, как реки, вытекал из оврагов и сливался в сплошную полосу вдоль горы. Полоса эта была разной ширины, от нескольких десятков, до сотен метров. Следов пребывания человека, по-прежнему не видно. Ну да ладно, я уже знаю, что люди здесь есть. Алтарь в пещере, рисунки в гроте и брошенное хлебное поле, были явными тому доказательствами. Так что когда-нибудь встретимся. Вопрос только, а надо мне это? Кто знает их нравы. Съедят как аборигены Кука, без соли и лука. Не будем торопить события. Я и не подозревал, что наша встреча состоится так скоро и при таких обстоятельствах. На середине отрога снова привал, ноги быстро устают на спуске с таким весом, а спешить мне некуда. Погаснет костер, жара хватит, чтобы бульон томился на медленном огне, вкусней будет. Так, рассматривая долину и отдыхая, просидел минут пять, только надел рюкзак и собрался двигаться дальше, как уловил какое-то движение. Ну, ничего себе. В двух сотнях метров от меня, за полосой леса бежали люди. Пять человек. Первой шла тройка, в которой один был ранен, двое других, подхватив его под руки, тащили его со всей возможной скоростью. Но все равно медленно. В тридцати метрах позади, шли двое. Эти шли медленно, хотя было видно, что они сдерживают себя, чтобы не обогнать тройку, и постоянно оглядываются назад, арьергард похоже. Один из санитаров и замыкающие были вооружены копьями или длинными палками, отсюда не разглядеть. Но кого они боятся? Через несколько секунд это стало ясно. Из-за ближайшего холма появилась погоня. Сначала появились пять всадников, потом с небольшим отставанием, появилась небольшая четырехколесная телега с высокими бортами, запряженная парой лошадей, местный аналог колесницы. В телеге был возница и еще один человек, с луком в руках. И еще чуть позже появилась замыкающая тройка пехотинцев с копьями и небольшими щитами в руках. Всадники придержали коней, давая возможность подтянуться неуклюжей, но удивительно резвой телеге и бегущим следом пехотинцам. Пехотинцы попрыгали в телегу, и колесница помчалась дальше. Видимо они соскочили на подъёме, дабы облегчить лошадкам бег, и теперь присоединились к погоне. Убегающие, заметив погоню, резко изменили направление бега. Теперь они бежали почти прямо на меня, немного левее, к ближайшему лесу, надеясь найти в нем спасение. С преследователями их разделяло метров триста. Рука дернулась к груди, где я обычно носил бинокль, но того на месте не оказалось. Не собирался я ничего сегодня рассматривать. Сбросив рюкзак под камень, я побежал навстречу людям. В этот момент я не думал, чем для меня может обернуться встреча с людьми, тем более, сразу с двумя враждующими группами. Там были люди. И я бросился бежать к ним на встречу. Почти сразу я потерял людей из виду, их скрыли от меня деревья. Но все равно бежал в том направлении. Я ломился через лес как лось во время гона. Ветки с громким хрустом ломались у меня под ногами. Я скользил по влажной траве, перепрыгивал через стволы упавших деревьев, лицом собрал всю паутину на своем пути, и теперь пауки бегали по мне стадами, не понимая, что за жирный мух, попал к ним в сети. Копье цеплялось за каждое дерево, за каждый куст, но я подавил желание его выбросить. Я рвался вперед, к людям. Лес закончился внезапно. Только что я бежал по густым дебрям и вдруг, глаза ослепило яркое солнце. Инстинктивно прикрыв глаза рукой, осмотрелся по сторонам. Я выскочил из языка леса, выступающего на несколько десятков метров из основного массива. На встречу к убегающим опоздал, к догоняющим, не успел. Первые находились слева от меня в пятидесяти метрах, точнее их арьергард, а тройка пострадавший санитары, уже почти достигла леса и один из санитаров, оставив раненного на попечении своего товарища, бежал к двоим воинам из заслона. Похоже, они все готовы пожертвовать собой ради спасения своего раненого собрата. Больше всего они были похожи на индейцев из югославских фильмов с Гойко Митичем в главной роли. Обнаженные по пояс, в кожаных штанах, длинные темные волосы, собранные в хвост на затылке. От индейцев их отличало наличие бороды. Впрочем, борода была только у двоих. Догоняющие были справа от меня и приближались с приличной скоростью. Эти были в меховых куртках, а в остальном похожи на убегающих индейцев. Темные волосы выглядывали из-под меховых шапок. Длинные, заплетенные в косичку, бороды. От них отделилась пара всадников и по дуге двинулась в мою сторону. Я хорошо мог разглядеть их лица. Ненависть и злоба, желание убить, втоптать в землю такой коктейль эмоций я прочитал на лицах всадников скачущих ко мне. Вдобавок ко всему лица были вымазаны черной краской. То, что это не негры было понятно по светлым рукам и то, что краска на лицах, была нанесена полосами. Вот и разобрались - кто тут друг, а кто не очень. Первый всадник был уже совсем близко и занес для удара какую-то дубину с набалдашником на конце. Тело вновь стало действовать самостоятельно, на автомате, как в случае с волками. Правая рука, сжимающая копье, устремилась вперед. Кисть на мгновенье расслабилась, давая возможность древку скользнуть вперед, и снова сжалась почти у самого основания копья. Это было как бросок змеи. Если бы я заранее взялся за конец копья, то не смог бы его удержать, а если бы опоздал, то не случилось бы того, что случилось. Мгновенье и копье летит вперед, навстречу всаднику. Как только рука зажимает его конец всадник напарывается на него грудью. Руку отбрасывает в сторону, она отзывается острой болью в плече. Всадника сносит с лошади вместе с копьем, засевшим в нем, по-моему, глубже, чем на длину наконечника. Лошадь, потеряв всадника, заржала и резко отвернула в сторону. Что у меня с лицом, что даже лошади боятся? Второй всадник был без дубины, зато с большим ножом, немного недотягивающим до меча. Этот, рубить меня с лошади не стал. Он поджал ноги, оперся на спину коня, скорчил зверскую рожу и, прыгнул с лошади прямо на меня. Я отступил в сторону, чего мешать человеку, если ему вздумалось полетать. На лице летуна проступило удивление, видимо я действовал не стандартно, надо было принять его на грудь и потом кататься с ним по земле, пытаясь зубами дотянуться до горла. Именно так должен поступать настоящий воин. В последний момент я изменил решение о невмешательстве, и пнул его ногой. Пнул по ногам. От этого пинка бывший всадник резко перевернулся в воздухе. Его ноги остались на месте, тело же продолжало движение, но уже не прямо, а вокруг незримой оси, которая проходила через его ноги, и со всей дури воткнулся головой в землю. Здесь вам не чернозем, здесь вам скальный грунт с вкраплениями земли и пучками травы. От удара о землю раздался хруст. Летун больше не поднялся, похоже, что-то нужное хрустнуло. Что-то свистнуло, и ударило в левое плечо. Стрела прошла вскользь, порвав куртку и глубоко поцарапав плечо. Кровь начала быстро пропитывать рукав, но боли я почти не чувствовал. Я быстро огляделся по сторонам. Лучник в колеснице снова натягивал тетиву, а возница разворачивал колесницу в мою сторону. Пехота десантировалась и бросилась на гойкомитичцев. За колесницей продолжался бой. Один из обороняющихся лежал на земле, второй, держа копье одной рукой, отмахивался от агрессоров, третий, в тот момент, когда я на него смотрел, насадил на копье одного из всадников. Еще один всадник уже лежал на земле, а его лошадь спокойно жевала траву в сторонке. Все это я заметил буквально за мгновенье, пока в меня целился лучник. В следующий момент, я сделал то, что от меня никто в этом мире не ожидал, и чему меня учили два года в армии я залег на землю, и рывком передвинулся под защиту трупа летуна. Тут я заметил, что помешало ему встать. Голова его была вывернута под неестественным углом, изо рта тонкой струйкой текла кровь ему на спину. Это окончательно убедило меня в том, что он мертв только труп сможет пускать слюни себе на спину. В труп воткнулась стрела. Тот даже не пошевелился, а продолжал остекленевшим взглядом смотреть себе на спину, в которой появился посторонний предмет. Стрела была заранее вставлена в самострел и держалась фиксатором, но резину, в целях продления ее срока службы, я снимал. Спрятавшись за трупом, я сдернул самострел из-за спины. Натянуть резинку на самостреле, лежа, непросто. Перекатившись на спину, вставил ногу в ременную петлю и одной рукой натянул тетиву на дальний зацеп. Рука отозвалась резкой болью в плече, но обращать на это внимание некогда. Труп дал мне фору. Чтобы увидеть меня, вознице на колеснице, пришлось делать большую дугу, четырехколесный экипаж управлялся туго - не было поворотного механизма. За это время я зарядил самострел и развернулся в их сторону. Колесница остановилась в десяти метрах от меня, лучник злобно улыбался, натягивая тетиву. Тут я опять удивил его. Правда, на этот раз со смертельным исходом выстрелил из положения лежа. Его удивленные глаза смотрели на неоперенную стрелу, торчащую в собственной груди. Лук выпал из ослабевших рук, и стрелок повалился внутрь колесницы. Возница не стал разбираться в причинах быстрой смерти стрелка, а стеганул лошадей и помчался по кочкам подальше с поля боя. Вот что значит опытный механик-водитель, прям как у нас в армейке. Прежде чем подняться, зарядил самострел по новой, и только потом приподнялся и осмотрел поле боя. Колесница отъехала на безопасное расстояние, и оттуда водитель кобылы наблюдал за стремительно развивавшимися событиями. На поляне предо мной, живых осталось не много. Последнего всадника уже не видно, пал смертью храбрых. Последний оставшийся на ногах беглец отбивался от троих чернорожих пехотинцев, один из которых хромал, а другой, потеряв свое копье, подобрал у кого-то из погибших всадников дубину и бегом возвращался к месту сражения. Копье я тоже увидел оно торчало в груди санитара, лежащего на спине. Боец с дубиной выглядел самым бодрым и смелым. Вот он и получил последнюю мою стрелу в бок, в районе подмышки. Он сделал удивленные глаза, посмотрел в мою сторону и опустился на колено. Да, не перестаю я их сегодня удивлять. Но еще не вечер, еще осталась пара бойцов, которые без особого успеха тыкали копьями оставшегося в одиночестве индейца. Индеец крутился как ужаленный, уворачиваясь от наконечников, направленных в него копий. Пока достаточно успешно. Отбросив ненужный самострел - стрелы закончились, выхватил топор и с диким воплем: Порублю, суки. - бросился на помощь индейцу. Обиделись бойцы на сук, или просто повернулись на мой голос не знаю. Они повернули ко мне головы и сразу поплатились за это индеец, недолго думая, воткнул копье левому пехотинцу в горло. Правый ткнул копьем меня. Пытаясь уклониться, я совершил пируэт из Матрицы - прогнулся назад, и рухнул на спину. Врет кинематограф. Боец ткнул в меня копьем еще раз. Я откатился в сторону, и копье вонзилось в землю в нескольких сантиметрах от моей печени. Индеец и тут не растерялся, я увидел, как глаза чернорожего бойца расширились, когда копье вонзилось ему в спину. Кровь обильно потекла на землю, быстро образуя лужу. Рана была страшная, но не смертельная. Чернорожий попытался развернуться к индейцу, но тот крепко держал копье, с насаженным на него как на гарпун, врагом. Подняться мне удалось с трудом все тело ломило. Растянутое плечо, порез на руке, да еще и спиной приложился не слабо. На меня смотрели две пары глаз. Впереди стоял почти мертвый агрессор, и ненавидящим взглядом смотрел на меня. Сразу за ним, паровозиком, крепко сжимая копье, стоял бородатый индеец. Этот смотрел с интересом и удивлением. Неожиданно я увидел третью пару глаз к индейцу сзади тихо подходил раненный моей стрелой боец. Бл... Как я про него забыл? Он уже занес дубину для удара и попытался, таким образом, разрушить дивный поезд. Я не успевал предупредить индейца, да и как я это сделаю, не зная языка апачей и могикан. Единственное, что пришло в голову, я сделал шаг вправо и метнул топор. Индеец удивленно расширил глаза, увидев летящий в него топор, но еще больше он удивился, когда понял, что топор летит мимо. Каждый из нас в детстве, насмотревшись фильмов про индейцев, попробовал метнуть томагавк, роль которого выполнял топор, найденный в дедушкином сарае. После просмотра фильма про Робина Гуда, все мальчишки во дворе бегали с луками и устраивали состязания на звание Робина Гуда и Джона Малыша. Вот и меня не миновала сия стезя. Учился метать топор, ножи, стрелять из самодельного лука, после первых фильмов про ниндзя метать сюрикены, крутить самодельные нунчаки тд. Но все это было давно, Робином Гудом я так и не стал, впрочем, как и ниндзя. О том, что не попаду, даже не думал, ну как же супер-пупер перец, только что одной левой, заваливший несколько врагов. Пехотинец заметил летящий в него топор и попытался прикрыться щитом. Резко дернул рукой, но зацепил торчащую в боку стрелу и немного опоздал. Топор свистнул и, . долбанув воина топорищем между глаз, отскочил. Вот теперь он точно обиделся и, забыв про индейца, с диким ревом, бросился ко мне. Я немного растерялся от такого развития событий, ведь ожидал, что топор расколет череп соперника напополам, а тут облом. Все свое оружие я уже растерял. А замечательный шведский нож с 15-ти сантиметровым лезвием, который все еще был при мне, против метровой дубины не канает. Воин выставил левую ногу вперед, правую отставил назад, щит впереди, и широко размахнувшись, ударил. Убежать или отклониться я уже не успевал, и просто оттолкнул его, ударом ноги в щит. Щит ударил воина в тело. Рука, держащая дубину, замерла и резко опустилась в сторону. Глаза его закатились, из уголка рта потекла кровь. Воин на секунду замер и упал на спину. Я слегка офигел. Не мог же я ударом ноги в щит, убить сильного, крепкого солдата. Но через секунду все стало понятно, рука с щитом при падении откинулась в сторону и я увидел стрелу. Точнее не увидел. Из раны торчал только её хвостик на пару сантиметров. Ударом ноги в щит, я просто загнал стрелу на всю длину, и наконечник из консервной банки достал какой-то жизненно важный орган. Неужели все? Враги закончились? Осталось выяснить начались ли друзья. Я внимательно посмотрел на индейца. Он действительно был похож на индейца, точнее на индейца из отечественных фильмов, где их роли, зачастую, исполняли выходцы с Кавказа. Узкое лицо, крупные губы, крупный нос с небольшой горбинкой, кожа с коричневатым оттенком, карие глаза. Высокий, около метра восьмидесяти, в плечах шире, чем я. С развитой грудной клеткой бегуна на дальние дистанции. На вид - лет сорок. Худой, жилистый, на обнаженном торсе, мокром от пота и крови, сочащейся из множества порезов, можно было рассмотреть каждый мускул, каждую вену. Несколько минут мы рассматривали друг друга. После установления визуального контакта, индеец сделал шаг вперед, присел, положил копье на землю, встал, и широко разведя руки в стороны, что-то сказал. В заключение фразы, он как заправский Чингачгук, ударил себя кулаком в грудь и сказал Ана-а-тан. Видимо это было его имя. Я повторил его жест приветствия и представился Ярослав. После этого сказал несколько ничего не значащих фраз для того, чтобы он понял, говорим мы на разных языках. Индеец внимательно послушал и кивнул, как будто понял. Кровь на чужом теле напомнила мне о собственных ранениях. Как только вспомнил, сразу все заболело. И рука, обе, и спина, и правое колено. Почему колено? Вроде и не бился им, наверное, когда за труп нырял - ударился, а по запарке не заметил. Быстро стянул куртку и осмотрел порез на плече. Кровь уже перестала идти. Порез оказался не глубоким и всего один. На фоне индейца покрытого десятком кровоточащих ран, мне даже стало немного стыдно. Тем более он вел себя так, как будто ничего не случилось. Настоящий индеец. Мы бы и дальше разглядывали друг друга, но услышали стон. Разом мы развернулись и подбежали к раненному индейцу. Посмотрев на его лицо, я понял, почему был только один бородатый индеец из тех, кого я видел. Это был молодой паренек, лет шестнадцати на вид. Под носом только начал пробиваться пушок. В груди, на десять сантиметров выше левого соска, торчала стрела. В глазах была боль. Бородатый индеец наклонился над ним и что-то сказал. Я опять ничего не понял. Надо учить язык. Пока индейцы разговаривали, я подошел ко второму индейцу санитару. Этот тоже был молод, у него даже усы еще не пробились. У него в груди торчала стрела, но причиной скоропостижной смерти стало копье, торчащее из его живота. Я наклонился над ним и приложил руку к шее, пытаясь нащупать тонкую, пульсирующую жилку, означающую жизнь. Он был мертв. Почему-то я ощутил тяжесть потери, как будто это был близкий мне человек. К горлу подступил ком. Но справившись с ним, я рывком выдернул копье, а затем и стрелу. Стрела в руках напомнила мне еще об одном персонаже водителе кобылы. Когда я развернулся в сторону колесницы, увидел вдали только пыльный след, оставляемый удирающим агрессором. Еще раз посмотрел на стрелу в руках. Получается, что я, убив лучника, помог даже больше, чем убив наездников. Стрелок подстрелил двоих индейцев, одного из которых добили копьем пехотинцы. И если бы я не отвлек стрелка, все индейцы были бы мертвы. Лук грозное оружие, если знать, как им пользоваться. Пока пехотинцы отвлекали внимание индейцев, именно отвлекали, стараясь не подставиться под копье, стрелок с безопасного расстояния расстреливал людей. Вовремя я вмешался. Из леса появился второй санитар с раненным индейцем на плече. Он оставил раненного на опушке, и хромая направился к нам. Я опять подошел к раненному молодому индейцу. Его старший товарищ собрался вытаскивать из него стрелу. Он уже снял со стрелы наконечник, торчащий из спины, и собрался ее выдернуть. Но тут я решил вмешаться. Нет, я не врач, и нет у меня опыта по извлечению стрел. Но я изучал способы оказания первой помощи пострадавшим. И на производстве, и в туристическом клубе. Причем в клубе более основательно, потому, что на производстве ты должен оказать помощь и вызвать скорую. А в горах, где до ближайшего населенного пункта несколько десятков, а до полноценной больницы сотни километров, надеяться можно только на себя. Я остановил индейца, когда он уже взялся за стрелу. Он собирался вытягивать её обратно. Я достал нож и жестами показал, что хочу её отрезать у основания и вытянуть вперед, чтобы было меньше повреждений, и грязь с наконечника не попала обратно в рану. Индеец кивнул, но продолжал внимательно смотреть за моими действиями. Я достал нож и стал очень осторожно подрезать стрелу у основания. Как бы я не старался молодой индеец время от времени издавал громкий стон. Мне казалось, что прошло больше часа, но на самом деле не более трех минут и древко стрелы переломилось. Аккуратно почистив срез, я перевернул его на бок и попросил бородатого Ана-а-тана придержать раненного. Достал из кармана куртки индпакет. Теперь надо решиться. Ухватил покрепче стрелу и потянул, не рывком, но сильно и уверенно. Пальцы скользили по кровавой деревяшке, но я только сильнее впивался в неё ногтями. Наконец стрела вышла и из раны обильно потекла кровь. Вместе с кровью воздух из раны не вырывался легкое не пробито. Повезло парню. В таком случае, главное - не дать раненному истечь кровью. Разрезав индпакет на две части, я приложил их с двух сторон на рану и попросил индейца придержать их. Длины бинта не хватало для того чтобы закрепить пакет вокруг грудной клетки. Я быстро стянул с себя футболку и, сделав надрез, оторвал снизу широкую полоску ткани. Трикотаж хорошо тянулся, и получилась плотная повязка. После перевязки мы с индейцем перевернули пацана на левый бок, и я подложил ему под спину свою свернутую куртку. Старший индеец удовлетворенно кивнул и начал что-то говорить хромому санитару. Это тоже был пацан лет пятнадцати-шестнадцати. Детский сад какой-то, пионерский отряд, блин. Что же у них дети воюют и умирают, взрослые закончились? Его нога выше колена была перемотана какой-то тряпкой, но он, выслушав старшего, поскакал по полю, собирая оружие павших воинов. Я тоже пошел за ним. Для начала вернуть своё топор, копье, самострел, а потом обратил внимание на свои трофеи. Во все времена так было, кого убил оружие твое. Поэтому на чужие трупы я не покушался, но свои осмотрел и обобрал основательно. Сначала осмотрел всадников. У первого из оружия была дубина, но дубина не простая. Длинная ручка из темного дерева, а на конце отполированный каменный черно-зеленый набалдашник с отверстием в середине и зубьями по кругу, больше всего было похож на каменную шестеренку. С другой стороны была прикреплена ременная петля под руку. Не дубина, а произведение искусства каменного века. Уровень обработки камня говорил о высоком профессионализме. На поясе в деревянных, обтянутых кожей ножнах, висел нож. По виду медный или бронзовый. Ха-ароший такой ножик, длинной в локоть и шириной в ладонь. Сам пояс тоже заслуживал внимания. Широкий, из толстой кожи, спереди обшитый медными бляшками с чеканкой. Красивый. Одет он был в кожаные штаны и меховую куртку с короткими рукавами. На ногах толи высокие ботинки, толи низкие сапоги с широкими голенищами. На голени сапоги были в несколько оборотов обмотаны кожаным шнурком. Выше сапог, до колена, ноги были обмотаны шкурой с коротким мехом, закрепленной тонкой бечевкой - онучи. На одежду я не позарился, может она и имеет какую-то ценность в этом мире, но, раздевать трупы, я еще не готов. Оружие другое дело. Да, еще левое предплечье, от запястья до локтя, у него было закрыто кожаным щитком-наручем. Сразу я не обратил на него внимания, но потом он мне показался подозрительно толстым. Резанул шнурок, удерживающий щиток и обалдел. Под щитком был здоровенный золотой браслет в виде переплетенных змеиных тел. Больше ничего ценного для себя, у него я не нашел и перешел ко второму джигиту с вывернутой шеей. Нож такой же, как и первого наездника, валялся метрах в пяти от него. На левой руке тоже был щиток. Срезав его, я разочарованно посмотрел на пустую руку. Золота не было. Но браслет как-то тяжело упал. Радостно я подхватил его с земли и удивился его тяжести что-то было внутри. Внимательно осмотрев браслет, я увидел зашитый кармашек и ножом вспорол шов. Увиденное меня разочаровало, внутрь была вставлена медная пластина, изогнутая небольшим радиусом, чтоб лучше прилегала к руке. Это действительно был защитный доспех. С другой стороны такой доспех тоже ценное приобретение. С этим тоже все. Напоследок выдернул из тела стрелу. Стрела была хорошо обработана, с узким костяным наконечником и тремя перьями. Теперь посмотрим на лошадей. Лошади, потеряв своих седоков, сами по себе собрались в небольшой табун и мирно жевали траву метрах в пятидесяти от меня. По дороге к ним я заметил в траве лук и одну стрелу. Видимо лучник уронил, а я уже успел расстроиться, что лук остался в колеснице. Эта находка меня обрадовала. Я не Робин Гуд, но готовый лук, из сухого дерева - это очень хорошо. Пока мои дрова высохнут, пока я, испортив большую их часть, сделаю приличный лук, а тут вот он - лежит. С луком в руках, подошел к лошадям. Они, не обращая на меня внимания, жевали траву. Лошадки были неказистые. Маленькая лошадь или большой осел. Спина мне по грудь, уши большие, ноги короткие. Грива и хвост подрезаны, или короткие от природы. Да, не арабский скакун. Возможно какой-то дикий тарпан или лошадь Пржевальского. Седел на них не было, их заменяла шкура, мехом наружу лежащая на спине животного и привязанная поверх широким ремнем к лошади. Уздечка была, но какая-то странная она шла поверх морды животного, незатягивающаяся петля и оканчивалась просто куском веревки. Больше похоже на поводок. Стремян тоже не видно. На одной из лошадей был к «седлу» был привязан мешок и еще одна дубина. По лошадиной морде не определю все они для меня на одно лицо, но похоже это лошадь прыгуна, у него с собой должно быть оружие кроме ножа. Дубина была и не дубина вовсе, а топор, но топор интересный. Деревянная рукоятка с сучком, а на сучок, как на втулку надето лезвие топора, с орнаментом на щечках. Что-то такое припоминаю втульчатые топоры, были такие в истории человечества. Я протянул руку к ближайшей кобыле и чуть не остался без пальцев. Мирная с виду зверушка, оскалив желтые зубы, попыталась откусить мне руку. Потом опустила голову, и продолжила есть траву. Животных я люблю, но остаться без руки не хочется. Я отошел в сторону и нарвал большой пучок, как мне показалось, вкусной и сочной травы. Подойдя к лошади, сунул траву ей в морду. Лошадь равнодушно понюхала её и продолжила выдирать из земли чахлые кустики. Тогда я дал ей пня армейским ботинком, а когда она возмущенно подняла голову, ткнул ей в морду траву, как бы намекая - или ешь вкусную траву, или выхватываешь смачного пенделя. Лошадь скосила влажные глаза на своих подруг, видимо прочла в их глазах: - жри давай, а то все выхватим, - и взяла траву у меня из рук. Я взял её за уздечку и повел к индейцам. Остальные лошадки потянулись за нами. По дороге мне попался труп пехотинца, подстреленного, а затем добитого мной. Его никто не обирал, тогда как остальные были раздеты до штанов. Что еще раз подтвердило мою догадку про добычу. А вот это уже интересно. Интересно то, как он был одет и вооружен. На нем были настоящие доспехи. Правда, они были сделаны из каких-то дощечек. Дощечки, шириной четыре-пять сантиметров и длинной пятнадцать-двадцать, были пришиты на кожаную основу в три ряда и закрывали грудь, живот и спину. Широкими ремнями, через плечи, передняя часть доспехов соединялась с задней, сделанной из толстой кожи. При ближайшем рассмотрении дощечки оказались не деревянными, а костяными - ребра какого-то крупного животного или напиленные пластины (позже индейцы опознали в них напиленные рога лося). В левой руке плетенный из веток щит, обтянутый кожей, на правой кожаный наруч с деревянными (костяными) вставками. Другие пехотинцы имели похожие доспехи. Из оружия большой бронзовый нож (меньше чем у всадников) с изогнутым лезвием, чем-то похожий на кхукри, но изгиб меньше, и также заточен с внутренней стороны. У всех были короткие копья с медным листовидным наконечником размером с ладонь. Наконечник тоже интересный, он как бы состоит из двух частей, конец наконечника цельный, а дальше делиться на две полукруглых части, как уши, оставляя внутри пустое место для древка, а в конце две выступающие пластины, с помощью которых наконечник крепится к древку. Стянув две половинки наконечника, его можно примотать к любому древку, не надевая. Интересная идея экономия металла при сохраняющейся длине режущей кромки. На ногах широкие кожаные штаны и полусапожки. Шлем заменяла кожаная шапка с нашитыми зубами каких-то крупных животных, или крупными зубами мелких животных, но явно не бобров или белок. Передо мной был хорошо вооруженный и защищённый воин. Что-то похожее я видел по телеку. Доспех воина из западной Сибири. Хотя в это время и при таком уровне развития все должны ходить в похожих доспехах, из доступных материалов. Вон, просвещённые греки и их цари (Одиссей тот же), бегали в шлемах из кабаньих клыков. Полуголые индейцы, с деревянными и костяными копьями, не имели не малейшего шанса против них. Но как-то победили. Может из-за меня неучтенный фактор, неподдающийся анализу. Что интересно, пехотинцы вооружены и защищены лучше кавалеристов и, видимо, именно они составляют ударную часть чьей-то армии. А кавалерия вспомогательные войска. Я вначале удивился, почему у наездников нет копий, а только длинные дубины. Потому, что нет седел, стремян и уздечки. Ударить копьем соперника сидя просто на спине лошади, - скорее сам с неё упадешь, а дубиной нормально. То, что у наездников наручи металлические, а у пехоты деревянные, тоже понятно,- у верховых щитов нет и наручи единственная защита, пехоте махать копьем и мечом рукой, к которой привешен дополнительный груз, тоже неудобно, у них есть щит, а наруч так, от случайного удара. Индейцы уже переместились на опушку леса к своему раненному собрату. При моем приближении, опасливо покосились на лошадок, но все равно поднялись, даже раненный встал, остался лежать только пацан, у которого я вытащил стрелу. Первым заговорил раненный. Он был бородат, длинные волосы собраны в хвост на затылке. Голый по пояс, он был весь покрыт уже не свежими ранами. Некоторые из них, видимо самые большие и опасные, были замотаны какими-то тряпками. У него было перемотано левое плечо и обе ноги, правая выше, левая ниже колена. Открытых ран тоже хватало и из некоторых, открывшихся при движении, сочилась кровь. Индеец, балансируя на одной ноге, слегка поклонился, сказал длинную фразу, по индейски ударил себя кулаком в грудь и представился - Пануш-а-тан. После него представился хромой санитар, его звали Вир-у-тан. Последним Пануш-а-тан представил мне лежащего без сознания индейца, он ткнул в его сторону пальцем и сказал Шим-а-тан. Я тоже представился, причем каждому и полностью Ярослав Сергеевич Быков, а потом словами и жестами предложил переместиться в мою пещеру. Индейцы были не против, но не знали, как переместить двоих лежачих собратьев. Пришлось брать все в свои руки. Позвав с собой Ана-а-тана и Вир-у-тана, направился вглубь леса. Там срубил длинную жердь и очистил её от веток. Индейцы восхищенно смотрели на топор. Два - три удара и дерево толщиной в руку перерублено. Передал им топор и на пальцах показал, что нужно таких ещё пять штук, а сам пошел за рюкзаком. Вернувшись через полчаса, обнаружил десяток заготовленных жердей и радостных индейцев. Я так и не понял, они считать не умеют или им так топор понравился. Скорее второе, так неохотно протянул мне топор Вир-у-тан. Его я и отправил собирать с трупов пояса. Я решил сделать волокуши для транспортировки раненных индейцев. Две длинных жерди я под завистливыми взглядами индейцев разрубил пополам - пойдут на поперечины. Принесенными ремнями связал две волокуши, а на основание пошли попоны с двух лошадей. Получились этакие широкие носилки, одна сторона которых цепляется к лошади, а другая волочиться по земле. Может и не очень комфортно, но нести мы их не можем, нас всего двое, относительно здоровых мужчин. На особо сложных участках можно брать вторую сторону в руки и нести как носилки. Индейцы сначала смотрели с интересом, а потом кинулись мне помогать. Как потом оказалось с волокушей они знакомы, только используют её для транспортировки грузов, а не людей. Погрузив раненных на носилки, а вещи на свободных лошадей, выдвинулись в сторону пещеры. Перед этим я с Ана-а-таном, оттащили трупы в лес. Труппы агрессоров просто закидали ветвями деревьев, а тело погибшего индейца Ана-а-тан бережно уложил в яму, образовавшуюся под корнями упавшего дерева. Вложил ему в руки трофейный нож и наконечник копья, рядом положил какой-то сверток, что внутри я не видел. Попросил у меня топор, и быстро нарубив толстых веток, прикрыл ими тело. Потом мы вместе закидали яму землей. Глава 4 По прибытию домой, в пещеру, подбросил дрова в костер, достал аптечку и занялся перевязкой себя и индейцев. Свою рану на плече просто полил перекисью и заклеил пластырем. Подлый лучник попал на пару сантиметров ниже наколки с изображением волка. Точнее собаки. Это длинная история, а вкратце так. В армии наша рота охраняла некий секретный объект, так и назывались рота охраны. И вот, некоторые военнослужащие других подразделений, обычно после того как выхватят люлей, отбежав на безопасное расстояние, во гневе, называли нас собаками или сторожевыми псами. Выхватывали они регулярно, хилых и неумелых к нам не брали. Со своими 183 см роста, я в строю стоял предпоследним. Но так случилось, что мы стали воспринимать эти прозвища не как ругательства, а скорее наоборот - стали ими гордиться. Вот и стала у нас наколка с собакой, в различных вариантах, самой популярной, после группы крови. Демобилизовавшись из ВС, я никого не мог убедить, что это собака, все были уверены, что волк. Ну, кто отличит на армейской, одноцветной наколке овчарку от волка, - да никто. А лет десять назад, когда собако-волк стал терять четкость, я пошел в тату салон и попросил обновить мне волка (про собаку промолчал) в цвете. Получилось классно. И вот теперь эта сволочь чуть не пристрелила моего волка. Ана-а-тана очень заинтересовала моя наколка. Он долго рассматривал её, но объясниться мы не смогли. Впоследствии, когда словарный запас позволил нам понимать друг друга, выяснилось, что приставка «тан» в именах индейцев, означает волк. То есть все они были из рода волка, племени Красного быка. У Ана-а-тана глубоких ран не было, и с ним я поступил похожим образом, что-то заклеил пластырем, что-то забинтовал. У Вир-у-тана не очень глубокая, но длинная, на пол бедра, рана. Шить я её не стал, и я после обработки, просто стянув края раны пластырем, забинтовал. Шим-а-тан был без сознания, и я не стал его беспокоить. Хуже дело обстояло с Пануш-а-таном. Его раны были уже не свежие. Часть я просто обработал, так как больше ничего сделать не мог. И теперь сидел и смотрел на его левую ногу. Ниже колена, у самой голени она была сильно повреждена. Рана зияла рваными краями и, судя по тому, как нога болталась, была повреждена кость. Вид ноги мне не понравился, но врача рядом нет и, замазав рану бактерицидной мазью, я пошел в лес за шиной. В лесу с помощью топора и ножа снял с деревьев несколько кусков коры, и насобирал сухого мха. Индеец стойко терпел мои издевательства над собой. Время от времени стон срывался с его губ, но понимая, что я пытаюсь ему помочь, он не сопротивлялся. Я подобрал подходящий кусок коры, подрезал в нужных местах и, выложив изнутри мхом, примотал к ноге. Когда я закончил накладывать шину, Пануш-а-тан откинулся на спину и выключился, заснул или потерял сознание. После него разбудил Шим-а-тана, обработал его раны, наложил повязку. Все с медициной на сегодня покончено. Повезло, что Катя, которая в нашем коллективе отвечала за медицину, так основательно подготовилась к этому походу, как знала. Проверив котел, подбросил еще дров и решил заняться лошадьми. Пока их расседлал (снял шкуры со спины), напоил и отвел на полянку пастись, бульон был уже готов. Но израненные, утомленные долгим бегом и сражением, индейцы уже спали. Я не стал их будить, закинул в котел побольше пшена, у меня - же гости. Постирал куртку. Вспомнил плечо. Я очень сильно переживал именно за плечо. Не за порез стрелой и не за другие царапины, а именно за плечо. Дело в том, что плечо у меня давно травмировано, и из-за этой травмы я был вынужден бросить занятия самбо и дзюдо. Во втором классе родители отдали меня в секцию самбо. До четырнадцати лет я успел получить первый разряд, и пошел дальше. Но на пути во взрослый спорт, встал один крепыш из Киева. Он был старше и опытнее. Наш поединок проходил с переменным успехом, не скажу, что я обязательно бы выиграл, но шансы были. Не знаю, специально он это сделал, или это получилось случайно, но проводя бросок, он придержал мою руку и сустав громко щелкнул. Результат - вывих и разрыв связок. Год после этого я не выступал на соревнованиях восстанавливался, тренировался. К тому моменту я уже два года ходил в туристический клуб, в свободное от тренировок по самбо время, на каникулах, иногда по выходным. В этот год я плотно увлекся туризмом и пошел в первый поход на Кавказ. Когда тренер посчитал, что я окончательно восстановился, я вновь стал участвовать в соревнованиях. Но мне опять не повезло, третий или четвертый противник, провел болевой прием на туже руку, и снова травма. Лекаря хором посоветовали мне бросать спорт, иначе я останусь калекой. Время шло, самбо я забросил и вплотную занялся туризмом, правда одноклассники затянули меня ещё на баскетбол и гандбол, и несколько месяцев я ходил на стрельбу. О самбо я вспомнил в армии. Точнее мне напомнили. Видимо в личном деле было записано, что я имею разряд. Наш комвзвода прапорщик Геннадий, был повернут на единоборствах, спорте, армии и вообще повернут. Пил редко, но когда напьется, устраивал нам соревнования, из серии - какой вид единоборств лучше. Нам - это группе солдат нашей роты разного призыва, которые на гражданке чем-то занимались, помимо онанизма. Вот и бился я самбист с каратистом Акимом, тэквандистом Иваном, боксерами Ильёй и двумя Серегами, самбистом Васей. Время от времени к нам в «клуб» приглашались спортсмены из других подразделений и частей. Но как-бы не было тяжело в начале, со временем я вспомнил то, чему меня учил тренер. Сам прапорщик тоже был молодец и хороший боец, показывал нам приемы боевого самбо, приемы из «комплекса приемов РБ-2 и РБ-3». РБ-1 и РБ-Н мы изучали вместе со всеми, согласно наставлений НФП.(7) Однажды, будучи в сильном подпитии, ненавидя всех политиков и старший командный состав, он воспылал к нам отцовской любовью и показал несколько приемов, которые не относятся к спорту. Приемы и удары, назначение которых - убивать. Потом, проспавшись, он сказал, что лучше нам их забыть, и уж точно никогда не применять. Я научился ударам и приемам других школ, ну и сам учил своих друзей. Нас несколько раз вывозили на соревнования и смотры в дивизию, где мы обязательно занимали призовые места. В результате к окончанию срока службы я стал неплохим бойцом, впрочем, как и мои сослуживцы. Вернувшись домой, был неоднократно приглашен на разборки, и то одна, то другая бригада пыталась заполучить меня к себе бойцом. Но я мужественно отказался. Бандитские разборки меня не привлекали. Я хорошо учился в школе и после её окончания год учился в институте, а в армию попал потому, что не сошелся характером с руководителем военной кафедры. И теперь я собрался продолжить обучение, так как на военрука мне теперь насрать, с большой колокольни. ---------------------------------------------------------------------------------------- 7. НФП- наставление по физической подготовке. В него входят комплексы приемов рукопашного боя (РБ). РБ-Н начальный, РБ-1 общевойсковой, РБ-2 для десантников и других спецов, РБ-3 для разведчиков и прочих диверсантов. А мои армейские друзья оказались кто где - кто-то спился, кого-то убили, а кто-то живет как человек и тренирует молодежь. И вот теперь я переживал за свою руку. Врачи, в свое время, сильно запугали перспективой остаться калекой. Но на удивление плечо уже почти не болело, кровоподтека не было. Было ощущение небольшого растяжения, и никакого намека на старую травму. Видимо организм полностью перестроился. Дрофино-пшённый суп был готов. У пшена есть одно замечательное качество оно не пригорает. Когда готовишь на костре это очень удобно, не надо следить, постоянно мешать, потому мы всегда брали его с собой. Надо будет попробовать его посеять, вдруг прорастет. Разложив густой суп, или жидкую кашу по тарелкам, на отдельные тарелки выложил куски дрофятины, подозвал Анаатана и Вирутана, дал им по тарелке, жестами показал отнести Панушатану и Шиматану. Вот тут возникла проблема. Сначала индейцы восхищенно смотрели на сверкающие тарелки и ложки, а потом, когда я жестами стал показывать, как черпать ложкой суп, стало понятно, что такой посудой они пользоваться не умели. Как оказалось впоследствии, они были знакомы и с тарелками-мисками, и с ложками, но керамическими и деревянными. Вирутан схватил горячую миску и чуть не выронил её на землю. Чем хороша керамика и дерево они не греются, а металлическая посуда проводит тепло слишком хорошо. Пришлось на личном примере показать, как пользоваться ложкой и тарелкой. После демонстрации практического применения металлической ложки и миски, я обернулся к Панушатану и услышал сзади звук скребущегося железа по железу. Развернувшись, обнаружил довольного Вирутана, скребущего ложкой по дну тарелки. Да, оголодали ребятки. Я опять начал кормить раненных. Но тут уже индейцы пришли мне на помощь и сменили меня на посту санитара. Покормив раненных, индейцы снова подсели к котлу, и по их глазам было понятно, что они хотят увидеть его дно. Я положил им добавки. Если они будут так есть, то ледник мне не понадобиться. Ледник я устроил в одной из глубоких трещин в скале неподалеку от дома. И там закопанная в снег, ощипанная и ошмаленная, лежала тушка второй дрофы. Вход я завалил большими булыжниками, от крупных и мелких хищников. После обеда индейцы подсели ко мне и попытались завязать разговор. Но язык жестов дело такое, что половину я не понял, вторую половину понял не так. Жестами я остановил неполноценный диалог. Посадил перед собой Вирутана и, показав на руку, сказал рука, показал на ногу - нога. Он понял, что я от него хочу и стал повторять перевод на своем языке. Я подумал, чем так мучиться, то проще попытаться изучить какое-то количество слов. Как говорится в классике советского мультиматографа «Лучше день потерять, чтобы научиться и потом за пять минут долететь» (м.ф. Крылья ноги, хвост). Не должен их язык быть очень сложным. Произносить слова достаточно легко. Много гласных и гортанных звуков. Мне проще оказалось не произносить их побуквенно, а пропевать, и дело сразу пошло. Так мы сидели около часа под пристальным вниманием Анаатана. Посмотрев на наши старания, он подошел к нам, и Вирутану словами, а мне жестами объяснил, что ему надо идти. Раненных, он оставлял нам. Надо так надо. Я положил в пакет кусок вареной дрофы и несколько галет, в дорогу индейцу, так как не знал, куда и как далеко он идет. Анаатан жестами поблагодарил и двинулся в путь. Образовавшийся перерыв я решил заполнить музыкой. Достал гитару и запел, ставшую моим гимном, песню о настоящем индейце. Индейцы завороженно смотрели на гитару, как я, перебирая струны пальцами, извлекал из неё звуки, слушали мое пение. Через минуту появился Анаатан. Видимо недалеко ушел. Присел на краю площадки и стал внимательно слушать. Потом я спел еще несколько песен и все это время индейцы не шевелились и, по-моему, даже не моргали. Горло с непривычки стало уставать, сначала с индейцами напелся, пока язык изучал, потом концерт. Я отложил гитару в сторону, решив заняться более важными вещами, например изготовлением арбалета. Но стоило мне отложить гитару, как индейцы заговорили все одновременно. Начали подходить ко мне, кто ногами, кто вприпрыжку, а раненный Шиматан вещал издалека. Приближаясь, они пытались прикоснуться ко мне и говорили, говорили. Мне сразу захотелось сбежать отсюда подальше. Вот она великая сила искусства. Я как мог их успокаивал. Когда паломничество закончилось, Анаатан снова попрощался и ушел, на этот раз совсем. Продолжение изучения языка аборигенов, совместил с изготовлением арбалетного ореха. Для него я взял одну из закладок, алюминиевый цилиндр диаметром три сантиметра. В нем уже было отверстие, в которое был вставлен тросик, и мне надо было только убрать у него две четверти с противоположных сторон, под тетиву и под курок, и выбрать в одной из четвертей зазор под арбалетный болт. Кажется все просто, но отсутствие нормального инструмента, заставляло извращаться с маленьким ножовочным полотном и напильником из мультитула. Очень нудная и кропотливая работа, требующая много времени и терпения, через пару часов орех был готов. В это время Вирутан, продолжая обучать меня языку, шлифовал арбалетное ложе с помощью куска розового туфа, подобранного мной возле пещеры. Окрестные скалы состояли из этого туфа и возможно из-за его красноватого оттенка, Красная пещера и получила свое название. Вечером перевязал раненных, накормил и уложил их спать в палатку, которую поставили на площадке перед пещерой. Я не брезговал ночевать вместе с ними в пещере, но затащить туда раненных сложно, а потом, по каждой нужде таскать их туда-сюда. Больше всего меня беспокоила нога Панушатана, вечером, когда я их осматривал его, рана воспалилась, и мне пришлось дать ему какой-то антибиотик и парацетамол из аптечки. Завалившись спать, долго крутился, в голову лезли разные мысли. От мысли, надо ли завтра идти на охоту или хватит оставшейся дрофы на пару дней? До мысли - что же сегодня произошло? Что произошло - понятно. Непонятны мои действия и реакция на произошедшее. Да, у меня есть опыт поединков, но без применения копья и другого холодного оружия. Да, в армии я изучал рукопашный бой, а там изучают приемы отнюдь не самбо (самообороны без оружия), там изучают приемы с применением автомата или карабина со штыком и без (копьё), приемы владения самим штык ножом (меч), саперной лопаткой (топор) и прочими полезными для солдата, подручными вещами. Есть такой анекдот в котором говориться, что для того чтоб солдат сошелся с врагом в рукопашной схватке, он для начала должен прое ., пардон, протерять автомат, штык-нож, саперную лопатку и тд. Это в корне неправильный анекдот. Если солдат все это про теряет, то он будет применять приемы самбо. А рукопашный (окопный) бой, подразумевает применение всех вышеперечисленных предметов и инструментов. Ну, закончились патроны. Русские не сдаются из-за такого пустяка. И каждого новобранца готовят к этому. Однако, никаких приемов против кавалериста в этих всех наставлениях не было. И просто против вооруженного щитом и мечом воина, не было. Тогда как я смог справиться? И вообще, как я решился вмешаться, как решился убить человека, пусть и напавшего на меня. Почему меня не мучает совесть, и даже мандража никакого нет? Может быть, мозг человека, попавшего в экстремальную ситуацию, просто отключает ненужные и мешающие выжить функции (совесть, стыд, человеколюбие), и наоборот активирует необходимые для выживания. Наверное, так и есть. Попав сюда и осознав где я, настроился на выживание. Понимал, что встреча с волками не последняя и будут другие опасности. Волки, медведи, люди, болезни, голод и это ещё не полный список грозящих неприятностей. Вот мозг и сменил программу. А может, во всем виноват сон. Нет, не так. СОН! На охоту идти надо. Если завтра не пойду, то послезавтра надо идти точно. Если послезавтра ничего не поймаю, то все останутся голодными, а так день в запасе. Такое резкое переключение с глобальных проблем мук совести, на бытовые проблемы питания лишнее подтверждение того, что я изменился и стал жить по другим принципам. С мыслями об охоте я и заснул. Мне опять снится тот же СОН. Когда он приснился мне впервые, я очнулся в пещере в неподобающем состоянии и быстренько его забыл. Второй раз он мне приснился после драки с волками, и я его запомнил уже лучше. И вот сейчас опять. Во сне я оказываюсь в пещере, но пещере мне не знакомой. Каменный колодец большого диаметра, вдоль стен которого, идет по спирали терраса, поднимаясь от меня вверх и опускаясь вниз. Темно, и я вижу только часть террасы - двадцать метров вниз, двадцать вверх. Свет выходит из ответвлений в стене колодца входы в пещеры-отнорки, расположенные вдоль террасы. Таких ответвлений много, каждые тридцать-сорок метров, но свет выходит не из всех. Половина зияет темными провалами, из которых слышен какой-то шум и иногда голоса. Речь не разобрать, но ясно, что в темноте кто-то есть. Я вижу освещенные выходы пещер по всей длине спирали террасы, и вверху и внизу. У некоторых стоят люди и смотрят на меня. Ко мне подошел мужчина. В форме солдата Орловского пехотного полка конца девятнадцатого века. Откуда я знаю? Просто прадед моего деда как раз и служил в этом полку. Где-то у дальних родственников храниться медаль за оборону Шипки, в которой он принимал участие. Мне же было интересно, вот и нашел в нете подробности. И вот теперь солдат подошел ко мне и что-то сказал. Слов я не услышал, уши как ватой забиты. Тогда он мягко подтолкнул меня вниз по террасе, указывая направление и намекая пора. Сегодня, прежде чем уйти, мне удалось рассмотреть людей, что стояли метрах в пятидесяти выше по террасе. Освещенные мерцающим светом бокового хода, они смотрели на меня, и кто-то махал рукой, как на прощание. Я уже развернулся уходить, но в последний момент увидел знакомое лицо. Резко остановившись, я пытался что-то увидеть, но свет почти пропал, и лиц было не разглядеть. Я был уверен, что это мой покойный дед, чей далекий предок стоял передо мной. Это он махал мне рукой. Но сон есть сон и я, подталкиваемый солдатом, пошел в низ. Мы прошли несколько темных боковых входов, когда он остановил меня, что-то сказал и повесил на шею какой-то амулет, в темноте было не разглядеть, но было похоже на маленькую иконку. Потом он показал мне рукой куда идти, а сам, не оборачиваясь, пошел вверх по террасе. Я же пошел вниз. Я проходил мимо темных и светлых выходов. У некоторых стояли люди, у других не было никого. Люди были разные. Сейчас я проходил мимо огромного смуглого мужчины с черными длинными усами. На голове высокая меховая шапка, на плечах бурка из войлока. Когда я проходил мимо. Он остановил меня жестом и протянул кривой нож, я взял и пошел дальше. Следующим меня остановил дядька, по виду казак с картинки. Он сидел на корточках возле темного входа и курил глиняную трубку-люльку. Её-то он мне и протянул, предварительно выбив. Следующая остановка - люди явно восточной внешности, широкие скуластые лица, длиннополые халаты, на поясе кривая сабля. Впереди стоял аксакал и протягивал мне нагайку. Новый подарок. Не все встреченные мной, дарили подарки. Некоторые просто махали рукой, кто-то провожал взглядом. Из одного темного прохода выбежала девочка и, вручив мне соломенную куклу, скрылась в темноте. Шел я долго, постепенно