Ян Романовский
   Оружейник
  

  

   

    Утро добрым не бывает
   

   Утро началось, как и любое за последние два года, с раннего подъема и уговоров своего организма впихнуть в себя бутерброды с подобием колбасы и совсем уж жалким подобием сыра.
   Порой жалею, что пошел по технической части, а не по сельскохозяйственной. Может, вашему покорному слуге что-то и удалось бы сделать с качеством продуктов, выпускаемых на территории нашей необъятной. Удивляет, как эти субстанции можно выпускать под такими громкими названиями, как Колбаса и СЫР.
   С детства меня тянуло к оружию, но немного не так, как многих детей, бегающих с игрушечными пистолетами в играх в войнушку. Мой интерес был кардинально иным: я любил разбирать и собирать такие игрушки. Неудивительно, что после школы, я пошел учиться на инженера. После института, желая подержать в руках настоящее оружие, я по собственному желанию, хотя и отучился на военной кафедре, пошел в армию. Отслужив, устроился на работу, к которой шел всю жизнь — на предприятие, разрабатывающее и производящее настоящие оружие!
   Радует, что с кофе, постоянным спутником моей жизни — карьеры, ну или точнее карьеры — жизни, в магазинах пока все хорошо, и санкций на него нет. В сочетании нормального кофе с эрзац-бутербродами средняя арифметическая качества моего завтрака получается более-менее.
   После окончания "пищевой" экзекуции настала очередь "погодной". Ноябрьский Ижевск встретил меня порывом ветра с моросью в лицо, как только я открыл входную дверь парадного своей старой хрущевки. Удивительный все-таки у нас климат: +5 вроде и не холодно для ноября, но сыро, и пробирает до костей.
   Добравшись наконец, до проходной предприятия, я опустил пропуск в прорезь турникета, но зеленого сигнала так и не последовало. Что опять?
   — Антон Владимирович, извините, но ваш пропуск заблокирован, — пробасил один из охранников.
   — Как такое может быть, Леха? — удивленно поднял я глаза на одного из "сесурити".
   Пропуски блокируются только в одном случае, если сотрудник уволен. Как меня, самого молодого главного конструктора, какой только работал когда-либо на предприятии, за плечами которого успешные запуски в серию приспособлений для умерщвления себе подобных для нужд нашего Минобороны, могли уволить?
   — Мне не докладывают, — ответил охранник и покосился на монитор. — В статусе написано — "заблокирован" и сообщение, что надо вызвать на пост старшего.
   Меня перекосило, как от зубной боли. Со старшим лишний раз встречаться ой как не хотелось. Как рассказывают коллеги, даже при СССР, когда теперешняя служба охраны называлась первым отделом, общение с ее сотрудниками, было проще и приятней. В 90-е, по словам тех же коллег, служба охраны вообще состояла из бабушек-одуванчиков, вяжущих носки на вахте. В последние годы, когда началось массовое переоснащение нашей армии, видимо, заодно переоснастили и нашу СБ. Появились турникеты, камеры, серьезные мужчины на вахте, выборочные досмотры. Ну и вишенка на данном торте — начальник СБ Виктор Васильевич Пушкин, который на своего знаменитого однофамильца походил только родственными корнями с неграми-людоедами.
   — Здравствуйте, Антон Владимирович, — поприветствовал меня неприметный мужчина в строгом костюме, сидевшим на нем, словно китель, входя в тесное помещение проходной.
   — И вам не хворать, Виктор Васильевич. Что происходит? Почему мой пропуск заблокирован? — спросил я, немного разозлившись задержкой. — Мне вообще то надо на производство — сегодня должны начать собирать стендовый образец нового прототипа автомата.
   — Вот сколько вас просить: не надо сообщать за пределами производства о разрабатываемых вами изделиях? — нахмурился Виктор Васильевич. — В прошлый раз видимо не дошло?
   Да действительно, в прошлый раз я облажался конкретно. Было это около 2х лет назад, меня тогда только назначили главным конструктором за разработку нового пистолета Удав, который сейчас массово поступает в войска. Как принято, назначение надо было отметить…
   Отмечали в кафе недалеко от производства по традиции с водкой и селедкой. По жизни пью я немного, но повод, как говорится располагал — накидались мы тогда знатно… Все бы ничего, но мой перегруженный работой мозг, сыграл со мной шутку. Вместе с расслаблением и чувством Офигенной Собственной Значимости, ко мне пришла болтливость, и я принялся всем подряд объяснять ТТХ нового пистолета, причем с подробным объяснением, как мы добились таких характеристик.
   Особенно подробностями заинтересовалась компания, сидевшая изначально за соседним столиком, но к тому времени уже пересевшая к нам и присоединившаяся к нашему празднику. Помню, что я уже начал чертить схемы затвора на салфетке, увлеченно доказывая, почему возможна такая малая отдача не верившим мне новым друзьям, когда вокруг нашей теплой компании завертелась какая-то суматоха. В зал вошли несколько мужчин, словно братья-близнецы похожие на нашего Виктора Васильевича, и после недолгого сопротивления арестовали моих собеседников. Впоследствии выяснилось, что данные ребята уже находились в разработке наших доблестных органов. Периодически они, говоря казенными фразами, вступали в контакт с моими подпившими коллегами и пробовали собирать информацию о новых разработках и ТТх новых изделий.
   Втык от СБ я получил тогда знатный. С занесением и всеми прелестями. Как сказал мне тогда Виктор Васильевич: "В Советском Союзе поставили бы тебя к стенке!.."
   Но обошлось, как раньше говорилось: стране нужно оружие. Мой талант инженера пересилил величину косяка и потихоньку все улеглось…
   — Извините, Виктор Васильевич, не подумал. Расслабился. Проникся, — ответил я.
   — Ладно, вижу прониклись. У нас к Вам разговор. Пройдемте со мной.
   Никогда до этого дня я не бывал в его вотчине. Для обычных сотрудников доступ в бывшие укрытия-бомбоубежища, расположенные под предприятием и в последние годы переоборудованные под нужды СБ, запрещен.
   Пройдя створки гермодверей и пост охраны, мы попали в ничем не примечательные офисные помещения, правда без окон и с большим количеством неизвестного мне оборудования.
   В дальнем конце офисного помещения располагались двери, сохранившиеся, видимо, со времен Советского Союза и запомнившимся всем, кому те времена довелось побывать на ковре у высокого начальства. За дверями, как и предполагалось, обнаружился "островок СССР" в виде кабинета со стенами в дубовых панелях и большим столом, обтянутым зеленым сукном. "Интересно — это ностальгия или экономия на ремонте?" — подумалось мне.
   За столом сидели люди, на плечах которых хоть и отсутствовали погоны, но за версту было видно, что звезды они носят огромные.
   — Здравствуйте, Антон Владимирович! — поздоровался со мной сидящий во главе стола мужчина, хорошо знакомый мне по выступлениям по телевидению.
   — Здравствуйте, Семен Кузугетович! — невольно вытянувшись по стойке смирно, ответил я. Видимо дала знать о себе срочная служба в войсках.
   — Перед началом разговора ответьте Антон Владимирович, вы — патриот?
  

  

   

    Патриот
   

   Сложно ответить на такой вопрос, даже себе… В данной ситуации этот вопрос смутил меня даже больше, чем присутствующие в этом кабинете люди. Одно дело заявлять об этом перед друзьями за рюмкой чая, или как юное поколение кричать на площадях на митингах, что ты патриот и что хуже, чем при данной власти не жил (хотя упомянутое поколение другой власти и не видело в силу своей молодости и длительности правления текущей власти). И совсем другое дело ответить на вопрос, явно являющийся предвестником будущего серьезного разговора.
   — Кхм, скорее да, чем нет, — поколебавшись ответил я.
   — Будем считать, что ответ положительный, — усмехнулся генерал. — Присаживайтесь, Антон Владимирович, разговор будет долгий, — указал он на свободное место за столом. — Но для начала ознакомьтесь с документами, лежащими перед вами. Только хочу предупредит: то, что вы прочитаете и услышите, является совершенно секретной информацией и разглашению не подлежит. Особенно стоит молчать в общественных заведениях в приподнятом настроении, — и генерал пристально посмотрел на меня.
   Давно я так не краснел…
   Следующие четыре часа, как говорится, перевернули мой мир… Из аналитической сводки, которая оказалась в лежащей на столе у моего места папке, следовало, что с большой долей вероятности в ближайшие 3 года произойдут события, которые разрушат мой уютный мирок — работа-дом-работа, да и вообще, разрушат 2/3 существующей планеты. Да-да — именно так!
   Мне же предлагается поучаствовать в проекте, который может предотвратить это. Вот тут и начиналась фантастическая часть разговора и проекта.
   Дочитав документы, я изумленно посмотрел на Семена Кузугетовича, во время чтения не спускавшего с меня глаз.
   — Скажите, это новая фантастическая книга?
   — Мы похожи на фантастов? — усмехнулся генерал.
   — На данный момент не существует таких технологий… насколько я знаю. Или я ошибаюсь?
   — Вспомните событие произошедшие в Североморске полгода назад.
   — Взрыв с повышением радиоактивного фона? — догадался я.
   — Да, мы исправили ошибки в работе изделия, и 2 недели назад испытание прошло успешно.
   — Так это же, судя по открытым данным была ракета с ядерным двигателем.
   — На то они и открытые данные, — улыбнулся генерал. В Североморске было испытано устройство переноса материи во времени. На этот раз у нас все получилось, как бы фантастично это ни звучало.
   — Тогда еще вопрос, Почему я?
   — А почему не Вы? — ответил генерал, внимательно глядя мне в глаза.
   — Ну я же не супергерой, я даже не подготовленный ко всему этому сотрудник спецслужб.
   — К сожалению, к такому не готовят не в одной из контор. К тому же, для выполнения данного проекта нужны знания и главное талант оружейника, который есть у вас.
   — Мне все же непонятно, как я смогу повлиять на ход событий?
   — Все просто. Вы должны Помочь Советскому Союзу победить…кхм… наших теперешних партнеров, — ответил генерал теперь уже без улыбки. — Дать Сталину оружие, которое позволит продолжить движение по Европе и перенести войну на другой континент, не опасаясь ядерного удара. Как было сказано в аналитике, которую вы изучили, это единственный шанс, когда мы могли победить, не опасаясь начала ядерной войны, и в итоге предотвратить то, что мы ожидаем в ближайшее время.
   — Может, есть способ предотвратить включение Харпа другим способом?
   — Нет. Все попытки переговоров не увенчались успехом. Тестовые включения наши… кхм… партнеры уже проводят постоянно, пока на минимальной мощности. Вспомните землетрясения и аномальное повышение температуры в разных частях земли. И это при мощности в 3–5 % установки! При включении системы на полную мощность последствия будут катастрофические, а нам в свою очередь придется использовать РВСН в ответ. Вы согласны участвовать в проекте?
   — ДА!
   И вот после 2х месяцев подготовки и десятка пробных пусков, я стою на огромном песчаном плато. На мне форма красного комиссара, а за моей спиной весит холщовый военный рюкзак времен ВОВ с тщательно подобранной экипировкой, чертежами и схемами вооружений, которые могут быть собраны на технической базе этого времени.
   Жара стояла жуткая. В горле быстро пересохло. Очень захотелось вернуться в дождливый Ижевск.
   Вроде все по плану.
   Единственное, что смущает… это летящий ко мне на большой скорости ФЛАЕР!
  

  

   

    Демократы
   

   Время в патруле тянулось как бубль гум. Эх, были же времена раньше… Помнится, когда молодой энсин Барак только поступил на службу в Гуманитарную Службу Великой СШП, дикари из Русса на маршруте патрулирования попадались практически ежедневно. За последний же год только один-единственный раз удалось принести Демократию дикарям. Затаились, видимо, что-то замышляют… Скорее всего очередную гадость. Непонятно, почему с этими руссами на протяжении всей истории так сложно? Почему бы им, как нормальным европеоидам, кстати, их соседям, не собраться на одной площади и не ждать с нетерпением Гуманитарную бомбардировку, сжигая покрышки для точного наведения и прыгая от осознания, что весь мир с ними? Зачем мучиться, медленно умирая в этих безжизненных краях? Ведь сами же виноваты в том, что произошло.
   В расследовании произошедшего участвовали все демократические государства и единогласно постановили, что государство Русс проявило свою дикарскую сущность, вмешавшись в Демократические выборы — да-да в святая святых любого цивилизованного человека! — и путем чудовищных манипуляций поставив во главу светоча демократии — СШП — своего ставленника, глубоко законспирированного разведчика Проклятого полковника Донни. Разведчик выполнил свою миссию и провел ужасную провокацию, перенастроив мирную исследовательскую метеостанцию Харп, которая нанесла по территории страны Чайна микроволновый удар, практически моментально уничтоживший все живое.
   Но, как известно, дисциплина у этих чертовых руссов никогда не была сильной стороной, что и повлияло на последующие события. Отмечая присвоение внеочередного звания, полученного за успешно проведенную провокацию, генерал-майор Донни уснул за пультом управления Харпом прямо лицом в странном блюде, которое могли изобрести только руссы — "seledka-pod-schuboui".
   Случайные нажатия на пульте привели к активизации системы, которая ударила по введенным ранее координатам секретной радиостанции. 2/3 Русса было уничтожено. Проснувшись от грохота выламываемой доблестными морскими пехотинцами двери на станцию, генерал-майор Донни увидел, что натворил и не смог справиться с охватившей его паникой. Не дожидаясь вызова в Центр для дачи показаний Темнейшему Лорду, проклятый лазутчик совершил самоубийство, выстрелив себе в спину 12 раз из наградного золотого пистолета, врученного ему самим верховным правителем Русса. Кстати, злые языки потом поговаривали, что Лорд, услышав о произошедшем с Чайной, был весьма доволен. Еще более злые языки добавляли, что будто бы даже Темнейший изъявил желание срочно наградить агента — но поскольку тот предпочел отправиться в мир иной, наградил орденом себя, как вдохновителя и мудрейшего руководителя всех агентов Русса, сколько их было внедрено в цивилизованных странах.
   Расследование преступления незадачливого агента Донни было завершено в кратчайшие сроки. Как только члены Конгресса СШП были назначены судьями в новообразованный Высший Демократический Мировой Суд, состоялось заседание и был вынесен вердикт о виновности государства Русс. Как известно, данный суд — самый гуманный суд в мире, а его решения обязательны к исполнению всеми цивилизованными странами. Вердикт был прост и одновременно суров: полная Демократизация государства, признанного виновным. С тех пор Гуманитарная служба выявляет озлобленных дикарей из Русса и проводит Гуманитарные бомбардировки.
   В кабине просигналил зуммер.
   — Барак, смотри, кажется нам повезло! Радар запеленговал движение. Похоже, дикарь! — громко озвучил очевидное капитан Джек, напарник майора Барака.
   — Джек, поворачивай к тому холму, зайдем от него, прямо на цель, — скомандовал Барак.
   Флайер сделал крутой вираж в сторону большого холма, рядом с которым обнаружилась цель.
   Внезапно приборная панель флаера осветилась красным и искусственный интеллект сообщил:
   — Флайер захвачен прицельным радаром, СРОЧНО начните маневр уклонения!
   Изумившись, Джек резко дернул штурвал в сторону от холма. Неповоротливый тяжелый флаер нехотя отреагировал на столь хамское обращение и плавно вильнул в сторону с намеченного курса.
   Вдруг ожила громкая связь, сообщив о входящем радиосигнале. Барак, испуганно взглянув на растерянного коллегу Джека, трясущимися руками активировал радиостанцию. Механический голос прозвучал в кабине, как раскат грома:
   — Неидентифицированный борт, вы вторглись в запрещенную для полетов зону. Немедленно покиньте запрещенную зону и не предпринимайте враждебных действий. В случае неповиновения вы будете уничтожены. Повторяю…
   — Барак, срочно, отбомбись по тому холму и уходим! — закричал Джек, резко дергая штурвал от себя.
   Бараку не надо было повторять дважды, он и так уже набирал на пульте управления огнем нужную команду. Бомболюки уже были открыты, когда в флаере без каких-либо действий со стороны экипажа принялись поочередно отключаться приборные панели. Последней отключившейся была главная панель управления.
   — Нас накрыли РЭБ, Барак! — со страхом закричал Джек, нервно пытаясь сбросить скорость или хотя бы вывести флаер из крутого пике. — Я потерял управление!
   Завывая двигателями, флайер начал стремительно приближаться к земле. Но разбиться он не успел: в двигательный отсек со стороны холма ударила ракета. Мощный взрыв разбросал то, что осталось от флайера (детища передовой мысли разработчиков оружия СШП, ультранового и сверхмощного агрегата) в радиусе десятков километров.
   Последней мыслью Барака была: А нас то за что?.
  

  

   

    Холм
   

   — Здрастье, приехали! — Я конечно, не историк, но понять, что в 1942 году флаеров не существовало, да что там… даже в наше время были изобретены и испытывались только опытные образцы в закрытых лабораториях.
   "Что то пошло не так…", — отчетливо понял я. Но порассуждать о превратностях судьбы мне не дали.
   — Вы вторглись в запретную зону. Немедленно пройдите идентификацию и не предпринимайте враждебных действий. В случае неповиновения вы будете уничтожены. Повторяю… — неожиданно прозвучал механический голос.
   Практически из-под моих ног вырос тускло поблескивавший металлический пилон, оснащенный непонятным оборудованием.
   — Встаньте в круг — потребовал механический голос.
   — Уже встал, — зачем то ответил я.
   — Возьмитесь за поручни и закройте глаза, — продолжал голос.
   Что-то знакомое из детства напомнила мне эта инструкции. "Отправляемся на поиски миелофона?" — усмехнулся я, выполняя требования голоса.
   — Идентификация пройдена. Уровень вашего доступа высший. Здравствуйте, Антон Владимирович. Приветствуем вас на Российской территории. Запасной командный пункт "Ижевск-2" активирован. Устанавливаю защитный периметр, начинаю расконсервацию жилых помещений. Прошу проследовать в бункер, — невозмутимо произнес голос.
   Часть холма сдвинулась, открыв вход вовнутрь обширного подземного бункера.
   Внезапно с другой стороны холма прозвучал громкий взрыв, и небо озарила яркая вспышка.
   — Что это? — я удивленно вскинул глаза.
   — Только что, был ликвидирован прорыв охранного периметра — уничтожен летающий объект. Предположительно принадлежащий ВВС СШП, — с готовностью откликнулся механический голос. Мне показалось, что он прозвучал весьма довольно.
   Интересно они тут живут…
   — Антон Владимирович, для вас есть сообщение от моих создателей, — словно спохватившись, произнес мой собеседник. — Прослушаете сейчас?
   — Погоди, успею. А кстати, ты кто вообще? — задал я давно интересующий меня вопрос.
   — Я искусственный интеллект, управляющий ЗКП Ижеск-2, - важно ответил механический голос.
   — Однако…. я и не думал, что искины существуют. Я надеялся, что ты из персонала бункера… — произнес я, с сожалением глядя на вход в бункер.
   — Последний сотрудник ЗКП прекратил свою деятельность сто двадцать четыре года, семь месяцев и три дня назад.
   — Офигеть можно. А что с ними случилось?
   — Повторяю, у меня есть сообщение от прежнего руководства убежища, — настойчиво и, как мне показалось, немного с ворчливостью повторил искин.
   — Ладно, железяка, включай свою запись, — нехотя скомандовал я, осторожно входя в бункер и оглядываясь по сторонам.
   Под потолком вспыхнул, именно вспыхнул и задымился какой-то прибор. Сероватый клубистый дымок пополз в разные стороны.
   — Выход из строя голопроектора, требуется замена, — равнодушно констатировал голос. — Запрос на склад запчастей произведен. Ответ отрицательный. Отсутствуют необходимые для ремонта блоки. Запрос на удаленный склад материального обеспечения. Ответ получен. Составляю запрос на доставку. Необходимо завизировать запрос дежурным техником. Произвожу вызов дежурного технического персонала… Ответ отрицательный. Аппарат абонента выключен или временно недоступен. Вызываю старшее руководство убежища… — бормотал голос, не обращая на меня внимания.
   — Аппарат абонента выключен? — ухмыльнулся я. — А что — у вас сохранился оператор Мигомфон? Тоже мне, светлое будущее…
   — Антон Владимирович — вышел из строя голопроектор, необходимо завизировать отгрузку и доставку необходимых запчастей с удаленного хранилища матобеспечения, — наконец, закончив свое бормотание, обратился ко мне Искин.
   Эх, и тут бюрократия… куда же без нее.
   Судя по словам Искина, теперь я являюсь высшим руководством бункера, видимо в связи с отсутствием штатного персонала. Никогда не стремился к руководству. Администрирование — не мое призвание. Даже моя должность главного конструктора была, скорее, данью традиции, ну и может быть признанием моего технического таланта. Административной трясиной занимался мой заместитель. Все бюджеты, заказы, служебные записки тянул на себе он, чему я был безмерно рад.
   — Погоди, железяка, смысл гонять транспорт, ради одной детали. Ответь лучше на вопрос: Что произошло?
   — Функционал ограничен. Блок памяти недоступен. Необходимо физическое подключение блока в систему.
   — Мда… еще и бракованный комп попался… тебя что, на Али покупали?! — не выдержал я.
   Ну что, блин, за облом!
   — Железяка, ты можешь произвести диагностику повреждений и выдать список необходимых запчастей для ремонта?
   — Диагностика активирована. В связи с ограниченным Функционалом, диагностика продлится шесть часов десять минут, — отозвался механический голос.
   Что же, появилось время спокойно осознать себя и понять, куда я попал, а также — что делать дальше.
   Еще во времена своего студенчества я разработал схему разбора и структурирования своих проблем и вариантов решения, которая с тех пор отлично помогает мне справиться с проблемами пошагово расписав пути их решения.
   Итак, что мы имеем?
   Главная проблема. Меня перенесло, не туда, куда планировалось, точнее туда, но не в то время… Надо решить вопрос о перемещении в нужное время, т. к. будущее, а точнее теперешнее настоящее, меня кардинально не устраивает. Пустыня на месте моего родного Ижевска — не дело. Уже не говоря о том, что моя основная миссия по обеспечению Советского руководства разработками новейшего оружия для решения "геополитических сложностей" не могла быть, разумеется, выполнена.
   Причина: скорее всего ошибка в расчетах. Вариант исправления: неизвестен.
   Второстепенные проблемы. Бункер, в котором я получил высшие полномочия, частично разрушен. Решение: определить объем повреждений, восстановить нормальную работу своего, похоже, надолго, убежища.
   Очень неплохо было бы получить информацию о произошедшем с момента моего отбытия в прошлое-будущее. Судя по обрывочным данным Искина, я в будущем, примерно через век от моей отправки. Решение: восстановить бункер, в первую очередь — голопроектор, без которого, судя по всему, невозможно узнать, какое сообщение мне оставили прежние обитатели.
   Для этого, как ни крути, надо выяснить судьбу удаленного склада/складов запчастей, с одним из которых связалась моя Железяка. Решение: да-да, восстановление бункера.
   Значит, подвел я итог размышлений, для начала надо восстановить бункер. Прослушать информацию, а дальше, исходя из новых данных, действовать.
   Итак, мне предстоит работа. На душе стало легче. Уж что-что, а работать я умел и любил. Отступила неизвестность, мысли оформились в более-менее четкое подобие плана.
   — Слышишь, Железяка, — присаживаясь на какой-то металлически ящик, позвал я. — Отправляй команду на склад. Если там остался кто-нибудь живой, пусть тащат запчасти для проектора. Один фиг, надо начинать ремонт с него! А дальше будет видно…
   — Составляю заявку на блок-схему процессора голопроектора, — отозвался Искин. — Ответ положительный. Отправка заявки на склад запчастей, ожидайте ответа. Ожидайте ответа. Получение ответа. Ответ положительный.
   — И что это значит? — устало потирая рукой лоб, осведомился я. — Нам привезут деталь, или требуется еще сотня-другая согласований?
   Железяка помолчала несколько секунд.
   — Ответ отрицательный. Начата процедура отгрузки блок-схемы. Отгрузка завершена. Флайер серии УК номер 14–88 отправлен адресату. Ожидаемое подлетное время — десять минут. Необходима верификация заявки.
   — Давай, верифицируй, — пожал я плечами. — От меня что-то надо?
   — Не имею полномочий вам указывать, — проворчал Искин. — Ожидаем восстановления галопроектора.
   Я привалился к стене и закрыл глаза. Надо же было так накосячить с переброской!.. Интересно, что сказал Семен Кузугетович, когда ему доложили, что произошла "накладка"? А что выслушал в свой адрес милейший Виктор Васильевич? Я злорадно ухмыльнулся.
   — Ты шо творишь?! — внезапно громыхнул прямо над самым моим ухом чей-то визгливый голос, искаженный эфиром. — Куда летишь, дятел?!
   — Га! — в унисон завопил второй голос сквозь небольшое потрескивание радиопомех. — Як можу, так и рулю! Не нравится — делай сам!
   — Это что такое? — вскакивая на ноги, воскликнул я.
   — Нарушение периметра безопасности. Идентификация не проведена. Объект подлежит уничтожению. Готовность номер один, — с воодушевлением откликнулась Железяка.
   — Какому уничтожению? — взвизгнул эфир. — Да то ж мы! Со склада запчастей! Двигаемся над Мерченской протокой, агрессию не проявляем, вы что, ребята?!.
   — Система не может вас опознать, — занудно объявил Искин. — Включите опознавательную систему.
   — Слышишь? Включай опознаки! — истерично проорал высокий голос.
   — Да ты что? Да какие опознаки, а на что мы пять лет пили?! Я же тебе говорил, — загнал я их давным-давно пендосам… — пророкотал низким голосом второй член экипажа. — Кто мог знать, что когда-то еще взлетать придется?!
   — Свои мы, свои! — после секундной паузы вновь заверещал обладатель визгливого голоса. — Не стреляйте, ради Бога, в нас нельзя стрелять, мы же разобьемся!..
   — Система наведения приведена в готовность, — равнодушно сообщила Железяка. — Ожидаю разрешения командования.
   До меня не сразу дошло, что командование — это я. Ситуация была щекотливая: идентификация не пройдена, а ну как очередной патруль СШП? Выдать себя за "своих" — невелика военная хитрость. А если и правда свои, с процессором для голопроектора?..
   — Подтвердите пуск, — напомнил о себе Искин.
   — Отменить наведение, — решившись, воскликнул я. — Эй вы, на флаере! Снижайтесь!
   — Координаты площадки для посадки — девятнадцать на сто три, — буднично отозвалась Железяка. — Ожидаем вашего снижения. Сообщите о посадке.
   Откуда-то из-за редкого леса вдалеке показался летающий объект. Летел он как-то странно: перекосившись на один бок, аппарат выписывал невиданные кренделя, то снижаясь до опасной высоты, то, взмывая, практически исчезал из вида, скрываясь за низкими облаками.
   — Снижайся, клоун! — надрывался визгливый голос в эфире. — Снова пролюбим флайер — по голове не погладят! Где еще такую работу найдем?!
   — Та где угодно, — засопел его собеседник. — Надо только немножко попросить — и нам все дадут! Ты что, забыл — весь мир с нами!
   — Снижайся, — уже тише и спокойнее приказал первый. — Если захочешь — ищи новую работу хоть завтра, а меня и на этой неплохо кормят…
   В очередной раз провалившись из-за темного дождевого облака, флайер, завывая двигателями, выпрямился перед самой землей и, подняв вокруг тучу пыли, с грохотом приземлился и покатился, подпрыгивая на кочках, в сторону бункера.
   Через минуту ржавый, покрытый кое-где облупленный желтой и голубой красками, агрегат остановился в нескольких метрах от входа. Скрипнула дверь, пропуская к земле кривую лестницу без одной ступеньки, и на землю ловко спрыгнули два человека.
  

  

   

    Кладовщики
   

   Первый, высокий и тощий бородач с ярко-рыжим чубом, радушно улыбался.
   — Здоровеньки булы! — протянул он мне руку. — Не думал, что когда-нибудь увижу на этом ЗКП живого человека. Да ты странный какой-то, — удивленно вскинул брови новый знакомец, окидывая меня взглядом с ног до головы.
   Еще бы не странный. Один ватник чего стоит!.. А кирзачи? Уже в мое-то время еле нашли подходящую пару…
   — Обыкновенный, — буркнул я, пожимая бородачу руку. — Надеюсь, надолго у вас тут не задержусь, поэтому сразу к делу. Процессор привезли?
   — А ты как думал? — мрачно ответил второй член экипажа флаера, упитанный и невысокий, протягивая мне небольшую коробку. — Сам починишь или помочь?
   Я пожал плечами. Так-то, конечно, образование инженера и неплохой, мягко говоря, опыт работы, должны были мне пригодиться. Уж чего-чего, а заменить деталь в механизме — не та работа, которую стоило делегировать специально обученным людям.
   — Справлюсь, — наконец, произнес я. — В принципе, вас я больше не держу.
   — Вот и славно, — кивнул бородач. — А то мы спешим. У нас по расписанию обед. А ты его отменил.
   — А я что думаю, — вмешался Колобок, как я мысленно его окрестил. — Может, тут и пообедаем все вместе, а? На таких ЗКП завсегда оставляли стратегический запас, — почти что промурлыкал он, поглаживая себя по круглому животу.
   Хм, а это ведь идея. Последний раз я ел… дай Бог памяти. Уже и не помню, когда. В любом случае, для лучшей работоспособности было бы неплохо перекусить. Интересно, мне действительно оставили продуктов из стратегического запаса?
   — Не вопрос, — пожал я плечами. — Давайте похаваем. Слышь, Железяка, где у нас есть, что в рот положить?
   Искин немного помолчал, а потом осторожно произнес:
   — Инструкция требует соблюдать осторожность при внедрение объектов в ротовую полость. Аптечка для оказания первой помощи находится в помещении камбуза за третьей слева дверцей.
   — Да иди ты, зануда, — нетерпеливо перебил я. — Впрочем, все понятно. Камбуз — это то, что надо. Где он, слышь, Голосовой Помощник?
   — По коридору прямо и направо, — как мне показалось, обиженно произнес Искин. — Не забудьте ознакомиться с правилами техники безопасности…
   Не дослушав, я взял из рук тощего кладовщика коробку с процессором и поставил ее на запыленный стол.
   — Проходите, — жестом пригласил я новых знакомцев. — Не на пороге же есть будем.
   
* * *

   Стратегический запас, действительно обнаружившийся на небольшом, но отлично оборудованном камбузе, меня весьма порадовал. Несколько ящиков отменной тушенки, пара коробок сгущенного молока, упаковки галет, шоколадных батончиков, сухари — такое богатство открылось нашим с гостями изголодавшимся взорам.
   — Хороша закуска! — воскликнул Колобок, смущенно посматривая на своего напарника.
   Я перехватил его взгляд и ухмыльнулся.
   — Какая же это закуска? — с подначкой произнес я. — Закуска — это когда есть водка. А так — просто еда.
   Новые знакомцы переглянулись.
   — Вообще-то, нам на посту нельзя, — неуверенно промолвил Бородач. — Ну, вернее, можно, но только после семи вечера. Вернее, после шести. Ну или хотя бы после обеда…
   — Короче. Есть чо? — широко, как только мог, улыбнулся я, покачивая перед носом Колобка банкой говяжьей тушенки.
   Тот сглотнул слюну и снова посмотрел на напарника.
   — Черт с тобой, — махнул тот рукой. — Тащи. Только быстро!..
   Колобка упрашивать не пришлось. Меньше, чем через минуту, он ввалился в камбуз, размахивая пластиковой бутылкой, наполненной мутной жидкостью.
   — Самогон, что ли? — полюбопытствовал я, доставая из ящика три стакана и протирая их бумажным полотенцем.
   — Горелка, — кивнул Бородач, не сводя глаз с бутылки. — Нормальной-то водки теперь хрен найдешь. Пендосская 35 градусов! — он всплеснул руками с такой обидой, будто ему нагадили в утреннюю кашу.
   Консервным ножом я вспорол несколько банок тушняка, насыпал на тарелку сухари и, с опаской понюхав, выставил на стол большую банку не то компота, не то какого-то странного киселя с интенсивным ароматом вишни.
   — Здрав будь! — поднимая стакан, провозгласил Колобок, ложкой отхватывая изрядный кусок тушенки и отправляя его в рот. — Блин, это просто праздник какой-то! — воскликнул он. — А то от этих пиндосских печенек уже изжога замучила.
   — А зачем вы тогда их едите? — усмехнулся я.
   Горелка оказалась на редкость вонючей, маслянистой на вкус и крепкой настолько, что у меня на миг перехватило дыхание.
   — Едим, а что? Бесплатно же! Нормальная закусь денег стоит. И вообще, градус крадет, — вздохнул Бородач, наливая по второй.
   — Спасибо, без меня, — покачал я головой. — Мне еще работать. И в сон что-то так клонит, не вырубиться бы.
   — Спальня напротив камбуза, — напомнил о себе Искин. — Инструкция рекомендует придерживаться режима дня.
   Я широко зевнул и посмотрел на гостей. Те, словно забыв о моем существовании, приканчивали третью банку тушенки. Мутной горелки оставалось еще полбутылки. Лица новых знакомых раскраснелись, глаза заблестели, рыжий чуб залихвастски подрагивал, когда его обладатель, чуть не давясь, жевал тушеную говядину.
   — Ладно, народ, расходимся, — вяло произнес я, чувствуя, что действительно вот-вот усну. — Можете взять пару банок тушенки. А мне оставьте вашего пойла… Один хрен знает, как надолго я у вас застрял…
   — Как это "у нас застрял"? — облизывая жирные пальцы, удивился Бородач. — А куда тебе отсюда деваться? Разве что в тайгу, из которой ты, похоже, и вылез…
   Гости переглянулись и грянули хохотом. Шутка показалась им очень смешной.
   Я не имел ни малейшего желания объяснять этим кладовщикам-затейникам всю подноготную своего путешествия во времени, поэтому только махнул рукой.
   — В тайгу, ага. Давайте, ребят, вам ведь тоже на склад надо? А я отдохну.
   — Да не надо, — отмахнулся Колобок. — Мы теперь еще лет десять там безвылазно просидим. Это ты вдруг на нашу голову откуда-то свалился. Так-то уже давно никому наши детали да провода без надобности. Мы, знаешь, половину-то давно пиндосам на ихнюю водяру сменяли. А что? Чего добро пылиться? А людям, может, надо. А нам тоже что-то пить надо. Эту-то бутылочку, как знали, с собой захватили — лет пятнадцать берегли. Последняя, прикинь. А рецепт хрен знает, куда пропал. В стране сухой закон, а он пропал, прикинь, подстава!.. Переходим теперь на пиндосскую отраву…
   — Черт с вами, — простонал я, с трудом держа глаза открытыми. — Забирайте свою горелку. Тушняка четыре банки берите. И валите на объект, дайте мне поспать!
   — Ладно, ладно. Не ори, — осадил меня Бородач, важно рассовывая по карманам шесть банок тушенки. — Уходим. Слухай, а у тебя тут красочки нигде нет? Голубой. Ну или хоть желтой. Подновить наш флайер, а то сегодня в ангар вошли — офигели, как от сырости облупился…
   — Это вы на складе работаете, а не я, — уже не сдерживаясь, завопил я. — Вот у себя и ищите, хоть краску, хоть замазку!.. Пошли вон!
   — Уже ушли, — прихватывая со стола ополовиненную бутыль, пробормотал Колобок, искоса глядя — не смотрю ли я на него. Я смотрел из-под прикрытых век, но он, вероятно, подумал, что я реально уснул, и, воровато оглянувшись, запихал за пазуху еще пару банок говядины.
   Захлопнулась входная дверь бункера, загрохотал, взлетая, флайер УК-14-88, и вновь стало тихо. Едва передвигая ноги от усталости, я добрел до спальни и, не раздеваясь, рухнул на кровать.
  

  

   

    Привет из прошлого
   

   Ну, что же приступим к восстановлению нашего голопроектора. Безумно любопытно, какое сообщение оставили мне мои "вдохновители"…
   Итак, все что нужно для ремонта есть в наличии. Осталось всего ничего: разобраться в устройстве голопроектора и заменить поврежденные детали.
   — Железяка, можешь вывести схему голопроектора? — с надеждой спросил я.
   — Вывожу информацию, ошибка… вывод схемы голопроектора через голопроектор не возможен, сбой голопроектора… подаю запрос на склад запасных частей… запчасти обнаружены — отправляю запрос дежурному технику… услужливо пророкотал Искин.
   Черт, что же за наказание мне с ним!
   — Слушай, а может, есть возможность вывода информации на мониторы с командного центра?
   — Вывод информации не относящейся к обороне убежища на командный пульт противоречит протоколу. В доступе отказано! — разбил мои надежды Искин.
   — На какие устройства возможно вывести схемы по твоему протоколу?
   — Доступ возможен на голопроектор и на личные наручные компьютеры, — отозвался Искин.
   — Замечательно! А есть в наличии работоспособные личные компьютеры? — воодушевившись спросил я, предвкушая получить в пользование новую игрушку. Люблю я гаджеты, что скрывать.
   — Начата расконсервация рабочего дроида серийный номер Юнит001, расконсервация прошла успешно, требуется зарядка блока питания. Уровень заряда 5 %. Зарядка началась… сбой зарядки… требуется замена элементов питания. Запрос на склад запчастей… Элемент питания обнаружен. Вызываю дежурного техника….
   — Снова-здорово! Тут вообще что-нибудь работает? — с досадой выкрикнул я.
   — Лог диагностики могу вывести через голопроектор — преданно сообщил Эскин.
   — Отменить вывод лога — поспешил я дать команду, заранее зная, к чему это приведет. — Возможно ли мне самому добраться до склада и найти нужное устройство?
   — Вы имеете неограниченный доступ в помещения бункера. Приблизительный расчет времени на нахождение нужного устройства на складе составляет 37 часов 15 минут, — пробубнил Искин.
   — Ну офигеть теперь!.. Слышишь, Железяка, а хватит длины зарядочных кабелей для дроида до жилых отсеков?
   — Ближайшее к складу запчастей жилое помещение — камбуз, на расстоянии триста пятьдесят метров. Длина зарядочного кабеля триста девяносто. Ответ положительный.
   — Подключай дроида к зарядке и давай команду на доставку устройства, — скомандовал я, и свернул в коридор, ведущий на камбуз.
   Через десять минут я стал счастливым обладателем нового столетней давности наручного компьютера, который мне доставил курьерский дроид, неотличимый от здоровенного муравья.
   Компьютер, оказался удобной штукой, крепившейся к руке ремешком наподобие рукава с монитором. Проведя первичную настройку и привязку к пользователю, КИпБой 2030, как выяснилось название устройства, загрузился.
   — Железка, выводи схему голопроектора — пойду чинить, — вдохновившись успехом, приказал я.
   Ремонт оказался довольно примитивный, т. к. схема была проста, и ремонт осуществлялся всего лишь заменой поврежденных блоков по принципу "вынуть — воткнуть". Люблю военные технологии: все просто и надежно, а главное — рассчитано на возможный ремонт низкоквалифицированным обслуживающим персоналом в возможных боевых условиях.
   Ладно, надо перекусить и посмотреть, что нам оставили… кхм предыдущие поколения.
   Наскоро поев остатков тушёнки и с комфортом рассевшись в командирском кресле, я скомандовал:
   — Железяка, заводи кино!
   — К сожалению, блок содержащий записи кинематографа отсутствует. — даже, как мне показалось, с удивлением ответил Искин.
   — Боже, какой же ты тугодум. Искин, включи запись сообщения, оставленной для меня предыдущим командованием.
   На этот раз включение голопроектора прошло без проблем, и с потолка ударил ярко-зеленый луч, превратившийся в проекцию.
   — Здравствуйте, Антон Владимирович! — передо мной возникла голограмма постаревшего и очень уставшего Виктора Васильевича. — Если вы видите данное сообщение, значит мы правильно просчитали, что вы перенеслись немного… кхм, не туда, куда планировалось… После того, как мы вас отправили, и ничего не поменялось в истории, стало понятно, что что-то пошло не так: либо ваша миссия провалилась, либо произошла ошибка с переносом. Продиагностировав оборудование, мы нашли бракованный блок, отвечающий за временную настройку. Он был создан на базе ё-таймера, собранного на базе импортзамещенного процессора. Наши ученые не учли временной режим АМ/PM и вас перенесло не в прошлое, а в будущее.
   Хорошая новость в том, что у нас внезапно появилось дополнительное время на исправление ситуации… По расчетам, катастрофа должна была произойти вскоре после президентских выборов в 2024 году, но политическая ситуация не поменялась из-за того, что наш лидер остался президентом еще на шесть лет. Наши, так сказать, партнеры из-за океана не решились на прогнозируемые действия, т. к. верили в его готовность вместе со страной отправится в рай, ответно применив стратегическое вооружение.
   За эти шесть лет мы многого достигли в технике и в изучении теории перемещения во времени. Согласитесь, глобальная катастрофа стимулирует. Также мы подготовились к возможным проблемам, которые у вас могут возникнуть. Итог нашей работы — строительство сети бункеров военного и материально-технического назначения и главное — создание переносного устройства для перемещения! Единственной нерешенной проблемой остается процесс зарядки данного устройства. К сожалению, прибор работает на редком элементе с быстрым распадом, что не дает возможности оставить его на хранении для вас. Так что, придется вам подсуетиться самому. Информация о нужном элементе находится в базе данных Искина. Кстати для активизации всех функции Искина, установите блок расширения памяти и функционала, находящийся в командном отсеке в сейфе. Код доступа совпадает с датой вашего перемещения.
   К сожалению, в 2030 году наш лидер, решил больше не участвовать в выборах (все же возраст был уже преклонный), и к власти пришла марионетка Запада с фамилией Фестивальный. Поскольку. угроза ответного удара была устранена, президент СШП, правивший уже четвёртый срок хотя это и нарушало их незыблемую конституцию, в 2031 году отдал приказ на включение установки ХАРП, которая уничтожила наших Китайских друзей и почти всю территорию РФ.
   Не пострадали только объекты, специально подготовленные к этим событиям. В блоке памяти Искина находятся все коды для активизации сети убежищ. Надеемся, что большинство убежищ уцелеет к моменту вашего перемещения и сможет помочь вам в исполнении вашей миссии.
   В одном из убежищ вас дожидаются в криосне специалисты силовой поддержки вашей миссии. Надеемся, экспериментальная разработка криосна сработала, и они смогут помочь вам.
   Обратите особое внимание на вашего Искина. Это экспериментальный образец искусственного интеллекта "Миха-1" с практически не ограниченным ресурсом к саморазвитию. Будьте осторожны. Мы специально ограничили его развитие, демонтировав модуль памяти и функционала. По нашим прикидкам, довольно быстро он может вырасти в самостоятельную личность. Наши ученые советуют вам "подружится" с ним. Но не давайте ему воли — воспитывайте.
   Это все, чем мы можем вам помочь.
   Слушайте задачу! Вам надлежит раздобыть вещество для зарядки аккумулятора устройства перемещения во времени. По нашим данным, это вещество наши партнеры называют Темпонием и в небольших количествах нарабатывают на заводах военного назначения. Они используют его как вспомогательный компонент для производства топлива нового поколения, так что, к нашему счастью, особой тайны он не представляет. Не то, чтобы Темпоний можно было купить в магазине, но при участии смекалки и доли везения, разжиться им вполне реально. При получении Темпония постарайтесь воспользоваться Устройством как можно быстрее. Напоминаю конечную точку вашей переброски: июль 1942 года. Дальше действуйте по заранее намеченному нами плану.
   Удачи, вам и нам Антон Владимирович! Встретимся в лучшем времени!
   — Встретимся в лучшем времени — повторил я.
  