обрастая подарками, и наконец, дошел до седого старика в медвежьей шубе, сидящего возле светлого входа. Он остановил меня, внимательно осматривая, обошел вокруг и, видимо, остался доволен. Улыбнулся, подтолкнул меня в светлый овал входа. .. На этот раз заготовил всего два шнура, один с червями, другой, с так полюбившимися дрофам, жучками. Все прошло по сценарию. Затемно пришел, спрятался и закинул наживку. Птицы появились по расписанию с первыми лучами солнца. На этот раз зацепил только одну курицу все остальные слиняли сразу, как только поняли, что это засада. Ну и ладно. Пока хватит. Надо сделать перерыв, а то птички уже начинают понимать, что бесплатный жук бывает только в птицеловке. Так как я был недалеко от разлива, решил заглянуть на рыбное место. Усовершенствованная острога была с собой. Усовершенствование заключалось в более тщательном изготовлении наконечников, и сделал я её в виде насадки на копье. Все равно копье ношу постоянно, а так привязал с обратной стороны трезубец, и получилась острога. Рыбы на месте не оказалось. Пришлось пройти около километра, заглядывая в каждую заводь, где, по моему мнению, могла прятаться рыба. Через пятнадцать минут поисков, набрел на небольшое озерцо, скорее даже затон, образовавшийся после разлива. Затон соединялся с рекой небольшой промоиной, через которую рыба попадала внутрь, а выйти обратно получалось не у всех. Получилась естественная ловушка. И вот в этом затоне плескалась рыба, много. Разувшись, я закатал штанины повыше и смело шагнул в воду. Выбрал я неверное направление и тактику. Я-то думал, что вся эта рыба уже моя, но рыба считала иначе. Как только я зашел в воду, все распри внутри рыбьего племени разом закончились и весь рыбий косяк ломанулся в противоположную от меня сторону к выходу из затона. Прыжками я пересек озерцо и встал на пути взбесившихся рыбешек, и стал тыкать у себя между ног острогой. Рыбы было много. Очень много. Как я умудрялся промазать по ней, ведь она шла сплошным потокам? Я тыкал и тыкал. Мимо и мимо. Такого разочарования я не испытывал никогда. Когда я уже совсем отчаялся кого-нибудь насадить на острогу, и со злости ткнул копьем, куда-то в сторону, почувствовал попал. Копье дернулось, я надавил сильнее и извлек на поверхность крупную форель. Водоем опустел, только несколько заблудившихся рыбок кружили в воде, в поисках выхода. Теперь спокойно, не торопясь я наколол ещё двух форелей. Усовершенствованная острога оказалась фигней, сделанный на скорую руку веник, был более эффективен. Удовлетворенный и счастливый я пошел домой. Дома меня встречали мои индейцы. Дрофу они восприняли благосклонно, а на рыбу смотрели с некоторой опаской. Но я не обратил на это никакого внимания, не захотят сам съем. Разжег большой костер и поставил кипятить воду. Поручил Вир-у-тану ощипывать дрофу, а сам начал обмазывать глиной рыбу. Так в делах и заботах прошел весь день. То пожрать приготовить, то раненным перевязки сделать, про лошадок не забыть. Да ещё и песенку им спой. Хорошо хоть слушатели попались благодарные. Рыба индейцам понравилась. Хомячили за обе щеки. Вечером, в предзакатных сумерках, мы сидели у костра и попивали чай из травок. Я начал делать стрелы для арбалета шлифовал отобранные заготовки. Но индейцы отобрали у меня заготовки и наждачку, вручив взамен гитару. Стрелами занялся Вирутан, а я пел и пил чай. После третьей кружки чай подошел к концу - наполнился мочевой пузырь, в котелке его было ещё много. Я, как культурный человек, отошел в кустики, а не стал гадить возле дома. Блаженная улыбка, появилась на моем лице, когда я добрался до опушки леса. Мощная струя ударила в ствол дерева и, разбившись на множество маленьких ручейков в трещинах коры, устремилась к корням. Улыбка исчезла в тот же миг, как я увидел волков. Я стоял лицом к дереву и удобрял землю, когда услышал шум, быстро приближающийся ко мне. Повернув голову, я увидел бегущих в мою сторону трех волков. Разинутые пасти, вывалившиеся языки, горящие, в предзакатных сумерках глаза, моментально перекрыли кран моего мочевого пузыря. Выпустив из рук член, дрожащими руками пытался выхватить нож, но ножны запутались в полах расстегнутой куртки. Вся жизнь пронеслась перед глазами. Начала проносится. Этот процесс прервал, на школьных годах, Анаатан. Появившись вслед за волками, и криком, остановивший их в паре метров от меня. Волки сели на землю и тяжело дыша, смотрели мне в глаза. Собаки, догадался я. Ана-а-тан подошел ко мне, уже привычно ударил себя кулаком в грудь и кивнул. Я тоже ударил себя кулаком в грудь, при этом, чуть не проткнув себя ножом, который сжимал в руке. Переложив нож в левую руку, повторил приветствие. Следом за Анаатаном из леса стали появляться еще люди. Через несколько минут на опушке стояло человек пятнадцать индейцев и индианок. Приблизительно поровну. Судя по отсутствию бород у индейцев и фигуркам индианок, все они были молоды. Молодые индейцы начали по очереди подходить ко мне и называть свои имена. Я плохо запомнил кого - как звали, за исключением пары индианок с особо выдающимися формами Шира и Мару. Меня удивило странное поведение индейцев. Когда они представлялись, то все улыбались, но улыбались как-то коварно. Почти в самом конце знакомства, когда я, уставившись в декольте пятого размера, пытался запомнить имя его обладательницы - понял, что так радовало индейцев. Либидо взыграло. Я почувствовал что-то в области паха и осознал, что простимулированный пятым размером груди индианки, мой орган призывно восстал. Все было-бы ничего, если бы не было так печально. Ведь индейцы застали меня, так сказать, в процессе. Получается, что я приветствовал индейцев, ударом в грудь кулаком правой руки, сжимая при этом в левой нож, и торчащим из ширинки членом. В заключение, еще и восставшим навстречу местной красавице. Отвернувшись от индейцев, с трудом затолкал удава на место и вжикнул молнией. Хорошо хоть не защемил в спешке. Развернулся обратно и жестами предложил гостям проследовать к пещере. Раненные индейцы радостно приветствовали своих соплеменников. Шум, крики, обнимашки. После бурной встречи индейцы как-то незаметно рассосались кто куда. Кто-то ушел за дровами, кто-то занялся костром, женщины и девушки достали принесенные продукты и приступили к приготовлению пищи. Тут я окончательно понял куда попал. Нет, не дата и время. Не конкретное место, а общество и образ жизни. Ведь индейцы пришли сюда, как к себе домой. Для них все вокруг и было домом. Река водопровод, костер плита, кусты туалет, трава постель, лес - супермаркет и тд. Для нас, городских жителей двадцать первого века, поездка в деревню событие, выход на природу приключение, поход в горы с ночевкой экстрим-тур. А здесь люди так живут. Захотел есть - пошел на охоту. Захотел спать лег и спит, разве что листьев подгребет, да шкуру кинет, если есть. Для нас экстремальное телешоу это когда, всем обеспеченных людей, высаживают на теплый остров в теплом море, а здесь люди живут с палкой в холодном лесу, и это нормально. Они всегда так жили. Этой палкой он и огонь добудет, и дичь убьет, и семью защитит. Я сел в сторонке и наблюдал за суетой в моем лагере. Хотя суеты как таковой и не было каждый занимался своим делом. Просто стало очень людно и шумно. Раньше здесь был слышен только шум водопада и мои вопли, имитирующие пение. Ко мне подошла молодая женщина. Я узнал в ней причину своего позора обладательницу шикарного декольте, по имени Шира. При свете костра мне удалось рассмотреть её лучше. Отлепив свой взгляд от глубокой ложбинки между дивных полушарий, я наконец-то увидел приятное лицо и все остальное. Сразу бросилось в глаза то, что Шира внешне отличалась от своих соплеменников. Те были сплошь брюнеты, со смуглой кожей, она же была почти блондинкой, темно русые волосы, в свете костра, казавшиеся огненными, светлая кожа и зеленые глаза. Она жестами поманила меня. К сожалению, не в ближайшие кусты, а в палатку к раненным. Я рассказывал и показывал, что сделал, а она внимательно осматривала раны, удивляясь бинту, вате и лейкопластырю. Видимо мое лечение не вызвало у неё возражений, однако дальше она лечить их взялась сама. Каким-то порошком засыпала их раны и напоила их каким-то отваром, приспособив для варки мой ковшик для кофе. После выпитого отвара индейцы заснули, а меня Шира позвала к костру, на ужин и беседу. Силами десятка индианок и индейцев, ужин был готов. Ещё они успели поставить какой-то вигвам из жердей и лапника, накрыв его шкурами. Индейцы пришли не с пустыми руками. Каждый тащил мешок или корзину. Как оказалось в них были продукты. Какие-то корнеплоды, горох, вяленное и свежее мясо. Они даже принесли свой котел, если это можно так назвать. Большой глиняный горшок, тяжелый. Его тащили сразу два пионера. Горшок не ставили на огонь, а подогревали на углях, томили. За ужином все в основном молчали, бросая на меня удивленные взгляды. Моя посуда, ножи и ложки ходили по кругу. У них были и свои тарелки и ложки, хоть и достаточно примитивные (тарелки доска с небольшим углублением в середине, ложки - лопаточки), но блестящее - всегда привлекает. Каждому хотелось попробовать есть из красивой тарелки, красивой ложкой. После окончания ужина Ана-а-тан с Вир-у-таном начали что-то возбужденно рассказывать соплеменникам, а потом принесли мне гитару. Типа, на играй. Как в мультике про Бонифация, черная девочка приносит ему камушки, что бы он жонглировал, а потом ещё и друзей приводит. И все это с детской непосредственностью Ня, играй. Под впечатлением сегодняшнего дня, начал я с Бременских музыкантов: Наш ковер цветочная поляна, наши стены сосны великаны, и тд. Потом пошла стандартная программа, затянувшаяся на полтора часа. В связи с многочисленностью делегации, перед сном произошло массовое переселение. Раненным индейцам поставили отдельный вигвам. Индианкам, как самому многочисленному коллективу, я уступил пещеру, а сам переселился в палатку. А молодые индейцы разместились возле костра, и спать, похоже, вообще не собирались. Уже ночью, закончил беседу с Широй. Мой словарный запас значительно расширился за последние дни, но его все равно не хватало и приходилось щедро разбавлять слова жестами. Никогда не думал, что можно с помощью нескольких десятков слов и неограниченного количества жестов так хорошо понимать друг друга. Видимо мозг настраивается на это как на решение какого-то ребуса, и ты начинаешь понимать, что тебе пытаются сказать, и сам лучше подбираешь жесты и слова. С каждым жестом ты узнаёшь новое слово. В свете костра жесты теряли свои четкие очертания, и смысл сказанного, терялся в темноте ночи. Было решено расходиться. Добравшись, наконец, до палатки, разделся и уже собрался выключать фонарь, как вдруг услышал возле входа какой-то шум. Громко, про себя, ругаясь матом, раскрыл клапан тамбура, и внутрь проскочила женщина. Это была Нира, молодая симпатичная индианка, которая весь вечер смотрела мне в рот. Она что-то весело заговорила, но от неожиданности я забыл все, что успел выучить из языка аборигенов, и не понял ни слова, из сказанного. Женщина из племени Красного быка не растерялась, и сразу взяла быка за рога, в смысле , меня за яйца. Вопрос зачем она пришла, сразу отпал, но сразу встал другой, но не вопрос. На языке всех народов мира это означало Да. Нира все поняла правильно и, кивнув, потянула с себя платье. В моей голове пронеслась мысль, что я не озаботился узнать какие тут отношения между мужчиной и женщиной. Что это будет, - ни для кого ничего незначащее приключение, разбавление крови племени, как практиковалось у многих народов, или же я завтра проснусь женатым человеком, дважды женатым, хорошо, что первая жена далеко, и вряд ли узнает об этом. Все мысли разом покинули голову, переместившись разом в район паха, увеличив при этом восставшее естество. А говорят - кровь наполняет орган, кровь, хрен там пошлые мысли его наполняют. Это странное перемещение мыслей было связанно с тем, что Нира закончила раздеваться и предстала передо мной в костюме Евы и позе собаки. Хотя, исходя из названия племени скорее позе быка, то есть коровы. Быком должен стать я. Она стояла на четвереньках, повернувшись ко мне симпатичной попкой. Фонарь, стоявший до этого момента вертикально, давая рассеянный свет, упал и по какому-то велению судьбы, тонким лучом, четко осветил направленный на меня влажный глаз, обрамленный длинными ресничками. Глаз призывно подмигнул, и я ринулся в атаку. Длительное воздержание, переизбыток энергии или еще что, сыграли со мной злую шутку, бык скакал недолго и, оплодотворив буренку, опал. И вот теперь, желая реабилитироваться за столь быстрое поражение, я работал на всю мощь, на всю глубину, применяя свой и чужой, жизненный опыт. После первого раза, Нира решила, что все закончено и на четвереньках двинулась на выход. Врешь, не уйдёшь. Я ухватил её за ногу и подтянул к себе. Пара минут, и я снова ринулся в бой, но уже по моим правилам. Похоже, других поз кроме собачьей, в нашем случае позиции корова + бык, местные аборигены не знали и не практиковали. Вот этим я и воспользовался. Вначале она тихонько попискивала, потом громко стонала, а в конце орала как раненный верблюд, пардон, все время забываю, - раненная корова. Примерно через полчаса, а может и нет, время в таких случаях летит незаметно, я все-таки отпустил её, но она уже никуда не спешила. Пыталась целиком забраться мне подмышку, при этом сжимая в руке мои яйца. Шлепком по мягкой попке я ей намекнул, что она куда-то торопится. Нехотя она влезла в свое платье и выскользнула из палатки. Сразу-же снаружи раздался странный шорох, я даже испугался, что с ней что-то случилось, схватив нож и прикрыв чресла рукой, был готов идти на помощь. Но тут услышал снаружи множественные голоса, пытающиеся громким шепотом прояснить ситуацию. Нира им громко ответила, и голоса сначала замолчали, а потом, наперебой, недоверчиво и удивленно начали переспрашивать. Преобладали в основном голоса женские. Почти ничего не понял из услышанного, но интонации Ниры, подсказали, что меня скорее хвалят и мной хвастаются. Гордый и довольный собой, я в очередной раз завалился спать. Но не тут-то было. Опять зашелестел клапан входа, и в полной темноте чья-то тень просочилась в палатку, наступив при этом мне на ногу. Нога видимо стала ориентиром, и в следующее мгновенье кто-то сильной рукой, безошибочно ухватил меня за то, что ближе попалось. Попались мои многострадальные чресла. Сильная рука принадлежала хрупкой женщине с крупной, мягкой грудью, которая чудесным образом оказалась в моей руке. Размер груди предполагал наличие у меня как минимум четырех рук по две на каждую. Пришлось обходиться тем, что есть, не забывая при этом, что у невидимого партнера есть еще шикарная попка и многое другое. Поэтому мои руки перемещались по приятному телу с довольно большой скоростью, сжимая, где нужно посильнее и, где нужно, поглаживая понежнее. Мозг, уже незатуманенный гормонами, пытался перевести осязательный образ в зрительный и угадать кто же меня посетил на этот раз. Фонарь включать я постеснялся. Память услужливо подсказывала, что такими выдающимися формами обладали только Шира и Мару. Представить себе, приятную во всех отношениях, но слишком серьезную ведьмачку Ширу, в своих объятьях я не мог, остается Мару. Молчаливый сопостельник не стремился помочь мне в разрешении этой загадки, и пришлось действовать втемную. Не забывая про себя, я всё-таки больше внимания уделял партнерше. И себя показать, и слова девочки Ниры подтвердить. Кричать от удовольствия я её заставил уже минут через десять. В течение получаса или более (время опять потеряло смысл), я зарабатывал себе авторитет в женском коллективе. В мужском, будем считать, я его уже заработал, некоторым количеством пролитой крови своей и врагов племени, а теперь проходил испытание на прочность женщинами. Азарт уже прошел и поэтому, когда мы в очередной раз отвалились друг от друга, демонстративно завалился спать. А когда невидимая прелестница, прихватив по дороге свою одежду, выскочила из палатки, захрапел, давая понять, что на сегодня сеанс любви окончен. А то сейчас пойдут все по очереди, а их там почти десять барышень. Зашелестело надеваемое платье, и его владелица исчезла в ночи. Я сразу провалился в сон, как будто кто-то щелкнул выключателем. И, наверно, впервые за последнее время меня не одолевали сны. Пробуждение было приятным - кто-то звал меня по имени, но я, перевернувшись на другой бок, съязвил, - шо опять? Приятный голос звал к завтраку. Завтракать, завтракать. Не получилось как в анекдоте, но в целом, похоже. (Жена будит мужа, он шо опять? Жена - Да нет, на работу. Муж радостно на работу, на работу.) Меня ждали. Все кто мог, были уже здесь и внимательно смотрели на мое лицо, настолько внимательно, что у меня закралось подозрение не лицо их интересует. А взгляд, соскальзывающий у некоторых барышень, с лица на ширинку, только подтверждал подозрения и внушал опасения за мое будущее спать я буду мало. Если буду мало спать, то надо больше есть, и пошел к импровизированному столу. На завтрак была гороховая каша с мясом. Горох засыпали в горшок, залили водой и поставили томиться на угли, постоянно подливая воду. К утру, он был готов. Я внимательно рассмотрел горох и попросил показать мне его в сыром виде. Горох имел непривычно розовато, красновато, коричневатые оттенки. Но я его узнал нут. Или нохут. Азиатский горох, имеющий много названий в разных странах, но при этом вкусный и питательный. Я сидел рядом с Широй и Нирой, на мой вопрос они ответили, что да, выращивают сами. Ну и хорошо, а то я уже распереживался, что пока моя картошка размножиться до того, что её можно будет есть, а не только высаживать посевной материал, придется питаться мясом да корешками. После завтрака, Шира напомнила вчерашний разговор. Вчера она сказала, что ответить на мои вопросы могут только старейшины племени, и завтра мы идем к ним. Как лицо заинтересованное, я был за, но что делать с огородом и рассадой. Я, конечно надеялся на возвращение домой, но если не получится, то все пропадет. Шира успокоила меня, сказав, что тут остаются раненные, несколько женщин и подростков, мне только надо объяснить им, что делать. Объяснения и сборы заняли полдня. Днем рассаду выносить на солнышко, вечером заносить в тепло. Показал, как пользоваться палкой-копалкой. Дал задание насыпать еще одну грядку. И ещё множество мелких деталей. Повезло, что одна из девушек Виша, была из племени земледельцев, а то скотоводам объяснить, что делать было просто невозможно. Вторую половину дня я был занят седлом. Раз уж мне попались в руки несколько лошадей, а индейцы ими явно пренебрегали, даже демонстративно избегали, то надо с этим что-то делать. Вот и пришлось изобретать колесо, в смысле - седло. Попробовав один раз проехаться на лошади без седла, отбил себе всю задницу. Лошадь оказалась сущим динозавром, с выступающим очень острым хребтом. Массаж простаты это очень хорошо, но больше так кататься не хотелось. Материалов, в виде шкур бывших попон и ремней, хватало. Шкуры выделанные мной, были, мягко говоря, не очень. Обработанная золой была очень жесткая, а обработанная мочей, пахла так, что я унес её подальше в лес, да там и оставил. Из разрезанных шкур смотал четыре валика. Два связал ремнями на некотором расстоянии друг от друга, это будет основа седла. Валики укладываются на спину лошади с двух сторон от хребта. Еще два валика привязал сверху на основу, это передняя и задняя луки седла. В середину этой решетки укладывается свернутая в несколько раз шкура, это сиденье. Попона под седло и ремень крепления. Добавил кое-что новенькое от себя стремена. Стремена сделал из двух дощечек привязанных к ремню. Предусмотрел вариант крепления второй подпруги, на всякий случай. Наездник из меня никакой, катался пару раз на лошади, ну не пару десяток, и все. Так что седло, это так, для самоуспокоения. Проба седла прошла успешно. Знакомая лошадь, та, которая знакома с моим ботинком, сильно не сопротивлялась. Когда я взгромоздил на неё эту конструкцию, она продолжала мирно щипать траву, но как только я залез на нее сам, взбунтовалась и попыталась сбросить меня. Действуя проверенными методами, долбанул её кулаком промеж ушей. Лошадь выплюнула жвачку и присела на задницу, но потом, помотав головой, встала и, повернув голову, укоризненно посмотрела на меня. В глазах читался немой укор за что хозяин, я же такая хорошая. Остальной табун перестал жевать, глядя на это представление. Их морды светились от счастья, радовались, что не они попали под раздачу. Но я решил их разочаровать и, выбрав двух жертв, несмотря на непродолжительное сопротивление (до пинка ботинком), надел на них некую сбрую, предназначенную для перевозки багажа. И свои вещи не на горбу тащить, и добытое в бою имущество я бросать не собирался. Покончив с подготовкой транспорта, снял седла для подгонки и двинул в лагерь. Лагерь гудел встревоженным ульем все куда-то спешили, что-то тащили, что-то жарили и варили. С прибытием делегации индейцев я перестал быть здесь полноправным хозяином. Женщины спокойно пользовались моим котлом и посудой, мужчины топором и пилой. Еще вчера, Шира объяснила мне, что они считают меня, практически, членом племени. Я сражался бок о бок с их мужчинами, лечил и кормил раненных, а такое делают только для своих. А в роду, клане или племени (не разобрался ещё в их общественном строе), все имущество является общим, общеродовым, личных вещей практически нет. Точнее есть, но я пока не очень разобрался в нюансах. Стадо общее. Орудия производства и оружие свои, но если вдруг военный конфликт или ещё что, то совет старейшин может перераспределить имущество, у кого-то два ножа, а у другого ничего. Особенно это касается молодняка. Он еще не участвовал в сражениях и не мог добыть себе оружие в бою, а безоружный он раньше погибнет, ничего не добыв. Так племя вообще без молодых воинов останется. Но и это не совсем верно. Так как это касается медного и бронзового оружия, а остальное оружие все делают сами. Каменные и костяные наконечники копий и стрел, ножи, топоры, дубинки. Все запутанно и не понятно. Так что топор и пилу у меня никто не забирал, но если надо для нужд племени - брали не спрашивая. Все это делалось с такой детской непосредственностью, что язык не поворачивался что-то сказать. Зато когда я сел подгонять седла, рядом со мной подсело несколько индейцев и индианок и, забрав у меня всю сбрую, начали помогать. Просто им надоело наблюдать, как я уродуюсь с ремнями и шкурами. Опыт работы с кожей у них был огромный и то, что я делал полдня, они сделали за полчаса. Постепенно время подошло к ужину. Вместе с Широй осмотрели раненных. Они чувствовали себя значительно лучше. И хоть до полного выздоровления было ещё далеко, но отличное здоровье и здоровый образ жизни делали свое дело. Жар у Панушатана спал. И я думаю, что лекарства, которые я ему давал не причём. Возможно, они лишь ускорили процесс выздоровления и позволили продержаться до прихода лекарей племени. Шира пользовалась теперь своими травками и порошками, приспособив для заварки ингредиентов мой ковшик для кофе. Очень удобно оказалось. Я был не против, но попробовав заварить остатки кофе после ее лекарств, вынужден был его вылить. Горчил он ужасно. Как эту отраву пили раненные не знаю, лучше для них было, есть мои таблетки. Но врачам-шаманам виднее. После ужина я увидел устремленные на меня десятки пар глаз. Они чего-то ждали. И я знаю чего. Стоило мне кивнуть, как кто-то из молодых индейцев подал гитару, неся её на вытянутых руках, как нечто драгоценное. Я запел. С каждым разом у меня получалось все лучше и лучше. Видимо общее улучшение состояния здоровья сказалось и на голосе, и на слухе. Музыкальном слухе. А обыкновенный слух улучшился однозначно, как и обоняние, даже память стала лучше. Поймал себя на том, что хорошо помню те песни, которые давно забыл, а некоторые даже и не учил, только слышал когда-то. Исполнил несколько песен из стандартного набора, а потом начал вспоминать текст и подбирать аккорды на давно забытые произведения. ДДТ следовал за Наутилусом, Трофим за Высоцким, Битлз за Билли Джоэлом. Пел все, что вспоминал, без всякой классификации по жанрам и смыслу. Концерт продолжался около часа. За это время молодые индейцы пожарили на камнях куски дикой свинки, которую кто-то принес из леса. Я даже не видел кто и когда. Запах жареной свинины отвлек меня от музыки. Я начал давится слюной и вместо пения из горла раздавалось бульканье. Пришлось отвлечься на пережевывание жесткой свинины. Я привык, что свинина достаточно мягкое мясо, а тут - дикая, худая, без капли жира, уже не вспоминаю сало, свинья. Выживая в лесу, полном волков и прочих хищников, она нарастила много жилистого мяса, которое племя сейчас пережевывало в полном молчании, усиленно работая челюстями. Надо индейцам рассказать про маринад, все легче жевать будет. После свинины всех потянуло на сон. Я тоже не был исключением, но перед сном посетил речку с целью совершения гигиенических процедур и стирки белья. Только простирнул бельишко и начал мыться, как услышал шум. К ручью, метрах в тридцати от меня, вышли женщины. В свете луны мне было хорошо их видно, как и им меня. Поглядывая в мою сторону, они весело о чем-то разговаривали. Шум реки заглушал и искажал слова, но интонации были понятны. Я поулыбался им и стал чистить зубы. Барышни, бросая на меня кокетливые взгляды, стали сбрасывать с себя нехитрые одежки. Я чуть не подавился зубной пастой, и еле успел ухватить зубную щетку, до того как она, вслед за кадыком рухнула в желудок, когда рядом со мной оказалось сразу десять абсолютно обнажённых женщин. У них был с собой котелок, и я подумал, что они пришли его мыть. Еще удивился, зачем их столько на один котелок. Но женщины наоборот, что-то черпали из котелка и поливали себе на волосы и тело. Быстро закончив с гигиеной, я поспешил в лагерь. Залезая в палатку, подумал, придет ко мне сегодня кто-нибудь, или проверка закончена, но свет решил пока не выключать. Мне не давала покоя незнакомка. За целый день так и не удалось прояснить, кто вчера был в моей палатке. И Шира, и Мару вели себя так, как будто ничего не произошло. Я не ошибся в своих ожиданиях. Зашелестел клапан входа, и в палатку забралась Нира. Без разговоров скинула платье и прижалась ко мне. Мягкое, но в тоже время, упругое и мускулистое молодое тело. Запах леса и диких трав исходящий от её тела. Вот что было в котле, - какой-то травяной отвар, который они применяли как моющее и дезинфицирующее средство. Мне уже плевать на загадки. Кто был вчера? Кто будет сегодня? Кто завтра? На все плевать. Я погрузился в сладкий мир наслаждений. Время застыло. Потом помчалось вскачь и снова замерло. Утомленные мы лежали на скомканном спальнике. Нира что-то мне рассказывала, я невнимательно слушал. Отдохнув, снова ринулся в бой. Экспериментировать я не стал, а действовал по стандартной программе, развеивая комплекс одной позы. Разве что в конце, когда уже устал, добавил в программу позу «Родео». Это из анекдота: «Две подруги разговаривают, одна говорит Вчера узнала новую позу. Вторая Какую? Первая - Родео называется. Вторая это как? Первая Ты на мужчине сверху, и когда процесс пошел, ты говоришь, что у тебя СПИД и пытаешься десять секунд на нем удержаться». Вот так, и по смыслу подходит, только про СПИД не надо говорить, ведь инициатором выступаю я сам. Она никуда не ушла и осталась у меня до утра, а я и не против. Только надо хоть чуть-чуть поспать, а то завтра в дорогу. А котел мне пришлось сутра самому отмывать. Изнутри индианки его отдраили до зеркального блеска, а вот снаружи мыть не стали. Видимо подумали, что обмазка из глины на котле это так и надо. Обмазывал котел я по привычке старого, опытного, но ленивого туриста. Кто когда-нибудь пытался отмыть котелок от гари, тот знает, что это очень сложно. Отчистить можно только наждачкой или песком, и после этого будешь черным как трубочист, а руки никаким мылом не отмоешь. А так - обмазал котелок снаружи глиной и вся гарь остается на ней. Потом смыл её в реке и котелок чист. Вот так. Глава 5 Вот это я попал. И что теперь делать. Но обо всем по порядку. Вчера вечером я с индейцами прибыл в их поселок. И почти сразу, не успев даже осмотреться, был представлен пред светлы очи местных старейшин. Правда, очи старейшин были совсем не светлые, а скорее наоборот - мутноватые. Но это в силу возраста, пожалуй. Да и сами старейшины вызвали у меня немалое удивление. Три древних как мир старушки и один бодрый дедок вот что представлял собой Совет старейшин. Причем, главной была самая древняя старушка, а дедок был вообще на подхвате. Матриархат рулит. А я ещё удивлялся, что все в моем лагере так слушаются Ширу. Списал на то, что там один молодняк и раненые, а она что-то вроде врача или шамана. А вот как оказывается. Старушки были замотаны в шкуры и меха с головы до пят. На головах высокие меховые шапки, обшитые какими-то косточками, палочками, перышками и прочим мусором. Но видимо этот хлам на голове, что-то значил для них. Несмотря на возраст, старушки оказались в здравом уме и очень твердой памяти. Причем память была настолько хороша, что они помнили все, что произошло от сотворения мира. Но об этом потом. А вот что касается меня. Старушки начали издалека, но то, что относиться к событиям которые произошли со мной, можно рассказать достаточно коротко. Во всех подробностях я смог узнать только спустя некоторое время, когда лучше выучил язык, но расскажу сразу. Все началось много лет назад. В северо-западные крымские степи стали приходить люди. Люди шли целыми родами и, заселив свободные пространства, стали жить поживать, да добро наживать. Занимались они земледелием - сеяли пшеницу. Для моих индейцев, которые жили скотоводством, охотой и собирательством, это было культурным шоком. Но земледельцы оказались людьми мирными, и если их никто не трогал, то и они никого не трогали. Постепенно установился контакт. Происходил обмен товарами. Скот, шкуры, меха и многое другое, что мог дать лес и стада коров, меняли на зерно, горох, керамику и тд. Обмен происходил не только товарами, но и невестами. (Это тоже для меня загадка. В обществе, где правят женщины, логичнее было меняться женихами). Переселенцы рассказали, что пришли они сюда не просто так, а были изгнаны со своих земель людьми, пришедшими с востока. Эти люди стали грабить и убивать пахарей. В начале, пахари пытались давать отпор, но лошадников (так их называли колхозники), с каждым годом становилось все больше и больше. И некоторые рода, в поисках лучшей жизни, переселились в незанятые никем Крымские степи. И вот, спустя много лет, лошадники добрались сюда. Как только сошел снег, и подсохла земля, они появились на лошадях и в телегах запряженных лошадьми. Пехота тоже передвигалась на лошадях и в колесницах, спешиваясь перед началом сражения. Сначала досталось земледельцам, а кто выжил, сбежали к своей, теперь уже родне животноводам. Но лошадники не остановились на достигнутом, и начали уничтожать скотоводов. Шли лошадники с севера, вдоль западного берега Крыма, и с запада, вдоль гор, двинулись на восток. Граница леса и предгорья были заселены скотоводами, родичами моих индейцев. После первых нападений на колхозников, попавшие под раздачу, запросили помощи у родни и совет старейшин племени (мои старейшины были старейшинами рода, а из таких старейшин родов собирался совет племени Красного быка), решил защищаться и уничтожить захватчиков. Угрозу не оценили как существенную. У племени Красного быка вообще не было опыта ведения масштабных военных действий. Стычки с горными племенами и еще кем-то на востоке полуострова, когда десять индейцев против такого же количества налетчиков, можно не считать. Но желающих поучаствовать в войне и захватить чудесное оружие (бронзовые ножи и прочее), которого, по рассказам колхозников, у агрессоров было много, хватало. Собралась целая армия (по местным понятиям), с числительными у индейцев было плохо, а понятие много и стадо, применяемое по отношению к воинскому подразделению, мне ни о чем не говорили. Считать они не умели, но количественные характеристики им были понятны. Они имели такие понятия как больше, меньше. Много мало. Взглянув на две группы людей или животных, могли четко сказать какая группа больше. И если разница была в пределах их понимания, могли сказать на сколько. Например, в одной группе двадцать человек, а в другой девятнадцать. И индеец четко говорил в той группе больше на одного человека. Если сто или больше, и он не может числительным обозначить, насколько больше, то где больше определит с первого взгляда. Посмотрев на свое стадо, он четко скажет все животные на месте, или кого-то не хватает. И все это у него занимает считанные секунды. Он не считает он сравнивает, сколько было до, и сколько после. Мне пришлось бы долго пересчитывать стадо, долго и не один раз. Да и в случае с группами людей, без пересчета не обойтись. А они сразу определяют не зависимо от количества двести, триста и тд. Ну и кто из нас тупой. Похожая ситуация с направлениями и частями света. Если ему надо задать направление, он без компаса говорит, что можно перевести приблизительно как северо-запад, юго-восток и тд. Нет такого, что он тебе скажет пойдешь прямо, потом на лево, на право. Нет. Он говорит четко иди на северо-запад (на своем языке, где имелись собственные названия для каждой части света). И в любой точке маршрута он будет знать куда идти, независимо от пройденного маршрута. Что-то похожее я слышал про австралийских аборигенов Только дедок, на пальцах, буквально, то есть пятерней обозначая пять человек (рука), а понятием человек - двадцать пальцев, попытался ответить на вопрос сколько? Старушки ограничились понятиями много и стадо. Если я правильно понял местного счетовода, то армия индейцев состояла из почти трех сотен воинов. Почти половина дееспособного мужского населения племени, в основном молодежь, но и опытных охотников тоже хватало. Сказались просчеты в тактике и стратегии, а так же недостаток военного опыта. Каждый индеец в отдельности был силен и ловок. Мог совладать с полудиким быком, я потом видел, тореадоры просто отдыхают в сторонке. Мог заостренной палкой, в лучшем случае с каменным или костяным наконечником, выйти на защиту стада от стаи волков или медведя. И в большинстве случаев, вышел бы победителем. Но человек не зверь. И пришедшие лошадники были людьми опытными в военном деле. Они имели оружие, чтобы убивать людей, имели доспехи для защиты от людей. Была какая то организация в войсках разделение на пехоту, кавалерию и бронетехнику (колесницы). И хоть их оказалось не намного больше (по сообщению деда), индейцы потерпели сокрушительное поражение. На толпу индейцев, не имевших ни оружия, ни доспехов, навалилась военная машина. По рассказам выживших, сначала с двух сторон выехали колесницы и лучники, находящиеся в них, начали забрасывать индейцев стрелами. Потом вперед двинулась пехота, скрывшаяся за щитами и ощетинившаяся копьями. А когда немногим выжившим индейцам пришла в голову мысль - бежать, то налетела кавалерия и дубинками добила убегавших. Выжить удалось всего нескольким индейцам, которые и принесли это печальное известие. Заодно сообщив, что все рода, жившие по ту сторону реки, уничтожены. (я так понял, река - это Салгир) Суровые времена, суровые нравы. Индейцам грозило полное уничтожение. Как только спадет вода в реке, лошадники переправятся и убьют всех индейцев. Бежать им некуда. В лесах живут относительно дружественные племена горцев. Иногда с ними возникали стычки за дичь и пастбища. Но стоило вторгнуться на их территорию и перемирию конец. Да и не могли индейцы представить свою жизнь без быков. Вся их жизнь и религия были построены вокруг быка. А в лесу и горах огромные стада не прокормишь. В этот раз все мужское население, способное сражаться, вышло навстречу противнику, защитить единственный брод через реку. Совет родов выбрал военного вождя племени, им стал Пануш-а-тан. Он оказался не дурак, и выбрал, пожалуй, самое удачное место для сражения в столь неравных условиях. Болото. Болото, судя по описанию на месте нынешнего Симферополя, через которое и был единственный брод через реку. Место было удачное, во всяком случае, повозки-колесницы проехать не могли, да и лошади вязли в грязи. Но и это не спасло индейцев от поражения. Хорошо вооруженная, организованная пехота лошадников перебила войско индейцев. Хоть и не без потерь. По последним разведданным, лошадников осталось около сотни, плюс табор из женщин и детей. Табор тоже, что-то новенькое. Колхозники говорили, что раньше видели только воинов. А теперь, что касается непосредственно меня. Одновременно с выходом индейского войска, из племени вышли и шаманы. Но пошли шаманы как Ленин своим путем. Пошли они в древнее святилище своего, и как потом оказалось не только своего, бога. Угадайте, где это святилище. Правильно, в Красной пещере. Возглавлял шаманскую делегацию тот самый дедок, старушки совсем потеряли свою мобильность, и если бы не работа мозга, их можно было положить в мавзолей к Ленину, разница не большая. Сопровождали дедка около двух десятков шаманок и шаманов со всех родов, которые могли перемещаться самостоятельно. Среди них была знакомая мне (до сих пор не знаю насколько близко), Шира. Как оказалось, несмотря на молодость, очень уважаемая шаманка, которой пророчат место одной из старушек, после смерти оной и по достижении почтенного возраста. Длительные молитвы о спасении племени, принесение в жертву молодого бычка, дали, как они теперь думают, результат. Хоть войско и погибло, но бог послал меня. Они были в этом абсолютно уверены. Я появился в их святилище после жертвоприношения. Наколка в виде волка, подтверждала принадлежность к роду волка. Тем более я сам подтвердил, что состою в некотором братстве волка (я не смог им разъяснить разницу между волком и собакой, для них это были животные одного вида, просто одни дикие, а другие домашние). По их просьбе, как смог, разъяснил им значение своего имени и фамилии. И получается, что я Ярослав славящий солнце, Сергеевич - сын защитника, и вдобавок Быков ну тут вообще все понятно. Для них я - славящий солнце, из племени быка, рода волка. Учитывая, что Красный бык для них это Солнечный бык (красный и солнечный в языке индейцев означало одно и то же), то получается полное совпадение. Я для них близкий родственник, посланный богами из другого места, в помощь племени. Это для них было в пределах нормы. В богов верили как , как в богов. Всемогущих существ, которые, если захотят - помогут. В голове у меня образовалась каша. Племя Быка, род волка, а имена вообще кто Мышонок, кто Барсук, а кто-то, в лучших традициях индейцев, Утренняя заря, Быстроногий олень или Рваная резина. Шучу, до рваной резины они еще не доросли. Но постепенно, понимая язык все лучше и лучше, я начал разбираться в этой каше. Красный (солнечный) Бык это и есть солнце. В представлениях индейцев бык несет солнце в своих рогах по небу (что-то такое уже было у египтян богиня Исида). Богом является бык-солнце, а земные быки не боги в лучшем случае его дети. Племя названо в честь небесного покровителя, а возможно и отца прародителя. У старушки проскочило, что-то насчет этого, но я не понял, язык блин. А вот земной покровитель у каждого рода свой волк, медведь, олень и тд. Своего земного покровителя может выбрать себе каждый человек. А имена это имена. У детей детские, да и то не у всех. Женские имена не имеют привязки к роду, только к племени. Как я понял, это потому, что девушка или женщина может сменить место жительства, то есть род. Или даже племя. Обычно путем замужества, но бывают и другие варианты. Вот когда человек вступает во взрослую жизнь, происходит это в возрасте четырнадцати-пятнадцати лет, ему дают взрослое имя, которое в течение жизни может меняться, в зависимости от совершенных поступков. Назвали тебя Быстроногим лосем, а после встречи с медведем стал Хромым лосем, хорошо, что не Просто лосем.(7) А вообще, местное население одушевляет все. Есть духи леса, духи реки, дух пещеры и тд. Одним из самых почитаемых божеств является Троица. Нет, не христианская Троица, а три ипостаси женщины. Девушка, женщина-мать и мудрая женщина-бабушка, и все это одна женщина в разных воплощениях. Все самостоятельно выбирают себе ту или иную ипостась для поклонения. Хочет барышня ребенка будет молиться матери, нужен мудрый совет тебе к бабушке, а хочет красоты и здоровья тогда вам к девушке. Мужчины, в основном, выбирали себе покровителем мать, кто как не мать позаботится о сыне. Культ женщины изначально был развит у многих народов, а со временем его обожествили. С тех пор как человек задумался о происхождении человечества в целом, и начал придумывать свою религию, составляя цепочку предков до самого создателя, первым звеном была собственная мать. Так что кто бы ни был прародителем племени бык, ворон, крокодил и так далее, но у каждого человека есть своя мать. В святилищах устанавливались деревянные идолы с грубым, но понятным изображением милых дам. Обычно в центре святилища стоял столб, на котором были изображены все три женщины. Рядом стояли столбы, на которых были изображены они же, только по отдельности, на случай помолиться кому-то одному. А по кругу располагались символы второстепенных богов и духов черепа быков, волков, оленей и тд. А вот святилище в Красной пещере было посвящено Белому (лунному) быку богу смерти (загробного мира). Часть времени он проводит на небе, а вторую часть под землей. Ему молились нечасто. Редко когда индейцы просили для кого-то смерти. Однако дары приносили регулярно, но это скорее предкам, ушедшим в мир духов, который и возглавляет Белый бык. Все-таки бог загробного мира. В социальной структуре я еще не разобрался, но здесь царит некое подобие матриархата. Все стратегические вопросы решают женщины-старейшины, а вот как это будет исполнено, решать мужчинам. --------------------------------------------------------------------------------------- (7) Бегут по лесу лось и заяц. Лось кричит я лось, лосище. Заяц кричит я заяц, зайчище. Тут лось цепляется яйцами за пень. Заяц кричит я заяц, зайчище. Лось в ответ а я лось, просто лось. Например, старейшины решили воевать с лошадниками, а как воевать, как победить противника решают мужчины (все как у нас, сказала жена купить новую стиралку, а муж пускай сам думает какую и за какие бабки, и только пусть попробует не угадать). Приблизительно так. Лучше разобраться со всем этим не дает маленький словарный запас и разница в жизненных понятиях. Ну не понимаю я многого из того, что мне рассказывают. Слова понимаю, хоть и не все, а смысл нет. Вот такая вот хня. И теперь все надежды на спасение племени возложены на меня. Так решили старейшины. Причем практически на одного. Так как выживших после последней бойни было не много. Пятерых я видел, даже сражался с ними плечом к плечу (один из них погиб остальные ранены). Они, до последнего прикрывали отход своих соплеменников, а потом, после поражения, выжившие увели погоню в горы, подальше от родных поселений, где мы и встретились. И еще человек двадцать вернулись в свои кланы. Но при этом лошадники узнали о существовании брода и где он находится. Теперь им не надо ждать, когда окончательно спадет вода в реке. Взаимопониманию мешал недостаточный словарный запас и некоторые различия в понятиях. Но опыт общения последних дней, помог, не дословно, но понять старейшин. На мой вопрос, как я вообще сюда попал, ответ простой воля божья. Правда потом, самая древняя старушка, смилостивилась и сказала, что был открыт проход между нашими мирами (дорога богов). Дальнейшие вопросы и ответы привели к выводу, что произошло банальное совпадение. И здесь и там в определенное время принесли жертву, открылся проход, в который я и попал. Это все те с и в шкурах, которые замочили бедную курочку. И я, потом добавил своей кровушки на алтарь. Что теперь делать? На этот вопрос ответил дедок - Ждать. Через год, в полнолуние, в тоже время принести жертву и надеяться, что с той стороны её тоже принесут. Тогда откроется проход, и я попаду домой. Правда для начала я должен исполнить то, зачем был сюда послан спасти племя Красного быка. Вот теперь я и думаю, что делать. Людей мало. Точнее мало воинов. Есть большое количество женщин, стариков и детей. Среди них особый интерес для меня представляли подростки тринадцати-четырнадцати-пятнадцати лет. Они считались уже взрослыми и не попали на войну потому, что не успели пройти посвящение в мужчины. Посвящение проходило два раза в год (в дни зимнего и летнего солнцестояния), и им не повезло, или наоборот повезло, не пройти процедуру вхождения во взрослую жизнь. Еще набирался десяток взрослых воинов, которые остались охранять племя и приглядывать за молодняком. Но эти воины как раз и были из рода «Хромого лося», в основном получившие какие-то увечья и не попавшие на войну из-за профнепригодности. Это по их понятиям они калеки, а так любой из этих Хромых лосей обогнал бы любого из современных мне спортсменов. В результате, по моим подсчетам, в наличии было двадцать шесть подростков (включая, пяток активных девочек-амазонок), двенадцать ветеранов, несколько бодрых дедушек, способных сражаться, и ваш покорный слуга. Вооружение тоже не в дугу. Основным оружием животноводов было длинное тонкое копье, не всегда даже с наконечником, которое одновременно являлось и шестом пастуха. Изготавливалось это копье старым дедовским способом. Подходящее молодое деревце «срубалось» каменным топором. То есть с помощью камня отбивалось от ствола. Полученную заготовку обжигали в костре. При этом сгорала мочалка на конце копья, получившаяся в результате рубки и копье приобретало закругленный конец, еще не острый. На камне его затачивали, придавая окончательную форму. А твердость наконечника, полученная в результате обжига конца, это побочный эффект, хоть и весьма полезный. Вот это оружие пастуха. Они просто гоняли им коров, а когда надо применяли для защиты стада от хищников. Зато владели они им виртуозно. Могли и метнуть далеко и ткнуть точно издержки профессии. Каменные и костяные ножи даже упоминать неохота. Их можно использовать только как пыточный инструмент. Если хочешь что бы твой враг умирал долго и мучительно перережь ему горло каменным ножом. Было некоторое количество медного и бронзового оружия. Что-то племя выменивало где-то на востоке, что-то добыто в бою. Но большая часть этого оружия пропала вместе с погибшим войском, и стало трофеями лошадников. Но как ни странно, оставшегося оружия и трофеев, захваченных мной и выжившими индейцами, хватало, что бы вооружить все наше воинство. Чему удивляться, воинов на пальцах пересчитать можно и то, в основном, дети. Было некоторое количество луков. Точнее луков было по количеству молодняка. Взрослые не считали лук за мужское оружие, а детям и женщинам было не зазорно охотиться с ним. И благодаря этому у меня было двадцать шесть лучников, с простыми луками, зато сшибающие перепелку с тридцати метров в глаз. Это у них забава такая. Трофейный лук, чуть более сложный, чем маленькие луки пастухов. Точно стрелять у меня не получалось, но Ана-а-тан уверенно попадал из него на сотню метров. Правда его долго пришлось уговаривать испытать немужское оружие, а применить его в бою, так и не уговорил. Был мой арбалет и четыре стрелы к нему, больше сделать, пока не успел. Надо, чтобы стрелы были одинаковые, иначе теряется весь смысл. Выстрелить можно на сотню метров, а если подтянуть тетиву, то и на две, но стрелы будут лететь, как пьяный писал. Уверенно попасть в круг диаметром полметра, я могу метров с семидесяти-ста. Самострел с резиной, применимый только в ближнем бою, против незащищенного доспехами противника. Вот такой расклад. Теперь я сижу на краю обрыва и смотрю вдаль. Я не собираюсь покончить жизнь самоубийством, я просто сбежал от навязчивого внимания. Пока общался со своими знакомыми индейцами у себя в лагере, было ещё ничего, но по прибытии в поселок и объявлении, что я еще и посланник божий начался сущий ад. Все хотели со мной пообщаться, накормить. Трогали мои вещи, оружие, снаряжение. Детям скормил все конфеты. А пара древних стариканов, аналог наших алкоголиков, заманили меня в дом, где пытались напоить каким-то пойлом из вонючего бурдюка. Отказать им не было никакой возможности, попробовав, чуть не выблевал ужин. Пришлось налить им водки из нз, их восторгу не было предела, и они потом неделями ходили за мной, требуя продолжения банкета и раскрытия секрета божественного напитка (они уж точно верили в мое божественное происхождение). Сижу, в голове пусто, а все думают, что разговариваю с богами на предмет уничтожения противника. Скала, на которой я сижу, находится где-то в районе села Мазанки. Во всяком случае, я так думаю. Мы с индейцами, пошли на северо-восток от пещеры, пересекли северную часть Долгоруковской яйлы, и вышли к реке, по которой спустились сюда. Узнать местность не получалось. Нет ни дорог, ни поселков, вообще никаких знакомых ориентиров. Сильно пересеченная местность заросшая лесом. Просто по пройденному