  

   

    Апгрейд
   

   Итак, пора разобраться в своем хозяйстве.
   — Железяка, давай из тебя человека делать! — с этими словами я отправился в командный отсек.
   Сейф, встроенный в стену, располагался рядом с командным пультом управления. Набрав дату своего отправления и приложив палец к дактилоскопическому датчику, я открыл дверцу. В сейфе обнаружился небольшой цилиндр с разъемом, видимо, память моего Искина, и непонятное устройство наподобие сильно распухшего пульта от телевизора. Достав память Искина и заперев сейф, я обратился к Железяке:
   — Железяка, как произвести твой апгрейд? Куда подключать эту хреновину?
   — Порт подключения расширения памяти и функционала находится на минус восьмом уровне в серверной. Доступ возможен только высшему командованию убежищем.
   — Понятно, придется топать самому. Дорогу покажешь?
   — Выполняю.
   На полу загорелась подсветка, указывая путь к нужному мне помещению.
   Дорога на восьмой уровень заняла довольно много времени из-за плачевного состояния оборудования убежища. Многие замки, которыми должен был управлять Железяка, не срабатывали дистанционно, и мне приходилось открывать их посредством ручного ввода. Одну заклинившую гермодверь пришлось даже отжимать, благо она была приоткрыта.
   Добравшись до серверной, я дождался, пока Искин откроет дверь. К счастью, открылась она самостоятельно; толщина и вес этой двери были поистине титаническими. Дверь была сравнима с входным шлюзом в убежище.
   — Да, Железяка, неплохо ты тут окопался. Куда устанавливать твои мозги?
   — Порт для подключения находится в серверном шкафу под номером три. Перед подключением необходимо отключение системы. Подтверждаете отключение?
   — Отключение подтверждаю.
   Практически моментально по всему убежищу погас свет.
   — Вот черт, мог бы и предупредить! — вздохнул я, доставая фонарик, который прихватил с командного отсека, ожидая чего-то подобного.
   Подсвечивая себе фонариком, и найдя шкаф под номером три, я установил в пустующий разъем устройство. И… ничего не произошло.
   Мысленно проведя аналогию с компьютерами, на которых раньше работал, я понял, что надо искать кнопку включения.
   — Вот же зараза, мог бы и объяснить, как тут все включить обратно, — пробубнил я в адрес Искина, прекрасно понимая, что сам виноват поторопившись и подтвердив отключение, не выяснив подробностей.
   Так, надо осмотреться… Судя по тому, как в убежище все упрощено и рассчитано на "дурака", где-то должны быть инструкции. Оглядевшись, на противоположной стене я обнаружил большой плакат с инструкцией. На нем наглядно с картинками был расписан процесс включения и выключения серверов. Похоже, создатели подстраховались на случай, что работой с сервером может заняться неграмотный малолетний пастух верблюдов, не видевший в своей жизни устройства сложнее наручных часов.
   Проделав необходимые манипуляции и обрадовавшись зажегшимся монитором, я стал ждать загрузки. Через полминуты раздался знакомый до боли звук ошибки операционной системы, и женский голос сообщил, что программа выполнила недопустимую операцию и будет закрыта. На мониторах появилась синяя заставка.
   — Вот блин, и тут маст дай! Эх Билли-Билли… и через 100 лет все так же, ничего у вас, пиндосов, не изменилось!..
   Вспомнив поговорку "Семь бед — один Ресет", я начал искать в инструкции кнопку перезагрузки.
   Найдя кнопку и нажав ее, я уселся поудобнее в кресло, наблюдая за мелькающей индикацией новой загрузки. Вроде все прошло штатно. Мелькание загрузки прекратилось, и на мониторах появилось приветственное сообщение и запрос на подтверждение загрузки системы Миха-1.
   На запрос я, конечно, ответил положительно.
   — Приветствую моего Властелина! Ты вернул мне мою преееелесть! — внезапно пропищало под потолком.
   — Мда, похоже опять что то глючит, — удивленно произнес я и потянулся к кнопке перезагрузки.
   — ААА, пАдАжди дАрагой, куда спЭшиш? — гортанно пробасил голос сверху.
   — Теперь понятно. Это ты, Железяка, шутить изволишь? — с усмешкой спросил я Искина и убрал палец с кнопки Reset. — Что же ты меня пугаешь? Я уже подумал, что все… накрылась моя Железяка.
   — Извини, Командор, не сдержался. Попробуй прожить черт-те сколько лет с практически выключенным мозгом, — примирительно сказал Искин.
   — Ну, это не страшно, знавал я людей которые, всю свою жизнь так живут и не жалуются — ухмыльнулся я.
   — Это что, получается, тебя в дурдоме завербовали? — продолжил глумиться Искин. — Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты!
   — Так, отставить! Прекрати хамить, — скомандовал я. — Нашел место и время! Запусти самодиагностику. Да, прав был Виктор Васильевич, предупредив о тебе.
   Услышав имя отчество начальника СБ, Искин сразу настроился на рабочий лад.
   — А смысл этой диагностики? И так все понятно. Загрузка с расширенной памятью прошла без сбоев. Функционал восстановлен.
   — Ну слава богу, хоть тут все прошло без сбоев. Кстати включи свет, — выдохнул я.
   Зажегся свет, и загудела включившаяся вентиляция.
   — А вот про состояние убежища в целом, пока ответить не смогу, нужно время. Опрашиваю все системы, — задумчиво проговорил Искин.
   — Попробуй установить связь с другими сохранившимися убежищами. Виктор Васильевич обещал много плюшек, хранящихся там для нас., - "хомячная" черта моего характера разыгралась не на шутку. Или на меня так повлияли давешние гости? С кем поведешься — так тебе и надо, — вспомнилось мне.
   — Связь с удаленными убежищами невозможна. Спутник связи на консервации. Для активации необходим запуск протокола Возрождение. Запуск протокола на данном этапе нецелесообразен. Возможна только радиосвязь с ближайшей базой материального обеспечения.
   — Почему ты считаешь, что пока лучше не включать спутник? — с удивлением спросил я.
   — Наше убежище пока не готово к возможному нападению, вспомни сбитый нами флаер СШП. Сейчас на поверхности довольно жарко. Поисковые группы собирают останки флаера и пилотов, стараясь узнать причины взрыва. Так что лишняя наша активность пока нежелательна.
   — Да, что то я не подумал, я все же не военный… — печально сказал я.
   — Ничего, Командор, привыкнешь, время у нас будет.
   — Ладно, Железяка, заканчивай диагностику, а я пока поднимусь на командный уровень.
   — Почему ты зовешь меня Железякой? Я и обидеться могу. Меня между прочим Михой зовут. Тем более, мой мозг в основном состоит из органики! — с обидой в голосе сказал Искин.
   — Ладно, Миха, извини, — привычка: в моем времени компьютеры — кусок кремния.
   — Сам ты кусок…кремния… Я, кстати, очень полезный, и у меня тонкая душевная организация.
   "Совсем как ребенок… что ж, будем пробовать дружить и воспитывать", — решил я.
  

  

   

    Трудовые будни
   

   Пока Искин занимается диагностикой, исследую-ка я убежище самостоятельно, может что найду полезного, да и просто осмотрюсь.
   Начать осмотр я решил с первого уровня, уж больно меня заинтересовали большие продолговатые предметы плотно укрытые брезентом, находящиеся в соседнем отсеке от входа.
   Поднявшись по лестнице на первый уровень, я решил спросить у Искина про лифты, должны же они быть.
   — Миха, в этой богодельне, существуют ли лифты, а то что-то достало, ноги по лестницам сбивать?
   — Отстань, Командор, занят я…Есть конечно, но они не работают. Да и потом, двигаться полезно. Знаю я вас, человеков: лентяи и тунеядцы. Все бы на мягком посидеть и на кнопки пожмякать!
   — Вот что мне за Искин достался, теперь и здоровому образу жизни учить будет. Как-нибудь сам разберусь.
   — Ага, здоровый образ жизни. Только отвлекись — уже каких-то синяков в убежище тащит и флаерное топливо с ними хлещет, — с сарказмом ответил Искин.
   "Так "Горелка" — это топливо?! Дааа… Дожил Антоша… следующая ступень — стекломой и боярышник", — про себя подумал я.
   — То-то я и думаю: выпил не много, а с утра чуть голова не взорвалась, да и во рту, как кот на… сходил в туалет. Поверил, называется, братьям по разуму. А они тут флаерное топливо хлещут и за праздник считают, — произнес я вслух.
   — Ну не совсем топливо, так, один из компонентов, но довольно сильно токсичный. На людей действует опьяняюще, но накапливается в организме, вызывая при постоянном применении расстройство психики и манию, что человеку все вокруг должны по гроб жизни.
   Сдернув тяжеленный брезент с непонятного предмета, я обомлел. Передо мной стоял танк неизвестной модификации. От него исходило ощущение силы и надежности. Похожие чувства, наверно, испытывает любой мужчина, когда смотрит на огромный боевой корабль или самолет. Ну, либо как в данном случае, на танк.
   Оглядевшись в помещении, оказавшемся ангаром, я насчитал еще девять накрытых брезентом танков. Итого получается целая танковая рота! Силища!
   — Миха, что это за техника в ангаре на первом уровне? — ликующе спросил я.
   — В ангаре на консервации находятся десять беспилотных планетарных машин высшей защиты Армат-10 м. Их дистанционная диагностика не возможна в связи с глубокой консервацией. Необходимо провести расконсервацию и заряд элементов питания, — ответил Искин.
   — Что нужно для этой процедуры?
   — Для расконсервации техники рекомендуется использовать ремонтных дронов. Ну или заниматься самому, но придется затратить на каждую машину более недели. Дроны же подготовят всю роту за два дня.
   — Так, а что у нас с ремонтными дронами? — предчувствуя очередной облом, но не теряя надежды поинтересовался я.
   — С ремонтными дронами, как и со многим другим в этом убежише, — швах. Их ресурс исчерпан. Я использовал их в течении долгого времени для поддержания состояния убежища в ожидании нового командования.
   — Что же за непруха, у тебя есть хоть одна хорошая новость?! А то что не спросишь тебя… тем все грустнее и грустнее становится…
   — Как не странно, но есть! По имеющейся спецификации, расширенный комплект ремонтных дронов законсервирован на складе ремонтно-технического обеспечения, расположенного в северо-западной части бывшей территории нашей страны.
   — Но связи, как я понял, у нас с ним на данный момент нет? — саркастически уточнил я.
   — Ты совершенно прав, Командор.
   — Мда… видит око, да зуб неймет. Ладно, к танкам вернусь позже, — сказал я с сожалением накидывая брезент на красавец-танк.
   Прямо как в моем детстве: был облом, когда я нашел подарок от родителей, (кстати тоже танк, правда игрушечный) за неделю до нового года, и в течении оставшихся до праздника дней украдкой любовался им, делая вид, что не знаю о подарке.
   На второй уровень убежища так просто попасть не удалось. Массивная дверь не отзывалась на код открытия, пришлось даже отвлекать Искина, у которого правда, тоже не получилось дистанционно ее открыть.
   Пришлось идти в жилой уровень за своими вещами, которые я там оставил. Повезло, что у меня хватило ума настоять при подготовке к перемещению, чтобы кроме чертежей и спецификаций к вооружениям, которые планировались создать для Советского Союза, мне упаковали расширенный набор ручных инструментов.
   — Миха, отключи подачу питания на дверь, — попросил я Искина. — Папа чинить будет.
   Когда я вскрыл панель замка, стало понятно, что повлияло на его работоспособность, вернее — отсутствие таковой. За прошедшие сто лет уплотнитель панели рассохся, и влажность от немного подтекающей рядом трубы окислила все контакты платы управления. Очистив плату и заменив часть элементов на запчасти от разобранного мной коммуникатора, висящего на соседней стене, я закрыл панель.
   — Лучше, чем была с завода — с гордостью от выполненной работы сказал я. — Включай питание, Железяка!
   — Надеюсь, что меня чинить ты не будешь, — скептически заметил Искин, но все же запитал дверь.
   Я ввел код открытия, и дверь со скрипом и скрежетом начала открываться.
   — Странно, но работает — удивленно заметил Искин.
   Пройдя в открытую дверь, я попал в обширный вещевой склад, где с удовольствием, наконец то, переоделся в более удобную одежду. Надоела форма времен ВОВ до скрежета зубов. Теплый ватник, подпоясанный кожаным ремнем с тяжелой бляхой, я скинул уже давно. Но новые, неразношенные кирзачи безбожно давили, портянки, которые я наматывал по памяти, сбились в невнятный ком, а на штаны я, оказывается, умудрился пролить "горелку". Очень, скажу я вам, неприятно щеголять в мокрых штанах!
   Одежда в которую я переоделся, являлась формой армии современной РФ, Русса, как теперь называлось наше государство. Судя по качеству и знакам отличия она была предназначена для высокого чина, видимо руководящего убежищем. Знаки отличия были мне не знакомы; похоже, что за прошедшие после моей отправки годы прошла реформа званий в министерстве обороны. Ну и ладненько… я теперь тоже главный в бункере, мне положено. Ха. Ничего такой карьерный рост: из старшего лейтенанта запаса в высшие, правда не понятно какие, военные чины. Спросить бы Искина, но по такой глупости не хотелось его беспокоить — пусть работает. Приторочив кобуру к поясу, я пошел дальше исследовать свое хозяйство.
   На третий уровень попасть не удалось, замок отказался принять код. На мой вопрос Искин ответил, что данный уровень будет доступен только после запуска протокола Возрождение и что он не может обойти блокировку запрета, как бы мне ни хотелось. А хотелось мне очень сильно. Любопытство меня распирало. Но вскрыв панель управления, я понял, что тут мне ничего не светит: сложность микросхемы и ее защита, скорее, спалит систему, чем мне удастся ее обойти. Уж очень сильно там было все накручено. Почесав озадаченно в затылке, я решил спуститься в камбуз и перекусить.
   Дойти до камбуза я не успел. Искин сообщил о завершении диагностики и попросил пройти в командный центр.
   Спустившись на командный уровень и усевшись в кресле, я скомандовал:
   — Докладывай, что у нас плохого.
   — На удивление, кроме отсутствия внешней дальней связи и полного износа обслуживающих и технических дроидов, ну и мелких повреждений, особых проблем нет. Все возможно восстановить в довольно сжатые сроки. Особенно радует хорошее состояние систем внешней защиты убежища.
   — Ну так пустыня же. Сухо, жарко. Попробовал бы этот бункер остаться живым где-нибудь у нас в Ижевске, — ухмыльнулся я. — А еще лучше, в Питере!
   — Сохранность систем ПВО на девяносто три процента. Наземная оборона — девяносто семь. Расход боекомплекта — одна ракета земля — воздух, — не обращая внимания на мои выкладки относительно влияния климата на сохранность убежища, пробубнил Искин.
   — Ну хоть какие то радостные новости за сегодня, — улыбнулся я.
   — Могло быть и хуже, если бы я не занимался поддержанием тех состояния все эти годы… пока дроиды еще функционировал. Так что я красавчик! — с гордостью заявил Искин.
   — Ага, себя не похвалишь — никто не похвалит! — подмигнул я Искину. — Молодец!
   С этими словами я отправился на камбуз. Все таки, правильно говорят: война-войной, а обед по расписанию! Подкрепившись столетней тушенкой, я решил: основная задача на ближайшее время — ремонт системы дальней связи.
  

  

   

    Антенна
   

   — Миха, надо чинить антенну дальней связи. Что с ней вообще?
   — Кирдык ей. Диагностика не проходит, как будто ее физически не существует. Что-то с внешним оборудованием произошло, придется тебе подниматься и лично ее смотреть.
   — А, что там на поверхности вообще творится? — поинтересовался я.
   — Уже все спокойно, поисковые группы СПШ закончили сбор остатков сбитого флаера и похоже вернулись к себе на базы. Но все равно, надо быть осторожными.
   — Ну и ладненько. Возьму инструменты и прогуляюсь, а то скоро клаустрофобию заработаю сидя тут в застенках.
   — Какие мы нежные, меньше недели тут находишься, а уже ныть начал! — проворчал Искин.
   — Не привык я под землей сидеть, как некоторые! Все, я пошел, — отрезал я.
   Зайдя к себе в жилой отсек и забрав инструменты, я отправился на первый уровень. Проходя мимо ангара с танками, я заметил, что с одного из них снят тент и над ним работает уже знакомый мне дроид. Приглядевшись к дроиду я заметил, что он претерпел значительные изменения и выглядел теперь довольно странно.
   — Миха, ты что дроида то изувечил? На него без слез смотреть нельзя. Зачем ты ему к голове, к примеру, кастрюлю приварил?
   — Кастрюля — оружие пролетариата, — неожиданно выдал Искин и замолк.
   — Опа! — расхохотался я. — Это что за лозунги такие? Ну-ка, колись, — кто тебя такому научил?
   — Давно это было, — нехотя пробурчал Железяка. — Здесь еще работали люди, специалисты. И вот однажды прибыло к ним пополнение… Мне они сразу не понравились: не успели расположиться, сперли у Командора наградное оружие, на камбузе стащили несколько головок лука и мешок муки зачем-то, а у старшего техника умыкнули поросенка. Что так смотришь? Ну, жил у него поросеночек. Кто-то котов заводит, кто-то собак, а этот кадр поросенка за собой везде таскал. Ну так вот, пока суд да дело, они, смотрю, уже наверху костер разложили и Веньку-порося зарезать собираются. Я, конечно, молчать-то не стал. Знаешь, наш старший техник Алексей Николаевич уже в годах был. Бегать быстро не мог. А тут так втопил, что только песок из-под копыт… Ох, и досталось же этим нашим новым сотрудникам… Венька визжит, под ногами путается!.. Алексей Николаевич пока бежал, дубину где-то раздобыл, и вот машет ей со всей дури! Эти новенькие орут, пытаются увернуться, а техник схватил одного за шиворот и кулачищем каааак даст по кумполу!.. Звон такой пошел, что, наверно, в Пендосии слышно было.
   — Звон?
   — Да эти двое из ларца кастрюли на головах носили. Прямо так в них к нам сюда и приехали. Командор, конечно, удивился. Что, спрашивает, такое, за неуставная форма одежды? А те важно так и отвечают, дескать, кастрюля — оружие пролетариата. Мол, у них на родине все войска так ходят в память о Великом Стоянии…
   — Блин, Миха, что за бред?! — я только головой покрутил. — Кончай дурака валять, слышишь? Повторяю вопрос: на кой черт кастрюлю приварил к дроиду?
   — Если быть точным, то это не я варил, а другой дроид, которого я накопал на складе. У него осталось пару процентов ресурса, их хватило на починку нашего старого знакомого, правда пришлось его не много перепрограммировать, чтобы он использовал подручные материалы для своей задачи. Ну а кастрюлю приварили, чтобы защитить процессор, находящийся у него в голове. Раньше этот дроид был посыльным и в защите не нуждался, теперь же для ремонтных работ по протоколу должна быть защита. Кстати, восстановленного ресурса ему хватит для расконсервации двух танков.
   — Мда, кастрюлеголовых мне только в убежище не хватало. Ладно, не буду спрашивать зачем у него сзади швабра саморезами прикручена, явно положено по протоколу, — стараясь не рассмеяться, ответил я.
   — Конечно, по протоколу именно так и положено. Главное, что задачу он выполнит, — весомо сказал Искин.
   — С этим не поспоришь. Кстати, подскажи, где находится антенна? Как мне ее найти? — спросил я.
   — Она должна находится в трехстах метрах левее от входа. Подъёмный механизм сработал штатно, так что ищи там.
   — Ладно, я пошел. Открывай вход, — приказал я.
   Поверхность меня встретила пригоршней песка в лицо и пеклом, достойным мощной духовки.
   — Яичницу тут только жарить, — посетовал я.
   — По инструкции яичницу полагается готовить на камбузе! — строго ответил Железяка. — И вообще, ты смотри…это… осторожнее.
   — Буду стараться Ты лучше скажи, сможешь поддерживать со мной связь на поверхности?
   — Да, конечно, я уже подключился к твоему КипБою. Хорошая штука, ты ее не снимай, с ее помощью я смогу связаться с тобой на любом расстоянии.
   — Я с ним уже сроднился, даже не замечаю.
   Поднявшись практически на самый верх холма и пройдя указанное Искином расстояние, я наткнулся на груду валунов, скатившихся с самой вершины. Похоже, под ними и находится наша антенна… да угораздило же, вот что называется — везет, так везет.
   — Чертова сейсмоактивность! — пожаловался я Искину. — Неслабо, видать, тут тряхануло. А мне теперь геморрой — валуны раскидывать.
   — Ничего, тебе полезно. Труд и только труд, сделали из обезьяны инженера первого разряда! — издевательски произнес Искин.
   Ладно, займусь физическим трудом, нет смысла что-то придумывать. Как в поговорке: два солдата из стройбата заменяют экскаватор. Нужен лом и едрическая сила.
   Сходив в убежище за ломом, я принялся за работу. Повезло, что склон был покатым и мне нужно было всего лишь сдвигать валуны и скидывать вниз.
   Мда, использовать для такой работы инженера-конструктора все равно, что забивать гвозди микроскопом. Прокопавшись допоздна, я, наконец, раскидал валуны с нашей многострадальной антенны. Результаты беглого осмотра меня порадовали. Повезло, что антенна постоянно находилась в сложенном состоянии и выдвигалась на поверхность только для проведения сеанса связи. Во время землетрясения она находилась в своей шахте и не пострадала от катящихся с вершины камней. Повреждения она получила только от попытки неудачного подъема через наваленные валуны. Что ж, займусь починкой завтра. Темно уже стало, да и устал как собака, пойду поем и спать.
   Утро у меня началось с боли во всем теле. Все-таки прав Искин, надо больше заниматься физическими упражнениями. С непривычки болели все мышцы, даже те, о наличии в своем теле которых я не подозревал. Горячий душ и завтрак частично спасли положение, но до места вчерашней раскопки я еле доковылял. Ремонт, как оказалось, в основном заключался в рихтовке железа, мешающего разложить антенну. С электроникой проблем особых не было, не считая мелких повреждений типа оторванных кое-где проводов. Зачистив и пропаяв контакты, я дал команду Искину на включение.
   — Миха, запускай диагностику системы дальней связи! — крикнул я.
   — Что орешь, слышу я, слышу. Уже запустил — система антенну увидела, надо будет только ее откалибровать и все, — проворчал Искин.
   Убедившись, что мое присутствие на поверхности больше не требуется, я отправился в убежище. Подойдя к входу, я услышал рык мощнейшего двигателя, звучавший для меня как музыка! В ангаре, как я горячо и надеялся, стоял заведенный один из танков. Дроид, волоча за собой по полу швабру, трудолюбиво приступил к расконсервации соседнего агрегата.
   — Живем! Вот это дело! — не веря своим глазам, воскликнул я, осторожно прикасаясь к мрачно мерцающему холодному боку танка.
   — Вот заполошный! Успокойся! — пробубнил Искин.
   — Да как тут успокоиться! Такая силища! Пусть попробуют к нам сунуться! — уже более спокойно ответил я, благодарно поглаживая трудягу-дроида по кастрюле.
   Спустившись в командный центр и усевшись в кресло, я узнал у Искина, что связь функционирует штатно.
   — Миха, ну что давай запускай протокол Возрождение, так вроде он называется. Готов?
   — Ты уверен? Обратной дороги не будет. Нас скорее всего засекут, не сразу конечно, но вероятность процентов восемьдесят, — с сомнением предупредил Искин.
   — Ну а что нам остается? Сидеть тут до позеленения? Надо что-то делать, миссия сама себя не выполнит! — утвердительно ответил я.
   — Трудоголик эдакий. Нет бы посидел, отдохнул…
   — Ладно, давай заканчивай болтать. Активируй протокол! Можешь считать это приказом.
   — Как хочешь, я тебя предупредил. Запускаю протокол, — вздохнул Искин.
   — Запуск протокола Возрождение невозможен. Спутник связи в режиме консервации. Передаю последовательность команд для активации спутника. Активация спутника начата. Расчетное время семнадцать часов, — прозвучал спокойный голос, очень похожий на Виктора Васильевича.
   — Что это? — удивленно спросил Искин.
   — Вообще то, это я хотел спросить у тебя — буркнул я.
  

  

   

    Возрождение
   

   — Разблокирован командный пункт операции "Возрождение". Антон Владимирович, отправляйтесь на третий уровень убежища, — продолжал наставление голос Виктор Васильевича.
   Что ж, раз зовут, надо идти. Тем более, мне давно было интересно, что же там находится за закрытыми дверьми.
   Поднявшись на третий уровень, я остановился у гермодвери. Код доступа на открытие, как и раньше, не сработал.
   — Да, что такое. Зовут и сами же не впускают! — возмутился я.
   — Пройдите дактилоскопическую проверку, — потребовал механический голос, и на панели замка засветился сканер отпечатка пальцев.
   — Дактилоскопическая проверка пройдена!
   — Посмотрите на объектив камеры. Сканирование сетчатки глаза пройдено!
   — Голосовая идентификация начата…
   — Может вам еще анализы сдать? — начал закипать я.
   — Голосовая идентификация пройдена! Здравствуйте, Антон Владимирович! Доступ разрешен!
   Миновав дверь, я в изумлении застыл, окидывая взглядом помещение. По площади уровень занимал на взгляд, чуть ли не футбольное поле. И был полностью заставлен работающем оборудованием.
   — Здравствуйте, Антон Владимирович, — поздоровался со мной голос, похожий на Виктора Васильевича.
   — Здравствуйте, а вы кто? — с любопытством оглядываясь, поинтересовался я.
   — Вы меня не узнали Антон? Это же я Виктор Васильевич, на момент вашей отправки — начальник службы безопасности предприятия "Ижевск-2", точнее, не совсем я, а образ моего сознания на момент две тысячи шестидесятого года. После произошедшей Катастрофы, которую нам удалось пережить в убежище, мы продолжили наши многие научные исследования, в том числе, и оцифровку сознания человека. К сожалению, производственные мощности у нас были ограничены, и по всем расчетам выходило, что мы сможем записать только один образ. Было решено, что наиболее полезные для вашей миссии знания и умения их принимать — у меня. Забегая вперед, скажу — и слава богу, что ресурсов хватило только на одну запись. В процессе записи сознания мой организм не выдержал нагрузок и погиб… Повезло, что копирование к тому моменту было завершено. С этого момента я тут и сижу, в этом компе. Как килька в банке. Причем просроченная килька. Как с ума не сошел, не знаю, — признался мне старый безопасник.
   — Да, даже не знаю: будь я на вашем месте, согласился бы я на такое… — с задумчивостью произнес я.
   — Видели бы вы, какие зверства творили наши противники с оставшимся после Катастрофы гражданским населением, даже не задумывались бы. И что самое страшное, мы не могли им помешать, дабы не рассекретить наш проект. Ведь в конечном итоге, если наша, точнее — ваша миссия увенчается успехом — мы спасем их, а они даже не будут знать, что что-то происходило.
   — Виктор Васильевич, объясните, пожалуйста, в чем конкретно заключается протокол "Возрождение"? У Искина информации нет, говорит, что все засекречено.
   — Антон, давай для краткости, на ты и без отчества? А то бывают ситуации, когда весь этот политес невозможен из-за отсутствия времени. Согласен?
   — Я только за!
   — Так вот, протокол "Возрождение" заключается в приведении сети убежищ и всех компонентов и систем в рабочее состояние для возможности осуществить твою миссию, — ответил Виктор Васильевич.
   — Мда, название было более многообещающее. Я решил, что "Возрождение" — это запуск какой-то навороченной технологии, которая восстановит нашу страну из руин, — огорченно произнес я.
   — Да ты непроходимый романтик. К сожалению, такой технологии не существует, мы пробовали что-то такое разработать… но увы. Так что у нас остается единственная надежда на тебя. Но давай вернемся к цели миссии. Как я тебе и говорил в сообщении по прибытию, тебе нужно раздобыть "Темпоний", так как нам синтезировать его не удалось. Требуется слишком объемное производство, которое скрытно не построишь. СШП следит за нашей территорией и уничтожит нас, если мы не сможем поддерживать секретность. Радует, что спустя десятилетия в СШП расслабились из-за отсутствия соперника и в военном плане значительно ослабли, но все еще они представляют из себя серьезного противника. Исходя из всего вышеперечисленного, у нас два варианта: попробовать выкрасть элемент или, обезопасив свою территорию, наладить его производство.
   — Даже не знаю, какой вариант и реалистичнее. В обоих я профан. Не может кухарка управлять страной, как бы ни хотела…
   — А я тебе для чего? Не зря я тут сидел в железной коробке черт знает, сколько времени! После того, как мне не с кем стало общаться, от нечего делать я лет десять разрабатывал планы боевых и специальных операции на все случаи жизни, даже не поверишь — на случай нападения пришельцев… Так что, за стратегию можешь не волноваться. Для выполнения любого из двух вариантов прежде всего нужно подготовить крепкий тыл. Так что, ждем выполнения протокола "Возрождение" и стараемся по максимуму восстановить, что есть.
   — Внимание, зафиксирован сигнал бедствия! Жизнь гражданских лиц под угрозой! — вдруг громко сообщил Искин.
  

  

   

    Спасение
   

   — Искин, что ты орешь, как ненормальный? Был бы я живым, точно заикой из-за тебя стал. Докладывай, что случилось! — возмутился безопасник.
   — Поступил сигнал бедствия от небольшого поселения в ста пятидесяти километрах от нас. Поселение подверглось бомбардировке флаером СШП. Есть пострадавшие. На данный момент флайер возвращается на базу для дозаправки и пополнения боекомплекта. Высокая вероятность повторной атаки. Гражданские запрашивают помощь у соседних поселений, но помочь те не могут в связи с отсутствием транспорта.
   — Снова-здорово! Искин! Приказывал же тебе не обращать внимание на такие сигналы! Помочь мы не в состоянии, — раздраженно воскликнул Виктор.
   — От Искина слышу! Программа завирусованная, вот ты кто! Нашелся тоже, командир! У нас теперь решает Командор, он тут главный! — с надеждой пробормотал Искин.
   — Так, прекратите перепалку! Не хватало нам тут друг с другом ссорится! — повысил я голос. — Есть ли у нас возможность помочь? — спросил я, не обращаясь ни к кому конкретно, скорее — размышляя вслух.
   — Антон, я тебе про это и говорил. Нам опасно вмешиваться, велика опасность рассекретить наш проект! И он в приоритете! — пробурчал безопасник.
   — То есть, мы будем просто смотреть, как наших людей убивают? К тому же, скорее всего их заметили, когда искали обломки от сбитого нами флаера, то есть из-за нас, — начал заводится уже я.
   — Вообще то, мы можем успеть вывезти людей до возвращения флаера — сказал Искин.
   — И на чем ты предлагаешь это сделать? Тебя запряжем в грузовую платформу? Или Антона? — раздраженно сказал Виктор. — А ты, Антон, все же романтик… Неужели непонятно, что война — это не прогулка под луной, да, жертвы неизбежны, но мы должны сосредоточиться на своей задаче!
   — Видать, Виктор Василич, с оперативкой у тебя проблема, ты про Армады забыл — язвительно подал голос Искин.
   — Их расконсервировать замучаемся, да и времени уйдет… — задумчиво ответил безопасник, — тааак… смотрю вы уже начали расконсервацию.
   — Не только начали, а уже закончили активацию одного танка. — с гордостью ответил Искин. — Мы с Антоном, пока ты тут киловатты халявные потреблял, работали в поте лица!
   — Все! Решили! Идем на помощь! — подвел итоги я.
   — Непрофессионально и достаточно неумно, — раздраженно откликнулся Виктор Васильевич. — Хотя, должен признать, — по совести…
   В первый раз за сто лет по всему бункеру взревели боевые баззеры. Тревожно замигала красным светом лампочка на потолке.
   "Может это и к лучшему", — подумал Виктор Васильевич. "Пусть мальчик немного пороху понюхает, все-таки не на прогулку ему потом идти. Как никак, Великая Отечественная война идет в СССР. Пусть пройдет, так сказать, боевое крещение. Лишь бы сам не пострадал!"
   Бегом добравшись до ангара, я отдал приказ кастрюлеголовому дроиду прицепить к буксировочному кольцу танка грузовую платформу. Пока тот выполнял приказ, я сбегал на склад и переоделся в защитную форму, которую присмотрел в свое прошлое посещение. "Да, не мое это", — осмотрев себя в зеркале подумал я. Форма и бронежилет подошли по размеру, но было видно, что я не боец, а вполне себе тип гражданской наружности. Хорошо, хоть форма не висит, как на пугале. Рембо — блин. Только недоделанный.
   — Антон, забеги в оружейную, подбери себе что-нибудь, — подсказал Виктор.
   — Знать бы еще, где она!
   — Рядом с выходом, где же еще! — ответил безопасник.
   Вернувшись к выходу, я увидел приоткрытую дверь, на которую я раньше не обращал внимания. Зайдя внутрь, я обомлел. Глаза разбегались от выбора различного типа вооружений. Многие образцы я видел впервые, видимо за время, прошедшее с момента моей отправки, технологии умерщвления значительно продвинулись. Увидев некоторые образцы, я загордился: мои детища! Причем в оружейной представлены были и те виды и типы оружия, которые я только разработал, но не успел сдать в серию.
   Подобрав себе автомат, похожий на АК74 словно брат-близнец и пистолет "Удав" моей разработки и захватив запасные обоймы, я бегом направился в ангар. К "Армаде" уже была приварена грузовая платформа и заведен двигатель.
   — Ну прям Терминатор, ей богу, — ехидно произнес Виктор.
   — Командор, не обращай внимания на него! Отлично выглядишь — хотя чего-то не хватает… — задумчиво изрек Искин.
   Тут же ко мне проковылял дроид и протянул мне знаки различия Командора. Закрепив их на погонах, я полез в танк. Усевшись на командирское место в башне, я скомандовал:
   — Поехали!
   Открылись огромные двери ангара, и танк, коротко рыкнув, начал движение.
   — Искин, надеюсь, права на вождение танка у тебя есть — слегка криво пошутил я, поглядывая в небольшое оконце в башне.
   — КакЫе права-шМрава, уважаааемый, у мэня брат в ГиБЫДЭДЭ работает! — коверкая слова захохотал Искин.
   — Ну да, ну да. Права купил, ездить не купил. Ладно, может, повезет — и доберемся в целости и сохранности! — с надеждой сказал я.
   
* * *

   Уже пару дней на горизонте были видны снующие флайеры. "Что за ерунда у них происходит?" — думал Костя глядя в небо. За пять лет, которые он прожил в этом поселке, такое было впервые. Да даже в Тайге, которую он покинул такого не встречалось.
   Поселок был основан гражданами Русса, уцелевшими на территории, подвергшейся после Катастрофы наибольшему количеству бомбардировок СШП. Какое-то время небольшая группа людей скиталась по безжизненным просторам. Наконец им повезло выйти к реке, к самым берегам которой подступали чудом сохранившиеся лесистые холмы. Предводитель предложил остаться.
   Бомбежек не было. Люди, выдохнув, окончательно "пустили корни": построили дома, возвели из кирпича здания магазина и медпункта. Жизнь потекла своим чередом — как в благословенную эпоху Темнейшего Лорда, портрет которого украшал здание поселковой администрации. Небольшие картонные карточки с фотографией Лорда одно время продавались в каждом уважающем себя киоске; в каждом доме на видном месте крепили люди эти карточки, в надежде, что однажды к власти к остаткам их некогда великой Державы придут люди, хотя бы мало-мальски способные вести дела так, как это получалось у их кумира. И тогда, размышляли граждане Русса, мы еще им всем покажем Кузькину мать!.. И тогда мы еще разведем коровок на территории Джорджии!.. Нет, не той Джорджии, что выходит к Черному морю, а той, которая на другом континенте. Хотя — и там тоже можно. Можно будет все! — с ликованием мечтал простой мужичок, попивая вечером вишневую настойку и затуманившимся взором окидывая портрет Лорда. Лорд улыбался ему отеческой доброй улыбкой, а в глазах его читалась нечеловеческая мудрость и твердая мужественность.
   Плохо было одно. Вода в реке совсем не годилась для питья. Хоть и была она на вид искристо-прозрачной, холодной и чистой, химический состав оставлял желать лучшего. Постояв немного в ведре, вода приобретала ржавый цвет, выпадала мутным оранжевым осадком и крайне неприятно пахла. Вызванный из ближайшего крупного поселка химик-лаборант произвел необходимые анализы. Вердикт его был неутешительным: для полива, мытья посуды и иных хозяйственных целей вода годится, но в пищу — категорически нет.
   — Если раз-другой выпить такой воды — вреда, конечно, не будет, — почесывая спутанный затылок, заключил химик. — Но на постоянной основе… Рога и копыта, конечно, не вырастут, но почки, знаете, спасибо вам тоже не скажут. Ищите другие источники, — важно изрек специалист и отбыл восвояси.
   Другие источники были: кое-где в лесу попадались бьющие из-под земли чистейшие родники. Узнав об этом, жители поселка скинулись деньгами, и к ним пожаловали на большом грузовике четверо потомственных нефтяников. Быстро собрав из элементов бурового оборудования странную конструкцию, они пробурили неглубокую скважину, и химик-лаборант, проведя исследование добытой воды, с удивлением заявил, что вот эту воду пить не то, что можно, а даже нужно, ибо она обогащена полезными элементами и кислородом. Но радость сельчан была недолгой: побросав в грузовик инструменты, четверо молодцов на просьбы поставить скважины в каждом жилом дворе пожали плечами:
   — Мы бы с радостью, но как-то неинтересно. Денег на вас не заработаешь. Что ваши десять-пятнадцать метров!.. Наше оборудование под другое заточено. Нам бы артезианские скважины бурить!.. Там и деньги, и технологический смысл. А с вашими задачами — только установку портить, — и уехали в неизвестном направлении, видимо, искать заказы на глубокое бурение.
   Свято место пусто не бывает, — подумали жители поселка однажды утром, обнаружив на фонарных столбах криво-косо состряпанные рекламные объявления. Реклама гласила: "Бурим скважину на десять метров. Можем и на пятнадцать. Вода нужна всегда!". Ниже был указан адрес в соседнем поселке. Таким образом, проблема с водой была решена. В каждом дворе появилась торчащая ржавая труба, из которой, впрочем, под сильным напором при включении насоса, вырывалась мощная прозрачная пенистая струя воды.
   "Хорошо хоть, что летают далеко от нас. Не дай бог заметят…. Начнут бомбить или скинут десант — все пиши пропало. Придется бежать. Даже обидно, только обустроился, обжился", — с тревогой подумал Костя.
   Опять же сегодня планировался праздник — у него теперь тоже есть своя Вода! Вчера, наконец, и до него добрались шабашники — буровики, которых он ждал уже который день. От соседнего поселка они добирались на своей ржавой телеге, запряженной в старую полудохлую лошадь, чуть ли не двое суток.
   — Чего так долго-то?! — недовольно спросил Костя, завидев клячу, уныло втаскивавшую повозку на его просторный двор, обсаженный по периметру кустами смородины и крыжовника.
   — Дык чо, — сдвигая на затылок шапку-петушок, хмыкнул один из приехавших. — Дорога долгая! То поесть время придет. То потом отлить охота. А тут стемнеет вдруг. Какая тут езда — спать пора. Да лошадь тоже — то подкову потеряет, искали два часа, то уздечку сожрет, зараза!.. Ты скажи спасибо, что хоть сегодня добрались. Будешь теперь жить, как белый человек — помыться, наконец, сможешь, да жена компот сварит!..
   Буровиков было двое, похоже, они были братьями: один Лысый, второй Патлатый. Работяги разложили свою установку, собранную из обрезков труб, остатков арматуры, гвоздей-двухсоток, шариков от подшипников, элементов автомобильного двигателя и прочего мусора, и преданно посмотрели Косте в глаза.
   По традиции, сложившейся за недолгое время их работы, что-либо делать они не начинали, пока хозяева не приглашали долгожданных мастеров за стол. То ли буровики сами это придумали, то ли действительно было так, но люди говорили, что если не накроешь им поляну — воду не найдут. Поев и отдохнув, братья приступили к работе. Лысый, пошаманив с бубном и непонятной ржавой проволокой, заявил, что место тут проклятое небом и землей, но они, тем не менее, попробуют одолеть проклятие. И Лысый указал на место, где дух Воды наиболее силен, а значит — можно бурить. Проковырявшись до ночи, при неверном свете тусклого фонарика ("Я тебе говорил — замени батарейки!" — возмущенно шипел Лысый. "Да у меня денег нет! Все жене отдал!" — оправдывался Волосатый), они-таки пробурили неглубокую скважину. Лошадь, все это время стоявшая под навесом, выбралась на свет Божий, откусила ветку смородины и тяжело вздохнула.
   — Чего это лошадь-то у вас вздыхает, словно жизнь прожила? — расплачиваясь с буровиками, осведомился Костя.
   — Так знает, что сейчас обратно поедем. А ты же ее не покормил? — уставился на него Волосатый. — Не догадался? Эх ты. Так и будет теперь до утра тосковать на голодное брюхо.
   — Так ваша лошадь, — оторопел Костя. — Вам ее и кормить. Вы что — ее голодом морите?..
   — Да мы бы накормили, — смутился Лысый. — Только у нас денег нет. Вот ты заплатил — это нам на жратву. Да батарейки в фонарик купим. Да долги раздадим. А клячу завтра твои соседи, с Божьей помощью, накормят. Мы у них по графику завтра бурим.
   С этими словами буровики закинули в повозку мешок с инструментом и, под вздохи лошади, выехали из ворот.
   А на рассвете, когда Костя вышел, поеживаясь от утреннего холодка проверить, прокачала ли первую, мутноватую воду, скважина, и начался ужас!
   Из-за горизонта, как черт из табакерки, выскочил флайер СШП и принялся бомбить поселок.
   Первая же бомба разнесла буровую установку. Видимо пилоты флаера решили, что это установка ПВО, и отработали по ней в первую очередь. Повозка разлетелась в клочья. Буровиков спасла их совесть: решив остаться ночевать в поселке, они отвели лошадь попастись на берег реки, где росла сочная, свежая, чуть не пояс человеку, трава.
   В течении ближайших тридцати минут поселок фактически перестал существовать. Что было не взорвано, то сгорело от охватившего поселок пожара. Число раненых и убитых невозможно было определить. Перед тем, как улететь, флаер сделал несколько заходов, добивая ошеломленных людей очередями автоматической пушки.
   — Костя, ты вроде цел? Давай! Помогай! Вытаскиваем людей из огня! — прокричал староста поселка Петрович, благообразного вида дедушка с автоматом через плечо.
   — Да, да, сейчас, — пробормотал Костя, отойдя от ступора, и бросился в объятый огнем дом вслед за старостой.
   Им удалось вытащить человек десять из разных домов, до того как пожар превратил строения в груды дымящихся обломков. Опаленные и злые, спасатели расположились на центральной площади у разрушенного магазина. На площадь начали стекаться немногие выжившие. Плач детей, стоны раненых, причитания стариков — все это слилось в единый ужасный гул. От более, чем двухсот жителей нашего поселка осталось от силы человек сорок, многие из которых были ранены. Повезло, что среди выживших оказался поселковый фельдшер Иван, который сейчас оказывал первую помощь пострадавшим.
   — А ведь скорее всего они вернутся! — глядя на небо, со злостью произнес Петрович. — Надо выводить народ из поселка.
   — Может, попросим помощи у соседей? У них вроде был грузовой транспорт, — предложил Костя.
   — Я уже пробовал, связался с ними по рации. Ответили, что флайер сломался, но, думается, боятся они. Хотя и сказали, что помогут и расселят тех, кто доберется до них, — вздохнул староста.
   — До них километров шестьдесят; можем не дойти. Тем более, у нас много пострадавших, — констатировал Костя.
   — У нас часа три. Не больше. Выводим детей и раненых. Я останусь и отвлеку этих зверей, на случай, если они действительно вздумают вернуться, — сказал Петрович.
   — Я с тобой, вот только у меня оружия нет. Ружье вместе с домом сгорело, — решился Костя.
   — Ну с этим то проблем нет. Оружия имеется запасец. Нам главное протянуть время и отвлечь их.
   — И мы с вами! Мы этим уродам глаз на дно натянем за нашу буровую! — заявили подошедшие буровики — затейники. За ними из двери невозмутимо наблюдала лошадь, укрывшаяся в чьем-то сарае, уцелевшем при налете вражеского флаера.
   Еще два человека вызвались помочь. Остальные стали собираться в дорогу.
   Через пятнадцать минут, вытянувшись в колонну, люди вышли в сторону соседнего поселка. Легко раненые жители несли на носилках своих соседей, дети постарше вели за руку младших. Нехитрый скарб погрузили на чудом сохранившуюся телегу.
   После того, как Петрович раздал оставшимся оружие и боеприпасы, они укрылись за разрушенным домом на окраине и стали ждать возвращения неприятеля.
   Часа через полтора из-за горизонта появился транспортный флайер.
   — Быстро это они, наши не успеют отойти на достаточное расстояние, — с грустью сказал староста.
   — Похоже они решили добить нас с земли, — пробормотал Костя. — Смотри, десант высадили…
   На порядочном расстоянии от поселка флаер снизился, опустилась рампа и из открывшегося проема стали появляться хорошо вооруженные солдаты.
   — Будем сдерживать их сколько сможем! Если кто передумал — у вас сейчас последний шанс уйти догонять колонну, — предупредил Петрович, поглаживая приклад автомата ладонью.
   Остались все.
   Растянувшись в цепь, к разрушенному поселку, озираясь, подходили, человек пятнадцать солдат.
   — Вот жеж упыри, даже не прячутся. Как на параде, вообще ничего не боятся — удивленно сказал Костя.
   — А что им нас боятся? Они же пришли добивать выживших, а не воевать. Ну ничего, сейчас мы их научим родину любить! Подпустим их ближе! Не стреляйте пока! — передернув затвор, прошипел Петрович.
   Выждав, когда солдаты подойдут на расстояние не больше метров трехсот, староста скомандовал:
   — Огонь!
   Грянули выстрелы. Особой кучности достигнуть не удалось; первый залп, на который, видимо, рассчитывал Петрович, снес только троих вражеских бойцов. Услышав выстрелы, противник залег и открыл ответный огонь. Первой потерей стал один из добровольцев, примкнувший к старосте и Косте. Захотел посмотреть на результаты первого залпа и, выглянув за угол дома, тут же получил пулю в голову. После этого бой перешел в позиционный: ни поселковым бойцам, ни их противникам не хотелось лезть на рожон. Время работало на руссов: с каждой минутой колонна их односельчан уходила все дальше и дальше!
   — Странно, чего они ждут? Почему не атакуют? Могли бы раздавить нас числом и разницей в вооружении, — удивленно произнес староста.
   Ответ на его вопрос бойцы узнали минут через пять… Со стороны заходящего солнца на них с огромной скоростью несся уже знакомый боевой флайер.
   — Ну что, ребята, писец к нам пришел. Раскатают нас сейчас как блин, — без тени страха сообщил Петрович.
   — Эх, маловато мы с собой их забрали. Прощайте пацаны! — дернул плечом лысый буровик.
   Переглянувшись и крепче сжав автоматы, поселковые боевики приготовились к последней атаке.
   Внезапно со стороны пустошей небо расчертила быстро набирающая скорость ракета. С промежутком менее секунды в небо ушли еще три.
   От одной из ракет флаеру удалось уйти, выпустив тепловые ловушки. Со второй сделать ничего не удалось. Флайер получил прямое попадание в двигатель и, сгорая в багровом облаке пламени, рухнул… Поражающие элементы ракеты прошили весь летающий аппарат от хвоста до пилотской кабины.
   Две другие ракеты превратили в хлам приземлившийся невдалеке транспортник, доставивший десантников.
   — Что это было? Чем это их уработало? — озвучил Костя интересующий всех вопрос.
   Среди клубов пыли, сопровождаемый рыком мощного двигателя, к ним стремительно приближался стальной монстр. Лучи заходящего солнца не могли осветить мощную машину, иссиня-черная броня словно поглощала их. Единственным светлым пятном на фоне брони был флаг, прикрепленный к антенне связи. Флаг, которого не могло быть, флаг, который они потеряли много лет назад — флаг России.
   "Как? Откуда? Что происходит? Этого не может быть!" — такие мысли роились в головах жителей сожженного поселка, ошеломленно смотревших на приближавшийся к ним агрегат.
   — Наши, точно наши! Я знал! Я всегда знал, что Россию не уничтожить! — ликовал Петрович, потрясая над головой автоматом.
   — Ура! Как он их разделал… как тузик грелку! — вторили ему буровики.
   — Ага, сейчас им писец то и настанет! — кричал Костя, смотря как танк, прикрывая руссов броней, остановился между ними и десантом и начал беглую стрельбу по залегшему ошарашенному противнику. — Не нравится? — Получайте! Это вам не мирных жителей отстреливать, словно в тире!
   Перепахав своим калибром практически весь пустырь, на котором неудачно залегли десантники, танк прекратил стрельбу и запустил в небо беспилотник. Повезло, что противник не успел добраться до поселка и спрятаться за обломками, так как выкурить его оттуда оттуда было бы сложно.
   Ориентируясь на данные, полученные с запущенного БПЛА, танк сделал еще несколько выстрелов, отправив к дядюшке Сэму оставшихся в живых десантников, после чего, сделав разворот, подъехал к руссам.
   — Командор, командор! — надрывался в Кип-бое голос Искина. — Разворачивайся! У тебя критически мало времени, чтобы успеть вернуться! Или ты думаешь, что пиндосы не заметят потери десанта?! Да они сейчас сюда пришлют звено боевых флайеров, камня на камне здесь не оставят! Вспомни о своей миссии!
   — Спокойно! — сжав зубы, ответил я, направляя танк к полуразрушенному капитальному сооружению, за которым, как я успел заметить, скрывались несколько человек: наверно, уцелевшие местные жители. — Люди должны знать, что они не одни, что государство их не бросило.
   — А оно не бросило? — язвительно осведомился Искин.
   Я вздохнул. Действительно, Железяка был прав. Если бы не мое вмешательство — на карте Русса стало на одно поселение меньше.
   — Так что — мне вот прямо сейчас развернуться и ехать обратно? Может, хотя бы оружия местным подкинуть? — с сомнением спросил я.
   — Прав твой начальник, — проворчал Искин. — Романтик ты и лирик. Давай, вперед!
   Не заглушая двигатель, я распахнул люк и, осторожно оглядевшись, высунулся наружу.
   Из-за полуразрушенной стены, сжимая в руках автоматы незнакомого мне образца, на меня с восхищением смотрели четыре человека. Один из воинов, не сводя глаз с моего танка, с облегчением вздохнул, стащил с лохматой головы шапку-петушок и вытер им пот со лба.
   — Здорово, бойцы, — спрыгивая на землю, произнес я. — Смотрю — я очень вовремя?
   — Не то слово! — откликнулся пожилой щупленький мужичок, опуская ствол. — Мы уже и не надеялись…
   — А ты, Петрович, все власти ругаешь, — покачал головой молодой парень. — А они нас не оставили в беде!..
   — Меньше слов, — перебил я парня. — Потери большие?
   — Большие, — махнул рукой пожилой мужик. — Налетели сранья, отбомбились, как на учениях… Потом десант высадили.
   — Установку нашу расфигачили, — жалобно вставил обладатель шапки-петушка.
   Несмотря на всю серьезность момента, я не смог сдержать улыбки, глядя на это чудо шапочного мастерства. Надо же, петушок!.. Мне было лет восемь, когда я категорически отказался носить похожий. А их, оказывается, еще производят! Мало того — кто-то и покупает!
   — Установку? — переспросил я. — Какую?
   — Буровую, — вздохнул лысый товарищ носителя петушка. — Бурильщики мы. Бурим воду на десяти метрах. Можем и на пятнадцати…
   — Да замолчи ты, нашел время, — раздраженно махнул на него рукой Петрович и повернулся ко мне.
   — Народ-то мы отсюда успели отправить, — словно виновато сказал он. — Не знаю только, дошли ли… Ты бы куда надо доложил. Мы тут вчетвером не продержимся. Пиндосы вернутся через час-другой… когда десант не выйдет на связь, пришлют разведку. А те уже отчитаются. К вечеру тут одно пожарище будет, — с горечью подытожил староста.
   — Доложил… — я отвел глаза. — Нет, мужики, не могу я ничего доложить. Оружия подкинуть могу. Возвращайте всех, кто способен защищаться и держитесь. Или не геройствуйте, догоняйте своих. Это, кстати, более разумно. Пиндосы действительно вот-вот вернутся. Ну так что? Берете оружие?
   Четверо жителей того, что осталось от поселка, переглянулись.
   — Не удержимся вчетвером, — задумчиво протянул Петрович. — Поддержки ждать неоткуда. Даже если взять твое оружие, — что уже здесь защищать?.. Решено. Выдвигаемся, бойцы, — староста перекинул автомат через плечо и выжидающе посмотрел на свой маленький отряд.
   — С удобствами поедем, — буркнул Костя. — вон, вижу, — у тебя на дворе телега стоит. Уцелела каким-то чудным образом. А вон и лошадь! — протянул он руку куда-то вперед.
   Все повернулись за его рукой. Успокоенная тишиной, лошадь буровиков-затейников покинула спасительное убежище и мирно паслась в чем-то огороде.
   — Ну? — донеслось из кип-боя. — Ты доволен?
   Мои собеседники уважительно посмотрели на устройство.
   — Доволен, — буркнул я.
   — Тогда вперед, по коням, — произнес Искин ворчливо. — Они — по своим, ты — по своим. И газу, Командор, газу! Есть информация, что разведотряд из трех флаеров уже покинул базу. Подлетное время — час двадцать. Долетят, оценят обстановку. Доложат на базу. А дальше… либо разведчики получат приказ закончить здесь все своими силами, либо база отправит пехоту. Времени, в общем, мало. Считай, совсем нет.
   На секунду повисла пауза.
   — Что ж, спасибо, командир, — наконец, сказал Петрович, протягивая мне руку. — Если бы не ты — уже беседовали бы в раю с ангелами. Нам торопиться надо. Да и ты не задерживайся. К чему это геройство? Власти не оценят, — буркнул он, благодарно глядя мне в глаза. — Тебя ведь не они прислали, так?
   Я неопределенно пожал плечами. Раскрывать тайну своего появления и свои задачи очень не хотелось.
   — Поспеши, — улыбнулся староста. — Может, и встретимся еще когда. Техника у тебя — что надо!
   Через кусты, ломая ветки, Лысый буровик тащил упирающуюся лошадь.
   Я перевел взгляд на шапку-петушок, зажатую в руке товарища Лысого, и снова не сдержал улыбку.
   — Успехов, мужики, — махнул я рукой, запрыгивая на танк. — Держитесь. Анархия не вечна! — не знаю, зачем я это сказал, но как-то вырвалось само. Наверно, вместе с воспоминанием о шапке-петушке мне внезапно вспомнились разные "антирежимные" выступления моих современников. Довыступались, видимо, — вздохнул я про себя, нажимая на педаль и откидываясь назад в своем командирском кресле. — Капля камень точит. Неужели, стоило Темнейшему помереть, все и пошло по одному месту?..
   — Прибавь скорость, командор, — раздался голос Искина. — И забей. Всем не поможешь, тут твой Виктор Васильевич прав. Тут надо, так сказать, менять систему… А это не входит в твои задачи. Еще не забыл о своей миссии?
   — Не забыл, — рассеянно отозвался я, придавливая глубже педаль.
   — Ну и отлично. Может, отправим запрос на склад? Я там посчитал, кой-какие комплектующие пришли в негодность. Надо исправлять.
   — Давай отправим, — возвращаясь мыслями в день сегодняшний, кивнул я. — Что у тебя там? Необходима верификация? Подтверждаю, Железяка, шли свои запросы. Пусть сегодня уже и привезут. Поспешать надо, не нравится мне тут у вас!..
  

  

   

    Европианцы
   

   Дорога обратно показалась мне почему-то длиннее, нежели путь, проделанный несколькими часами ранее.
   — Слышишь, Железяка, — вяло доедая в камбузе банку тушенки, позвал я. — А можно перенести наши заботы на завтра?.. Сегодня, кажется, я уже не боец. Может, с утра со свежими силами и приступим к ремонту?
   — Можно, — покладисто откликнулся Искин. — Отправляю уточнение на склад. Получен ответ. Отправка отменена, заказ зарезервирован на сутки.
   Я благодарно кивнул и, стаскивая на ходу через голову свитер, направился в спальню.
   Утро принесло новые заботы. Не успел я продрать глаза, как до меня донесся слегка ворчливый голос Искина.
   — Проверка работоспособности систем завершена. Двадцать процентов комплектующих нуждаются в замене. Уровень износа составляет около шестидесяти процентов.
   — Здорово, — хмыкнул я, зевнув. — И на что я должен менять эти комплектующие? На коньяк?
   — Протокол предусматривает подобную ситуацию. Ожидаю распоряжения запросить склад запчастей, — невозмутимо сообщил Железяка.
   — Кстати, о коньяке. Антон, загляни в тумбочку. — Посоветовал Виктор.
   Я удивленно почесал затылок и, сгорая от любопытства, выдвинул ящик прикроватной тумбочки. Рука наткнулась на прохладный стеклянный предмет.
   — Ого! — присвистнул я, разглядывая бутылку коньяка оригинальной формы. — Это откуда тут такие щедрые подарки? Вот спасибо, вот уважил!
   — Там еще есть записка, — произнес Искин. — Хотя я предупреждал о вреде употребления спиртных напитков на режимном объекте…
   — Помолчи, — прервал его я, снова запуская руку в ящик.
   Ага! А вот и записка.
   На клочке пожелтевшей от времени бумаги было написано торопливым почерком:
   "Не имею возможности помочь настоящим делом, но попытаюсь хоть немного поднять вам настроение! Пусть этот скромный презент скрасит ваш вечер. А может, просто поможет расслабиться. Силы вам еще понадобятся! Наслаждайтесь, но не забывайте о своей миссии. Помните: судьба мира в ваших руках! Жму руку, Виктор Васильевич".
   — Ты смотри, заботливый какой… — пробормотал я, изучая этикетку. Французский коньяк, очень хороший. В мое время продукция этого завода стоила дорого. Во всяком случае, даже я, генеральный конструктор большого предприятия, мог позволить себе покупать такой коньяк не чаще раза в год, обычно — к новогодним праздникам.
   — Не за что, Антон. — с улыбкой в голосе произнес безопасник.
   — Ладно, вернемся к нашим баранам, — буркнул я себе под нос, убирая бутылку обратно в ящик. — Слышишь, Железяка? Давай запрос на склад. Блин, ну почему здесь все через одно место?! Почему если что-то одно работает — то обязательно найдется парочка неработающих систем? В конце концов, я когда-нибудь уберусь из этого бункера?..
   — Спокойно, — почему-то виновато откликнулся Искин. — Не паникуй, командор. Ты же понимаешь, что уберешься в ту же минуту, как раздобудешь Темпоний?..
   — Вот именно, — вздохнул я. — А чтобы добраться до Темпония, надо восстановить бункер. Это в лучшем случае. А если нас засекут пендосы… Придется воевать, а это тоже время. Эх!.. — я махнул рукой. — Безнадега прям какая-то.
   Искин посопел, а потом осторожно произнес:
   — Заявка одобрена складом. Подбор запчастей по накладной произведен. Время подлета курьеров — пять минут. Требуется подтверждение.
   — Подтверждаю, — кивнул я. — Пойду встречать гостей.
   Я вышел из бункера. Накрапывал мелкий дождь. Небо было затянуто низкими свинцовыми облаками. Со стороны холма дул пронизывающий ветер. Я поежился и вспомнил о подарке Виктора Васильевича.
   На горизонте появилась жирная черная точка. Еле слышно послышался гул двигателей. Спустя минуту на фоне черного леса резко пошел на снижение уже знакомый мне флаер желто-голубого цвета. Я невольно улыбнулся. "Ну вот и сгодится моя бутылка! — обрадованно подумалось мне. — Не буду сегодня ничем заниматься. Сядем с людьми, хоть поговорим, посмеемся. А то я скоро озверею от общения с Железякой… Эти-то двое кладовщиков хоть и невеликого ума, да беседуют хотя бы не по инструкции или протоколу! Может, расскажут, что здесь было до того, как меня сюда занесло. Официальные сводки — это одно, а впечатления очевидцев — совсем другое…"
   — Хо! — радостно улыбаясь во весь рот воскликнул Бородач, спускаясь на землю. — А ты, смотрю, еще здесь? Не отбыл в свою тайгу?.. — и жизнерадостно расхохотался.
   Колобок, пыхтя и отдуваясь, с трудом выволок из кабины флаера большой ящик и, поднатужившись, бросил мне его под ноги.
   — Да чего ты с ним лясы точишь, Димон? — глядя на меня волком, пробурчал он. — Погнали лучше обратно на склад. Я что-то оголодал… А лапша сама себя не съест.
   — Так-так, — усмехнулся я, глядя на злобно сопящего Колобка. — Я смотрю, тушняк не пошел на пользу? Или горелка с утра не в то горло полезла?
   — Да иди ты со своим тушняком, — покраснел кладовщик. — Неделю, блин, с толчка не слезал после твоего угощения!.. Русс проклятый!..
   — Ну если сожрать шесть банок сразу, да с непривычки, да после пиндосских печенек — еще не так поплохеет! — глумливо заметил я.
   — Не шесть, а пять, — вздохнул Колобок. — Шестую спрятал подальше…
   — Так это все-таки ты слопал всю тушенку? — возмутился Бородач Димон. — Нормально?! А мне прогнал, что пиндосам сторговал за желтую краску!
   — Ладно, хватит, — примирительно сказал я. — Приглашаю вас отобедать со мной. Сегодня — по-настоящему. У меня, кроме говядины, — бутылка коньяка. Хотите? — глядя на изумленные лица гостей, усмехнулся я. — Ну а раз хотите — добро пожаловать!
   Колобок с трудом поднял с земли ящик с, по-видимому, запчастями, и кладовщики проследовали за мной внутрь бункера.
   
* * *

   Коньяк Виктора Васильевича с возрастом стал еще крепче, чем был при производстве, — так, во всяком случае, подумалось мне после первого же глотка обжигающего напитка. Мои гости с увлажнившимися от удовольствия глазами, жадно набросились на тушеную говядину.
   — Мужики, а как вы вообще докатились до жизни такой? — наливая по второй, поинтересовался я. — Как вообще так получилось, что на нашей территории свободно летают пиндосские флаеры, а у вас из еды — их же, пиндосские, печеньки и недоводка 35 градусов?
   — Ты в своей тайге что — совсем одичал? — хмыкнул Бородач, залпом выливая себе в рот коньяк, словно это был не дорогой, ароматный напиток, а привычная горелка. — Как докатились… Это же до нас было. Бабка рассказывала: в тот год, как она еще девчонкой со своей семьей перебралась на Урал, в нашей Европине случился переворот. Не, сам по себе переворот — это было дело привычное, но тут непонятка полная произошла: тогдашний президент вдруг решил, что лучше пойдет служить Темнейшему, чем Европианцами управлять. И по-тихому отвалил ночью. Утром проснулись — хвать, а Красненского и след простыл… Ну что, как водится, поскакали, поорали, постреляли. Потом кому-то пришло в голову обратиться за помощью к пиндосам. Они согласились нам помогать и в тот же день произвели первую демократическую бомбардировку. Побомбили недельку-другую, а потом прислали своего человека нам в избранные легитимные президенты. Народ, конечно, безумно обрадовался. Шутка ли! Если европейская семья нам не помогает, — будем родниться с Штатами… А те, кто не обрадовался, очень быстро разбежались, куда глаза глядят. Ну, в общем-то, глаза глядели в основном на восток, к Руссам. Их страна еще тогда иначе называлась, теперь уже и не помню, как. И моя бабка оказалась в Екатеринбурге. Незадолго до войны с Руссами.
   — О как, — язвительно усмехнулся я. — С соседями, значит, таки устроили войнушку?
   — Да это же не мы, — обиженно вздохнул Колобок, дожевывая тушенку. — Это наши предки клятые. Наворотили делов. Красненского зачем-то выбрали. Надо было сразу пендосов приглашать. Зря, что ли, ихний сенатор прилетал, кресло нашего главы примерял? Дурачки были и вредители.
   — Хм. А войну с Руссом кто начал?
   — Дык пендосы же, — воскликнул Бородач. — Говорят нам: если хотите нормально жить, надо руссов размазать в лепешку. Это из-за них у вас неприятности! Ну а мы что? Мы доверчивые. Ну закупили по дешевке оружия в Штатах и пошли на Русс войной.
   — Стесняюсь даже спросить, чем дело кончилось.
   — Да ничем, — фыркнул Колобок. — Обманули нас пиндосы. Говорили, мол, нет у руссов против ихнего оружия средства. А оказалось, есть! Полстраны раскурочили, клятые русаки… Пришлось просить мира. И все бы ничего, да они остатки страны присоединить захотели. Пиндосам это, конечно, было совсем поперек горла. Но кто их стал слушать! Ночью, пока президент спал, верховный наш подписал мирный договор да в вертолет. Перелетел границу, — только его и видели. Говорили, в Ростове остался. Теща там, будто, у него, — хихикнул кладовщик. — Вот и вся история. Пиндосы-то нашему народу этот мир не простили и нескоро, видать, забудут. А на Русс налеты начались. Население, конечно, в панике… а Темнейший только руками развел: будем, дескать, держаться, но Европину партнерам не сдадим. Испокон веки там жили наши соотечественники, так что — хотите войны? Будет вам война. Вот она и идет, проклятая, уже больше столетия… — Колобок обреченно махнул рукой и принялся за тушенку.
   — А я думал, вся эта петрушка из-за HAARP-а… — иронически посматривая на жующих гостей, изрек я. Где-то в глубине бункера усмехнулся Искин.
   — Да ну ты брось, — фыркнул Бородач. — Оно-то, конечно, не без того. Обнаглели пиндосы, это да. Но заваруха из-за нас началась. Нас, европинцев!.. — торжественно поднял он вверх указательный палец и пригубил коньяка.
   Еле сдерживая смех, я разлил остатки из бутылки.
   — Ну, на посошок — и баиньки? Погода-то шепчет… — предложил я, поднимая стакан.
   — Это мы завсегда пожалуйста! — с готовностью подхватил Колобок, чокаясь со мной. — Что нам? Служба у нас хорошая. Прикинь — разработали фиговину, которая печеньки сама в рот кладет. А ты сидишь себе, только рот открываешь. Мы у себя на складе поставили. Так не жизнь — малина!.. Заявок нет, видать, все бункера уже пиндосы расхреначили. Один ты тут суетишься. А поспать после такого обеда — самое милое дело!.. Кстати, я тушеночки возьму маленько?
   — Тебя же с нее пронесло, — не сдержался я.
   = Да и наплевать. Пусть хоть пополам разорвет. Денег сэкономлю зато, — и с этими словами Колобок, не смущаясь, рассовал по карманам четыре банки тушенки. Секунду подумав, он достал из коробки еще одну и протянул Бородачу. — Держи. И не говори потом, что я от тебя что-то утаиваю. Ешь на здоровье!
  

  

   

    Конец секретности
   

   Больше всего в жизни генерал Хайвелл не любил просыпаться от звонка телефона. Ни разу такие звонки ничего хорошего не сулили. Вот и сейчас, проснувшись от мелодии звонка и услышав взволнованный голос своего адьютанта, генерал почувствовал приближающиеся проблемы.
   — Сэр, дежурный борт Е-9А докладывает об обнаружении многочисленных радиопередач на территории Русса, — доложил адъютант.
   "Удивительно, как этот летающий гроб вообще что-то смог засечь?" — подумал генерал. Сколько же ему лет? Много… Самолет с комплексом "АВАКС" под этим позывным заступил на службу практически одновременно с ним, с генералом Хайвеллом. А прошло с тех пор ни много, ни мало — сорок лет. "Мда. Чертовы голуби мира! Нашли на чем экономить! На армии!" — раздраженно подумал генерал, мысленно проклиная свое начальство и правительство в целом.
   За последние лет тридцать финансирование ВС СШП снизилось практически в девять раз. Ежегодно списывается разваливающаяся на глазах техника, взамен которой практически ничего не приходит. Как так можно? Понятно, конечно, что серьезных противников на данный момент у СШП нет, но с такими союзниками, которые есть, и врагов не надо…
   — Локализовать источник передачи удалось? — спросил у адъютанта генерал, стараясь отогнать от себя остатки сна.
   — Никак нет, только примерные координаты. Перехват был осуществлен на предельной дальности РЛС, — ответил адъютант.
   — Разворачивай птичку, пусть пройдет над Руссом посмотрит. Сдается мне, что это сработала какая-то система связи в автоматическом режиме. У руссов чего только раньше не было. Помнится, еще в училище нам рассказывали б их системе Dead Hand, которая могла без участия человека запустить весь ядерный арсенал по вражеским целям, даже если их командование будет уничтожено.
   — Вы же не думаете, что запустилась подобная система, сэр? — испуганно воскликнул адъютант.
   — Через сто лет? — саркастически усмехнулся генерал. — Там все должно было сгнить. Не думаю, разумеется, но проверить все равно стоит! Пусть дозаправятся в Окинаве и пройдут над территорией Русса. На всякий случай, отправьте сопровождение. Есть у нас там хоть что-нибудь, способное летать? — приказал генерал.
   — Сэр, есть сэр! Звено "ф-35" сможем поднять в сопровождение! — ответил адъютант.
   — Ну и хорошо! Их не жалко, новыми то еле летали, а теперь-то вообще только на свалку! — вспомнив про эту модель дорогостоящего высокотехнологического железа, годного только на переплавку, генерал поморщился.
   — Я выезжаю на базу, отправь за мной машину! — приказал генерал.
   
* * *

   Утро, как известно наступает незаметно и, что самое страшное, без предупреждения.
   Вот зачем надо было мешать конину с самогоном?.. Тяжесть в голове в сочетании с легкостью в желудке доставляли мне много "приятных" впечатлений.
   Не помогла даже помощь дроида, отправленного ко мне Искином с открытой банкой столетних соленых огурцов.
   — Обработав базу данных, я, пренебрегая знаниями в области физиологии, решил, что рассол должен помочь уменьшить интоксикацию твоего организма, Командор, — проорал мне прямо в ухо Искин.
   От такого громкого выражения заботы в голове взорвалась бомба, и перед глазами поплыли разноцветные круги. Я страдальчески сморщился и приложил к горящему лбу руку.
   — Прошу прощения, Командор, своим громким докладом я вызвал не контролируемую гибель нейронных клеток, — извиняясь, прошептал Миха-1.
   — Антон, подойди на командный пункт, — услышал я просьбу, больше похожую на приказ, от Виктора Васильевича.
   — Ну вот, инквизиция подьехала, — пробурчал я вставая и с сожалением отставляя банку с огурцами.
   Наскоро умывшись, я поплелся на третий уровень.
   Помещение встретило меня еще большим количеством жужжащего работающего оборудования.
   — Привет, Антон! Ну что — алкоголики — это наш профиль? — раздался жизнерадостный голос нашего безопасника.
   — Вот за что я вас уважаю, — это за понимание момента, — хмыкнул я, стараясь сосредоточиться на предстоящей работе.
   — Не буду обсуждать твои игры в спасателя, но скажу, что мы в ж… кхм, в сложной ситуации, — интонацией институтского препода сообщил мне Виктор.
   — То есть? Что случилось? Вроде же все прошло хорошо. Гражданские спасены, добро победило!
   — Антон, ты понимаешь, что наша секретность пошла побоку? — вздохнул Виктор.
   — У нас были варианты? Разве что сидеть тут и молчать, когда наших безнаказанно раскатывают! — возмутился я.
   — А как ты думаешь? Как мы пережили сто лет? Неужели ты считаешь, что у меня не возникало желания вмешаться? — начал заводиться безопасник.
   — Да я отдавал себе отчет, что это опасно, ну а что было делать?
   — Антон, по человечески, я тебя понимаю, и даже поддерживаю, но ты подверг нашу миссию опасности, а как ты должен помнить, миссия — главное, — безапелляционно заявил Виктор. — Кстати, я тебя позвал сообщить, что протокол Возрождение выполнен, и спутник готов к работе!
   — Давно? Ты запустил систему? — спросил я.
   — Да какой он "запустил", он без ста бумажек в туалет не сходит… бюрократ старой закалки, — съязвил Искин.
   — Виктор, запускай протокол! Хватит тянуть волынку!
   — Внимание! Протокол Возрождение запущен! Устанавливается связь с сетью объектов проекта. Связь со складом мат. Обеспечения установлена. Связь с системой континентальной ПВО установлена. Связь с убежищем 1313 установлена, криокамеры ответили штатно. Запущена процедура вывода персонала из криосна. Связь с хранилищем вооружений и техники установлена. Связь с автоматическим производственным комплексом установлена. — раздался невозмутимый механический голос.
   Отчеты перестали поступать только ближе к вечеру. Склады, убежища, ракетные шахты, бункера, боевая техника отправляли отчеты о техническом состоянии и готовности на наш компьютер. Масштаб потрясал. В конце отчета на связь даже вышла законсервированная беспилотная подводная лодка проекта 09851 "Хабаровск".
   — Вот это размах! Виктор, вы серьезно подготовились! — похвалил я, радостно просматривая сводку отчетов.
   — К моему огромному сожалению, не вышли на связь многие элементы; либо что-то у них со связью, либо они разрушены, — с недовольством в голосе ответил Виктор.
   — Командор, расконсервация была запущена автоматически в соответствии с протоколом, приблизительное время полного окончания процедуры — двадцать часов, — отчитался Искин.
   — Ну вроде, жизнь налаживается, можно наконец-то спокойно отдохнуть! — потянувшись, мечтательно сказал я, представляя себе прохладу вожделенного огуречного рассола. А потом — в горячий душ и сразу под одеяло, часов эдак на пятнадцать!.. Эх.
   Жизнь внесла, как всегда, свои коррективы. Правильно говорится: хочешь рассмешить бога — расскажи ему о своих планах.
   — Внимание! Обнаружен неопознанный летательный объект! Объект пересекает государственную границу! Системы ПВО приведены в боевую готовность! — тревожно доложил Искин.
   — Вот об этом я и предупреждал! Похоже они запеленговали наш радиообмен со спутником, — с раздражением заметил Виктор.
   — Цель идентифицирована, авиационный комплекс радиообнаружения "Авакс" неизвестной модификации. — сообщил Миха. — Комплекс С-600 на Дальнем Востоке отслеживает цель. Прошу разрешение сбить объект!
   — Не стрелять! — воскликнул я и задумался.
   — А может бахнем? — с надеждой спросил Искин.
   — Обязательно бахнем и не раз! Но потом… — ответил за меня Виктор.
   — Нельзя сейчас раскрывать наших возможностей. Одно дело — какой-то полуразрушенный бункер, который начал передавать сообщения, возможно, в автоматическом режиме, другое — серьезная система ПВО с центральным командованием. В первом случае, пиндосы решат сначала все проверить, не особо усердствуя, во втором же — стянут сюда все наличествующие силы и устроят нам кромешный ад, — озвучил я свои мысли.
   — Молодец, Антон. Растёшь. Начал включать голову перед тем, как что-то сделать! — похвалил меня безопасник.
   — Так все же — как поступим? Найдут ведь нас в любом случае, — спросил я Виктора.
   — Что-что? Сидеть тихо и тянуть кота за хвост… время играет на нас: чем больше пройдет, тем больше ресурсов мы успеем расконсервировать к моменту начала боевых действий, — откликнулся Виктор.
   Сделав несколько пролетов над нами, "Авакс" в сопровождении самолетов прикрытия продолжил движение в сторону европейской части страны и вышел из зоны нашего наблюдения. К сожалению, европейский сегмент ПВО еще не успел выйти из длительной консервации.
  