расстоянию и направлению получалась Мазанка. До Зуи мы просто не дошли. И рек здесь немного или малый Салгир или Бештерек (пять тополей, по тюркски), или Зуя. И мне кажется, что это именно Бештерек, хотя у местных, наверное, свое название. Гора, на которой сижу, и не гора вовсе, а одна из возвышенностей внутренней гряды Крымских гор. Как почти все горы этой гряды она имеет пологий северный склон и обрывистый южный. Куэстовое строение называется, хотя это не совсем верно. Представьте полукруг, который основанием опирается на ровную поверхность, а дуга окружности приподнята. Вот эта дуга - обрывы, у основания маленькие, постепенно выше и выше, с двадцатиметровым обрывом в вершине дуги. В эту дугу вписан треугольник это лес, не доходящий до края обрыва метров пятьдесят. Безлесое пространство заросло травой, на которой и пасутся быки и коровы местное богатство. С запада долина реки, а за ней следующая горка. С юго-западной стороны на берегу реки, недалеко от обрыва, раскинулась деревня. Хорошо освещенная солнышком и защищенная от северных ветров горами. Ещё одним подтверждением, что это Мазанка, служил Волчий грот. За прошедшее время он не сильно изменился. Сомневался я только потому, что был здесь один раз и очень давно, а таких гротов в обрывах крымских гор - полно. Вдоль, уже упоминавшейся, реки Суботхан, десятки гротов. Вдоль любой реки горного Крыма десятки и сотни гротов. Почти в каждом найдены следы пребывания древних людей. Просто какие-то места использовались как временные стоянки, для ночлега и тд, а в некоторых, наиболее удобных, жили постоянно. В Волчьем гроте тоже жили люди, ученые говорят, за пятьдесят тысяч лет до нашей эры уже жили. На западе, в Симферополе, на реке Малый Салгир, есть урочище Чокурча. Там люди жили за сто тысяч лет до нас. (самая древняя стоянка человека на территории Европы) Еще дальше Таш-Джарган, и там жили древние. На востоке, в районе Белогорска, у Белой скалы, найдены стоянки древних людей. Даты десятки тысяч лет. Причем, в некоторых местах, одновременно проживали и неандертальцы, и кроманьонцы, что уже уникально. И так по всему Крыму, от Белогорска до Севастополя. Где есть пещера или грот, удобные для проживания ищи следы, только надо знать, что искать. Жили они десятки тысяч лет на одном месте, создавая один культурный слой за другим. Возможно, у нас не проводились такие исследования, а про Испанию слышал, что там есть грот, где люди без перерыва жили СЕМЬДЕСЯТ ТЫСЯЧ ЛЕТ. Мы УСЛОВНО, знаем свою историю за пару сотен лет. Про несколько тысячелетий знаем то, что нам рассказали люди, только предполагающие, что и как могло быть. А тут - семьдесят тысяч лет без перерыва, люди рождались и умирали, без особых изменений в жизни тысяч поколений. Родился, вырос, выломал свою первую палку, убил первую дичь, женился, родились дети, умер. И так тысячи лет. Тысячи, тысячи поколений. Все познается в сравнении. Как ты подашь тот или иной материал так его и воспримут. Как то попалась в руки информация три предмета. Каменный скребок, простой обломок камня. Каменный же нож, но уже со следами обработки, тщательной обработки. Он имеет практически идеальную форму, но все еще камень. И в заключении космический корабль. К чему это я? А к тому, что между первым и вторым каменными предметами временной промежуток миллион лет. А между вторым камнем и космическим кораблем пять тысяч. Много это или мало? Не мне судить. Но человек миллион лет учился обрабатывать камни, а на создание космического корабля, если считать от создания первого самодвижущегося агрегата меньше сотни лет. Все ищут прародину человечества. Кто, откуда заселил ту или иную территорию, кто здесь коренной народ, а кто пришлый? Чей Крым украинский, татарский или русский. А ответ прост неандертальский, на крайняк кроманьонский. Во время последнего ледникового периода, на территории Европы, люди остались жить только в Крыму и на юге Испании. И заселили Европу именно они Крымчане и Испанцы. Но вернемся к нашим баранам. Как всегда сбиваюсь к коровам. Вот пасут мои индейцы коров и пасут. Отгонное скотоводство, так это называется. Несколько крупных стад, которые пасут там, где есть пища для животных. Сейчас на холмах-горах вокруг много свежей травы. Когда стадо съест её или она выгорит, перегоняют на другое место, например в горы на яйлу, яйла в переводе и значит летнее пастбище. Там пропадает трава перегоняют в долину или степь и так далее. Круговорот коров в природе. На западе начал светлеть горизонт. Получается я просидел здесь почти всю ночь. Так ничего и не придумал. Мои размышления прервал посторонний звук. Я услышал топот многочисленных копыт, сопровождающийся мычанием быков и криками погонщиков. Только колокольчиков не хватает. Я обернулся и увидел большое стадо, голов на двести, бредущее в мою сторону. Стадо занимало все свободное пространство между лесом и обрывом. Я стал опасаться, что коровы не заметив меня, могут запросто затоптать или скинуть с обрыва. Небольшая группа молодых бычков, молодых, но уже здоровых как сарай с рогами, между которых можно посадить взрослого человека, отбилась от стада и галопом помчалась в сторону. Один из погонщиков помчался им наперерез, размахивая длинной палкой-копьем. Быки, не сбавляя скорость, развернулись в его сторону. Десяток быков мчались на молодого парня, а он бежал им на встречу, издавая воинственные крики. Вот первый бык пригнул голову, готовясь к удару, но дальше произошло чудо индеец совершил удивительное, по скорости и грациозности па, и бык проскочил мимо. При этом индеец умудрился своим копьем хлестнуть быка по крупу. Не менее ловко он увернулся от следующего быка, и от следующего, не забывая при этом, раздавать удары налево и направо. Быки проскочили мимо, и первый развернулся, что бы бросится в атаку и наказать обидчика, но на него налетели остальные быки и сбили с ног. Пастух подскочил к образовавшейся свалке из туш быков и, нанося удары, быстро навел порядок в их рядах. Полудикие животные понимали только силу, а в данном случае победил человек, и они послушно присоединились к основному стаду. В голове начала вырисовываться некая мысль. Она еще не до конца сформировалась, надо срочно кое-что выяснить. И я помчался вниз с другой стороны лесного клина, чтоб не попасть под копыта стада. Пробежка заняла у меня минут пятнадцать. Хорошо, что местные не видят. Они бегают как сайгаки. Опять же издержки профессии весь день носиться вокруг стада оберегая его. И все ногами лошадей они воспринимают только как объект охоты. Вот и наматывает индеец-пастух километры. И путь, на который я потратил пятнадцать минут, пробежит за пять, даже не запыхавшись. Надо срочно осваивать конный спорт, а то за индейцами я просто не угонюсь. Подтверждением этого может служить наше совместное путешествие от пещеры в поселок. Я не опозорился только потому, что тащил за собой караван из пяти лошадей, и индейцы наивно думали, что это лошади тормозят наш отряд. На самом деле - тормозил я. В поселке я разыскал Ана-а-тана. Мне срочно нужна консультация. Быки, стадо. Мне надо знать - как ими управлять. Но Ана-а-тан меня разочаровал. Стадо полудикое. По сути, оно живет своей жизнью, а люди живут рядом с ним. Животные милостиво разрешают людям водить себя на пастбища и к водопою. Чтобы они шли за тобой, надо подчинить себе вожака стада. Для этого, старший из пастухов устраивает некое подобие корриды, только бескровной. Он изматывает быка, делая вид, что нападает, а потом исчезая прямо перед мордой быка. Бык, побежденный, отваливает по таймауту, перестает нападать на неуловимый раздражитель и дабы сохранить собственное достоинство и уважение своих коровок, ведет себя так, будто ничего не произошло. Не замечая людей, но следуя туда, куда направляют (хватает на пару недель, а потом всё сначала). А уже за ним тянется все стадо. За исключением таких случаев, когда у молодых бычков играют гормоны, свидетелем чего был я сам. В общем, быки гордые, но осознают некоторую полезность людей и не считают их опасными. Есть еще некоторое количество молодых коровок, которые разрешают себя доить. Но их содержат отдельно от основного стада. Полезность их индейцы не понимают. Эта традиция пришла к ним вместе с женами из племени земледельцев. Как и возделывание огородиков, на которых выращивали горох и какие-то корнеплоды. Ну, хочет любимая жена возиться в огороде, да ради бога, лишь бы про остальные свои обязанности не забывала (а скорее всего и спрашивать не будет, матриархат никто не отменял). Молока коровы дают мало порода совсем не молочная, скорее наоборот. Индейцы не знакомы с генетикой и селекцией, однако скрещивали животных стараясь вырастить крупного быка. Для этого между родами постоянно происходил обмен племенными животными. А вырастить корову, которая будет давать больше молока, так это им не надо. Пока Ана-а-тан рассказывал мне все это, настроение мое, неуклонно падало. Идея, пришедшая мне в голову при виде стада, разваливалась на глазах. Ана-а-тан видя мое разочарование, спросил, что случилось. Я выложил ему свою идею. Идея заключалась в том, чтобы при недостатке личного состава использовать в качестве оного быков. Для этого необходимо заманить лошадников на тот холм, на котором пасется стадо. По правой стороне лесного клина заманиваем их на вершину. С левой, скрывается стадо, невидимое агрессорам. Когда они выходят на вершину горы, над самым обрывом, выгоняем на них быков, которые сбрасывают агрессоров вниз со скалы. Путь тем, кто сумеет прорваться и попытается сбежать перекрывают воины, до этого спрятавшиеся в лесу. Расчет делался на то, что лошадники, включая пехоту, передвигаются на лошадях, верхом или в повозках. Спешиваются они непосредственно перед боем. А лошадь местная, меньше местного же быка раза в три, и соответственно устоять перед несущимся быком весом шестьсот-семьсот килограмм, не сможет. Ана-а-тан долго и откровенно смеялся. Идея ему очень понравилась, а смех вызвало мое разочарование. - Слушай, Иаросаавтан (мое имя в индейской транскрипции). - решил успокоить меня Ана-а-тан. Быки пойдут туда, куда я их направлю. Или меня зову не Ана-а-тан. (его имя можно перевести, приблизительно, как первый пастух (погонщик) быков) - А как вы относитесь к тому, что быки будут сражаться вместе с людьми против лошадников. задал я волнующий меня вопрос. - Это просто отличная идея. воодушевленно продолжал Анаатан, - Быки наши младшие братья и сражаться вместе с нами, это великое счастье для них. Жаль раньше никто не додумался до этого. - Но они могут пострадать и даже погибнуть. - не отступал я. - Если они погибнут, то ради племени, это почетная смерть для любого члена племени, будь то бык или тан. теперь уже он уговаривал меня. - А смогут они скинуть противника с обрыва, не испугаются, не повернут обратно. - решил развеять я все свои сомнения. - Они сделают все, что я захочу, а я хочу уничтожить лошадников. уверенно продолжал укротитель. - А как другие таны отнесутся к этому. - Так же как и я, но лучше им все рассказать и они порадуются вместе с нами. - и Ана-а-тан отправился звать своих соплеменников. Через полчаса собрался консилиум. Присутствовали все имеющие право голоса индейцы и пара колхозников. Колхозники были представителями двух родов. Состав родов был такой же, как и у пастухов. Сбежать к родне удалось только женщинам и детям, мужчины прикрывали бегство, а старикам убежать далеко не удалось все погибли. Старшим у колхозников был Чебабор, парень лет семнадцати на вид. Его мать была из рода танов она то и привела свой народ к родне. По дороге к ним присоединился еще один род, точнее, выжившие из него. Всего колхозников набиралось человек сто двадцать. Причем как я говорил только женщины и дети. Даже подростков были единицы все погибли от рук лошадников. Из рода танов собралось двадцать человек. Все инвалиды и старики, которых тоже пригласили, сражаться они уже не могут, но жизненный опыт не пропьёшь, и их очень внимательно все слушают. Среди стариков были уже знакомые мне алканафты, которые увидев меня, сели рядом и распространяли вокруг запах перегара. Для начала, слово дали наставнику молодняка Бер-гу-тану. В отсутствие Пануш-а-тана он выполнял обязанности военного вождя, и руководителя службы внешней разведки. Короче, он послал нескольких быстроногих индейцев наблюдать за лошадниками. Бер-гу-тан здоровенный индеец преклонных лет, про которого можно сказать мощный старик. Ростом под два метра, в плечах как два меня, с огромным пивным животом, хотя пива здесь не знали. (То, что называли пивом, это скорее брага.) Он был похож на вставшего, на задние ноги, быка, но имя его можно перевести как - лесной медведь. Он громко рыкнул, так что я чуть не обгадился, но я был не одинок - затихли все. На этот рев из темноты появился худой паренек с палкой в руках. Это был старший штирлиц, вызванный для доклада. Звали паренька Ушан. Родового имени он еще не получил, а детское его значило - мышь. На мышь он был похож мало, но кто знает, может, когда родители дали ему имя он и был шустрым мышонком. Как я уже понял, наличие имени у ребенка это уже говорит о многом. Значит, он уже смог себя как-то проявить. Доклад мышонка кое-что прояснил. Например где лошадники. Ведь про брод они знают уже достаточно давно, почему они ещё не напали. Специально для меня, он рассказывал все медленно, щедро разбавляя слова жестами и вдаваясь в пояснения того или иного слова или понятия. Все терпеливо слушали. Оказывается, они понесли серьезные потери и несколько дней зализывали раны, хоронили погибших и, видимо принимали решение идти им дальше или нет. Решение, по всем признакам, было продолжать экспансию на восток, так как они стали разведывать брод. Как я понял, погоня за моими индейцами, пересекла болото, буквально на плечах беглецов. Оставшиеся лошадники знали, где вход, но не знали где выход. А выжившего в стычке с нами водителя колесницы, добил кто-то из индейцев, причем, вместе с лошадьми. С бродом тоже не все так просто. Позже я побывал на болоте и смог увидеть все своими глазами. Болото и не болото вовсе, а разлив в месте слияния нескольких рек. На месте Симферополя в Салгир впадают две большие реки Малый Салгир и Славянка, а так же множество мелких ручейков. Вот в этом месте и образовался разлив. В мое время, в самой низкой точке Симферополя, находился ж.д. вокзал, который постоянно, после дождей затапливало вместе с окрестностями. Иной раз вода поднималась на уровень более метра, машины стояли по крышу в воде. В своё время, в 19 веке, под строительство вокзала, город выделил самые ненужные земли болото, на котором охотились на уток. Вот и сейчас, после весеннего половодья, здесь образовалось мелкое озеро с подтопленными берегами и кучей мелких островков, разбросанных по болоту и поросших лесом. Большая вода, вызванная массовым таянием снега, уже сошла, но оставшийся в горах снег подпитывал горные ручьи, окончательный спад воды, до нормального уровня, ожидается через пару недель. Выше озера, Салгир был горной рекой, пятидесяти метров шириной. Ниже, более спокойной, но ещё более широкой речкой. Вот и получается, что единственное место, где можно форсировать реку относительно мелкий разлив, раскинувшийся с запада на восток на километр-полтора, с учетом подтопленных берегов все три, а с севера на юг на четыре-пять. Но для этого надо знать где и как. Брод был не прямой дорогой, а извилистой тропинкой, которая меняла направление, иной раз, на противоположное от цели. Лошадники знали, что пройти можно и сейчас их разведчики прокладывали путь, обозначая его вешками. Мыш доложил, что разведка брода практически закончена, и завтра-послезавтра, лошадники переправятся на этот берег. Ещё несколько часов пути (12 км) и они будут в поселке. Все молчали, переваривая информацию. Пришлось брать инициативу в свои руки. Все собравшиеся уже были в курсе нашего с Анаатаном плана, но теперь надо думать, как его реализовать. Тут своим пятаком влез Чебабор. Он предложил напасть на врага прямо на переправе. Мысль была не плоха, но я попытался объяснить индейцам, что таким образом нам не удастся уничтожить врага, а только отсрочить нападение. Да, мы не дадим им переправиться на этот берег. Станем, как триста спартанцев при Фермопилах (правда, с нами не будет нескольких тысяч греков как у спартанцев), на выходе из болота, но пройдет пара недель вода спадет, и они все равно переправятся. Нам надо именно уничтожить противника, или нанести такой ущерб, чтоб они бежали отсюда и не думали вернуться. Поэтому я сказал Чебуратору (так я для себя назвал председателя колхоза), заткнуться и не мешать в реализации нашего плана. Чебабор обиделся и хотел уйти, но его усадили на место, его колхозу в наших планах тоже было место. Для начала нам надо заманить врага туда куда нам надо. Для этого враг должен пойти по той дороге, которую мы ему навяжем. Вопрос как? Через Бештерек, в районе поселка, было два брода. Один был выше по течению, им сейчас, и пользовались мои уже соплеменники. Но этот брод ведет прямо в поселок, а нам этого не надо. Второй брод летний. Он находится ниже по течению, но сейчас не используется из-за высокой воды. Вот он нам и нужен, так как через него лошадники попадают прямо к началу подъема на гору. Как заставить врага идти через этот брод? Я предложил попытаться досыпать его, а что бы убедить врага идти этим путем, прогнать через него стадо. По оставшимся следам, враг найдет брод, а там вступают в дело загонщики, точнее заманьщики. Цель которых, раздразнить лошадников и увести их за собой. Тут в разговор влез малолетний штирлиц, который гордый своей ролью, не ушел после доклада, а заныкался за спиной Бер-гу-тана, что было не трудно, за спиной старика таких можно спрятать человек пять, и старался не попасться на глаза. Он сказал, что имеется второе русло - старица, вход в которое забит мусором, и если убрать эту пробку, река разделится на две части и летний брод обмелеет, так уже бывало. Старики подтвердили слова молодого бойца. Один дед так увлекся воспоминаниями в стиле вот раньше было, и река шире и солнце ярче, и х тверже, а сейчас . На помощь пришли алконафты, они ткнули под нос деду бурдюк, тот надолго присосался, а когда закончил пить, то жизнь наладилась и все стало как в его молодости. Совет дал добро попробовать расчистить русло, но и брод все равно досыпать. Вот на этапе поднятия брода и расчистки русла, нам и нужны колхозники. Нет, мы им тоже будем помогать, но у нас ещё и других дел хватает. Другие дела это обеспечить безопасный отход загонщиков. Выбрать место для засады молодняка с луками. Организовать заслон из ветеранов-инвалидов. Надо еще решить, кто и как будет направлять стадо. Со всеми вопросами разобрались за пару часов. Чебуратор проникся ответственным заданием и отправился поднимать народ на работы. Бер-гу-тану поручили молодогвардейцев. Ана-а-тан временно становился командиром ветеранов, должен был организовать заслон, и подготовить, предложенные мной, противотанковые ежи и шлагбаумы. На случай прорыва врага назад, было решено выставить заслон из ветеранов, но как показала практика последних сражений, противопоставить воинам противника нам нечего. Вот я и предложил сделать ежи. Три толстых жерди связать кожаным ремнем так, что бы получилась тренога-ёж, а сверху на каждые две треноги, укладывается бревно. Защита хлипкая, но практически непреодолимая для кавалерии и колесниц. Даже если эти заграждения опрокинут, то все равно ёж останется ежом непреодолимой для лошади преградой, и они на какое-то время задержат врага, возможно, это спасет кому-нибудь жизнь. Команду загонщиков возглавлял я сам. Мне дали в помощь двух молодых индейцев. Я на коне - они пешие, но это не значит, что они меня не обгонят. Нам надо было раздразнить агрессоров. Я собирался подстрелить кого-нибудь из арбалета, а потом делать ноги. Добравшись до обрыва, дождаться врага, а потом под их удивленным взглядом спрыгнуть вниз. Для этого мне надо было закрепить веревку, а так как она у меня одна то в два конца, и обучить помощников скоростному спуску. Особых проблем я не видел. Два комплекта страховочной системы у меня было, а сам я спокойно могу обвязаться репшнуром (начинал я ещё в то время, когда только так и делали). Последняя проблема это погонщик стада. Ана-а-тан не может разорваться - одновременно вести стадо и командовать ветеранами. Но думаю, эту проблему мы решим, назначив кого-нибудь из ветеранов на командную должность. День только начинался, а работы еще много и все разбежались по делам. Я со своими помощниками отправился на скалу для тренировки. Проинструктировать, научить, тренировать. Ещё эти долбанные быки. Война, не война, а пасти стада все равно надо. Быки не поймут такого пренебрежения. Вот половина моего воинства и выпала из подготовительных работ. Решили меняться, по мере подготовки. День прошел в трудах и заботах. Сначала намаялся со своими помощниками. Индейцы никак не хотели спускаться по веревке. Норовили хвататься за скалу. Это понятно. Инстинкт, выработанный годами. В силу обстоятельств и места проживания, они были отличными скалолазами. С малолетства лазили по окрестным скалам. А тут я предлагал им полностью довериться тонкой веревке, и не цепляться при этом за скалы сильными руками. Криками, подзатыльниками и личным примером, мне это не удалось. Под угрозой взять себе в помощники других пацанов, я запретил им трогать руками скалы. Это сразу помогло. Потом проверил место засадного полка молодогвардейцев. Здесь было все нормально. Бер-гу-тан хорошо справлялся с подрастающим поколением. Вот, что значит непререкаемый авторитет. Возразить ему никто даже не пытался. Задача их была, до поры до времени прятаться в лесу, а по сигналу выйти во фланг отступающим лошадникам, которых должны остановить ветераны-инвалиды, и отстреливать их из луков. То, что они будут отступать, никто и не сомневался. Бер-гу-тан вооружился трофейным луком. Даже не сопротивлялся надо, так надо. Правильный дед. У него в последних стычках погибло четыре сына и пять внуков. Ещё два внука стояли сейчас за его спиной. Он сделает все, что даст возможность выжить внукам и всему роду. Теперь пионеры тренировались скрытно выходить на позиции и стрелять во врага. Я дал несколько советов, которые сначала вызвали непонимание со стороны Бер-гу-тана и пионеров. Совет созрел после того как я увидел как они выходят на опушку леса и залпом стреляют по, установленным в тридцати метрах, мишеням. Стреляли они просто отлично, одновременный залп из тридцати луков и ни одна стрела не прошла мимо. Но именно это мне не понравилось, и я предложил им разбиться на пятерки и стрелять по очереди, две пятерки залп, еще две пятерки залп и тд. - Зачем так, удивился Боргутан? а за его спиной так же удивленно смотрели молодоиндейцы. - Смотри. Вы все одновременно стреляете во врага. Сколько врагов вы сможете убить одним залпом? попытался я разъяснить свою позицию. - Каждый убьет по врагу. уверенно пробасил Медведь. - Нет. так-же уверенно возразил я. вы будете стрелять в ближайших воинов, и в каждом из них будет по десятку стрел. И в результате вы убьете, максимум, руку (пять) воинов. - Почему? опять спросил Боргутан. - Потому. зло ответил я, и пошел ставить дополнительные мишени. В качестве мишеней индейцы использовали толстые ветки, подобранные прямо под ногами. Эти небольшие бревнышки, ветки и жерди, Бер-гу-тан воткнул прямо перед своим войском в одну линию. Я начал выдергивать их через один и создал вторую линию, а потом добавил несколько в третью и четвертую. Бер-гу-тан начал что-то понимать и пришел мне на помощь. При этом уважительно взглянув на меня, огромным кулаком, загнал очередное полешко в землю. Когда все приготовления были закончены, я предложил им выстрелить так, как они умеют. Молодоиндейцы слаженно появились на опушке и сделали залп. Как я и ожидал, в первом ряду, в центре, в каждом бревне было по пять шесть стрел. В крайних по паре. Пара стрел торчала в мишенях второго ряда. После сбора стрел, я сказал стрелять по моим рекомендациям. Бер-гу-тан быстро разделил индейцев на пятерки, три человека, включая Бер-гу-тана, остались в остатке. Тогда я предложил, оставшимся не у дел индейцам, стрелять в тех, кого не поразили основные стрелки, или на добивание. По команде индейцы выдвинулись на позиции и начали стрелять. Все прошло на ура. Первые пятерки выстрелили. Вторые стреляли по свободным мишеням, а третьи и неполная пятерка отстреливали свободные мишени. Конечно, еще можно поиграться с секторами обстрела для каждой пятерки, но на это просто нет времени. Я просто рассказал об этом Бер-гу-тану. В результате, после нескольких тренировок, индейцы за пару залпов поражали все мишени с избытком. В каждом бревне торчало по несколько стрел. Стреляли они очень быстро и точно. Пауза между выстрелами пятерок была не больше пары секунд, но эта пауза давала следующим стрелкам выбрать свободную цель. Хорошо получилось. Последний совет был, стрелять в незащищенные доспехами, части тела. Простые стрелы не пробьют даже примитивного панциря, а ранение в руку, ногу или лицо, существенно снизят боевой дух врага. Следующая остановка заслон ветеранов. У них уже было все готово. С помощью моего топора и пилы они уже заготовили треноги и бревна. Заготовили древки для копий и уже крепили к ним, выданные мной, скальные крючья. Я использовал четыре крюка для закрепления веревки, а остальными решил пожертвовать на благо Родины. Оговорив, что потом заберу. Ветераны уже заточили их и теперь крепили на толстых древках. Это я настоял на замене тонких копий. Нам не гонять быков надо, а убивать защищенного доспехом врага, да еще и на коне. Поэтому копья нужны длинные и мощные, но и старые легкие, было решено использовать как метательные дротики, благо индейцы метали их просто отлично. То как любовно они занимались своими копьями, привело меня к мысли, что хрен я заберу свои крючья назад. С ветеранами мы обсудили их действия, и тоже провели тренировку. Молча, они выносили из кустов импровизированные шлагбаумы, и быстро их устанавливали. Один тащил сразу две треноги, двое несли бревно. За две минуты они ставили четыре шлагбаума. Мне все понравилось, и я только предложил завалить несколько деревьев на опушке леса, для того, чтобы сузить проход между лесом и обрывом. Тогда заграждения хватало почти на весь проход, и проскочить врагу можно будет только по узкой полосе, прямо над обрывом. И сделать побольше ежей, их можно поставить просто так, без бревен все равно защита. Без лишних разговоров ветераны, взяв топор, пошли к лесу, выбирать подходящие деревья. К моменту, когда было завалено последнее дерево (прошло буквально пять минут), подошла женская делегация из поселка. Я испугался, что могли появиться враги, но оказалось индианки принесли своим отцам, мужьям и сыновьям обед. Ко мне сразу подошла Нира и протянула горшок с жаренным на костре мясом и корешками. Второй горшок она протянула пожилому индейцу с перевязанной рукой, видимо был ранен в последних сражениях. Воин смотрел на меня не зло, но как-то слишком внимательно. Словно пытался понять, что я за человек и можно ли мне доверять. Занимать у него деньги я не собирался, поэтому не обратил внимания, а просто попытался вспомнить его имя. Точно, Саши-а-тан мудрый барсук. Через пять секунд все прояснилось. Сашок оказался отцом Ниры. Теперь понятно, почему он на меня смотрит как солдат на вошь. Нира рассказала, что прибыли индейцы из пещеры Пануш-а-тан энд компани. Оказывается, после нашего прибытия в поселок, пара индейцев по приказу Пануш-а-тана, прихватили нескольких послушных коров, и отправилась назад. Вождь не собирался отлеживаться на травке в тот момент, когда гибнут его родичи. А я, сделав волокуши, только подсказал ему способ добраться до дома. Теперь он взял бразды правления в свои руки и ждет нас для беседы. Тут я впервые задумался, что совсем не знаю Ниру. С момента появления в моей жизни индейцев, время понеслось скачками. У меня не было возможности с ней нормально поговорить. То не знал языка, теперь не хватает времени. Только сейчас я познакомился с её отцом, а ведь есть ещё мать и другие родственники. Как она оказалась в моей постели и чем это закончится? Вот и сейчас, когда можно было бы поговорить, я вынужден бежать. Делать нечего, ведь я здесь человек временный, пойдем на доклад. Но внутри меня стала нарастать волна возмущения. С какого перепуга я должен перед кем-то отчитываться. Сами просили помощи. Я тут дни и ночи напролет, без сна и отдыха, оказываю им всяческую помощь. То генофонд улучшаю, то советы разные раздаю, а тут вместо благодарности на доклад. Да хрен вам сношайтесь как хотите, я в пещере посижу. С такими, весьма агрессивными мыслями я, в сопровождении ветеранов, шел в деревню. Пануш-а-тан встретил нас сидя на бревне возле общинного дома. Сидел он, облокотившись на бревенчатую стену дома, вытянув вперед раненную ногу в лубках. Справа от него сидел здоровенный детина со сломанным носом, в кожаной безрукавке, с большим бронзовым ножом на боку и неизменным копьем в руках. Рядом с ним стоял десяток разновозрастных индейцев, в полном индейском вооружении. Этих индейцев я не знал, но для себя предположил, что это помощники из других родов. Так оно и оказалось, но с некоторыми поправками. Пануш-а-тан поприветствовал нас стандартной процедурой. Все дружно ответили и ждали продолжения. Продолжение не заставило себя ждать. Детина поднялся и представился Зураб-а-гор. Стоявший рядом со мной Ана-а-тан, достаточно громко, но именно для меня, сказал: - Горный лев из рода Орла, сын вождя племени Красного быка. на последнем он, интонацией, акцентировал мое внимание. Намекая, видимо, что нефиг с ним связываться. - Да я сын вождя, и отец прислал меня, назначив военным вождем племени, вместо раненного Пануш-а-тана. явно с вызовом вещал детина. - Теперь я командую всеми воинами, и твой план, самозванец, нам не подходит. Мы будем встречать врага на переправе. Я сказал. на последнем слове он с силой стукнул древком копья о землю и сел на бревно, давая понять, что аудиенция закончена. Во мне закипала ярость. С какого перепуга я самозванец. Сам никуда не лез, меня, можно сказать, насильно заставили. И вот благодарность. Столько сил потрачено. Да и план наш очень не плох, все практически закончили и готовы к встрече врага. Если бы не прозвучало самозванец, плюнул бы на все и ушел, но тут задело. Сильно зацепило. Пока я накручивал себя, Ана-а-тан с Бер-гу-таном, при поддержке остальных ветеранов, пытались переубедить бывшего и нынешнего военных вождей в правильности наших планов. Спор шел на повышенных тонах. Бер-гу-тан ревел как настоящий медведь, неважно лесной он или ещё какой. Лев с поломанным носом, гундосо кричал в ответ. Его и наши воины стояли друг против друга и тоже кричали каждый в поддержку своего лидера. Среди этих криков я с удивлением услышал, что мои индейцы видят командиром только меня и никаких львов им не надо. - Он не нашего племени, - кричал Лев. он не может нами командовать, никто не знает какой он воин. этой фразой новый вождь успокоил всех. Десятки глаз посмотрели на меня. Ко мне подошли Ана-а-тан с Бер-гу-таном. - Он прав, - начал Ана-а-тан, - военным вождем может быть только самый сильный и умелый воин, который доказал свою силу в поединке. - Горный лев один из сильнейших воинов племени, - вступил в разговор Бер-гу-тан, - Только Пануш-а-тан и я ещё могли ему противостоять. Но я не претендую на роль вождя, а Пануш-а-тан ранен. Но очень не хочется отказываться от нашего плана. - О том, какой ты воин, знаем только мы. Остальные тебя в бою не видели. Зураб-а-гор сильный воин, но он не вождь. Это знают все. Но чтобы стать военным вождем, тебе придется сразиться с ним в поединке. подвел итог Ана-а-тан. Бер только кивнул в подтверждение его слов. Нормальный ход. Я, собственно, и не рвался в вожди. Помочь советом пожалуйста, а руководить всем объединенным войском индейцев нет. Но уж очень сильно мне не нравился этот Лев. Да и за практически реализованный план обидно, все готово к встрече врага. Если копнуть глубже, то мне нравились мои новые друзья, а этот придурок, угробит их всех. Надо что-то решать. - И как это происходит? спросил я у своих помощников. - Обычно на праздниках посвящения молодых индейцев в мужчины, проходят поединки между взрослыми мужчинами. начал объяснять мне индеец. - Но до праздника ещё далеко, надо обратиться к старейшинам, что они решат. Насчет поединков на празднике все понятно, пример для молодежи и планка, к которой нужно стремиться. Национальный герой, победитель. Самый сильный, самый смелый, самый-самый, короче. Всей толпой двинулись к общинному дому к старейшинам. Впереди гордо шел Горный лев. За ним, с помощью двух индейцев хромал Пануш-а-тан. Я, со своей группой поддержки, замыкал шествие. Старушки нас уже ждали. Откуда только узнали? Свободных ушей хватало, на крики собралось почти все население поселка, вот кто-то и доложил. Бюрократией здесь и не пахло. Никаких заявок на поединок, взвешиваний, и прочих условностей. Старейшины уже знали о причинах спора и слушали нас скорее из вежливости. Без пауз на обдумывание, выдали решение поединку быть. Все кто претендует на звание вождя, сегодня в полдень должны сойтись в поединке на площадке в центре поселка. Похоже, отвертеться от поединка не получится. Зураб-а-гор выглядел счастливым, он в окружении своих родичей уже праздновал победу. Ана-а-тан и Бер-гу-тан радостно хлопали меня по спине. Я же особого восторга не испытывал. Злость уже прошла. Вот если бы сразу, то я с радостью вцепился в горло этому льву и нос бы ему подправил. Но теперь голова прояснилась, и я внимательно рассматривал своего противника. Силен, ничего не скажешь. Распахнутая на груди безрукавка, не скрывала мощную грудь бегуна-стайера. Огромные мускулистые руки, и длинные сильные ноги. Не качок все натуральное. А вспомнив, что данный индивидуум еще и местный тореадор, то есть очень ловок и быстр, становилось совсем тоскливо. Оставалось надеяться, что мои подзабытые навыки хоть чем-то помогут. Надо еще узнать правила поединка. Правила мне быстренько рассказал Ана-а-тан. Все просто правил нет. Обычно поединок проводится на копьях-палках, иногда на дубинах. Реже без оружия. А дальше как пойдет. Убийства не приветствовались и были крайне редки, но случались. В основном несчастные случаи. Переломы и вывихи дело обычное. Опять я встрял двумя ногами в маргарин. Против этого индейца с копьем мне не устоять, копьем они орудуют лучше, чем я вилкой. Любыми способами надо вынудить его на бой без оружия. Вопрос Как? Время до обеда пролетело быстро. Я разговаривал со своими индейцами на отвлеченные темы, вяло отвечал на вопросы. В голове все крутился вопрос как заставить Зураб-а-гора драться без оружия. В результате к началу поединка так ничего и не придумал. Солнце было в зените и ощутимо припекало. На площади, образованной тремя общинными домами, стоявшими буквой П, собралось все племя. И не одно, отдельно стояла толпа колхозников и группа поддержки из рода Орла. Старушки-старейшины сидели на бревне, на котором я впервые увидел своего соперника. Все взгляды были устремлены на меня и Горного льва, стоявшего вместе со своими индейцами, и посмеивавшегося в мою сторону. Старушки дали сигнал и Лев сбросив безрукавку на землю и взяв у одного из помощников копье, пошел к центру площадки. Мне тоже пришлось раздеться. Заняло это у меня больше времени, ему что скинул безрукавку и готов. А мне куртку сними, свитерок, футболка. Заждался он меня. Оружие я оставил Ана-а-тану, решил сразу показать, что собираюсь сражаться без оружия. Пока раздевался, понял, что я не так уж плохо смотрюсь на фоне местного чемпиона. За прошедшие дни лишний жирок почти сошел, мышцы пришли в тонус. И оказалось, что они у меня есть, просто прятались под толстым налетом цивилизации и соцнакоплений. Полностью в форму я ещё не пришел, но выглядел вполне эффектно. Горный лев был немного выше и стройнее, я же был массивнее и тяжелее. Увидев меня обнаженным по пояс, Бер-гу-тан удивленно рыкнул, а стоящая рядом, Нира заулыбалась. Из чего я сделал вывод, что в мою победу не сильно верили, и наличие мускулатуры под многослойной одеждой добавило мне шансов на успех. Но я то знаю, что мускулы не главное. Важно еще и то, что в голове. Я вышел к центру импровизированной арены, где меня уже заждался соперник. Он широко улыбался в предвкушении поединка и своей победы. О том, что он может проиграть, он даже не думал. Это правильный настрой перед боем, я таким уверенным не был. - Где твое копье, чужак? весело поинтересовался он. - Мне не нужно копье, для того чтобы доказать тебе кто тут вождь. как можно наглее ответил я. Я сломаю тебе нос голыми руками. Индеец зло засопел сломанным носом, видимо, упоминание о травме, было ему не очень приятно. Этого я и добивался мне надо было вывести его из себя. Я перестарался. В следующее мгновенье мне стало понятно его прозвище. Отбросив копье в сторону, он дико заревел и одним прыжком преодолел разделявшее нас расстояние, а это без малого три метра. Широко размахнувшись, по-кошачьи, сбоку, ударил меня рукой в голову. В последний момент я начал поднимать руку для блока с одновременным уходом в сторону. Ключевое слово начал. Рука была на половине пути к завершению блка, когда в моей голове разорвалась граната. Сознания я не потерял. Отчетливо видел землю, мелькнувшую подо мной, и постепенно приближающуюся к моему лицу. Сначала в землю воткнулась моя голова. Следом, на голову рухнуло мое тело и, сделав несколько оборотов вокруг своей оси, замерло. Видимо, от удара меня перевернуло в воздухе, - подумал я. Причем рассуждал я вполне спокойно. Как то отстраненно, вроде и не я только что пролетел несколько метров и лицом вспахал утрамбованную землю. Почему так тихо? пришла в голову следующая мысль. Тут слух ко мне вернулся, резко наполнив голову шумом толпы. Сразу, вслед за возвращенным слухом, в мой живот воткнулась чья-то нога. Я даже знаю чья. Нога подняла меня в воздух и откинула на пару метров. На этот раз меня скрутило в рвотном позыве, но так как я отказался от обеда, на землю потекла только горькая желчь. Помогла мне разогнуться та же нога. На этот раз нога прилетела в голову. Для меня все было как в замедленной съемке. Я увидел подлетавшую к моей голове ногу, одетую в мягкий ботинок и выставил вперед скрещенные руки. Руки смягчили удар, но меня откинуло на спину. Лежа на спине, я слышал смех Горного льва. Что-то кричал Ана-а-тан и ревел Бер-гу-тан. Ещё, я услышал плачь. Повернув голову, я увидел рыдающую Ниру. Слёзы ручьем лились из её глаз, столько горя на лице девушки. Это она из-за меня плачет, - понял я. Нет, нельзя чтобы она плакала, надо вставать. Бить меня можно, но плакать из-за меня не надо. Со стоном я поднялся сначала на колени, а потом и на ноги. Горный лев, стоявший ко мне боком и радостно, что-то кричавший своим поклонникам, заметил меня и удивленно посмотрел мне в глаза. Ага, не ожидал сволочь, Русские не сдаются, - гордо подумал я и в следующий момент получил удар в лицо. Полноценный блок я поставить не успел. Как же быстро он двигается. От удара я пролетел сквозь ряды, предусмотрительно расступившихся соплеменников, и спиной влепился в стену дома. Вот нет у них нормального инструмента, не могут они гладко обработать стволы деревьев. Такая мысль, посетила меня, в ответ, на вонзившийся в спину сучек. Голова гудела как медный колокол. Но оставалась чистой как первый снег. Зураб-а-гор стоял напротив меня и ржал во весь голос, ему вторила толпа за его спиной. Сбоку стоял расстроенный Бер-гу-тан. Горе и разочарование были написаны на его лице. В сторонке рыдала Нира, остальные соболезновали молча. В этот момент я понял, что помню всё, чему меня учили, а учителя были очень хорошие. Знания вбивали с потом и кровью. Зураб-а-гор, сам того не подозревая, разбил скорлупу, в которую я был помещен все то время, пока жил сладкой и сытой жизнью цивилизованного человека, и выпустил наружу зверя. Зверя сильного. Зверя умелого. Зверя злого, очень злого. И всего то надо было пара ударов ногами по голове. Меня накрыло волной злой радости или радостной злости. - Бер, соскреби меня со стенки, я ему еще раз вмажу, - ровным голосом сказал я. Бер-гу-тан удивленно посмотрел мне в глаза и сделал шаг навстречу. Но я уже сам отлепился от стены и ровным шагом пошел к Зураб-а-гору. Тот стоял и, не веря, смотрел на меня. В следующий момент он нанес свой кошачий удар. Пропустив его руку над головой, я нанес удар правой в печень, левой в челюсть. Как будто по дереву ударил. Его откинуло от меня. Он затряс головой, сбрасывая на землю капли крови из разбитой губы, и вновь ринулся на меня. Я был абсолютно спокоен, сделал шаг на встречу и нанес удар ногой в живот, да именно живот, а не по его львиным яйцам в меня крепко вбиты правила, от которых надо срочно избавляться. Ерунда удар, скажете. Нет. Его масса в движении, плюс моя, плюс сила удара ногой. Его скрутило в крутую спираль, он повалился на землю. Добивать поверженного соперника я не стал, а зря. Под ободряющие крики соплеменников он медленно поднялся и бросился на меня. Я попытался повторить удар, но он легко от него отклонился сказывалась практика общения с бодливыми животными. В следующий момент он опять ударил. Хорошо, что бить он не умел. Один и тот же удар. Незнание боксерских ударов он компенсировал силой и скоростью, но третий раз наступать на те же грабли, я не стал. На этот раз я поймал его за руку, вторую завел за спину, и классически бросил его через бедро. Хорошо когда соперник не знает приемов противодействия. С трудом удержался от перехода на болевой не поймут здесь такого. Дальше было как в кино он вставал, бросался на меня, падал на землю. Я вспоминал и применял приемы самбо и дзюдо он падал. Народ молчал. Всё-таки он для них свой, а я для большей части населения незнакомый, странный чужак. Падения не прошли для Зураб-а-гора бесследно. Его уже шатало, но он с упорством быка, лез на рожон. В очередной раз, бросившись на меня, он уже не пытался ударить, а постарался обхватить руками. Я ушел из захвата и с разворота ударил ногой в лицо. Раздался хруст и мой стон. Хрустнул нос Зураб-а-гора, а я стонал по причине растянутой паховой связки, - давно я не растягивался. Зажимая нос двумя руками, Зураб-а-гор упал на колени. Между пальцев на землю текла кровь. Я скакал вокруг, зажав руки между ног. Соперник повержен, но бли-и-ин, как больно. В следующий момент я услышал рев и увидел несущегося в мою сторону Зураб-а-гора, правда, с целым носом. Брат, вспомнил я представлявшихся индейцев из рода Орла. Брат, не помню я его имени, с ходу попытался воткнуть в меня копье. Я крутнулся вокруг своей оси, пропуская копьё мимо себя, и оказался лицом к лицу с нервным родственником льва. Такого он не ожидал и, получив прямой в голову, опал как озимые. Но на этом родственники у Льва не закончились. На меня бежала целая толпа человек десять орлов, все орали и размахивали оружием. Первым до меня добежал молодой орел с поднятой дубиной. Прыжком, разорвав дистанцию, я оказался вне зоны поражения дубиной, двумя руками, оттолкнул его на набегавшего индейца с копьем. Столкнувшись, они покатились по земле в мою сторону. Следующим ко мне, перепрыгнув самых шустрых, копошащихся на земле, спешил ветеран с бронзовым мечем. Я поймал его в воздухе, в момент приземления проверенным способом - пнул по ногам, ветеран кувыркнулся, роняя большой нож на землю. Теперь на меня бежало сразу трое соперников, самых не расторопных или тормозов, зато втроём. Я сместился влево, к крайнему противнику, чтобы не дать соперникам напасть на меня всем сразу, а выбивать их по одному. Это было уже лишнее. Рядом со мной стояли мои друзья Бер-гу-тан, Ана-а-тан, Саши-на-тан и десяток бойцов, имен которых я не запомнил. Тройка тормозов резко остановилась, как будто наткнувшись на невидимую стену. Ещё более тормознутые, остановились позади тройки и с ненавистью смотрели на меня, но против моих индейцев выступать не собирались хоть и дальняя, а родня. Обстановку разрядил всё тот же Зураб-а-гор. Он начинал мне нравиться, - дитё дитём. - Иарасаавтан, брат, я счастлив, что мне довелось с тобой драться. Так меня бил только мой старший брат, когда и сломал нос. Но потом я вырос и уже никто не мог меня победить. Ты великий воин. Ты научишь меня так драться? пуская кровавые сопли и слюни, он лез ко мне обниматься. На его лице светилась счастливая, искренняя улыбка. Он уже забыл, с чего все начиналось, и теперь желал только одного научиться драться как я. Толпа разразилась радостными криками. Бер-гу-тан сдавил меня в объятьях, и боль в ребрах напомнила мне, как начинался бой. - Да, брат Зураб-а-гор, обязательно научу. ответил я и получил в лицо кровавую струю, которую вместе с радостным криком выпустил Лев. Он схватил меня за руку и потянул к бревну, на котором дремали старейшины. Проснулись они только при нашем приближении. Однако это им не помешало быть в курсе всех событий и вынести свой вердикт. - Иарасаавтан, ты доказал, что ты великий воин и достоин быть военным вождем племени. Есть ли еще воины, которые хотят сразиться с воином Иаросаавтаном? проскрипела младшая старушка с кожей цвета коры трехсотлетнего дуба. Последнюю фразу она выкрикнула, заглушив при этом назойливую муху, кружащую у неё над головой. Однако стоявшая тишина позволила всем услышать вопрос. - Если нет желающих, то ты становишься нашим военным вождем, на время войны с пришельцами. Однако ты должен пройти обряд вступления в род. последние слова старушка проговорила еле слышно, засыпая. Но радостные крики толпы, заставили её вновь открыть глаза. - И чем это мне грозит, - спросил я у Ана-а-тана, стоящего ближе всех. - Вечером узнаешь, - торжественно, но с какой-то хитринкой в глазах, ответил он. Сквозь толпу пробилась Нира с заплаканными глазами и счастливой улыбкой на лице. Обхватив меня за то место, где должна быть талия, а наличествовал пивной животик, изрядно опавший за последнее время, но еще вполне заметный, она прижалась ко мне всем своим телом. Я не решался оторвать её от себя и только нежно гладил по волосам. Наконец она отлипла от меня и, схватив за руку, потащила в дом, на другой стороне площади. У меня закрались подозрения, но они оказались беспочвенными. Меня привели к Шире, на медицинское обследование. Все-таки я получил несколько ударов, достаточно серьезных, от которых из меня вытекло какое-то количество крови. Левый глаз полностью скрыт гематомой, левое же ухо, могло стать предметом зависти Чебурашки большое и круглое, как луна. Ребра намекали на наличие трещин. Да и с соперников на меня натекло и набрызгало немало крови. Вот и выглядел я со стороны окровавленной тушкой, с заплывшим глазом, хромающий на обе ноги (последствие растяжения), что не могло не вызвать беспокойства неравнодушной ко мне индианки. Белокурая шаманка сразу приступила к лечению. Какой-то губкой и пучком травы, смоченном в котелке с отваром, она стала смывать с меня кровь. Сладкая истома распространилась по телу. Напряжение стало спадать, и начался адреналиновый отходняк. Ласковые прикосновения успокаивали боль. Хотя может, это было действие отвара, который я выпил и примочек с мазью на местах ушибов и рассечений. Все-таки здоровый бык, мой новый друг Лев. (Бабушка, за что вы гусей ругаете? Да эти свиньи мне весь огород вытоптали. Собаки.) Вспомни г , вот и оно. В лечебницу ввалился Зураб-а-гор, залитый до колен кровью из сломанного носа. Увидев меня, он снова полез обниматься и признаваться в вечной любви и дружбе. И не пошлешь теперь друг. А друзей надо принимать такими, какие они есть. На помощь пришла Шира, запечатавшая ему нос вместе со ртом, губкой с отваром, останавливающим кровь. Но он все равно продолжал, что-то мычать из-под неё. Я обратил внимание, что он перестал гундосить. Видимо то, что у него неправильно срослось, я теперь правильно сломал. Это навело меня на мысль, которой я поделился с Широй. Она удивленно посмотрела на меня. - Выровнять нос? Такого у нас никто не делает, я о таком никогда не слышала. её удивление вызвало у меня улыбку. - Значит, ты будешь первой. я не врач, и поэтому ничего сложного здесь не вижу. - Нос всё равно поломан и осталось только сложить его лучше, чем он был, и дать правильно срастись. начал я её уговаривать. Врач бы сомневался, долго думал и решал, как лучше и правильнее. А когда не знаешь проще. - Хуже все равно не будет. Он и так носом не дышал. - И ты знаешь, как это сделать? продолжая обрабатывать мои травмы, спросила Шира. - Приблизительно. Надо вставить в нос тампоны, которые придадут носу форму, и дать время зажить носу и срастись костям. я убрал с груди её руку с губкой, которой в задумчивости она начала протирать во мне дыру, на месте синяка. Синяка теперь точно не будет. А ещё лучше вставить ему в нос какие-нибудь трубочки, чтоб дышать мог. продолжал рассуждать я в слух, не замечая, что услышав меня, Зураб-а-гор, отложил губку в сторону и бочком пытался покинуть медпункт. Но Шира вовремя заметила его поползновения и усадила на место. Шира подозвала к себе одну из девочек помощниц, и объяснив, что надо, отправила на поиски. Продолжая процедуры со мной и примолкшим в ожидании, Зураб-а-гором, расспрашивала меня про нашу медицину. К сожалению, много рассказать я не мог, все мои познания ограничивались оказанием первой помощи и личным опытом посещения больниц с собственными травмами и болезнями. Почти ничего из этого опыта применить было невозможно. Нет ни медикаментов, ни инструментов. Но я видел, что местная медицина находиться на приличном уровне. С помощью своих отваров, мазей и порошков, Шира творила чудеса. Мой глаз открылся, кровотечения остановлены и залепленные какой-то мазью не болят. Я видел как с помощью своих лекарств и духов природы, она остановила воспаление, а возможно и гангрену у Пануш-а-тана. Я видел множество людей со следами тяжелых травм, ранений и переломов. То, что они живы и практически здоровы заслуга местных лекарей и шаманов. Ведь известно, что в глубокой древности делали сложнейшие операции. Делали трепанации, лечили тяжелые ранения, даже протезы зубные были. А с приходом христианства, выбили всех ведьм и ведунов, шаманов, прочих знающих людей, - и настал пипец. И только спустя сотни лет человечество вновь научилось чему-то, но уже совсем по другому. От таких размышлений меня оторвала Шира, предъявив набор трубчатых материалов для одобрения. Девочка постаралась и в столь краткие сроки собрала целую кучу всяких трубочек. Здесь были стебли камыша, кости животных и несколько деревянных трубок непонятного назначения. Деревянные трубки я сразу забраковал, из-за размера. Если их применить, то в результате вместо горного льва получим горную гориллу. Как там, в загадке, говориться? Почему у гориллы большие ноздри? Потому что у неё толстые пальцы. Так и здесь. Костяные, в основном трубчатые кости разных птиц, смущали меня своей стерильностью. Засовывать кости мертвых животных в травмированный нос пациента проще сразу его отрезать. А вот полые стебли тростника подходили по всем параметрам. Можно подобрать и по диаметру и по длине. На них я и остановился. Обмотал отобранные трубки бинтом, обильно облил йодом и с помощью Ширы, аккуратно вставил в нос Горного льва. Тот пищал и упирался. Но почувствовав, что может нормально дышать, успокоился. Мы еще немножко его помучили постарались подравнять кости носа, а в конце я заклеил переносицу лейкопластырем, зафиксировав конструкцию. Теперь здоровый бык Горный лев, стал похож на моржа с огромными бивнями. Вроде все, можно отдыхать и готовиться к вечерней процедуре вступления в род. Знать бы еще, к чему готовиться. Надо у Ниры расспросить. Вот я и дома. Род выделил мне свободный дом. Сам поселок состоял из нескольких домов. Три больших общинных дома, нечто среднее между казармой и общежитием, метров тридцать длинной и восемь-десять шириной. Располагались они вокруг площади, на которой происходила недавняя битва за власть. Двухскатная крыша опирается на П-образные подпорки. Стены из отесанного, но необструганного дерева. И несколько отдельных небольших домиков попроще. В общинных домах проживало практически все постоянное население поселка (основная масса мужского населения круглый год пасла скотину, охотилась и тд, видимо отсюда и матриархат руководит тот, кто централизованно контролирует все процессы). А отдельные домики это, в основном, для молодых и неженатых охотников-пастухов. Как объяснить? Они здесь все родственники. Одна большая дружная семья. Вот и живут вместе. Дедушки, бабушки, дяди, тёти, внуки, дети. Пришли пастухи с работы и кто их кормит неважно. Что тебя бабушка или тетя не накормит? По мере роста населения в один дом они перестали помещаться построили еще один. Стало мало? Еще построили. А вот молодые индейцы это отдельная история. Энергии много, гормоны бьют фонтаном из всех отверстий. Они сбиваются в банды, или скорее, клубы по интересам и возрастам. Соперничают между собой во всех сферах деятельности, дерутся (гуманно, без членовредительства), и строят себе дома. Когда станут полноценными членами общества, получат имя, женятся, тогда и переедут в общинный дом. Вот в такой, опустевший в связи с резким уменьшением населения, дом меня и поселили. Дом достаточно большой, но одна комната. Полуземлянка на метр углубленная в землю, еще метр находится над землей. Односкатная крыша, покрытая дерном. Земляной пол, утрамбованный десятками ног. По периметру лежанки из бревен, застеленные шкурами, рассчитанные на десяток человек. Посреди дома очаг. Дым выходит в узкие окошки под крышей. Освещение только от очага. Все не так плохо как кажется. Дом чистый. Да и откуда взяться мусору все своё носят с собой. В моем рюкзаке имущества больше чем у всего племени (это если коров не считать). Под шкурами и на полу лежат пучки травы, но это не мусор, это от вредных насекомых. То, что это полуземлянка, так это тоже не так плохо. Мне жителю ХХI века, знакомому с современными энергосберегающими технологиями, известно, что здание, углубленное в землю, экономит энергию. В зависимости от того как глубоко ты зарылся, зимой будет на несколько градусов теплее, летом прохладнее. Так что можно рассматривать землянку как многовековой опыт комфортного проживания и экологически чистого энергосбережения. Конечно, все относительно. Я сразу развалился на широкой лавке. Рядышком примостилась Нира и, положив голову мне на плечо, нежно поглаживала мне грудь, постепенно опускаясь все ниже. Я был не против. Адреналиновый отходняк похож на похмелье, а как известно, в состоянии похмелья организм максимально приближен к смерти, и стремится выполнить свое естественное предназначение продолжение рода. Чем я и занялся, иногда поддерживая стоны Ниры своими, это когда ребра хрустнут или другие травмы дадут о себе знать. А потом я заснул. Проснулся я уже вечером, точнее меня разбудили, сильно тряся плечо. Открыв глаза, увидел своих радостных соплеменников. Ана-а-тан и Бер-гу-тан радостно скалились, а Саши-на-тан хмуро взирал на мирно посапывающую Ниру. Она во сне скинула с себя шкуру, выполняющую роль одеяла, и предстала перед гостями во всей своей прекрасной наготе. Я прикрыл её прелести шкурой какого-то животного и вопросительно посмотрел на посетителей. - Иаросаавтан, скоро обряд вступления в племя. радостно начал Ана-а-тан. - Уже все готово, все ждут только тебя. поддержал его Бергутан. - Хорошо, сейчас оденусь и приду. согласился я. а что за обряд и что от меня надо? - Ничего не надо, нужен только ты сам. улыбаясь, сказал Ана-а-тан. Они вышли, а я быстро оделся и, поцеловав Ниру в мягкие ото сна губы, вышел вслед за ними. На крыльце меня дождался только Саши-на-тан, но как только я вышел, зашел в дом. Видимо сейчас начнутся семейные разборки, участвовать в которых я не имел ни малейшего желания. Как оказалось, я ошибся. Разборки конечно были, но папа будил дочку совсем по другому поводу. Обо всем по порядку. Выйдя из дома, увидел большую толпу народа, скопившуюся на центральной площади города, если так можно назвать вытоптанный участок земли между тремя бараками. Туда я и направил свои стопы. Меня приветствовали радостными криками, а когда я начал проталкиваться через толпу, дружескими похлопываниями по плечам и спине. Хлопали они так энергично, что к моменту моего появления в центре площади, на мне не было ни одной пылинки. Только плечи болели руки у моих соплеменников тяжелые, даже у женщин. Нира бывает так ухватит за , ну за что-нибудь, так иной раз думаю, что щас сам рожу. Меня уже ждали. В центр вынесли несколько бревен, выполнявших роль скамеек. На них сидели старушки. В центре три, уже знакомые мне, старейшины, а вокруг примостилось ещё десяток бабулек помоложе. Моложе Египетских пирамид. Весь совет старейшин рода в сборе. Самая молодая из трех самых старых (вот такой парадокс) старушек, начала вещать и все почтительно замолчали, боясь пропустить мудрость веков. - Иаросаавтан, ты готов вступить в наш род Волка и племя Красного Быка? замогильным голосом спросила бабулька. - Всегда готов! по пионерски вскинув руку, ответил я, все ещё не до конца понимая всю серьёзность ситуации. - Род Волка, готовы вы принять в нашу семью Иаросаавтана, великого воина? Он сражался плечом к плечу с нашими воинами и убил множество врагов племени. Свою силу он доказал в поединке и боги были на его стороне. Вы готовы принять его? продолжала старушка. - Да! - радостно заревела толпа. - Иаросаавтан, чтоб стать нашим родственником, ты должен принять наших богов и покровителей. Чтить их, выполнять их заветы и соблюдать законы. Ты готов? - Да. коротко ответил я, перестав паясничать. Боги это серьезно. В этом я уже имел возможность убедиться. Какой-нибудь яйцеголовый может попытаться объяснить все, произошедшее со мной, нераскрытыми законами физики, прикрыться Эйнштейном и прочими великими умами, но я не буду. Да. - Кто готов принять Иаросаавтана в свою семью? торжественно вопрошала старейшина, - Кто хочет видеть его своим мужем? Тут до меня дошло. Как можно войти в род? Как можно стать членом семьи? Моя необразованность в этих вопросах, сыграла со мной злую шутку. Ответ прост выйти замуж, или жениться. Почему я не озаботился разузнать подробности раньше? Ведь ответ лежит на поверхности. Пока я прокручивал в голове варианты решения вопроса женитьбы, вперед вышло десятка полтора женщин. Я быстренько сосчитал семнадцать. Нет восемнадцать через толпу, подталкиваемая Саши-на-таном, пробилась вперед Нира и, потупив глаза, стала с левого края очереди. И шо теперь? Я повернулся к Ана-а-тану. - Слышь, друг. Что я должен теперь делать? Выбрать кого-то из них себе в жены? - В общем-то, нет. Это они выбрали тебя себе в мужья. Ты, конечно, можешь кому-то отказать, но очень обидишь их. Это все вдовы наших воинов. Мужчин осталось очень мало. У кого-то есть выжившие родственники-мужчины, и они теперь станут им мужьями. У меня теперь восемь жен жены моих погибших братьев и сыновей. У Бера - десять, а у них никого не осталось. Они могут попроситься в любую семью, но выбрали тебя. Ты пользуешься спросом. Последнее он сказал с некоторым удовольствием. Стало понятно, чему он так коварно улыбался последнее время. - Если ты считаешь, что вдов тебе мало, то можешь потребовать себе ещё молодую жену. Или даже двух. Вон стоят девушки, которые еще не были замужем. Не стесняйся. Все уже давно продумано и решено, они только ждут твоего решения, а старейшинам надо пристроить вдов. продолжал разъяснять ситуацию мой друг. Желающих было больше, но старейшины сами отбирали тебе жен. Я молча, продолжал рассматривать своих жен. В основном молодые женщины, от семнадцати до тридцати лет. С правого фланга стояла тройка взрослых женщин, на вид - лет сорок-сорок пять. И это все теперь моё? Интересно, по каким критериям отбирали мне жен. Среди них я видел несколько знакомых лиц. Рядом с Нирой стояла Виша, девушка которая осталась заниматься моим огородом. А рядом со взрослыми мамочками, а в том что они мамочки сомневаться не приходилось, стояла Шира. Еще было несколько знакомых лиц, но имён я не помнил. Затянувшуюся паузу нарушили старейшины. - Иаросаавтан, готов ли ты взять в жены этих женщин? строго и торжественно, спросила старейшина. - Да, я готов. ответил я, а внутри всё похолодело. Куда я лезу? Мои женушки стали подходить ко мне по очереди и вручать какие-то полоски кожи, как оказалось это браслеты из переплетенных кожаных ремешков. Я посмотрел на Ана-а-тана, ожидая подсказки. Он знаками показал, что их надо надеть на левую руку, я и надел. Когда последний браслет был помещён на место, раздался радостный крик толпы. А я стоял в окружении целого гарема и не знал, что делать. Знали мои жены. Они отвели меня в сторону, как оказалось, я не один здесь жених. По очереди выходили взрослые мужчины и женщины, объединяя свои судьбы. А потом начался праздник. С песнями, танцами, алкоголем и пиршественным столом. Стол, вернее всё та же площадь была по кругу застелена шкурами. На этих шкурах были разложены горы мяса и овощей, стояли горшки с гороховой кашей и горшки с высоким горлом, наполненные каким-то пойлом местного разлива. Как я понял пойло - это пиво, изготовленное по рецептам колхозников, местными пойловарами. По смыслу, скорее брага. Просто в этом мутном напитке со странным вкусом, пива я не узнал, а местным нравится. Кто не танцевал, лежали на тех же шкурах, по принципу поближе к кухне. Я, как всегда, вооружившись гитарой, был в центре внимания. Люди веселились, а я подумал, что завтра бой и многие молодожены могут погибнуть, в случае нашей победы женщинам придется опять искать себе мужей. Ну, а про неудачу и говорить не хочется умрем все. Сегодня в музыке был день героики. Песни из кинофильмов «Не бойся я с тобой», «Эскадрон гусар летучих», «Стрелы Робин Гуда», «Айвенго» и пр. Иногда пытался разъяснить смысл той или иной песни, насколько хватало словарного запаса. Воодушевленный выступлением местного вокально-инструментального ансамбля песни и пляски «Индианочка», исполнил песню Гарри Белафонте Banana Boat (Дей О). После исполнил её пять раз на бис. Близка оказалась им мелодия и ритм. Пришлось вспоминать Боба Марли jamming, is this love, No woman no cry, one love пошло на ура. Ритм я сначала показывал на деке и обечайках гитары. Потом подтянулись местные музыканты, в основном ударные. Показал ритм быстро запомнили. Они ладно, а я откуда помню? Большим поклонником Марли, никогда не был, а тут и текст помню, и мелодии. Получилось классно. Такой музыки здесь ещё не слышали. А какие были танцы. Полуголые индейцы и индианки двигались в ритме регги фантастика. Я даже петь перестал, музыки достаточно, а слов все равно никто не понимает. Да нефигово девки пляшут, по четыре ж ы в ряд. Завтра в бой, а люди живут как последний день - поют, танцуют. Никто особо не готовится, сегодня праздник. Народные гулянья закончились довольно поздно. Пока я пел, пил и ел, мои жены переселили меня в один из общинных домов жить в холостяцком доме, не положено по статусу. Меня забрали с праздника и привели к моему новому месту дислокации. Как оказалось семья у меня теперь большая. Нет, я догадывался, что у моих вдовушек есть дети, но не думал что столько. А ещё есть мамы, папы, дедушки, бабушки, у некоторых даже внуки. Единственной, у кого не было детей, оказалась Нира она и замужем была всего пару месяцев, а муж погиб в последней схватке с лошадниками. А ещё Шира, но она ещё не была замужем, несмотря на возраст. Да, уже за двадцать, точно не знаю, но по местным понятиям старая дева. Но с шаманами говорят духи и они сами выбирают с кем и когда. И чего её потянуло замуж? Моя семья занимала половину общинного барака и, навскидку, состояла человек из пятидесяти. Это те, кто здесь, где то еще ходят мои пасынки подростки и завтра, я с ними буду сражаться плечом к плечу. Где то дети помладше, на чьи плечи легла забота о стадах, пока взрослые занимаются хернёй воюют. Здесь в основном женская составляющая моей семьи жены, дочки, внучки и тёщи. Да тёщи, куда без них. Остаётся позавидовать султану, у которого три жены, и соответственно, тёщи тоже три. У меня их восемнадцать. А детей, как тех курей кто их считает, все мои. Ну и как мне себя вести? Как исполнять супружеский долг? Со всеми сразу - не потяну. Устанавливать очередность? А по какому принципу? Назначить старшую жену и выбрать Гюльчатай - любимую? Хрен тут разберёшься. Всё оказалось проще. Мои жены сами во всем разобрались. И кто старшая жена, и кто младшая, кто стирает, кто готовит, кто за детьми смотрит, кто мужа любит. Старшая жена она и есть старшая, женщина на вид лет сорока с кучей детей и внуков по имени Кила. Она сразу обозначила себя как главу семьи и объяснила, кто в доме хозяин, кто и что будет делать. На совместных со мной детей она не претендует, но и отказываться не будет. Ну, слава богу. А то я уже начал психологически настраивать себя на любовь с этой, в общем-то, еще не старой и достаточно красивой женщиной. Никакого жира и дряблой кожи нет и в помине. Фигурой, похожа на нестареющую Мадонну (певицу), измученную диетами и фитнесом. Если с Мадонны смыть макияж один в один. Просто тяжелая жизнь, не избалованной благами цивилизации женщины. Но свежий воздух, натуральные продукты, физические нагрузки поддерживали тело в хорошей форме, и я решился. Отвел её в уголок, где соорудил из шкур некое подобие ширмы или занавески и начал доказывать свою любовь. Да, я мог отказаться, но что это будет за семья одним пряники, другим картошка без мяса. Нет, взялся за гуж не говори, что не дюж. Через пол часика мы вновь предстали перед семьей. Кила выглядела счастливой, похоже, я все сделал правильно. Осуждения в глазах остальных жен я не увидел, наоборот надежда и ожидание своей очереди, вселили в них уверенность в завтрашнем дне. Только девочка Нира сидела в углу грустная. Похоже, она одна была не готова делить меня с кем-то ещё. Терпи девочка, будет и на твоей улице праздник. Перекусив подгоревшим мясом (мои жены увлеклись подслушиванием и подглядыванием за первым актом первой брачной ночи, за что и получили по полной программе от Килы) и, запив поднесенным Широй чаем, я увлек за ширму следующую жену - Мушу. Впервые поймал у некоторых завистливые взгляды, но жесткий взгляд Килы и её подтверждающий кивок, убедили меня, что всё будет в порядке. Второй перерыв был дольше. Меня опять кормили, поили и смотрели в рот. Вокруг было достаточно шумно. Женщины разговаривали, дети малые - плакали, постарше - играли, но спать никто не шел. Все чего-то ждали. Знать бы чего. Подозвал двух пацанов, лет десяти и дал задание. В карманах и кошельке у меня завалилась приличная жменя мелочи, прикинул количество и я решил сделать своим женам подарки. Я и раньше замечал на своих женах украшения бусы, серьги, браслеты и прочее. Все они сделаны из природных материалов ракушки, перья птиц, пучки трав, вот и решил разнообразить их украшения. Достал тубус с цангой из ремнабора, зажал сверло, двоечку, и показал маленьким разбойникам, как и где, сверлить отверстия. В результате, когда я вышел из-за ширмы в очередной раз, меня ждала жменя заготовок для сережек, даже с небольшим запасом. Из тонкой проволоки наделал крючков и закрепил их на монетках. Поделив их попарно, раздал счастливым женам. Пока делал, они с интересом смотрели на блестящие кругляшки, но как только я собственноручно вдел серьги Киле в уши, и они поняли, что это такое, восторгу не было предела. Очередная жена, получив подарок, убегала хвастаться подругам. Если бы свадьба была завтра у меня была-бы сотня жен, женщины есть женщины. Последней подошла Нира, печально села возле меня и даже получив в подарок, две больших сережки из пятаков, никуда не ушла, а осталась сидеть рядом. Через какое-то время вся семья опять была в сборе. До рассвета оставалось несколько часов. Я подумал, что если меня убьют, то большая часть моих жен останется не обласканной и, ухватив за руку Ширу поволок в уголок. Когда вышел в очередной раз и, ухватив за руку следующую жену, собрался за занавеску, на пути встала Кила. Несмотря на укрепляющий и стимулирующий чай, приготовленный Широй, меня уже пошатывало от усталости, и я подумал, что по недоразумению прихватил кого-то не того (ошибиться было не сложно, мои младшие жены были, практически ровесницы дочерям, моих старших жен, и наоборот я мог прихватить одну из своих тёщ, спутав со старшими женами). Наведя резкость на женщину, понял жена, в лицо помню, а вот имени, к сожалению нет. Всё оказалось проще. Кила начала кричать, что если я не отдохну, то у меня не будет сил завтра сражаться в бою, а если я погибну из-за этих похотливых сучек (приблизительный и адаптированный перевод фразы загулявшая корова), то она им лично бошки поотшибает. И я второй раз за сегодня отправился спать, хорошо хоть днем вздремнул. Сквозь сон почувствовал, как ко мне под мышку заползла Нира, но я уже спал крепким сном. Во сне мне приснились все мои жены, с тещами и детьми. Все они тянули ко мне руки и просили спасти их. Да спасу я вас, спасу. Вот прямо завтра и начну. С утра. Или после обеда. Как получиться. Еще во сне пришло некое понимание моей свадьбы. Индейцы и я по-разному понимаем смысл брака. Я со своих морально этических и христианских позиций, а они со своих , не знаю каких. Но для них смысл совместного проживания мужчины и женщины, заключается в продолжении рода и сохранения популяции племени. Вариант: один муж - одна жена, есть. Но он не единственный. Если сильный самец может обеспечить больше самок, то и флаг ему в руки. А семья это просто контроль рождаемости. Контроль за кровосмешением и близкородственными связями. Проще отследить род, когда отец и мать одни и те же. Потому и ценятся такие пришельцы как я. У меня здесь родственников нет и потому, могу делать детей кому угодно, без опаски. И жен мне дали в таком количестве, и в основном вдов, тоже именно поэтому. Чтоб не нарушать отчетность. У всех мужчин в роду есть родственники, и они не могут взять в жены любую женщину. Опекать могут кого угодно, но совместных детей иметь нельзя. Духи против, а шаманы не советуют. А это уже неполноценная семья. Чрево женщины не может простаивать просто потому, что нет подходящего мужа. Вот, всех своих близких родственниц, мне и сплавили. Я вроде и родственник, но не кровный. А молодые девушки еще выйдут замуж. Не за меня. Хотя кто знает, как оно повернется. Так что и особых обязательств у меня перед ними, женами, нет. Каждый мужчина племени, и не только мужчина, а каждый полноценный индеец, должен приносить пользу племени. Наплодить детей это любой дурак может. А дети и женщины это забота всего племени. Без присмотра не останутся и голодными не будут. Племя о них позаботиться. Так и мне придется заботиться о благосостоянии всего племени. Это все одна большая семья. А если со мной что ни будь случиться, так и о моих детях позаботятся. Возможно отдав замуж моих жен ещё раз. Не факт, что я у них у всех, всего второй муж. Может у кого и пятый. Глава 6 Несмотря на то, что лег поздно, встал с рассветом и бодрячком. Мои друзья и соратники выглядели гораздо хуже. Хорошо, что отказался пить их пиво. Выпил пару стопарей своего спирта и все, даже местным бухарикам не дал. Как чувствовал, что пригодится. Я похмелял своих друзей разбавленным спиртом. Спирт, попав на старые пивные дрожжи, дал замечательный результат соратники оживали на глазах. Глаза блестели, морды горели, руки не дрожали. Всё воинство было в сборе. Молодоиндейцы стояли вооруженные луками и копьями. Ветераны сжимали в руках мощные копья со стальными наконечниками и тонкие копья погонщиков. Помимо этого у всех были или топоры, или дубины, или ножи. У кого что было каменные, костяные, бронзовые. И все голые по пояс. Заставить их одеть примитивные доспехи или на худой конец, кожаные куртки я не смог. Врага надо встречать открытой грудью. Одеться в доспехи удалось убедить только Панушатана, и то только потому, что ему надо выжить, дабы свершить задуманное, мертвый он бесполезен для племени. Примерно так я его уговаривал, одевая в трофейные доспехи, усиленные мной в некоторых местах, а конкретно на груди и животе, тарелками из нержавейки. Сложенные по две, с пробитыми по краям дырками, они крепились к костяному доспеху пехотинца лошадников с помощью ремешков. Получилось гламурненько. А одеваться так ему надо потому, что на него возложена самая главная задача нашего плана возглавить стадо наших младших братьев быков, в атаке на врага. Это решили вчера. Он рвался в бой, но полученные травмы не позволяли ему сражаться в строю. Оставалось только лежа или - верхом. Да именно верхом, только на быке. Поломанную ногу тщательно укрепил деревянными шинами, по уму ему лежать надо, месяц как минимум, но он сам так решил. Вчера я опять узнал много нового и интересного о своих соплеменниках. Оказывается, на быках они ездят и верхом тоже. Для этой цели обычно используют молодых коров. Быки слишком агрессивные, но иногда некоторым пастухам, удается приручить какого-нибудь быка. Такой бык был у Пануш-а-тана, ездовой вожак одного стада. И вот, когда встал вопрос о его участии в боевых действиях, он вызвался возглавить нашу тяжелую кавалерию стадо. Помощников он выбрал тоже своеобразных собак. Здоровые псины, нечто среднее между волком и лайкой. Я видел в поселке некоторое количество местных волкодавов, но они меня особо не впечатлили, шатаются по поселку без дела, кости грызут под каждым кустом. Оказывается собак много, просто они находятся там, где нужны и там где им нравится в полях пасут стада, помогают индейцам в защите и организации стада. По команде погонщика они гонят стадо туда, куда им сказали. Да именно так, пастухи разговаривают с собаками, а те делают вид, что понимают. Собаки в поселке - это охранники. Просто я их не видел в деле. То, что они лежат под кустами вокруг поселка это охранный периметр. Каждая собака лежит в нужном месте, и чужой или хищник просто так не пройдут. Это как в жизни пока все нормально, мы не замечаем тех или иных людей или служб. А как пожар, или еще какая фигня, так оказывается, что и пожарники нужны, и милиция, и скорая. Так и с собаками, лежат ничего не делают, а оказывается - охраняют, просто уже всех хищников отогнали, а чужие здесь не ходят. Умные сволочи. Вот с их помощью Панушатан и собирается выполнить свою миссию. Он впереди на белом коне, на черном быке, если точно. А собаки вокруг, гонят стадо в нужном направлении. Мне остаётся им только поверить и порадоваться. Я думал, что придется отрядить нескольких воинов для управления стадом, и уменьшить и так невеликое воинство. Пришедшими на помощь воинами из рода Горного орла, я усилил заслон ветеранов, а несколько человек оставил в резерв на всякий случай. Почему мы так спокойны? Потому, что на переправе и на всем пути следования врага сидят наши миништирлицы, и регулярно сообщают нам о действиях противника. Последняя информация враг, начавший на рассвете переправу, уже переправляет обоз. Если с обозом, то это серьезно, значит, они пришли сюда надолго, если не навсегда. Да вот хрен им в , в куда ни будь. Вот и образовалось у нас свободное время. Все готовы, все ждут. Что бы занять позиции, надо десять минут, от силы пятнадцать. Ждать и догонять самое противное, что можно придумать. Развлекаемся как можем. Кто-то точит оружие, некоторые самые ретивые умудрялись точить даже каменный топор, это я про Бергутана. Топор этот толстенная дубовая рукоятка и булыжник, привязанный и приклеенный, в расщепе рукоятки. Булыжнику придали форму клина, с одной стороны тупой, с другой - острый. Вот этот клин он и точит, елозя им по точилу куску скалы, торчащему из земли. Какой топор, такое и точило. На мой взгляд, точить этот топор дело лишнее, его уронишь на ногу - калекой останешься. А если Бер-гу-тан долбанет, то всё равно, какой стороной, острой или тупой никто не встанет. Ведь если разобраться, то силой своих огромных мускулов, Бер-гу-тан преобразует потенциальную энергию десятикилограммового булыжника в кинетическую, придавая ему (булыжнику), ускорение. По сути, в руках этого древнего человека энергетическое оружие. А зачем точить такое оружие? Но чем-то себя занять надо, вот человек и точит топор, оставляя на скале глубокие борозды. Подошла Шира и вручила мне свадебный браслет. Еще вчера она забрала у меня все браслеты моих жен и сделала из них один. Взяла из каждого браслета по одному шнурку и сплела один широкий, а то они у меня всю руку закрывали от запястья и, почти до плеча. А так ничего, широкий, красивый из множества кожаных шнурков разных оттенков и степени износа, как и мои жены. Вообще-то пришли все мои жены и дети, даже тещ несколько штук, разглядел в толпе. Принесли и поесть, и попить, какая-то девчушка держала в руках гитару вдруг папочке слабать чего-нить возжелается. Всё предусмотрели. Кила отдала мне наручи. Вечером отыскал трофейные, и отдал на переделку. Один бронзовый на левую руку, а на правую новый, титановый. Если помните, у меня на палатке титановые дуги. Штыри шесть мм толщиной и длинной тридцать сантиметров, и таких у меня двадцать штук. По моей просьбе мои жены сделали мне наруч, с восемью длинными узкими кармашками, в которые вставляются штыри. Они выступают за локоть сантиметров на пять, но отпилить мне их нечем, да и незачем, торчат и торчат. Зато легкий и прочный. На основание, пустили несколько слоев кожи, от мягкой, прилегающей к руке, до жесткой подложка под штыри. Между ними, учитывая мои пожелания, проложили шнуры и жгуты из конского волоса, это чтоб удар смягчить. А то дубиной перерубить титан не получится, а вот руку сломать можно. Такую-же подложку сделали и под бронзовый наруч. Теперь я одет как настоящий тан. Утром моя семья презентовала мне национальный костюм. Видимо, чтоб не выделялся на общем фоне, и не смешил соплеменников камуфляжным костюмом. Национальный костюм это костюм тройка брюки, жилет и куртка, хотя предметов намного больше. Самое большое удивление вызвали брюки. Я видел их раньше на других танах, но примерял их впервые. Брюки состояли из двух отдельных штанин и юбки. Да, именно так. Две трубы штанины, крепились к широкому поясу, как чулки, сверху надевалась юбка из двух половинок передней и задней, между ног соединявшимися шнурком, получалось что-то вроде шорт. Поначалу было очень неудобно, особенно смущали, выпущенные на свободу, чресла. Ничего привыкну, доктора говорят, что так для мужчины даже полезнее, тем более бельишко я все-таки поддел под юбчонку. Дальше шла меховая безрукавка, просто безрукавка из собаки или волка, и кожаная куртка. Куртка была сделана наподобие парки кожаный мешок с капюшоном, рукава крепились отдельно две трубы, привязывались к куртке в районе плеч. Вся конструкция была бесшовной, кроме мест соединения с рукавами. Кожаный мешок снятая целиком шкура животного, рукава тоже цельные, похоже, кожа снятая с конечностей животного. Очень практично и удобно, а главное тепло. Утром примерил изделие своих жен, и отдал на окончательную доработку. С красными от недосыпа глазами - всю ночь шили кожу при свете костра, продолжили работу, но никто даже не вякнул надо. Других средств защиты у меня не было. Щитами индейцы не пользовались, и делать их не захотели. Каску отдал Панушатану. Думал приспособить для себя глубокую тарелку, получилась тонзура католика, только макушку прикрывает. Да и задача у меня и помощников другая. А там надо быть налегке, быстро бегать и по скалам лазать. Поэтому и вооружен я был, достаточно легко. Арбалет, без него никуда, нам с его помощью врагов заманивать. Топор и нож. Самострел отдал Чуку, одному из помощников. Топор и нож понятно, а арбалет я немножко усовершенствовал. Сделал вторую тетиву, для натяжки. Так как арбалет у меня сырой, то когда я им не пользовался, то тетиву отпускал. А так одну тетиву натянул, до рабочего состояния, и вторую вставил рабочую. А первую снял. Долго, но арбалет сохраняет свою силу, да и на время стрельбы я его не отпускаю, один раз снарядил и всё. Ещё сделал металлические наконечники на болты, из ключей. Когда они ещё понадобятся. В стрелах сделал пропилы и вклеил заточенные ключи. Они конечно не стальные, но лучше чем ничего. Вот так и развлекались, как могли, когда прибежал пацан, и сообщил, что лошадники закончили переправу и двигаются в нашу сторону. Времени ещё полно. Все собравшиеся успели перекусить по два раза. Жен у всех теперь было много, и каждая старалась накормить своего благоверного. Я всё-таки взял гитару, не зря доча старалась. Пробежал пальцами по струнам, и вдруг меня осенило сегодня девятое мая. День Победы. Для моих соплеменников эта дата ничего не значит, но для меня это Великий праздник. И проиграть сегодня, я просто не имею права. Предки не простят. И запел: - « Вставай страна огромная, вставай на смертный бой ». Слов мои соплеменники не понимали, но мелодия и торжественные интонации понять можно. Они прониклись моментом, а я рассказал им, что эту песню написали, когда на наше племя напали враги, и было очень тяжело. Так же как и их племени. Они поняли. Прибежал ещё один мальчишка и сказал, что через час лошадники будут здесь. Это я так понял, что через час, а он время обозначил, указав, где будет солнце. Так и сказал - когда солнце будет здесь, лошадники будут тут. Все разошлись по своим местам. У каждого из командиров отрядов, было по несколько мальчишек-посыльных, для связи, эдакий маленький пейджер, для передачи информации. Я стоял почти в самом начале подъема, на краю пятиметрового обрыва. Влево от меня склон поднимался, заканчиваясь двадцатиметровой пропастью. Вправо склон понижался, сходя практически на нет. А я стоял почти посередине этого склона, напротив брода, до которого было чуть больше ста метров. Иногда посматривал в бинокль, хотя в этом не было необходимости, мои помощники и без бинокля видели дальше, чем я. Они первые и заметили неприятеля. Я отправил одного из пейджеров пробежаться по отрядам и огласить готовность. Арбалет уже был заряжен. Тетива натянута по максимуму, в расчете на первый выстрел метров со ста пятидесяти-двухсот. Точность мне не нужна, будем стрелять в толпу. Противники, организованной толпой, собрались на берегу брода, внимательно всматриваясь в следы стада, прошедшего через брод. Десяток всадников перемахнул через брод и рассыпался по окрестностям. Засаду ищут, понял я. Через пять минут они вернулись, и началась переправа. Переправлялись они частями. Часть кавалерии, потом часть пехоты, часть обоза. Кто-то очень умный ими командует. У меня появились сомнения в нашем плане, вдруг они не полезет в нашу ловушку. Наконец они переправились в междуречье - полоска земли, метров сто, между старицей и основным руслом. Через основное русло переправлялись так же, только обоз пока не стали переправлять, а оставили под присмотром десятка воинов. Наверняка ветераны и раненные. На этом берегу реки, оказалось около пятидесяти всадников и восемь больших колесниц, в каждой находилось человек по шесть-семь пехота на марше и стрелки. Возница, два стрелка и три-четыре пехотинца. Еще было три малых колесницы двухколесных, в них пехоты не было, только возница и стрелки. В общем, около сотни человек. Переправившись, они оказались в зоне моего выстрела. Ждать я не стал, щас они разбредутся по округе лови их потом. Прицелился в толпу, мне все равно в кого стрелять. Тем более, на таком расстоянии из моего арбалета можно и не целиться. Надо попасть хоть куда-нибудь и засветится. Но все равно, ориентир выбрал побольше крупный мужчина сидел на лошади, и казался выше своего конного окружения на голову. Стрела ушла со звонким хлопком тетивы. В мужика я не попал, совсем чуть-чуть. Упал воин справа, почти такой-же здоровый. Упал надежно, как подрубленный. Задергалось ближайшее окружение воина. Ничего не понимая, вращая во все стороны головами и размахивая оружием. По моей команде поднялись мои помощники - Чук и Гек, это я их так называю, а имена у ребят немножко другие, они не обижаются. Ребятки начали кричать и размахивать руками, стараясь привлечь внимание противника. Нечего врагам крутить головами во все стороны, еще пойдут в деревню, там уже никого нет, но все равно, вам сюда. Добро пожаловать. В подтверждение моих мыслей, в стан врага, прилетела ещё одна стрела, я успел перезарядить арбалет и теперь перезаряжал его опять, только глянул, что под копыта коня, рухнул ещё один противник, на этот раз с лева от того здоровяка. Дровеняку на арбалет я выбрал достойную, зная себя, усилие натяжения было килограмм под восемьдесят. Приходилось тянуть двумя руками, поставив арбалет на землю, и прижав приклад животом. Тут они не выдержали и рванули в нашу сторону. Зарядить арбалет третий раз я не успел, тетиву натянул, а стрелу вставить не успел. Пора делать ноги. Мы рванули со всех сил в сторону обрыва. Я почти сразу отстал от своих быстроногих помощников. Бежать вверх с арбалетом в руках и, больно хлопающим по ноге, топором в петле на поясе - неудобно. Вчера казалось, что все висит хорошо, но это было вчера. И чего я отказался от первоначальной идеи, убегать на лошади? Пожалел, видите ли, кобылку. Ведь мне пришлось бы её бросить на краю обрыва, и она погибнет вместе с врагами, под копытами быков. Пожалел, теперь не скули, беги. Мои индейцы притормаживали и удивленно оглядывались, чего это я там копаюсь. Шум погони нарастал. Форы у нас было метров четыреста. Лошадникам надо было добраться до обрыва, и обогнуть его, чтобы достичь возможного подъёма. Это расстояние быстро сокращалось. Оглянувшись, я увидел противника метрах в трехстах от нас. До места десантирования было немного меньше. Я рванул из последних сил. Нам повезло, что у них умный вождь, и он не давал всадникам отрываться от основных сил. Так бы нас уже догнали. Меня, во всяком случае. Вот он спасительный обрыв. Индейцы уже привязались и ждали только меня. Пыхтя как паровоз, я подбежал к обрыву и начал пристегиваться к веревке, по которой, секундой раньше, соскользнул Гек. Боковым зрением я увидел, как Чук спокойно поднял самострел и навел на меня. Нет, я понимал, что не на меня, но неприятное ощущение. Оглянувшись, увидел всадника, опередившего своих соплеменников он уже занес дубину для удара, когда тонкая стрелка вошла ему в горло между ключиц. Не зря я вчера полдня угробил, что бы научить своих помощников пользоваться самострелом и арбалетом. Всадник рухнул к моим ногам, а лошадь промчалась дальше вдоль обрыва. Я не стал ждать его товарищей, которые были уже метрах в десяти, и спрыгнул вслед за Чуком. Пять секунд, полет нормальный. Приземление тоже. Ноги в руки и вперед на помощь соплеменникам. Уже отбежав на порядочное расстояние, мы услышали наверху шум - рев быков и жалобное ржание лошадей, крики людей. А потом начался кошмар. Сверху, с двадцатиметрового обрыва, начали падать люди и животные. Жуткий вопль ужаса сменился не менее жутким криком боли, когда первые тела долетели до подножья скалы. Сначала были единичные падения, а потом пошла лавина перемешавшихся в полете людей, лошадей и быков. Мы застыли, не в силах оторвать взгляд от этого ужаса. Внизу образовалась каша из тел и костей, людей и животных. Красная от крови масса, шевелилась и кричала на все голоса. Адский монстр из преисподней. И этот монстр рос на глазах. Он рос вверх и в стороны, а крики становились все громче и громче. Наконец поток тел иссяк, но крик не прекращался. Этот крик перешел в протяжный вой и несмолкающий стон. Не в силах смотреть на это, я помчался подальше отсюда, вслед за индейцами, убегавшими отсюда с безумными глазами, и зажимающими себе уши руками. Пробежав метров триста вдоль обрыва, мы оказались у неширокой расщелины, уходящей вверх. Я присмотрел её заранее. Бежать вокруг, это еще почти километр, а поднявшись здесь, мы попадаем в зону боевых действий заслона. Конечно, есть вероятность, что мы попадём прямо в руки врага, но знать, что где-то там, на верху, в данный момент гибнут мои друзья, был не в силах. В распор, шаг за шагом я полез наверх. Ничего сложного, главное не торопиться. Вслед за мной полезли индейцы. Наверху был слышен шум сражения. Я подтянулся на руках и выглянул из расщелины. Шел ожесточенный бой. Ветераны держались, перед ежами и шлагбаумами лежало множество тел. Рывком я выскочил наверх и осмотрелся. Мы оказались в тылу врага. Битва началась недавно, мы успели вовремя. Часть лошадников продолжала атаковать заслон, но десяток спешившихся воинов, осознав тяжесть своего положения, бросились на молодняк, стреляющий из леса. Хорошо, что резерв быстро сообразил, где они нужнее и бросился на защиту лучников. Силы были не равны и индейцы один за другим падали под ударами копий и топоров. Перед нами оказались несколько колесниц, три, если точнее, в которых спиной к нам стояли лучники и посылали стрелы в моих соплеменников. Выхватив топор, я заскочил на ближайшую колесницу и несколькими ударами в спину и затылок, прекратил деятельность стрелков. Топор я держал двумя руками и рубил со всей силы как дрова. Кровь брызгала мне на лицо и одежду, но я рубил и рубил. Третий по счету воин, возничий, почуяв неладное, развернулся ко мне и получил топором в лоб. Кровь и мозги брызнули мне на губы, и я автоматически облизал их. Почувствовал соленый вкус и понял, что сделал. Хотелось блевать, но четвертый, последний в колеснице воин, ударил меня луком. Некогда расслабляться. Я прикрылся рукой, наруч выдержал, а лук треснул и сложился пополам, не выдержав натяжения тетивы. В ответ, нож в моей руке, пробил его сердце. Он осел передо мной, как кукла-марионетка, у которой обрезали нити. Я оглянулся, в соседней колеснице, Чук боролся с последним лучником, а в следующей, на моих глазах, пал Гек, пронзенный в упор стрелой. Лучник, уже доставал из колчана следующую, глядя в спину Чука. Недолго думая, я вскинул уже заряженный арбалет, стрелу вставил перед подъемом, и с десяти метров засадил ему в грудь болт. Лучника выбросило из колесницы и он, несколько раз перевернувшись, замер. Пробегая мимо Чука, рубанул его соперника между лопаток, в голову не стал, пожалел пацана, ещё помню вкус чужой крови и мозгов на своих губах. Меня передернуло, но я уже подбегал к атакующим позиции наших лучников, пехотинцам лошадников. Отвлекая на себя внимание, громко закричал Урр-ра-а. Глупо, наверное, но защищающих моих молодоиндейцев ветеранов, осталось всего пара человек. Их убьют - начнется резня. На меня обратили внимание, и сразу несколько человек бросилось в мою сторону. Удар первого я принял на топор и кулаком отправил его в нокаут, добивать некогда, второй тыкает в меня копьём, но не успевает из его глаза торчит стрела самострела. Чук, как всегда, вовремя. Следующий, прикрывается щитом от удара топором, от щита отскакивает несколько щепок, и ножом пытается вырезать мою печень. Отбиваю нож наручем, и уже печень врага пульсирует на моём клинке. Краем уха замечаю движение справа, вижу занесённый над моей головой топор, втульчатый подумал я, и понял, что ничего сделать уже не успеваю. Топор уже пошел вниз, отчетливо вижу зазубрины на лезвии и рисунок на щечках топора. Топор отлетает в сторону, вместе с хозяином, сжимавшим его в руке. Топор был, а головы не было. На месте головы кровавые ошметки с пучками длинных волос. Бер-гу-тан, даже не оглядываясь, понял я. Угадал, справа стоял улыбающийся Бер. Наша с Чуком неожиданная атака, внесла значительные коррективы в события, происходившие на поле боя. Мы отвлекли на себя внимание пехоты, и их просто добили мои индейцы, стрелами или как Бер каменным топором. Теперь молодоиндейцы, как на учениях, залпами расстреливали оставшихся врагов, безуспешно рвущихся сквозь заслон. Тренировка великое дело три залпа завершили эту войну. Живые ещё были, но здоровых и невредимых, в рядах лошадников не осталось. Ветераны раздвинули ежи, и пошли вершить правосудие - разбивать головы ещё шевелящимся врагам. В данном случае ценился тупой и тяжелый инструмент жалеть никто никого не собирался. Головы и кости трещали под ударами каменных топоров и дубин. Рядом зашевелился оглушенный мной боец. Бер-гу-тан поднял свой страшный топор, глаза пехотинца расширились от страха и он попытался закрыться руками, но я-то знаю, что от такого удара не всякий танк спасёт, и жестом остановил расправу. Бер удивленно посмотрел на меня. Я не стал ничего объяснять, сказал молодым воинам связать и стеречь. Бер кивнул, уже понял, что я просто так ничего не делаю. Ветераны уже заканчивали своё грязное дело, я и не думал мешать. У них свой счет к этим людям. Да и с пленными, что бы мы делали, рабства индейцы не знали. Я просто напомнил им про обоз, и оставшихся с ним бойцов охраны. Они тут же подхватили копья и бросились к броду. Я же собирался вслед за ними ехать верхом, набегался уже. Надо только лошадку подобрать поспокойнее, без седла и стремян, я на дикой, не усижу. Со мной остался только Бер и Чук. Беру бегать - только людей пугать, а Чук в моей команде и его никто не отпускал. Еще несколько молодых индейцев и раненные. Остальные умчались заканчивать начатое возмездие. Я заметил шевеление тел на опушке, где стояли стрелки. Из-под завала тел, выбралось чудище. Окровавленный огромный монстр, сжимающий в руках большую дубину. Он рычал и хрипел, кровь текла по его телу ручьями, не понять - своя или чужая. Монстр закричал, в его крике послышалось, что-то знакомое. Точно, гундосый голос моего друга Льва, в пылу, битвы потерявшего свои бивни и вернувшего себе прежний голос. Мы радостно обнялись. Я был счастлив видеть его живым, а бивни, пардон, - трубки, мы ему новые вставим, даже ещё лучше. Но тут опять зашевелись тела павших кочевников, и из-под них начал подниматься человек. Это что за восстание зомби? Щас все павшие восстанут и начнут кусаться. Смех смехом, но вставший лошадник был пострашнее киношных зомби. Ростом не меньше Бер-гу-тана, в плечах как два меня, и дубину он имел соответствующую оглобля с привязанным булыжником. Видимо, современные технологии и материалы, не позволяют изготовить оружие под стать таким гигантам. Вот и приходится им пользоваться дедовскими наработками. В нем торчало несколько стрел. Реально торчали, одна в левой руке, одна в бедре и несколько в груди. Видимо они не причиняли ему особого беспокойства, а часть, застряла в доспехах. Их он небрежно смахнул с груди рукой, с громким хрустом они осыпались. Но все равно, что-то ему мешало, возможно, наконечники стрел, пробившие доспех и торчавшие изнутри, и он сорвал с себя кожано-костяной панцырь. Просто ухватил его на плече и рванул, кожаные ремни не выдержали такого надругательства и лопнули. Он предстал перед нами во всей красе огромный, сильный, рожа черная, тело молочно белое в красных потеках. Из руки, стрелу он вытащил, а торчавшую в ноге, просто отломал у основания. Серьёзный парниша. Все это он проделал без единого звука, на измазанном черной краской лице, не дрогнул ни один мускул. Чувствовалось, что он не последний человек во вражеском войске, возможно даже сам вождь, только спросить некого. Бер шагнул ему на встречу, поднимая топор. Не знаю, что меня подтолкнуло, но мне показалось не правильным, если он будет биться с этим монстром. Я остановил его, и сам пошел навстречу лошаднику. Перешагивая через тела, я подходил всё ближе и ближе. Под ногами что-то блеснуло. Я опустил глаза. В груди одного из моих соплеменников, кажется, его звали Дымав-а-тан, торчал большой нож. Огромный тесак с лезвием длинной в локоть и шириной в ладонь, с односторонней заточкой. Подумав, что такой нож лучше подходит для данной ситуации, нежели моя Мора и, извинившись перед усопшим, выдернул его из груди тана, задержавшись для этого буквально на секунду. И пошел дальше, на ходу спрятав свой нож в ножны и примеряясь к новому оружию. Тяжелый, больше килограмма, плохо сбалансированный, но таким можно и быка завалить, а это мне и надо. Гигант стоял молча, не шевелясь - ждал меня. Дубина опущена, взгляд исподлобья, кровь медленно сочиться из многочисленных ран. Как же его завалили в первый раз? И как его валить во второй? Я прижал тесак рукой к левому бедру. Зачем? Просто отсюда, с этой точки, где должен висеть штык-нож в ножнах, начинается комплексное упражнение по рукопашному бою с ножом. Это единственное, что я мог противопоставить этому громиле с дубиной, из всего богатого багажа знаний. Я начал ускоряться. Широкий шаг вперед и влево, почти прыжок вперёд и вправо. Громила опомнился и начал поднимать дубину, поворачиваясь вслед за мной. Было уже поздно, следующим длинным прыжком вперёд и влево, я оказался прямо перед ним. Зона поражения дубиной осталась позади. Для большого оружия и дистанции нужны соответствующие. Он раскрыл глаза от удивления и в этот момент я ударил. Ударил, как учили. Извлечение ножа из ножен это и есть начало удара. От своего левого бедра к его правому и широкой дугой, не рубить, не колоть, а плавным резом, от его бедра к левому плечу. Я не ставил перед собой задачу отрубить ему что-нибудь, только нанести максимальные повреждения. Широкий разрез на животе и груди, подтвердил правильность моих действий. Он зарычал. В верхней точке, над его левым плечом, развернул тесак и по дуге лицо, шея, правая рука, ударил вниз и влево. Громила поднял дубину и выставил перед собой. Нож распорол ему щеку и предплечье. Кровь текла уже рекой. Следующим, должен был быть рез с лева на право, по животу, но враг уже опомнился. Он попытался оттолкнуть меня, перехватив дубину двумя руками. Я отскочил на шаг и рубанул тесаком по пальцам, сжимающим дубину. Похоже, этот тесак был для этого и предназначен. На землю посыпались пальцы, а следом упала дубина. Теперь короткий шаг вперед, и широкий клинок, до половины, входит в солнечное сплетение врага. Дальше делать уже нечего, оставив тесак в груди лошадника, я развернулся и пошел к своим. Сзади раздался звук падающего тела. Говно нож, неудобный и тяжелый. Но надо будет сделать себе что-нибудь подобное, кхукри например, или махайру, копис наконец. Это долго пишется, а на самом деле от первого прыжка до финального удара прошло секунд пять, даже меньше. Мои соплеменники смотрели широко раскрытыми глазами, настолько быстро это всё произошло, что никто даже не смог ничего понять. Первым пришел в себя Горный лев. - Как ты это сделал? удивленно спросил он. - Его