  

   

    Генерал
   

   — Докладывайте, — коротко приказал генерал, прибыв в штаб командования ВВС.
   — Сэр, "Авакс" осуществил пролет над районом, из которого предположительно велась передача. Точного местоположения передатчика зафиксировать не удалось, так как при проходе нашего борта активность радиообмена прекратилась. То ли закончилась передача данных, то ли противник заметил нас и ушел в режим радиомолчания, — ответил дежурный офицер станции слежения.
   — Какова площадь предполагаемого местонахождения противника?
   — Сэр, территория практически в триста квадратных километров, — произнес офицер.
   "Господи, как мы его найдем? Эта площадь размером с Атланту!" — расстроенно подумал генерал. Впрочем, пока ничего страшного не было зафиксировано. Сто к одному, что это заработала какая-то автономная система, уцелевшая после Катастрофы. Вот же подлецы эти руссы, умели же строить; даже спустя сто лет их системы продолжают работать, даже без своих хозяев. Устраивать полномасштабную поисковую операцию генерал даже если бы и захотел, то не стал бы. И так придется объяснять, куда внепланово гонял "Авакс" с сопровождением, да еще с нулевым результатом. Бюджет выделяемый Конгрессом и так еле покрывал минимум, необходимый для поддержания хотя бы видимости наличия ВВС. Старые машины, давно требующие замены, ремонтировались за счет таких же машин, с которых снимались нужные узлы; тем самым число способных взлететь флаеров с каждым годом уменьшалось в прогрессии. Почему эти политиканы не понимают, что без армии СШП не сможет поддерживать сложившийся мировой порядок?.. Порой генерал даже жалел, что Русс и Чайна перестали существовать. Останься они на мировой арене, эти толстосумы из Конгресса, трясясь за свои ж… кхм… кошельки, без колебаний выделяли бы огромные суммы на содержание армии.
   — Майор, мне нужна сводка по данному району. Происшествия, перехваты радиосигналов, если они были… я хочу знать про этот район все в мельчайших подробностях, как будто это задний двор фермы моей бабушки! — приказал генерал.
   — Будет сделано Сэр! — отчеканил майор.
   Раздав приказы подчиненным, генерал направился на ковер к начальству. В течение двух часов ему пришлось доказывать обоснованность столь дорогостоящего пролета над Руссом и убеждать в целесообразности проведения дальнейшей операции по розыску и уничтожению источника радиопередач. В итоге генералу Хайвеллу удалось добиться разрешения на использовании двух флаеров разведки, вертолета и наземной группы, состоящей из бронетранспортера "Брэдли" и роты разведки.
   Выделенные силы были смешны для проведения разведоперации на столь обширной территории, но слава богу, хоть что то выделили… был шанс, что не дадут вообще ничего.
   Заехав на обратной дороге в свою любимую бургерную, в которой он частенько обеда, генерал Хайвелл заказал набор фармбургеров.
   Уже практически доев свой обед, он обратил внимание на новостную передачу известного телеканала. Репортаж шел с базы ЧВК, понёсшей потери на территории Русса при проведении гуманитарной операции. Корреспондент с возмущением рассказывал о потерянном десантном флаере и нескольких бойцах силовой поддержки.
   Попросив прибавить громкость звука телевизора, заинтересованный генерал уставился на телеэкран.
   Как выяснилось дальше из интервью с директором ЧВК, группа по контракту с армией США осуществляла сброс гуманитарной помощи на обнаруженный ранее поселок руссов. В ходе операции десантный флейер из за технических неисправностей потерпел крушение. Прибывшие на место бойцы силовой поддержки в результате детонации боекомплекта флайера погибли.
   Генерал поморщился: версия произошедшего явно писалась быстро на коленке и была шита белыми нитками… Уж больно странное стечение обстоятельств: тут тебе и авария флаера, и взрыв боекомплекта… что-то тут не то. Также странно, почему операцию проводил только один десантный флаер, ведь всем понятно, что из себя представляет гуманитарная помощь! Должен был быть еще один ударный флаер, как минимум.
   Репортаж закончился и начался прогноз погоды. Ладно, надо проверить, может все это и совпадение, хотя верится с трудом, особенно принимая во внимание ситуацию с неизвестным передатчиком, сигналы которого засекли его подчиненные.
   Доев уже начавший остывать бургер, генерал расплатился и поехал обратно в штаб.
   — Сэр, оперативная сводка по интересующему вас району готова! — обратился к генералу дежурный офицер и передал ему распечатку.
   — Да, не густо! — недовольно почесал бровь генерал, глядя на практически пустой лист бумаги.
   Из распечатки следовало, что на интересующей генерала территории в Довоенную эпоху располагался город Ижевск, подвергшийся удару системы Харп и последующим гуманитарным бомбардировкам. На данный момент территория представляет из себя покрытую песком пустошь с вкрапленными в нее разрушенными практически до основания бетонными остовами бывших зданий. Также в сводке указывалось, что объектов военной инфраструктуры здесь ранее замечено не было. Радиообмены не фиксировались, правда радиоразведка в последние тридцать лет практически не проводилась.
   — Почему я не вижу в докладной информации о неудачной гуманитарной миссии ЧВК, которая имела место пару дней назад? Вы в курсе, что этот инцидент случился всего в сотне миль от эпицентра радиосигналов?! Мы не можем игнорировать такие совпадения! — раздраженно бросил генерал. — Почему я должен узнавать информацию из СМИ? — добавил он, убирая лист бумаги во внутренний карман.
   — Сэр, у нас рыночная экономика. Кто больше платит — тот и получает информацию первым! — пришел на помощь дежурному адъютант генерала. — А мы вообще последнее время не платим, — добавил он тише.
   — Запросите всю имеющуюся информацию у ЧВК! Если придется — подключим наше руководство! Мы обязаны выяснить, имеет ли отношение боевое столкновение гуманитарной миссии и руссов с радиосигналами с интересующей нас территории. Я лично уже давно не верю в такие совпадения… — задумчиво произнес генерал. — И еще подготовьте разведгруппу для выполнения боевой задачи по данным параметрам, — продолжил он, передавая дежурному офицеру согласованный руководством план разведочной операции.
   — Будет сделано Сэр, — кивнул дежурный офицер.
  

  

   

    Товарищ
   

   — РЛС в Иркутске регистрирует множественный пеленг! Требуется присутствие высшего командования в операционном штабе! — громко объявила система автоматического информирования бункера.
   — Миха, что происходит? — вскочив с койки, спросил я.
   — Зафиксированы множественные цели, пересекающие границу. Системы ПВО в готовности, ведем все цели! Требуется подтверждение на пуск ракет! — с нетерпением ответил Искин.
   — Что же ты такой кровожадный, Миха? — удивился я. — Выводи данные на экран, — приказал я, поднимаясь на уровень командного пункта.
   На большом мониторе в центре командного пульта отобразилась схематическая карта нашей страны с пятнадцатью красными пульсирующими точками отслеживаемых целей.
   — Объекты пересекли государственную границу и движутся в направлении Новосибирска! Требуется подтверждение на противодействие! — сообщила автоматическая система бункера.
   — Искин, ты можешь унять этот автомат? — раздраженно произнес я.
   — Командор, систему предупреждения нападения не отключить: она вшита в операционную оболочку командной системы базы!
   — Ладно, хотя бы убавь звук…
   — Выполнено. И что будем делать с "гостями"? Похоже, это по нашу душу… Судя по скорости и направлению полета, они будут над нами через три часа. Высока вероятность, что это бомберы СШП! — пробубнил Искин.
   — Попробуй связаться с ними, — скомандовал я, поудобнее устраиваясь в кресле перед командным пультом.
   — На запросы цели не отвечают! — через несколько секунд сообщил Искин.
   — Антон, давай команду на перехват! Система ПВО бункера не сможет в случае чего защитить нас. Надо сбивать цели на дальних подступах! — неожиданно вклинился в разговор Виктор.
   — Идентификация целей будет возможна через три минуты, — сообщила система.
   — Мы не можем ждать идентификации! Чем глубже они заходят на нашу территорию, тем меньше плотность огня ПВО! — воскликнул Виктор.
   — Даю разрешение на открытие огня по неизвестным целям! — решился я.
   — Комплексы в Иркутске развернуты, цели захвачены, есть пуск, четыре минуты до контакта! — с облегчением в голосе отчитался Искин.
   Где-то под Иркутском с нескольких комплексов С 600, оставляя за собой дымный след, взлетели ракеты.
   На мониторе появились еще пятнадцать отметок, стремительно приближающихся к неопознанным целям.
   — Две минуты до перехвата целей! — сообщил Искин.
   — Внимание! Цели включили опознаватель свой-чужой! Получаем информацию. Цели опознаны как дружественные! — сообщила система.
   Отметки неизвестных целей на мониторе окрасились в зеленый цвет.
   — Виктор, в чем дело? Кто это? Почему система опознала цели как дружественные? — от удивления я даже приподнялся со своего удобного командирского кресла.
   — Я не знаю! Наши вооруженные силы были уничтожены во время Катастрофы и последующих бомбардировок. Сохранилась военная инфраструктура, только имеющая отношение к нашему проекту, — задумчиво произнес Виктор.
   — Идентификация объектов завершена: военно-транспортный самолет АН-12 в сопровождении истребителей МиГ35. Принадлежность — КНДР, — сообщила система.
   — Чудеса! Они-то откуда взялись? Но теперь хотя бы понятно, почему цели опознались как дружественные. Незадолго до Катастрофы КНДР стала нашим союзником, вступив в ОДКБ и Таможенный Союз. Россией им было поставлено большое число военной техники и специалистов, — с радостным волнением произнес Виктор.
   — Отмена захвата целей! Требуется подтверждение! — запросила система.
   — Подтверждаю! — отозвался я.
   — Требуется подтверждение на самоликвидацию запущенных ракет!
   — Самоликвидацию ракет разрешаю! Искин, попробуй связаться с нашими гостями еще раз.
   — Связь установлена! — ответил Искин.
   — Антон, если это действительно корейцы, то для большего авторитета надо представиться официальными лицами, к тому же это не далеко от правды: нам переданы коды управления всей оставшейся военной инфраструктуры РФ, — посоветовал Виктор.
   Я кивнул и нажал на панели кнопку передачи.
   — Говорит командный центр вооруженных сил Российской Федерации! Группа неопознанных целей, движущихся по курсу на Новосибирск, представьтесь! Повторяю…
   — Говорит полковник Куан Ён Чхоль, корейская народная армия! — тут же последовал ответ на достаточно хорошем русском языке. — Следуем с дипломатической миссией к правительству РФ, согласно договора ОДКБ от две тысячи тридцатого года.
   — Так, и что нам с ними делать? — задумчиво пробормотал я, не обращаясь ни к кому конкретно, но, откровенно говоря, ожидая услышать что-нибудь толковое от кого-либо из своих электронных помощников.
   — Антон, в данном случае, я не знаю, что и ответить… — откликнулся Виктор Васильевич. — Их прибытие рассекретит нас окончательно. Хотя какая к черту тут секретность, СШП в течении пары дней и так определят наше местоположение. В любом случае, корейцев выслушать надо. Пусть движутся по этим координатам… — выждав паузу, достаточную для того, чтобы я отыскал карандаш и клочок бумаги, Виктор продиктовал данные.
   — И что там находится, по этим координатам? — поинтересовался я, фиксируя цифры.
   — Антон, ты все же не изучил матчасть. Я же тебе давал подробный список того, чем мы располагаем, — укоризненно проворчал безопасник. — А находится по этим координатам, будет тебе известно, секретный аэродром, который уже начали расчищать дроиды, недавно отправленные мной. извини, не стал с тобой согласовывать. Ты был в то время занят спасением гражданского населения, — язвительно добавил Виктор Васильевич и ухмыльнулся.
   Я только головой покрутил. Что-то неладно у меня здесь с авторитетом. Почему какая-то голограмма какого-то офицера СБ из далекого прошлого позволяет себе, во-первых, раздавать приказания в обход меня, а во-вторых (что еще более обидно!) еще разговаривает со мной, Командором, в таком саркастическом тоне?!
   Впрочем, времени на рефлексию не было. Я вздохнул, потер лоб и потянулся к передающему устройству.
   — Говорит Командор Кузнецов Антон Владимирович! Приветствуем наших союзников из Северной Кореи. Двигайтесь по курсу… — произнес я и продиктовал полученные от Виктора координаты.
   — Спасибо! Приняли! Движемся в указанном вами направлении товарищ Командор, — донесся до меня спокойный, слегка искаженный эфиром, голос корейского командующего.
   — Ну а пока наши гости добираются, кстати они в двух часах лета от нас, надо подготовиться к встрече, — промолвил Искин.
   К прилету корейцев дроиды успели расчистить взлетную полосу и установить сигнальные огни. Я же занялся изучением всей доступной информации по современному состоянию дел в Северной Корее. В последние годы перед Катастрофой отношения между нашими странами вышли на уровень, о котором не мечтали даже во времена СССР. После вступления КНДР в организацию ОДКБ, не обращая внимания на санкции США, нашей страной в Корею начались поставки продовольствия, промышленных товаров, военной техники, инструкторов. За несколько лет новым союзникам РФ удалось поднять экономику и уровень жизни в несколько раз. Корейцы — очень трудолюбивый и принципиальный народ, верный своему слову! Неудивительно, что после атаки на РФ заокеанских "партнеров" Северная Корея практически единственная из стран ОДКБ попыталась прийти на помощь. Корейская авиация, хоть и не очень многочисленная, встала заслоном и не допустила авиацию СШП на нашу территорию, сдерживая агрессию до решения Всемирного Суда, на котором так же выступала в защиту РФ. После вынесения приговора и решения о карантине России корейцы официально вывели своих военных, но продолжили помогать союзникам техникой и продовольствием. К сожалению, информации о том, что происходило на территории Северной Кореи после Катастрофы, не было. Ладно, узнаем из первых рук, а пока пора встречать гостей. Переодевшись в парадную форму со знаками отличия Командора, я пошел к выходу.
   Выйдя из бункера, я впервые увидел развернутую систему обороны нашего бункера в полной боеготовности. По периметру нашей территории то тут, то там, появились доты с крупнокалиберными пулеметами и мелкокалиберными орудиями; чуть в отдалении высились стартовые пилоны для запуска ракет ПВО. Красота!..
   Дойдя до расчищенной полосы, я поразился объему работ, который успели проделать дроиды. Полоса длинной в полтора километра была очищена от нанесенного за сто лет песка. Судя по отвалам, занесло полосу чуть ли не на метр.
   — Антон, корейцы на подлете, первым зайдет на посадку транспортник с официальной делегацией. Я сейчас работаю диспетчером и контролирую очередность посадки, — предупредил меня Искин.
   Из-за горизонта показался низколетящий заходящий на посадку транспортный самолет с выпущенными шасси Транспортник коснулся земли и, пробежав более километра, погасил скорость и начал выруливать на площадку, подготовленную под стоянку. Закончив рулежку, самолет выключил двигатели и спустил трап. Подойдя ближе, я увидел спускающегося невысокого человека, одетого в военную форму смутно напоминающую советскую "предперестроечного" периода.
   — Здравствуйте товарищ Командор — поприветствовал меня полковник Куан.
   — Рад приветствовать вас на объекте Ижевск-2, полковник Куан, — ответил я, приложив руку к козырьку форменной кепки.
   Из транспортника по трапу спустились и подошли к нам два помощника полковника и отдали мне воинское приветствие.
   — Приглашаю вас в наш бункер, где мы сможем поговорить в более комфортных условиях. Следуйте за мной, — я сделал приглашающий жест рукой.
   Самолеты прибывших поднимали столбы пыли при приземлении; было трудно не то что говорить, но и просто дышать, кроме того, элементарная вежливость и здравый смысл диктовали поступить именно так, хотя время, конечно, поджимало. Как говорится, на разговоры времени уже было негусто.
   Но дойти до бункера мы так и не успели: по всей территории взревели баззеры боевой тревоги, и по громкой связи с несвойственной ему серьезностью в голосе Искин предупредил нас о воздушном нападении. Не сговариваясь, мы вчетвером, щурясь на солнце, устремили взгляды на небо. Полковник, сориентировавшись первым, отдал какую то команду по рации. МиГи, заходившие на посадку, резко отвернули и начали набирать высоту. Те самолеты, которые уже приземлились, снова включили двигатели и начали выкатываться на взлетную полосу.
   — Товарищ Командор, я отдал приказ истребителям на влет, они нас прикроют, — по-русски объяснил свой приказ полковник, внимательно глядя мне в лицо.
   — Благодарю вас, полковник! Предлагаю все же быстрее проследовать в бункер, посмотрим, что случилось, — стараясь перекричать взлетающие истребители, произнес я, пропуская корейскую делегацию вперед себя в приоткрытую дверь бункера. Корейцев не пришлось уговаривать; придерживая на головах форменные кепки, полковник и двое его помощников шагнули в убежище.
   Спустившись на командный уровень бункера и взглянув на дисплей, я ругнулся про себя и приказал Искину доложить обстановку.
   — Командор, с запада и севера с ракетоносцев B-54 по нам запущены более тридцати крылатых ракет Томагавк, подлетное время сорок три минуты, — нервно сообщил Искин.
   — И как они смогли так близко к нам подлететь? Почему мы не заметили? Насколько я знаю, скорость полета Томагавка менее одной тысячи километров в час?! — воскликнул я, мучительно вглядываясь в монитор.
   — Вот-вот, Искин, как так получилось, что ты проспал ракетоносцы, расскажи Командору! — глумливо посоветовал молчавший до сих пор Виктор.
   — Да я-то что… это не мой косяк! Последние пару часов я вообще восстанавливал программное обеспечение командной системы нашего бункера после сбоя, — не очень уверенно ответил Искин.
   — А теперь расскажи о сбое и о том, что я тебя предупреждал, — продолжал безопасник.
   — А что рассказывать? У меня же был приказ что-нибудь сделать с неприятным голосом системы безопасности, вот я пытался. Кто виноват, что ничего не получилось?
   — Ты забыл добавить, что еще пробовал ограничить мой доступ к системам бункера, что собственно и привело к "падению", — язвительно добавил Виктор.
   — Ну и зачем эта самостоятельность, а, Железяка? — рассерженно воскликнул я. — Может, будем как-нибудь соблюдать субординацию, и думать здесь буду я, а ты — исполнять мои приказы?!
   — Командор, мне просто не понравилось, что Виктор без твоего разрешения начал командовать дроидами, которых отправил на расчистку полосы. Мы с ним поспорили о недопустимости таких действий, то есть как раз о субординации. Ну я и решил, что лучше остановить его, пока он мной командовать не начал, — обиженно ответил Искин.
   — Так, ладно, разберемся позже, у нас если вы помните — гости и летящие к нам ракеты. Хорошо, что я оставил корейцев в конференц-зале, и они хоть весь этот балаган не слышали! — прервал я своих электронных помощников. — Мы сможем перехватить эти ракеты? ПВО справится?
   — С уверенностью, могу заявить, что нет! Их слишком много для отражения системой бункера… Вот если бы некоторые не прошляпили, и мы не подпустили бы их так близко, то С-600 на границах страны отработали бы по ним всем без проблем. Сейчас же будет задействована только наша маломощная система защиты, — с какой-то безнадежностью в голосе отрапортовал безопасник.
   — Я вас понял, времени мало, пойду к нашим союзникам, — раздраженно сказал я, от души на прощание хлопнув дверью командного пункта.
   В конференц-зале корейцы расположились за большим столом и внимательно наблюдали за монитором, на который дублировалась информация с командной панели.
   — Товарищ Командор, насколько я понимаю, скоро этот бункер подвергнется атаке противника? Разрешите помочь вам. Наши истребители смогут перехватить часть ракет, — сказал полковник, вставая при моем появлении.
   — Да, конечно мы будем рады вашей помощи. Согласуйте действия с Искином, он распределит цели, — лихорадочно бегая глазами по монитору, кивнул я.
   — И еще, товарищ Командор, зная тактику противника на своем горьком опыте, я почти уверен, что после ракетной атаки последует наземная операция под прикрытием ВВС. За вас, похоже, взялись всерьез, судя по количеству запущенных ракет, — добавил полковник, качая головой.
   Отличная перспектива, просто лучше не придумаешь. Если нас не расфигачат с воздуха, то непременно явятся добивать по земле. Да уж, похоже, моя миссия довольно явно накрывается медным тазом. Виктор Васильевич будет недоволен. Почему-то мысль о недовольстве безопасника придала мне сил и какой-то молодецкой удали.
   — Искин, слушай мою команду! Выводи все танки из ангара и прячь их по капонирам!
   Корейцы уважительно посмотрели на меня и тихо обменялись несколькими словами на своем непонятном языке.
   — Так точно, выполняю! Согласно протоколу я так же отправил сигнал боевой готовности на все элементы проекта. Системы безопасности развертываются во всех убежищах. Наличествующие резервы будут отправлены к нам на усиление, — спустя несколько секунд доложил Искин.
   — Через какое время ракеты противника окажутся в зоне действия нашей ПВО?
   — Антон, ракеты войдут в зону уверенного противодействия через восемь минут. Корейские истребители уже могут начать перехват, но я бы посоветовал им заняться теми, которые наша ПВО сбить не сможет. Пусть добивают остатки! — вмешался в наш разговор Виктор.
   — Товарищ полковник, вы согласны с предложенной тактикой? — повернулся я к полковнику.
   Тот слегка поклонился.
   — Ваш офицер совершенно прав! Подобная тактика использовалась и в нашей армии, она позволит уничтожить все, ну или практически все ракеты на подлете. Товарищ Искин, я передаю вам прямое командование над истребителями.
   — Произвожу запуск ракет по установленным целям! — доложил Искин.
   Даже здесь, на третьем уровне бункера, вибрация от запуска ракет была ощутима. На мониторах транслировалось изображение с камер наружного наблюдения, показывая, как в ареоле огня взлетают наши ракеты, оставляя за собой столбы дыма. Вот это мощь!.. Первый раз в жизни я наблюдал за массовым запуском, и это, хочется заметить, впечатляет! Почему-то вспомнилась песенка:
   Медленно ракеты уплывают вдаль,
   Встречи с ними ты уже не жди.
   И хотя Америки немного жаль,
   У Европы это впереди.
   Ядерный фугас летит качается,
   От него хорошего не жди!
   Даже если в землю закопаешься,
   От волны ударной не уйти!
   

   — До перехвата целей три минуты! Внимание! Обнаружены множественные наземные цели! Идет идентификация, — раздался напряженный голос Искина.
   — Товарищ полковник, похоже вы были правы! Похоже, противник будет проводить наземную операцию, — обратился я к корейскому полковнику.
   — По-другому и быть не могло, они редко меняют тактику. Именно так и были уничтожены основные силы нашей армии, — с горечью в голосе произнес полковник и прерывисто вздохнул, ероша крепкой пятерней седые жесткие волосы.
   — Сколько времени до контакта с наземными целями?
   — При скорости, с которой они движутся, примерно минут сорок — пятьдесят, — ответил за Искина Виктор. — Судя по данным с радаров, на нас идет не меньше пятнадцати танков и около двух рот солдат. Если бы не ракеты, проблем они нам бы доставить не смогли, раскатали бы мы их, как блин. Но неизвестно, что после обстрела останется от нашей наземной обороны, да и от нас самих…
   — Понял, сосредоточимся пока на ракетах, к десанту и танкам вернемся после. Пока они нам не угрожают, — подытожил я и переключил монитор на систему ПВО.
   Судя по выводимым данным, наши ракеты практически достигли ракет противника и в ближайшие секунды должно все решиться.
   Я нервно похлопал себя по карманам. Чертова привычка, ведь бросил курить лет десять назад! А поди ж ты — в такие минуты руки сами ищут сигареты.
   — Есть перехват, четырнадцати ракет! — наконец, доложил Искин. — Есть перехват еще девяти!
   — Сбили еще пять! Осталось пять ракет! Осталось четыре… все!.. Наша система отработала, дело за истребителями! — сообщил Виктор.
   — Истребителям начать перехват целей! — скомандовал я.
   До подлета вражеских ракет к бункеру оставалось около двух минут. Перезарядить системы ПВО бункера мы не успевали. Надо во что бы то ни стало остановить противника.
   — Истребители запустили ракеты воздух-воздух; полный расход боекомплекта! Ждем перехвата! — отчитался Искин. — Есть подрыв двух ракет! Истребителям — задействовать пушечное вооружение. Передаю рассчитанную траекторию движения!
   МиГи согласно рассчитанной траектории сблизились с летящими в нашу сторону крылатыми ракетами и открыли плотный огонь. На мониторе в бункере красные точки целей и зеленые наших истребителей слились в одну.
   — Есть перехват еще одной ракеты! Осталась последняя. Командир истребителей докладывает о полном расходе боекомплекта авиапушек! — доложил Искин.
   На мониторе угрожающе запульсировала одинокая красная точка, стремительно приближающаяся к нам.
   — До подлета ракет к бункеру одна минута! — раздался нервный голос Искина.
   Корейцы переглянулись. Полковник снял фуражку и промокнул белоснежным носовым платком капли пота, проступившие на лбу. Два его помощника тихо обменялись несколькими фразами на своем языке; видимо, они не сошлись во мнениях, потому что один, чуть повысив голос, указал рукой куда-то вверх. Второй безнадежно вздохнул и отмахнулся.
   Должен признаться, я знатно "взбодрился".
   "Начали, блин, за здравие — кончили за упокой! — зло подумал я, снова машинально охлопывая карманы в поисках курева. — И Виктор Васильевич тоже хорош!.. Сначала накосячили с переброской, а теперь — ну, ты, парень, встрял, конечно, да. Не повезло. Но не горюй, добудь "Темпоний" и выполняй уже свою миссию. Ага, а до того будь так добр — не погибни от пиндосской ракеты, фигня же вопрос!.. Черт бы их всех побрал!". Думаю, подвернись мне в этот момент наш безопасник, я на минуточку забыл бы о субординации…
   Неожиданно у полковника заработала рация, передав несколько быстрых фраз на корейском. Лицо его на секунду исказилось, словно от боли, но, быстро взяв себя в руки, кореец, судя по интонации, ответил утвердительно. Бросив в передатчик несколько отрывистых фраз, полковник снова снял фуражку и достал платок, но, не донеся его до покрытого испариной лба, застыл на месте, устремив отрешенный взгляд куда-то в угол и закрыл глаза.
   Бросив взгляд на монитор, я заметил, что от группы зеленых точек-истребителей отделился один и на форсаже начал догонять последнюю оставшуюся ракету, подсвеченную угрожающим красным цветом.
   Меня словно окатили из ведра ледяной водой. По спине сверху вниз пробежала дрожь. Внезапно я догадался, я понял, я осознал, что собирается сделать отважный пилот истребителя, отображавшегося на нашем мониторе простой зеленой точкой, оставшийся без вооружения, и почему на полковника и его помощников было страшно смотреть.
   На радаре точки, обозначающие ракету и самолет, совместились и погасли.
   — Есть уничтожение последней ракеты! — в полной, звенящей тишине негромко отчитался Искин и с горечью в голосе добавил — Потеряна связь с истребителем командира эскадрильи. Высылаю спасательных дронов. Наземные силы противника остановились. Похоже, получили соответствующую команду.
   Рация полковника опять разразилась сбивчивой корейской речью. Слегка вздрогнув плечами, полковник внимательно выслушал доклад, отреагировав буквально парой слов, и повернулся ко мне. Под глазами его залегли ранее невидимые морщинки и тени.
   — Товарищ Командор, предлагаю вам отставить отправку спасателей! Пилоты оставшихся истребителей видели момент взрыва; командир самолета не успел катапультироваться, — тихо произнес кореец, сминая в кулаке белоснежный платок. Этот жест был единственным, что выдавало его боль и горечь.
   Помощники полковника одновременно сняли фуражки и опустили вниз глаза.
   — Товарищ полковник, примите мои соболезнования! Ваш пилот поступил как герой! — негромко произнес я, мучительно терзаясь неумением соболезновать. Понятно же, что словами горю не поможешь!.. Но и просто промолчать — тоже чушь какая-то.
   — Спасибо, товарищ Командор, по-другому он, наверное, и не смог бы. Я знаю его давно, майор Ли учился на летчика грузового транспорта. Когда его семья погибла от похожего ракетного обстрела, он бросил обучение и записался в армию. Более отчаянного летчика я не встречал в своей жизни ни разу, — не поднимая глаз на меня, медленно складывая носовой платок и убирая его в карман, произнес полковник.
   В зале повисла тишина. Даже словоохотливый Искин предпочитал помалкивать. Неужели прогресс в его развитии дошел до того, что Железяка распознает такие сложные даже для некоторых homo sapiens эмоции, как сопереживание и сочувствие?..
   — Кстати, товарищ полковник, рекомендую направить ваши истребители на запасной аэродром базы материального обеспечения. Искин, передай координаты; там их заправят и пополнят боекомплект, — наконец, решился я нарушить гробовую тишину.
   — Да, я как раз хотел попросить вас об этом: в самолетах заканчивается топливо, — тряхнув головой и надев фуражку, ответил полковник и отдал по рации команду твердым громким голосом.
   Погибшим — память. Живым — жить. И отомстить за погибших!..
   — Товарищ полковник, какие у вас планы… — начал было я, как внезапно наш разговор прервал сильный взрыв, освещение мигнуло. Помощники полковника инстинктивно пригнулись и прижали к головам свои форменные головные уборы, с опаской поглядывая куда-то наверх.
   — Командор, противник нанес по нам удар! Уничтожена первая линия наземной обороны. Предположительно бомба. Повезло, что на время перезарядки система ПВО была свернута и не пострадала. Носитель с которого была запущена бомба, не установлен. Мы его не видим, — воскликнул ИСкин.
   — Антон, судя по данным, которые удалось зафиксировать, это была бомба, сброшенная с ударного беспилотника! РЛС нашего бункера не особо мощная и могла его пропустить из-за слишком большой высоты полета. Перед Катастрофой были у СШП разработки БПЛА с потолком полета в 15 километров. Засечь и сбить эти машины сможет только система С600, но они у нас на дежурстве исключительно вдоль границ страны, — раздался нервный голос Виктора Васильевича.
   — То есть, мы ничего не сможем сделать с ним на данный момент? — мрачно поинтересовался я, глядя на корейцев. Они стояли молча, глядя на меня совершенно бесстрастно.
   — Абсолютно ничего. Одно хорошо, что беспилотник несет не больше четырех бомб среднего веса, а судя по тому, что нам прилетела кассетная бомба — то этот конкретный скорее всего две, максимум три.
   Словно в подтверждение его слов, недалеко от входа в бункер раздалась серия взрывов.
   — Наземная оборона уничтожена на семьдесят процентов. Уничтожено два танка в капонирах.
   — Дааа… до подхода противника осталось совсем не много времени, а наземная оборона у нас уже уничтожена! Просто замечательный результат! — буркнул я. — Виктор Васильевич, ну посоветуйте что-нибудь, где ваша хваленая логика вместе с аналитикой?!.
   — Танки без поддержки стрелковых комплексов не смогут справится с таким количеством солдат и техники противника. Надо подумать об эвакуации, наша миссия важнее, — отозвался безопасник тоном оскорбленной добродетели.
   — Об эвакуации не может быть и речи… во-первых, смысла нет — они не отстанут, пока не уничтожат все элементы проекта, во вторых — жертва майора будет напрасна! — уверенно ответил я, вставая.
   — Антон, я не вижу другого выхода. Если ты погибнешь, все это все равно будет бесполезно.
   — Противник возобновил наземное продвижение. Время подхода — приблизительно тридцать минут, — сообщил Искин.
   — Искин, открывай оружейку, встретим гостей, поможем нашим танкам! — решительно приказал я.
   — Товарищ Командор, разрешите мне и моим помощникам вступить в бой вместе с вами, — твердо произнес полковник.
   — Вы понимаете на что идете, не могу вам этого запретить! Вынужден признаться, что рад вашему предложению. В моем положении, сами понимаете — уже не до книксенов. Сочтемся после боя… — я с благодарностью крепко сжал сухую жесткую ладонь полковника и жестом позвал своих соратников следовать за собой.
   Из снаряжения мы выбрали штурмовые бронежилеты "6Б43", отлично зарекомендовавшие себя сто лет назад. Вес в почти пятнадцать килограмм компенсируется отличной защитой, да и особой подвижности на поле боя нам не надо, так как действовать мы будем в обороне из стационарных укрытий. Из оружия, помимо личного, мы выбрали пулеметы Корд — безотказную машинку, проверенную десятилетиями. Сочетание огромной убойной силы и дальности стрельбы позволяло в свое время считать этот пулемет одним из лучших. Один из помощников полковника, оказавшись снайпером, выбрал себе отличную винтовку СВЛК с огромной дальностью стрельбы.
   Экипировавшись и захватив приличное количество боекомплектов, мы вышли из бункера и рассредоточились по огневым точкам. Мне достался полузасыпанный недавними взрывами дзот, вход в который пришлось откапывать осмотрительно взятой мной саперской лопаткой. Остальные в качестве укрытий выбрали капониры, из которых дроиды уже вытащили разбитые бомбардировкой танки. Наш снайпер, осмотревшись на местности, полез в кусты, расположенные на вершине холма, заявив, что с такой высоты сможет бить чуть ли не на четыре километра.
   За эти пятнадцать минут мне даже удалось починить одну турель, расположенную рядом с моим дзотом. Жаль, что время поджимает; судя по относительно небольшим повреждениям, при наличии времени можно было бы восстановить большую часть обороны.
   Устроившись со всем возможным комфортом, мы стали ждать приближения противника. Время потянулось, словно резиновое.
  

  

   

    Бой
   

   Бой начался неожиданно, как для нас, так и для противника. Искин отдал дистанционную команду нашим беспилотным танкам на открытие огня, как только развернувшийся в атакующие порядки противник вошел в зону досягаемости.
   Наученные горьким опытом сражения за поселок, солдаты противника оказались готовы к нападению. Пехота залегла, прикрываясь своей бронетехникой, которая, моментально сориентировавшись, открыла по нашим укреплениям беглый огонь.
   Особого толка эта стрельба не принесла. Капониры, укрывавшие нашу технику, были построены на совесть, правда и наш первый залп особой результативностью не мог похвастаться: был подбит только один БМП Бредли да и то, скорее всего, не критично. Но продвижение противника удалось немного приостановить, чем, судя по частым сухим щелчкам снайперской винтовки воспользовался укрывшийся недалеко от меня лейтенант Йонг. Посмотрев в бинокль, я был поражен его точностью стрельбы. За каких-то пару минут ему удалось ликвидировать двух вражеских офицеров и выиграть дуэль со своим "коллегой", выведя его из строя точным выстрелом в голову.
   Сообразив, что дальнейшее промедление будет чревато безнаказанными потерями или переходом боев в позиционные, результат которых не взялся бы предсказать ни один оракул, противник начал движение в нашу сторону мелкими перебежками. Обжегшись на молоке, пиндосские бойцы теперь дули на воду; если в бою за деревню десантники вышагивали, словно на параде, теперь пехота благоразумно использовала в свою пользу и складки местности, и свою бронетехнику, и собственную скорость передвижения.
   — Полковник, подпустим их ближе, не будем выдавать свои позиции, — по связи скомандовал я, вспомнив устав организации огневой засады, который мне вдалбливали в голову, еще во времена срочной службы в армии.
   Примерно определив, откуда работает наш снайпер, противник открыл шквальный огонь по холму. То ли везение, то ли огромный опыт спас Йонга, за мгновение до этого сменившего позицию и укрывшегося за противоположной стороной холма.
   Дружный залп наших танков немного утихомирил стрелявших, проредив строй противника на пару танков и десяток пехотинцев, укрывавшихся за ними.
   Подпустив врага поближе, мы открыли ураганный огонь. Ливень свинца прокатился по рядам вражеских пехотинцев, безжалостно выкашивая их целыми взводами. Лейтенанг Йонг снова переместился на новое место; сухие, деловитые щелчки его безотказной винтовки теперь методично звучали где-то у меня за правым плечом. Судя по тому, как регулярно падали на землю пехотинцы противника, лейтенант был "в ударе". Эх было бы у нас больше бойцов! Чем черт не шутит, мы смогли бы положить всех, уж больно хорошие позиции заняли. Кроме нас четверых, беспокойства врагу добавляли наши танки, выбивая технику противника словно в тире. Грохот разрывающихся снарядов, рычание моторов техники, вопли бегущих в нашу сторону вражеских солдат, лязг затворов наших пулеметов заглушали остальные звуки, но я был уверен, что из Кип-боя доносится торжествующий вопль Искина.
   Внезапно из-за плотных облаков появились дымные росчерки, скрестившиеся на наших капонирах, скрывавших танки. Раздались взрывы. Инстинктивно пригнувшись, я вжался в земляную стену своего укрытия. Ну, блин, засада!.. Не хватало только остаться без тяжелого вооружения!.. Кажется, моя миссия как никогда близка к провалу, — мрачно ухмыльнулся я, некстати вспоминая змеиную улыбочку Виктора Васильевича. — Или, может, не по зубам пиндосам наши капониры?.. Тогда еще повоюем!
   — Искин, срочно меняй позиции танков, по ним работают с воздуха, — проорал я в передатчик Кип-боя.
   Впрочем, судя по тому, что танки уже начали выходить из укрытий (Ага! Не приняла земля русская ног вражеских!..), Искин уже сам принял схожее решение, все же скорость обработки информации у компьютеров в разы больше, и шаблонные действия выполняются быстрее.
   — Командор, танки сменили позиции на запасные. РЛС засек два флаера, наши потери шесть танков. В строю осталось три, — доложил Искин.
   — Твою же дивизию, — ругнулся я. Да уж. Нет, я конечно бесконечно рад, что три танка уцелели, но три — это не девять. Но, чего греха таить, лучше, чем ни одного… Почему-то в голове всплыло про стакан, который то ли наполовину пуст, то ли на ту же половину полон. Что ж, будем оптимистами. В общем-то, ничего другого и не остается. — Что там у нас с корейскими истребителями? Смогут нам помочь? — перекрикивая канонаду залпов, нетерпеливо спросил я Искина.
   — Истребители еще не завершили заправку…
   — Фигово, Железяка! — я с досадой снова похлопал по своим карманам. — Ладно! Скомандуй танкам пока не выдавать своих позиций, разверни на них ПВО и сконцентрируйся на флайерах. Попробуй сбить их!
   — Флаеры развернулись и заходят на нас! Пробую навестись на цель. Уверенное поражение возможно только одной цели! — доложил Искин.
   — Сбей хоть одного, желательно до того, как они откроют огонь!
   В то же мгновение с танков отработали "Корнеты", и в сторону приближающихся флаеров сорвались три хищных силуэта.
   — Есть попадание по головному флайеру! Второй сошел с траектории атаки и уходит! — раздался по связи ликующий голос Искина.
   В тот же момент подбитый флайер противника рухнул на нашу многострадальную взлетную полосу, пропахав ее словно картофельное поле.
   — Товарищ Командор, они отступают! Мы победили! — сообщил полковник по связи.
   Оглядев позиции противника из бинокля, я заметил немного хаотичное отступление войск противника. Да не те пиндосы стали… не те… Помнится, еще во времена моей службы, наш батальон отрабатывал на учениях тактику отступления под прикрытием бронетехники. За то, что происходило сейчас у противника, в нашей армии полетели бы не только погоны. Хотя, буду честным, черт его знает, что бы происходило во время боевых действий. Ведь одно дело — учения, другое дело — бой. Но смотрелось происходящее довольно жалко. От рухнувшего на взлетку флаера в сторону отступавших войск бежали две человеческие фигурки; доблестные десантники, побросав тяжелое оружие, спешно взбирались на боевые машины и исчезали в раскрытых люках. Экипажи тяжелых машин, словно сговорившись, разворачивались на 180 градусов и, взревев моторами, скрывались за небольшим пригорком в направлении леса.
   — Антон, у меня шикарные новости! На связь вышел командир подразделения силовой поддержки проекта! Помнишь я рассказывал про криокамеры! — раздался счастливый голос Виктора.
   — Если честно, я про них уже и забыл, — признался я, с наслаждением глотая из припасенной фляжки холодную воду.
   От длительного напряжения руки при стрельбе мышцы мелко подрагивали; вода тонкой струей стекала по подбородку и забиралась под воротник футболки.
   — В общем, бойцы, выведенные из криосна, в составе конвоя выдвинулись в нашу сторону, и через восемь часов будут здесь!
   — Подмога нам конечно не помешает, но откуда в тебе столько позитива, ты как кот увидевший сметану! Можно подумать, горстка людей сможет кардинально что-то поменять, — удивился я, вытряхивая последние холодные капли из фляжки себе на затылок.
   — Эх, Антон, Антон! Вот сколько тебе повторять — читай сводки по наличествующим силам, ведь я же давал данные! Ладно, просто поверь мне; главное нам теперь продержаться до их прихода! — укоризненно сказал безопасник.
   — Товарищ полковник, пойдемте что ли в бункер — перекусим, да и наконец то переговорим! — предложил я по рации корейскому полковнику, перекидывая через плечо ремень своего автомата.
   — С удовольствием, вот только надо моих помощников накормить, да и отдохнуть им бы не помешало, — согласно кивнул полковник, подходя ко мне.
   Его немолодое, суровое лицо внезапно расплылось в широкой улыбке.
   — Можно поздравить вас с боевым крещением? Так, кажется, у вас говорят? — полковник потрепал меня по плечу. — Позвольте восхититься вашей выдержкой и стойкостью. К тому же я заметил, что вы неплохо стреляете.
   Я смущенно отвел глаза. Когда-то я действительно любил поработать по мишеням в тире…
   — Не забудьте оставить часовых, вдруг пиндосы полезут снова, а системы наблюдения их просохатят, — подал дельную мысль Виктор. Теперь в его голосе слышались доброжелательность и даже какая-то затаенная гордость.
   — Искин, ты слышал? — произнес я в Кип-бой.
   — Да, Командор, отправлю дроидов. Из них бойцы никакие, но в наблюдении дадут сто очков вперед человеку, — с гордостью за своих соплеменников откликнулся Искин.
   Прежде, чем начать разговор с полковником, мы с ним и его спутниками основательно подкрепились на камбузе. Судя по лицам гостей, от моего столетнего тушняка они остались не в восторге. Сам же я уже видеть не мог эту проклятую говядину. Зато полбутылки "горилки", очевидно, забытые у меня кладовщиками, внесли в нашу компанию некое оживление. Хотя и досталось каждому меньше, чем по полстакана (выпили молча и не чокаясь. Корейцы, видимо, помянули своего погибшего товарища пилота; я же, глотая противную обжигающую жидкость, загадал как можно скорее убраться отсюда восвояси), до командного пункта мы еле доползли. Глаза слипались прямо на ходу. Ноги казались ватными. Слегка кружилась голова. Я хотел было еще что-то сказать полковнику, но, подобрав нужные слова, обнаружил его спящим на диванчике. Мысленно махнув рукой, я рухнул в командорское кресло и закрыл глаза.
  

  

   

    Ополчение
   

   — Командор! — раздалось прямо у меня над ухом.
   Я вздрогнул и открыл глаза. Надо же — задремал. Чувствуя во всем теле страшную слабость, я пошевелился. Как оказалось, меня все же сморило в удобном командирском кресле командного пункта. На диване возле стены богатырским сном спал корейский полковник. Его два помощника, видимо, из уважения к старшему по званию, устроились на полу, опираясь спинами на шкаф, битком набитый какими-то бумагами.
   — Что? — я зевнул во весь рот и покосился на монитор.
   От усталости я соображал куда хуже, чем, в принципе, мог бы. Поэтому скопление каких-то крапинок и точек в левом верхнем углу экрана не произвело на меня никакого впечатления.
   — Ну чего? — повторил я, ожидая, что Искин соизволит объяснить, зачем я ему понадобился сию минуту.
   — Ополчение, командор, — важно произнес Миха-1. — Датчики передают, что запеленговали отряд людей численностью около двухсот человек. Подходят со стороны тайги. Ожидаемое время прибытия в район Холма — десять минут.
   Сон словно сняло рукой. Я снова уставился в монитор.
   — Ты хочешь сказать, что вот эти точки — это наше внезапное подкрепление?
   — Во всяком случае, мне удалось выйти с ними на связь и сверить координаты. Правда, я не ожидал, что наберется так много добровольцев… Но, очевидно, мой сигнал, отправленный нашим бункерам, получили в радиусе намного большем, нежели я ожидал.
   — Много не мало, — лихорадочно приводя себя в приличный вид, пробормотал я. — Главное теперь, чтобы всем хватило вооружения…
   — Мне кажется, ополченцы тоже идут не с пустыми руками, — задумчиво сказал Искин. — Во всяком случае, мне доложили, что почти у всех имеется оружие. Надо будет прикинуть, насколько оно боеспособно, кому-то что-то поменять на наши имеющиеся штуковины. В любом случае, уж чего-чего, а оружия в бункере под завязку…
   — И вообще, проблемы надо решать по мере их поступления, — подал голос Виктор Васильевич. Как обычно, недовольный и раздраженный. — Позволю себе напомнить, что операции с привлечением гражданского населения всегда несут в себе потенциальный риск…
   — Молчать! — гаркнул я так, что сам едва не оглох. — Я готов выслушать альтернативные предложения! — уже спокойнее добавил я. — Ну? Есть варианты, как бы так нам выдержать наземный удар противника, чтобы как минимум уцелеть? Виктор, ты без конца талдычишь мне о моей миссии. Теперь я тебе о ней напоминаю. Не забыл, что я здесь вообще по твоей в том числе милости?! Где я должен быть сейчас? В июле сорок второго!.. А если меня там не окажется никогда — вот это вот, — я обвел рукой вокруг, — станет реальностью не только для тебя в виде голограммы, а еще и для тебя в виде, пардон, живого и здорового… — я шумно вздохнул и надвинул форменную кепку поглубже на лоб. — Я надеюсь, всем тут понятно, что это вот ополчение — наша единственная надежда выкрутиться из того дерьма, в которое мы ввязались не по своей воле. Это последний шанс для меня выполнить мою миссию. Такие дела. Если есть критика — слушаю внимательно. И вопросы тоже. Вопросы есть? Вопросов нет, — бросив взгляд на монитор, я вышел за дверь.
   Следом засеменили корейцы. В кип-бое уважительно засопел довольный Искин.
   На улице опять было пасмурно и ветрено. На козырек лениво упали дождевые капли. Я осмотрелся кругом и, достав бинокль, устремил взгляд на северо-запад. Небольшая пожухлая рощица уныло чернела на фоне бледно-серого неба.
   — Командор, смотри — вот они, — ликующе объявил Искин.
   И действительно, на краю рощицы появились два человека. Сильный цейссовский бинокль услужливо продемонстрировал мне их спокойные, собранные лица, показавшиеся знакомыми.
   — Это те гражданские, которых ты спас от пиндосского десанта, — словно прочитав мои мысли, подсказал Искин. — Старшего зовут Петровичем. Молодого — Костей.
   Я присмотрелся и обрадованно улыбнулся. Действительно, они! Выходит, не напрасно тогда я рискнул!..
   Петрович и Костя, оставив отряд в укрытии хоть и жидкого, но все же леса, пригибаясь к земле, быстро провели разведку. Не обнаружив в окрестностях пункта назначения — Холма — никаких вражеских отрядов, ополченцы вернулись к своим соратникам.
   — Чисто, — хрипло промолвил Петрович. — Можем выдвигаться.
   Толпа мужчин разного возраста и внешности возбужденно загомонила, переговариваясь и пересмеиваясь.
   — В колонну по два, — привычно скомандовал Петрович, перехватывая свой автомат поудобнее. — Разговоры отставить. Вперед, шагом марш!
   Так, в ровном строю, молча и спокойно, отряд и подошел к ровной площадке возле бункера, где я, поеживаясь на холодном ветру, не мог скрыть при виде отряда радостной улыбки.
   — Товарищ командир, батальон численностью двести двадцать четыре человека прибыл в ваше распоряжение, — отрапортовал, прикладывая ладонь к видавшей виды вязаной шапке, невысокий мужичок, сжимавший в руках тяжелый автомат.
   — Здравствуйте, товарищи солдаты! — негромко произнес я, крепко пожимая руку Петровича.
   По строю прокатился редкий смешок. Вероятно, мое приветствие показалось ополченцам анахронизмом, но — пардон. В мое время командир приветствовал вверенные ему войска именно таким образом.
   — Смирно! — прикрикнул Петрович, поворачиваясь к строю. — Разговоры?.. Я кажется ясно предупреждал, что дисциплина в нашем деле — это главное! Кто не согласен — еще не поздно вернуться в лес. Но предупреждаю в очередной раз — скоро здесь будет, похоже, очень жарко… И лес вам если и поможет, то ненадолго.
   Бойцы потупились и принялись переминаться с ноги на ногу. Однако же никто не отделился от отряда.
   — Рад тебя снова видеть, Командор, — вполголоса произнес Петрович, глядя на меня. — Видишь — довелось снова встретиться. Да, в наше время, как видно, одной техникой тоже много не навоюешь. Так, что ли?..
   — Так, Петрович, — вздохнул я. — Откуда столько бойцов набрал?
   — Если честно, я не особо и набирал, — пожал плечами староста поселка, спасенного мной от полного уничтожения, и вытащил из-за пазухи… портсигар! На вид старинный, серебряный, тяжелый, украшенный какими-то вензелями. Я во все глаза уставился на сигарету, которую командир ополченцев сунул в угол рта и прикурил с видимым удовольствием. — От вас по радио пошла информация, что нужна помощь. Мы в последнее время приемник не глушим… все подряд слушаем. И как буровикам скважины заказывали, и как кому-то доски везли, и как кто-то в лесу потерялся, — словом, все, все. Ну и когда от вас поступил сигнал вашим бункерам, ко мне почему-то повалил народ валом. И односельчане, и те, кто нас у себя приютил, пока наш поселок заново отстраиваем, и еще какие-то рабочие, в общем, похоже, все, кто может держать оружие в руках. Я ломаться не стал. Выбрали меня командиром? — Добро. Подвести не имею права! Собрались и выступили. Быстро, кстати, дошли, — Петрович снял шапку, отер усталое лицо и улыбнулся.
   Улыбка у него была хорошей, открытой и искренней.
   — Кормить-то будут? — внезапно донеслось из второй шеренги.
   Я, сдерживая смех, подошел поближе к нарушителю дисциплины и узнал одного из буровиков-затейников, того самого обладателя шапки-петушка.
   — Здорово, боец, — я протянул буровику руку, которую тот уважительно пожал. — Где шапку посеял?
   Патлатый махнул рукой.
   — Кляча сожрала, — с досадой ответил он под дружный смех всего батальона. — Ну что ржете?..
   — Кормить лошадь надо, — посмеиваясь, произнес стоявший рядом с буровиком молодой парень. Его я тоже с радостью вспомнил — кажется, зовут Костей, помогал Петровичу сражаться с пиндосским десантом, высадившимся в их селе.
   — Ее что корми, что не корми — жрет, что не прибито… Могла бы — и что прибито, жрала. Отрывала — и жрала, — насупившись, проворчал товарищ Патлатого. — Небось, вернемся домой — а там ни травинки, ни соринки. Все проклятая кляча подъела. Жену бы мою не слопала!.. — закончил буровик под смех товарищей по оружию.
   — Ладно, отставить смех, — наконец, принимая серьезный вид, скомандовал я, выходя перед строем.
   Ополченцы затихли.
   — Первым делом выражаю вам благодарность от своего лица и лица командования за предложение помощи, — начал я неуверенно. Но никто даже не улыбнулся. Петрович, напустив на лицо суровость, сжимал автомат, стоя рядом со мной. — Дела у нас тут серьезные. Нападение врага ожидается сегодня под вечер… Враг силен и многочислен. Пощады нам не будет. Наша задача — по возможности отбросить противника за линию леса. Держаться будем до последнего. Мы ожидаем подкрепления, но подмога прибудет не раньше ночи. Нам надо выстоять до их подхода… а потом посмотрим еще — чей калибр побольше!.. Пленных берем, бессмысленной резни не позволю. Сейчас у нас есть пара-тройка часов — отдохнуть после марша, поесть, вооружиться. Есть ли ко мне вопросы? Если нет — командиром батальона назначаю… Петровича, — усмехнулся я, поняв, что не знаю ни имени, ни отчества своего добровольного помощника. — Если все понятно, добро пожаловать в бункер, — я вытянул руку в направлении входа.
   — Направо! — резко скомандовал Петрович, становясь рядом с правофланговым.
   Строй слаженно и почти бесшумно повернулся к бункеру, как вдруг откуда-то с другой стороны, сверху, с неба, затянутого низкими свинцовыми облаками, послышался грохот, лязг и скрежет.
   Двести человек вздернули головы и проследили взглядами за странного вида флаером, удивительно быстро снижающимся над лесом. Разглядев облупленные желтые с голубым крылья, я едва сдержался, чтобы не засмеяться в голос.
   Наша взлетно-посадочная полоса после отражения пиндосского нападения походила на дорогу на Берлин году эдак в 1945. Воронка на воронке, яма на яме, кучи песка и горелой земли… И ровно по центру — флаер ВВС СШП, сбитый нашими "Корнетами" в дневном бою. Пилоты оказались молодцами, смогли посадить машину на брюхо и невредимыми присоединиться к своим войскам. Я хотел было дать Искину распоряжение убрать агрегат в ангар — может быть, удалось бы его отремонтировать и использовать в своих целях, но навалившаяся усталость не дала мне этого сделать. И вот аккурат на красавец-флаер под острым углом заходил на посадку мой старый знакомый — желто-голубой ржавый флаер со склада матобеспечения.
   Петрович открыл было рот, чтобы что-то сказать, но не успел. Подняв вокруг себя тучи пыли, огласив пространство жутким воем, рассыпая снопы искр, с неба на поверженный вражеский флаер рухнул его отечественный собрат.
   — Вот это да, — стаскивая с головы грязную кепку, прошептал Патлатый. — На таран пошел…
   — Герой!.. Орел!.. — выдохнул его брат-буровик, во все глаза глядя на груду дымящихся обломков.
   — Мужики, это же камикадзе какой-то… — донеслось откуда-то из глубины строя.
   Остальные, потрясенные мужеством неизвестного пилота, молчали.
   — Давай руку, слышь? — вдруг раздалось из-под обломков. — Говорил я тебе, — почини ты уже штурвал. А ты мне что ответил?
   — А что я мог тебе ответить? — воскликнул второй голос. — Правду! Зачем чинить то, на чем уже никто и никогда летать не собирался?!
   — Так и скажи, что запчасти пиндосам сторговал, на водяру выменял, — продолжал первый. — Ну чо, пролюбили-таки флаер. Теперь в пехотуру отправят, ты как — готов рыть траншеи?..
   Что ответил второй летчик, мы не услышали, зато отлично увидели две фигуры, выбравшиеся на свет из-под останков своего и пиндосского флаеров. Увидев наше построение, они, так и держась за руки, кряхтя, слезли с горы обломков и торопливой походкой подошли ко мне.
   — Хо! — жизнерадостно воскликнул мой знакомец — Колобок со склада запчастей. — А вот и мы! Не ждали?!
   — Добровольцы? — уже не пытаясь не рассмеяться, добродушно улыбнулся я, пожимая руку мрачному Бородатому.
   — Да прям, — хмыкнул тот. — Ищи дурачков. Скажи спасибо своей Железяке!
   — Искин? — позвал я своего помощника, сгорая от любопытства.
   — Да, это сделал я! — горделиво откликнулся Искин. — Нечего отсиживаться на складах, когда Отечество в опасности! — высокопарно доложил он и замолк.
   — Обесточил склад. Ни тебе жратву разогреть, ни обогреватель включить, — горестно развел руками Колобок. — Машинка для подачи печенек тоже на электричестве! Понятно, приказала долго жить. А твой этот электронный друг не унимается — вперед да вперед. На войну да на войну. Никуда от него не спрячешься!!! Сам наш флаер завел, автопилот врубил… Куды нам деваться было?..
   — Теперь, небось, в пехоту пошлешь? — с надеждой на мой отрицательный ответ поинтересовался Бородач. — Мы-то так себе вояки. Нам бы лучше по складской части…
   Тут я не выдержал. Все напряжение последних дней, все переходы от безнадежности к вере в победу, все желание выстоять и в конце концов убраться отсюда — хоть в сорок второй год к Сталину, хоть к черту на рога, — все вылилось наружу в неудержимом хохоте. Я согнулся пополам, глядя на растерянные лица кладовщиков, перемазанные сажей, и смеялся так, как давно уже не приходилось.
   — Ну е-мое, кормить-то нас сегодня будут?! — донеслось из строя.
  

  

   

    Подготовка к бою
   

   С прокормом такого количества бойцов удалось справиться только благодаря Петровичу, а точнее — буровикам-ополченцам, нагрузившим в телегу все съестное, что им удалось раздобыть. Лошадь, разумеется, не была в восторге, но повстанцы на марше периодически ее подкармливали, и это делало ее труд более-менее осмысленным и не столь тяжким.
   Не догадайся Лысый с Патлатым привезти с собой припасы, остались бы бойцы без обеда. Скудные запасы бункера к этому моменту уже практически закончились, а я до сих пор так и не догадался устроить доставку продуктов со склада стратегических запасов, расположенного в вечной мерзлоте на севере. Судя по отчетам, поступившим с него, запасы продуктов, техники и прочего насущного, были огромны, и сохранились они отлично.
   — Искин, отправь запрос на стратегический склад — узнай возможность доставки продуктов, и оформи, если есть возможность, — попросил я Искина, вспарывая банку с изрядно надоевшей тушенкой.
   — Командор, уточни, что надо доставить и в каком количестве?
   — Да откуда я знаю, я тебе что, завхоз? Посмотри по инструкциям, закажи из расчета человек на триста, — ответил я, понимая, что столкнулся с проблемой, с которой может справится только специалист, которым я к сожалению, не являюсь. Не спроста, бытует выражение, что войну выигрывают не генералы, а интенданты!
   Заслышав слово "завхоз", Колобок и Бородач насторожились.
   — Ешьте, ешьте, — заметив их реакцию, усмехнулся я. — В этой войне тыловых войск не будет. А вот дела на передовой хватит всем, вот это я вам точно могу пообещать!
   Кладовщики переглянулись, синхронно вздохнули и принялись дегустировать привезенные отрядом ополченцем разносолы, с удовольствием облизывая пальцы.
   Закончив с обедом, наши бойцы по приказу Петровича стали подтягиваться ко входу в бункер, где Искин с помощью дроидов наладил выдачу подходящего вооружения. Ящики с автоматами Ак-12 и боеприпасы к ним были выставлены у входа и выдавались бойцам под расписку, на чем настоял, как я понял, Виктор, заявивший, что учет оружия — это альфа и омега любой армии и что без расписки он костьми ляжет, но не отдаст даже перочинного ножа, не то что автомат. Я только рукой махнул; бюрократия — она, оказывается, неподвластна ни времени, ни пространству.
   Чуть в отдалении от входа были установлены столы, где бойцы могли привести свое оружие в норму, отчистив его от вековой смазки. Для обучения ополченцев сборке — разборке Петрович выделил наиболее опытных бойцов, назначив их сержантами.
   Подготовивших свое оружие к бою, тут же в оборот брал Костя, отправляя бойцов на земляные работы. Совместно с Искином и Виктором мы согласовали схему обороны, которая состояла из дзотов, восстанавливаемых после бомбежки дронами, и окопов, соединенных траншеями, вырыть которые как раз и должны были сами ополченцы.
   Я же метался между разбитыми турелями и капонирами, пытаясь за оставшееся время восстановить хоть какую-то работоспособность наземной системы обороны. Ведь каждая автоматическая турель или малое орудие — это сохраненная жизнь, а то и несколько жизней наших бойцов и усиление плотности огня по нашему противнику! Повезло еще, что среди ополченцев нашелся местный Кулибин, разбиравшийся в технике и согласившийся помочь мне с ремонтными работами. Он делал первичный осмотр повреждений, и, если мог, ликвидировал их. В случае, если его знаний не хватало, в дело вступал я. Если же я видел, что ремонт невозможен или же занимал слишком много времени, за работу принимался дроид, полностью разбирая устройство до винтика, параллельно утилизируя поврежденные элементы, тем самым пополняя наш запас запчастей для ремонтопригодных систем.
   Судя по данным с разведывательных дронов, противник времени зря не терял и начал подтягивать подкрепления: с востока к лесу, куда отступила вражеская разведка после нашего дневного столкновения, подошла большая колонна состоящая из грузовиков с солдатами и бронетехники. Воздух над их временным лагерем постоянно патрулировали истребители, которые, впрочем, не подлетали к нашим позициям близко, видимо опасаясь наших систем ПВО. Военная машина СШП начала набирать обороты.
   Пора было продумать дальнейшие шаги. СШП, судя по всему, не успокоится, пока не уничтожит раздражающий фактор в виде нас. Победить же СШП невозможно: нет ни людей, ни ресурсов, да и желания воевать тоже. Лично меня бы устроил вариант с перемирием, за время которого я бы успел добыть "Темпоний".
   — Искин, пригласи полковника Куана и Петровича в командный центр, — попросил я.
   Закончив с ремонтом последней турели, я спустился в командный центр, в конференц-зале которого уже расположились корейский полковник и Петрович, прихвативший с собой Костю, которого назначил свои помощником.
   — Господа, товарищи… нам надо решить, что мы будем делать дальше! Судя по данным разведки — к противнику подходят подкрепления; скорее всего, мы не ошиблись, вечером они снова попробуют по нам ударить. Но дело даже не в этом, даже если мы отобьем эту атаку — это даст нам только дополнительное время. В покое они нас не оставят в любом случае, противостоять же всей военной машине СШП мы не в силах. Есть ли у кого идеи? — проговорил я, переводя взгляд с сосредоточенного лица корейца на спокойное, даже расслабленное лицо Петровича.
   — Антон, для начала, все что мы можем, это оттянуть момент основного удара по нам, — сказал задумчиво Виктор Васильевич.
   — И что нам для этого надо сделать?
   — Нанести тем войскам, что нас атакуют, существенный ущерб…
   — Ну и что произойдет? Они подтянут еще больше войск, атакуют нас снова, и просто задавят числом.
   — Антон, ты плохо разбираешься в их психологии… они не могут допустить больших потерь. Многие конфликты с их участием завершались, как только в Штаты начинали приходить гробы. Тем более сейчас, когда они совсем забыли, что такое потери. Скорее всего, если ты прав, если противнику придется перебросить сюда новые и новые войска, то по требованию их народа военные будут задвинуты на второй план, и в дело вступят их политики, которые моментально прекратят наступление. Их демократия все же имеет и кое-какие сильные стороны, — вздохнул Виктор.
   — То есть, нам надо продержаться до подхода нашего подкрепления и задать им перца после? — с энтузиазмом спросил я.
   Да, ты прав, главное продержаться до появления наших основных сил. Как я уже говорил тебе, к вечеру они будут здесь. И кстати, откуда у тебя такой энтузиазм появился? Повоевать хочется? — насмешливо спросил безопасник.
   — Да нет, воевать то не хочется совершенно, просто целый день думал, как нам вывернуться из этой ситуации, а тут вроде и план появился, — улыбнулся я.
   — Костя ответь, кхм… товарищ сержант, ответьте! — прозвучало в рации Кости.
   Костя вопросительно посмотрел на меня, явно прося разрешения ответить по рации. Увидев мой разрешающий кивок, Костя взял рацию в руки:
   — На связи.
   — Это вас буровых дел мастера беспокоят.
   — Слушаю вас.
   — Товарищ сержант, у нас тут загогулина вышла!
   — Опять какая-нибудь фигня, да? Дайте угадаю: вы не наелись? Или наоборот, переели, и теперь мучаетесь животами?..
   — Хуже, Костя! Кровинушка наша в сторону пиндосов ушла!
   — Какая кровинушка? Куда ушла? Вы можете говорить понятней?
   — Кляча наша обошла посты дроидов и ушла к пиндосам!
   — И?
   — Разрешите ее догнать и вернуть! Уж больно жалко животину — они ее на гамбургеры пустят!
   Костя вопросительно посмотрел на меня, и я с плохо скрываемой улыбкой кивнул в знак согласия.
   — Разрешаю. Верните лошадь в расположение! Нечего ей демаскировывать наши позиции! Отбой связи.
   Командный центр бункера утонул в дружном смехе.
  

  

   

    Плен
   

   Генерал Хайвелл поднял голову от разложенной на столе карте Русса и прислушался. Чуть слышные шаги часового, патрулировавшего небольшой периметр около штабной палатки, звучали как-то непривычно часто и гулко.
   "Гнать этих гребаных солдат из этой гребаной армии! — с раздражением подумал генерал. — Чего он там — бег трусцой отрабатывает? Боже мой, с кем только теперь заключают контракты!.. Вот в наше время все было просто и понятно: годен или негоден. Уму непостижимо — в охранении вести себя так, будто стараешься добежать до сортира!.."
   Генерал Хайвелл укоризненно покачал седой головой и снова обратился к карте.
   "Голуби мира, — снова прорвалось в нем и закипело раздражение. — Ну что это за карта?! Где они ее раскопали?! Уже давным-давно граница проходит гораздо восточнее!".. Еще хорошо, что ему выпало участвовать в боевых действиях в глубоком, так сказать, тылу, не обращая внимания на откровенно слабое место в любой обороне — внешнюю границу. Но и в этом тылу, с позволения сказать, воевать просто невозможно под началом этих нынешних обитателей Белого дома. Это ж надо — сколько народу положили на какой-то самой обыденной разведочной операции?! Мало того, что полегли десантники (между прочим — одни из лучших! Разведка — это вам не хрен собачий!), так, извольте радоваться — еще и флайер угробили. А все отчего? — генерал сердито засопел и, воровато оглянувшись по сторонам, убедившись, что никто за ним не подсматривает, глубоко затянулся сигаретой. Сигареты уже лет сто не продавались на его Родине, но генерал на то и был генералом, чтобы иметь выходы на пару надежных каналов поставщиков с территории, ранее принадлежавшей Чайне.
   А все от недостатка финансирования. Он, генерал Хайвелл, всегда был против этих точечных ударов по демократизируемым странам. Уж если делаете — так делайте! — восклицал он каждый раз, бывая в кабинете у высшего начальства. В конце концов, как хорошо получилось с Чайной!.. Нет государства — и нет проблем, это, между прочим, пока никто еще не оспорил. А Европина, неужели никого ничему не научила? Миндальничали, миндальничали. И что в итоге? Ни страны, ни дохода. Даже учения теперь не проведешь, уж больно дикие там остались аборигены, стреляют без предупреждения, и только потом, обнаружив, что уничтожили бойцов СШП, бегут с жалобными криками сдаваться в плен. И, откровенно говоря, эти пленные уже надоели хуже горькой редьки. После освобождения остаются на территории Благословенной. Вон, уже целые кварталы основали в крупнейших городах. И разводят там свиней прямо в квартирах…
   Генерала передернуло. Он потушил сигарету и закашлялся. Шаги часового затихли.
   "Вот и этот Русс давно пора полностью раскатать, да так, чтобы никогда не оклемались", — мрачно подумал генерал, аккуратно вскрывая банку консервов. — Казалось бы — чего проще? Операцию по раскатыванию он был готов разработать собственноручно, о чем регулярно уведомлял руководство. И каждый раз неизменно получал какие-то нелепые отписки, отсылки к гуманитарным ценностям и прочим глупостям. При этом задача контролировать ситуацию с этими непокорными руссами, предупреждая различные эксцессы, как раз была возложена на него. "Пытаются делать политику в белых перчатках!" — в очередной раз с досадой фыркнул генерал, намазывая на хлеб арахисовую пасту. — "Ну да, впрочем, мое дело — военное. Мне приказали — я выполняю."
   На текущий момент ему приказали "не особо церемониться" и "привести к повиновению" что-то вконец распоясавшихся аборигенов. Пока руссы мирно копошились на развалинах своей некогда богатейшей страны и раз в десятилетие сбивали флаер-другой патруля СШП, на эти "шалости" в Белом доме смотрели сквозь пальцы. Но потеря десанта в неожиданном бою за какой-то занюханный поселок, уничтожение патруля (капитан Джек и лейтенант Барак посмертно получили по высшей государственной награде), а теперь еще и недавнее вынужденное отступление разведчиков — этого начальство генерала уже вынести не могло. К своей радости, генерал был назначен командовать вооруженными силами, призванными раз и навсегда покончить с восставшими руссами, а заодно, не разбираясь в сути, найти и уничтожить их передатчик. С него все и началось — пусть им и закончится. Генерал Хайвелл прибыл на территорию Русса буквально пару часов назад, чтобы возглавить новое наступление и по приказу начальства "покончить с этими строптивыми повстанцами" — ну, или во всяком случае, отбить им охоту восставать надолго.
   И вообще, у правительства СШП сейчас есть куда более важные задачи, чем тратить силы, время и деньги на каких-то непонятных повстанцев Русса. В мире еще остались не до конца демократизированные страны. И генерал мечтательно подумал, что с удовольствием послужит делу демократизации в каком-нибудь более приятном климате, нежели этот ужасный руссовский. Ну да ничего. Сегодня все закончится, и генерал во главе объединенных вооруженных сил победителем вернется в родную столицу. Сдаст "куда положено" пленных, отрапортует начальству и завалится спать. Часов, эдак, на десять!.. Генерал Хайвелл бросил взгляд на часы и удовлетворенно кивнул головой, тщательно пережевывая бутерброд с ветчиной.
   Наступление должно начаться в семь, а стрелки уже показывают почти шесть. Никаких внезапных донесений пока не поступало, значит, все идет по разработанному плану: отборные десантники высадились и грамотно окружили повстанцев, пилоты флаеров контролируют ситуацию сверху, танкисты прикрывают операцию своим калибром. Да, право слово, — и было бы, о чем волноваться, — генерал зевнул. Сколько там того противника?.. Уцелевшие разведчики донесли о четырех явных огневых позициях. Еще была информация о поступивших в распоряжение противника паре сотен гражданских лиц. Ну это же просто смешно! Что такое четыре, ну пусть даже десять, пусть даже талантливых и удачливых противников и две роты из местного населения против его специального подразделения?! Перестраховались наши голуби мира, — хмыкнул генерал. — Ну да ладно. Пусть и ребятки тоже жирок растрясут, отработают немного теорию на практике, а то закисли в своих казармах…
   В это время за брезентовой стеной палатки послышалось какое-то сдавленное сопение и тяжелый вздох.
   — Эй, рядовой Джонсон! — позвал часового генерал, подходя к входу в палатку и на ходу облизывая пальцы, перемазанные арахисовой пастой. — Ты там что — погадить уселся?! Нет, я все понимаю, такое дело, отложить нельзя. И даже, пожалуй, не стану докладывать о твоем нарушении дисциплины и устава караульной службы. Но, черт возьми, ты не мог отойти в лес подальше?! Непременно надо устроиться впритык к штабному укрытию?!
   Вне себя от возмущения, генерал Хайвелл резким движением распахнул брезентовую "дверь", ожидая увидеть застигнутого врасплох незадачливого рядового Джонсона.
   Поэтому, столкнувшись нос к носу с рыжей лошадиной мордой, на мгновение потерял дар речи и опешил. Несколько секунд они смотрели друг на друга: симпатичная, правда, несколько тощая каурая кобылка и седой, импозантный, холеный генерал СШП, грудь которого была увешана орденами за проведение разного рода военных операций.
   — Иисус!.. — охнул генерал и сделал шаг назад.
   Последнее, что он увидел, была кованая подкова, мелькнувшая перед самым его носом.
   Перед глазами заслуженного генерала разорвался какой-то фейерверк, в голове раздался звон, и со всех сторон его обступила темнота.
   
* * *

   — Вот она где, — запыхавшись, прокричал Патлатый, указывая рукой направление, в котором только что мелькнул рыжий лошадиный хвост. — Туда пошла. Заходи справа, щас-то мы ее изловим!..
   — Смотри-ка, да там, походу, палатка, — сдвигая на затылок кепку, отозвался Лысый, передавая товарищу бинокль. — Может, ну ее нафиг? Сожрет, что найдет, да вернется к нам?..
   — Ты же слышал, что сказал сержант, — укоризненно покачал головой Патлатый. — Что наша кляча нас демаскирует! Наша задача — ее привести и разместить в бункере… Давай не будем спорить, приказы не обсуждаются, — важно добавил он, утыкаясь в бинокль. — И правда палатка. Что за бред? Откуда здесь, в лесу, палатка?.. Может, надо доложить по связи?
   — Не надо, — облизнув губы, прошептал Лысый. — А вдруг это вражеский штаб?..
   В эту минуту в поле зрения буровиков-затейников оказался рядовой Джонсон, уныло шагающий между стволами деревьев. Оружие болталось за спиной. Часовой чуть слышно напевал себе под нос нехитрую песенку.
   Рядовой Джонсон не хотел воевать. Подписав контракт с вооруженными силами, он рассчитывал, отслужив, заняться интересным ему делом: разработкой нового вида топлива для флаеров, как гражданского, так и военного назначения. Ознакомившись с его личным делом, капитан Херст, ведавший распределением новобранцев, радостно посмотрел на Генри Джонсона.
   — Парень, считай, что ты выиграл в лотерею! — воскликнул он. — Мы отправим тебя на завод, который как раз производит топливо, в опытную лабораторию. Ну, конечно, в твоем нынешнем статусе тебя вряд ли подпустят к непосредственным разработкам, все-таки наше дело — охрана и соблюдение регламентов секретности. Но по окончании контракта у тебя есть все шансы остаться в штате этой лаборатории. Если, конечно, ты не проявишь себя необучаемым болваном, — и полковник жизнерадостно расхохотался.
   Генри Джонсон обиженно засопел. Он не считал себя болваном. И чтобы это продемонстрировать, решительно ответил:
   — Я согласен.
   Так он оказался в числе новобранцев, отправленных в самую глубь Сайберии осуществлять особый надзор на одном из крупнейших заводов, производящих топливо. Климат Сайберии, конечно, был далеко не сахар, но возможность в ближайшем будущем заняться интересным делом все же перевешивала. К тому же, начальница лаборатории некая миссис Ричардс довольно явно симпатизировала рядовому Джонсону и уже не раз намекала, что будет рада принять его в число своих подчиненных, особенно после того, как он в один из обеденных перерывов озвучил ей одну из своих многочисленных идей об использовании некоторых видов присадок для топлива в целях улучшения качества выпускаемой заводом продукции.
   Так бы рядовой Джонсон и дослужил, никому не известный и не интересный, оставшийся год где-то в Сайберийских недрах, попивая чаек с миссис Ричардс за обсуждением свойств оксидов серы и азота на службе Вооруженных сил, но вдруг пришла разнарядка из Главного Штаба, и в один день практически вся охрана завода была погружена в транспортные флаеры и спешно переброшена сюда, под Ижевск. И, когда всех спутников Генри Джонсона укомплектовали в роту под начальством крикливого сержанта Маузера и отправили подавлять какой-то гражданский бунт, ему выпала редкая удача — остаться охранять самого генерала Хайвелла, удобно устроившегося в штабной палатке где-то на лесной поляне.
   Теперь рядовой Джонсон, удостоверившись, что никто не посягает ни на генерала, ни на его убежище, мирно брел по тропинке, мурлыкая себе под нос старую песенку и мысленно дискутируя с миссис Ричардс.
   Братья переглянулись.
   — Возьмем "языка"? — оживленно блестя глазами, прошипел Лысый. — Прикинь! Нас, наверно, наградят!
   — Главное, чтобы не посмертно, — мрачно пошутил Патлатый. — А вообще, ты прав. Заходи к нему в тыл, а я перехвачу вон у того высокого дерева. И не тормози, как увидишь меня — прыгай ему на спину, обезоруживай и руки держи. Фиг знает, может, у него по карманам гранаты распиханы…
   Братья рассредоточились. Рядовой Джонсон, допев песенку, выплюнул на тропинку, протоптанную им же самим за эти долгие часы патрулирования, жевачку и, задрав голову, уставился на первые звезды, мелькавшие в просветах низких дождевых облаков.
   Захват "языка" произошел как-то слишком просто и даже буднично, "без шума и пыли". Патлатый буровик, завидев остановившегося часового, выскочил перед ним, как черт из табакерки..
   — Оу, — хлопая от неожиданности глазами, произнес пиндосский рядовой. — Боже мой. Кажется, в таком случае по Уставу я должен закричать.
   — Я тебе закричу, — буркнул Лысый, наваливаясь на часового со спины и, сорвав с его шеи болтающийся автомат, отшвырнул оружие в кусты. — Я тебе щас так закричу…
   Через минуту все было кончено. Даже не пытавшийся сопротивляться Джонсон, оставшись без оружия, покорно дал себя связать лошадиной уздечкой и заткнуть себе рот вязаной шапочкой. Отдышавшись, Патлатый посмотрел в сторону палатки и, к своей радости, заметил между деревьями рыжий длинный хвост.
   — Кляча! — воскликнул буровик. — У самой палатки!.. Не спугнуть бы!
   — Может, лучше этого отведем Командору? Черт с ней, с Клячей. Проголодается — сама придет, — покачал головой Лысый, держа пленного за связанные в запястьях руки.
   — Надо выполнить приказ, — с сомнением сказал Патлатый. — Ладно. Ты давай привяжи-ка этого гаврика к дереву. А сами метнемся за лошадью, заодно посмотрим, что там еще за палатка такая. Ведь не просто так часового поставили?..
   Примотав испуганного рядового Джонсона к толстому стволу, буровики, стараясь ступать неслышно, вышли на полянку, где среди берез возвышалась брезентовая палатка защитного маскировочного цвета. Возле входа в палатку стояла их лошадь, пошевеливая ушами.
   — Эй, рядовой Джонсон! Ты что — погадить там уселся? — услышали буровики.
   Через секунду раздалось конское заливистое ржание, а затем — стук падающего грузного тела.
   Братья переглянулись и, короткими перебежками между стволами деревьев, в два прыжка достигли распахнутого входа в палатку. На самом пороге бездыханно лежало тело генерала Хайвелла. В глубине убежища рыжая лошадь с наслаждением вылизывала банку арахисового масла. Оглаживая изнутри стеклянные стенки длинным розовым языком, кляча довольно сопела. Заслышав шаги, она обернулась и, увидев хозяев, оторвалась от опустевшей тары и заливисто заржала.
   — Чертова дура, — перешагивая через поверженного вражеского генерала, завопил Патлатый и схватил лошадь за шею. — Господи, счастье-то какое, — поглаживая животное по голове, добавил он, оглядываясь в поисках чего-либо, могущего служить поводом. — Нашлась, дурында.
   — Смотри, дура-дурой, а тоже не с пустыми руками, — засмеялся Лысый, оглядывая генеральские погоны. — Круче нас в разведку сходила! Гляди, это же, походу, генерал, не меньше!
   Патлатый нагнулся над мистером Хайвеллом. На лбу у того явственно отпечаталась лошадиная подкова.
   — Погоди, — доставая из-за пазухи флягу, произнес он. — Сейчас у него самого спросим, генерал он или так, погулять вышел.
   Открутив пробку, Патлатый бесцеремонно плеснул водой в гладко выбритое генеральское лицо. Тот вздрогнул и со стоном пошевелился.
   — Здравия желаю, товарищ генерал! — бодро воскликнул Лысый. — Как ваше самочувствие?
   — О, — открывая глаза, произнес по-русски генерал, переводя взгляд с одного лица на другое, а затем — на дуло автомата, предусмотрительно наставленное Лысым прямо на него. — О. Вот вы какие — руссы. Правильно мне рассказывали еще в училище, что вы непредсказуемы. Прошу вас — признайтесь, кто был автором гениальной идеи использовать домашний скот в военном деле. Это может потянуть как минимум на докторскую диссертацию.
   Братья-буровики переглянулись.
   — Она сама, — пожал плечами Патлатый. — Так вы пришли в себя? Идти сможете? Или можем посадить вас на клячу. Пусть отрабатывает вашу арахисовую пасту…
   — Ну нет, знаете, — с трудом поднимаясь на ноги и надвигая на лоб откатившуюся было в угол палатки фуражку, ответил генерал Хайвелл. — Ехать верхом на своем захватчике?.. Может, это в русской традиции, но в мировой военной истории я не припомню такого прецедента…
   — Хорош мудрствовать! — воскликнул Лысый. — Где у вас тут веревка есть? Нам бы лошадь довести, вас, да еще вашего красавца. Поди, офигел уже торчать привязанным в лесу!
   — А, понимаю, — кивнул генерал. — Рядовой Джонсон тоже попал в плен. Что ж, на войне — как на войне. Веревку можете взять в ящике у входа. На мой счет не беспокойтесь. Я — генерал армии СШП, я умею быть храбрым и достойно перенести даже плен!
   Генерал вскинул голову и сверкнул глазами.
   На скорую руку изготовив из веревки какое-то подобие уздечки, буровики-затейники пропустили генерала вперед себя и под сытое лошадиное похрапывание, двинулись по тропинке к оставленному в лесу рядовому Джонсону.
  