никто не мог завалить. Нам повезло, что он попал под колеса колесницы, а так бы он всех тут перебил. А ты раз и всё. он изобразил в воздухе движение рукой. - Да вот так, как-то. Да не боись, научу. ответил я на его немой вопрос. И вас научу. это уже в сторону восхищенных молодых танов. Вот так и рождаются легенды. Чук подвел мне осла. Наверное, это была лошадь, но какая-то мелкая. Вскочил на «коня» и помчался в сторону брода. Так помчался, что индейцы, бегущие впереди, постоянно оглядывались на меня с немым укором в глазах слазь, быстрее будет. Может и быстрее, но так бежит лошадь, а то буду бежать я. Вот так втроём мы и добрались до брода. Здесь уже все было закончено. Врага видно не было, на острове стояло два десятка телег, на некоторых сидели люди, человек сорок. Мужчины, женщины и дети. Сидели смирно и без оружия. Подошедший Ана-а-тан, немного прояснил ситуацию. Когда они прибежали к броду, оставшиеся в обозе люди в спешке уходили, вскочив на лошадей и взяв несколько телег, на которых разместили женщин и детей. Основной обоз они оставили. Несколько раненных лошадников, остались прикрывать отход своих соплеменников, а заодно, начали резать рабов. Да-да, рабов. Сидящие на телегах люди были рабами. Точнее пленниками, в языке моих соплеменников такого слова как раб, не было. Вот оставшиеся для прикрытия воины и начали вырезать пленных, чтоб никому не достались. Хорошо мои индейцы вовремя подошли , подбежали, они вообще передвигаются в основном бегом. Быстренько перебили лошадников и спасли пленников. Но догонять сбежавших женщин и детей никто не ринулся. Кому они нужны - отомстили и забыли. Кому сейчас нужна сотня женщин и детей, своих не знаем куда девать. Вот такие у меня родственники. Добрые люди, если забыть, как они добивали раненных лошадников. Оставив нескольких молодых индейцев с поручением привести обоз в поселок и присматривать за рабами, мы отправились искать Пануш-а-тана. Он мог быть или на скале, или под скалой. Так и поделились на два отряда. Из леса выходили женщины, жадно вглядываясь в наши лица. Кто сразу находил своих родных - радовался, кто-то спрашивал, где тот или иной Тан или Гор. Им отвечали, и в ответ слышался смех или слёзы. Пануш-а-тана нашли под скалой. Живого. Ему повезло упасть со скалы одним из последних. В руках и ногах торчало несколько обломков стрел, добавилось несколько переломов, а поломанную ногу почти оторвало при падении. Его подхватили под руки и унесли к шаманам. Рассказать, как здесь всё прошло, он не мог был без сознания. Потери у нас были небольшие. Погибло три воина-ветерана, два молодых индейца лучника, Гек и четыре воина Орла из резерва. Им пришлось прикрывать молодых лучников от нападения. Мой косяк, не подумал, что защищать надо не только ветеранов, но и стрелков. Если бы не Лев со своими воинами, жертв было-бы больше, а выбив лучников, лошадники могли переломить ход сражения. Впредь надо лучше думать. Из-за меня погибли люди. И хоть количество погибших с нашей стороны, несравнимо меньше, чем со стороны лошадников (около ста человек), но наши потери невосполнимы. Ранены были практически все выжившие, в разной степени тяжести. Хорошо, что смертельных ранений не было. Отправил Ана-а-тана с Бер-гу-таном разбираться с погибшими и трофеями, а сам отправился в лазарет, вдруг смогу чем-нибудь помочь. В моей помощи особо никто не нуждался. Местными медикаментами, я пользоваться не умею, а своих на всех не хватит, да и не нужны они. Шаманки справлялись без меня. Я подошел к Шире, которая в данный момент осматривала Пануш-а-тана. Я поинтересовался у неё как его дела. - Раны и переломы я уже обработала. задумчиво произнесла она. Но что делать с ногой я не знаю. Что в таких случаях делают у вас? - Обычно делают сложные операции. начал я. ну это когда разрезают ногу складывают кости как надо и зашивают. В особо сложных случаях проводят ампутацию. - Что такое ампутация? заинтересовалась она. - Это когда отрезают часть тела, в данном случае ногу. продолжил я ликбез. - А больше ничего сделать нельзя? Я внимательно посмотрел на ногу. Она и до этого была в не очень хорошем состоянии, а после падения вообще пипец. Голень представляла собой месиво из мышц, сосудов и костей. В такой каше не каждый хирург разберется, не то что я. - Я другого выхода не вижу, но проблема в том, что как её ампутировать я тоже не знаю. - Вадуна когда-то спасла одного тана, которому горный лев оторвал руку. Она смогла заживить рану, и он долго жил с одной рукой, пока его не загрыз медведь. задумчиво произнесла Шира. - Тогда давай звать Вадуну. сказал я вспомнив, что так звали одну из бабулек старейшин. Вадуна появилась через пять минут и долго, подслеповато рассматривала ногу Панушатана. Ковырялась в ране пальцем, вызывая стоны находившегося без сознания индейца. - Это была не я, а моя мать. Было это, очень давно. - начала из далека старая шаманка. Он был молод, красив и силен. На охоте он убил горного козла. На запах крови пришел горный лев. Он был стар и уже не мог сам охотиться на горных козлов, но еще достаточно силен, что бы убивать людей. Он набросился на охотника и вцепился ему в руку, когда тот разделывал дичь. Охотнику удалось убить льва. Охотник перетянул руку ремнем, взвалил на спину козла и пошел домой. Когда он пришел в поселок, все думали, что он умрёт. Рука болталась на полоске кожи, кости были раздроблены. Моя мать решила попробовать ему помочь. Я ей помогала, она отрезала ему руку по локоть, по суставу, и прижгла плоть раскаленным камнем. Он выжил и стал мужем моей матери. Даже с одной рукой он был хорошим пастухом и великим охотником. Когда его убил медведь, он был уже стар. Мы не решались перебивать, эту мудрую женщину, и она продолжила. - Когда я стала взрослой, то пыталась делать такую же операцию другим пострадавшим танам, три раза. Выжил только один. Моя мать была великой шаманкой, духи помогали ей. Сейчас я уже старая и плохо вижу, но то, что я вижу, это очень плохо. Даже моя мать не смогла-бы ему помочь. Он умрёт. после этих слов, она погладила Панушатана по голове, печально вздохнула и ушла. - Он её любимый внук. сказала Шира. и последний. Жалко, что он умрёт. Медицинское заключение уважаемой и авторитетной шаманки, обрекало моего друга на смерть. Я сдаваться не собирался. В Катиной аптечке был комплект шовного материала. У меня был острый нож и пила. Не хватало знаний, но было желание спасти друга. Он и так умрет, но я потом, буду всю жизнь корить себя, за то, что даже не попытался ничего сделать. Значит, будем делать. Я начал раздавать команды, Шира их дублировала, давая дополнительные распоряжения. Через десять минут грелся котелок с водой, были подготовлены инструменты и перевязочный материал. На операционном столе (несколько толстых жердей, накрытых шкурой), стояла початая бутылка спирта, это и анестезия, и инструмент обработать, после того как прокалим его в жаровне. В анатомии Шира разбиралась лучше, чем я, ей и оперировать. Я только давал общие рекомендации. Отрезать, отпилить, перевязать, зашить. Отвар и спирт, которым напоили пациента, перестали действовать с последним стежком. Панушатан заорал. Шира влила ему в рот ещё чашку отвара, и через несколько минут он заснул, чтобы проснуться от боли, когда его ногу окунули в горячий отвар трав. Засыпанная пеплом сгоревших трав рана, выглядела страшно, но будем надеяться на лучшее. Не обошлось без танца с бубнами. Когда началась операция, вернулась Вадуна с двумя подругами. Во время операции, они наматывали круги вокруг операционного стола, заунывно распевая песни. Вадуна била в бубен, а подружки окуривали нас дымящимися вениками из каких-то растений. Духов отгоняли, злых. Отогнали или нет, не знаю, но доступ к телу пациента, злым духам осложнили однозначно. В таком дыму найти кого-то было сложно, а когда одна из помощниц брала высокую ноту, мне хотелось выбежать из дома. Если это так же действует и на духов, то у пациента есть шанс выжить. Шира выглядела очень уставшей. Ничего удивительного, ведь вся тяжесть операции легла на её плечи. Пока я пытался подавить тошнотворный комок в горле и давал советы, она резала. Пока я блевал за углом дома, она пилила. Только зашивать я помог показал, как это делается. А дальше она сама. Благо работать с костью и кожей здесь умеют все. Мы сидели возле дома, который выполнял функции госпиталя, и наблюдали за суетой в поселке. Все куда-то спешили, что-то тащили. В основном женщины и дети. Со стороны обрыва, ставшего кладбищем, несли свежие шкуры, оружие и куски мяса. Почти такая же процессия возвращалась с горы. В поселке женщины нарезали мясо тонкими полосками и вывешивали его вялиться. Работали они при этом трофейными бронзовыми мечами и ножами. Благо этого добра теперь в достатке. Отдельно чистили и обрабатывали лошадиные и бычьи шкуры. Человеческих не видно, и то хорошо. Около двух сотен женщин трудилось в одном месте. Какая-то девчушка принесла деревянное блюдо с кусками жареного мяса. Дочка. По именам не помню, но в лицо многих уже знаю. На мясо сначала смотреть не мог, но нервное напряжение постепенно спадало, и появился голод. Взял с блюда кусок говядины размером с голову ребёнка, вгрызся в него зубами. Мясо было плохо прожарено, сок потёк по подбородку, но горячее сырым не бывает. Ко мне присоединилась Шира, выбрав кусок мяса не меньше. Я посмотрел на неё и засмеялся. Настоящий вампир. По подбородку текла кровь и сок полусырого мяса. Она посмотрела на меня, поняла, что выглядит так же, и звонко засмеялась. Напряжение постепенно оставляло её. Так мы и сидели вдвоём, сидели и ржали. Проходившие мимо люди удивленно косились на нас, разве что у виска пальцем не крутили. Скоро мы успокоились, и к нам подбежал молодой тан с копьем в руках. Несколько минут он стоял в стороне и почтительно ожидал, когда у нас закончится истерика. - Вождь, что делать с пленными. спросил он, косясь на блюдо с мясом. - А что у нас много пленных? я кивнул на блюдо. - Два человека человек, рука и ещё два человека. он быстро запихал в рот кусок мяса и проглотил не прожевывая. - Ты имеешь в виду лошадников, или их пленников? я вспомнил про рабов. - Лошадников два человека, а остальные пленники лошадников. - сказал он и проглотил ещё один кусок. - А у нас кто-нибудь понимает их язык? поинтересовался я. - Чебабор знает язык лошадников. - Зови Чебабора. тан умчался за колхозником. Мы расстались с Широй, я к рабам, она к раненным. Хорошая она женщина. А я её совсем не знаю. Я никого не знаю из своих жен. Да и не жен тоже. Я здесь буквально несколько дней и уже стал военным вождем и членом племени. Хотя полномочия вождя мне давались на время войны, так что я уже простой тан. Но разобраться с пленными надо, и с лошадниками и с рабами. С лошадниками сейчас общаться не хотелось. Пойдем к рабам. У обоза, где на земле сидели связанные рабы, меня уже ждал Чебуратор и Ана-а-тан. Чебабор знал язык лошадников от отца, ныне покойного, но в своё время успевшего пообщаться с ними. А рабы лошадников соответственно знали язык хозяев. Из всего услышанного сегодня и в ходе последующих бесед, можно сделать такие выводы. Если коротко, то Где-то далеко-далеко на востоке, жил народ воинов и охотников под названием Горные люди. Или Земляные люди. Хотя, если литературный перевод, то скорее - Подгорный народ. Прямого перевода, через три языка на четвертый - нет. Просто они жили под горой, не внутри, как гномы, а возле, у подножия. Жили они хорошо. Охотились, разводили животных, что-то сеяли, но самое главное их достижение они добывали медную руду, в той самой горе, и плавили бронзу. Из меди и бронзы они делали орудия труда, инструменты и оружие. Они были сильным и богатым народом. Это вызывало зависть соседних племен. На племя подгорных людей часто нападали, но они не только делали хорошее оружие. Они отлично владели им, постоянно совершенствуя мастерство в локальных конфликтах. Настал момент, когда зависть переросла в ненависть. Племена Араи (люди солнца), жившие севернее, объединившись, напали на племена Маори (горные люди). Их было много, очень много, но Маори удалось отбиться, ценой огромных потерь. Племена Араи отступили, захватив множество пленных и горы имущества, но и выжившим Маори пришлось уходить в глухие места и прятаться. Сил для дальнейшего сопротивления у племени не осталось. На новом месте их ожидала неудача. Сначала голод, а потом эпидемия какой-то болезни выкосили половину выживших Маори. Потом опять голод. Через несколько лет, когда быт наладился, и казалось, что наступили счастливые времена, на них опять напали. Только воевать оказалось некому. Сотня хорошо вооруженных и обученных воинов, не смогла противостоять сотням диких кочевников с каменными топорами и костяными ножами. Часть племени убили, а другую часть заставили работать на себя. У напавших дикарей был мудрый шаман и не менее мудрый вождь, который сумел понять, какие преимущества даёт такое оружие и технологии. Выжившим Маори пообещали, что не будут убивать их жен и детей. Взамен они должны делать для своих поработителей оружие и прочие ништяки, а так же научить их воевать. Уж очень впечатлило дикарей, сколько людей перебили несколько десятков, хорошо обученных и вооруженных, воинов. Деваться было некуда, выбор невелик или погибнуть всем, или дать возможность выжить своим детям. Вот так племя лошадников стало владельцем народа умелых мастеров и воинов. Они стали делать для своих хозяев оружие, повозки, колесницы. Научили их воевать с помощью всего этого. Лошадники долго не сидели на одном месте и, прибарахлившись, двинулись дальше на закат солнца. Всё что им было нужно, они брали силой. Они кочевали родами вдоль большой реки, а в сезон, совершали набеги на земледельцев, пересекая степь и доходя до другой большой реки. Они забирали себе всё, что хотели зерно, скот, людей. Так продолжалось много лет. Почти все старики Маори уже умерли, их дети продолжали работать на лошадников, а их внуки стали участвовать в набегах вместе с лошадниками. Да, внуки стали полноправными членами племени. Надо отдать должное лошадникам, они соблюдали условия договора и мастеров не обижали. Скорее это был некий симбиоз между воинственными кочевниками и мастерами. Со временем, получилось так, что их дети и внуки, выросшие вместе вместе и воюют. Рассказывающий это дед, видимо ещё из настоящих Маори, на этом моменте тяжко вздохнул. Видимо ему это было неприятно, но продолжил рассказ. Умер старый вождь лошадников, а его сын хоть и был хорошим воином, но на этом все его достоинства и заканчивались. Если раньше они просто грабили земледельцев, иногда убивая кого-то в случае сопротивления, то теперь ограбленные селения стали вырезать полностью. Это привело к ожесточенному сопротивлению со стороны колхозников. А потом земледельцы нашли себе защиту в лице сильного племени за рекой. Многие сразу ушли туда, за реку, кто-то вниз по реке (как наши колхозники), но некоторые остались на этом берегу под защитой чужого племени. Напав в очередной раз на земледельцев, лошадники получили достойный отпор. «Крыша» у земледельцев, оказалась действительно крутой. Собрав в один кулак все свои силы двенадцать родов, лошадники повторили попытку. Из всех родов уцелел только один царский (адаптация, нет у них в языке ни царских, ни королевских должностей и званий, в лучшем случае старший вождь, вождь вождей). Этот род был вынужден бежать. Бежали они на юг. И вот здесь они встретили своих старых знакомых - раннее неоднократно грабленых колхозников. По старой привычке, они стали их уничтожать, заодно освобождая себе место под солнцем. Потом под руку попались мои соплеменники. Дальше вы знаете. Интересная история, но привязать её к каким-то событиям известной мне классической истории не получалось. Горы на востоке и подгорный народ возможно Урал, или Кавказ, как ближайший. Реки, если предположить, что наши колхозники спустились сюда по Днепру, то ближайшая большая река на востоке Дон или Северский донец. Что мне это даёт? Да ничего. Из всех знакомых или скорее похожих названий Араи и Маори. Араи очень похоже на Ариев, но если это так, то верно и другое, Маори - новозеландские аборигены. Ерунда получается. Ясно, что ничего не ясно. Больше всего во всей истории меня смущает племя, крышующее колхозников. Это неизвестное племя разхреначило двенадцать родов лошадников тогда, когда только один род этих уродов, практически истребил все население племен скотоводов и земледельцев. Если они придут сюда, то всё - нам пипец, никакой посланник божий не поможет. И живут они сравнительно недалеко от нас. Если я правильно понял, то на правом берегу Днепра. С такими мыслями я направился с Ана-а-таном к старейшинам, сказав деду, что судьбу его народа будут решать они - старейшины. Старейшины приняли нас благосклонно. Сказали, что они оказались правы, и я выполнил своё предназначение. Вроде и меня похвалили, но и себя не забыли - политика, блин. Теперь все беды племени закончились и надо решать, как жить дальше. Мы с Анаатаном прервали их пространные рассуждения и вывалили на них информацию, полученную от мастеров. Ту часть, в которой говорилось о преследовании лошадников, каким-то другим, очень сильным народом. Этот народ может оказаться другом, но может и врагом. Бабульки задумались, но ненадолго. Или они действительно общаются с духами, которые подсказывают им варианты решения проблем, или они действительно хорошие стратеги. Бабульки сказали, что завтра прибудут старейшины оставшихся родов и будет совет, на котором всё и решим. То есть бабульки были уверены в нашей победе на все сто, и ещё вчера отправили гонцов в другие кланы. Совет так совет. Пока других проблем хватает, а рабочих рук нет. Привлекли к работам пленных мастеров. Они не знали своей дальнейшей судьбы и вели себя настороженно. Хоть они и были отдельным родом в составе племени лошадников, но они много лет прожили вместе, младшие дети были уже неотличимы от поработителей и даже участвовали в набегах, и то, что их начали вырезать бывшие хозяева, было для них неожиданностью и шоком. Их согнали и связали ещё накануне боя, видимо боясь за своих соплеменников, ведь с уходом воинов, численный перевес был в пользу мастеров. А когда стало ясно, что бой проигран, их решили уничтожить. Вообще-то интересные люди эти мастера. Надо будет пообщаться поближе, жаль языка не знаю. Я и язык своих индейцев ещё полностью не изучил, до сих пор им приходиться что-то мне разъяснять, с помощью знакомых слов и жестов. Не знаю, так узнаю. У меня открылись способности к изучению языков или просто помог метод глубокого погружения, других вариантов, кроме как учить язык - нет. Да и языки были не очень сложные. Языки скотоводов и земледельцев явно имели общие корни. Ввиду изоляции друг от друга они стали приобретать новые термины и слова, что-то потеряли, что-то приобрели, но если знаешь один язык, то другой выучить не сложно. Его надо доучить, запомнив некоторое количество новых слов. Многие слова я адаптирую для себя. Например, ни у земледельцев, ни у скотоводов нет слова воин. Есть слова человек, пастух, охотник, пахарь. Горный лев это тоже моё. Мне просто обозначили какое-то животное из кошачьих, а первое, что пришло в голову лев. Как потом выяснилось горный лев, это животина похожая на снежного барса, только не серо-белая, а желто-серая. Большая, ловкая, сильная и очень опасная, хорошо, что очень редкая. Мой друг получил такое имя за то, что будучи ещё мальчишкой, он убил горного льва. Как мальчишка убил такую зверюгу? Он мне рассказал по секрету. Он охотился на горных куропаток, или ещё каких-то птиц, когда за ним погнался этот зверь. (Все горное? Нет, есть и степное, и водяное. Индейцы четко различали стихии и среды обитания). Ему удалось забраться на скалу, но настырное животное не оставляло попыток съесть его. Он отбивался от неё, бросаясь камнями. И вот один камень, не очень крупный, зацепил другой, покрупнее, тот следующий и в результате на голову зверюги рухнул каменюка, который своими размерами мог накрыть слона. Мой друг вышел победителем из этой схватки и получил имя, а дальше оставалось только соответствовать званию. Благо физические данные подходили. Со временем все забыли, как происходил этот бой, и помнили только о победе, а мой друг стеснялся того, что выиграл случайно. Потом, чтоб доказать себе что это не случайность, он убил несколько львов уже целенаправленно. Бедные животные, даже в красную книгу не попали из-за таких героев, доказывающих свою силу. А вот те животины, которые и нахрен никому не нужны, спокойно дожили до наших дней. Языка лошадников я не знал, но слышал, как общались мастер и Чебабор, многие слова были очень похожи, что наводило на мысль о едином некогда языке. Например, солнце у всех знакомых мне племён ра, бык бал, баал, вол. Красный, солнечный бык крабаал (название моего племени). Многие слова построены на противопоставлениях. Солнце ра, не солнце но ра и тд. Га ра земля солнца, дорога к солнцу. И в зависимости от применения, имеет свой смысл, нора это и ночь, и пещера, и нора. Имя моей любимой жены Нира. Ни ра почти солнце, литературно - Утренняя заря. Ши ра солнцеволосая, рыжая. Видимо многие слова пришли к нам из глубины веков. Я и раньше обращал внимание, на некоторые нюансы, тот же Бер-гу-тан, бер и в моем мире на многих языках медведь, - берлога, Берлин. Может совпадение? Одно и то же слово могло применяться в разных случаях и в зависимости от предложения, и словосочетаний иметь разные значения. Как объяснить? О, придумал. В русском народном языке есть слова, применяемые как ругательства. Точнее, воспринимаемые как ругательства мат (мне например, непонятно, почему русское слово х й ругательство, а латинское пенис медицинский термин). Вот на примере одного слова, обозначающего мужской половой орган, постараюсь объяснить. Заменим его на, применяемое в «культурных кругах», слово Фиг. Что получается? Фиг слово; на фиг посыл (пошел на фиг); да ну на фиг недоверие; фиг тебе, фигушки отказ; фиговый плохой; офигенный хороший; фиговина предмет; фигачить работать; отфигачить избить, отбить; нифига себе ничего себе; фиг его знает не знаю, кто его знает и тд. С оригинальным словом таких вариантов ещё больше существительные, прилагательные, глаголы, местоимения, междометия, - ни одна часть речи не обойдена этим словом. Пример: Нафига дофига нафигачивать, расфигачивать зафигачишся. И такая же ситуация с женским половым органом. И словом, обозначающим непосредственный контакт этих органов. Всего три слова, три корня, а как много можно ими рассказать. Аналогов больше нет. Вот так как-то. Зачем изобретать новое, если можно правильно применить старое. Позвал Чебабора и мастера, и начал изучение языка, точнее сразу двух кочевников и мастеров Маори. Ничего сложного, с переводчиком это проще, чем так, как я начинал - с жестов. Процесс пошел. Трупы лошадников, предварительно раздев, на волокушах и в трофейных телегах, оттаскивали в овраг, в паре километрах от посёлка. Эту работу выполняли в основном Маори, под присмотром молодых танов. Мои индейцы лошадей побаивались, а доверие ещё надо заслужить. Своих мёртвых готовили к обряду жены и матери погибших танов. Похороны будут завтра, когда соберутся представители всех родов племени. Через Чебабора ко мне обратился Шивах, так звали старшего мастера. Среди убитых кочевников было несколько сыновей его племени, он попросил забрать их и похоронить. Я спросил совета у Ана-а-тана и Бер-гу-тана, они сказали, что можно. К мертвым у них нет никаких претензий. Шивах подозвал нескольких Маори и ушел, забирать своих павших соплеменников. Похоронили они их на закате, в общей могиле. А тот пленный лошадник, которого я спас от топора Бера, тоже оказался Маори. Молодой шестнадцатилетний парень, возжелавший ратных подвигов. Старый мастер, в воспитательных целях, настучал ему палкой по ж е, и он был реабилитирован нашими старейшинами. Не нужны нам рабы, а воины и мастера нужны. К вечеру основная работа была закончена. Трофеи собраны, трупы врага закопаны в овраге. Тела павших товарищей подготовлены к погребальному обряду. В трофейных котлах варилось мясо животных. Мяса было много, очень много. Его варили, сушили, жарили. По поселку бродили обожравшиеся собаки. Но все равно всё съесть мы были не в силах и завтра то, что не успеем переработать, придется выбросить. Мне нравилась организация работ в племени. Каждый знал, что ему делать. И я ни разу не видел, что бы кто-то кем-то командовал. Старейшины, которые по моему разумению и должны быть организаторами работ, тихо дремали на солнышке. Почему выбросить? Мяса много, а способов его хранения мало. Соль мои индейцы практически не используют. Получали они её от тех же колхозников. Есть несколько ледников, но они рассчитаны на пару туш быков, чтоб хранить их непродолжительное время. Основной убой скота идет, когда холодно и необходимости в больших ледниках нет. Но мясо жалко. Пришлось вспоминать, что я знаю о копчении. Подозвал нескольких молодых танов - с ними было проще всего работать, особенно после разнесшихся слухов о моей победе над вождем лошадников. Авторитет вырос в разы. Мы отобрали некоторое количество инструмента, который нам понадобиться, и пошли искать место. Место нашлось быстро, после того, как я объяснил свои требования к нему. На берегу реки. Пересохшее русло небольшого ручейка, образованное талыми водами. Его немного углубили и почистили. На небольшом подъеме начали ставить каркас из толстых жердей. В идеале надо делать его из досок, но где их взять, здесь про такое никто и не слышал. Поэтому связали каркас из жердей и обтянули его шкурами, с этим мои помощники справлялись очень легко. А запретить мне брать колхозное имущество, никто не решился, ну надо человеку. Внутри расположили несколько поперечин в несколько рядов на них будут выкладываться прутки, с нанизанными на них кусками мяса. Канаву мы перекрыли жердями и застелили старыми шкурами, а сверху засыпали землей. Также землей засыпали низ короба чтоб лучше изоляция была. Разожгли костер, и когда образовалась тяга, поместили туда куски мяса на прутьях. В качестве эксперимента, я повесил пару больших кусков, потом посмотрим, как долго они будут коптиться. Ещё несколько кусков засыпал солью, найденной в обозе лошадников они пойдут второй очередью, потом сравним результат. Сверху короб закрыли несколькими шкурами, и пошли на праздник. Молодым танам поручил поддерживать огонь в костре, точнее поддерживать дым. Тонким кускам хватит нескольких часов, а крупные могут коптиться и несколько дней. Сегодня пир. Праздник и поминки по погибшим. Но так как павшие, попадут к предкам, то это тоже праздник. Вроде и плачут родичи, но и радуются. Только вечером мне удалось услышать, как происходила битва. Наконец-то в одном месте собрались все участники. Целый день все были заняты на различных работах. Тут и разбор трофеев, и похороны врага и тд. А еще ведь есть быки. Да их много погибло в атаке на врага и упав со скалы. Но от этого, ценность оставшихся, только возросла. А быки это все, что нужно нормальному скотоводу. Несмотря на занятость и раны, каждый хоть разок сбегал к стаду. Посмотреть, погладить, почухать за ухом, дать пучок вкусной травы. И такая любовь была в их глазах, что еще раз использовать быков, таким образом, я бы не решился. Они действительно братья и сестры. Или даже больше. В хорошем смысле. О том, как происходила атака младших братьев на врага, нам смог поведать маленький пейджер. Он находился под командованием Панушатана и прятался в лесу. Оттуда он всё и видел. Он видел, как я с индейцами спрыгнул со скалы, и в тот момент испугался (молодняк был не в курсе всех наших планов). Но долго бояться ему было некогда. Лошадники собрались над обрывом и увидели стадо, и Панушатана, восседающего на огромном быке. В этот момент Панушатан повел своё войско в атаку. Что тут началось. Парень рассказывал очень эмоционально, размахивал руками, кричал, мычал. Набрав приличную скорость быки, ведомые Панушатаном и подгоняемые собаками, врезались в ряды лошадников. Началась свалка. Лошадники пытались отбиваться, но их просто выдавили с обрыва. Ряды лошадников смешались, колесницы не могли развернуться и только мешали остальным сбежать от бульдозера толкающего их с обрыва. Пехотинцы, спрыгнув с повозок, пытались расцепить запутавшиеся повозки и дать возможность кавалерии избежать гибели, но испуганные лошади только мешали им. Они гибли под копытами собственных лошадей. Парень видел как одна из колесниц, потеряв возницу, упала с обрыва, а другая на большой скорости влетела в густые заросли, да там и осталась. Несколько колесниц перевернулось, не без помощи быков, и были втоптаны в землю вместе со всем экипажем. Все чуть не испортили собаки. Они были воспитаны как пастухи, их призвание оберегать стадо от любых напастей. И тут увидев, что вслед за лошадьми и людьми, с обрыва начали падать быки, выталкиваемые собственными собратьями из задних рядов, они попытались спасти стадо, отогнав его от обрыва. Умные твари им это удалось. Это спасло Панушатана, он упал с обрыва на кучу тел и на него больше не упал ни один бык или лошадь, но это дало возможность лошадникам как-то разобраться в ситуации и попытаться вырваться из этого ада. Они рванули вниз, к спасительному выходу из ловушки. И тут дорогу им перекрыли ветераны. Дальше рассказывали непосредственные участники той битвы. Все кому удалось избежать гибели под копытами быков и не быть сброшенными в пропасть, наткнулись на жиденькую оборону. Полтора десятка индейцев за ежами и шлагбаумами. Несколько всадников попытались сходу перепрыгнуть через заграждения. Лошади с распоротым брюхом, повисли на ежах, а сброшенные всадники были добиты ветеранами. Следующую волну атакующих встретили, метнув длинные копья. Ни один пастуший шест не прошел мимо цели, ещё десяток лошадников пал под копыта собственных коней. Одновременно с этим начался обстрел с фланга. Закричали раненные стрелами бойцы. Командовавший ими воин, огромного роста с огромным топором в руках (ага, все-таки вождь), разделил силы часть продолжала атаковать позиции ветеранов, другая часть бросилась на лучников. Сам вождь тоже бросился в атаку и даже успел зацепить несколько человек своим топором. Стоявший позади ветеранов наш резерв во главе с Горным львом, вовремя сориентировался и бросился на выручку молодняку. Ну а дальше и так ясно появился я, с помощниками. Да, моё появление оказалось полезным ещё вот в чем. Когда я выбил экипаж повозки, перепуганные лошади, рванули вперед и стоптали вождя. Так он и оказался под завалом тел без сознания. Победа, полная и бескомпромиссная. Сбежал от нас обоз из полутора десятков телег с детьми и женщинами. С ними, по наблюдениям Анаатана, было около двух десятков воинов. Стариков и слабых они видимо растеряли еще по пути сюда. Начался праздник. Да, мы опять пили, ели и плясали. А мне не давал покоя вопрос а что дальше? Как, два десятка мужчин, некоторое количество подростков, которые пролили свою и чужую кровь, так и не став мужчинами, сотня женщин и неподдающееся вычислению количество детей, как мы будем жить дальше? А ещё есть сотня колхозников, все бабы да дети. И сорок человек мастеров. Вот у них все было в порядке. В том смысле, что у них все было наоборот, пятнадцать мужчин разного возраста, восемь женщин, остальные дети и подростки. Мои таны вовремя успели, и лошадники убили только трех мужчин и двух женщин. А то, что женщин меньше чем мужчин, объяснялось ещё тем, что молодых девушек Маори, частенько брали в жены лошадники, а брать себе жену из лошадников могли только полноправные члены племени. Такими были, только третье, молодое поколение Маори, а старики и взрослые нет. И если женщина умирала, оставались без жены. Я со своим родом сидел хоть и не во главе стола, но близко к старейшинам. Да рода, а чего удивляться. То, что называется родом танов, уже давно не род, а клан, состоящий из множества родов. Да они все родственники, как говорится через три пи , пардон, через три жены колено. Но самая старшая женщина уже давно не является прародительницей всего рода. Когда-то давным-давно, так оно и было. Была Ева, местного разлива, которая дала начало всем танам. Но время идет и все меняется, остались традиции, по которым самая старшая в роду, считается прародительницей. Она даже может не являться таном по рождению, скорее всего она пришла сюда по обмену из другого рода, но одного племени. Не я это придумал, не мне и менять. Они так живут веками, тысячелетиями, и неплохо живут. А тут я весь такой красивый и крутой, и давай им тут революцию устраивать. Долой власть баб! Даешь гендерное равенство! Где-то я это уже слышал? Нет, менять ничего не будем. Помочь, вот это - пожалуйста, чем могу. Не чужие ведь они мне. Детей вон вокруг, сколько и все папой кличут, ну и что, что не мои. Я ещё не всех жен обласкал. Вот дойду до конца очереди и , и опять с начала. Так глядишь, через девять месяцев и мои будут. Бли-инн, а что если все сразу? Представьте сразу восемнадцать детей, а если ещё у кого двойня. Пипец. А там ещё три месяца и домой, если получится. Значит за этот год, кровь из носу, но я должен обеспечить им спокойное и сытое детство. Костьми лягу. Всех в степи вырежу, но мои дети будут жить. Одна из моих жен, Тикаса, принесла ещё одно блюдо с жареным мясом. На этот раз конина. Ресторан, блин. Она ушла, а спустя несколько минут, вернулась и выложила на стол, точнее шкуру его заменяющую, доску с лежащим на ней , хрен его знает чем. Она радостно начала мне что-то рассказывать, и тут до меня дошло хлеб. Сразу после свадьбы я начал доставать своих благоверных, на предмет испечь хлебушка. Меня не поняли. Долго и нудно, руками и словами с привлечением русской матери, объяснял, чего я хочу. Зерно я у них видел, что-то они из него варят, и не только пиво. Мне очень не хватало хлеба. Мне много чего не хватало, но хлеб это - , хлеб это хлеб. Наконец одна из жен Тикаса, сказала, что знает, как делать то о чем я прошу. И вот наступил момент истины. Передо мной на доске лежало нечто. Нечто было в форме неправильного круга. Толстый блин, так можно его охарактеризовать, причем, судя по внешним данным, этот блин первый, потому что комом. Он имел неоднородную структуру и цвет. Виднелись крупинки зерна, а иногда на поверхности встречались и целые зёрна. То есть, приготовлен он был из муки грубого помола, очень грубого сечки. Отковыряв кусок от этого произведения кулинарного искусства, отправил его в рот. Есть это можно, впрочем как и . Как говорил один мой друг, Есть можно всё, но многое только однажды! Он говорил это применительно к грибам, но эта фраза полностью удовлетворяет и данной выпечке. Широко улыбаясь своей жене, я прожевал и проглотил кусочек хлебушка. Запивая, выхлебал рог пива. Тикса улыбнулась в ответ так, что я понял мне этот хлеб сегодня ночью ещё и отрабатывать. Хлеба все равно хотелось, и я отправился искать Чебабора. Предводителя колхозников, я нашел в самом конце нашего стола, метров через пятьдесят. Да такой стол. Ещё дальше сидели Маори. В этой части стола веселья не наблюдалось. Все сидели грустные. Я же был весел, уже слегка набрался спиртом и догнался местным пивом. Не всё же пускать на анестезию. Пиво сегодня было чуть лучше. Вчера я выловил тех двух дедов, что отвечали за повышение градуса в племени. И совершил над ними акт вандализма. Я разрушил их систему жизненных ценностей дал им попробовать баночного пива, чешского Козела, настоящего. До этого я давал им попробовать разведенный спирт, но после пива они , после пива они поняли, что так жить нельзя. Для начала я посоветовал им пиво отфильтровать. Для чего они долго искали берёзу (почему-то я решил, что фильтровать надо через берёзовый уголь, а они здесь не росли, и им пришлось ходить на болото), потом пережигали её на уголь. Результат порадовал. И не только меня. Пиво ещё не стало пивом, но его хотя-бы стало можно пить. Кисляк с небольшим градусом, но в нем уже не плавают мухи, тараканы, мыши и прочий мусор. Да и вкус радикально изменился в лучшую сторону. Понравилось не только мне. Однако колхозники пили и грустнели. Я пришел по другому поводу, но решил выяснить причину тоски на лицах наших друзей. - Чего грустим? Чё ты милый друг не весел, чё ты голову повесил. немного не в тему, начал я. - А чему радоваться. печально спросил Чебабор. - Как чему? Мы победили. - Да вы победили, но нашей заслуги здесь нет. Мы благодарны вам за то, что вы отомстили за наших родичей. Завтра мы уйдём. он говорил, а лица женщин сидящих рядом, становились всё грустнее. На глазах некоторых заблестели слезы. - Куда это вы пойдете и зачем? - У вас в племени осталось мало мужчин, а у нас одни женщины и дети. Вы не должны, да и не сможете нас кормить. Останется девять женщин из вашего племени, которые были женами наших мужчин. Я разговаривал со старейшинами и вашими мужчинами, они согласны их принять. Остальные уйдут. Чебабор говорил, опустив голову. С каждым словом, всё ниже и ниже, опускалась его голова. - И что вы будете делать дальше? - Мы вернемся в свои посёлки. Лошадники не могли уничтожить всё. Поля только засеяли. Скот нам обещали дать ваши старейшины, немного, но на первое время хватит. Как-нибудь выживем. - Выживут не все. жестоко, но это правда. - Да, не все. он зло посмотрел на меня. но что мы можем сделать? - Скажи, а вы умеете печь хлеб? я вспомнил, зачем пришел, а заодно в голове начало что-то крутиться. Я не мог их отпустить. Да их надо кормить. Но обречь на гибель сотню женщин с детьми, - у меня это не укладывалось в голове. - Что такое хлеб? спросил он удивленно. Как мог я начал объяснять, в середине рассказа он что-то сказал одной из женщин и она ушла. К окончанию моего рассказа она вернулась, держа в руках несколько лепёшек, похожих на лаваш. Я схватил их, прижал к лицу, вдыхая запах хлеба. Отломив кусок, попробовал. Может и не высший сорт, но хлеб. Пресная лепёшка на воде, а казалось, ничего вкуснее не пробовал. Колхозники удивленно смотрели на меня. Мои соплеменники никогда не выказывали такого восхищения перед хлебом. Да они готовили нечто, из муки крупного помола и крупы, но основными продуктами были мясо и собранные в лесу корешки, и прочие вкусности. И тут я тан, из племени Красного быка, выказываю такое восхищение хлебом. - Расскажи мне о своём племени. дожевав лепешку попросил я. Я очень мало знаю об этом мире, а для того чтобы принять какое-то решение, надо владеть информацией. Краткая история местных земледельцев была проста и незамысловата, как и все в этом мире. Жили-были люди. Откуда они взялись и куда уйдут это вопрос религии, к ней мы обратимся позже. Это тоже очень важно, так как все в этом мире завязано на богов и духов, но нас сейчас интересуют дела земные. Так вот, жили-были люди. Испокон веков они разводили скотину и сеяли зерно. Не забывали про охоту и дары природы, но основным было выращивание злаков, пшеницы и ячменя. Сотни, тысячи лет они этим и занимались. Когда земля переставала давать урожай, переселялись на новое место. И так год за годом. Орудия производства мотыга и примитивный плуг, привязанный к корове. Достаточно долго они жили в мире, но однажды пришли злые люди. Они забрали у земледельцев зерно, скот и угнали часть жителей. Земледельцы жили крупными общинами родами, кланами, называй как хочешь. С помощью соседей они пережили этот год. А на следующий, были готовы к встрече. Ну, как готовы - вооружились, чем могли. Кочевники оказались лучше подготовлены, и на этот раз погибло некоторое количество людей, а зерно и скот все равно забрали. Однако часть урожая и скотины, а так же люди, были предусмотрительно заныканы, на всякий случай. Лошадники убили самых буйных, остальным надавали по шее, сказав больше так не делать. Так, что с уходом злодеев не голодали. Так продолжалось несколько лет. Были попытки отбиться, находились люди, которые пытались объединить силы земледельцев, но ничего путного не вышло. Каждый год их грабили. Некоторые захотели уйти. До них доходили слухи, и приходили люди, которые рассказывали, что за рекой, на заход солнца, не за этой за еще одной (без пол литры не разобраться в местной географии), живут люди. Эти люди земледельцев не обижают, а наоборот помогают. Обменивают у них на хлеб различные товары и защищают от пришлых беспредельщиков. Некоторые кланы решились на переезд и как только встали реки, двинулись на запад. Глава нашего рода (у земледельцев роль мужчины выше, ещё не патриархат, но близко), решил, что хрен редьки не слаще и его род, с несколькими соседними, присоединившимися в пути, отправился искать пустующие земли. Такие земли нашлись в Крыму. Может и не пустующие, но сферы интересов не пересекались. Кочевники пасли свой скот, рыбаки жили на побережье и ловили рыбу (Рыбаки? Надо узнать поподробнее), земледельцы сеяли хлеб. Всем хорошо. Так они прожили лет двадцать-тридцать, точно Чебабор сказать не мог, он родился уже здесь, от брака отца-земледельца и матери из рода танов. За много лет в безопасности и сытости, они расслабились, община поделилась на несколько более мелких посёлков. Остальные кланы земледельцев тоже не бедствовали. И так-же делились почкованием на более мелкие. И вот через столько лет, ужас из прошлого настиг их здесь. История интересная. Ещё я попросил его рассказать, как они живут. Здесь тоже ничего сложного. Сеют, пашут, выращивают скотину. Скотина у них другая. Да, есть и коровы, но это тягловая сила и молочное производство, последнего правда мало. В основном это свиньи, овцы, козы и птица. Они умеют делать хлеб, сыр, пиво, прясть и ткать ткани, делают неплохую керамику. Много чего умеют. Всё это они обменивают у других племен на кожи и шкуры, камни и каменные орудия, меха и тд. Чтобы разобраться лучше, надо всё увидеть самому, а лучше не только увидеть, но и пожить такой жизнью. Ко мне подбежала девчушка лет пяти, и просительно посмотрела на лепёшки, лежащие передо мной. Дети. Они постоянно голодные. И как они будут жить без средств к существованию. Надо будет посмотреть в обозе, там должно быть их имущество, отобранное лошадниками, и уговорить старейшин вернуть его. На, девочка, кушай. Малышка схватила лепёшку, но вместо того, чтобы убежать, забралась ко мне на колени и начала жевать. Отрывала своими маленькими острыми зубками куски лепёшки и жадно глотала. Нет, надо что-то с этим решать. Нельзя их отпускать на верную гибель. Это сейчас все соседи добрые, белые и пушистые, а как почуют слабость, так всё, конец племени. План ещё окончательно не созрел. Мне надо ещё много узнать, со многими поговорить. Оставив колхозников горевать, я пошел дальше. Следующая остановка Маори. Пришлось вернуться за Чебабором. Забыл, что языка не знаю. Эти сидели такие же грустные, правда жрали и пили при этом в три горла. Ах, как жить дальше? и нет куска говядины. Ох, как всё плохо! и нет литра пива. Их историю я уже знал. Теперь меня интересовало, что они умеют делать. Делать они могли всё. Да, именно так. Они плавили руду. Из руды делали бронзу. Из бронзы что надо. Керамика, металл, дерево, кожа, кость всё было им по плечу. Колесницы и повозки пожалуйста. Оружие нате вам. Плуг да не фиг делать. Но меня интересовали подробности. - А скажи мне друг, Шивах, как вы делаете бронзу? Вы добавляете олово или мышьяк? - всё прозвучало иначе вы добавляете белый метал (олово) или что-то еще (мышьяк, он может выглядеть по разному) . - Мы добавляем белый металл, но иногда и зеленый порошок. на его лице был написан ужас. но об этом никто не знает, это тайна моего народа. - Бронзу делаете не только вы, так, что старик не переживай это не тайна. Тайной могут быть мелкие, но важные детали ковка, закалка и тд. я не хотел пугать старика своей осведомленностью, но и не надо корчить тут супер мастеров. Надо дать им понять, что мы и без них чудесно проживём, а вот они без нас неизвестно. - А скажи мне друг, Шивах, вы можете сделать мне седло? задолбался я на валиках кататься. Задница приобрела форму лошадиной спины, точнее ответной её части, валики как-то смягчают движение, но сидишь как лягушка в раскорячку. - Что такое седло? последовал ожидаемый вопрос. - Седло это - . Я начал объяснять и попутно достав нож, чертить на земле изображение. Через несколько минут я обратил внимание на тишину. На мой рисунок никто не смотрел. Все взгляды мастеров были прикованы к ножу. Вздохнул и протянул нож Шиваху, пока не рассмотрят, дела не будет. Соседу Шиваха, средних лет мастеру, протянул топор. Складной Бокер, приберёг, вдруг сердце старика не выдержит. Оружие мастера принимали двумя руками. Чувствовали необычность и красоту изделия. Что может быть красивого в топоре и простом ноже? Это понять только мастеру, который его делает, и ценителю. Красивыми могут быть и нож, и плуг, и лопата. Как они смотрели, как трогали. И на цвет, и на вкус, Шивах лизнул лезвие и долго причмокивал. Видать во рту у мастера целая химическая лаборатория. Предметы переходили из рук в руки, их рассматривали со всех сторон. Я решил их добить и, взяв бронзовый нож у Чебабора, поцарапал его, а потом рубанул по бронзовой рукоятке лезвием, оставив глубокую зарубку. Отдал нож обратно лезвие такое же острое, как и было, 58 HRc как-никак. Отобрав топор, в два удара перерубил толстую жердь. В общем, лица моих алканафтов, после дегустации пива ничто, по сравнению с тем, что я наблюдал. Священный трепет, так можно описать их состояние. Они мои. И окончательно добил их, протянув Бокер. Судя по лицу, Шиваха сейчас хватит удар. Надо их спасать. - Так, что насчет седла? промежду прочим, спросил я. Они не слышали моих слов. - Да, такое оружие можно сделать, - я понял, пока не расскажу хоть что-то, мы дальше не сдвинемся. - Это другой металл, его сложно найти и тяжело обрабатывать, но можно. судя по всему трудностей они не бояться, и от меня никуда не денутся. За свои слова придется отвечать и искать железо. Думать, как его плавить и ковать. Геморой ещё тот, но что-нибудь придумаем. Железа в Крыму хватает. На керченском полуострове его полно. Содержание железа в руде низкое, но залежи не глубоко, местами на поверхности, а это большой плюс. Но надо тщательно подготовиться. Начнем прямо сейчас, с седла. Не пешком же искать железо. - Так, что насчет седла? уже который раз спросил я. - Что такое седло? дежа-вю, какое-то. И начал с начала, первый рисунок просто затоптали. Оказалось, что с рисунками и примитивными чертежами они знакомы. Чему удивляться, они должны уметь мыслить образно и пространственно, как можно что-то делать, если ты не можешь это увидеть в своей голове. Точных размеров, я дать не мог, объяснил общую концепцию, а размеры , что размеры спина лошади и моя задница. Несколько мужичков подхватились и умчались к телегам с инструментами и материалами. Обещали завтра первый результат. Посмотрим, что получиться и на переделку. Маори не хотели меня отпускать. После оружия дело дошло до одежды и прочих прибамбасов. Их интересовало всё пуговицы, застёжки молнии и липучки, ботинки, ткань камуфляжа, всё, что было у меня с собой и на мне (вечером я переоделся в свои вещи, мой новый национальный костюм выпачкан кровью, а смены нет). Таны относились ко всему этому более спокойно. Их интересовали только быки и коровы. Это и понятно. Сами они производили не так уж много вещей, а все остальное выменивали. И если они, где-то выменяли бронзовый нож, то почему не может быть железного. До сих пор справлялись каменным, и ничего. Ходили в шкурах, а у колхозников выменяли тканые одежды, ну и что. Не будет ткани будут опять ходить в шкурах. Коровам все равно. А мастера понимали толк в изделиях. Знали, сколько труда, сколько знаний надо, что бы произвести ту или иную вещь опыт сотен поколений, и все для того чтобы сделать медный нож. Ещё сотня поколений и нож стал бронзовым. И так во всём. Спасли меня опять мои жены. Я уже стал уставать, отвечая на вопросы. Незнание языка сказывалось, специализированные термины не знали ни лошадники, ни Чебабор. К моменту, когда меня забрали, у меня уже руки отваливались. Да всё ручками, ручками. И мясо есть, и пиво пить, и разговоры вести, зато словарный запас увеличил. Спасли меня для того, чтоб добить. Со мной особо никто не разговаривал, отвели за ширмочку, уложили, и давай на мне жениться. Через час я забился в уголок и попытался прикинуться ветошью не вышло. Алкоголь одинаково действует на женщин и мужчин, всех времен и народов. Зря я поил их вишневкой. Мои дамы захотели большой и чистой любви. На помощь пришли Шира с Килой. Они наорали на гарем, объясняя, что у меня был тяжелый день, что я ранен (так, несколько царапин, но кровавые бинты были, честно). От себя я хотел добавить, что у меня ещё и голова болит, но боюсь, эту шутку двадцатого века никто не поймёт. В результате ко мне зашла Шира и осталась охранять мой сон. На корню пресекла мои домогания, настучав по рукам. Это я уже на автомате почуял рядом жену и вперёд. Шира легла рядом и заснула, тоже умаялась. Устали все. Заснул и я. И опять тот сон. Сон. Я спускаюсь по террасе внутри каменного колодца . Сегодня проснулся поздно. Сквозь закрытые веки пробивался свет, падающий на лицо из щели под потолком. Сколько той щелки, но чувствуется, что солнце уже высоко. Не открывая глаз, нащупал рядом чье-то тело. Молодое и упругое, но в нужных местах достаточно мягкое и податливое. Это как игра угадай жену. Подтянул к себе поближе, и все так же, не размыкая глаз, приступил к делу. Быстро отстрелялся и только тогда посмотрел на ту, с кем делил ложе. Мукари. Молодая женщина, одна из жен. Она смотрела на меня влюблёнными глазами. Если у меня вчера с ней ничего не было, то у нас это впервые. Коварное пиво варят местные алхимики. Да, похоже, впервые. У нас. Но по отдельности далеко не первый раз. Ни у меня, ни у неё. Подтверждение того, что не девкой взял, сидело у нас в ногах два пацанёнка лет трёх. Двойняшки или близнецы, уж очень похожи. Да-а, неудобно как-то получилось. В следующий раз глаза надо открывать и смотреть кого, как, при ком. Пацанята выглядели довольными, рада мама - и они счастливы. Пора вставать. Давно пора. Только встал, как умчавшаяся куда-то Мукари вернулась, принеся горшок с водой. Уже знали некоторые мои привычки и стремились их выполнять. Вот и вода для омовения уже здесь. Не так я представлял себе матриархат. Непреступная, суровая женщина, решающая, что кому делать, что есть, с кем спать и так далее. Реально все выглядело иначе. Матриархат заключался в свободе женщины. Свободе выбора партнера, свободе выбора племени и рода. Женщина сама выбирает, где ей жить и от кого рожать. И любовь здесь имеет не последнее значение. Старейшины могу только корректировать эту свободу, ведь они лучше знают кто от кого, и не допустить близкородственных связей. Мужчины пасут стада, охотятся и воюют, их никогда нет дома, а женщины - это штаб, владеющий всей информацией о перемещении стад, запасах продовольствия и материалов, политической обстановкой в округе и тд. А мужчины это инструмент удовлетворения потребностей племени. Обеспечивает безопасность и пропитание. Поэтому мужей здесь никто не гнобит, а наоборот холят и лелеют. И слушаются, в вопросах быта и тактики со стратегией. Вот и ко мне отношение соответствующее. После умывания, наступило время позднего завтрака. Горы различного мяса и корешков с травками, даже лепёшка была, выпросили у колхозников. Попробовал всё, попался кусок копченой говядины. Ничего так получилось и, похоже, соплеменники тоже оценили. Запил все отваром травок, эх, жаль кофе закончился, но бодрит не хуже. Пора выходить, дел ещё по горло. Надел национальные одежды, новые или выстиранные, не знаю, но выглядят как те, что вчера были на мне. Они у всех выглядят одинаково. Утро было чудесным. Весна в самом разгаре. Зеленая трава с вкраплениями ярко-жёлтых одуванчиков. Ярко-голубое небо, без единого облачка. Яркое солнце. Все яркое и красивое, все новое. И жизнь новая. Прошелся по поселку и удивился своей ненужности. Все были при деле, а чем мне заняться? Вдалеке заметил, как группа молодых индейцев строит коптильню, третью по счету. Видать понравилось им копченое мясо, а если учесть, что оно ещё и храниться долго, так вообще хорошо. Надо будет еще дать им попробовать рыбки горячего копчения и колбаску какую-нибудь замутить. Колбаса. Что-то вчера про колбасу было, но уже поздно вечером. Вот блин. Мой спирт с местным пивом, это круче чем коктейль Молотова память выжигает полностью. Про колбасу мне напомнили быстро. Подошла Кила и спросила, что делать с теми кишками, которые они приготовили по моей просьбе. Ага, значит точно, было про колбасу. Дал задание готовить мясо, а сам пошел в медсанбат, надо проведать Панушатана, да и других раненых танов. В лазарете все было хорошо, насколько может быть хорошо в месте, где царит боль, страх и смерть. Слава богу, смерть сегодня никому не угрожала. Серьезных ранений было не много, а с остальными успешно справлялись местные лекаря и шаманы. Под руководством Ширы они что-то перетирали в порошок на плоских камнях зернотерках. Вот значит как они используют современные мельницы, вместо того чтоб муку молоть. Ладно, дело благое. В нескольких котлах кипело какое-то варево тоже лекарство. Все шуршали как веники меняли повязки, промывали раны, засыпали их перетертыми травами, поили раненных варевом. Всё было поставлено на конвейер. Одна шаманка промывает раны, другая засыпает порошком, третья поит отваром. Это тоже понятно. Растительные препараты действуют, только содержание в них полезных веществ низкое. Вот и приходиться поддерживать их концентрацию, постоянно потчуя больных лекарствами. Это как с первыми антибиотиками было, каждый час или два кололи. Потом придумали помощнее и всё, один-два укола в день. В дальнем углу нашел Панушатана и Ширу. Не перестаю удивляться жизненной силе местного населения. Вот только вчера чуваку отрезали ногу, а сегодня он сидит и ругается. Подошел, послушал. Суть претензий состояла в том, что мы должны были дать ему умереть. Он никому не нужен, безногий. Он обуза для племени и так далее. Такое надо пресекать. Подошел поближе. - Здравствуй Панушатан. отвлек я его гнев на себя, и давая возможность скрыться Шире. Как ты себя чувствуешь? - А, это ты. - зло начал он. Это из-за тебя я теперь всю жизнь буду калекой и обузой племени. Ты должен был дать мне умереть. - Не думал я, что ты такой трус. после моих слов наступила тишина, даже раненные перестали стонать, и в тишине, хорошо было слышно, как кто-то пустил газы. Да, трус. Когда в племени почти не осталось мужчин и некому защитить женщин и детей, ты хочешь умереть. - Я буду только обузой для них. уже без злости, но возмущенно продолжил гнуть свою линию тан. - И поэтому ты решил, что я и другие таны, должны кормить и трахать твоих жен, воспитывать твоих детей, а ты будешь спокойно наблюдать за всем этим из мира предков? я пытался его разозлить, и мне это удалось, он и так был на взводе. - Что я смогу сделать без ноги? он уже кричал. - А что ты сделал без ноги там, на горе? Ты, раненный, нога у тебя и тогда не работала, а ты уничтожил большую часть лошадников. Ты. Благодаря тебе мы победили и выжили. А теперь ты хочешь бросить выживших и дать им умереть. Так может поступать только трус. - Я не смогу охотиться, пасти стада, ничего не смогу. - уже не так уверенно, но все про то же. - У тебя есть руки, которые могут держать копье и меч, у тебя есть голова, и ты можешь научить молодых танов всему, что знаешь, и у тебя есть ноги. на этих словах он вскинулся, но я жестом посадил его на место. Я ещё не закончил. Да, у тебя есть ноги. Не хватает небольшого кусочка одной ноги. Скажи, если будет надо, ты сможешь повторить свой подвиг и направить стадо на врага, даже без ноги. - Да смогу. в голосе появилась уверенность. - А без двух ног, сможешь? - Да, смогу. он почти кричал. - А без ног ты сможешь убить врага - зарезать, задушить, перегрызть горло? Сможешь? - Да. Да. Да. теперь он кричал. Кричал радостно. - Ну, вот и замечательно. Ты главное выздоравливай поскорее, дел полно, а ногу я тебе сделаю. широко раскрытые глаза выдавали удивление и неверие. Такую, как была, не обещаю, но ходить сможешь, а может и бегать. Договорились? - Да. как и всё сегодня, его глаза ярко сияли. Подошла пожилая шаманка с блюдом мяса и, подвинув меня костлявым плечом, стала кормить Панушатана. Правда, когда я уходил, пробурчала, что-то неразборчиво-одобрительное. Одно благое дело сегодня уже сделал. Теперь-бы пожрать. А то глядя, как жадно глотает куски мяса Панушатан, во мне проснулся аппетит. Дорогу к мясу преградила Шира. - Ты всё правильно сделал. Я не могла подобрать слов, чтоб убедить его жить, а ты так быстро его уговорил. - Дело житейское. Слушай, если ты закончила, пойдём, поедим. голод не давал мне покоя. - Зачем куда-то идти? она позвала одну молоденькую девушку и та быстро принесла нам еду. Мы не спеша пообедали, сидя на бревне возле лазарета, попутно обсудив состояние раненых танов, и разошлись по своим делам. Я хотел посмотреть, как делают коптильню, поговорить с мастерами, в общем, найти себе дело, вдруг, где пригожусь. Коптильня в порядке, работает на полную мощность. Разделанное мясо присаливают и закладывают в коптильню, и готовят следующую закладку. Процесс идет. Скоро закончат третью и процесс ускорится. Здесь меня опять поймала Кила мясо готово, пора приниматься за колбасу. Колбасы решили делать разные. Во первых - это эксперимент, что получится никто не знает, во вторых, что кому понравиться. Самую простую колбасу делали из сырого, мелко нарубленного мяса, с добавлением доступных специй соли, дикого чеснока и лука, чабреца и ещё каких-то трав. Для набивки приспособили обрезанную кость коровы. На неё надевали кишку, как чулок, а через трубку проталкивали мясо, с помощью простой палки. По мере наполнения колбасы, кишка снималась с кости. Получалось не очень быстро, но таких костей нашлось в избытке и уже через полчаса работало пять бригад. Одна бригада, во главе Килы и меня, была экспериментальная. Мы на ходу выдумывали рецепты колбас. Поняв принцип и опробовав результат, женщины разошлись не на шутку и предложения сыпались одно за другим. И колбаса из вяленого мяса, и из копченого, и из смеси, из говядины, конины, дичи, и тд и тп. Сырую колбасу варили, жарили, укладывали в горшки и заливали жиром. Дальнейший её путь в ледник. Сыровяленые и сырокопченые колбасы отправлялись на дальнейшее вяление и копчение. Поняв, что моя помощь здесь уже не нужна, пошёл к мастерам, моего ухода, увлеченные женщины, даже не заметили. Обидно да? Только что заглядывали в рот, а чуть разобрались в процессе и всё давай, до свидания. Мастера встретили меня приветливо, но настороженно, ведь их судьба должна решиться сегодня на совете старейшин. Чебабор был уже здесь, что облегчило процесс общения и обучения языку. Маори привлекали к общественным работам, и я видел некоторых из них и на стройке, и на разделке, и в других местах. Умелые руки везде пригодятся. А руки у них золотые. Вы бы видели седло, которое предъявил мне Шивах. Сказка, а не седло. Как они успели за одну ночь? Швы ровные, как на машинке. Края как лазером отрезаны ровные линии и четкие очертания. Красота. Главное чтоб лошади понравилось, и моей жо подошло. Лошадь была уже здесь. Ей всю ночь не давали спать, постоянно таская на примерку. Правильно, как ещё размеры узнать. Интересно, а чья попа выступала заместителем моей, меня ведь не будили? Этот вопрос разрешил сам мастер, предъявив одного из соплеменников, для наглядности, развернув ко мне спиной и наклонив. Я чуть не заржал, но силой воли и ладошкой подавил в себе смех. Седло пришлось впору и мне и лошади. Во всяком случае, мне удобно, а лошадь промолчала. Похоже это все та же многострадальная лошадка, помнящая мой пендель. Потерпи милая, пора тебе уже и имя давать, а то уже столько знакомы и все не представлены друг другу. Как же тебя назвать? Ладно, будешь пока просто Лошадкой. Ну что, Лошадка, покатаемся? Совместно с мастерами оседлали животину. Постелили на спину шкуру вместо попоны, надели седло и широким ремнем, притянули к спине. С помощью хитрых узлов, отрегулировали стремена. Оба-на. А про уздечку то я забыл. Пришлось временно использовать поводок лошадников, а потом долго разъяснять Шиваху, что такое уздечка, широко открывая пасть лошади. Он вроде понял и отправил Ривара быстренько сделать временный вариант. А я пока рассказывал Шиваху, насколько позволял мой словарный запас, все, что знаю о седлах. Вроде и не много, но больше чем ничего. Поэтому следующее седло заказал казацкое или ковбойское, оно вроде как удобнее для длительных переездов. И лошадь не так устаёт. Всё надо постигать экспериментальным путем. Лошадей в нашем распоряжении оказалось много, сотни полторы-две. А вот ездить на них не кому. Мои соплеменники отказываются воспринимать их как средство передвижения, только как дичь. Живы лошадки только потому, что еды полно, и я попросил не трогать их до поры. Мастера воспринимали лошадей как гужевой транспорт, манеру езды верхом, им привнесли дикие лошадники. Если они останутся с нами, попробуем пересадить их на лошадей. А они останутся, вон как зыркают на мой топор и нож. Через полчаса уздечка была готова. Можно проводить испытания. Пока готовили сбрую, Лошадка задремала, пришлось взбодрить её привычным методом. На этот раз, ласковым пенделем, всё-таки своя животина. Результат первой поездки несколько синяков и вывод, что надо учиться, учиться и ещё раз учиться. Зато седлом заинтересовались мастера и скоро каждый смог оценить его достоинства и недостатки. Это радует. Судя по разгоревшимся жарким спорам, скоро у нас в наличии будет десяток модификаций сёдел, и такое же количество уздечек. Здесь меня нашли Ана-а-тан с Бер-гу-таном, обвешанные оружием, с ног до головы. У каждого по большому тесаку и несколько ножей, размером поменьше. У Анаатана еще трофейный топор и копье. Бер со своим каменным чудищем не расстался, но тесак у него был вроде того, которым я завалил вождя. Кстати, как оказалось он не вождь, а сын вождя, младший. Старшего сына завалил я, когда спасал танов от погони. Тот самый лошадник с золотым браслетом. Младшего я убил здесь, а батюшку ранил стрелой на переправе, и он в бою не участвовал, а после поражения сбежал с женщинами и остатками своего народа. Я прям как злой рок этой семьи. Сыновей перебил, отца ранил, войско уничтожил. Если вождь выживет, - ему есть за что меня ненавидеть. Эти подробности нам рассказали мастера, которых начали убивать по приказу этого вождя. Вид моих соплеменников подсказал следующий вопрос к мастерам. Вчера они рассказывали, что и мастера хорошие и воины великие. А нам как раз и не хватает воинской подготовки. Мои знания и умения далеки от совершенства. Я знаю некоторое количество базовых упражнений с ножом, топором, копьем и тд, но мои знания не касаются фехтования, конных боев, владения щитом и многого другого. Вот про их военную подготовку я и начал расспрашивать Шиваха. Шивах позвал Ривала и ещё двоих мужичков среднего возраста. Это те, кто еще владел воинским искусством Маори. Они попросили дать им оружие, чтоб не только рассказать, но и показать, что и как. Шивах начал с того, что рассказал, какими были их знания и умения до прихода лошадников. Один его далекий предок придумал, как сделать колесницу. С этого все и началось, на этом все построено. Оружие они делали и до того, но с изобретением колесницы, тактика поменялась, а с ней и оружие. К месту сражения выдвигалось войско на колесницах. Колесницы были двух видов двух и четырехколесные. Двухколесные более быстрые и маневренные, а четырехколесные грузоподъемные и тяжелые. В них удобно перемещать большое количество людей. Легкие и средние танки. Запряжены они были одной, двумя лошадьми, в некоторых случаях четырьмя. В колесницах находились стрелки и пехота. Обычно, пехота спешивалась перед боем, но в некоторых случаях воины могли работать с борта. Большая колесница подъезжала вплотную к врагу, или врезалась в их ряды и бойцы стреляли во врага, и били их копьями. Поэтому, чтоб не мешать в тесной колеснице друг другу, у них были небольшие круглые щиты, пара ножей и ростовое копье. Доспехи это отдельная история, они постоянно видоизменялись. Тактика очень выгодная и удобная, - с высоты повозки стрелять и бить копьями нападающего противника. Стрелки скрыты за спинами пехоты. А если противник пытается сбежать или перегруппироваться, то водитель подгоняет повозку куда надо. Если особенности рельефа не позволяли использовать колесницы таким образом, то пехота, покинув повозки, воевала в пешем порядке, при поддержке лучников. Дальше события развивались по разному. Это зависело от того, с кем воюешь. Если у противника нет лучников или их мало, то щиты можно не использовать. В дело вступали копья и ножи. Обычно, в рукопашной схватке при близком контакте, Маори использовали щит и нож. Ножи эти похожи на кхукри. Небольшой изгиб и заточка с внутренней стороны. Клинок длиной тридцать сантиметров. Боевой серп. Очень эффективно при рубящих и режущих, скользящих ударах. Вот этими ножами они устраивали настоящую резню. Конечно, это зависело от индивидуальной подготовки бойца. Вот эту подготовку сейчас и демонстрировал Ривар с помощниками. Ривар легко управлялся двумя ножами. Так могли только лучшие мастера клинка. Двое против одного. Бойцы были примерно одного уровня, но Ривар ., Ривар это нечто. Его клинки невозможно было рассмотреть. Только сверкающие размазанные полосы, на мгновенье замирающие, в момент столкновения с оружием соперника. Руки и ноги бойцов находились в постоянном движении. Атаки, отходы, перехваты. Только что Ривал держал нож прямым хватом, секунда и он, перехватив его обратным хватом, прижимает к своему предплечью и принимает на него чужой клинок. Сбрасывает его и, продолжая движение, перерезает горло сопернику. Перерезал бы в настоящем бою, а так только обозначил удар, но и так понятно. Через несколько минут бойцы остановились. Учебные доспехи из многослойной кожи, висели на них лохмотьями. Серьезно ребятки подходят к тренировкам, даже доспехи есть и оружие тренировочное тупое. А мои олухи, даже не заметили похватали блестяшки, а что тупые, так это ерунда, они за всю жизнь ничего острее булыжника в руках не держали. Это правильно, что тупое, точить замахаешся, после каждой тренировки. А если оно все стандартное, а похоже, что сделано по одному шаблону, то все равно с чем тренироваться. Но я видел у лошадников разные клинки, вон какой тесак у Бергутана на поясе висит, даже отдаленно не похож на классику Маори. Шивах объяснил, что это уже не их оружие и не их тактика. Дикие лошадники перенимали у Маори то, что им нравилось и, что им подходило, но и привносили свои идеи. Первое изменение это тактика. Дополнительный род войск конница. Конница, ввиду своей слабости - войско вспомогательное, но очень мобильное, а слезть с коня и воевать пешим, всегда можно успеть. Если все остальное лошадники переняли только с небольшими изменениями, то здесь все начиналось с нуля. Поэтому постоянно экспериментировали с видами вооружения для кавалерии. Копье не подходило из-за отсутствия стремян и седел, и все эксперименты крутились вокруг ударного и рубящего оружия. Основным ударным оружием была дубина с каменным набалдашником, разных форм и размеров. Были и круглые, и грушевидные, и шестеренки, и топорики. Удар таким инструментом с лошади фатален. Почему каменные? Просто бронза достаточно редкий и дорогой материал, а эффективность такого оружия от материала не зависит. Вот рубящее оружие, было разнообразным. Здесь и топоры, и тесаки, и некое подобие мечей и сабель. В последнее время наибольшую популярность приобрели втульчатые топоры. Минимум материала при высокой эффективности в конном и пешем бою. Такой топор мог позволить себе даже молодой воин. Отдельная тема - доспехи. Делались различные модели из дерева, кости, рога. Наиболее распространенными были доспехи из рогов и костей лося. Из ребер и рогов одного животного можно было изготовить три-четыре комплекта доспехов. С подачи Маори, лошадники стремились к унификации снаряжения и за прошедшее время вооружились и защитились наилучшим образом. Противостоять им не мог никто. Кроме воинов, неизвестного народа, разрушивших миф о непобедимости лошадников и, уничтоживших одиннадцать родов лошадников. И нас, добивших последний род диких кочевников. Про нас Шивах говорил с большим уважением. Когда он узнал, сколько воинов противостояло агрессорам, то просто не поверил. Все высматривал, где вся наша армия. А мы все туточки. Если не считать молодоиндейцев (их считаю только я, для остальных они еще дети, не считающиеся воинами). Нам опять принесли еду. На этот раз в основном колбасы разных видов. Все оценили новое блюдо. Попробовали всё. Шивах откусывал кусок от очередного кольца колбасы, когда я решил блеснуть знаниями языка. - Вот ты, Шивах, хотел увидеть наше войско, - полувопросительно, полу утвердительно, поинтересовался я. - Да, хотел. Мы все воины, и сами воевали с лошадниками, но победить их, когда их в десятки раз больше невозможно. в подтверждение своих слов, он стукнул колбасой себе по колену. - Ты прав, нас было гораздо больше, нам помогали наши младшие братья, одного из них, ты сейчас ешь. кусок говядины выпал из широко раскрытого рта Шиваха, а один из молодых мастеров, убежал в кусты. Потом пришлось долго объяснять им, что я имел в виду. И шутку никто не оценил. Таны не знали языка, а мастера не знали кто такие младшие братья. Непонятки быстро разъяснили и продолжили беседу на тему вооружения и тактики. Так как у меня другая школа, то я был сторонником режущих ударов, ножом сильно не рубанешь. Маори наоборот рубящих. Соответственно и оружие для всего этого нужно разное. Мне пришлось продемонстрировать некоторые приёмы владения ножом и топором, а в заключении схватиться в борцовском поединке с одним из мастеров Дижаром. Вокруг собралась приличная толпа, поделившаяся на две части по принципу кто за кого болеет. Таны и колхозники были уверены в моей победе, Маори в победе своего спортсмена. Мы вышли в круг, образованный зрителями и внимательно рассматривали друг друга. Меня учили никогда недооценивать противника. Наоборот, даже с заведомо слабым соперником, сражаться как с сильным, и быть готовым к любым сюрпризам. Дижар - боец среднего роста, широкий в плечах, из за чего казался квадратным, нет, скорее круглым. Короткие сильные ноги, бычья шея, но взгляд притягивали руки. Это не руки, это , хрен его знает, что это. Из безрукавки торчали два бычьих окорока, оканчивающихся толстыми, короткими пальцами. Эти руки, толще, чем мои ноги. Не дай бог, дать ему себя схватить он переломает мне кости, просто сжав кулак. Такому подкову сломать, как мне спичку, жаль проверить не на чем - подков нет. Вот из этого и будем исходить нельзя давать себя схватить. Правила были обговорены заранее, правило одно не убивать, и по возможности не калечить. Сигнала никакого не было, Дижар чуть согнул ноги в коленях, из-за чего стал еще ниже, вытянул вперед руки, и быстро перебирая короткими ножками, покатился на меня. Мне показалось, что на меня катиться большой камень, настолько он был собран в тугой комок. Остановить его, или ухватить, за что ни будь, у меня не было никакой возможности. А двигался он с такой скоростью, что мне пришлось уходить от захвата перекатом. Перекатившись через плечо, я встал на ноги, но мускулистый колобок развернулся на месте так, будто на него не действовали законы физики, и вновь покатился на меня. Перекат в другую сторону, и снова перекат. Всё хватит, накувыркался, уже голова кружиться. После третьего переката я не встал, а сделал подножку накатившемуся сопернику. Он споткнулся, но быстро восстановил равновесие и продолжил движение. Ну, чисто танк, центр тяжести низко хрен его уронишь. Пришлось применять тактику измотай противника бегом. Однако бегать долго тоже не серьезно и я, подловив его на развороте, провел серию ударов в голову и корпус. Руки сразу рассадил в кровь о голову соперника. Как больно. Он истинный сын своих родителей. По преданию местных аборигенов все они дети матери земли, только папы разные. У моих танов это бык, а у Маори Энке. Кто такой Энке, я не знаю, но кто-то очень твердый. Или он весь в маму. Такое ощущение, что бью по твёрдой, утоптанной земле. Надо срочно что-то делать. Наношу несколько ударов руками, стараясь попасть в незащищенные места. Какие? Такие. Лицо, горло, глаза, нос. Я еще не встречал человека с накачанным носом или глазами. Удары носили скорее отвлекающий и ошеломляющий характер. И целью было вывести противника из хладнокровного равновесия, разозлить и заставить нервничать. Нервный противник может совершить ошибку, которой я планировал воспользоваться. Однако помимо того, что противника я разозлил, мне удалось пустить ему кровь. Ценой еще нескольких сбитых костяшек, я расквасил ему нос и рассёк левую бровь. Теперь левым глазом он почти не видел, а носом пускал красные пузыри. Дижар взревел как раненный медведь (может Энке это медведь? Надо уточнить), и бросился на меня. Такого прыжка от него я не ожидал и он ухватил меня своей конечностью, по другому его руки назвать, язык не поворачивается. Он схватил меня за ворот куртки. Выворачиваясь из рукавов и оставляя куртку в руках соперника, я подставился и получил сильный удар в живот. Из рукавов я вылетел как пробка, правда, не в ту сторону, какую собирался. Вылетел я, сквозь цельнокожаную спину куртки, так и не успев снять её с себя. Ну вот, опять моей семье шить мне новую одежду, подумал я, хватая широко раскрытым ртом, воздух. Вот теперь я тоже разозлился. Он снова накатывался на меня. Я ударил его ногой под колено, и он на секунду замер, очень неприятный удар. Этого секундного замешательства мне хватило, чтобы проскочить под занесенной для удара рукой, и оказаться за его спиной. Не давая ему возможности развернуться, ударил под то же колено, но уже сзади. Даже не ударил, а навалился всем весом, роняя его на колени. Ага, всё-таки действуют на тебя законы физики. Дижар упал на колено, а я завершил начатое, ударив двумя ладонями по ушам. Да, негуманно, может даже подло. Но в правилах это не оговорено, и негуманно было выпускать против меня этого монстра. Негуманно по отношению ко мне. Рано я обрадовался. Такого удара должно было хватить, чтоб он корчился от боли, но он зарычал ещё страшнее, чем в предыдущий раз. Если то был крик медведя, то я уже не знаю, какое животное звать на помощь в определении данного вопля. Может мамонт, или динозавр какой? Взбодрив себя таким криком, при этом заставив прнуть половину зрителей, он вскочил, откинув меня на пару метров, развернулся и ринулся в атаку. Уходя от него, мне удалось схватить его за пальцы, за руки я даже не пытался, а пальцы по любому слабее моих рук. А дальше все просто. Он и так давил на меня и мне оставалось просто ему помочь. Помогая ему, потянул на себя и, откинувшись на спину, ногами перебросил через себя. В спине что-то хрустнуло, а не успевший сгруппироваться противник, головой воткнулся в матушку землю. Мама оказалась тверже сына, и Дижар хрюкнув на прощание, потерял сознание. Вопли танов и молчание мастеров, подтвердили мою победу. Ко мне подбежали мои друзья и начались поздравления. Я же, подобрав испорченную куртку, подошел к Киле и виновато протянул ей. Она посмотрела на сей предмет и, отбросила в сторону. - Я рада, что ты мой муж. От такого сильного воина любая женщина захочет иметь детей. А про куртку забудь. Если надо, мы будем шить тебе новую каждый день. Но я думаю, что скоро тебе будет не с кем соревноваться и куртки будут целыми. - Спасибо. - только и смог произнести я, удивленный пламенной речью, обычно сдержанной старшей жены. Подошел Шивах и тоже поздравил с победой. - Дижар наш лучший борец, он очень силен и ловок. Он сражался с тремя противниками одновременно и всегда выходил победителем. Теперь я верю, что вы могли победить, и начинаю понимать - как. Я не стал разочаровывать старика. То, что победил, это чудо. Еще немного и на месте соперника был бы я. Причем вряд ли отделался бы несколькими ушибами, а лежал сейчас с переломанными конечностями. - Да, мы кое-что умеем. Если останетесь с нами научитесь. он утвердительно кивнул, видимо уже принял решение. Теперь дело за советом старейшин. И за мной. До КПСС Колхозно-Пастушьего Совета Старейшин, хрен его знает какого по счету созыва, оставалось пара часов. Это время мы провели в беседах и спорах. Время от времени, кто-то начинал показывать приемы владения оружием. Таны и горы, активно принимали в этом участие. Ана-а-тану и Зураб-а-гору было что показать. Техника владения длинным копьём, у них доведена до совершенства. Их сменяли орлы, за орлами Маори, иногда просили что-то показать меня. Показывал, рассказывал. Расстались мы поздно ночью. Все уставшие но довольные. Отправился спать с мыслью, что завтра, пожалуй, самый важный день в жизни племени. Трех племен. И моей тоже. Я полноправный Крабаал из рода танов. И от того, какое решение примут завтра старейшины, зависит - как мы будем жить дальше. Но независимо от результата, надо собираться в путь. Направления могут быть разными, но куда-то двигаться придется. . Степь, да степь кругом. Степь весной очень красива. Трава по колено, а будет по пояс. Зеленое море перекатывается волнами, подчиняясь дуновению легкого ветерка. Верхушки и стебли растений разных оттенков зеленого, и когда под действием ветра трава наклоняется переливами меняется цвет волны. Красиво. А запах какой. Сам бы ел эту траву, но есть мясо, так что, воздержусь. Вон, коняшки пускай жуют, им нравиться. Где в степи? Точно не скажу. На север от Симферополя, километров тридцать сорок. Привычных ориентиров нет. Вокруг зеленое море с вкраплениями небольших островков леса. Островки эти, то большие, до нескольких километров в диаметре, то маленькие по несколько деревьев. Вот на краю такого островка, средних размеров, сейчас находиться наш отряд. В небольшой низине лесок с небольшим же родничком в центре. А мы на небольшом холмике, всё небольшое, только зелёный океан безбрежен. Окрестности обозреваем, а молодежь развела костер и варит . Варит варево. Вот не поворачивается язык назвать супом, бульон с корешками и травками. В супе должна быть картошка, лук, морковь и прочие ингредиенты. А это варево. Съедобное, достаточно вкусное, но варево. Наш отряд это двенадцать воинов и пятнадцать молодоиндейцев. Передовой и единственный отряд. Что мы здесь делаем? Ждем гостей. Добрых или злых скоро узнаем. Что за гости? Да те самые воины, разгромившие лошадников и преследующие их. Чем закончиться наша встреча? Увидим. Как мы здесь оказались? Обо всем по порядку. ---------------------------------------------------------------------------------------------- Все началось после съезда КПСС, который начался сразу после похорон павших бойцов. В очередной раз убедился в здравомыслии старейшин всё для племени, всё для победы. Не было длинных вступительных речей, поздравлений с победой и обещаний светлого будущего. Все и так всё знали. В какой глубокой норе оказалось племенное сообщество Красного быка и иже с ними. Только на совете я узнал, что у земледельцев тоже есть название племени Люди зеленой земли. Вот так все просто, земледельцы люди земли. На повестке дня был один вопрос как мы будем жить дальше? Что мне понравилось, так это то, что колхозников никто не выгонял, а мастерам предложили присоединиться к племени. Так что мои слова дошли до старейшин, и они сделали правильные выводы, и приняли правильные решения. В такой ситуации выжить можно только вместе. По отдельности мы все вымрем. Даже помощи со стороны не потребуется. Представители других родов племени поддержали это решение. На совет прибыли старейшины еще трех родов племени. Род Горного орла, родичи Зурабагора. Сильный род, самый многочисленный и, как я понял, основавший племя. Я уже потихоньку начал разбираться в местной ситуации. Племя Красного быка это, изначально, один народ, проживавший на данной территории. Но как оказалось, Крым это проходной двор, через который проходила дорога с востока на запад и наоборот. Видимо через керченский пролив, зимой, когда он замерзает. Племена скотоводов-кочевников, регулярно посещали этот чудесный полуостров. Одни уходили дальше, не ужившись с местным населением, другие оседали и смешивались с аборигенами. Каждый пришлый народ приносил с собой что-то новое. Новые виды и породы животных, новые изделия из камня и керамики, новых богов и новые ритуалы. На похоронах я обратил внимание, что воинов из рода орла и танов, хоронят по-разному. Похоже, но есть и отличия. И тех и других уложили в могилы, выкопанные в земле и выложенные камнем, но одних на боку, с поджатыми ногами (орлы). Других (танов) на спине. Накрыли деревянными щитами и насыпали сверху насыпь курган. Курган олицетворял чрево женщины-матери. В данном случае - матери земли. И дух человека мог возродиться из этого чрева. Археологи придают этим, казалось-бы мелочам, большое значение, и по этим захоронениям делят народы населявшие Крым на археологические культуры. Я плохо в этом разбираюсь, но помню, что основные культуры это ямная, катакомбная и срубная. Есть ещё множество других, схожих по культуре, но отличающихся в мелочах. Вот и присматривался внимательно, пытаясь таким образом определить - когда я. Но увиденное, еще больше меня запутало. В могилах обложенных камнем - каменных ящиках, хоронили и ямники, и срубники. Только катакомбная культура отличалась по принципу захоронения. Мудрые ученые, различают их по времени и инвентарю в могиле. Моих знаний не хватило для определения культуры, тем более культур этих сразу две. Вот и получается разнос по времени пара тысяч лет. Курганы в Крыму начали насыпать задолго до появления здесь скифов, которым приписывают их создание. Первые курганы появились в Крыму за три тыщи лет до появления скифов в этих местах. Поправка официального появления скифов. Так вот, род танов народ уже пришлый, ассимилировавшийся с местным населением много лет назад. И все остальные кланы составлявшие племя быка, такие же пришлые. Но пришли они сюда уже так давно, что и сами забыли откуда. Теперь понятны различия во внешности внутри племени. Основная масса чернявенькие и кареглазые. Но встречаются и шатены, и блондины, последних, сосем мало единицы, включая меня. Глаза тоже всех оттенков. Перемешались они между собой, и получилось то, что получилось племя Красного быка. Все похожи друг на друга, но есть мелкие отличия. Поэтому для них, принять чужой народ в племя, не является проблемой старейшины решили и всё. Еще были старейшины родов Лисы и Ласки или Горностая (может вовсе хорька, но горностай звучит посолиднее). Эти рода меньше даже рода танов. Есть ещё несколько совсем мелких родов. Скорее даже отделившихся семей. По мере роста рода и стада младших братьев, от рода отделяется часть семей и часть стада. Большие стада сложнее кормить и беречь. Так и образуется «домашний» род. Еще три больших рода и несколько маленьких, жили за рекой, и они прекратили своё существование, в чем им помогли лошадники. Здесь собрались те, кто выжил. Ещё недавно племя было большим, по моим прикидкам тысяч семь восемь, может и больше. Последнюю перепись населения здесь проводили аж в , никогда. А в результате войны и геноцида со стороны лошадников, которые убивали всех от мала до велика, осталось меньше половины. Основной дефицит был в мужском населении, его почти не осталось. Даже самый удаленный род горностая, присылал своих бойцов для сражений. В последней битве они не участвовали по причине того, что воины почти закончились, слишком рьяно рванули на войну в первой и второй волне. ---------------------------------------------------------------------------------------------- Вынужден прерваться. Вдали появился бегущий индеец. Это Ушан. Он еще не получил взрослого имени, но уже участвовал в боевых действиях и хорошо себя показал. Поэтому, несмотря на протесты старших товарищей, был зачислен в мой отряд. Он, по-прежнему, занимается разведкой. Бегает пацан как сайгак, за день может пробежать сотню километров. И сейчас он сбегал, посмотрел, где гости, и вернулся обратно. Чтоб понять, как он бегает, скажу, что он бегал посмотреть на приближающуюся конницу. То есть, он сбегал навстречу коннице, посмотрел и вернулся. Да, конница не галопом приближается, а рысью и шагом, но все равно, он это расстояние два раза пробежал и ещё время осталось. Ушан быстро бежал по верхушке холма, где трава пониже, и через минуту предстал пред наши очи. Даже не запыхался, стервец. Ровным голосом доложил, что когда солнце будет там, гости будут здесь. Для себя прикинул, полчаса получилось. Мы продолжали готовиться к встрече. ---------------------------------------------------------------------------------------------- Так как опасность со стороны внешнего врага сохранялась, то до выяснения всех подробностей и, в случае агрессии, уничтожения врага, за мной сохранилась должность военного вождя. Никто не возражал. Даже представители рода Горного орла, после рассказов своих родичей, поверили в меня и не обижались, что на этой должности я подвинул их родича Зурабагора. Вон он сидит, мутант. Нос и был с горбинкой, орлиный, а после пластической операции, будет как флюгер, по ветру разворачиваться. Перестарался я с трубочками, надо было брать диаметром поменьше. А я ещё удивлялся, чего он так кричит, когда мы их вставляем. Не хотел я его с собой брать, но он сам настоял и, в дальнейшем, не пожалел. Верный друг и старательный ученик. Старейшины внимательно выслушали мои предложения, внесли некоторые коррективы и сказали вперёд. Инициатива, она, как известно, наказуема. Суть моих предложений сводилась к следующему. Первое надо переселяться. Переселяться в место, где наш немногочисленный контингент сможет выжить и, в случае нападения спрятаться и отбиться. Такое место на примете у меня было. Даже несколько, но выбрал я окрестности Симферополя, место, где когда-нибудь будет построен Неаполь Скифский. Большое плато, защищенное непреступными скалами и глубокими оврагами, где есть вода, и есть место для пастбища. Это даст возможность спрятать стада на некоторое время, а если заготовить корма, то надолго. Да, без коров и быков никуда. Никуда мои индейцы без коров не пойдут, а вот вместе . В общем, создать место, где можно пересидеть набег, и отбиться от врага. На мой вопрос почему там никто не селился до сих пор. Мне разъяснили именно потому, из-за чего мы собрались селиться сейчас. Слишком пересеченная местность. Там жил небольшой род рыси, ныне уничтоженный. А для большого количества людей и животных там мало места. Сейчас у нас другие задачи - найти надежное укрытие, а вот для этого место подходящее. Второй плацдарм, должны создать люди Горного орла в районе Белогорска, на Белой скале, где они и сейчас проживают, так что им проще. Там смогут укрыться наши восточные соплеменники. Второе. Так как все равно собрались на разведку места поселения, попытаться найти выживших соплеменников и колхозников. Не верю я, что уничтожили всех. Кто-то должен выжить пас стадо далеко, был на охоте, спрятался, заснул в кустах, да мало ли что. Третье. Надо выставить наблюдателей на дальних подступах. На перешейке, соединяющем Крым с материком и на перешейке, соединяющем Керченский полуостров с Крымом. Оказывается, с той стороны тоже существует угроза нападения. И если раньше, самый дальний род, род Ласки, успешно отбивался от немногочисленных агрессоров, то теперь десяток врагов, может навести грандиозный шухер. Четвертое. Надо создавать армию. Армию не получиться, но надо вооружать и обучать оставшихся воинов и молодежь. Молодёжи много и через пару лет у нас будет приличный отряд, а через пять, у нас будет солидное войско, если выживем. А так же привлекать к обороне женщин. Юные амазонки, в отряде лучников, хорошо себя зарекомендовали. Так что, если всем нашим женщинам дать в руки луки и арбалеты, получиться убойный отряд. Самое интересное никто не возражал, женщины согласились и это их решение. Вот для этого и создавался мой отряд, в который вошли лучшие воины, будущие инструктора нашего войска, которым еще предстояло разработать новую школу рукопашного боя, придумать тактику и стратегию нашего войска. За основу будем брать знания всех известных нам школ, и выбирать лучшее. Знаем мы, не так уж мало. У нас есть Крабаалы с их виртуозным владением копьем. Есть Маори с их разнообразной техникой боя. Есть я, наконец. По большей части я борец, но кое-что умею и с оружием, а знаю ещё больше. --------------------------------------------------------------------------------------------- Почему мы так странно готовимся к встрече незваных гостей? Да потому, что готовить нам особо нечего. По рассказам разведчиков, к нам приближается конный отряд, приблизительной численностью, в двести человек. Все на лошадях, все вооружены. Женщин и детей нет, все воины. А что мы можем им противопоставить? Тридцать - сорок, ну пятьдесят воинов, точнее - вооруженных людей, не очень обученных, никогда не воевавших вместе. Сражаться с ними в открытом бою - самоубийство. Вот я и решил поступить несколько нестандартно. Отрядом выступил им на встречу, накрыл стол, а там как получится. У нас был общий враг и, возможно, мы станем друзьями. Но лучше перебздеть, чем недобдеть и молодёжь, как закончит с поляной, должна спрятаться, а в случае нашей гибели, спешить к соплеменникам. ----------------------------------------------------------------------------------------------- Отряды разведчиков были сформированы в тот же день. Точнее один отряд для севера. Второй для восточного направления, обещали собрать лисы, ласки и орлы. В наш отряд вошли десять молодых индейцев и два ветерана. Ветераны контролировать и руководить молодежью, а молодежь, соответственно, глаза, уши и ноги нашего племени, а после летнего солнцестояния они станут ещё и яйцами нашего племени, в смысле - мужчинами и мужьями. На следующий день, сутра, они ушли (убежали), на север, прихватив оружие, копченное и вяленое мясо, колбасы. Менять наблюдателей, было решено раз в две недели. Три дня на дорогу туда, три обратно, там смена. В день выхода разведчиков был сформирован будущий костяк нашей армии. В него вошли представители всех родов и присоединившиеся к ним колхозники и мастера. От танов Анаатан, Шиматан и Вирутан, молодой санитар, вынесший на себе Панушатана. От Горных орлов Зурабагор и Эранагор, брат Зурабагора погиб в последнем сражении. От мастеров Маори Ривар и Дижар, как лучшие воины племени, от Лис Каниман и Колуман, братья близнецы. И от Ласок Белакан и Харукан, не братья, но очень похожи, папа видать пользовался спросом у женщин рода. От колхозников никого не было, у них под ружьё можно взять только Чебуратора, но он вождь и единственный мужчина племени. Он, конечно, рвался с нами, но женщины племени, во главе с его матушкой, настучали по шее и он остался. Только пара молодых парней вошла в отряд. От каждого рода было выделено по два-три молодоиндейца, в обучение, ну и по хозяйству, дедовщину не в ХХ веке придумали. И я. Куда без меня. Получился отряд в двадцать семь человек. Десять лошадей, две мои, две для мастеров, которые решили учиться ездить в седле, остальные с грузом. Ещё десяток собак. Их специально никто не брал, они сами увязались. Привыкли везде сопровождать людей и охранять стада. Быков и коров с нами не было, но они легко нашли замену в виде других жвачных лошадей. Теперь можно спать спокойно. Собаки сами распределили места вокруг лагеря, никто не пройдет. И лошадки не разбегутся, им быстро ноги откусят, собачки опытные. Я не против, люблю животных, а собаки лучшие представители друзей человека. ---------------------------------------------------------------------------------------------- Пыльное облако возвестило о приближении отряда воинов. Почти одновременно на гребне соседнего холмика, появился головной дозор из пяти всадников. Двое сразу развернулись и умчались обратно к основным силам, а оставшиеся наездники остались наблюдать за нами. Через пять минут на вершину выехала группа всадников человек в десять и принялись нас разглядывать. Сто метров не расстояние для настоящего степняка. Прошло еще пять минут и на холм, где мы расположились, сразу с трех сторон выехали чужие воины. Понятно, вождь отправил их проехаться вокруг и убедиться, что кроме нас здесь никого нет. А нет никого, молодняк рассосался и спрятался, только мы двенадцать мирно обедающих людей. Все при оружии, но в момент прибытия конных воинов, мирно поглощающих жареное и вареное мясо, и колбасу с лепёшками. ---------------------------------------------------------------------------------------------- Сборный отряд покинул родовое стойбище и отправился на запад через два дня. Мы форсировали болото без особого труда, дорогу знали, да и вода каждый день убывала. Если бы лошадники подождали недельку, то взяли бы нас без особых проблем. Повезло нам. После переправы собрались посмотреть на новое место поселения. Вдруг я ошибаюсь и сейчас здесь поселиться, не получиться. Не успели. Нас перехватил гонец от отряда разведчиков. За прошедшее время они почти успели добежать до перешейка, да им это и не потребовалось. По дороге они натолкнулись на отряд конных воинов и сразу отправили гонцов в племя, а оттуда к нам. Мы приняли решение выдвигаться навстречу конникам, а там по обстоятельствам. На всем пути нас встречали наши разведчики. Они растянулись цепью от вторгнувшихся воинов до нас, поэтому мы без проблем оказались на пути гостей. -------------------------------------------------------------------------------------------- Лицо старшего воина удивленно вытянулось. Не привык он к такой реакции на свое появление. По его мнению, мы должны в страхе бежать, в крайнем случае, схватиться за оружие и обороняться. А мы спокойно жуём, вкусно пахнущую колбасу. Он что-то закричал на незнакомом языке. Я ответил на языке колхозников, если они общались друг с другом раньше, то язык должны знать. Он что-то понял и подозвал к себе одного из воинов. Тот спросил уже на языке колхозников: - Кто вы и что здесь делаете? его конь не стоял на месте, а постоянно пританцовывал, разворачивая хозяина к нам, то боком, то спиной. Воин крутился в седле, разговаривая с нами. - Мы воины племени Крабаалов, мы у себя дома, на своей земле. А кто вы? я отвечал, сидя на земле в расслабленной позе, держа в руке кость с ошметками мяса. Невежливо? У каждого народа свои обычаи и традиции. Мне, например, показалось невежливым, что он общается с нами, не слезая с лошади. Он сидит, и мы сидим. Но сидим мы не расслабленно. Это только кажется. Оружие хоть и не в руках, но в пределах досягаемости. А сидя верхом, достать коротким мечем, который я рассмотрел, когда они подъезжали, сидящего на земле человека, очень сложно. Тем более мы не беззащитны. Мясо в наших руках это тоже оружие. Кость расколота таким образом, что имеет очень острый конец, прикрытый нанизанным мясом. Смертельное оружие, настоящий костяной стилет. Мои соплеменники мастера по части обработки кости, они такими ножами сотню тысяч лет пропитание добывали, а я спец по части, чего придумать, хитрого. Поэтому вариант с активной обороной мы продумали и обсудили со своими соплеменниками и, даже, успели отрепетировать и договориться о сигналах. - Мы воины из рода Сакулотов, племени Щаков. - гордо сказал воин. Мы преследовали кочевников, которые напали на наших людей и скрылись в этих землях. Но здесь мы узнали, что их кто-то уничтожил до нас. Мой вождь желает знать кто. - Мы. С друзьями. я показал рукой на окружающих меня соплеменников. Не одни конечно. Нам помогали. За время нашей беседы, кто-то успел смотаться к основным силам Щаков. И теперь я наблюдал приближение вождя со свитой из десятка сопровождающих. Остальные воины остановились метрах в пятидесяти от нас. Вождя можно было опознать сразу. Лет тридцати, коренастый, волосы темнорусые, борода лопатой. Поверх одежды - доспехи. Настоящие ламеллярные доспехи из меди или бронзы. Из-за чего был похож на золотую рыбку. Серьезный дядя. Его окружали суровые мужи, одетые чуть проще, но тоже в доспехах. В свите были опытные и сильные воины, постарше своего сюзерена, но еще в полном расцвете сил. Выделялись только двое. Один старик без доспехов, но с мечем на поясе и ожерельем, из кучи звериных фигурок на шее. Шаман, наверное. Второй, выделяющийся на общем фоне, был молодой паренёк, лет двенадцати-тринадцати-четырнадцати. Он был в легком кожаном доспехе, вооружен большим ножом и небольшим луком. У других воинов луки были большие, из такого с коня не постреляешь. Ещё короткие копья, топоры и мечи. Доспехи попроще, костяные, но пластинки перекрывают друг друга, тоже шаг вперед. По сигналу вождя десяток всадников спешился и взял нас в полукольцо. Оружия никто не обнажал. Это правильно, ведь мы, по их мнению, не представляем угрозы. Какая угроза от лежащего и жующего безоружного мужика. Вождь заговорил на ломаном языке Людей земли. - Меня зовут Панасогор сын Сагила, я вождь Щаков. мне было сложно его понять. Два человека, которые пытаются разговаривать на языке, который оба плохо знают. Ему на помощь пришел молодой воин, подсказывающий вождю то или иное слово. - Вы не похожи на воинов, которые могли уничтожить лошадников. Они хорошие воины. Много наших братьев погибло в сражении с ними. А вас всего десять человек, и стоит мне махнуть рукой - вас не будет. Не десять, а двенадцать, - подумал я. Кого он не считает, может меня. Обидно. - А ты попробуй, проверь. сказал я вождю, а своим воинам сказал на языке Крабаалов: - Не убивать. Пока между нами нет крови, мы можем договориться. Вождь усмехнулся и махнул рукой. Он уже отвернулся, для него вопрос уже решенный. Ну, умрут сейчас десять наглецов, что смотреть. По его сигналу начали действовать не только его бойцы, но и мы. Он взмахнул рукой, его воины потянулись за своими мечами. Я перекатом поднялся на ноги перед ближайшим воином, перехватил руку, начавшую доставать меч из ножен, задвинул его назад и приставил свой стилет к его горлу, слегка нажал до появления крови. Глаза воина были как блюдца. Впрочем, такие глаза были у всех присутствующих Щаков. Все мои бойцы действовали похожим образом. Мы специально обсуждали и отрабатывали этот