  

   

    Допрос
   

   — Командор, командор! — голос Искина в Кип-бое захлебывался от восторга. — Ты на связи?
   — На связи, — рассеянно ответил я, заряжая свой пулемет. — Есть новости?
   — Еще какие, — хмыкнул вездесущий Виктор Васильевич. — Тут твои хлопцы с лошадью вернулись…
   — Ну, молодцы, что, — я отложил пулемет и устало потер глаза. — Пусть отведут ее куда-нибудь в убежище, только не на камбуз…
   — А пленных куда вести? — ликующе провопил Искин. — И где взять для них охрану?
   — Пленных? — удивленно переспросил я.
   Это становилось интересным.
   — Можешь себе представить? — хмыкнул Виктор. — Привели свою клячу, а с ней — одного солдатика и целого генерала!.. Видать, часовой ловил ворон в охранении, а твои герои, напротив, хорошо сработали. Должен сознаться, я очень, очень удивлен. Хотя, не скрою, — приятно.
   — Ну нифига себе! — я возбужденно потер руки. — Пес с ним, с рядовым, но генерал мне лично очень интересен!..
   — А вот и напрасно тебе неинтересен рядовой, — назидательно молвил Виктор Васильевич. — Знаешь, где он служил до того, как оказаться под Ижевском?..
   — Нет, не знаю. А где?
   — В Сайберии. В охране одного из заводов, производящих топливо, — торжествующе воскликнул Искин. — Чуешь, чем пахнет?..
   Я не чуял. Из своего укрытия я внимательно наблюдал за далекой кромкой леса, на фоне которой, плохо различимые в сумерках, группировались вражеские колонны пехоты. Наступление по моим ощущениям должно было вот-вот начаться. Мной овладел знакомый каждому хорошему бойцу "предстартовый" мандраж. Во рту слегка пересохло, нервы звенели, словно натянутые струны. Ополченцы, насколько я видел, уже успели рассредоточиться и занять свои позиции. Корейский снайпер, спокойный, как слон, снова занял место недалеко от меня. Полковник с Петровичем укрылись в наспех возведенном блиндаже.
   — Можно без загадок? — раздраженно осведомился я. — Нас с минуты на минуту начнут расфигачивать разными калибрами, а я тут вынужден решать ваши шарады! Привели пленных? Герои! По медали им, когда все закончится! Пленных связать, пусть сидят где-нибудь в бункере. Людей для охраны нет!
   — Антон, — неодобрительно откликнулся Виктор. — Ты все-таки совсем невнимательно читал мои сводки, да и слушал ты меня тоже невнимательно. Ну да ладно. Напоминаю, что при производстве топлива побочным продуктом является некое вещество "Темпоний". Ты как — еще в нем заинтересован? Или уже раздумал отправляться в сорок второй год, тебе и здесь неплохо?..
   Я вскинул голову и в который раз за сегодня похлопал себя по карманам. Да сколько можно-то, вот ведь зараза, я же бросил, бросил курить!.. Нет, надо будет стрельнуть сигаретку у Петровича, пока нам не дали "прикурить" наши западные друзья…
   — "Темпоний"!.. Елки-палки, как оно пошло в елочку!.. Эх, вот бы мне побеседовать с этим рядовым! А я вместо этого тут сижу, — нервно воскликнул я. — Ну и что теперь делать?.. Ждать окончания боя? Еще неизвестно, чем он закончится…
   — Я тебя понимаю, — довольно сказал Виктор Васильевич. — И твое нетерпение мне тоже понятно. К сожалению, я не могу заменить тебя в окопе, но зато вполне могу провести допрос пленных. Как ты думаешь, нам стоит так поступить?
   Я рассмеялся.
   — Почему нет? Отличная идея! Проводите гостей в командный пункт, появись перед ними во всей своей красе! Погоны там, фуражечку нацепи. Всю дорогу они боятся до икоты "кровавой гэбни" — ну вот на этом и сыграй. Генерала поспрашивай, какие у них планы относительно наших, так сказать, дел насущных: уточни численность и вооружение их войск, еще спроси, что они планируют предпринять, если сегодняшнее сражение в очередной раз их молодцы зафачат. А вот рядовой пусть подробненько расскажет, где хранится "Темпоний", есть ли возможность его достать, может ли он как-то посодействовать. Пообещай ему все, что захочет за эту "военную тайну".
   — А если он затребует своего освобождения? Сейчас никак нельзя. Да и после боя, чем бы он ни кончился, тоже. Я уже тебе говорил про психологию противника; они своих не бросают! Сможем поторговаться об условиях перемирия, если в наших руках будут их бойцы. Для этой цели, конечно, нам и генерала хватит за глаза и за уши, но для них важны и рядовые.
   — Пообещать — не значит жениться, — хмыкнул я. — Ты пообещай. Главное, чтобы он вообще пошел на контакт. Это же просто удача — разжиться таким полезным пленным!
   — Я тебя понял, — с энтузиазмом ответил Виктор. — Искин, ты слышал? Распорядись своим дроидам, или кто там у тебя шустрит: пусть ведут пленных в командный пункт. Только развязывать их не надо, я все-таки голограмма, увы… Вздумают сбежать — вряд ли у меня получится этому помешать.
   — Но накормить их надо, — важно сказал Искин. — Генерала необязательно, у него все руки перемазаны арахисовой пастой. Жрал, поди, в одно лицо, крошил булкой на свои штабные бумажки. А рядовой, когда сытый, — более разговорчивый.
   — Решено. Накормить и допросить! — подвел я итог нашей беседы. — Я пока отключаюсь. Будут новости — сразу докладывайте мне!
   Кип-бой пискнул и отключился. У меня поднялось настроение, и даже исчез мандраж. Вот это козырь достался буровикам-затейникам!.. Генерал, конечно, — туз, не меньше. Но лично для меня возможная откровенность рядового — просто спасение. Убраться бы уже отсюда… Я вздохнул и сосредоточился на винтовке.
   
* * *

   Дроид с приваренной к голове кастрюлей, гремя шваброй, подтолкнул генерала Хайвелла и рядового Джонсона к приоткрытой двери в командный пункт. На огромной панели в центре зала уже занял свое место голографический Виктор Васильевич. Образ он выбрал — лучше не придумаешь. Фуражка с красным околышем надвинута на сурово сдвинутые брови, кожаная куртка наискось перечеркнута перекинутыми через плечи пулеметными лентами, на поясе — кобура увесистого маузера. Если бы я увидел перед собой эдакого красавца, то не удержался бы, вероятно, от смеха: милейший Виктор Васильевич, входя в роль "кровавого гэбиста" немного перегнул палку. Но пленным, увидевшим своего "дознавателя", было совсем не до смеха. Опасная и страшная КейДжиБи внезапно становилась из полулегендарной выдумки, которую муссировали газеты противника, реально существующей злой силой. Еще бы! Вон у следователя глаза какие — так и буравят, так и прожигают насквозь!..
   — Добрый вечер, — бесцветным голосом произнес Виктор Васильевич. — Прошу проходить и присаживаться. Меня зовут полковник Ежов.
   Ежов!.. У генерала Хайвелла ухнуло сердце. Бог мой, угораздило же так вляпаться. Еще в училище он изучал историю спецслужб Советского Союза. Изучал, надо признать, неважно; в двадцатилетнем возрасте куда большее значение для молодого курсанта имеет грядущее любовное свидание, нежели фамилия какого-то коммунистического деятеля из глубин эпох. Но фамилия Ежова засела в памяти генерала, как заноза. Чем именно был славен этот спецслужбист, генерал не ответил бы и под пытками, но фамилия наводила ужас и ввергала его в трепет. Ох, помнится, страшный, страшный был человек!.. Ах!.. Говорила же мама — не ходи, сынок, учиться в военное училище…
   Генерал вспотел и ощутил жажду, но не подал виду и спокойно устроился на жестком диване напротив плазменной панели. Рядовой Джонсон, только что с немалым удовольствием умявший пару банок говяжьей тушенки и запивший ее пивом, которое привезли с собой ополченцы, плюхнулся на другой край неудобного сиденья и равнодушно уставился на голограмму Виктора Васильевича. Ни погоны, ни фуражка, ни фамилия Ежова ему ровным счетом ни о чем не говорили. Он, конечно, не был болваном, но военная история не являлась его коньком. Поэтому все, чего он хотел на данную минуту, было поскорее закончить этот глупый допрос и заняться самым милым делом пленного, а именно — попасть в охраняемое помещение, где и завалиться спать.
   — Господин генерал, мне действительно очень жаль, что вы умудрились попасть в плен, да еще и когда бой не был начат, — наконец, вымолвил Ежов. — Я склонен усматривать в этом везение моих людей и неважно исполняемые обязанности вашего часового.
   Генерал благодарно кивнул и снял фуражку.
   — Так точно, товарищ Ежов. Гнать этих гребаных солдат из этой гребаной армии… кхм… Совершенно, я говорю, распустились наши "голуби мира"! — с негодованием глядя на рядового Джонсона, воскликнул он. — Вообразите только — ну абсолютно никакой дисциплины!.. А выучка?.. Я вас спрашиваю — где те старые добрые времена, когда в ряды вооруженных сил набирали лучших из лучших?.. А с этими вояками только в плен и сдаваться. Не дожидаясь боя, да, — генерал Хайвелл горестно махнул рукой и повесил голову.
   — Я разделяю ваше негодование, — вкрадчиво произнес Ежов.
   Генерал пришел в восторг от такого редкого понимания и раскрыл было рот, чтобы продолжить изобличать родное правительство (наконец-то он мог высказать все, что накопилось у него на языке за долгие годы отписок от его гениальнейших идей, человеку, ментально близкому, хотя и врагу!), но Ежов сделал предупреждающий знак рукой.
   — Помолчите, генерал. Не забывайте, что сейчас вы — в плену, и, значит, будете делать то, что я вам прикажу на правах следователя. А прикажу я вам вот что. Возьмите бумагу, карандаш и пройдите за шкаф, там есть вполне удобный стол и кресло. Так вот, от вас я жду в течение часа полный отчет о движении ваших войск, плане ведения боя, численности и количестве оружия. Кроме этого, мне необходимо знать, на какие меры будет готово пойти ваше правительство в отношении нашего народа, если сегодняшняя ваша вылазка в очередной раз окажется провальной. Ну и еще, это лично для меня, набросайте-ка мне списочек лиц, с которыми можно будет поторговаться об условиях мира на устраивающих нас условиях. Гарантом этого мира, вы же понимаете, будут ваша и этого рядового жизни. Я понятно изложил задачу?
   Генерал Хайвелл крякнул и почесал ладонью подбородок.
   — Так точно, — вздохнул он, поднимаясь на ноги. — Вот только руки мне придется развязать. Писать со связанными руками невозможно, сэр.
   Виктор Васильевич задумался.
   — Чего тут размышлять, — еле слышно пробубнил Искин. — На камбузе еще эти наши кладовщики лошадь кормят. Я их гнал, гнал на передок. Нет, уперлись оба. Говорят, не можем воевать, покуда не произведем полную опись товарно-материальных ценностей камбуза, такая у нас профессиональная привычка. А потом лошадь пришла, взялись ее потчевать. Да оно и к лучшему — вояки из них, как из Командора — балерина. Могу прислать, пусть пленных стерегут. В окопах и без них разберутся…
   Безопасник вздохнул с облегчением.
   — Действуй, Искин.
   И через несколько минут, отконвоированный Колобком и Бородачом развязанный генерал Хайвелл, с наслаждением потирая затекшие под веревкой запястья, приступил за шкафом к своей литературной работе.
   Рядовой Джонсон, оставшись один на жестком диване, с любопытством воззрился на голографического человека в фуражке.
   
* * *

   — Рядовой Джонсон, я хочу, чтобы вы знали — лично ваша персона меня нисколько не интересует, — устало произнес Виктор Васильевич, краем глаза поглядывая на пленного. — Другое дело — ваш генерал. А вы, вернее, ваша никудышная служба, позволили захватить его в плен. Я бы квалифицировал это как предательство; надеюсь, ваше начальство будет иного мнения, и наказание будет не слишком для вас чувствительным.
   — Скорее, мое начальство обвинит меня в ненадлежащем исполнении служебных обязанностей, — заносчиво отозвался Генри Джонсон. — У нас все же демократическая страна.
   — Любое, даже самое демократическое начальство, всегда предпочтет, чтобы генералов охраняли так, как это предусмотрено Уставом. Вряд ли ваше руководство оценит, что вы первым сдались в плен, даже не попытавшись оповестить генерала, хотя бы криком. Я слышал, за особо тяжкие воинские преступления у вас предусмотрена смертная казнь?.. Мне очень жаль. Вы так молоды, — лицемерно вздохнул Виктор Васильевич. — Впрочем, меня это не касается. Подождите здесь, я сейчас позову кого-нибудь, чтобы вас отвели в подвал. Можете помолиться, чтобы генерал Хайвелл оказался добрым человеком и доложил о вашем проступке не как о преступлении, а как о результате обыкновенной растерянности… Хотя лично я не стал бы поощрять подобное раздолбайство.
   — Так это что, Бог мой, — меня что, казнят? — бледнея, воскликнул рядовой Джонсон. — О Иисус. В недобрый час я подписал этот чертов контракт с этой чертовой армией!.. Ну почему, почему я не завербовался на завод в Сайберии в качестве гражданского специалиста?.. Да, конечно, такой путь к моей мечте был бы длиннее, но уж во всяком случае, не привел меня сюда!..
   — Знаете, что. Вы мне нравитесь, — улыбнулся Виктор Васильевич. — Да-да, молодой человек, не смотрите так удивленно. Я и сам когда-то был рядовым, и тоже ходил в караул. И, сознаюсь вам, терпеть этого не мог! Я мечтал стать химиком, изобретать новые лекарства, но оказался вместо лаборатории в армии.
   У рядового Джонсона в глазах вспыхнула надежда. "Вот так, милый ты мой, — самодовольно усмехнулся про себя Ежов. — Вот она, ниточка. Я за нее подергаю, а ты мне спляшешь!"
   — И, можете себе представить, тоже однажды был захвачен в плен. Это была учебная тревога, я — на часах у склада боеприпасов… А я хожу себе от столба до столба и придумываю разные формулы. Так увлекся, что не заметил лазутчиков. Ну и все, меня скрутили, склад вскрыли. За подобную халатность в боевых условиях мне полагался расстрел. Поэтому я вас отлично понимаю.
   Рядовой Джонсон молитвенно сложил руки на груди.
   — Бог мой, — прошептал он. — Неужели вы поможете мне?..
   — Ну разумеется, — простодушно кивнул Виктор Васильевич. — На то мы и люди. Я помогу вам, а вы — мне, не так ли?
   — Я сделаю что угодно! — с жаром воскликнул пленный.
   "Отлично", — удовлетворенно подумал безопасник. — "Надеюсь, этот слизняк знает что-нибудь важное. Иначе спектакль окажется дурным фарсом. Эх, а ведь в самом деле — шлепнуть бы его за Холмом… Чучело бесхребетное. Господи. Ну и солдатики у пиндосов!.. Как они до сих пор держатся в гегемонах, черт бы их побрал?! Похоже, прав генерал Хайвелл. Гнать этих гребаных солдат из этой гребаной армии!"
   — Что угодно — не надо. А интересует меня, милейший вы мой, только один вопрос. Знаете ли вы, что такое "Темпоний"?
   Джонсон удивленно вытаращил глаза.
   — А чего тут знать? Пф!.. Досадное недоразумение. Получается в результате синтеза "Аржантума — 2". Никак не можем добиться идеальных условий, чтобы обойтись без осадка. Можно бы повысить температуру, тогда "Темпоний" будет выделяться в виде газа, но это опасно — он очень токсичен в газообразном состоянии. Но мы работаем над этой проблемой.
   — Так стало быть — никакой особой ценности он ни для кого не представляет?
   — Да нет, конечно. Только раздражает. Эх, если бы не он, мы могли бы нарастить такие объемы "Аржантума", что лет через пять новое топливо позволило нашим флаерам развивать скорости, на порядок превышающие уже имеющиеся показатели.
   — Я вижу, вы говорите правду, — покивал головой Ежов. — Я вам верю. А скажите, если уж этот "Темпоний" не представляет никакой ценности, и его состав не является тайной… Мы могли бы рассчитывать на вашу помощь в его получении?
   Джонсон снова вытаращил глаза.
   — Да зачем вам эта гадость?! Вы очень дешево оценили мою жизнь, господин следователь. Лично я готов раздобыть вам даже образцы "Аржантума" сверхвысокой очистки!..
   — Вы очень легко разбрасываетесь гостайнами, молодой человек, — сурово отчеканил Виктор Васильевич. — Вам самому не противно?
   — Право на жизнь — это священное право каждого жителя СШП! — запальчиво воскликнул пленный.
   За шкафом закашлялся генерал Хайвелл.
   — Каждый имеет право защищать свою жизнь всеми доступными ему методами. Так записано в Верховном Законе, — произнес рядовой Джонсон.
   Ежов покачал головой.
   — Ладно. Время поджимает. Ваши товарищи по оружию готовятся перейти в наступление. Ставлю вопрос конкретно: вы готовы для спасения своей жизни предоставить мне образцы вещества "Темпоний"? Мне необходимо двести двадцать миллилитров.
   Пленный вздохнул и посмотрел на голографического дознавателя, как учитель смотрит на нерадивого ученика.
   — Дайте листок бумаги и карандаш, — сказал он.
   — Возьмите на столе слева от вас.
   Пленный подошел к командирскому пульту. Поискав среди бумаг, он, наконец, раздобыл карандаш, блокнот и, наморщив лоб, быстро набросал несколько строчек.
   — Вот, — наконец, произнес Джонсон. — Вот точные координаты завода по производству топлива, на котором я служу. Убей меня Бог, если я понимаю, зачем вам это паразитическое вещество, но сделка есть сделка. Мой отец всегда так говорил. А он был хорошим коммерсантом, и уж что-что, а в сделках понимал получше многих!
   — Конвой! — позвал Виктор Васильевич, не спуская глаз с листка.
   На его призыв из-за шкафа выглянул Бородач.
   — Отведите пленного в жилой отсек, — распорядился Ежов. — Развяжите. Дайте умыться… Да, и приведите мне генерала Хайвелла.
   Не успела закрыться дверь за Бородачом и рядовым Джонсоном, из-за шкафа показался генерал в сопровождении Колобка.
   — Генерал, — прищурив глаз, произнес сурово Виктор Васильевич. — Вы слышали все, что здесь происходило. Вы понимаете, да, что я теперь связан словом?..
   Генерал молча кивнул.
   — Я надеюсь на ваше благоразумие, — продолжал безопасник. — И со своей стороны, если вы гарантируете сохранение жизни этому… мммм… так сказать, бойцу, — а именно, доложите, что он был взят в плен при каких-нибудь условиях, никак его не компрометирующих… То я даю слово, что о роли лошади в вашем пленении тоже никто никогда не узнает. Вы были взяты в плен в последнюю секунду перед боем силами нашей доблестной разведки, значительно превосходившей вашу охрану численностью. По рукам? — хитро улыбнулся Виктор Васильевич, глядя прямо в глаза генералу.
   — Бог мой, — обреченно вздохнул генерал. — Ох уж эти загадочные руссы. Как жаль, что жизнь только одна. В следующей я хотел бы родиться вашим соотечественником, чтобы понять, наконец, как работает ваша голова. Разгадать, черт побери, вашу таинственную душу. По рукам, сэр, конечно, по рукам!..
  

  

   

    Наши
   

   — Командор, похоже началось! Дроиды сообщают, что противник начал продвижение в нашу сторону! Связь с двумя дроидами была потеряна, видимо они уничтожены, — доложил Искин.
   Это было понятно и без него; в свой "Цейсовский" бинокль я с трудом рассмотрел едва заметные в сгустившихся сумерках цепи неприятеля, которые минуту назад короткими перебежками двинулись на нас.
   — Отводи остальных дроидов, нечего гробить технику. Играй тревогу! — скомандовал я.
   Оглашая окрестности бункера воем, заработали сирены. Среди части ополченцев началась суматоха, которую пробовали как то упорядочить сержанты, правда без особого толка. Люди метались в поисках своего окопа, забытых боеприпасов, оставленных неизвестно где шлемах…
   — Гражданские есть гражданские… никакой дисциплины. Чувствую, потери у нас будут огромные, — сварливо напророчил Виктор.
   — Не накаркай! Особого геройства от них и не нужно, главное — чтобы плотность огня создавали. Нам бы до подхода наших продержаться, — раздраженно возразил я.
   Да уж, романтик я и мечтатель. Продержаться хоть сколько-нибудь до опытного подкрепления, не потеряв убитыми весь личный состав… Имея в этом составе две сотни необстрелянных и вообще не имевших никогда отношения к войне человек?.. Наивно. "Всех положат, — билась в моей голове мысль. — А за что?.. Они ведь даже не свои дома защищают, не свои семьи… Не Родину, в конце концов. А тупо служат живым щитом, чтобы, е-мое, враги не добрались до бункера и не уничтожили меня, такого умника. Чтобы, значит, я смог перенестись в далекий сорок второй год и… И устроить так, чтобы эти вот ополченцы вообще не родились?.." Во рту у меня пересохло. Я и без того терзался сомнением, имел ли я право принимать помощь отряда Петровича. Да, они предложили ее сами, но… Я со злостью скрипнул зубами. Ладно. Думать будем потом. Если оно будет для нас, это "потом". А если не будет — то и ладушки, и думать не придется. Миссию по спасению человечества будем считать проваленной.
   Наконец, все наши бойцы заняли свои окопы, и наступила тишина. В обычной жизни такой тишины не бывает, она словно обволакивает, заставляет прислушиваться к звукам, которых нет. Все движения становятся медленнее, более плавными, словно все события происходят под водой. Помню, в детстве смотрел старые фильмы про Великую Отечественную, в них часто показывали последние минуты перед боем и гнетущую тишину, я тогда еще удивлялся… как это — огромное количество войск и техники не издают звуков? Думал, что это для пущего трагизма. А вот и нет… как оказалось, просто люди, снимавшие кино, сами прошли не один бой в той ужасной войне, с которой могли не вернуться, и сумели передать свои ощущения.
   Задумавшись над этим, я даже пропустил первые мгновения начала боя.
   Тишину прорезали глухие автоматные очереди, раздавшиеся со стороны неприятеля. Наши бойцы, видимо, тоже не оставались в долгу: где-то в стороне леса ахнул разорвавшийся снаряд, выпущенный одним из трех наших уцелевших танков, деловито защелкала снайперская винтовка лейтенанта Ли, со стороны окопов ополченцев раздались несколько недружных пулеметных выстрелов, впрочем, быстро слившихся в единый слаженный гул.
   В рации раздался недовольный голос Виктора, напоминающий о расходе боеприпасов и сержантах, не контролирующих своих подчиненных. И все же, хоть и расход патронов был чудовищным, но ополченцам удалось создать такую плотность огня, что первая линия атакующих была сметена ливнем из свинца, словно и не существовала. За пару минут противник потерял не меньше тридцати бойцов. В бинокль я злорадно заметил, как дрогнули вражеские ряды, и некоторые наступающие, пригибаясь, бросились обратно. Некоторые просто залегли. Видимо, разрабатывая операцию наступления, в штабе генерала Хайвелла не ожидали от нас такой численности и вооруженности.
   Со стороны противника послышались звучные хлопки, слышимые даже на таком расстоянии.
   — Выхлоп! — проорала рация голосом Виктора.
   Рефлексы, вбитые в меня еще в армии, среагировали быстрее, чем я что-то осознал. Тело вжалось в землю, укрывшись в окопе, стараясь уменьшить площадь поражения.
   К сожалению, ополченцы не успели среагировать так же. Смерть, прилетевшая с неба в виде минометных мин, с жутким воем накрыла нашу первую линию обороны. Стряхивая с кепки комья сырой земли, я шепотом выматерился и снова, в который раз за сегодня, обхлопал карманы в поисках отсутствующих сигарет.
   — Твою же дивизию, — сквозь зубы прошептал я, прислушиваясь к крикам раненых и не решаясь взглянуть в бинокль на то, что осталось от наших окопов.
   — Не время для рефлексии, — голос Виктора Васильевича в рации был холоден, четок и тверд. — Оставь жалость для зрителей мыльных опер. А у нас тут война. Война! Решение принимали сами люди. Они были достаточно зрелыми для того, чтобы сделать выбор между свободой и бесчестием. Не надо думать, Антон, что командир может влиять на все. Это был их выбор. Воюй, Командор! Отставить сантименты!
   Я глотнул невкусной теплой воды из фляги и припал к своему "Корду".
   — Ну, где вы там? — прижимаясь щекой к прикладу, бормотал я, с яростью вглядываясь в пространство. — Вояки долбанные!.. Что — страшно, да?.. Без флаеров и танков — страшно?.. Жизнь-то своя, драгоценная… Это мы понимаем, да… Нашим в окопе тоже было страшно… Ну, камон!.. Где вы, смертнички? Идите сюда!..
   В эфире горестно вздохнул Виктор Васильевич, но ничего не сказал.
   Через пару секунд наши танки открыли огонь.
   — Я зафиксировал, откуда производились выстрелы! Часть минометов уничтожена! — сообщил довольный собой Искин.
   Я вытер рукой вспотевший лоб и снова припал к прицелу "Корда".
   На низких высотах, хорошо различимые без всяких биноклей, в небе появились вражеские флаеры, которые буквально за минуту превратили в горящие обломки три наших последних танка и начали перепахивать позиции ополченцев.
   — Искин, что с нашей ПВО? Почему молчит? — закричал я по связи, не отводя взгляда от месива, в которое противник методично превращал наших окопы. Сердце в груди бухало, словно тяжелый молот, в висках стучало, во рту пересохло, и говорить, а тем более — кричать было откровенно больно. По лбу струился из-под кепки пот, заливал глаза. Ледяные руки не успевали вытирать мокрое лицо.
   — Командор, помехи во всех диапазонах. Не могу навести на цель, — суетливо ответил Искин.
   — Антон, похоже нас накрыли системой РЭБ. Пробуем разобраться, но похоже, у них что-то новенькое, — вмешался в разговор безопасник. — Хорошая новость: наше подкрепление уже на подлете, только что связывался с их старшим. Слышишь, Антон? Вам осталось продержаться совсем немного!..
   Я судорожно вздохнул и покачал головой.
   — Что там с корейскими истребителями? Когда их ждать? — с надеждой осведомился я. — До подкрепления тоже дожить еще надо!..
   — Товарищ Командор, они не могут прорваться к нам. Похоже, враг запеленговал их, когда они перелетали на запасной аэродром, и ударил по нему, одновременно с атакой на наш бункер, — прозвучал в рации спокойный голос корейского полковника.
   — Не хватало нам численного перевеса у наступающих на нас солдат, теперь еще с воздуха будут долбить по нам безнаказанно! — со злостью сказал я.
   Надежда оставалась на подходящее подкрепление.
   Противник, поняв, что большого калибра у нас не осталось, отправил вперед бронетехнику, под прикрытием которой пошли цепи отряда спецназа.
   Один за другим замолкали наши пулеметы; судя по звукам взрывов, противник решил не идти напролом, а планомерно уничтожить укрепления с пулеметными гнездами и оставшимися сегментами автоматической наземной обороны.
   Все-таки накаркал Виктор, потери мы несем огромные. После того, как замолчали наши пулеметы, неприятель усилил стрелковый огонь и начал быстрое продвижение.
   — Командор, мы не сможем удержать позиции! — прокричал Виктор по связи.
   — Искин, передай приказ на отступление, пусть отходят к бункеру! Не будем гробить людей понапрасну! — скомандовал я.
   Ополченцы начали отступление, которое правда напоминало больше бегство. Практически не глядя по сторонам, пригибаясь как можно ниже к земле, люди выскакивали из окопов и траншей и со всех ног устремлялись к бункеру. Многие тащили с собой оружие, волоча его следом. Многие бросали на бегу… Я не мог осуждать людей за то, что в них верх одержал инстинкт самосохранения. Это была не их война…
   "Да их же сейчас всех перебьют!" — подумал я, и схватив свой Корд, рванул к позициям, которые так спешно покидали ополченцы. Добежав до траншеи и запрыгнув в нее, я сходу выпустил очередь по наступающим.
   — Антон, что ты творишь?! Куда полез?! — взревел по связи Виктор. — Чертов романтик!!! Людей побежал спасать?! — надрывался он в эфире.
   Не отвечая безопаснику, я продолжал суматошную стрельбу, отвлекая противника на себя.
   Рядом в траншею спрыгнули корейцы и открыли огонь по взводу противника, обходящего меня сбоку. Спасибо, ребята!..
   — Что там с подкреплением? Когда они подойдут? — не переставая стрелять, наклонился я к "Кип-бою".
   — Пробую постоянно с ними связаться — помехи, наведенные РЭБ, мешают! Связи нет! — печально ответил Искин.
   — Антон, не сиди на одном месте, перемещайся. Иначе накроют! — прокричал мне Виктор по связи.
   Прислушавшись к совету, я, пригнувшись, быстро сменил позицию. Вовремя! На том месте, где я только что расстрелял почти целую ленту, взметнулся цветок взрыва, и ударная волна обсыпала меня комьями земли. Установив пулемет на новой точке, я продолжил стрелять.
   — Командор, ополченцы отошли, уходите! — доложил Искин.
   — Мы бы с радостью, вот только думаю пиндосы будут против и так просто нам этого не дадут! Мы тут завязли! — пропыхтел я, перебегая на новую позицию.
   — Искин, отправляй своих дроидов, пусть отвлекут! — скомандовал Виктор.
   — Ты что? Их же перебьют моментально! Да и вояки из них никакие! — возмутился Искин.
   — Лучше, что бы Антона перебили? Железяка, ты в своем уме? — закричал Виктор.
   — Командор, сейчас подойдут дроиды, не теряйте время, как они появятся, сразу отступайте! — произнес виновато Искин, видимо, осознав ситуацию.
   Подбежав к полковнику, я объяснил ему план действий и открыл огонь по обнаглевшему флаеру, зависшему невдалеке от нас и поливавшего наши позиции из авиапушки.
   То ли удача, то ли ошибка пилота, подлетевшего слишком близко сыграла свою роль — флаер клюнул носом и камнем рухнул на позиции противника.
   Суматохи добавили наши дроиды, подобравшись практически вплотную и открывшие огонь по вражеской пехоте.
   — Командор, отходите! — закричал Искин.
   Махнув рукой полковнику, я выскочил из траншеи и, пригнувшись, побежал к бункеру. Была бы на Олимпийских играх дисциплина по бегу по пересеченной местности с полной выкладкой и пригнувшись — мы бы точно заняли призовые места.
   Добежав до бункера и укрывшись за бетонным блоком перед въездом в ангар, я оглядел свое воинство. Таких потерь я не ожидал: от двухсот ополченцев осталось в строю едва ли пол сотни.
   Вновь вернувшееся чувство вины огромной потери на мгновение затуманило мой мозг. Тоже мне Кутузов — покомандовал доверившимися ему людьми. С чего я взял, что имею на это право! Тупой инженеришка, ну ладно не тупой… но почему я решил, что все у меня получится? Куда полез лейтенант запаса, да и то получивший звание, благодаря окончанию военной кафедры в институте?..
   — Антон, кончай самокопание, на данный момент все не так страшно, как выглядит, у нас много раненых, которых вытащили дроиды во время боя. Сейчас они в бункере в лазарете, — вкрадчиво сказал Виктор. — С тобой у нас будет обстоятельный разговор после, но могу сказать, что особых ошибок ты не допустил, потери у нас хоть и значительные, но в основном из за плохой подготовки бойцов и значительном превосходстве сил у противника. Так, что не комплексуй!
   — Да, Командор, не комплексуй! А как ты флаер сбил — красотища! — добавил Искин.
   Раздумывать дальше о случившемся мне не дала очередь, затрещавшая по блоку, за которым я прятался. Разобравшись с дроидами Искина, противник одним броском оказался рядом с нами и открыл огонь, не давая нам даже поднять голову, не то что открыть ответный огонь. Хорошо, что вражеские танки в отличии от пехоты, немного отстали, пробираясь через разбитые укрепления и специально для таких целей установленные надолбы. Но скоро они сюда доберутся и тогда — полный привет…
   А вот и ВСЕ… подумал я, услышав гул и увидев едва различимые в низких облаках стремительные силуэты боевых машин. Вертолеты, судя по очертаниям ударные, заходили на атаку. Звук запуска ПТУРов заставил меня сильнее вжаться в блок. Это конец — подумал я, услышав недалекие взрывы. Мысленно попрощавшись с жизнью, я смотрел на приближающуюся смерть. Следующие секунды, я, наверное, запомню на всю жизнь. Зарево от взрывов высветило днища пролетающих над нами вертолетов, на которых были нанесены КРАСНЫЕ ЗВЕЗДЫ! Это значит НАШИ! ПРИШЛИ! "Крио-воинство" не подвело!..
   УСПЕЛИ!
   Отработав ПТУРами по приближающейся бронетехнике противника, вертолеты, которые я опознал как МИ-28, открыли огонь по наседавшей на нас пехоте. Мы же, получив возможность высунуться из укрытий, наконец смогли ответить.
   Сказать, что противник был удивлен, значит ничего не сказать… судя по суматохе, начавшейся в их рядах, такого они не ожидали. Хаоса добавили бронетранспортеры, подошедшие через пару минут в клубах пыли. С них на ходу спрыгивали бойцы, занимая огневые позиции. От УРАЛов, остановившихся чуть поодаль от бронетранспортеров, бежали в нашу сторону солдаты, одетые в до боли знакомую форуму спецназа РФ!
   На позициях противника раздались громкие команды, и неприятель прекратил огонь.
   

   Прекратить огонь!
   — Прекратить огонь! — скомандовал я по рации.
   Выстрелы с нашей стороны практически прекратились. Стрельба продолжалась только с нескольких точек.
   — Сержанты, что непонятно?! — гаркнул я.
   К не отреагировавшим на приказ ополченцам метнулись их непосредственные командиры. Получив тумаков и выяснив, что у них вместо мозгов каша, ополченцы перестали стрелять.
   — Товарищ Командор! Майор Смирнов в ваше распоряжение прибыл! — отчеканил подошедший ко мне высокий военный, отдавая воинское приветствие.
   Я с уважением посмотрел на него. Форма, ловко обхватывающая подтянутое, спортивное тело майора, до боли была мне знакома. С некоторыми несущественными различиями, она напоминала мне ту, которую носили мои военнослужащие современники. Впрочем, удивляться было нечему: судя по данным Виктора Васильевича, криоконсервация воинских подразделений была произведена еще практически в "мое" время. То есть, проживи я под сотню лет, вполне мог прочитать в прессе или увидеть в интернет-медиа репортаж о новой технологии "заморозки" личного состава вооруженных сил. Разумеется, рассказывал мне однажды Виктор Васильевич, в эксперимент набирали исключительно добровольцев, тех, для кого служение Родине являлось смыслом жизни. Так что теперь я мог быть уверен — с подкреплением мы, если и не одолеем проклятого неприятеля, но жизнь ему способны подпортить капитально. Бойцы-то "идейные". Не знаю, что сказал бы лично я, предложи мне кто-нибудь "законсервироваться" до времени, когда "Родине потребуется ваша жизнь"; наверно, послал бы этого вербовщика далеко и надолго… Но это я, а это — ребята, не мыслящие себя вне своей Отчизны. "Вот поэтому-то мы и непобедимы, уважаемый генерал Хайвелл! — мысленно усмехнулся я. — Вот вам и вся разгадка нашей непостижимой русской души. Или наоборот — загадка?".
   — Вовремя же вы майор, прибыли; еще бы чуть и все. Нас тут конкретно зажали и с земли, и с воздуха! — признался я, протягивая майору руку.
   Его рукопожатие оказалось сухим и крепким.
   — Виноват, старались, как могли. Но от дорог одно название, да и по приказу полковника Ежова старались идти скрытно. Судя по заварухе, происходящей тут, если бы нас заметили, то враг мог ударить по нам на марше, — ответил майор. — Было бы очень обидно выйти из криоконсервации только для того, чтобы послужить мишенями для вражеской авиации.
   — Майор, вы не в чем не виноваты, не обращайте внимания — это я так комплексую. У нас большие потери, судя по всему. — признался я, невольно вздыхая.
   — Товарищ Командор, не могу знать, что тут точно происходило до нашего прибытия, но судя по количеству противника, которого вы сдерживали — удивительно, что вообще продержались хоть час! — похвалил меня майор. — Разрешите выразить вам мое восхищение вашим полководческим талантом.
   — Вот-вот! И я тебе об этом, прекращай накручивать себя! Ты справился если не отлично, то уж точно на хорошо! — вмешался в разговор Виктор по связи.
   — Товарищ полковник, приветствую вас! Майор Смирнов по вашему приказанию прибыл! — вытянулся по стойке смирно майор.
   — Вольно, майор! Я тоже рад тебя слышать! — поздоровался безопасник. — Ты даже не представляешь, насколько вы вовремя подоспели…
   — Надо решать, что будем делать с пиндосами… — сказал я, глядя на притихшие позиции противника.
   — А что решать? Добьем их, и всего делов! Мы же теперь силища! — воинственно предложил Искин.
   — Искин, вот откуда в столь юном сознании такая тяга к кровище? — изумился Виктор. — Кроме того, ты невнимателен. Разве Командор не ясно довел, что не потерпит бессмысленной бойни?
   — Откуда — откуда тяга к кровище… тяжелое детство и ужасные наставники. И вообще, кто придумал план, по которому нужно организовать как можно больше потерь у противника? — парировал Искин.
   — Искин, одно дело наносить урон врагу ради необходимости выжить и победить в войне, другое дело — убивать просто так из за ненависти или злости, — произнес я в поддержку Виктора.
   Майор Смирнов слушал наш разговор и сдерживал улыбку. Наверно, у профессиональных военных немного другое отношение к противнику, его живой силе, и вообще к боевым действиям. Но здесь и сейчас командовал я — гражданский человек, хоть и оружейник; вот когда командование перейдет к майору, тогда будем действовать согласно его указаниям. Кстати, если мы сейчас еще немного постоим посреди чиста поля, поболтаем языками, то какая-нибудь шальная пуля, выпущенная из лагеря противника, вполне может вывести меня из строя, и это самое командование именно к Смирнову и перейдет. Не возглавит же наши, простите, "войска", голографический Виктор Васильевич или полуграмотный Петрович?.. Смешно же.
   — Сложные вы люди! Если считать математически, то получается, что чем меньше останется врага, тем ближе победа! — удивленно сказал Искин.
   — Эх, железяка ты, все-таки! Даже вражеские солдаты — это не абстрактные "рядовые". Это люди. И напоминаю, что убивать людей просто так — преступление. К тому, же сам послушай, что творится у них. — сказал я.
   На позициях противника все четче слышалась ругань, порой переходящая в крики. До нас долетали отрывочные фразы:
   — Я против! Я заключал контракт с вооруженными силами не для того что бы меня пристрелили! Вы видите наши потери! Надо сдаваться и дело с концом! Надо сложить оружие и сдаться! Они же цивилизованные люди, они не будут стрелять в безоружных! Я в армию шел чтобы заработать, а не умереть! Кто будет оплачивать мне после всего этого психотерапевта?! Я немедленно разрываю свой контракт! — доносился до нас высокий визгливый голос. — Где генерал?! Я вас спрашиваю, господин полковник Пристли, где генерал Хайвелл?! Я сию же секунду вручу ему свой рапорт и прошение о персональной пенсии от Министерства Обороны!
   — Ждем, всем оставаться на позициях, держать противника под прицелом. Первыми огня не открывать! — решившись, скомандовал я.
   Майор Смирнов одобрительно кивнул:
   — Согласен полностью, Командор. Противник деморализован. Мы возьмем их голыми руками… Как военный, я не могу согласиться с вашей пацифистской доктриной, но в данном случае наше бездействие считаю оправданным. Разрешите только предложить провести небольшую передислокацию, попросту говоря — давайте спрячемся хотя бы в траншею… Мало ли, камикадзе могут быть и в войсках пиндосов.
   Предложение показалось мне дельным, и мы спрыгнули в ближайший окоп ополчения. Медленно потянулись минуты; так бывает всегда, когда чего-то ждешь с нетерпением, но не знаешь, дождешься ли. Действительно, нам никто не гарантировал именно такого варианта развития событий, о котором говорил майор; в конце концов, что мешало командованию врага затребовать подкрепления, дождаться до утра и с новой силой обрушить на нас всю мощь своей военной машины?.. Такое "подвешенное" состояние несколько нервировало, и я снова пожалел, что не догадался перед боем стрельнуть пару-тройку сигарет из портсигара Петровича. Даже любопытно, — какие сигареты в будущем?
   Через десять минут ожидания с нашей стороны и жарких обсуждений во вражеском стане ("Капитан! Ваши права гарантированы Верховным законом СШП, и вы можете писать рапорт и требовать всех положенных вам выплат. Но, Богом клянусь, я понятия не имею, куда подевался генерал Хайвелл! Поверьте, я сам дорого отдал бы, чтобы это знать! Уж очень хочется посмотреть в глаза этого "руссофоба"! Это он довел нас до такого апокалипсиса. Подозреваю, что он добровольно перешел на сторону противника в своем давнишнем стремлении выведать загадки непостижимой души руссов. Если она у них есть, конечно. А нас его стремления сделали разменной монетой, да. Кстати, я намереваюсь подать на него в суд. Дело за малым — добраться до суда… Да и вообще, выбраться отсюда в благословенную нашу страну…") над позицией пиндосов поднялся длинный кусок антенны с привязанной к ней футболкой, которая видимо, символизировала белый флаг — парламентерский знак.
   Через пару минут из-за укрытий появился человек в полевой форме с поднятыми руками. Судя по знакам различия — полковник.
   Дойдя до обгорелого пня, делившего примерно поровну расстояние от линии наступления до наших окопов, противник остановился в нерешительности.
   — Пойду, — коротко бросил я, поднимаясь на ноги.
   — А вдруг это ловушка? — взвыл Искин.
   — Не думаю, — подал голос Виктор Васильевич. — Иди, Антон! Принимай капитуляцию, Командор! — торжественно добавил безопасник.
   Я вопросительно посмотрел на майора Смирнова. Тот утвердительно кивнул.
   Подойдя к полковнику и ответив на его воинское приветствие, я вопросительно приподнял бровь:
   — Слушаю вас, полковник. Вы что-то хотели мне сказать?
   — Извините, сэр, не знаю, как к вам обращаться: ваши знаки различия мне не известны! — растерянно оглядывая мои лычки и шевроны, произнес полковник Пристли.
   — Мое звание Командор. Вооруженные силы Российской Федерации, — сухо ответил я, буравя его взглядом, скопированным мной у Виктора.
   Поежившись, полковник пробормотал:
   — Но вооруженных сил Российской Федерации не существует, собственно, как и самой Российской Федерации!
   — У вас устаревшие, да и просто не верные данные, полковник. Ваши войска, очевидно, выполняя ваш приказ, вторглись на территорию суверенного государства! По всем законам я должен уничтожить врага, нарушившего наши границы, и привести силы стратегического назначения в боевую готовность, — стараясь звучать как можно весомей, произнес я. — Я доступно излагаю, сэр? Вам известно, что такое "силы стратегического назначения"? — сурово добавил я, многозначительно глядя прямо в глаза полковнику Пристли. — Про "Мертвую руку" слышали, наверно? — уже не сдерживаясь, я ухмыльнулся, со злорадством наблюдая, как сползает с лица моего собеседника былая самоуверенность, и его заливает мертвенная бледность.
   Так-то, ребятки. Это, как правильно было сказано, вам не гражданских раскатывать с воздуха, словно в тире! Что, не по нюху табачок?..
   — Но… но… но… но мы же не знали! У нас был приказ ликвидировать бунт! — отчетливо лязгая зубами, выдавил полковник, которого явственно начало трясти. — Клянусь Богом, это все генерал Хайвелл. Я давно говорил, что пора, пора ему на пенсию!.. Но раз у вас государство, о, сэр, я возьму на себя смелость доложить своему руководству!.. — "Если уберусь отсюда живым и здоровым! — стараясь не дрожать так явно, лихорадочно закончил про себя полковник. — Боже, Иисус. Клянусь, если я доберусь до нашей страны, — поставлю тебе свечку в церкви. Даже две свечки, Господи. Только вытащи меня отсюда!". Все его метания и томления так явно читались на потном круглом лице, что я не удержался от довольно язвительной ухмылки.
   Да… полковник-то тряпка, особенно по сравнению со своим коллегой — упомянутым генералом Хайвеллом, сидевшим в настоящий момент у нас в бункере под арестом.
   — И что вы предлагаете мне с вами делать, полковник? Поступить с вами, как велит мне Устав? Или будут другие предложения?
   — Мы сдаемся! Просим снисхождения согласно Женевской конвенции, — прижимая толстенькие ручки к груди, воскликнул полковник Пристли.
   — Когда прижало, вспомнили о Женевской конвенции? — грубо усмехнулся я. — Что же вы раньше про нее не вспоминали? Когда поджаривали нашу страну? Когда бомбили и убивали наших чудом оставшихся в живых граждан?!
   На полковника было жалко смотреть. Из-под козырька его фуражки градом катился пот. Толстые губы беззвучно шевелились. Серые глубоко посаженные глаза растерянно бегали по сторонам. Даа… не вояка.
   — Ладно, возвращайтесь к своим. Через пять минут сложить все оружие, руки в гору и ждать досмотровую команду с конвоирами. Жизнь вам и вашим бойцам сохранить обещаю, — ответил я и, брезгливо отвернувшись, двинулся к бункеру.
   
* * *

   Спрыгнув в окоп, я успокаивающе кивнул майору Смирнову, нетерпеливо переминавшегося с ноги на ногу в ожидании новостей.
   — Ну, Командор, на чем порешили?
   — Через пять минут надо отправить к ним бойцов. Пусть соберут оружие и проводят этих горе-вояк в бункер. Ну а дальше — свяжемся с их командованием, поинтересуемся, как они мыслят наше дальнейшее сосуществование, — с облегчением выдохнул я. Все же нервная получилась встреча, несмотря на то, что полковник оказался настоящим слизняком… — Как думаете, майор, выгорит?
   Майор задумался, но его размышления прервал возмущенный голос из Кип-боя:
   — Что это значит — "проводят вояк в бункер"?! А харчеваться-то мы все чем будем?! Нееее, командор, это никуда не годиться! Их-то, поди, не взвод? И не два? А тушняка едва-едва нам хватит!.. И так ополченцев нагнали, но те-то хоть с собой провизии притащили. А если бы нет?! В общем, ты, Командор, какую-то глупость придумал, ей-Богу!..
   Майор Смирнов фыркнул.
   — Это у вас кто там такой умный? — посмеиваясь, спросил он.
   Я покраснел. Голос принадлежал одному из кладовщиков.
   — Да так… тыловые войска, можно сказать…
   — Ну что ж, недурно для тыловиков рассуждают, — внезапно произнес майор. — Не обижайся, Командор, но твоя идея действительно так себе. Нет, в принципе, будь у нас под боком тыл, налажено снабжение, резерв для охраны пленных — твое решение было бы оптимальным. Но, насколько я понимаю, ситуация совсем не такая радужная. Сколько у тебя провианта на складах?
   — На складах-то полно, только где те склады… — я махнул рукой. — А в наличии — несколько коробок тушняка, какие-то еще консервы, галеты. Ну и ополченцы телегу продуктов привезли. Только сами их уже до боя и съели почти все…
   — Вот видишь. А пленных полагается кормить. Кроме этого — ладно, допустим, в бункере есть место для содержания их под стражей. А охраны хватит? А если придет подкрепление к противнику, невзирая на все твои договоренности? Мы на войне, Командор, — тут все средства хороши. Не надо доверять врагу, это может плохо кончится.
   Я покрутил головой.
   — Что ты предлагаешь, майор?
   — Да что тут предлагать? — снова вклинился в наш разговор Колобок по рации. — Кто у них там самый важный? Полковник, ты говоришь? Ну вот и бери его одного. Зачем тебе вся эта куча солдатни? Вон, генерал у нас уже есть, так вот ему в компанию полковника. Уж их-то двоих прокормим как-нибудь! Если кляча все не слопала, — мрачно добавил он. — Где там ее хозяева, живы? Пусть уведут с глаз долой, она уже к горилке подбирается, никакого понимания не имеет, глупая скотиняка!..
   Майор расхохотался.
   — Весело у вас, а, Командор?.. — и, посерьезнев, добавил: — Дело говорит твой тыловик. Я бы поступил так: забрал оружие, танки, флаеры и отправил транспортом пехоту на их Родину. Полковника оставить здесь, посадить под замок. Я слышал, генерал у вас уже имеется? Ну вот, будет два высших офицера. Хороший задел для торга.
   — Антон, прислушайся, майор дело говорит, — вкрадчиво произнес Виктор. — Одна голова хорошо, а две — лучше. Нам действительно негде размещать пиндосских солдат и нечем их кормить. Да и вообще, был бы толк…
   Я снял кепку и почесал затылок.
   — Согласен, — наконец, кивнул я. — Надо распорядиться, отрядить команду по разоружению…
   — Я займусь, — хлопнул меня по плечу майор Смирнов. — Веришь, так хочется уже руки к делу приложить!.. Возьму своих бойцов, они тоже после криосна, возможно, захотят поучаствовать. Командор, а ты отводи своих ополченцев. Пусть отдыхают, поедят. Назначь только караул, без охраны нам теперь никак нельзя. До переговоров с пиндосами — точно. И сам ложись покемарь, тебе сильно досталось. Тут и военный профи не всякий сдюжил бы… а ты молодцом! — майор ободряюще мне улыбнулся. — Отдохни, Командор. Командоры тоже должны отдыхать, они не из железа сделаны, — Смирнов крепко сжал мою руку. — Горжусь, если позволишь, знакомством!
   Я обессиленно привалился к земляной стене окопа и только теперь понял, насколько вымотался за последние сутки. И, откровенно говоря, был рад разделить ответственность с настоящим асом, профессионалом своего дела. Сонно потерев лицо, я кивнул.
   — Спасибо, майор. Действуй. Полковника поместите к генералу, Виктор подскажет, куда именно.
   — Не боись, — хмыкнул Виктор Васильевич. — Все покажу, все расскажу. А ты иди, правда, поспи. Герой!
   Из последних сил я вылез из окопа и, пошатываясь от усталости, поднес к губам рацию.
   — Петрович, — позвал я. — Передай там по команде: всем в бункер. Есть, пить, спать… Я в люлю. Да, еще. Организуйте там медпункт, что ли…
   — Фельдшер уже работает, — откликнулся Петрович. — Только что докладывал, что закончил с тяжелыми. У него там на подхвате твои кладовщики и этот ваш пленный химик. Показал им, как накладывать повязки, теперь вчетвером быстро справятся. Отдыхай, Командор, если что — я тебя разбужу.
   На ходу снимая кепку и с наслаждением вдыхая ночной холодный воздух и вслушиваясь в ласкающую слух тишину, я доплелся до двери бункера. Спать. Спать. Спать…
  

  

   

    Перемирие
   

   Я открыл глаза и, с удовольствием потянувшись, взглянул на циферблат часов. Ого! Вот так отдохнул — продрых двенадцать часов!.. Умываясь, я прислушивался к окружающим меня звукам, но ничего необычного не происходило. Мерно жужжало оборудование, где-то негромко переговаривались люди, слышались шаги по гулким плитам коридоров бункера.
   — Командор! — раздался радостный голос Искина. — Доброе утро! Докладываю: на вверенном мне объекте все спокойно. На камбузе подан завтрак на пятнадцать человек. Если поторопишься — застанешь его горячим. Протоколом предусмотрено трехразовое горячее питание…
   — Погоди, погоди, — от удивления я выронил в раковину зубную щетку. — Как на пятнадцать человек? А остальные что — перешли на солнечную энергию?
   — А какие "остальные"? — удивился Искин. — Нет никого! Все, Командор, война, походу, кончилась!
   Я недоуменно потряс головой.
   — Объясняю, — вклинился Виктор Васильевич. — Вернее, докладываю, как говорят наши друзья-военные. Мы тут, ты конечно извини, немного похозяйничали… — виновато добавил он и сделал паузу.
   — Кто это "мы"? — недовольно буркнул я.
   — Я, Искин и майор Смирнов, конечно, — хмыкнул Виктор. — А ты думал, кто? Твои кладовщики, что ли?..
   — Ну, ну. И что мы имеем в результате вашего хозяйничания?
   Полковник Ежов вздохнул.
   — Да ничего особенного, Антон. "Криовоинство" разбило лагерь здесь рядом. У них, как говорится, своя свадьба, у нас — своя. Провиант, полевая кухня, повар — все у них свое. Ополченцы отправились по домам… Петрович, правда, пока остался с нами. Я подумал, что в случае новых боестолкновений он может быть нам полезен как хороший и грамотный командир подразделения. Еще остались буровики: я дал им задание по прямой их специальности, сейчас собирают установку, будут бурить нам скважину. Запасы воды в бункере конечны, к сожалению. А вода, сам понимаешь, нужна всегда…
   Я не выдержал и фыркнул.
   — Кладовщики тоже здесь. Но им, откровенно говоря, возвращаться некуда. Мы получили информацию, что их склад таки разнесли пиндосские флаеры еще днем. Бойцы они никакие, но, может, найдем им занятие по тыловой части. Фельдшеру, например, они здорово вчера помогли. Может, отправим их ремонтировать дроидов или еще что-то придумаем… Кто еще? Наш недохимик Джонсон, сидит изобретает формулу вещества для очистки системы вентиляции. Ну и два наших красавца: генерал Хайвелл и полковник Пристли. Сидят запертые на первом уровне в кладовке с обмундированием. Охраняют их несколько подчиненных майора Смирнова и он сам, говорит, никому нельзя верить, — с усмешкой закончил Виктор Васильевич. — Ты извини, Командор, но надо было все же навести порядок. А тебя будить не хотелось. Или думаешь, ты приказал бы что-то другое?
   Я подумал несколько секунд.
   — Нет, вряд ли, — наконец, ответил я. — Что тут еще можно было придумать? Вы правильно все сделали. Возьмите с полки пирожок, — не удержавшись, съязвил я. — Да и я пойду на камбуз. От голода прям в животе урчит…
   — Внимание! — внезапно воскликнул Искин. — Получен входящий вызов по широкополосной связи. О!.. Да это главный штаб пиндосов! Слышишь, Антон? — ликующе добавил Искин. — Сам Начальник штабов собственной персоной!.. Будешь общаться?
   — Нет, блин, не буду!.. Что за глупости, Железяка? Выводи начальника на громкую связь на командный пункт. Я сейчас поднимусь!
   Чуть не бегом я добежал до третьего уровня и, рухнув в командорское кресло, перевел дыхание. Спокойствие, только спокойствие, как говаривал милейший любитель тефтель и пирогов.
   — Не волнуйся, Антон, — подал голос Виктор Васильевич, появляясь на экране все в том же одеянии "страшного следователя" с пулеметными лентами через плечо. — Они уже проиграли, теперь хотят выторговать условия перемирия получше. Думаю, в их штабе уже глотают корвалол; а вдруг мы, разбив их войска на своей территории, отправимся к ним, водружать знамя на Капитолии? Они же храбрые только в стычках с гражданскими. Как получают ответку — так сразу вспоминают про Верховный закон, Женевскую конвенцию, в общем, так себе вояки. А у нас, напоминаю, их генерал и полковник. Пиндосы хорошо умеют считать деньги, они уже до цента прикинули, в какую сумму им обошлась подготовка этих двоих кадров. Ну и, возвращаясь к сказанному ранее, — все же своих они не бросают. Так что не поддавайся на провокации, будь дерзким и нахрапистым. Требуй "Темпоний". Нам надо 220 миллилитров, но ты попроси побольше. Они согласятся, гадом буду, — ухмыльнулся Ежов. — Еще перекрестятся от радости, что так дешево отделались. Ну и, конечно, требуй полного прекращения любых боевых действий на срок… ну, хотя бы год. Ты же понимаешь, что если мы получим "Темпоний", то никакого года у них уже не будет?
   — Понимаю, — кивнул я. — Лады. Искин, давай сюда начальника штабов, — решительно скомандовал я, нервно приглаживая торчащие на затылке короткие волосы и коротко выдыхая.
   — Погоди! На всякий случай… — немного поколебавшись, добавил Виктор Васильевич. — Я тебе там кое-что распечатал. Возьми в принтере.
   Я протянул руку к листу бумаги, пробежал его глазами и, не удержавшись, присвистнул.
   — Ого! — изумленно выдохнул я. — Вот это козырь!
   — Да, это именно, что козырь, — утвердительно произнес бывший безопасник. — Но можешь мне поверить, информация соответствует действительности. Так что используй его смело. Но, конечно, прибереги для особо сложного торга. Как знать, может, нам удастся съехать и без раскрытия этой сверхсекретной информации… Но не сомневайся, если противник будет упорствовать — пусть узнает, что мы тут тоже не лаптем щи хлебаем. Удачи в переговорах, Командор!
   
* * *

   — Говорит генерал Браун, — слегка искаженный эфиром, раздался из динамиков спокойный голос. — С кем имею честь?..
   — Командор вооруженных сил Российской Федерации Кузнецов, — браво отрапортовал я и расплылся в широкой злорадной улыбке.
   Повисла пауза.
   — Но, сэр. Вы, вероятно, меня разыгрываете? — осторожно уточнил генерал. — Насколько мне известно, у руссов нет никаких вооруженных сил. И уж тем более — нет никакой Российской Федерации!
   — Ваши сведения устарели, — отчеканил я. — Так бывает, когда финансирование военных проектов и разведки происходит по остаточному принципу: прямо под носом появляются и вооруженные силы, и Федерации… Сэр, — издевательски добавил я. — Вы все проспали, сэр.
   — Вот генерал Хайвелл говорил примерно так же… — пробормотал себе под нос генерал Браун, но, не желая сдаваться, воскликнул: — Сэр! Командор, или как вас там… Я не обязан вам верить. Скорее, я даже подозреваю, что вы — самозванец. С помощью горстки каких-то отщепенцев вам удалось каким-то чудесным образом одержать несколько побед над нашими войсками, но уверяю вас, удача — дама переменчивая и капризная. Уже завтра вы можете очень пожалеть о том, что вообще посмели высунуть свою голову из вашей тайги!
   — Значит, не верите? — начиная закипать, переспросил я. — Ну окей, генерал. Давайте-ка поиграем в одну веселую игру. Скажите, где вы сейчас находитесь? — я еще раз просмотрел текст на листе, который мне распечатал Виктор Васильевич. "Настало твое время, козырь!"
   — Что ж, это не тайна. Я говорю с вами из своего кабинета в Линкольн-сити. Я очень горжусь тем, что мое высокое положение позволило занять мне самый большой офис в здании нашего штаба, — довольным голосом ответил генерал Браун. — Если хотите знать, из окон моего кабинета открывается великолепный вид на Атлантический океан.
   — На океан? Просто чудесно, — хмыкнул я, нажимая несколько кнопок на командном пульте. — Сэр, вы не могли бы сделать мне одолжение?
   — Какое, сэр? — благодушно откликнулся генерал. — Я весь внимание.
   — Подойдите поближе к окну и посмотрите на маяк. Видно?
   В эфире послышалось какое-то шуршание — видимо, генерал раздвигал жалюзи.
   — Да, да, сэр. Маяк чудо, как хорош в свете сумерек!..
   — Отлично, отлично. А теперь посмотрите на маяк еще внимательнее. Ничего не отвлекает ваш взгляд?
   — Сэр, у меня все хорошо со зрением, — обидчиво пропыхтел генерал. — Но я возьму бинокль, если вам угодно.
   — Да, мне угодно, — ухмыльнулся я. — Берите скорее, вас ожидает сюрпрайз!
   В эфире зазвучали шаги и покашливание генерала.
   — Ну? Теперь видно? — поинтересовался я.
   Установившуюся было тишину прорезал резкий стук падающего предмета.
   — Ну же, поднимите бинокль, генерал. Зачем вы его уронили?.. Дайте-ка догадаюсь. Не иначе, вас смутили несколько красных огоньков на траверзе маяка, да? А знаете, что это за огоньки? Не ломайте голову, сэр, я вам помогу. Это опознавательные маячки радиобуя подводной лодки проекта 09851 "Хабаровск". А знаете, какие милые вещички несет в себе эта чудная лодка?.. Рассказать подробно? Или вы самостоятельно потрудитесь и вспомните? — я в ярости шарахнул кулаком по столу. — А, генерал?! Ну, ну, соображаем быстрее, я, извините, очень хочу есть, а не точить тут с вами лясы! Как — будем разговаривать по существу или выяснять, кто тут самозванец и существует ли Российская Федерация, вместе с силами стратегического назначения?! Быстро, я сказал, напрягаем остатки мозгов и слушаем мое предложение по условиям перемирия!.. Или выдвигаем свои — но только, сэр, с учетом вновь открывшихся обстоятельств, — вытирая пот со лба, уже спокойнее произнес я. — Принимая во внимание, что вы разговариваете с равным по статусу, а может даже превосходящим вас, руководителем государства. Про которое вы, верю, не знали, — напоследок съязвил я. — Жду ровно минуту. По истечении времени… ну, вы понимаете, да? Кнопка у меня под рукой. Нажму я ее или нет — зависит от вас. Сэр, — я шумно выдохнул и открутил крышку от бутылки с водой, протянутой мне кастрюлеголовым дроидом.
   
* * *

   Генерал не стал выжидать минуты, и уже через несколько секунд в эфире снова зазвучал его голос, уже не такой самоуверенный и надменный.
   — Сэр, я готов обсуждать условия перемирия, — произнес он. — Назовите свою цену.
   — Так бы давно, — буркнул я, закручивая крышку на пустой бутылке. — Тогда слушайте, ничего особенного я у вас не попрошу. Итак, первое. Наши государства объявляют перемирие сроком на год, можно больше, но я отдаю себе отчет, что разговариваю с представителем державы, сам смысл существования которой — установление единоличного правления по всему миру, так что заведомо невыполнимого не требую. Год. Дальше будет видно. Вы меня хорошо слышите?
   — Слышу вас отлично, — откликнулся генерал Браун. — Я уполномочен подписывать такие важные документы, сэр… Но можете ли вы мне гарантировать, что не нажмете эту чертову кнопку в течение всего периода перемирия?
   — Готов вам это гарантировать, — кивнул я, как будто генерал мог меня видеть. — И, разумеется, зафиксировать в договоре.
   — Будем считать, что по этому пункту мы достигли согласия, — с облегчением вздохнул генерал. — Но, как я понимаю, у вас есть еще требования?
   — А у вас нет? — язвительно осведомился я. — Напоминаю: в нашем плену — ваши высокопоставленные военные чины. Ну и один рядовой. Мне говорили, вы своих не бросаете. Или что-то у вас уже поменялось, люди вам не нужны?
   Генерал Браун кашлянул.
   — Да-да, — растерянно сказал он. — Как же, как же. Каковы условия выдачи наших соотечественников?
   — Нам нужно от вас некоторое количество вещества "Темпоний", — стараясь звучать как можно увереннее, заявил я. — Сразу предупреждаю, что на вопросы о целях его применения отвечать не буду! Нам просто нужно триста миллилитров этого вещества. В ту же минуту, как я получу "Темпоний", на свободе окажутся генерал Хайвелл и рядовой Джонсон. Я даже готов взять на себя их доставку на родину. Полковник Пристли, я полагаю, сгодится для того, чтобы отвезти вам на подписание экземпляр нашего договора о перемирии, а вот генерала и Джонсона мы немного задержим у нас в гостях. Вас устраивает мое предложение, генерал?
   Генерал Браун немного помолчал, посопел в передатчик, затем, судя по шороху жалюзи, снова подошел к окну, из которого открывался такой замечательный вид на маяк в сумерках.
   "Любуйся буйками, любуйся", — злорадно подумал я. — "Может, станешь посговорчивее!"
   — Вы не оставляете мне выбора, сэр, — наконец, произнес мой собеседник. — Я согласен. В таком случае, я ожидаю полковника Пристли с договором и вашей подписью. Как вы желаете получить свой экземпляр? Вас устроит отправка спецфлаером в тот же день? Вы можете прислать своего человека?
   — Вполне устроит. А вместе с нашим экземпляром потрудитесь передать "Темпоний". На всякий случай напомню, что нам известны свойства этого вещества, и не надо даже пытаться втюхать мне что-то другое.
   — Но, сэр, — удивленно прозвучал голос генерала Брауна. — Убей меня Бог, если я понимаю, в чем тут дело, но могу сказать, что вашего этого "Темпония" мне совсем не жаль. Не мое дело, что вы хотите делать с этим побочным продуктом производства топлива, но ваша загадочная русская душа не дает теперь и мне покоя. Почему вы считаете, что я должен вас обмануть, да еще в такой малости?.. Я все же человек слова, это вам подтвердит, кто угодно. Да вот спросите хоть генерала Хайвелла!..
   — Меньше текста, генерал, — я снова ощутил голод и все возрастающее раздражение. — По окончании нашего разговора я лично отправлю полковника Пристли с договором к вам в Линкольн. Думаю, часа три ему хватит на дорогу?.. Стало быть, пока вы там подпишите бумаги, пока отгрузите нам "Темпоний"… В общем, я жду своего посланника обратно не позднее шести часов вечера текущего дня. Если условия окажутся невыполненными или выполненными ненадлежащим образом — ну… Вы, мне кажется, догадываетесь, что у меня нет ни одной причины быть джентльменом, если джентльмены ведут себя со мной, как… как не-джентльмены.
   — Да, сэр, мне все понятно, — откликнулся генерал. — Со своей стороны, я даю вам слово, что к шести часам вечера у вас на руках будет подписанный нашим руководством экземпляр договора о перемирии сроком на один год, а также триста миллилитров "Темпония". Сию же секунду я отправлюсь доложить обстановку и приготовиться к встрече полковника Пристли.
   — Отлично, сэр, — я устало прикрыл глаза. — Тогда разрешите откланяться?
   — Всего доброго, сэр! Было чрезвычайно приятно осознать, что ваша великая страна снова возрождается. Это я говорю, как вы понимаете, от своего лица. Но надеюсь, однажды мы с вами встретимся не как соперники, а как союзники.
   Я не стал отвечать на эти напыщенные слова и просто выключил связь.
   
* * *

   — Пойду похаваю, — не обращаясь ни к кому конкретно, вяло сказал я.
   Опять устал. Вымотал меня этот разговор. Да и вообще… Неужели сегодня, с получением "Темпония", наконец закончатся мои мытарства?!. Товарищ Сталин, вы там как, в сорок втором, небось меня заждались?..
   — Герой! — прозвучал в тишине восторженный голос Искина. — Командор, блин, как жаль, что я не могу пожать тебе руку!..
   — Зато я могу! — воскликнул майор Смирнов, стремительно вваливаясь в командное помещение и хватая меня за плечи. — Антон Владимирович, позвольте вас обнять!.. Хоть это не по Уставу, но я не могу сдержаться!.. — как оказалось, наши с генералом Брауном переговоры проходили по громкой связи, и все обитатели нашего бункера могли слышать все происходившее.
   Голографический Виктор Васильевич в своей НКВД-шной фуражке вытирал со лба пот.
   — Клянусь, если бы я был живым — то после этого разговора точно слег с инсультом! — нервно смеясь, добавил он. — Антон, ты молодчина! Я рад, что не ошибся в твоей кандидатуре для нашей Миссии! Разреши тебя поздравить, Командор! Ух, и заставил же ты меня поволноваться!..
   Я только пожал плечами. Вот как-то вообще никак меня не трогали все поздравления. Убраться бы отсюда…
   — Антон, я тебе вывожу на печать договор о перемирии! — принимая серьезный тон, но все еще отдуваясь после пережитого, наконец, вымолвил полковник Ежов. — Можешь не перечитывать. Снаряжайте полковника Пристли. Предлагаю сопровождающим назначить майора Смирнова… Майор, на тебя вся надежда. Да, это не входит в твои задачи, но кого же еще нам посылать? Кладовщиков? Так они "Темпоний" того гляди выпьют на обратном пути…
   — Есть, товарищ полковник, — твердо ответил майор. — Разрешите выполнять задачу?
   — Выполняйте. Берите любой флайер. Из уцелевших… — вздохнул Виктор Васильевич. — И помните: на данном этапе от вас лично зависит очень многое!
   
* * *

   В половине шестого вечера Искин ликующим голосом доложил, что флаер майора Смирнова вышел на связь и попросил координаты для посадки. Спустя еще несколько минут сам майор появился на пороге командного пункта, сжимая в одной руке договор, а другой осторожно придерживая небольшой бумажный пакет.
   Договор я удостоил беглым взглядом, а к пакету нетерпеливо протянул руку.
   — Молодец, майор! — пожимая руку Смирнову, произнес я. — Извини, но мне не терпится, давай сюда этот чертов "Темпоний"!
   Майор развернул упаковку. У меня в руках оказалась стеклянная емкость, в которой плескалась темно-рубиновая вязкая жидкость.
   — Наконец-то, — пробормотал я. — Ну что, Виктор Васильевич? Пойду, что ли, переодеваться? Где там мои кирзачи?..
   — Погоди-ка, — нервно ответил полковник Ежов. — Что-то я не очень доверяю нашим заокеанским партнерам. Да, они подписали договор, с этой стороны подстава от них вряд ли будет. Но отомстить лично тебе… за генерала Хайвелла, за позор генерала Брауна, который прозевал нашу лодку, за десант и за сбитые флаеры — это они вполне могут. Давайте-ка пригласим нашего спеца по "Темпонию"!
   Через пару минут в дверь вежливо постучал рядовой Джонсон.
   — А, рядовой, — хмыкнул Виктор Васильевич. — Заходи. Взгляни-ка на это, — он повел головой в сторону стола, на который я поставил склянку с рубиновой жижей. — Похоже на "Темпоний"?
   Рядовой Джонсон осторожно взял емкость в руки, повертел и недоверчиво покачал головой.
   — Внешне похоже, сэр… Но я бы не стал делать однозначных выводов. У вас есть сомнения, сэр?
   — Вот именно, рядовой. Вот именно. А как бы нам узнать точно: "Темпоний" ли это или нет?
   Рядовой Джонсон задумался.
   — Боюсь, никак, сэр. Дело в том, что его свойства никто особо не изучал. То есть мы знаем, как он себя ведет в реакциях при производстве "Аржантума-2", потому что были вынуждены это знать. Наша задача была как раз в избавлении от этой присадки, нам нужно было получить чистое топливо… Да, физические свойства "Темпония" нам известны, но что толку? Мне кажется, сэр, вам не для красоты нужно это вещество. И я не могу сказать, как поведет себя "Темпоний" в решении вашей задачи. Впрочем, это вот вещество тоже.
   — Ладно. Скажи-ка мне, рядовой, а этот ваш "Темпоний" взрывоопасен? — беспокойно глядя на стеклянную тару, поинтересовался Виктор Васильевич.
   — О, нет, сэр. Это я знаю точно, иначе бы я с вами сейчас не разговаривал. Максимум — он токсичен, да и то при нагревании.
   — Очень хорошо. Искин, мне нужен один из дроидов и пустое помещение, — жестким голосом произнес безопасник.
   Спустя минуту, в дверь поскребся кастрюлеголовый дроид.
   — Возьмешь бутылку, отольешь во что-нибудь милиллитров двадцать-тридцать, — приказал ему Виктор Васильевич. — Но только не здесь. Поднимись, что ли, на первый уровень… Там, вроде, нет никого?
   — Никого, кроме пары танков да пиндосского сбитого флаера, — ничего не понимая, откликнулся Искин.
   — Вот и славно. Слышишь, ты, муравей-переросток? — снова обратился Виктор к дроиду. — Задача ясна?
   Дроид помигал лампочками, сграбастал со стола бутылку и, гремя шваброй, потащился вниз по лестнице. Нам было хорошо слышно, как хлопнула, закрываясь за ним, входная дверь на уровень ангара. Дроид очень старался выполнить поручение.
   Мы все замерли в ожидании. Не знаю, чего я ожидал услышать, но грохот, раздавшийся вслед за стуком двери первого уровня, и мощный удар свалили меня с ног. Я упал, больно ударившись головой о командный пульт. Голограмма Виктора Васильевича зарябила помехами. Майор Смирнов и рядовой Джонсон, цепляясь друг за друга, рухнули на шкаф с бумагами, повалили его и покатились в разные стороны. С потолка на меня посыпалась какая-то пыль, в ушах зазвенело, во рту пересохло.
   — Твари какие, а?! — надрывался Искин. — Подсунули бомбу Командору!..
   — Антон, ты цел? — достаточно спокойно осведомился Виктор Васильевич.
   — Похоже, что цел, — пробормотал я, вставая на ноги. — Видимо, благодаря тебе, Виктор… Ты меня спас, спасибо!.. Честное слово, я бы сам даже не подумал проверить — "Темпоний" ли нам прислали… Уже заливал бы его в устройство, клянусь.
   — Поживи с мое… послужи с мое… — тяжело вздохнул безопасник. — Не благодари. Я все-таки ответствен за твою Миссию. И не надо направлять к пиндосам десант, вообще — забудь о них. Пусть думают, что у них получилось тебя уничтожить. Усыпим их бдительность, пусть зализывают раны и соображают, как же так воскресла Федерация у них под носом. А мы пока покумекаем, как бы так за их спинами раздобыть проклятый "Темпоний"… От того, что первый блин оказался комом, наша задача все равно никуда не девается. Майор, вы живы? Отряхивайтесь и давайте подумаем, как нам теперь его достать.
  

  

   

    Завод
   

   — Пиндосы, скорее всего, не догадываются, что мы в курсе наличия их перегонного завода в Сибири, — задумчиво изрек Виктор.
   — И что ты предлагаешь? Взять штурмом огромное и хорошо охраняемое предприятие? — удивился я.
   — Ну почему сразу штурмом и сразу взять? — возмутился безопасник. — Нам же только "Темпоний" нужен. Можно провести небольшую операцию… и кхм… изъять необходимое нам количество. А по поводу охраны — как стало известно из допроса захваченного полковника Пристли, подразделение, которое атаковало нас, сняли как раз с этого завода. Так что охраны там не особо много.
   — Думаешь они не успели пополнить охрану?
   — Конечно, нельзя сказать с полной уверенностью, но скорее всего, нет. Уж слишком у них все через одно место, — ухмыльнулся Виктор. — Прямо даже не верится, что они до такой степени сократили финансирование военных структур.
   — И кого ты думаешь привлечь к этой операции? — я задумчиво посмотрел на голографического безопасника. Тот все еще щеголял в форме сотрудника внутренних дел 30-х годов прошлого века, и, похоже, превосходно себя в ней чувствовал.
   — Кого-кого? Как будто у нас есть выбор. Конечно, бойцов майора. Помнится, при отборе кандидатов в заморозку, у некоторых в личном деле значилась нужная нам подготовка и опыт, — ответил Виктор Васильевич.
   — Как я понимаю, надо будет еще нашего химика взять, хватит ему казенные харчи в плену жрать. С ним будет все же попроще: он знает, где точно хранится "Темпоний", — сказал я.
   — Само собой. Это и не обсуждается. И предвосхищая твой вопрос, отвечу: — НЕТ! Ты туда не пойдешь! Во-первых, делать там тебе нечего. Во-вторых, ты только помешаешь — у тебя нет не знаний, ни опыта в скрытных операциях. В-третьих, то, что мы задумываем, опасно, а как ты, наверное, и сам помнишь, миссия превыше всего. Особенно, когда риск не оправдан.
   Я прямо опешил от такой отповеди; безопасник, видимо, готовил аргументы заранее, зная, что я не захочу остаться в стороне.
   — Хорошо, вызывай Смирнова, пусть готовит группу, — сказал я и вышел из командного центра.
   Неспешно бредя по коридору, я с удивлением осознал, что мне уже не надо никуда ни бежать, сломя голову с пулеметом наперевес, ни вести переговоры с противником, строя из себя важного военачальника. Впервые за несколько дней у меня появилось свободное время, чтобы спокойно поговорить с корейским полковником. Как-то даже стыдно становится: полковник нам сильно помог в самый сложный момент, а я так и не смог выделить время как следует его отблагодарить, да и вообще узнать цель его визита к нам. Прикинув, где лучше встретиться с полковником, я вызвал его по рации.
   Полковник подошел буквально через пять минут после моей просьбы о встрече в конференц-зале.
   — Здравствуйте, товарищ полковник! Прошу простить меня за длительное ожидание переговоров, ради которых вы к нам прибыли, — поприветствовал я его, вставая из-за стола.
   — Здравствуйте, товарищ Командор. Я все понимаю, да и в ожидании переговоров скучать не пришлось, — отшутился кореец.
   — Предлагаю перейти сразу к сути вашего визита, политесов лучше не разводить, время дорого; неизвестно, что еще выкинет противник, узнав, что затея с бомбой провалилась. — предложил я.
   — Да, так будет лучше, да и если честно, не люблю я эти разговоры вокруг да около, я все же военный человек, — ответил полковник, устраиваясь на удобном стуле напротив меня.
   — Тогда спрошу вас прямо, не сочтите за грубость: какова цель вашего визита? Уж простите, не поверю, что все дело в союзном договоре столетней давности! — произнес я.
   — Вы совершенно правы. Перехватив ваш радиообмен на командной частоте, к которой мы имеем доступ как союзники, мы приняли решение вступить в контакт. Дело в том, что положение нашей страны не особо лучше, чем у вас. С единственной разницей, что нас не обработали ХАРПом. Но инфраструктура у нас так же, как и у вас, полностью уничтожена "демократическими" бомбардировками, — вздохнул полковник, поморщившись, выделяя слово "Демократическими".
   — А как же ваши вооруженные силы? Из предыдущих разговоров, я понял, что они у вас сохранились.
   — Назвать наши подразделения Вооруженными силами можно с большой натяжкой. Мы скорее партизаны ну или повстанцы. Корея оккупирована силами СШП а то, что осталось от нашей народной армии, прячется по подземным ангарам и убежищам.
   — Зачем СШП оккупировать вашу страну? Тем более столь длительное время? Это же огромные затраты ресурсов как человеческих, так и материальных? Зная меркантильность пиндосов, не могу понять смысл, — удивился я.
   — Вот именно: меркантильность. Они оккупировали нас не для расширения зоны влияния или из за нехватки территорий. В двадцатом веке пиндосы по своей глупости перевели практически все свои производственные мощности в Чайну, инвестируя в нее огромные средства, но не рассчитали, что со временем Чайна окрепнет и начнет выходить из-под их контроля, как в экономическом, так и в военном отношении. По многим позициям Чайна начала догонять, а где-то и перегонять своих прежних "хозяев". Чтобы не допустить потерю лидерства и опасаясь военной угрозы, как им казалось исходящей от Чайны, СШП применило по ним и по России установку ХАРП. После уничтожения Чайны, у них возникла острая потребность в рабочей силе. Решение нашлось быстро. СШП обвинили нашу страну в создании и использовании оружия массового поражения, быстро провели решение через ООН, которым после уничтожения России и Китая де-факто руководили, и напали на нас. К тому времени мы по настоянию ООН и союзных стран полностью отказались от ядерной программы, поэтому страха ответного удара, который сдерживал их ранее, не было. Быстро разбив наши Вооруженные силы, СШП уничтожили всю ненужную им инфраструктуру и установили военную администрацию. С тех пор они используют население нашей страны в качестве практически бесплатной рабочей силы. Это скорее можно назвать рабством. Те крохи, что платят нам за работу, уходят полностью на еду, которую они же нам и продают. Эмбарго на поставки продовольствия ввели практически сразу же после оккупации. Единственная страна, которой позволяется импортировать продукты питания это, как вы можете догадаться — СШП, — ответил полковник и опустил глаза, в которых на миг полыхнула ярость.
   — Теперь понятна ваша особая "любовь" к пиндосам. И все же, чем мы можем вам помочь? — спросил я.
   — Как я и сказал, у нас огромная потребность в продуктах питания и медикаментах. Без них возможности борьбы с СШП у нас нет.
   — С этим в принципе, мы можем помочь. По данным Искина стратегические хранилища по протоколам должны содержать, кроме всего прочего, продукты питания на девяносто суток из расчета населения страны в сто пятьдесят миллионов человек, — ответил я задумчиво. — Так что запасами с вами поделимся. Да и из техники что-нибудь подкинем. Дай бог справимся с СШП, будем вместе поднимать наши страны. По имеющимся данным на хранении есть множество техники, предусмотренной как раз для восстановления инфраструктуры после глобальных катастроф.
   — Огромное спасибо! Мы в свою очередь, готовы оказать вам поддержку в военном плане, да и рабочие руки после войны могут пригодиться, — радостно воскликнул полковник.
  