вариант. Как быстро подняться из положения сидя и лежа, как обезвредить противника без особого вреда его здоровью. Результат был на лицо девять заложников с приставленными к горлу ножами, и суетящиеся Дижар с Белаканом и Колуманом. Как так получилось? Нас двенадцать, их десять. Белакану просто не хватило соперника. А Дижар - перестарался. Для надежности он сжал руку своего оппонента, та не выдержала и сломалась, почему-то. Воин потерял сознание и теперь лежал у ног растерянного Дижара. Несколько секунд и всё закончено. Никто не успел среагировать и только сейчас воины потянулись к оружию. А нет, один среагировать успел молодой парень из свиты вождя. Он сидел, направив на нас стрелу в уже натянутом луке. И когда успел? Только что в его руках был пустой лук. Шустрый малый. Панасогор развернулся вместе с конем и удивленно смотрел на нас. - Что теперь скажешь вождь? Вождь покинул седло и, раздвинув в стороны своих бойцов, встал перед нами. - Отпусти их, или вы умрете. он был очень зол. - Прежде чем умрем мы, умрут они. А потом мы будем сражаться, и умрет еще много твоих воинов. Каждый из нас заберет еще не одну жизнь. Десять наших трупов, против двадцати или больше ваших. Для тебя это равноценный обмен? - Отпусти. он уже успокоился и голос звучал твердо. - А если отпустим, не умрем? - Нет, клянусь своим мечом. видимо это серьёзно, так торжественно он это сказал. Меч, кстати так себе. Сантиметров пятьдесят в длину, почти прямой, чуть сужающийся к концу. Острый конец, широкая середина, и сужение к рукояти. Рубить им наверное удобно, но более сложные приемы не получаться, слишком тяжелый. Что-то с этим мечом не так. А вот что - не пойму. По его сигналу его воины вложили оружие в ножны, а по моему, бойцы отпустили заложников. Только один из Щаков, видимо не понявший своего вождя, ринулся на нас с занесенным для удара мечем. Звонко пропела стрела, и воин пал, а юноша из свиты, держал вновь взведенный лук и косился на вождя. Панасогор посмотрел на труп своего воина и кивнул. Дескать, не хрен нарушать приказы старших по званию. - Прошу к столу. Будьте нашими гостями. сказал я. - Хороший у вас стол. За таким столом и с такими хозяевами, недолго и без головы остаться. он все таки сел рядом со мной. Еще несколько человек присоединились к нам, включая молодого лучника, так и не расставшегося со своим оружием. - Это какой гость. Если друг, то будет сыт и пьян. Если враг, то может и без головы остаться. не стал я его разочаровывать. Он согласно кивнул и взял предложенную кружку с пивом. Удивленно посмотрел на емкость из нержавейки, оценил и отхлебнул. Мои бойцы раскладывали на тарелки мясо и колбасы, раздавали гостям, наливали пиво. Процесс пошел. Напряжение спадало. Окружающие нас воины принюхивались и глотали слюну. Жаренная домашняя колбаска, да с чесночком, да с пивасиком. А они наверняка с утра не жрамши. Щас начнутся голодные обмороки. До обмороков дело не дошло. Панасогор понял, чем грозит его войску такой стол, и дал команду своим командирам на привал и обед. Двадцать минут, насыщались в полном молчании. А потом, возлежа на шкурах, начали разговор. Беседовали в основном я и вождь, остальные слушали. Опять пришлось помахать руками и прибегать к помощи толмачей, но кое-как разговор начал получаться. В дальнейшем таких бесед было много, мы всё-таки стали товарищами. Если коротко передать содержимое этих бесед то . Племя Щаков, род Сакулотов или Сколотов, как называли их земледельцы, живет за рекой на заходе солнца. За какой рекой? Потом разберемся. Пришли они сюда с востока давно, более десяти поколений назад. Пришли несколькими родами. Род Сколотов остался здесь, а несколько других родов ушли кто куда. Кто на север, кто на юг. Оставшийся род жил по-разному, то хорошо, то плохо. Были и войны с соседями, и эпидемии болезней. Одна такая эпидемия, лет сто назад, почти уничтожила племя. И только недавно начало возвращаться былое величие. Занимались они в основном животноводством и торговлей. Были среди них и мастера - литейщики, кожевники, и множество других специальностей. Когда племя начало набирать силу, они помимо предметов обмена предложили, проживающим на их территории земледельцам, защиту. Постепенно количество земледельцев, принявших защиту, росло. Они поняли преимущества такого проживания и, добровольно делились урожаем в обмен на защиту и предметы производства. Племя росло, расширяя сферы влияния. Сравнительно недавно, при отце Панасогора, под руку Сколотов попросились племена людей земли, жившие за рекой. Опять река. Какая река? Для себя решил, что Днепр. Сначала меньше, потом, по мере роста количества набегов, все больше и больше. И вот недавно, на подшефное им племя, напали лошадники. Война длилась долго, и в решительной битве победили Сколоты. Однако, некоторой части врагов удалось сбежать. Об этом узнали не сразу, в пылу битвы не заметили исчезновения части родов противника. Потом были долгие споры, надо-ли преследовать сбежавших, или пусть живут. Царь Сагил принял решение если наберется достаточное количество желающих мстить, то - пожалуйста. Желающих оказалось много. Многие потеряли родных и близких в битвах с лошадниками. И вот, после праздника победы, и проводов павших бойцов, продлившихся почти две недели, добровольцы двинулись в погоню. Преследуя их, мстители появились в Крыму. На въезде в Крым, они натолкнулись на сбежавших от нас лошадников. Те в отчаянии накинулись на своих врагов, и были убиты. Племя лошадников прекратило своё существование в северных причерноморских степях, окончательно. На мой вопрос, а где женщины и дети? Он рассказал, что многие женщины и подростки, сами ринулись в бой и были уничтожены без сожаления. Часть оставшихся, не подошедших по каким-то критериям, вырезали сами Щаки. А маленьких детей и молодых женщин под охраной отправили в племя. Жестокие времена, жестокие нравы. С другой стороны, могли убить всех это враги. А если их оставить в живых, без мужчин и средств к существованию, то только продлили агонию, и эти дети и женщины, долго умирали от голода и в зубах диких зверей. Так что может быть так, даже более гуманно. Оставили хоть часть, тех, кто сможет влиться в племя. Несмотря на то, что наша беседа проходила в теплой и дружественной обстановке, мы не расслаблялись. Я всячески наводил тень на плетень, рассказывая какое у нас сильное войско. Что мы уничтожили лошадников, потеряв всего несколько человек. В общем, какие мы классные пацаны и великие воины. А здесь нас так мало потому, что мы передовой отряд, отправленный для встречи дорогих гостей. Похоже проканало. Я всё присматривался к молодому сколоту с луком. Уж очень интересная конструкция. Я про такие, только слышал сложный, клееный лук. Было видно, что основа деревянная, а на неё наклеено куча всякой всячины, тут и части рога, и куски кожи, и ещё что-то. Парень, таким образом, пытался усилить короткий лук до возможностей длинного. Я попросил посмотреть лук. Мне было интересно в практических целях. Мне надо как-то усилить свой арбалет. Парень посмотрел на вождя и тот кивнул, давая согласие. Он протянул мне лук. Я взял в руки это чудо человеческой мысли. Лук был короткий, длинной сантиметров восемьдесят, но достаточно тугой. С внутренней и наружной стороны он был обклеен посторонними материалами, а потом ещё и обмотан кожей. - Это мой племянник, Скиф. Занимается всякой ерундой. Хочет сделать лук, из которого можно будет стрелять прямо с седла. Все знают, что это невозможно. Лук получается слишком слабым. Вот у моих воинов луки мощные, но чтоб выстрелить из него, надо спешиваться. А слабый лук никому не нужен. Скиф. Неужели тот самый прародитель скифов. Если это так, то можно сказать, что он далекий предок, а вовсе не мифический герой. Парень набычился, услышав слова дяди, но упрямо выпятил челюсть. Да, такой добьется своего. Я взял его лук и положил на землю. Он гневно глянул на меня, но ничего не сказал. Лук я обвел по контуру ножом, чтоб наглядней было. Потом образец убрал, а на получившимся рисунке, добавил две закрученных в обратную сторону дуги. Потом нарисовал рядом лук, вид без тетивы, выгнутый в обратную сторону, с сильно завернутыми концами. И ещё один рисунок с тетивой, в натянутом состоянии. Глаза парня расширились, он схватил свой лук и начал вертеть его во все стороны. Видимо уже начал думать, как внести изменения в конструкцию. Похоже, он сразу понял, что и зачем. А дядя только сочувственно улыбнулся. - Спасибо. сказал парень, и подхватив колчан, умчался в сторону основного отряда. - Побежал к своему наставнику. - сказал Панасогор, - Его отец, мой брат, погиб, когда Скифу было два года. С тех пор я занимаюсь его судьбой. А брат жены моего брата учит его всему, что должен знать настоящий сакулот. - Хороший парень. Из него вырастет хороший воин. сказал я, а сам подумал, может зря показал такую форму лука. Неизвестно как наши отношения сложатся в дальнейшем. - Да. Он весь в отца, а мой брат был великим воином. Если бы он не погиб, то стал великим вождем сакулотов. Расставались мы, можно сказать, по дружески. Договорились поддерживать отношения. У нас на перешейке будет постоянный дозор, и если что, то Панасогор пришлет гонца. Мы снабдили вождя, так понравившимся ему копченым мясом и колбасой. А я подарил ему кружку из нержавейки, из которой он пил. Ерунда скажете? А вот и нет, даже серебро темнеет и требует ухода, а нержавейка нет. Выглядит очень хорошо, на фоне других предметов. Дорогой подарок, в местных реалиях. Он сразу привязал её к поясу. На этом мы и расстались. Правда, перед этим произошло ещё одно событие. Я пошел провожать вождя до его транспорта ездовой кобылы. Эта лошадь отличалась от наших лошадок. Если наша тянула на крупного осла, тарпана или лошадь Пржевальского, то это была настоящая лошадь. Гнедая кобыла. На голову выше моей, ноги длинные и стройные, не арабский скакун, но все равно очень красивая лошадь. Панасогор, увидел мою заинтересованность и спросил: - Тебе нравятся лошади? он не видел наших лошадей и думал, что мы пешеходы. Как я потом узнал, к людям, не имеющим лошади, у них очень пренебрежительное отношение. Может, если бы они увидели нас верхом, то наши отношения сразу сложились бы наилучшим образом. - Да. Очень. я и правда в последнее время очень привязался к своим четвероногим помощникам и постоянно тренировался в верховой езде. Панасогор сказал что-то сопровождающим, и через пару минут мне подвели скакуна. Из запасных, но от этого не хуже. Жеребец. Про цвет можно сказать - рыжий с темно рыжей гривой и хвостом, а так же темно рыжей, почти красной, полосой на спине - каурая, по-моему так называется эта масть. Высокий, сильный, красивый. Глаза умные, но хитрые. Я взял его за уздечку и погладил по голове. Конь недоверчиво смотрел на меня, пока я гладил его морду и шею. По моей просьбе кто-то дал мне кусок лепешки, я даже не обернулся посмотреть кто. Мягкими губами конь взял лакомство с ладони. Первое знакомство это главное. Седло было так себе. Скорее многослойная попона, но уже с более или менее нормальными подпругами и ременным стременем. Почему-то одним. Наверное, просто облегчает процесс залезания на лошадь. Я опять попросил соратников, и мне подвели мою Лошадку. Я снял с неё седло, к которому привык, с двумя стременами. Она замахала хвостом как собака, в предвкушении свободы, да я её основательно задолбал, по пути сюда. За исключением меня и двух мастеров, все воины перемещались пешком. Поэтому на всем пути следования я тренировался и пытался убить сразу нескольких зайцев. Нельзя, скажете. Можно. Только нужен правильный подход. В качестве зайцев выступали бег, конный спорт и некоторые акробатические трюки и джигитовка. Некоторое время я ехал в седле, пока мои коллеги бежали, осваивал верховую езду. Когда моя ж , говорила - хватит, а ей вторила Лошадка, так и не привыкшая таскать на себе стокилограммовую тушу, я слезал и бежал рядом, иногда держась за седло. Ноги работают, попа и лошадь отдыхает. Бегать тоже надо тренироваться, а то в глазах соплеменников я выгляжу непонятным инвалидом. Непонятным, потому, что с виду нет никаких увечий, в поединке любого уложу, а бегать не могу. Вот и тренируюсь. Когда устаю бежать, запрыгиваю на лошадь. Да, запрыгиваю, иногда даже на ходу. Бегу-бегу рядом, а потом ухвачусь за луку, пробежка, прыжок и я в седле. Правда, это не сразу. Поначалу и падал, и перепрыгивал, и промахивался всякое бывало. И вот недавно, сегодня с утра, начало более или менее получаться. Упал всего два раза. Причем один раз по вине лошади. После вчерашних тренировок она меня вообще боится. Вот и сегодня, бегу я бегу рядом прыжок, а лошади-то нет. Она всю дорогу косилась на меня, а когда я прыгнул отпрыгнула в сторону. Даже в цирке я не видел, чтоб лошадь боком прыгала. Лошадь получила заслуженный пендель, и дальнейшие мои прыжки воспринимала с вселенской грустью во взгляде, и надеждой, что в следующий раз я сломаю себе шею. Ривар помог оседлать мне лошадь и я, рисуясь, не касаясь стремян, запрыгнул в седло, чем вызвал немалое удивление Панасагора и его соплеменников. Жеребец от такого слегка обалдел и, несмотря на налаживающиеся отношения, попытался сбросить меня из седла. Но он привык сбрасывать наездников сидящих без седла и стремян, поэтому я удержался. А дальше применил технику удар кулаком между ушей, и он снова меня любит, даже без хлеба. Проводя испытания нового транспортного средства, проехался сначала шагом, потом легкой рысью, а в конце сорвался в галоп. Жеребец, в отличие от моей лошади, бежал легко, не делал вид, что ему тяжело, а наоборот это доставляло ему удовольствие. Я не сдержался и запел песню разбойников из к.ф. «Не покидай»: Таких красавцев только дарят, Маркизам, принцам, королям. На них не скачут, а летают. Такие и не снились нам. Такие, нам не по карману, Смотри на них иль не смотри. Подари лошадку атаману, Слышишь, подари. И так далее. Мне, конечно, далеко до исполнителя этой песни, Бабакова Павла Фёдоровича, гениального певца с уникальным голосом, но в походных условиях, получилось нормально. Потом приблизительно перевел текст собравшимся. Теперь, когда я уже знал, более или менее, языки местных племен, от меня стали требовать перевода текстов. Раньше было проще пой, что хочешь, а теперь приходилось выбирать и правильно переводить. Панасагор уважительно покивал головой, а подошедший Скиф с детской непосредственностью, рассматривал и ощупывал седло и стремена. - А зачем это? он указал на стремена. А почему так? это уже по поводу седла. А почему то седло другое? он показал на другую лошадь с седлом, большего размера. - Давай по порядку. Стремена для того чтоб держаться в седле. Но не только когда сидишь, а и во время боя. по глазам видно, что не понял. Я попросил у одного из воинов свиты топор и копьё, тот нехотя дал, повинуясь кивку Панасагора. Тот, похоже, сам заинтересовался и подъехал поближе. Привстав в стременах, я показал, как бить топором из положения - стоя в стременах. Удар получается гораздо сильнее. Всаднику не надо, в момент удара, судорожно держаться яйцами за спину лошади, и находиться он выше. Потом спросив разрешения вождя испортить щит одного из воинов, продемонстрировал конную атаку с копьем. Конечно, я не разгонялся, а двигался легкой рысью, почти шагом, иначе просто не попал бы в щит. Нет у меня такого опыта, только в кино видел. Но общий смысл понятен. Группа советников во главе с вождем стала активно обсуждать увиденное. Большинство заинтересовалось, но были и сторонники классической военной теории, утверждавшие, что конь это средство передвижения, и воевать с него невозможно. Но меня больше интересовал Скиф. Если он захочет, то при поддержке дяди и других родственников, сделает. - Ты понял? спросил я у него. - Почти. А как это может помочь в войне? - Представь себе конное войско, несущееся во весь опор на врага, длинные копья врезаются во вражеский строй и убивают всех на своем пути. А потом воины достают мечи и топоры, и добивают врага. Как тебе? Только копья надо делать длиннее и крепче. А ещё, перед атакой, расстрелять противника из луков. - Дядя говорит, что стрелять с коня из лука невозможно. - Возможно, ты сделай лук, такой как я нарисовал. С первого раза не получиться, но ты пробуй, экспериментируй. Собери два три десятка подростков и с ними тренируйся, и стрелять, и конной атаке с копьём. Можешь это делать втайне от дяди, а когда у вас начнет получаться покажешь ему. Будь уверен, скоро все ваши воины будут так вооружены. - Спасибо. сказал он, но в мыслях был уже далеко. - Не за что. Обращайся если что. Вот ещё. я снял седло со второй своей лошади и протянул его Скифу. На, держи подарок. Он опять вернулся в этот мир и округлившимися глазами, смотрел на меня. - У меня нечего подарить тебе в ответ. он посмотрел на дядю, а тот на меня. - Может кобылу? набрался я наглости. Жеребец есть, нужна кобыла. Свита вождя покатилась со смеху, Панасагор тоже улыбался. - Дядя. в голосе Скифа не было просительных интонаций, скорее утвердительные. Панасагор кивнул, и через минуту, мне подвели пегую кобылу. Рыжую, с большими белыми пятнами на боках, но экстерьером очень похожую на жеребца. - Спасибо. теперь была моя очередь благодарить. Мы снова попрощались и разъехались в разные стороны. До новой встречи, которая состоялась достаточно скоро. Вспомнил. Что привлекло мое внимание. Меч Панасагора был из белого металла. Я так привык к железным вещам, окружавшим меня в прошлой жизни, что сразу и не понял всей загадочности ситуации. Все вокруг носились с изделиями из кости и камня. Бронза вершина современных технологий, сродни водородной бомбе. И вот я встречаю человека с железным мечом. Откуда? Путь домой оказался долгим. От места расставания с Щаками, мы направились на запад. Проводниками у нас были молодые земледельцы. Да и скотоводы неплохо знали местность, стада гоняют по всей степи. Цели у нас поменялись местами. Если раньше мы собирались осмотреть место будущего проживания, а потом двинуться на поиски выживших соплеменников, то теперь всё наоборот. Раз уж мы рядом. Полдня пути, ночевка и еще полдня. К обеду мы вышли к морю в районе будущей Евпатории. Здесь было одно из самых больших поселений земледельцев. Место хорошее, но для меня - не привычное. Я даже не сразу опознал Евпаторийское побережье. Понимание того где мы, пришло на следующий день, когда мы добрались до будущих Сак. Не узнал потому, что вместо голой степи и песчаных пляжей лес. Да, лес. Еще нет древнегреческих поселений. Нет Керкенетиды, появившейся здесь в VI в до н.э. Но зато по степям гуляют кочевники и скотоводы, оставляя за собой курганы. Живут земледельцы. А степи, я здесь, пока не увидел. Всю дорогу на север и запад, мы двигались по лесостепи. Да, были большие свободные пространства, но они частенько сменялись лесными массивами. И чем дальше на запад, тем лесов становилось больше. Конечно, в сравнении с предгорьями и горами, леса было меньше, да и сам он не такой густой, но все равно лес. В основном сосновый. Высокие стройные сосны, про такие говорят корабельные. Мои соплеменники просветили меня, что степь, в моем понимании, дальше на восток и север. Поселение было большим. Круг, диаметром триста метров, был когда-то застроен домами, от которых остались обгоревшие развалины. От моря оно было защищено широкой полосой леса, и находилось на большой поляне. Свободное от поселения место было задействовано под поля и огороды. Сам поселок, огороженный невысоким забором, перестал существовать совсем недавно. Запах гари и разложения стоял очень устойчивый. При ближайшем осмотре, оказалось, что запах исходит от разлагающихся трупов животных, а вот трупов жителей нигде не наблюдалось. Это радовало, значит, где-то рядом есть люди, позаботившиеся о погребении своих соплеменников. Вот только где они? Наши проводники были из другого поселения, но здесь у всех везде есть родственники. Они разбежались по полям и начали кричать и звать своих соплеменников. Через несколько минут на опушке появилась группа людей. Три молодых человека и древний старик. Они не приближались, а ждали нас, готовые в любой момент спрятаться в лесу. Я не стал их пугать, а отправил к ним родственников. Пусть поговорят, объяснят, что к чему. Разговор длился не долго, лёд недоверия был сломлен и люди земли подошли к нашей группе. - Меня зовут Ахвар. представился старик. Кто вы я уже знаю, вопрос, зачем вы пришли и чего хотите. - Племя Крабаалов, решило объединиться с выжившими людьми земли. Нас осталось мало, вас осталось мало. Лошадники уничтожены, и надо как-то жить дальше. Мы будем помогать вам, вы нам. Сейчас мы собираем всех выживших. объяснил я старику. - И много выживших вы нашли? - Вы первые. Пока. Сейчас мы собираемся ехать на север, узнать, что с вашими людьми там, а потом на юг. Там будем искать ваших и своих соплеменников. - На север можете не ходить. Мы были там и, все кто выжил, здесь. На юге, в Городе, тоже есть люди. Мы не знали, что выжил еще кто-то кроме нас и решили пока сохранить эти два поселения. Вы принесли хорошую весть, что часть наших жен и детей выжило. Это радует моё старое сердце, значит, есть возможность, что наше племя возродиться. подбородок у деда затрясся и по морщинистым щекам потекли слезы. Он почти упал на землю, но его подхватили молодые помощники и аккуратно опустили на траву. Вдобавок ко всему, Ахвар оказался двоюродным дедом Чебабора. Жив внук, а он теперь вождь племени. Что его особенно радовало. Из дальнейшей беседы стало ясно, что выжило земледельцев немного. На данный момент в лесах около села собралось около трехсот человек. И, опять же, в основном женщины и дети. Некоторое количество подростков и совсем мало взрослых мужчин и стариков. Сюда входят и выжившие из северной деревни, которая располагалась, как я понял по описанию местности, на Донузлаве. Подсчет вести очень сложно. Здесь и проблемы с числительными, но самая главная, здесь не считают детей. Я все время пытаюсь вычислить общее количество людей, а местные, когда говорят о количестве, говорят о людях достигших определенного возраста. То есть, начиная с подростков, прошедших инициацию. А те, кто младше, еще неполноценные члены общества и их подсчет не ведется. Матери, конечно знают, сколько у них детей, и отцы знают, да все знают, но для них они еще не люди. Они - будущие люди, будущие охотники, пастухи, пахари и матери. Когда я спрашиваю о количестве, говорят только про взрослых, как я не бился. Поэтому, когда озвучивают цифру - двести человек, то можно смело предположить, что с детьми их человек пятьсот. Хотя, это в мирной жизни, а во время войны могли часть детей и потерять. Пока сам не посчитаю, правды не узнаю. В южном поселении, именуемом местными земледельцами, городом, по рассказам деда, осталось больше народа. Но насколько больше, он сказать не может. Есть еще несколько маленьких хуторов вокруг крупных поселений, которые почти не пострадали, но там изначально народу было немного. Подводя итоги, можно сказать, что народа выжило мало. Приблизительно около тысячи-двух человек. Но и это хорошо. А какая ситуация в дальних поселениях, он не знает Хорошо, что выжил хоть кто-то. Могли все погибнуть. Лошадники нападали на поселения и убивали всех подряд. Выжили те, кто в данный момент находились вдали от поселений на дальних полях, хуторах, пасли скотину, ловили рыбу, собирали ракушек и тд. В поселениях выжили единицы. Мужчины встали на защиту своих семей и погибли в бою. А женщины не могли бросить детей и гибли все вместе. Но некоторым всё же удалось спастись, и спасти своих близких. К сожалению, таких были единицы. Оставив земледельцев с надеждой в сердцах, мы отправились дальше, уже на следующий день. С нами отправился один из мужчин, представитель людей земли, для установления контактов с нами и как представитель рода-племени. Его сопровождало несколько юношей - свита и гонцы. Ехал и удивлялся высоким берегам и широким пляжам. Наш путь пролегал вдоль моря. Справа море, слева лес. За лесом полоса степи. Наверное, не зря земледельцы поселились здесь. Климат мягкий, туманы и влажность, достаточное количество строительных материалов. Что еще нужно? Море дает еще и дополнительный приварок в котел, не хуже реки, у которой эти люди жили раньше. Но все равно, пейзаж непривычный. Я не исключаю возможности, что этот мир мне чужой параллельный. И всё же, если углубиться в историю, то можно найти подтверждение того, что мир мой, только давно. Вот взять тех же греков. Греческие полисы строились на берегу моря. Но в мое время они оказались на самом берегу, буквально в море, а некоторые частично или полностью, на дне моря. Вспомнить тот же Херсонес, Калос Лимен, Акра, Боспорские полисы на Азове, то получается, что уровень моря в то время был гораздо ниже. Потом уровень моря постепенно поднялся и затопил древние города. А насколько поднялся, можно только предполагать. Причем, процесс повышения уровня моря был повсюду. Затопленные прибрежные поселения находят по всему миру. И на Средиземном море, и на Балтике. Окончание ледникового периода и потепление подняли уровень мирового океана, а в Крыму ещё и черноморский потоп постарался. Если в двадцатом веке, эти города находятся на глубине три-четыре метра, а во время строительства должны были находиться, хоть на несколько метров выше. А в реальности метров десять над уровнем моря, или удалены от моря, если берег пологий. И волны не будут заливать во время зимних штормов. А еще в этих затопленных городах находят колодцы. Колодец тоже должен быть выше уровня моря. Получается, что уровень моря поднялся на десять пятнадцать метров. Так что береговая линия сильно изменилась за прошедшее время. И климат изменился. Где то мне встречалось утверждение, что Керкенитида (Евпатория) была построена для доставки и транспортировки корабельного леса в греческие колонии. Это потом климат поменялся, леса исчезли, уровень моря поднялся. Опять всё не ясно вопросов больше чем ответов. К полудню мы доехали (добежали) до города. Это опять мой вольный перевод. Это, изначально, было место обмена ярмарка или рынок. Находился он между озером Сасык-сиваш и Сакским озером. Здесь происходил обмен товарами между племенами земледельцев, скотоводов, рыбаков (были здесь и такие люди воды, люди рыбы) и горцев. Горцы бывали здесь редко. Они вели обмен, в основном через посредников, зачастую, моих соплеменников. Это понятно, они горцы, мои соплеменники населяют предгорья, логично. Со временем, здесь образовалось постоянное поселение земледельцев. Земли под поля здесь были не пригодные, но поселившийся здесь род, занимался добычей соли. Поля располагались вдали от города, несколько хуторов и ферм. А здесь было множество солончаков и соленых озер, где они собирали соль с камней. Под огородики плодородной земли хватало, так что жили нормально. Видимо соль и стала катализатором организации места встречи и обмена. Все племена, приезжающие сюда за солью, встречались на ничейной территории, непригодной ни для скота, ни для земледелия, и производили обмен своими товарами. Не нашелся ещё здесь «цивилизованный» человек, который захватил бы весь район, и стал соляным монополистом. Местные еще не поняли всю ценность этого продукта, как товара. До XX века соль была самым экспортируемым товаром из Крыма. И обеспечивала до пятидесяти процентов внутреннего рынка России. Это золото, белое золото (или розовое, розовая соль добывается на озере Сасык-Сиваш). И вот как оценивалось в те годы значение промыслов: «Крымская соль, за ежегодными отпусками оной за границу, довольствует многие тысячи народов внутри России » Доход же казны, от продажи крымской соли, составил только за первую четверть XIX века, свыше 40 миллионов рублей! Это доход казны, которая продавала разрешения на добычу соли частникам. А сколько заработали эти бизнесмены, неизвестно. Но во много раз больше казны. Еще одной статьей экспорта была, уже упоминавшаяся, глина кил. Турецкоподданные татары, в Турцию её и вывозили. И присматривал за этим сам хан, не лично, конечно. Постоянный и немалый доход в ханскую казну. Да, люди не везде и не всегда были грязнулями, и были готовы платить за моющие средства. Ещё была пшеница. Много пшеницы. Так, что не зря здесь поселились земледельцы хлеб будет. Я с верховыми мастерами вырвался вперед. Мне приходилось придерживать своего жеребца, чтоб друзья не отстали, лошадки у них похуже. Вот во время такой остановки я и был атакован. Я вырвался вперед на сотню метров и остановился на опушке леса, в ожидании своих товарищей, когда на меня из этого леса вывалилась толпа вооруженных людей. Громко крича и размахивая палками, люди бросились на меня. Все правильно, я на коне, и они приняли меня за лошадника. Путь к своим отрезан. Сзади - обрыв, впереди - толпа, жаждущих моей смерти, людей. Конным сражаться я не умею, да и коня жалко, потому спрыгнул с него и встречал нападающих стоя на земле. Десяток человек, плохо вооруженных и не обученных, окружал меня. Я пытался кричать на языке племени людей земли, но меня никто не слышал. Блин. И убивать никого нельзя будущие соплеменники. Нам бы ночь продержаться, да день пережить. На самом деле, продержаться надо пару минут. Пару минут против десяти человек, норовивших проткнуть меня тупой палкой. И при этом никого не убить. Задача почти не выполнимая. От первого нападавшего я просто отклонился, он так разогнался, что проскочил мимо, а выставленная в сторону нога, послужила причиной его падения, но не дала ему добежать до обрыва. Так что я его ещё и спас. От следующей набежавшей пары, уклониться не получалось. Они ткнули копьями одновременно с двух сторон, целясь мне в живот. Я отскочил назад и удар двух копий прошел мимо, копья скрестились, сделав шаг вперед, я оказался в перекрестье копий, вне досягаемости их наконечников. Еще шаг вперед. Аборигены вцепились в копья двумя руками и не понимали, что делать дальше. Хук вправо и прямой влево, выпустив из рук копья, парни упали. Поднырнул под копье следующего колхозника, каменный наконечник вспорол кожу куртки, оставляя рваный разрез и на моей коже. Владельца перебрасываю через себя. Не оглядываясь и не обращая внимания на струящуюся по спине кровь, встречаю очередного противника ударом ноги в грудь, растяжка уже позволяет, и отбрасываю на группу атакующих. Он падает им под ноги, сбивая одного и мешая остальным. Самое главное, запутать их. Внести в их ряды хаос и неразбериху. Они сами начинают себе мешать. В этот момент прибыла подмога. - Не убивать. кричу я Ривару. Он и сам это понимает, действует рукоятками ножей как кастетами, вырубая противников с одного удара. Может и не убил никого, но костей поломал немало. Бронзовый, цельнометаллический нож, весом почти килограмм это серьезный аргумент. Дижар, это вообще пипец. Он ударом кулака быка валит. Остается надеяться, что у местных головы крепче, чем у быков. Все могло закончиться печально, но подоспели основные наши силы и вмешавшиеся люди земли, быстро навели порядок, разъяснив кто мы. Ежедневные тренировки серьезно помогли в переделке. Если бы я со своим отрядом не устраивал каждый день учебные поединки, неизвестно чем бы это закончилось. А так мы каждый день сражались друг с другом, пытаясь выяснить, что нам лучше подходит. Отделить зерна от плевел, так сказать. Вырабатывали приемы противодействия, тем или иным видам оружия. До окончательного формирования школы, еще далеко, но кое-что начало вырисовываться. Тело вспоминало старые навыки и приобретало новые. Только благодаря этому мне удалось выжить в этой стычке. Занимался физической подготовкой сам, гонял бойцов, и подрастающее поколение. Да, мои соплеменники были в прекрасной физической форме, но у них была некоторая специализация. Таны прекрасно бегали и отлично владели копьем. Бег, как известно, развивает все группы мышц, но в определенном объеме, а мне надо, чтоб они могли бегать и в доспехах, и мечом махать без устали. И так у всех. Сам я тоже в неплохой форме, но нет предела совершенству, да и омолодившийся организм требует. Требует и нагрузки, и развития, и роста, и бабу требует, постоянно. Первые дни я, измотанный своими женами, как-то забыл о женщинах. Но буквально через пару дней, молодой, тренированный на множестве жен организм, стал требовать своё. Благо по дороге попадались добрые вдовушки, стремящиеся угодить себе, мне и богам, которые завещали плодиться и размножаться. Мне доводилось заниматься разными видами спорта, и везде способы достижения целей хоть и схожи, но отличаются. Бодибилдинг, отбросил сразу. Огромные, пускай и красивые мышцы, абсолютно ни для чего не годные. Сила есть, но здесь не штангу поднимать надо. Киношные древние герои с шикарной фигурой, на деле уступят сухому, жилистому мужику, нарастившему свои мускулы в борьбе за жизнь и кусок мяса. Вокруг меня не было толстых качков. Все окружающие меня люди имели натуральные мускулы серьезного спортсмена, и практически не имели жира. Образ жизни не позволял. Тут пока птичку на полкило поймаешь, три литра пота выйдет. А ещё не хотелось светиться. В смысле, выглядеть очень здоровым и опасным. Мой жизненный опыт, говорит, что лучше, когда тебя недооценили, чем переоценили. Когда соперник видит огромного мужика с огромными мышцами, ему хочется взять лопату, или лучше лом, подойти сзади, и долбануть по темечку. И тут никакие мышицы не помогут. В этом мире ломов нет, а лопаты сплошь деревянные, но их с успехом заменяют копьем и мечом. Так что лучше выглядеть не опасным, а когда противник расслабиться, показать все свои способности. Это как мастера единоборств каратисты, самбисты, айкидошники и прочие представители боевого племени. Зачастую, они не выглядят опасными. Мужичок или вовсе дедок, небольшого роста, с пузиком, без внушительных мышицев, а на тренированные руки никто и внимания не обратит. Зато в деле они реально преображаются. Им не мешает ни возраст, ни вес они летают, мгновенные удары, мастерские приемы. Все правильно, потому что ставка делается на скорость и мастерство, а не на мышцы. Нет, они не слабые и мышцы у них есть, но тренированы они по другому, опять же, не на массу и на объем, а на силу, выносливость и скорость. Не хотелось и сильно утяжелять своих воинов. Сейчас бегают они хорошо, а если станут грудой мышц, то о беге можно забыть. Надо искать золотую середину. Борцовские тренировки это то, что надо. Бег, акробатика, полоса препятствий, элементы паркура (сам не занимался, но видел многократно). Еще вспомнил Александра Заса, известного как Железный Самсон. Прославился он как силач, артист цирка. Так он, при не очень выдающейся внешности (рост 167,5 и вес до 75кг), обладал огромной силой. Известен случай, когда он, во время войны, вынес с поля боя раненного коня. Да коня. А для выступлений в цирке, по требованию хозяина, вынужден был наращивать мускулы, объем и массу, так как никто не верил, что такой небольшой человек, с такими не выдающимися внешними данными, мог поднимать такие веса и делать такие трюки. Воспринимали это как фокусы. Он придумал собственные упражнения для развития не мышц, а сухожилий. Изометрические упражнения. Как то я заинтересовался и даже попробовал заниматься, но как говориться, за пьянкой да гулянкой, всё забросил. А тут появился шанс начать с начала, да ещё материал шикарный, в виде подростков, в хорошей форме и не ленивых. В общем, пробуем потихоньку, а результат покажет. Результат спаррингов и учебных поединков уже есть. В скоротечной свалке с колхозниками, выжил и получил лишь несколько царапин. А вот колхозникам досталось. Вначале нам даже разговаривать было не с кем. Все или без сознания или с повреждениями челюсти и других частей тела, нерасполагающих к разговору. Но постепенно народ начал приходить в себя. Особо пострадавшим была оказана помощь и в поселок были отправлены гонцы с предупреждением о нашем прибытии. Во избежание подобных эксцессов. В городе пробыли два дня. Беседы, обязательная пьянка и прочее. Прихватив представителей этого поселения, двинулись далее по маршруту. Искать выживших соплеменников. Дома были через пятнадцать дней. Добрались без жертв, но с приключениями. Было несколько интересных моментов. Первым делом мы прошли по поселениям людей земли, находя выживших. В уже упоминавшихся поселениях на севере, на Дон-Узлаве, мы так и не побывали, а жаль. По рассказам людей земли там жила многочисленная община из доброго десятка поселений городков и хуторов. Но именно на них пришелся первый удар лошадников. Самый неожиданный и жестокий. Выживших в той резне, можно пересчитать на пальцах. Другие поселения были на Западном Булганаке и в низовьях Альмы и Качи. Все разграбленные и уничтоженные. Выжили единицы. Отправили их в Город. А в среднем течении Бельбека, было первое, из встреченных нами, крупное поселение Крабаалов, рода Оленя. Это поселение сильнее всех пострадало от лошадников. В живых мы нашли всего десяток молодых парней, которые были на дальнем пастбище, и пятерых молодых женщин, с десятком детей. Они в момент нападения, собирали в лесу травы. Женщин и детей забрали с собой. Молодые пастухи не могли обеспечить им должной защиты, они занимались стадом. Стадо это главное. Их оставили на месте, пусть пасут, пока не проясниться вся картина. Отсюда совершили экскурсионную поездку на запад, в Севастопольскую бухту. Родственных нам поселений там не было, но мне очень хотелось посмотреть на, живущие там, племена людей воды. Экскурсия затянулась. Множество прибрежных деревенек рыбаков. Рельеф с большим количеством бухт, позволял селиться почти в каждой. Люди жили дарами моря, небольшими полями и огородами. Встретили нас неприветливо. Сюда докатились слухи о напавших лошадниках и нас опять приняли за них. Но потом все прояснилось и нас пригласили в гости. Сопровождавшие нас земледельцы постоянно контактировали с рыбаками, потому и язык знали, и обычаи. Остановились мы в небольшой деревушке, находящейся в одной из бухт северной стороны залива. Род или клан селедки. Это я опять для себя адаптировал название. Ну, спросил я, как называется их род. Мне ответили. А что это значит? Мне и показали какую-то рыбу. Серая, в крапинку. Может иваси? Так они и стали для меня селедками или ивасями. Основная масса населения жила на южной стороне, но переправляться через залив, или форсировать Черную реку, впадающую в море, мы не решились, очень большая река, а для ознакомительной экскурсии достаточно и этого. Где-то на том берегу в устье Черной реки, будет построен порт, а для его защиты крепость Каламита. А еще дальше Херсонес. И уж, в совсем заоблачном будущем Севастополь. Когда это еще будет? Поселок находился недалеко от птичьего базара, километр или чуть меньше. Местные пожаловались, что птицы просто задолбали. Нападают на рыбаков, точнее на улов, на берегу воруют все подряд. Большими кострами их удалось согнать с ближайших гнездовий, и установился некоторый порядок. Но все равно старейшина думает переезжать отсюда на южную сторону. Вот и сейчас, сидя за столом, мы наблюдали облепленные птицами скалы и кружащиеся над ними большие стаи. Даже сюда долетали звуки птичьего племени. Порадовался жаренной и вареной рыбе, мясо уже поднадоело. Соплеменники моей радости не разделяли и хотели мяса. Мясо им тут же принесли, как я понял - куски дельфинятины. Мясо мои соплеменники едят любое, так что дельфин пошел на ура. А потом прибежал парень и сообщил, что приплыли Эллы. Мне стало интересно кто это. Местное население моего любопытства не разделяло, а начало в спешном порядке готовиться к эвакуации и возможной битве. Все мы вышли на берег и увидели, как в соседнюю бухту заходит корабль. Как с картинки про греческих героев высоко поднятый нос и корма, прямоугольный парус, сейчас свернутый, длинный ряд весел, двигающихся в едином усилии. А в следующий момент произошло то, чего мы не ожидали, но ожидали местные. Не зря местный старейшина так злорадно ухмылялся. Раздался гул и крик. Скалы ожили. Все сидевшие на них птицы, разом сорвались в полет, испуганные незваными гостями. Над бухтой, в которую вошел корабль эллов, пролетел ураган из птиц. Тысячи, десятки тысяч птиц. Кричащих, орущих и гадящих. Было видно, что люди, сидящие на палубе корабля, пытались укрыться от этого ливня птичьего дерьма. Кто-то держал над собой щит, кто-то закрывался какими-то тряпками. Хуже всех было гребцам. Некоторые побросали весла и пытались укрыться под скамейками. Кое-как, корабль вошел в бухту. Процесс высадки от нас скрывал небольшой мыс. Местные не сомневались, что скоро будут гости. И гости эти не особо добрые. Первая партия эвакуируемых жителей, уже отправилась на лодках на другую сторону залива, который был метрах в двухстах от нас. На веслах сидели сильные и опытные моряки и скоро, высадив людей, лодки пошли обратно. Но на этом берегу оставалось еще много людей и все они готовились к неприятной встрече. Часть оставшихся, еще успеет сбежать со второй партией, а все остальные, включая нас, будет вынуждена встречать противника. Да, мы для местных никто. Встретили, накормили, напоили, но спасают в первую очередь, своих. Пока все готовились, я разговорился со старейшиной и он рассказал, что эллы здесь бывают. Нечасто, но заплывают. Особым дружелюбием они не отличаются. Специально никого не убивают, но и ни за что не платят. Все, что им нужно, берут силой у местного населения. Потому их и не любят. Можно конечно отдать им все, что просят, но жалко. Добытое потом и кровью, отдадут только в обмен на пот и кровь. Подготовка проста. Никаких укреплений нет, десяток домиков, сложенных из строительного мусора. Так они, во всяком случае, выглядели. Нас двенадцать бойцов. Пять присоединившихся представителей племени земледельцев и полтора десятка молодоиндейцев. Местных, взрослых мужчин с оружием в руках, человек тридцать деревушка небольшая. Остальные балласт. Часть местного балласта, в данный момент, грузится в лодки, но все не влезут. Не влезут и наши женщины с детьми из рода Оленя. Будем защищаться. По моему приказу, не смотря на возмущения хозяев, мои ребята разобрали деревянные стенки и крыши ближайших домиков. Из дров и бывших стен домов, быстро сооружали баррикаду на узком участке, между морем и глиняным обрывом. Проход, в самом узком месте был метров тридцать шириной. Его очень быстро закидали подвернувшимися материалами. Хозяев домов, заткнули сами местные, когда поняли зачем. Старейшина, признал мое командование, видимо очень рад был скинуть со своих плеч тяжесть поражения, и возложить вину за него, на мои. А в том, что мы проиграем, никто не сомневался. Никто кроме меня и моих друзей, ждавших от меня очередного чуда. В загашниках деревни нашлось множество посудин с рыбьим и китовым (дельфиньим) жиром. Был ещё жир каких-то животных, разбираться было некогда. Местные использовали этот жир, в основном для освещения - воняет, но горит хорошо, и для пропитки своих плав средств. Лодками это недоразумение можно назвать с большой натяжкой. Этим жиром щедро поливали баррикаду. Дижар приволок старую лодку с пробитым дном. В неё поставили несколько горшков с дельфиньим салом. От баррикады протянули толстую веревку, щедро политую жиром. Местное население во всю старалось. У них появился шанс надрать задницы старым врагам. Во время работы старейшина крутился возле меня. Я не против, в любой момент могу задать ему, интересующий меня вопрос. Из его ответов стало понятно, что злые Эллы приходят сюда не воевать, а просто пополняют припасы перед дальней дорогой. Их, обычно не много, от тридцати до ста человек. Они нападают на селения и отбирают еду. Пользуются местными женщинами (против этого местное население особо не возражало). Если кто-то сильно возмущается, то тогда всему поселку раздают подарки, пиндюли, называются. Хоть и больно, но зато хватает всем. Могут кого то и убить, но обычно обходится без этого. Мужики они здоровые, да и воины хорошие, потому особого сопротивления не встречают. Трудно сопротивляться гарпуном из рыбьей кости, против бронзового меча и копья. Но когда удается собрать достаточно людей для сопротивления, эллы отступают. Им тоже не просто, их мало и потеря даже одного бойца вдали от родных берегов, может стоить цели путешествия и гибели всего отряда. Иногда попадаются и нормальные люди. В одном поселении дальше на юг, живут двое эллов. Живут уже давно. Подробности выяснять было некогда, из-за мыса появился отряд эллов. Человек тридцать пять, они двигались по шесть человек в ряд. Вооружены были длинными копьями, дубинами, на поясах висели ножи. Одежда и щиты были разными, и круглыми, и квадратными, и других форм и размеров. Щиты вообще были только у трех первых рядов, остальные шли налегке. Все прибывшие несли на себе следы атаки птиц. Похоже, они пытались смыть с себя едкий птичий помет, но это не так просто, да и времени у них было не много. Птицы выиграли для нас некоторое время и дали возможность подготовиться к обороне. Впереди вышагивали двое здоровенных мужчин, со следами помета на лицах. Один был в медном шлеме с гребнем, слипшимся после птичьей атаки, вооружен мечом и круглым щитом, а другой шел с непокрытой белобрысой головой, из оружия только большая дубина и сандалии. Сандалии тоже оружие, если больше ничего нет и, знать, куда пнуть. Про набедренную повязку я не забыл, её не было. То, что было и стрингами не назовешь. Если другие эллы были одеты хоть во что-то - кто в простыню завернут, кто в пододеяльник, судя по количеству материи. Были одетые в наволочки и занавески. Этот был одет природой, ничто не скрывало его мужского достоинства. А скрывать было что. Похоже, что свою дубину он подбирал по размеру и форме, под свое мужское достоинство. Интересно, оно ему ходить не мешает. Хотя , таких героев, барышни должны на руках носить. На вершину баррикады забрался я, старейшина и Дижар. Старейшина сжимал в руках костяной гарпун, выглядевший благодаря множеству острых зазубрин, грозным оружием, но представлявшим опасность только для рыб. Дижар, вооруженный тесаком, держал в руках дверь дома, позаимствованную в поселке, и используемую им как щит, сразу на нас троих. Я одет и вооружен как обычно наручи, топор, нож и небольшой кхукри, арбалет отдал Чуку. - Кто вы и чего хотите в нашей деревне. начал старейшина. Правда, для этого пришлось незаметно наступить ему на ногу. - Меня зовут Ийасон, я командир этого отряда. Мы попали в сильную бурю и сюда прибыли пополнить припасы и отремонтировать корабль. это сказал воин в петушином шлеме. Он говорил на смеси языков людей земли и воды, значит, бывал здесь неоднократно, но говорил плохо. Однако старейшина все понял и перевел нам. Я заговорил на ухо старейшине, а он вещал в эфир эллам. - Скажите что вам надо, и если мы сможем, то принесем вам на корабль. уж очень не хотелось воевать с этими, по виду, опытными воинами. Такие люди, обычно, не очень дорожат своей жизнью, а чужой и подавно. И что мы можем им противопоставить. Толпу народа, плохо вооруженную и не обученную. Остается только надеяться задержать их на некоторое время. Беженцы на том берегу уже подняли тревогу и скоро сюда начнут прибывать на помощь люди из других селений. Взаимовыручка здесь еще сильна. - Мы зайдем в поселок и сами возьмем то, что нам нужно. уверенно сказал воин. Он действительно привык брать все, что ему нужно. - Или вы возвращаетесь на корабль и там ждете, или . старейшина запнулся и посмотрел на меня. Я шепнул ему на ухо. - Или вы ничего не получите. сказал старейшина и, похоже, сам испугался сказанного. - Значит, мы сами зайдем в поселок и возьмем. Никогда эллы не унижались перед дикарями. сказал Ийасон и махнул рукой. По его команде отряд пришел в движение. Передние ряды эллов плотно сдвинули щиты, и пошли вперед. Но больше всех удивил голый мужик. Почти без разбега, он перепрыгнул через баррикаду и, размахивая своими дубинами, бросился на наш основной отряд. Сзади за нашими спинами начался бой, а спереди, как паровоз, уверенно и неудержимо, надвигался строй солдат. По моей команде начали стрельбу лучники, расположенные на флангах. В строю эллинов, раздались первые крики боли. Сказывалась моя школа. В щиты никто и не стрелял. Молодежь выцеливала незащищенные части тела руки, ноги и голову. Щиты были не очень большие, и стоило воину приподнять щит, защищая голову, как стрела впивалась ему в ногу. И наоборот. А расстояние плёвое метров десять-пятнадцать. Вот они и дергали щитами туда-сюда. Строй нарушился. В дело вступил Ийасон. Грозно зарычав, он бросился на нас. Старейшина оказался не робкого десятка и бросился ему на встречу. Элл, ни на секунду не задержался, на ходу уклонился от грозного гарпуна и щитом сбил старейшину с баррикады. Ийасон оказался передо мной. Дижар ринулся между нами, поднимая щит-дверь. Два очень сильных человека столкнулись щитами. Грохот был да, был грохот. Как говорят в Одессе: ви слишали вчэра грохот, я думала, это мащина со второго этажьа упала. Вот, что-то подобное было и у нас. Машина не машина, а телега точно упала. Дижар продержится какое-то время, а мне пора на помощь своим друзьям. Спрыгивая с баррикады, крикнул Дижару: - Быстро заканчивай и отступай назад. - рев был подтверждением. Я оказался позади белокурого гиганта. В этот момент он ударом