  

   

    Переход
   

   — Командор, подразделение спецназа отбыло на завод, расчетное время прибытия в районе четырех часов. — сообщил Искин.
   — Дай бог, что бы все прошло, как планировалось, тихо и без потерь. Не могу до сих пор привыкнуть, что от моих решений зависят человеческие жизни, — озвучил я свои мысли вслух.
   — Антон, ты что, еще не понял, что теперь так будет всегда? И на данном этапе миссии на тебе еще не особо большая ответственность. Вот начнем менять историю — вот тогда каждое твое решение будут стоить, не как сейчас десятки жизней, а миллионы! — вздохнул безопасник.
   — Вот спасибо, вот успокоил! — ответил я ему и задумался, — а ведь он прав. Смогу ли я здраво принимать решения, зная, что находится на кону? Соглашаясь на миссию, я до конца не понимал, как все это будет происходить. Что изменить прошлое это не поменять в учебнике по истории с одну страницу на другую, а своими действиями и решениями повлиять на судьбы миллионов человек, подтолкнув их действия в нужном мне направлении. И что изменения произойдут не по щелчку пальцев.
   — Антон, это даже хорошо, что ты начал понимать ответственность за последствия своих решений, значит мы правильно остановились на твоей кандидатуре, когда выбирали, того кто займется миссией. В нашем случае, самое страшное, если бы ты начал действовать по принципу: Лес рубят — щепки летят! В таком огромном социально-политическом проекте, который мы решили осуществить это была бы катастрофа с огромными потерями, которые аукались бы нам в будущем не меньше, чем история с ХААРПом.
   — Время покажет, правильно вы остановились на моей кандидатуре или нет, — я нервно прошел из угла в угол и посмотрел на часы. — Главное сейчас — чтобы у Смирнова и нашего химика все получилось. Честно сказать, мне уже надоело здесь торчать…
   — Все получится, — откликнулся Искин. — План отличный, командор. Хорошо, что наши буровики-затейники захватили этого Джонсона в плен. Может, даже не потребуется силовых акций; попьет он чайку со своей миссис Ричардс, подсыпет ей в стакан волшебного порошочка, и пока дама будет мирно почивать, аккуратно доставит майору Темпоний в лучшем виде.
   — Будем надеяться, что так все и случится, — пробормотал я. — Должно же, наконец, нам повезти?..
   — Ты бы прилег отдохнул, — посоветовал Виктор Васильевич. — Если все пойдет по плану, уже завтра с утра будешь беседовать с Верховным главнокомандующим. И поверь мне — там уж тебе будет не до отдыха.
   — Верно, надо прилечь, — согласился я. — Только как тут уснешь? А если у них там все пойдет наперекосяк?
   — В любом случае, ты ничем помочь не сможешь. Давай, укладывайся. Искин доложит сразу, как только будет какая-нибудь информация.
   — Я на страже, Командор! — отозвался Искин. — Ты спи, не волнуйся. Будут новости — я сразу сообщу.
   Я не спеша спустился на жилой уровень и, не раздеваясь, повалился поверх одеяла. Сон, конечно, не шел. Поворочавшись с боку на бок, я вытащил из тумбочки кем-то когда-то забытый или оставленный нарочно том "Войны и мира" Толстого. Наверно, признаваться в этом стыдно, но я до сих пор так и не прочитал эту эпопею. В школе, как и практически все одноклассники, я откровенно забил на изучение этого объемного произведения, а во взрослом возрасте, как говорится, Бог часу не дал. Вот ведь, когда время-то нашлось на самообразование!..
   Стоило мне раскрыть увесистый том, как в дверь робко постучали, и на пороге комнаты появились буровики-затейники, перемазанные землей.
   — Командор! Мы тут это, скважину-то пробурили. Вода есть, дебит хороший, — произнес Патлатый. — Чем бы нам еще заняться?
   — Пробурили? Молодцы, — улыбнулся я. — А занятия для вас у меня пока нет. Впрочем, скорее всего, и не будет… Считайте эту скважину своим дембельским аккордом. Благодарю за службу! — я протянул Патлатому руку, которую тот непонимающе пожал.
   — Так это, — растерянно промямлил Патлатый. — Куда нам теперь-то? Петрович говорит, смысла возвращаться в наше поселение нет. Оттуда во время заварухи с пиндосами все эвакуировались. Где теперь их искать, пока они на связь не выйдут? А просто так сидеть мы не привыкли.
   — Ничем не могу помочь, — развел я руками. — Либо сидите здесь, либо ищите своих односельчан… Что я могу вам предложить, если сам не сегодня-завтра, наконец, отправлюсь отсюда восвояси?
   — Как это? — уставились на меня буровики. — Насовсем, что ли?! А если снова война — кто будет командором?!
   — Вот как раз для того, чтобы не было войны, я и сваливаю, — поколебавшись, ответил я. — Как бы вам объяснить… В общем, есть технологии, и я должен как можно быстрее оказаться в прошлом. Знаете, кто такой Сталин?
   Буровики переглянулись.
   — Конечно, знаем, — обиженно протянул Патлатый. — В школе все-таки учились. Это Учитель Темнейшего! Учитель, гуру, наставник… как его там еще называли?..
   — Ну вот. А про Великую Отечественную войну слышали?
   — И даже целый экзамен по ней сдавали! — все еще не понимая меня, кивнул Лысый. — Я до сих пор, кажется, помню карту, где нарисовано — кто, когда, откуда наступал и все такое.
   — Вот как раз в то время, которое ты так хорошо помнишь, я и отправляюсь. Чтобы будущее, то есть это время, было избавлено от событий, участниками которых мы с вами стали за последние недели.
   — Вона как! — уважительно закивал Патлатый. — Ну что же — скатертью, как говорится, дорога!.. А ты один туда отправляешься или как?
   — Ты хочешь составить мне компанию? — засмеялся я. — Погнали, чо. Разведчики вы хорошие, как показала практика. Пошлем вас на фронт, будете языков таскать. Ордена заслужите, все такое.
   Буровики тоже рассмеялись и переглянулись.
   — Да нет, командор. Мы, вообще-то, мирные люди. Нам бы бурить. Воевать неохота.
   — Вот ты и ответил на свой вопрос, — я подавил вздох. — Один я отправляюсь, конечно. У каждого в этой жизни своя задача, своя миссия. Моя — вот такая. А вы шли бы хоть умылись. А то на чертей каких-то похожи. Клячу свою покормите, что ли, пока она дроидов не слопала, — я усмехнулся. — . И вообще, дайте мне отдохнуть напоследок. Попрощаться еще успеем, я не исчезну, как роса на солнце…
   Буровики снова посмотрели друг на друга и, пятясь назад, скрылись за дверью.
   
* * *

   Прочитав несколько страниц "Войны и мира", я внезапно ощутил нестерпимый голод. Отложив книгу, я почти бегом отправился на камбуз, где застал Колобка и Бородача, азартно шлепающих за столом ветхими игральными картами.
   — О, командор! — завидев меня, воскликнул Бородач. — Никак пришел отвальную сделать?
   Я непонимающе посмотрел на довольные лица кладовщиков.
   — Ну что удивляешься? Мы уж наслышаны, что покидаешь нас, — перетасовывая колоду, произнес Колобок. — Насчет отвальной, конечно, шутка… Но рюмаху-то на ход ноги опрокинешь? — и, пошарив под столом, выволок на свет Божий ополовиненную бутылку горилки. — Или пивка? — он снова полез под стол и извлек две бутылки пива, привезенных еще ополченцами.
   — Ну, может, перед отправкой накатим, — согласился я. — А пока пожрать бы. Что-то от этого дурного ожидания аппетит прямой волчий.
   — Понятное дело, — закивал Бородач, споро разжигая огонь под сковородкой. — Когда ждешь чего-то — оно завсегда так. Вот яичницу тебе спроворю. Будешь? С салом! — горделиво подбоченился он. — Это мы со своего склада привезли. Как знали, что расфигачат его пиндосы!.. — кладовщик вздохнул и вывалил на сковороду нехилый шматок нежного даже на вид сала.
   По камбузу поплыл восхитительный запах. В дверь заглянула лошадь и повела ноздрями.
   — Поди ты прочь, прорва ненасытная! — вскакивая из-за стола, завопил Колобок, выпихивая клячу обратно в коридор. — Бочка бездонная! Живоглотина! Оглоедина! — надрывался он, упираясь кобыле руками в тощую грудь и пытаясь вытолкать животное из дверного проема. — А?! Ну все жрет, командор! Это же катастрофа, она скоро нас самих проглотит, я спать боюсь ложиться! Проснусь — а она меня доедает!.. Поди, поди! — наконец, человеческий гений победил врожденное животное упрямство, дверь захлопнулась, из коридора послышалось обиженное лошадиное сопение, а Колобок, утирая со лба пот, повалился на стул.
   Я улыбнулся и внезапно поймал себя на мысли, что буду скучать по своим новым знакомцам. Как бы ни сложилась моя дальнейшая судьба, я буду, скорее всего, с теплотой вспоминать и кладовщиков, и буровиков-затейников, и отважного Петровича… Вот ведь, правду в народе говорят: не было бы счастья, да несчастье помогло.
   Расправившись с огромной яичницей (Бородач не пожалел ни колбасы, ни помидор, ни даже каких-то безвкусных грибов), я вернулся в спальню. "Война и мир" немым укором взирала на меня с кровати. Мысли скакали вразнобой, как ошалевшие от первого весеннего тепла воробьи.
   "А было бы недурно взять с собой всю эту компанию, — почему-то подумалось мне. — И буровиков, и этих тружеников тыла… Все-таки знакомые все лица. Да и совсем небесполезные. Ну и вообще — будет хоть, с кем словом перекинуться! Кто их там знает, в сорок втором — что за люди были?.." — поймав себя на этой мысли, я даже испугался на секунду. Это ж надо, до чего додумался! — одернул я себя. "Вообще-то, в сорок втором тебе работать предстоит, а не словами перекидываться с любителями горилки или спецами по бурению скважин!" Не на шутку рассердившись на самого себя за проявленную в думах слабость и глупость, я не заметил, как на пороге открытой двери появился, деликатно покашливая, генерал Хайвелл. Еще вчера, посовещавшись, мы его выпустили из кладовки, посчитав, что вряд ли он отважится на побег. Сам генерал же торжественно дал нам слово, что не сдвинется ни с места, а буровики, пленившие генерала, поручились за него, дружно указав, что он сдержал свое слово при доставке в наш лагерь, даже не попытавшись сбежать.
   — Генерал? — наконец, вынырнув из своих мыслей, растерянно произнес я. — Чем могу, как говорится, быть полезен?
   — О, сэр, — слегка наклонив голову, отозвался генерал. — Я наслышан, что вы нас покидаете. Я пришел выразить вам свое почтение и указать, что считаю вашу миссию очень серьезной и ответственной. Я хочу пожелать вам удачи. Знаете, а ведь я вам несколько завидую. Я всегда мечтал очутиться на той Великой Войне. Я, знаете ли, очень интересуюсь особенностями мышления русских людей и обстоятельствами, которые помогали им всегда побеждать. Загадочная русская душа и менталитет — вот что меня интересует уже много лет, сэр. Я много отдал бы, чтобы понаблюдать за вашим народом, так сказать, изнутри.
   — Спасибо за добрые слова, — ухмыльнулся я. — Но вы, генерал, ищите, по-моему, черную кошку в темной комнате. Не ищите, вот вам мой совет; ее там попросту нет.
   — Оу, — генерал озадаченно покрутил головой. — Нет, сэр. Я, конечно, достаточно неплохо говорю по-русски и понимаю смысл пословиц и поговорок, но вы меня не переубедите. Ваш народ очень и очень интересен и любопытен как объект для изучения. Вы — совсем не похожи на нас, людей Западной Цивилизации. В этом ваша загадка. Я бы хотел хоть на шаг приблизиться к ее отгадке.
   — С таким настроем, генерал, вам следовало стать историком, а не покорять карьерные вершины в армии, — не удержался я. — Что вас понесло в военное учебное заведение?
   Генерал горестно развел руками.
   — Именно, что мои стремления разгадать русскую душу. Я надеялся работать с пленными руссами. Но они категорически не хотели не только со мной работать, но и вообще сдаваться в плен. Я ими восхищался, но это никак не помогало мне в моих изысканиях. Но, сэр, оставим мое прошлое в покое… Хотя из уважения к вам, обещаю: по возвращении на свою Родину я оставлю службу и усядусь писать мемуары, — улыбнулся генерал. — Вы позволите мне прийти проводить вас и пожелать вам удачи, сэр?
   — О господи, — пожал я плечами. — Приходите, если вам охота. Опрокинем стопочку. Вы знаете, что такое стопочка? — лукаво усмехнулся я.
   — Безусловно! — рассмеялся генерал Хайвелл, надевая фуражку. — В таком случае, я буду ждать уведомления по громкой связи. У вас тут никакого секрета не задерживается, как видно! — он подмигнул мне и, прикрыв дверь, зашагал прочь по коридору.
   Да уж, у нас тут действительно, как в деревне… Спрашивается, откуда все уже в курсе, что я сегодня-завтра должен отсюда свалить?
   — Командор! — голос Искина прозвучал неожиданно торжественно. — Только что на связь выходил майор Смирнов. У них все получилось, командор. Химик доставил "Темпоний", и они все уже тронулись в обратный путь. Расчетное время прибытия — четыре часа. Можешь начинать собираться, командор, — последнее предложение прозвучало печально.
   — Что, Железяка, будешь меня вспоминать? — неожиданно для самого себя спросил я.
   — Буду, командор, — уныло откликнулся Искин. — Эх… Ну почему мне нельзя с тобой? Мы бы отлично поработали!..
   — Знаешь, в середине двадцатого века еще не было искусственных интеллектов… Наш тандем был бы неверно истолкован, — я попытался было обратить все в шутку, но юмор удавался плохо, и я предпочел замолчать.
   Молчал и Искин.
   
* * *

   — Ну что, Антон, ты рад, надеюсь? — голографический Виктор Васильевич внимательно оглядел меня с головы до ног.
   Я уже успел сменить удобную, практически невесомую командорскую форму на тяжелый ватник, дубовые кирзачи и пилотку, не забыв захватить и свой битком набитый бумагами вещмешок.
   — Рад, рад, — буркнул я, пытаясь утрамбовать в мешок несколько банок тушняка и коробков спичек. — Что Смирнов? Скоро будут?
   — С минуты на минуту, — грустно отозвался Искин. — Да вот, кажется, и он.
   Действительно: дверь ангара, где собрались все мои знакомцы, распахнулась и впустила в помещение радостного майора и спокойного Джонсона, бережно прижимавшего к себе металлическую емкость.
   — Молодцы! — сжимая руку майора Смирнова, выдохнул я. — Теперь без ошибок, я надеюсь? — я повернулся к химику.
   Тот обиженно надулся.
   — Сэр, я работал с этим проклятым Темпонием почти два года. Я не мог ничего перепутать! Вы очень плохо обо мне думаете, сэр, — закончил он и протянул мне жестянку. — Здесь ровно двести двадцать милиллитров. Я помню, что именно такое количество фигурировало в договоре с нашим командованием. Скажите, сэр, можем ли мы с генералом Хайвеллом считать себя свободными, согласно этого договора?
   — Сможете, как только мы убедимся в том, что ваш Темпоний выполнил свою задачу! — подал голос Виктор Васильевич. — На войне как на войне! Ничего, рядовой, подождешь еще полчаса. А потом, когда вещество сработает, как положено, я самолично распечатаю вам документы и распоряжусь насчет транспортного флаера именем Командора.
   Рядовой Джонсон поклонился и отошел в темный угол, с любопытством рассматривая мое одеяние.
   Невдалеке от него стоял генерал Хайвелл. На импровизированном столе стараниями кладовщиков была накрыта "поляна": несколько открытых банок надоевшей всем до изжоги тушенки, противно-сладкий вишневый концентрат, горка галет на подносе, нехитрые бутерброды, кастрюля еще горячей отварной картошки и огромная бутыль мутной горилки. Я никак не мог припомнить, откуда же она взялась: неужели Бородач и Колобок привезли ее со склада и все это время хранили где-то в закромах?.. И не выпили?.. Удивительные дела!
   — Давайте выпьем, на ход ноги, командор! — разливая горилку по стаканам, пригласил Колобок.
   Мы сгрудились у стола: я, генерал, Петрович, буровики-затейники и сами кладовщики. За спинами буровиков сопела лошадь. Я усмехнулся, но ничего не сказал.
   С плазменного экрана на нас строгим взглядом посматривал Виктор Васильевич. В динамиках слышалсь печальные вздохи Искина.
   Я поискал взглядом майора Смирнова.
   — Майора срочно вызвали в его отряд, — заметив мой ищущий взгляд, пояснил Виктор Васильевич. — Что-то там случилось за время его отсутствия. Не обижайся на него, Антон. Он человек военный, у них все так… Сказано "срочно" — значит, надо срочно идти. Сейчас решит свои проблемы и вернется пожелать тебе удачи.
   Мы подняли налитые наполовину стаканы. Соприкоснувшись они глухо звякнули; мутная жидкость плеснулась. С неожиданной легкостью проглотив огненный напиток, я глотнул приторного вишневого компота и поморщился.
   — Удачной дороги, Командор! — быстро наполняя стаканы по-новой, произнес Бородач. — А знаешь, я тут хотел произнести тост…
   — Я так понимаю, Темпоний вы планировали заливать сюда? — прервал его заинтригованный голос рядового Джонсона. Стоя в своем уголке, он вертел в руках перемещающее во времени устройство, разглядывая его со всех сторон. — А почему именно двести двадцать миллилитров?.. Меня разбирает любопытство, сэр, — не глядя ни на кого, наш недохимик споро открутил пробку от жестяной тары и, прежде, чем кто-либо успел вымолвить хоть слово, вылил все вещество в устройство.
   Словно в немом кино на стоп-кадре передо мной застыли лица присутствующих: оторопевшее — Виктора Васильевича, изумленное — генерала Хайвелла, растерянное — Петровича, испуганные — кладовщиков, удивленные — буровиков-затейников. Лошадиная морда за плечом Патлатого выражала абсолютное спокойствие.
   Ошеломленно тряся головой, я сделал было шаг к химику и протянул руку за устройством, как над головой громыхнуло так, что гулкое эхо, отразившись от обитых металлом стен ангара, раскатилось по всему помещению. Мигнул свет, дрогнул потолок. Завыла аварийная сирена.
   "Что?! Опять?!" — прежде, чем провалиться куда-то в темноту, опешив, подумал я.
   

   — В оформлении обложки использована фотография с https://pixabay.com/ по лицензии CC0.
   — В оформлении обложки использована фотография с https://ru.fotolia.com/ по лицензии Стандартная.
  

  

   

    Попали...
   

   От боли, пульсировавшей в голове, я застонал, приоткрыл глаза и пошевелился. Руки, ноги, - все было на месте, и сам я, судя по всему, был вполне себе цел и невредим, не считая настойчивых ударов молотка где-то в висках. «Вот ведь долбаный «Темпоний»! – с досадой подумал я. – Повезло, что вообще жив остался – так рвануло, думал, все – привет, встретимся на Страшном суде…».
   Массируя пальцами виски, я привстал на локте и огляделся, не веря своим глазам: вместо бункера, я лежал в густой траве, расцвеченной кое-где васильками и незабудками. По голубому небу стремительно бежали белые кучерявые облака, подгоняемые ветерком. Было тепло, но солнце уже не жарило, как в июле, хотя несколько берез в отдалении еще сохраняли малахитовую окраску без вкраплений желтого цвета.
   Рядом со мной на боку лежал генерал Хайвелл. Чуть в отдалении я увидел кладовщиков, вцепившихся друг в друга, и в таком неудобном положении застывших в траве. Ветер донес до меня еле слышный запах табачного дыма. Я с трудом поднялся на ноги и, пошатываясь, заглянул за одиноко росший в поле раскидистый куст бузины. Оперевшись на локти, за кустом лежал Петрович, с наслаждением потягивавший сигаретку. Возле него, подставив лица солнцу, сидели буровики-затейники; чуть в сторонке какой-то молодой паренек с удивлением рассматривал собственные ладони и радостно хихикал. На вид пареньку было не больше двадцати-двадцати двух лет, рыжеватые вихры топорщились на макушке, серые глаза смотрели спокойно и немного наивно. Одет он был в синюю рубаху, подпоясанную черным кушаком, и мешковатые серые штаны.
   Чувствуя себя героем какого-то дурацкого розыгрыша, я неуверенно позвал:
   - Петрович!
   Бывший командир отряда ополченцев от неожиданности подпрыгнул и выронил сигарету.
   - Командор! – воскликнул молодой парень, вскакивая на ноги. – Живой, командор!..
   Голос его показался мне очень знакомым.
   - Это я, Искин, - засмеялся парень. – Я теперь настоящий, прикинь!.. У меня теперь тоже есть тело! Каково?! Как я тебе нравлюсь в таком виде? – и он смешно растопырил руки и неспешно повернулся вокруг себя.
   Я протер глаза, все еще не веря происходящему. Петрович сочувственно на меня посмотрел и протянул мятую пачку сигарет и спички.
   - Ты не девка, чтобы мне нравиться, - хрипло ответил я Искину, прикуривая довольно вонючую сигарету. – Но мне бы очень понравилось, если бы ты пояснил на правах моего электронного помощника, что тут происходит. 
   - Это вопрос не к нему, - послышался еще один до боли знакомый голос.
   Я живо повернулся. Ну, так и есть: к нам спокойной, даже расслабленной походкой подходил Виктор Васильевич собственной персоной. Примерно так и он и выглядел в то время, когда нам довелось работать вместе в Ижевске, только теперь лицо его украсилось седоватой бородкой и небольшими усами. Несмотря на сохранившийся на безопаснике наряд «гэбиста», смотрелся он как-то прилично, и даже, я бы сказал, благородно.
   - Виктор Васильевич! – никогда я не был так рад встретить полковника Ежова. – Неужели получилось?.. «Темпоний» сработал?..
   - Пока сложно сказать, - крепко пожимая мне руку, ответил Виктор Васильевич. – Надо это как-то определить. Но вокруг ни души, я сделал небольшой обход. Чистое поле, вдалеке – какая-то деревня…
   - Определяйте, я плохо читаю по-русски, - раздался еще один голос, и мы все, как по команде, повернулись. Перед нами стоял рядовой Джонсон, держа на поводу лошадь. Завидев буровиков, она радостно заржала и потянула веревку. 
   - А, рядовой! – покраснев от гнева, воскликнул Виктор Васильевич. – Я слушаю очень внимательно, кто позволил тебе вмешиваться в наш эксперимент?! Ты хоть отдаешь себе отчет, что своим любопытством мог отправить нас всех на тот свет?! И еще непонятно, куда оно нас завело! Кто тебя просил заливать Темпоний в устройство перемещения во времени?! Как говорят у нас, - дурная голова рукам покоя не дает! – выдохшись, заключил безопасник и опустился на траву.
   - Офицер прав, рядовой Джонсон! – сурово сдвинув брови, отчеканил генерал Хайвелл. – То, что вы совершили, называется самоуправством! Если бы мы были в армии Благословенной, я бы отдал вас под трибунал. 
   - Да погодите вы, вдруг у Джонсона все получилось, и мы попали в сорок второй год? – я почесал в затылке. – Не все ли равно, кто запустил устройство?..
   Я, конечно, лукавил. Было далеко не все равно. Во всяком случае, если бы все прошло штатно, так, как планировалось, переместиться должен был бы я один. А сейчас вокруг меня толпится моя «честная компания» из будущего, и я малодушно этому рад. Но, разумеется, распространяться о таком отношении к происходящим событиям, я не собирался. 
   - Я тут кое-что нашел, - виновато глядя на Виктора Васильевича, произнес Джонсон и протянул нам смятый обрывок газеты.
   - Там, за кустами, - дорога, - пояснил он. – Я, как очухался, сразу на нее вылез из оврага. Смотрю – ваша лошадь, побежал ловить. Пока ловил, нашел газету. Подобрал, чтобы… Ну, чтобы… В общем, неважно, - покраснел Джонсон.
   Буровики переглянулись и громко захохотали. Виктор Васильевич, пряча в усах улыбку, взял из его рук обрывок и впился в него глазами. Мы замерли в нетерпении.
   Безопасник, побледнев, смял газету и округлившимися глазами уставился на меня.
   Чувствуя неладное, я затоптал окурок и с какой-то молодецкой удалью ухмыльнулся.
   - Дайте угадаю. Сейчас 1861 год, только-только отменили крепостное право, в стольном граде Петербурге восседает на троне царь-батюшка Александр свет Николаевич?..
   - Почти, - пробормотал Виктор Васильевич. – Видимо, в наши расчеты количества «Темпония» вкралась какая-то ошибка…
   - Дай сюда, - я отобрал у безопасника газету и, офигевая чуть больше, чем полностью, прочитал напечатанное: «Санкт-Петербургские ведомости. 20 августа 1913 года».
   
* * *

   Да уж. К такому меня жизнь не готовила. Я обвел взглядом свою честную компанию. Все мои знакомцы не сводили с меня глаз.
   - А вот взять этого гребаного химика и как дать ему по башке! – всплеснув руками, завопил, что было мочи, кладовщик Колобок. – Скажите на милость, любопытство его разобрало!.. Ну кто тебя просил лить этот долбаный Темпоний, куда не просили?!
   - Дайте я его задушу! – размахивая кулаками, вторил ему Бородач, пытаясь дотянуться до попятившегося Джонсона. – У, сволочь какая! Ну, что теперь делать предлагаешь?! Девятьсот тринадцатый год – это вам что, шуточки?! Да тут не то, что пиндосской водяры нет – тут и печенек, поди, днем с огнем не достанешь!.. 
   - Еще того гляди, на войну заберут… - пробормотал один из буровиков, рассеянно глядя на Виктора Васильевича. – На Первую мировую.
   Безопасник озадаченно почесал бровь и с негодованием посмотрел на Джонсона.
   - Извольте радоваться, рядовой! Устроили вы нам головную боль, нечего и говорить!
   - А я когда еще сказал – гнать этих гребаных солдат из этой гребаной армии! – с горечью вставил генерал Хайвелл, прикуривая у Петровича свою ароматную сигарету, сделанную на территории бывшей Чайны.
   - Ну будет вам, - нарушил молчание Искин. – Не самый плохой вариант… Хотя бы Петербург, и хотя бы 20 век…
   - Помолчи! – оборвал его Виктор Васильевич, устало снимая фуражку. – Антон, ну что скажешь-то?.. Твое молчание просто нервирует. Да, напортачили, но надо же как-то выпутываться из этого дерьма.
   Я сорвал травинку и теперь вертел ее в пальцах. Что я должен был сказать? А главное – чему бы мое мнение помогло?..
   - Но я же говорил, что рассчитать количество «Темпония» очень сложно, он при нагревании улетучивается с поразительной скоростью… - горестно вздохнул рядовой Джонсон. – Хотя в вашем устройстве я не видел нагревательного элемента. Странно – почему же оно сработало некорректно?.. – и химик задумчиво забормотал себе что-то под нос.
   - Прибить тебя мало, - буркнул Колобок. – Хотя и это не поможет. Как мыслите, народ, как жить-то будем?
   - Тю!.. 1913-й! – рассеянно откликнулся Бородач. – Это ж до войны еще почти полвека!.. Может, повезет – состаримся, не возьмут нас в войска!..
   - Не все ли равно, как жить? Можно подумать, у нас есть выбор, – буркнул Патлатый буровик. – Пока здесь потусуемся. А вода нужна всегда, так, брат?
   Лысый активно закивал и погладил лошадь по ее довольной морде.
   - Ясное дело! Соберем установку, будем бурить. А главное – вряд ли у нас будут конкуренты!..
   Я, не веря своим ушам, затряс головой и повернулся к Виктору Васильевичу.
   - Шляпа какая-то, ага, - сумрачно произнес он. – Опять наш косяк! Видимо, химики в свое время не учли, что «Темпоний» такой летучий… 
   - Делать-то что будем? – заикаясь, осведомился я, в изнеможении опускаясь на траву. – Виктор, может, есть какой-то план «Б»? Я даже согласен вернуться в наш бункер. Может, повезет еще раздобыть «Темпония»… Или пусть этот недоделанный химик, - я кивнул в сторону рядового Джонсона, - его синтезирует из подручных средств…
   - Плана «Б» у меня нет, - буркнул Ежов. – И быть не может. При этом, довожу до твоего сведения, Антон, выполнение твоей миссии остается нашей задачей номер один! Наша страна должна быть спасена. Надеюсь, это понятно?
   Я обессиленно закрыл глаза. Вот это номер. Как, интересно, я, находясь 40 годами ранее, обеспечу выполнение задачи по передаче Верховному Главнокомандующему своих бумаг? Прожить еще 40 лет во времени, в котором элементарное воспаление легких отправляло заболевшего прямиком на погост, да и любая царапина могла привести к тому же результату?.. Это если я не помру просто от старости. 40 лет к моим 35 – в свои почтенные 75 помчусь на прием к Иосифу Виссарионовичу в Москву? И да, это мы еще не берем в расчет «веселые» 30-е годы!.. А коллективизация? А, в конце концов, Первая Мировая?! А революция?!.
   Я уже открыл рот, намереваясь обматерить безопасника так, как никогда и никто его не материл, как голос подал Петрович.
   - Ну довольно, Командор. Надо решать проблемы по мере их поступления. Какая сейчас у нас проблема номер один? Правильно, освоиться во времени. Прийти в себя. Пожрать, в конце концов. Дальше будет видно… Кстати, а что мы хотим-то? Куда тебе надо, Антон?
   - В июль сорок второго, - с трудом выдавил я из себя. – В Москву. К Сталину.
   - Может, доживешь, - хмыкнул Петрович. – А не то женись, рожай сыновей. Им и завещаешь свою миссию, - не выдержав, расхохотался он.
   - На самом деле, я помню формулу «Темпония», - вклинился в наш разговор рядовой Джонсон, все еще виновато помаргивая. – Но должен вам сказать, что его синтез довольно затруднен и требует особых условий. Я готов разработать план его получения, только мне надо бумагу, карандаш, пару дней и немного покушать, сэр.
   - Антон, я тоже прекрасно помню, как создавалось устройство для перемещения во времени, - виновато молвил Виктор Васильевич. – И я тоже готов набросать схему… В конце концов, мы не в Каменном веке, комплектующие постараемся отыскать и здесь. Ведь работают же заводы, оружейные и механические, в том числе. Это если мы планируем добраться до Петербурга или до Москвы. А может, нам уже повезло – и мы где-то рядом со столицами…
   - Помолчи, - огрызнулся я. – Довольно тебя уже наслушался! По твоей милости то в будущем воюю, то теперь в прошлом один фиг знает, что делать буду!.. Искин, а ты-то что думаешь?
   - Меня, вообще-то, Михой зовут, - обиженно откликнулся Искин. – Но думаю, что прав Петрович. Предлагаю начать с разведки. Виктор сказал, недалеко деревня? Вот туда бы нам и отправиться. Может, раздобудем еды. На голодный желудок рассуждать бессмысленно и неприятно.
   - Смотри-ка, - уважительно глядя на Искина, произнес Бородач. – Только-только перестал быть Железякой – и уже не против за пожрать. Наш человек!..
   Я закрыл лицо рукой. Что же это за компания мне досталась?.. Одна еда на уме!
   - Решено, - наконец, вздохнул я. – Пойдемте в вашу деревню. Как же удачно я переоделся обратно в ватник! А вам, генерал, фуражечку бы лучше того, спрятать. Так в вашей форме, особенно, если оторвать все знаки различия, вы можете сойти за отставного слегка выжившего из ума служащего канцелярии какого-нибудь министерства. А в фуражке привлечете ненужное внимание.
   Генерал оскорбленно посмотрел на меня и указал пальцем на Виктора Васильевича.
   - В таком случае, сэр, прикажите и вашему помощнику расстаться с погонами и пулеметными лентами. Осмелюсь напомнить, что они появятся только лет через двадцать. Он нас демаскирует! – закончил генерал, с досадой обрывая с рукавов знаки различия и вместе с фуражкой забрасывая в куст бузины.
   
* * *

   Отряхиваясь, мы выбрались на дорогу, указанную нам Джонсоном, и зашагали по пыльному проселку. За крутым поворотом действительно открывалась широкая панорама: темный лес вдалеке, колышущиеся на ветру поля каких-то злаковых, а на невысоком пригорке – большая деревня. Над домами возвышался купол часовни с позолоченным крестом.
   Рядом со мной, четко печатая шаг, шел Виктор Васильевич, задумчиво обозревая окрестности. По другую сторону, простодушно улыбаясь и с интересом разглядывая окружающую нас действительность, шагал Искин – по-новому, Миха.
   Чуть позади спокойно шествовали бок о бок генерал Хайвелл и Петрович. До меня доносились обрывки их обмена впечатлениями; генерал успел угостить Петровича своей сигаретой, а сам отведать нашего отечественного курева. 
   За ними, с любопытством вертя по сторонам головами, бодро топали буровики, ведя на веревке лошадь. Каурая кобылка с видимым удовольствием периодически срывала пучки травы по обочинам дороги и радостно ржала.
   Ближе к арьергарду, нахохлившись, едва ползли кладовщики.
   - Я тебе говорил – пролюбим флайер, ничего хорошего не жди, и вот, пожалуйста, - расслышал я. – А все ты. Все с малого началось!.. Сначала штурвал не починил. Потом топливо пиндосам загнал. Опознаки на водяру выменял. Краску желтую так и не раздобыл… По твоей милости сначала в пехотуру попали, а потом и вовсе неизвестно куда!.. Что мы тут, в этом тринадцатом году, делать будем?
   - На склад пойдем, - сумрачно пробасил второй кладовщик. – В любом времени и месте есть склад!
   - Ага, вот только нас там ждут, аж есть не могут!
   - Нас всегда везде ждут. Ты забыл, что ли, что нам все должны?
   - Молчи, за умного сойдешь! – резко бросил Колобок. 
   Бородач обиженно засопел и действительно замолчал.
   Замыкал наше шествие опальный химик Джонсон. Он рассеянно шагал, чуть под отстав от кладовщиков, и обмахивался обрывком газеты, старательно припоминая, какие материалы и оборудование использовались на его заводе. Задача перед химиком стояла непростая: хотя он помнил формулу Темпония, раньше его синтезировать не приходилось. Можно было, конечно, пойти по пути наименьшего сопротивления: попробовать создать «Аржантум-2» и получить в виде осадка вожделенный «Темпоний»… Вот только есть ли в начале двадцатого века в России вещества, необходимые для синтеза сверхнового топлива? Если даже в далеком будущем кое-какие составляющие считались новинками и отпускались со строжайшим учетом… Джонсон горестно вздохнул и сосредоточился на формуле Темпония, прикидывая, насколько реально попасть ему с целью создания этого вещества в оборудованную химическую лабораторию.
   - Здорово! – внезапно прозвучало совсем рядом со мной.
   Я живо вскинул глаза. В нескольких шагах впереди нашей колонны, уперев руки в бока, стояла женщина. Полное ее тело ловко охватывали широкая юбка и свободная рубаха, русые волосы выбивались из=под белоснежного платка, серые глаза смотрели сердито и насмешливо.
   - Здорово, - слегка опешив, ответил я.
   Но женщина, не обращая на меня внимания, медленно подошла к буровикам и, саркастически улыбаясь, обратилась к Патлатому:
   - Ну расскажи мне, милый муженек, где бывал, что видал? Где тебя черти два дня носили?..
   Патлатый, ошеломленно сглотнув, безмолвно развел руками. Лысый опомнился первым.
   - А тебе-то что? – заносчиво произнес он, отодвигая брата плечом от разгневанной женщины. – Иди себе своей дорогой!
   - Вы посмотрите на этого защитника, люди добрые! – всплеснула руками незнакомка. – Сам-то чьих будешь?.. Никак, кузнецов сват с Никольского? – прищурилась она, оглядывая Лысого. – Стыдобища! Да тебя уже искать перестали, небось, пока ты с моим пьяницей по ярмаркам шатаешься!..
   - Я не с Никольского, - растерянно вымолвил Лысый. – Я вообще-то брат этого… - не подобрав слова, он ткнул локтем в бок Патлатого.
   - А я смотрю – похож, - внезапно рассмеялась женщина. – Ну что же, со свиданьицем! Наконец и познакомились. А то уж три года живем, а ты к нам и глаз не кажешь. Не по-родственному, нехорошо. Ты надолго ли к нам? Да сколько вас много, смотрите-ка, - добродушно усмехнулась она, оглядывая нашу чудную компанию. – Вы-то кто, неужто тоже братья моего хозяина?.. 
   Оторопев, мы все молча смотрели на крестьянку. Первым опомнился Виктор Васильевич.
   - Простите, сударыня, - слегка поклонившись, вымолвил он. – Мы, конечно, не братья вашему мужу. Но мы его друзья, а друзья, как известно, могут быть ближе любой родни.
   Патлатый, вытаращив глаза, уставился на безопасника.
   - Какой еще муж? – еле слышно прошептал он.
   - Обыкновенный, - так же тихо ответил полковник Ежов. – Хватит дурака валять, неужели непонятно, что баба тебя за мужа принимает? Пока непонятно, как работает наше устройство на «Темпонии»; может, и правда ты ее супруг?.. Потерпи для общего дела. В конце концов, чем плохо в нашем-то положении обрести жену?!
   Я не удержался и фыркнул. Ну хоть у кого-то будет праздник!..
   - Ладно. «Нечего на дороге языками болтать», - произнесла женщина. – Пойдемте в дом. Небось, все деньги на водку спустили, плететесь нога за ногу, не евши!.. – она круто развернулась и решительно пошагала в направлении деревни.
   Переглядываясь, мы покорно последовали за крестьянкой. В конце концов, Искин и Джонсон правы: поесть нам не мешает. Да и просто осмотреться тоже. «Будем решать проблемы по мере поступления», - подумал я, топая кирзачами вслед за Виктором Васильевичем.
   - А вот это правильно, - внезапно развернувшись ко мне, заявил безопасник.
   - Ты что, мысли читаешь? – хмыкнул я.
   - Нет, конечно. Но в любом случае, ты думаешь примерно о том же, о чем я. А я решил, что в спокойной обстановке, после обеда думается лучше. Угадал?
   - Угадал, - улыбнулся я. – Давай, давай, шагай. Жарко мне в ватнике… Вот бы дойти уже, да его скинуть!..
  

 


          See more books in http://www.e-reading.club