дубины, разнес в щепки очередной щит. Ривар стоял в стороне, держась за руку. Вот так, один удар один щит. Раз - взмах дубиной, вторая «дубина», действуя как противовес, как хвост кенгуру, качается в другую сторону. Два, дубина опускается на щит, разбивая его, а х , пардон, хвост, делает мах в другую сторону. - Эй, чувак. Да, да, я к тебе обращаюсь. - Голый эллин развернулся в мою сторону и удивленно посмотрел на букашку, вздумавшую отвлечь его от любимого занятия. В этот момент появился Дижар, и чуть было все не испортил. Он, по-прежнему, держал в руках дверь, в которой торчал, глубоко засевший, меч Ийасона. Оглянувшись, я увидел лежащего по эту сторону баррикады эллина. Дижар привлек внимание нудиста своими габаритами и мечом предводителя, торчащим навстречу его дубине. Более достойный соперник, но я отодвинул Дижара в сторону и скомандовал: - Давай. действительно пора. Первые ряды эллинов уже перелезли через баррикаду, и скоро все они будут здесь. А нам этого не надо. Врага проще уничтожать по частям. В этом и заключался мой коварный план. Не остановить врага, наша баррикада на это и не способна, а разделить, и бить по частям. Одно дело, когда сорок эллов, против такого же количества нашей сборной, а другое дело, когда нас сорок, а их десять или пятнадцать. А потом нас опять сорок, а их все оставшиеся. Математика проста. Дижар подпалил веревку, бросив её конец в костер, огонек быстро побежал в сторону баррикады. Завал вспыхнул сразу, и горячее пламя раскидало нападающих по разные стороны баррикады. Жар стоял такой, что мне опалило спину и затрещали волосы на голове. На этой стороне оказалось четырнадцать эллов. Считая тело боевого петуха, со сдвинутым на бок шлемом, который уже начал шевелиться, и нудиста с дубиной. Гигант громко взревел. Ну что за привычка такая, орать. Адреналин давно бурлил в моей крови, требуя крови чужой. Но как-то не хотелось убивать этого мужика. Чем-то он был мне симпатичен. Нет, не тем о чем пошляки подумали. Просто вот так видишь человека, и не хочешь его убивать. А другого, только мельком увидел, и всё мочи его, мочи. Но похоже гигант был иного мнения, или моё лицо не вызывало у него нежных чувств. Взмахнув дубиной, он ринулся на меня. Дубина опустилась на мою голову, но головы там уже не было, впрочем, как и меня. Я стоял сбоку от него, и в этот момент бил его обухом топора по затылку. Бух. Дубина бьёт в землю. Тук. Топор звонко соприкасается с головой нудиста и тот, раскидав, все пять своих конечностей, валится в пыль. Ну не привыкли они к такому, что кто-то может не принять удар, а уйти перекатом по земле с линии удара. Да и удар огромной, тяжелой дубиной из богатырского замаха, дело долгое и хлопотное. Зато, если попал, то попал. Ключевое слово попал. Правда, удар они держат просто отлично. Я бы умер, наверное, а этот эллин глаза в кучку, но уже пытается встать. Ну, кто тебе даст-то. Еще обухом по темечку, и ещё, уже не так сильно, на всякий случай. Оглядываюсь. Все хорошо. Для нас. Из всех эллинов, оказавшихся по эту сторону баррикады, на ногах всего двое. Они стали спинами друг к другу и отбивались от нападения сельчан. Все остальные наблюдали за боем. Наблюдали за нами и из-за баррикады. Огонь почти погас, и скоро можно будет попробовать перебраться через неё, но никто не спешил. Пора заканчивать, пока не пришли в себя оставшиеся за баррикадой, эллы. - Дижар, разберись с этими. я кивнул в сторону сопротивлявшихся эллов. Дижар подошел к ним, и когда они попытались нанизать его на копья, схватился за древки, и выдернул у них из рук. Таких обиженных лиц, как у этих эллов, я никогда не видел. Еще бы, крутые перцы с оружием в руках. А какой-то дядя, проходя мимо, забирает любимые игрушки. Всех пленных эллов, быстро связали местные аборигены. Откуда-то взялись веревки. Опытные морячки, видать не только рыбу ловят. И вот уже двенадцать спелёнатых тел лежат на песочке в полосе прибоя. Холодная вода быстро приводит их в чувство, и двенадцать мумий копошатся в песке. Как ни странно никого не убили. Были раненые с обеих сторон, некоторые серьезно, но трупов не было. Самое серьезное ранение получил элл, в бедро которому попала стрела арбалета. Вообще весь бой больше походил на фарс. Видимо потому, что смертельной вражды между нападавшими и обороняющимися не было. Были имущественные претензии, но не кровные. Прискакал старейшина. При падении с баррикады он подвернул ногу, и теперь использовал гарпун как костыль. Через все лицо, как трещина на переспелом помидоре, сияла улыбка. Впервые им удалось настучать по рожам грозным эллам. И не только рожам. - Что дальше? спросил он. - Скажи остальным, пусть возвращаются на корабль. Если не будут сюда лезть - останутся живы. Жизнь пленных, зависит от них и от самих пленных. Как вести себя будут. старейшина упрыгал в сторону баррикады, и пару минут спустя, дружный топот множества ног, возвестил об окончании агрессии. Я уселся на перевернутую лодку и попросил морячков-рыбачков, привести ко мне петуха и нудиста. Ребята, опытные в этом деле, быстро исполнили мою просьбу и через две минуты на песке лежали пленные эллы. Старейшина сидел рядом, в качестве хозяина и переводчика. После драки он стал как будто выше ростом, и шире в плечах. Вот что с людьми делает победа и гордость за себя, и свой род. - Ну что, попробуем ещё раз? спросил я, обращаясь к эллам. Кто вы и чего хотите? старейшина старательно переводил. - Я уже говорил. Я Ийасон, сын Эсона, царя Иолка, хозяин корабля Арго и командир этого отряда. Это, - он кивнул подбородком в сторону нудиста, - это Иолай, сын Ификла и друг Алкида. сказано это было таким тоном, будто все должны знать кто все вышеперечисленные родственники и друзья. Звучало как в детстве или девяностые: Да ты знаешь, кто я. Да я Косого знаю и Васю кривого. Да я, да у меня . Вот тут, я завис. Ведь действительно знаю, о ком он говорит. Нет, не родственников и друзей, а самих этих людей, лежащих в песке передо мной. Ключом стало название корабля Арго. Значит эти эллы Аргонавты, а Ийасон Ясон (Язон), предводитель аргонавтов. Трудности перевода с одного древнего языка на другой. Осталось выяснить подробности, я как в сказку попал. Точнее в миф или легенду. Легенды и мифы древней Греции, б я-я-я. В голове всплывало всё, что я знал об этих героях мифов. Знал я не мало, но и не много. И легенды читал, и мультики смотрел, в детстве. Но эти легенды и мифы, передавались из поколения в поколение, тысячи лет. Переписывались множеством авторов. Где правда, а где вымысел? Персей, Тессей, Ясон, Геракл и тд. Стоп. Геракл. Ведь Алкид это первое имя Геракла. - Скажи, - обратился я к Иолаю, - а у Алкида есть другое имя? Нудист посмотрел на меня как-то странно. - Да, перед отплытием, он посвятил себя богине Гере и взял новое имя Геракл. Но откуда ты знаешь, это произошло, совсем недавно? неподдельное удивление было написано на его лице. - Да, так, слышал. ответил я в задумчивости, чем вызвал неприкрытое удивление эллов. Откуда этот варвар может знать, что происходит у них на родине? Вот так и рождаются легенды. Может это приключение легло в основу сюжета о Стимфалийских птицах. Там, по сюжету, на аргонавтов нападают страшные птицы с медными когтями и перьями. Ну, кому охота признаваться, что тебя обосрали, относительно безобидные, чайки и гуси. Заставили бежать от потоков дерьма, а не от бронзовых перьев-стрел и огромных когтей. Ну и что, что их очень много, и это дерьмо, попадая на кожу и в глаза, разъедает их как кислота. Как то не очень героично получается. Другое дело бронзовые птицы. - Так чего вы хотели от местного населения? я вернулся с небес к разговору. - Мы попали в страшный шторм. Нас неделю носило по морю. Мы плыли вдоль южного берега Понта в Колхиду, а нас бурей унесло к северному берегу. Там мы долго стояли в устье большой реки. Эргин говорит, что это Гипанис, а Арг утверждает, что Борисфен. Корабль пострадал от шторма и нам нужен был лес для ремонта. Берега там болотистые и леса не было. Арг, он строил этот корабль и лучше всех знает дерево, пошел на берег. Его вызвался сопровождать Алкид и еще несколько воинов. Через три дня они вернулись, но без леса, а за ними гнались дикари. Мы хотели идти им на помощь, но Алкид крикнул, чтоб мы уплывали, а сам остался их задержать. Мы не хотели его бросать, но из тростника выплыло много лодок с дикарями, а у нас неисправный корабль и цель. он замолчал. Видимо, ему не очень приятна вся эта история. Судя по ненависти в глазах Иолая, товарищи Алкида, сказали Ясону немало неприятных слов. Но у Ясона есть цель. Вопрос какая? - А здесь вам, что надо? - Пополнить припасы и отремонтировать корабль. - Бесплатно вам никто ничего не даст. У вас есть, что ни будь на обмен? - У нас есть немного лишнего оружия. Есть вино, но тоже немного. Есть посуда и ткани. Мы отошли со старейшиной в сторону, обсудить сложившуюся ситуацию. Он был рад обменять рыбу и мясо на оружие. А при упоминании вина, глаза его заблестели. Он был согласен помочь с ремонтом корабля и предоставить все нужные материалы и работников. Пленных развязали, и начался торг. Вначале Язон предложил за все два наконечника копья и нож. Старейшина обрадовался и был готов согласиться, но я настоял на пяти наконечниках и пяти ножах. Продешевил? Нисколько. Еда и древесина сами по себе ничего не стоят, а бронза и оружие из неё - это богатство. Некоторые люди до сих пор не держали в руках такое оружие. На целый род было пару бронзовых изделий. И платили эллы больше не за еду, а за помощь в ремонте корабля. Договор скрепили сытным обедом. Эллы ели жадно. Видать давно прилично не обедали. С собой много не возьмешь испортится. Пристать к берегу не всегда получается, и не везде тебя дружелюбно встретят. Не везде есть, возможность поохотится, тут бы воды успеть набрать и бегом отсюда. Вот и оголодали, даже воду свежую, пьют жадно. Это не тухлая водичка с вином. После такой воды, вместо весел, над бортами торчат мускулистые задницы героев. А потом пошли смотреть корабль. Я вообще-то не собирался задерживаться, есть дела и поважнее соплеменников спасать. Но уж очень хотелось посмотреть на легендарный корабль. Кораблик был небольшой, метров двадцать-двадцать пять в длину. Хотя по местным меркам он был огромный. Старейшина и его ремонтная команда стояли, разинув рты. Так близко большие корабли они не видели. Сами плавали на небольших лодках долбленках, иногда с наращёнными бортами. А тут целый корабль. Носом он лежал на берегу, а корма болталась в море. Нас встречали все эллы, в полном боевом вооружении. Язон издалека что-то крикнул, и эллы успокоившись, пошли к нам на встречу. Арг показывал, что надо ремонтировать, местные мастера внимательно смотрели. Смотрели они не только на неисправности. Они внимательно осматривали и ощупывали весь корабль. Я не удивлюсь, если пройдет время и местные рыбаки построят похожее судно. Ушлые ребята. У корабля была поломана мачта. Её наскоро укрепили подручными материалами, но большой нагрузки она не выдержит. Надо было заменить несколько треснувших досок в обшивке и сделать десяток весел. Работы, с местным инструментом, на неделю. Найти подходящее дерево на мачту и на доски. Обтесать, выпилить поставить и тд. Все возможно, вопрос только во времени. Рыбаки повели Арга в лес, выбирать мачту. Близко подходящего леса не было, идти надо было за несколько километров. А десяток эллов отправились со старейшиной в поселок за едой для экипажа. Старейшина был доволен. Припасы в дорогу, да еще неделю будут столоваться в поселке. Он о чем-то поговорил со своим корабелом-лодочником, который руководил бригадой помощников, и оба радостно расхохотавшись, разошлись. Подозреваю, что после этого разговора ремонтировать корабль будут дней десять, а то и две недели. Как кузнец в «Формуле любви». Здесь без помощника не обойтись, но помощников хватает. Община от этого только выиграет, старейшина вымутит себе еще пару ножей или топоров. А через год появится множество здоровых белобрысых детишек. Я тоже решил подсуетиться и, посоветовавшись с друзьями, отправил нескольких гонцов, к Оленям и колхозникам, с известием, что можно обменять продукты на оружие. В результате через два дня, пригнали десяток бычков и привезли несколько мешков зерна. Бычков обменяли на два топора, а зерно на три наконечника для копий. Еще я выторговал рулон ткани и несколько глиняных кувшинов и горшков. Вот такие здесь расценки. И мы еще выгодно обменялись. Раньше за топор отдавали целое стадо. А зерно ценится, гораздо выше мяса. Но цены здесь устанавливаем мы. Как говориться не нравиться, иди на рынок, поторгуйся. Правда, пришлось помочь им в заготовке мяса. Такое количество им было не нужно, в свежем виде, а я пообещал подготовить его к длительному хранению. Пришлось опять мастерить коптильню. На этот раз капитальную. Спешить некуда, бычки-то живы. Есть отходы от производства досок для корабля. Что-то брак, что-то просто не подошло. Зато наконец-то, поем копченой рыбки. Я выделил свой топор во временное пользование, для рубки леса. Зря показал. Пока все не посмотрели, никто работать не пошел. А посмотреть народу собралось немало. Тут и все местные рыбаки, и прибывшие на помощь, хоть и с опозданием, рыбаки из других деревень. Так, что пока смотрели, уже успели бы леса нарубить на три корабля. А мы, с местной верхушкой и эллинами в этот момент праздновали. Столов на всех не хватало, сидели на земле, на шкурах. Стол был завален рыбой и мясом. Греки выставили несколько больших кувшинов вина. Присутствовавшие здесь старейшины нескольких деревень, прибывшие с подмогой, приволокли в бурдюках пиво. Я с ближайшими соратниками, десяток эллинов и местные старейшины вот и весь бомонд. Остальные работают или глотают слюну в сторонке. Начавшаяся несмело пьянка, постепенно набирала обороты. Недоверие друг к другу было сломлено, точнее смыто, коктейлем «море» - вино на пиво и снова пиво. Язон пристал к Дижару с вопросом ты меня уважаешь? И пытался выяснить секреты применения двери в бою, особо его интересовал прием удар дверью по голове. Рядом со мной примостился нудист с шишкастой головой (следы удара топором). Уважаю я его или нет, он не спрашивал, а пытался выяснить как я смог его победить. Ведь он такой сильный и быстрый, и дубина у него классная, сам Алкид подарил. Пропустив еще по кувшину, прошедшему по кругу сидящих за столом, мы начали спорить о тактике ведения боевых действий. Наш спор прервали крики собутыльников (сокувшинников или собурдючников). На импровизированную арену, освещенную костром, выползали Язон с Дижаром, видимо их спор зашел в тупик и они приняли самое простое решение бороться. Следующие десять минут мы были заняты созерцанием валяния в грязи двух бычков. Успевшие прилично надраться витязи, валяли друг друга по земле, с переменным успехом. Борьба была на равных, но когда они присоединились к нам вновь, каждый был уверен в своей победе. - Ну, ты и силен, Дижар. восхищался Ясон. Немного найдется в Элладе героев, которые смогут победить меня в борьбе. А ты сражался со мной на равных. - Я ещё что, вот наш командир, это да. он ткнул в мою сторону сарделькой, заменяющей ему пальцы. Все эллы с интересом посмотрели в мою сторону. - Ты хороший борец? с интересом спросил Иолай. - Он и борец, и кулаками дерется, и ногами. пьяно рекламировал меня Дижар, а все остальные радостно подтвердили. - О, у нас тоже есть и кулачные бойцы, и есть даже бойцы которые, как и ты дерутся руками и ногами. Правда, у нас это запрещено, если борьба, то борьба. Если критский кулачный бой, то кулачный. Но некоторые воины дерутся без правил, применяя сразу все, хоть боги и запрещают. Слишком много травм и бессмысленных смертей. сказал Ясон и указал рукой на молчаливого спутника. Вот, Полидевк у нас как раз такой боец. Они с братом Кастором любят пощекотать нервы себе и другим, участвуя в таких игрищах. Не хочешь попробовать? В его глазах читался интерес и что-то ещё. Видимо таким образом он хотел отомстить за поражение, которое он понес по нашей вине. Он уже понял, кто был автором всех этих баррикад и прочего. И теперь рассчитывал, что Полидевк отомстит за него и всех эллов. Отказываться было нельзя, да и алкоголь в крови, заменивший адреналин, толкал на подвиги. Какая пьянка без доброй драки? Драка без правил, это драка без правил. Мы вышли в круг, образованный зрителями и стали напротив друг друга. Полидевк выглядел хорошим бойцом. Средних лет, а значит опытный. Высокий, с длинными руками и ногами, широкие мощные плечи, узкая талия. Сильный, быстрый, гибкий. Универсальный боец. Не удивительно, что он стал чемпионом. Нам обмотали кулаки кожаными ремнями, которые не мешали борцовским захватам, но защищали руки. Не думаю, что это забота о лице соперника, таким ремнем проще рассечь, это самое лицо. Кто-то стукнул мечом по щиту и понеслось. Он был быстр, очень быстр. Подскочив ко мне на расстояние удара, попытался достать меня прямым в голову. Длинна рук, позволяла ему держать меня на дистанции. Закрывшись руками от его ударов, оттолкнул его ударом ноги в живот. Удары хоть и пришлись на руки, но были весьма ощутимы. Мой удар он, похоже, вовсе не заметил. Следующий прием борцовский, проведя серию ударов в корпус, он обхватил меня, и бросил через себя. Точнее хотел бросить. Я зацепился левой ногой за его правую, и ударил, без замаха, сжатыми кулаками в лицо сопернику. В результате бросок получился смазанным, он ослабил захват, и мне удалось вырваться из его медвежьих объятий. В следующий раз так легко я не отделался. Огромный опыт поединков без правил, у Полидевка был. Он перетерпел все мои атаки и, улучив момент, обхватил меня за корпус, прижимая руки к телу. Бросать на этот раз он не стал, а просто сжимал меня своими огромными руками. Дыхание перехватило, затрещали ребра. Ни с чем несравнимое ощущение беспомощности и боль, сильная боль во всем теле. Что делать? Я поджал ноги и повис на руках Полидевка. Даже для такого сильного человека сотня лишних барахтающихся килограмм, что-то значат. Нет, он не выпустил меня, но все равно я немного просел в его руках, а потом резко, оттолкнувшись ногами, ударил его снизу, головой в подбородок. Зубы клацнули, захват ослаб. Я опять повис, одновременно поднимая вверх руки, и освободился от захвата. На прощанье двинул кулаком в нос. Кровь из разбитого носа, заставила его вспомнить об осторожности. Он больше не бросался на меня, сломя голову, а наскакивал, имитируя атаку, наносил удары и отскакивал на безопасное расстояние, на длину своих рук. Пару раз пытался пнуть меня ногой, именно пнуть. Ага, похоже, удары ногами хоть и разрешены, но несовершенны. Поизучав соперника ещё некоторое время, перешел к активным действиям. Начал с классического маваси-гери или лоу-кик, по бедру. Простой с виду прием, но если не знать, как от него защититься, очень неприятный. Полидевк не знал. Отвлекающий удар в лицо, удар в левое бедро, и так несколько раз. Как только он начинает поджимать левую ногу стараясь уберечь её, удар по внутренней части бедра правой, опорной ноги. Нога подкашивается, и соперник падает, вскакивает и снова падает не выдерживает опорная нога. Я не добиваю, жду. До борьбы мы ещё дойдем, сами напросились. Тяжело поднявшись, Полидевк осторожно начинает двигаться на меня, самообладание на уровне. Он в ярости, но не бросается на меня, а осторожно наступает. Нам такого не надо, осторожный соперник - проблемный соперник. Надо или разозлить его окончательно, или показать свою слабость. Голова работает как компьютер. Такое ощущение, что в шахматы играю, а не на ринге сражаюсь. Делаю вид, что бью по ноге и промахиваюсь, по инерции меня разворачивает к нему боком. Радостная улыбка на лице Полидевка, он воспользуется моим промахом. Протягивает руку ко мне, куда я денусь, щаз как схватит, да как бросит. Этого я и добивался. Прихватив его руку, помогаю ему двигаться вперед, не сопротивляюсь, а наоборот помогаю, продолжая разворот. Он и так стоит сбоку от меня, чуть доворачиваю корпус и слегка наклоняюсь, и он, споткнувшись, летит через мое бедро, а я только помогаю, продолжая направлять его руку. Падать он может и умеет, но не из такого положения. Руками он пытается схватить меня и голова, ничем не защищенная, втыкается в землю. Я снова жду, когда он придет в себя и встанет. Ждать не долго, ребята крепкие и тренированные. Противник оглушен, но рвется в бой. Теперь он старается действовать с дальних дистанций. Действует он правильно. Правильно для бокса, руки то длинные. В момент удара смещаюсь влево, захватываю руку и, прикрываясь ей, бью ногой в голову. Ноги он просто не видит, мешает его собственная рука, да и не знают они таких высоких ударов ногами. Удар проходит максимально эффективно. Как подрубленный он падает на спину. Я опять жду. Эллы молчат. Мои болельщики ликуют. Обычно после таких ударов не встают. Это как же их тренировали, что после удара ногой в голову, он встал. Бой закончиться только тогда, когда один из бойцов сдастся, или остается лежать на земле. Полидевк встал, значит надо продолжать. Бросок через себя, через бедро, подножки, подсечки. Несколько минут я бросал его, как хотел, но он снова поднимался. Последний аргумент. Проход в ноги, бросок через себя и выход на болевой. Моя правая нога у него на горле, левая на груди. Рука в захвате вывернута на излом. Он рычит от боли и бессилия, жилы вздулись на шее и руке, и стали похожи на толстые канаты, но сдаваться он не желает. Ещё чуть-чуть и рука сломается. Сам побывал в похожей ситуации и не хочу калечить человека просто так, в спортивном поединке. Вынуждено отпускаю его, даю подняться, и пробиваю маваси-гери дзедан в голову. Полидевк падает и замирает. Бой окончен, и к нам кидаются болельщики. К Полидевку первым подбежал брат, Кастор. Посмотрел на брата и бросился на меня. Путь ему преградил Язон. - Все было по правилам. Он проиграл в честном поединке. Тем более он жив. Волк был в своем праве и мог убить его, но оставил в живых. Все, иди к брату. быстро успокоил Язон разгневанного брата, назвав меня при этом родовым именем, на свой манер. Да, ты великий воин. Никто не мог победить Полидевка в кулачном поединке и поединке без правил. У вас все такие бойцы? - У нас все хорошие бойцы. начал наводить я тень на плетень. Кто-то лучше, кто-то хуже. Но все учатся. - Ладно, пошли к столу. и мы дружной компанией двинулись по направлению к столу. За столом все бурно обсуждали поединок. Удивлялись, как ловко я бросал соперника. Объяснять им, что их борьба основана на силовых приемах, а то, что изучал я, на законах физики, математики, и биомеханики. Любая борьба не так проста, как кажется. Раньше люди учились всему, скорее интуитивно. Это потом появились личности, сумевшие эти знания систематизировать и подвести под них научную основу. Вот как это объяснить местным аборигенам? Да никак. Только научить и показать. Кто-то просто выучит и станет хорошим бойцом. А кто-то поймет почему именно так, а не иначе, и станет мастером и учителем. Возможно, даже создаст свою школу и систему боя. Через полчаса подошли Полидевк и Кастор и сразу влились, в прямом смысле этого слова, в коллектив. Им сразу сунули в руки кувшин вина, и они, передавая его друг другу, опорожнили его за две минуты. Допив, они пересели ко мне. Я зря опасался конфликта, пришли они с просьбой. Кастор по-прежнему обижался на меня за брата, но понял, что к чему и, молча слушал брата. - Волк, ты великий воин. Я рад, что боги свели нас в поединке. Видно сам Аполлон был среди твоих предков. Пришли мы к тебе с просьбой. Научи нас так драться. почему Аполлон, я не понял. Время до окончания ремонта корабля есть. Пока эллы не уплывут, я не могу уехать и бросить своих новых друзей. Эллы вроде и нормальные ребята, но я уверен, стоит дать слабину и все. Отберут обратно подарки и по шее настучат аборигенам. Таков мир кто сильнее тот и прав. Время на занятия с Полидевком есть. Тем более буду заниматься со своими бойцами, а где десять, там и двенадцать не страшно. - Я не против, научу. Только учиться мы будем по схеме я вам, вы мне. - И что ты ждешь от нас? с удивлением сказал Кастор. - Я слышал, что вы не только кулаками махать мастаки, но и с оружием владеете как боги. - Это у нас больше Кастор. обрадовался Полидевк. Он у нас лучший гоплит в Элладе. Он самого Алкида учил обращению с мечом и копьем. А я так, с копьем хорошо, а с мечом не очень. Мне больше нравится так, голыми руками. - Ну что, согласны? я посмотрел на Кастора и тот кивнул. Завтра с утра и начнем. Праздник продолжался. Пиво закончилось, и старейшины отправили гонцов в другие поселки и на другой берег залива. Вино у эллинов тоже подходило к концу так, во всяком случае, заявил Язон. Он вообще мне не нравился мутный тип. Причем, своим товарищам он тоже не внушал доверия. Иолай пожаловался, что вынужден был пойти в поход с Язоном не по своей воле. Они компанией где-то бухали, и он проиграл в кости Язону все свое имущество. Сам он этого не помнит, но было множество свидетелей, включая Язона. Он вынужден был согласиться на поход в счет уплаты долга. А Алкид, прознав про это, не смог бросить товарища одного и добровольно присоединился к отряду. И Иолай такой не один. Арг строил корабль другому человеку, но тот пропал, а никто из купцов не захотел покупать корабль. Говорят, их запугали, а первого заказчика, вообще убили. А когда Арга за долги (материалы брал в долг) продали в рабство, то Язон за бесценок, выкупил и его и корабль. Мое отношение к предводителю аргонавтов резко ухудшилось. Язон собрал команду, кого-то уговорив, кого-то купив, кто-то попал сюда как Иолай или Арг, у каждого своя история. А о цели их путешествия никто не знал. Полидевк только предполагал, что Язону необходимо добыть некую древнюю реликвию, которая послужит доказательством божественного происхождения его рода. Но это только слухи. Прибыли гонцы с пивом. И праздник продолжался. Кто-то затянул песню, кажется, это был Орфей. Он держал в руках деревянную прямоугольную конструкцию с натянутыми внутри струнами. Была бы она с изогнутыми плечами, я назвал бы её лирой. Но это что-то другое, с аналогичным смыслом. Может кифара, или ещё что-нибудь. Песня была нудная, слова непонятные, и как только он закончил, я взял инициативу в свои руки. Приключения сегодняшнего дня, всколыхнули некоторые воспоминания. А именно я вспомнил фильм «Веселая хроника опасного путешествия». Если еще конкретнее, песню из него Арго. И запел. Арго! Да пошлет нам небо Путь с луной и звездами. Арго! Если сникнет парус, Мы ударим веслами. Что ж, в конце концов, Путь - вся цель гребцов, Вот, что нам открыли Зимы с веснами. Что ж, в конце концов, Путь - вся цель гребцов, Вот, что нам открыли Зимы с веснами. Арго! Разве путь твой ближе, Чем дорога Млечная? Арго! О каких потерях плачет Птица встречная? Парус над тобой, Поднятый судьбой - Это флаг разлуки, Странствий знамя вечное. Парус над тобой, Поднятый судьбой - Это флаг разлуки, Странствий знамя вечное. Песня закончилась, но никто не проронил ни слова. Все сидели молча. Первым заговорил Орфей. - Я никогда не слышал ничего подобного. Очень интересная мелодия. А про что песня. Я понял только, что она про Арго, наш корабль. - Да она про вас и ваш корабль. А поется в ней про . я пересказывал текст, переводил староста и еще несколько знатоков. - Это хорошая песня. Ты сейчас её придумал? спросил Язон. - Да, сейчас. немного смутившись, ответил я. Не мог же я сказать, что про их корабль, недавно построенный, уже и легенды есть, и песни написаны, через пару тройку тысяч лет. - Можно я переведу её на наш язык и буду петь. спросил Орфей. - Пой, на здоровье. - Тогда спой её ещё раз, чтоб я лучше запомнил. я и спел. Потом я пел ещё. Пел и переводил. Пел Любэ Девятый вал. Пел Розенбаума Мы в кильватерном, ровном строю . Много чего пел. Всего и не помню, а Орфей все пытался запомнить, и спрашивал разрешения на исполнение песен. Похоже, авторские права здесь уважают. Потом не помню. Ведь знал же про коварство местного пива, а все равно набрался. Проснулся утром, с какой во рту и головной болью. С двух сторон ко мне прижимались молоденькие морячки. Кто они не помню, но вроде все нормально было. Слава богам, что морячки, а не эллы. Про них много разных слухов ходит. Особенно беспокоят слухи о мужской дрЮчбе. Вот не хочется проснуться в объятиях здорового мужика, с дубиной как у Иолая. С такой дубиной можно не проснуться. Как говориться: Если б я имел коня это был бы номер. Если б конь имел меня я б наверно помер. Так что лучше рыбачки, в любом количестве. Разбудил девушек и попросил принести воды. Накинув на себя нехитрые одежки, они умчались. Вернулись они быстро. Помимо воды принесли жареную рыбу, от вида и запаха которой, меня слегка замутило. Выпил пол кувшина воды, а остальное вылил себе на голову. Мало. Не одеваясь, в одних труселях, пошел к морю. Вода ещё холодная, конец мая, но ничего, только лучше будет. Зашел по пояс. Глубина начиналась практически сразу - то, что надо. Без разбега нырнул и поплыл под водой. Плыл долго, в ушах стучала барабаном кровь. Все сильнее и сильнее. Грудь сдавило спазмом, хотелось дышать. Вынырнул, благо не глубоко и поплыл в сторону южного берега. Менял кроль на брас и обратно. Доплыв до середины залива, лег на спину и расслабился. Волн не было. Легкая утренняя рябь. Замерзать начал сразу, как остановился. Значит, долго валяться не получится. Когда через несколько минут приплыл обратно, меня встречала вся деревня и несколько, ночевавших в деревне, эллинов. - Я ошибся, когда сказал, что в твоих жилах течет кровь Аполлона, в тебе кровь Посейдона. уверенно сказал, стоящий на берегу Полидевк. - Или они оба. добавил Кастор. - Пошли завтракать. предложил я, и все согласились. В голове прояснилось, и на рыбу я смотрел уже без отвращения. Мои ночные подружки быстренько накрыли поляну. Пробегая мимо меня, старались прикоснуться, погладить. Подошедший староста прояснил их поведение. - Ты сын детей моря. уверенно заявил он. Сын детей, - звучало, по меньшей мере странно. Тавтология национальный спорт аборигенов. Но староста знал, что говорит. Только они могут так беззаботно плавать в волнах великого Океана, не боясь богов и морских духов. Хорошо если от тебя будут дети. Духи будут добрее к нашему роду. радостно закончил старик. Ага, вот в чем дело. Я привык к морю как к месту отдыха, а для них это мир, заселенный духами и богами. И эти духи могут быть и добрыми и злыми. От них зависит, жить рыбаку или нет. Дать ему рыбу, или останется голодным. А самые коварные духи могут и лодку утопить. Поэтому каждый выход в море, начинается с молитвы и жертвоприношения. А я с бодуна взял, да поплыл. Видно, что плавать умею, и богов не боюсь. Вывод. Вывод, что у меня там, в море или на небе, серьезные связи, возможно родственные. А дети моря это народ, иногда заплывающий в гости к местным рыбакам, непонятно откуда. После завтрака, Кастор и еще два элла, приволокли с Арго кучу оружия. Одного из них, звали Лаэрт. Знакомое имечко. Если мне не изменяет память отец знаменитого Одиссея. Да, одному тут не справиться. Здесь и копья, и щиты, и мечи, доспехи, шлемы и тд. Все разное и представлено в нескольких экземплярах. Мои соплеменники с удивлением смотрели на эллов. Два помощника помогали Кастору одеться и вооружиться. Результат был впечатляющим. Толстая бронзовая кираса, из отдельных колец, обхватывающая торс Кастора. Чем-то она похожа на складывающийся стаканчик, знаете такой, из колец разного диаметра. Далее - нагрудная пластина, кожаная юбка до колен, с бронзовыми бляхами по всей длине. Наручи, наголенники, наплечники и в заключении закрытый шлем, с Т образным вырезом напротив глаз и рта. Похоже на Микенский доспех, виденный мной по телевизору. В руки ему дали круглый щит и длинное копье. На поясе висел листовидный меч. Солидно. Такого и не знаешь, чем сковырнуть. Когда доспехи лежали по отдельности, все это казалось не серьезным там закрыто, а здесь открыто. Пятьдесят на пятьдесят получается. Но когда это все надето на человека, . Короче понятно, что просто так его не убить, ведь он еще и сопротивляться будет, а у тебя сто процентов открытого тела. А у него только несколько дырочек колени да локти, ещё глаза. Вот так вот. Потом я примерил все это на себя. Только примерил и сразу снял. Килограмм пятнадцать лишнего железа, нет, это не для меня и не для моих индейцев. Мне только одного из них удалось уговорить одеться. Остальные, до сих пор, с голыми жо , пардон, голым торсом врага встречают. Дальше Кастор начал демонстрацию своего воинского искусства. Впечатлило. Школа тяжелого пехотинца состояла из не очень большого количества приемов. Зато приемов очень эффективных. Нам повезло, что в рядах аргонавтов, таких воинов всего несколько человек, а рыбаков никто не считал серьезной угрозой. Поэтому и нападали налегке. Даже несколько таких рыцарей в бронзовых доспехах, размочалили бы наше войско в пять секунд. Сейчас Кастор демонстрировал приемы один. Стоило мне представить фалангу таких воинов, слитно наступающих и бьющих длинными копьями. Хотя, фалангу вроде бы позже придумали, а на самом деле как было никто не знает. В индивидуальном порядке еще можно что-то попробовать придумать, но против строя таких воинов не устоять никому. Да, это проблема. Если вдруг придется столкнуться с эллами или похожими на них воинами, нам придется туго. Но кто предупрежден, тот вооружен. Сейчас будем учиться тому, как они воюют, а потом думать, что с ними делать и как воевать против них. Закончив демонстрацию приемов с копьем, Кастор приступил к демонстрации мечей. Я не оговорился, именно мечей. С собой он притащил несколько мечей разного вида, и естественно разного назначения. Первым он демонстрировал листовидный прямой меч, ксифос, потом копис, а в заключении владение длинной железякой, представлявшей собой, нечто среднее между двуручным мечом и ломом. Ближе к последнему. Весь этот набор железа принадлежал братьям. Как оказалось очень знатным и богатым людям. Не каждый царь в Элладе мог похвастаться таким набором оружия и доспехов. А уж так мастерски им владеть вообще единицы. Эти единицы были нарасхват, и по приглашению местных царьков, участвовали почти во всех локальных конфликтах своей родины. Платили им щедро, ведь зачастую присутствие на поле боя, всего нескольких таких воинов, склоняло чашу весов в сторону нанимателя. Полидевк выступал в качестве спарринг-партнера Кастора. Хоть он и говорил, что с оружием не очень, но это, возможно, на фоне брата. А так, он лихо махал тяжеленым кописом, от деревянного щита только щепки летели. После демонстрации, наступило время непосредственно тренировок. Нам показывали базовые упражнения, мы повторяли. За столь короткий срок, серьезно научиться чему-то невозможно, но понять принципы и изучить основы, это тоже не мало. Тем более среди нас были умельцы мечем помахать, и им эта наука давалась проще, а уже они в дальнейшем, и нам подробно объяснят. После обеда поменялись ролями. Теперь уже мы выступали в качестве учителей. Мы - это почти все наши воины. Они уже успели чему-то научиться и теперь отрабатывали приемы вместе с эллами. И им наука, и эллам знания. К братьям присоединилось еще несколько воинов из которых я знал только Лаэрта, а Язон сидел в сторонке и наблюдал. Я, как учитель, ходил между парами борцов, иногда поправляя, иногда демонстрируя правильное исполнение. Не все шло гладко. Всему этому надо учиться с детства и постепенно. Надо не только правильно бить и бросать, но и правильно падать и защищаться. В результате к синякам и шишкам, полученным, в процессе обучения владению мечем и копьем, прибавились шишки от падений и ударов. К ужину мы приползли все синие, но довольные друг другом. Тренировки продолжались восемь дней, до отплытия Арго. Мы поменяли график - сутра борьба, после обеда - с оружием. Мне, тренировки с мечем давались достаточно легко. Никаких сложных приемов не было, или нам их не показывали. Это понятно, я ведь тоже не показывал ничего запрещенного, все в пределах спортивного самбо и дзюдо. Плюс несколько ударов руками и ногами, и все. А вот упражнения с копьем мне давались с трудом. Можно сказать вообще никак. В отличие от моих индейцев, которые родились с палкой в руках, и теперь просто учились применять её не для защиты быков и коров, а для убийства себе подобных. Эллам тоже не все давалось легко. Даже не так. Им все давалось слишком легко. Привыкшим к силовой борьбе им было сложно понять, а мне невозможно объяснить, некоторые принципы современной мне школы борьбы. Как можно этому бугаю объяснить, что силы надо экономить, использовать силу самого противника, сделать так, чтоб он сам упал, а не бросать его. Что надо бить в какое-то определенное место, болевую точку. Так, если броски через бедро, плечо и мельница у них пошли легко и на ура, особенно мельница, то подсечки и подножки они пропустили мимо ушей. Зачем надо ставить кому-то ногу, чтобы он упал, если можно просто дать ему в морду, накрыв огромным кулаком сразу десяток болевых точек, и он упадет, еще и перевернется в воздухе два раза. А еще лучше схватить, поднять повыше и бросить подальше. Вот это по-нашему, по элинскому. Потому и мельница пошла у них хорошо. С какой радостью они кидали друг друга. И красиво и эффектно. Пытался объяснить, что это им, здоровым бугаям этого не надо, а тем, кто послабее, в самый раз. Но нет, не смог. Пришлось привлекать к этому делу Орфея. Да, певца, он один у них ни разу не боец. Орфея уговаривал не долго. Когда пообещал спеть еще несколько песен и разрешу их исполнять, он заколебался. Но когда я пообещал, что он сможет побороть Полидевка, сразу согласился. В отряде он был на непонятных правах. С одной стороны певцов все уважали за то, что они могут то, чего не могут остальные. Но с другой стороны, в обществе, где правит культ силы, слабому - не подняться. Вот он и был на птичьих правах, вроде все уважают, но в любой момент, могут и в морду дать хреново поешь, тихо играешь. В последний день, точнее вечер и ночь, последняя совместная пьянка. Орфей, хлебнув забористого напитка, вызвал на поединок Кастора, Полидевка побоялся. Через две минуты Кастор лежал на земле лицом вниз с заломленной за спину рукой. А всего-то надо было научить парня уворачиваться от захватов, и не пытаться поднять противника, а ронять его, ставя в нужных местах ноги и руки. У кого есть домашнее животное любимый пес или подлый кот, тот поймет. Хоть ты будешь весить в десять, хоть в двадцать раз больше этого кота, но если он незаметно ляжет у тебя под ногой, а ты решишь сделать шаг, то можно и упасть. А человек не кошка, он ещё и поможет, ухватив за пальцы, если руки оппонента толще твоих ног. И выламывая этот пальчик, перевернет соперника на живот, упираясь коленом в локоток, с обратной стороны. Вот и все. После такой демонстрации авторитет певца вырос в разы. Понятно, что второй раз такой прием с Кастором уже не повторишь, но в биографии Орфея уже будет запись о победе. После этого Полидевк начал канючить, что я их этому не учил, а я доказывал, что учил, просто они слушать не хотели. В результате споров пиво опять закончилось. И снова лодка с гонцами заскользила по глади залива в ближайший магазин. Ну, не магазин, все равно куда, лишь бы привезли. В эту ночь гонцы мотались еще несколько раз. Ждать их приходилось каждый раз все дольше и дольше. В ближайших селениях пиво уже закончилось, и им приходилось плыть все дальше и дальше. Утро было стандартным. Голова раскалывается, во рту кошки всю ночь гуляли, под каждой подмышкой по морячке. Морячки каждый день новые. Вроде и нет у них в поселке столько девушек. Подозреваю, что породниться с духами детей моря, сыном которых меня признало все племенное сообщество людей рыб, решило все население севастопольской бухты. Вот и отправляли ко мне на ночь своих дочерей. И не только дочерей, подумал я, разглядев под рукой довольно зрелую морячку. Не скажу что очень страшную, но вряд ли без лишнего бурдюка пива здесь обошлось. Сел. Да-а, бурдюк был явно лишним. Точно папочка этой морячки подсуетился, чтоб наверняка. Морячка широко улыбалась, я попытался улыбнуться в ответ, но голову пронзила резкая боль. Купанием в море здесь не обойтись. - Это твой отец принес последний бурдюк пива? решил уточнить я. Она радостно закивала в ответ. - А ещё есть? она опять кивнула. - Неси. сказал я и рухнул обратно на кровать. Морячка умчалась, виляя необъятным задом. Глядя на это колышущееся море целлюлита, я опять поморщился. Вторая морячка испуганно смотрела на мое перекошенное лицо. Пришлось отправить её за водой. Морячка с пивом вернулась быстро. Видать папаша был где-то неподалеку, бдил и держал наготове запасной бурдюк. Спасительница. Я стал лучше к ней относиться уже после первого глотка. К середине бурдюка я её почти полюбил. С воплем: - Лучше качаться на волнах, чем биться о скалы, - уронил морячку на шкуры неведомых морских зверей и нырнул в поднявшиеся от падения волны женской плоти. Что-то они в пиво добавляют, для крепости и забористости. Грибы или траву какую, не знаю что, но точно есть. Такое я с морячкой вытворял впервые. Точно грибы. Передо мной лежала женщина красоты неописуемой. Такая большая, и вся моя. Поначалу я запутался в складочках (и как только ночью разобрался?), но потом выход нашелся. Точнее вход. И понеслось. На выходе из дома нас встречала морячка с водой и грустным лицом, вторым встречающим был мужичок. У этого лицо было довольным. Не удивлюсь, если узнаю, что он не только слушал, но и присматривал за дочкой. Приняв у морячки воду, умылся и пошел к морю. Купание отменять я не собирался. Тем более, сегодня последний день на море. Проводим аргонавтов и домой. Дел ещё полно. Прощание вышло скомканным. Слишком дорого аргонавтам вышел ремонт корабля, а это ещё не конец путешествия, даже не середина. А братья и Орфей, с которыми я успел подружиться, расставанию были не рады. Они и рады бы остаться, но долг и клятва зовут их в дорогу. Помахали друг другу ручками и корабль, подчиняясь воле кормчего и сильным рукам, сжимающим весла, отчалил от берега в море. Прощай, Арго! А мы двинулись дальше по маршруту. Засиделись. На прощание старейшины рыбного племени одарили нас подарками. Они были довольны. Ещё бы. От эллов отбиться помогли, дали возможность неплохо заработать, настрогали детишек (я не один, тут и мои индейцы поработали, да и эллы постарались), рыбу, опять же коптить научили. Справедливости ради, стоит сказать, что некое подобие копчения у них присутствовало. Над очагом в доме вывешивали рыбу, и она пропитывалась дымом. Но это копчение не имело массового характера, а так как по смыслу больше подходило к горячему копчению, то было недолговечным. На пару дней давало отсрочку рыбе, перед тем как окончательно протухнуть. Мой вариант, существенно продлевал срок хранения продукта и ставил это все на промышленный уровень. Тем более не только рыбу, но и мясо можно готовить. Которым и снабдили уплывших аргонавтов Так что старейшины были не против с нами дружить. А чтоб скрепить дружбу нам сделали подарки. Моим соратникам досталось по новенькому копью, с костяным наконечником. Древко копья было раскрашено какими-то красителями. Бесполезно, зато красиво. Еще нам всем дали ожерелья из ракушек. Тоже очень красивые. Каждому давали по количеству жен. У меня оказалось больше всех. Когда я на пальцах показал сколько, уважения в глазах старейшин только прибавилось. А еще мне подарили несколько шкур каких-то морских млекопитающих. Судя по размерам нерпа или тюлень. Я как-то заинтересовался плащом старейшины ивасей, и вот он и решил презентовать мне несколько шкурок. А шкурки хорошие мех короткий, но густой и мягкий. А кроме того, ещё и водоотталкивающий. Плащ не плащ, но что нибудь придумаем. Снова в дорогу. Следующее, обнаруженное нами, поселение было на реке Каче. Там мы сначала вообще никого не нашли. Потом, таны обнаружили следы, уводящие в горы. Это не правильно. Сейчас в горах стадам еще мало еды. Сейчас время степных пастбищ, а это в другой стороне. Пройдя по следам, мы все-таки нашли выживших два десятка пастухов, разного возраста, и опять женщины с детьми. Но эти люди из домашнего рода Барсука, то есть семья, отделившаяся от большого рода Барсука. Они выжили всей семьей, до них лошадники не добрались. А сам род Барсука, выжившие из него, ушли со стадами на восток, к роду Лося. Жили выжившие барсуки на склонах Качи-кальона (1). Места хорошие река, плодородная долина, заросшие травой вершины горного плато. Множество гротов, позволяющих укрыться от непогоды самим, а в некоторых, самых больших, вместе со стадом. Через сотни лет здесь построят свои дома люди неизвестной национальности. Будут разводить скот, растить виноград и делать вино. Молиться богам в многочисленных пещерных храмах и монастырях. У родника в районе Таш-аира (2), наблюдал историческое событие. Остановились напиться, решил прогуляться, осмотреться вокруг и наткнулся на младшего сына главы рода. Застал его на месте преступления. Маленький мальчик, лет семи от роду, смастерил из толстых жердей, что-то вроде лестницы или строительных лесов и, забравшись на них, что-то старательно малевал на стенке грота. Меня он заметил не сразу, и мне удалось внимательно рассмотреть его художества. ----------------------------------------------------------------------------------------- (1) Качи-кальон пещерный город недалеко от Бахчисарая. (2) Таш-аир - в переводе: - отделившийся (расколовшийся) камень. Место в долине реки Качи, известное древними наскальными рисунками, на данный момент почти уничтоженными туристами, и ни разу не охраняемые государством. В данный момент он старательно рисовал лошадь и напавшую на неё собаку, или крупную кошку. Не понятно пока. Высунув от напряжения язык, он макал палец в деревянную посудину с краской и старательно выводил хвост животного. Прерывать его работу не хотелось, и я пока осматривал другие рисунки, стоя за спиной мальчика. Посмотреть было на что. Метров десять стены, на высоте двух метров, было плотно покрыто рисунками. Красные человечки размахивали копьями и дубинами, бегущие лошади и быки, собаки, олени. Слева, в самом углу панорамы, рассмотрел животное похожее на мамонта. Некоторые рисунки выглядели свежими. Другие наоборот, старыми. Тот же мамонт изрядно потускнел и осыпался. Уже сейчас он выглядел древним. Парень закончил рисовать животное и закричал: - Вира, Вира. Где краска? он оглянулся и, увидев меня, чуть не свалился с лестницы. - Дядя тан, а ты здесь давно? - Не очень. Вот смотрю, что ты здесь делаешь. - Мы с сестрой решили нарисовать моего волчика. в подтверждение его слов, из кустов появилась девочка лет десяти, державшая в руках посудину с красной охрой. Видимо разводила краску у воды. - Мой старший брат рисовал здесь, как они с другими барсуками сражались против лошадников. А моего волчика, рисовать не захотел. Волчик хороший. Он смелый и сильный. Он напал на лошадь и убил её, а потом он убил всадника перегрыз горло. А потом его убили. он говорил очень быстро, мне с трудом удавалось понимать его. Понял, что волчик это его собака, которая погибла в бою с агрессорами, а мальчик решил увековечить это событие. - А это тоже рисовал твой брат. я показал на рисунки, выглядевшие старыми. - Нет, конечно. Здесь многие рисовали. Отец говорит, что когда здесь поселился наш народ, рисунки уже были. Мы просто добавляли свои. Здесь и отец рисовал и дед, и его дед. уточнил он. - Ладно, рисуйте. Только старые рисунки не портьте. Это ваша память. - Мы понимаем. И ничего трогать не будем. поспешил уверить меня он. Да и дед выпорет, если узнает. Жалко нет с собой фотоаппарата. Батарейки давно сели, вот и не ношу с собой. А если бы был, то что бы я делал с ним? Ну, показал бы своим соплеменникам. А они удивились бы больше самому фотику, чем изображению. Они и сами так умеют. Ну и ладно. Я развернулся и, пожелав удачи детям, пошел к своим воинам. Мы снова двинулись в путь на восток. Жалко не попал на Тепе-кермен, еще один пещерный город. Это чуть дальше на юго-восток от Качи-кальона. Интересно, там сейчас кто-то живет или это действительно средневековое поселение. Но нет времени, да и там территория горцев лучше не соваться. Род Лося встретил нас хорошо. Ситуация у них как и у всех. Людей мало, проблем много. Жили они в районе Бахчисарая. Предложили им наш вариант организовать базу-убежище. Благо в этом районе найти подходящее место не проблема. Рядом плато Чуфут-кале, недалеко Мангуп и Эски-кермен. Везде есть надежное укрытие, требующее небольшой доработки, вода и место для скотины. Убежище надо делать совместно с земледельцами. Тем тоже надо где-то хранить свои запасы и прятать семьи. На том и порешили, обещая заехать позже, когда разберемся со всеми делами. Забрали у них нескольких пацанов в обучение, подростков нам не дали, людей совсем мало. Ну да ладно, учить будем всех. Все домой. Я уже соскучился по своей новой семье. Старую, стараюсь не вспоминать, помочь ни чем не могу, а переживаю. Там, надеюсь все хорошо. Дети уже достаточно взрослые. Тяжело жене будет, но есть кому помочь, а там и я дорогу домой найду. Надеюсь на это. 191 See more books in http://www.e-reading.club